Текст книги "По правде говоря (СИ)"

Автор книги: Екатерина Риз

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 25 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

– Вика, я понимаю, тебе сейчас трудно. Обидно. Сильно обидно. – Андрей вздохнул. – Но всё равно я тебе скажу, что ты не должна страдать по нему.

Я поёрзала на сидении, но всё же промолчала. Хотя, не была согласна. Что значит, не должна страдать? Я же не бесчувственная кукла, как я могу встряхнуть шевелюрой и отправиться дальше, не дрогнув после такого?

– Нельзя прощать такие поступки, – закончил Андрей свою мысль.

– Я не собираюсь прощать, – всё-таки проговорила я. – Дело не в этом…

– Я понимаю. Дело в раненном самолюбии. Это нормально.

Я голову повернула, кинула на него удивлённый взгляд.

– А кроме самолюбия ничего не должно пострадать при расставании? – поинтересовалась я.

Отчего-то Андрей остался недоволен моими словами. Поджал губы и нахмурился.

Мы подъехали к дому отца, и я почти сразу увидела его, стоящим на балконе. По всей видимости, он поджидал меня, не зная, на такси я подъеду или буду добираться до места как-то ещё. Сразу обратил внимание на подъехавшую машину, а я, спешащая избавиться от каверзных советов Андрея Романовича, открыла дверь и вышла из автомобиля. И только тогда, когда я махнула отцу рукой, я поняла, что сейчас должно произойти. Встреча моего отца и Андрея Веклера. Которой, априори, не должно было произойти. Ведь я, соглашаясь на работу, была уверена, что никому, кроме меня, это никаких неприятностей и неудобств не доставит. Я собиралась всё решить и пройти сама, в одиночестве. А сейчас отец уже спешит спуститься к подъезду, чтобы встретить меня.

Я даже о Вовке на какую-то минуту позабыла, честно. Андрей тоже вышел из машины и в ожидании остановился рядом со мной. Зачем-то принялся меня разглядывать. А я смотрела на дверь подъезда.

– Твои родители живут вдвоём? – задал он простой вопрос. В принципе, он имел право его задать, любопытствуя, и ничего особенного, никакого подтекста в словах Андрея не прозвучало. По крайней мере, он был в этом уверен. А мне понадобилось несколько секунд для того, чтобы собраться с мыслями.

– Мои родители в разводе, – в конце концов сказала я правду. – Здесь живёт отец с новой семьёй.

Андрей еле слышно хмыкнул, сунул руки в задние карманы на джинсах.

– Так у тебя мачеха, – протянул он чуть насмешливо.

Я равнодушно повела плечом.

– Я её таковой не считаю. Вера – жена отца, им вместе хорошо, это всё, что мне следует знать.

Андрей понимающе кивнул, и в этот момент из подъезда вышел папа. Он появился на крыльце, а я внезапно взглянула на него, как бы со стороны. Попыталась понять, насколько он изменился за прошедшие десять лет. Не так уж и сильно, если честно. Только седины в волосах прибавилось, и фигура стала более тяжеловесной. Но узнать его, без сомнения, можно. Вот только я понятия не имею, встречались ли они с Андреем лично.

Папа меня не обнял, не торопился жалеть, по крайней мере, прилюдно. Подобное проявление эмоций было ему не свойственно, поэтому я нисколько не обиделась, потому что не ждала, и сама ему на шею с рёвом кидаться не планировала. Отец лишь головой расстроено качнул, увидев меня, но в его взгляде в тот момент было абсолютное желание решать мои проблемы, а это самое главное. Папа не собирался оставить меня в трудную минуту, за этим я к нему и ехала.

Зато он заинтересовался присутствием Андрея, и я внутренне замерла. Таращила на отца глаза в страхе, ожидая заметить в его взгляде тень узнавания, но её всё ещё не было, а на Андрея Романовича я и вовсе боялась взглянуть.

Отец протянул моему спутнику руку.

– Олег Дмитриевич, – представился он, и я поняла, что Андрея он не узнал. А ещё добавил: – Спасибо, что привезли дочку домой.

– Всегда готов, – браво сообщил ему Андрей, ответив на приветствие крепким рукопожатием. И вот тогда уже представился сам: – Андрей Веклер. Мы с вашей дочерью работаем вместе.

Я смотрела в лицо отца и прекрасно видела, как оно окаменело. Он не отводил глаз от Андрея, и так застыл. Секунда, две, а затем их рукопожатие распалось, и я заметила, как отец поспешил отступить назад. И даже отвернулся, ему было трудно справиться с дыханием.

Я почувствовала себя виноватой. За то, что заставила его пройти через это, и даже не удосужилась предупредить. Я плохая дочь.

– Папа, – проговорила я осторожно. Не знаю, чего опасалась. То ли его реакции, то ли его отношения ко мне после этой встречи.

– Где твои вещи? – поинтересовался отец.

– Я достану, – пообещал Андрей. Обошёл машину, открыл багажник, а мы с отцом, наконец, встретились взглядами. В его глазах стояли укор и беспокойство.

– Прости, – проговорила я одними губами.

Папа вздохнул и как-то обречённо махнул рукой.

Андрей достал из машины мой чемодан, картину… корзину, картонку… Картину я сама взяла, а папа подхватил чемодан и сумки и направился к подъезду. Молча, после чего опомнился, обернулся, взглянул на нас. Его взгляд был рассеянным, будто он всеми силами старался не фокусировать взгляд на лице Андрея, пытался этого избежать. Повторил:

– Спасибо… что помогли Вике.

Андрей ему улыбнулся.

– Меня не за что благодарить. Всегда рад помочь вашей дочери.

Прозвучали его слова, надо сказать, многозначительно и двояко. Отец это, явно, для себя отметил, но больше ничего не сказал, и скрылся с моим чемоданом в подъезде. А мы с Андреем остались на улице.

– Что ты вцепилась в эту картину? – спросил он меня.

Я ослабила хватку, но из рук своё имущество не выпустила. А Андрей задал ещё один вопрос:

– Я не понравился твоему отцу?

«Не понравился», согласилась я мысленно. «Попросту не мог понравиться». А вот перед Андреем пришлось изобразить недоумение.

– С чего ты взял? Он расстроен из-за меня, вот и всё.

Андрей меня разглядывал. Снова.

– Ясно, – проговорил он. – Что ж, буду надеяться, что ты говоришь правду.

– Почему?

Он пожал плечами.

– Сам не знаю. Но у меня такое предчувствие, что нам с твоим папой ещё предстоит встретиться.

У меня от его озвученного предчувствия внутри что-то неприятно натянулось.

С Андреем я простилась, даже извинилась за то, что сорвала привычный рабочий процесс, на что Андрей Романович лишь пренебрежительно фыркнул. Правда, тут же добавил, что ждёт меня завтра. В обычное время. Я согласно кивнула, и вместе со своей драгоценной картиной поторопилась укрыться от его взглядов, вопросов и предчувствий в подъезде.

Отец встретил меня в прихожей. Чемодан с моими вещами стоял посреди большой комнаты, а отец расхаживал вокруг него, из комнаты на кухню, захватывая прихожую, и обратно. В общем, нарезал круги. И я прекрасно знала почему. Я вошла, разулась, проскользнула мимо него в комнату, и поняла, что не знаю, куда направиться дальше и что делать. А папа пытал меня расстроенным взглядом.

– Я попросила прощения, – сказала я ему, стараясь сгладить ситуацию. – Я совершенно не подумала…

– О чём ты не подумала?

Я, наконец, догадалась опустить картину на пол. Присела на край дивана и вздохнула.

– Всё получилось случайно, – попыталась найти я оправдание. Наверное, себе в первую очередь. – Андрей позвонил, когда я собирала вещи, и совершенно не знала, куда с ними пойду. А тут он… И я не нашла слов для отказа.

– Вика, он вёл себя не так, словно согласился помочь малознакомому человеку.

Что мне было на это ответить?

– Мы работаем вместе, папа. То есть, я на него работаю. Наверное, он… очень ответственный руководитель.

– Наверное, – согласился отец, и устало опустился в кресло напротив меня. Принялся пытать меня пристальным взглядом исподлобья. То ещё удовольствие, я скажу. Помню, таким взглядом он когда-то смотрел на Ксеню, когда она его расстраивала своим поведением или поступками, я же этой чести удостаивалась редко. Просто потому, что никогда папу не огорчала. А вот сейчас понимаю, каково это – вынести его разочарованный взгляд.

– Вика, что ты затеяла?

Я решительно качнула головой, отказываясь.

– Ничего.

– Я же просил тебя, – продолжил отец, будто не слыша моих слов. – Просил тебя не связываться с этой семьёй.

– Папа, мне нужны были деньги, – попыталась донести я до него истинное положение вещей.

Отец согласно кивнул и тут же меня оповестил:

– Ты рассталась с Вовой, кредит на машину остался с ним, значит, ты с чистой совестью можешь уволиться. И забыть обо всём. Я тебя прошу, поступи правильно.

Мысль, на самом деле, была удивительная. Я сидела напротив отца и таращила на него глаза.

– Папа, Андрей не знает, что Ксюша – моя сестра.

– Что это меняет? Он не знает сегодня, а завтра может узнать, догадаться, вспомнить.

– Что вспомнить?

– Например, нашу с ним встречу. Да, это было один раз, но было.

– Ты же тоже не сразу его узнал, – осторожно заметила я. – Может, всё, на самом деле, осталось в прошлом?

– Попробуй сказать об этом своей матери, – посоветовал он. Внимательно вглядывался в моё лицо. – Почему ты так упорствуешь? Не хочешь увольняться? Что-то тебя держит?

Я поводила пальцем по обивке дивана. Затем решила сказать, как есть. Разве я не права?

– Папа, может, чужого кредита у меня на плечах больше и нет, а вот жить мне где-то нужно. А на мою официальную зарплату снимать квартиру довольно затруднительно. Поэтому в деньгах я всё-таки нуждаюсь.

– Мы что-нибудь придумаем, – упорствовал отец.

– Что? – заинтересовалась я. – Если ты хочешь предложить мне пожить здесь, то я не соглашусь. Я очень благодарна, что ты разрешил мне остаться здесь на пару дней, но жить я здесь не могу, и ты отлично это знаешь. И к маме не поеду, даже на время отпуска. Просто не могу… я столько не выдержу. Поэтому выбора у меня нет. – Я сделала глубокий вдох, а отцу успокаивающе улыбнулась. – К тому же, ты зря переживаешь. С Андреем я вижусь не так часто. Он уезжает в Москву, а я работаю в одиночестве в кабинете со старой мебелью. Вот и все.

Отец смотрел на меня недоверчиво, и я даже заподозрила, что на моём лице, в тот момент, когда я говорю об Андрее Веклере, отражается что-то большее, чем информация о начальнике. Было от чего занервничать.

– То есть, прислушиваться ко мне ты не станешь?

– Папа, не мучай меня! – попросила я его, не сдержавшись. – Выбора у меня, на данный момент, нет.

Отец с мрачным видом смотрел в сторону, затем тяжело кивнул.

– Хорошо, – сказал он в конце концов. – Решай сама. – С кресла он поднялся, посмотрел на мои вещи, что так и стояли посреди комнаты. – Вера сказала, что ты можешь поспать на диване в комнате мальчишек. Ничего?

– Конечно, – с энтузиазмом проговорила я. – Спасибо!

– Мне нужно на работу. – Отец дошёл до прихожей, затем вернулся обратно. И взглянул на меня тем самым взглядом, о котором я успела позабыть, полным потери и надежды одновременно. – Вика, ты не спрашивала его?..

Мне стало трудно дышать. Я стояла перед отцом и чувствовала себя едва ли не преступницей, словно скрываю от него что-то жизненно важное. Но мне всё же пришлось качнуть головой, разбивая его вспыхнувшие надежды в прах.

– Не спрашивала, папа.

Ещё секунда, и искра надежды в его взгляде стала таять. Я видела это, наблюдала за тем, как его глаза становятся бледнее и тусклее. Отец согласно кивнул, и вроде как похвалил меня:

– Правильно, не стоит… Ты должна думать о своей безопасности.

В ответ я промолчала. А когда отец ушёл на работу, и я осталась в квартире одна, я долго размышляла о том, что как бы это ни было странно, но рядом с Андреем я как раз и чувствую себя в безопасности. И каждый раз себя за это виню.

– Чем ты собираешься заняться вечером?

Вообще, он не должен был мне звонить. Начальники, по крайней мере, добропорядочные, соблюдающие субординацию, так не поступают. Не звонят своим сотрудницам с компрометирующими вопросами, а уж тем более с предложениями, да и на помощь посреди рабочего дня не кидаются, тем более, не забирают их у бывших женихов и мужей вместе с вещами. А вот Андрей Романович всё это делал, чем сильно меня волновал.

– Буду обдумывать дальнейшие перспективы, – ответила я.

– На жизнь? – посмеялся он.

А я серьёзно отозвалась:

– Конечно.

– Давай лучше где-нибудь поужинаем. – И не дав мне возможности ответить и обдумать предложение, продолжил: – Тебе надо отвлечься.

– И как ты собираешься меня отвлекать? – насторожилась я.

– Очень просто. Хорошей едой и увлекательной беседой.

Увлекательной беседой о чём, интересно?

– Вика, я планирую уехать в Москву на неделю. Удели мне, пожалуйста, один вечер.

У меня был выбор. Поужинать с Андреем и посмотреть, чем закончится наша очередная беседа, либо провести вечер в доме отца, под его беспокойным, тягостным взглядом. Да и Вера, наверняка, примется расспрашивать о случившемся. А очередной рассказ о моём унижении станет очередным серьёзным ударом по самолюбию. И дело даже не в самом рассказе, не в словах, а во взгляде слушателя. Я поймала себя на том, что даже близкие люди, выслушивая меня, начинают смотреть на меня с жалостью и непониманием. Мол, как ты позволила так с собой поступить? А что я могла сделать?

Или могла?..

Вся моя одежда была упакована в чемоданы. Чтобы выудить на свет божий нужное платье, пришлось потратить определённое время, а затем взяться за отпариватель. За этим занятием меня и застала, вернувшаяся домой, жена отца. С первых слов стало ясно, что папа ей позвонил и всё рассказал, по всей видимости, от возмущения произошедшим, во всех деталях. Потому что Вера с порога принялась охать и меня жалеть. И даже не сразу поняла, что я куда-то собираюсь. Я же, в ответ на её вопрос, натужно улыбнулась, не зная, как объяснить моё желание уйти из дома в первый же вечер своей свободной жизни.

– У меня деловой ужин, – в конце концов сообщила я, и тут же мысленно в этом покаялась. Вера, без всякого сомнения, передаст мои слова отцу, а тот обязательно догадается, с кем именно я по-деловому ужинаю. Но пока мачеха лишь понимающе кивнула.

– Да, да, Олег говорил, что у тебя новая работа.

– Не новая, просто временная.

– Это тоже неплохо. Тебе нужны деньги.

Я согласно кивнула, обрадованная тем, что, хотя бы сейчас не нужно ничего объяснять. Но всё же не заметить, как Вера аккуратно наблюдает за моими сборами, за тем как я прихорашиваюсь у зеркала в прихожей, было невозможно.

– Ложитесь спать, – попросила я, – не ждите меня. Скажи папе, чтобы не волновался.

– Конечно, конечно, – поспешно отозвалась Вера. – Отдыхай, тебе нужно отвлечься.

Наверное, со стороны моё поведение показалось ей странным. Ни слёз, ни отчаяния, ни проклятий в адрес бывшего. Думаю, после звонка отца, по дороге домой, Вера ждала увидеть именно это. А тут я, с макияжем и благоухающая духами, упархиваю в ночь. Так и решат, что Вовка не просто так со мной расстался, что я какая-нибудь гулящая особа.

Если честно, я себя таковой и ощущала, на какую-то маленькую часть изложенной бывшим правды. Но это было даже приятно. Приятно после долгого тягостного существования, всех мыслей о том, как и на что нам с Вовкой прожить, заботами о финансовом и бытовом комфорте двух взрослых людей, выйти из такси в красивом платье у ресторана, и почувствовать себя женщиной. Свободной не от обязательств, а от проблем, которые тяжёлым грузом довольно долго лежали на плечах. Я ощущала невероятную лёгкость, но при этом и пустоту внутри. Как будто что-то вырвали из моей души. И мне стало легче дышать, но при этом страшно от того, что я не знаю, чем эту пустоту заполнить. И в образовавшуюся брешь заползало волнение, беспокойство, что я совершу неверный шаг в какой-то момент, сделаю неправильный выбор.

Ведь зачем-то я иду на встречу с Андреем? Хотя, мы вполне могли без неё обойтись.

– Как твоё настроение? – спросил Андрей. Он встретил меня в зале, и мне показалось, что он приехал задолго до меня. Сидел за столиком у окна, на мягком, удобном диванчике, перед ним стояла чашка с допитым кофе и бокал с коньяком. Он поднялся при моём появлении, и когда мы встретились с ним взглядом, я в первый момент почувствовала серьёзную растерянность. И снова задалась вопросом: что я здесь делаю? Андрей смотрел на меня с чрезмерной пристальностью, будто что-то разглядеть во мне пытался, что-то уловить, что-то, лишь ему ведомое.

Я осторожно пожала плечами.

– Не знаю, – честно призналась я. И тут же сделала попытку над собой посмеяться. – Кажется, у меня шок.

– Это нормально.

Нам принесли меню, я осторожно выглядывала из-за папки, смотрела на Андрея, пытаясь понять, в каком он настроении. Судя по тому, что он пил ещё до моего прихода, чем-то он недоволен.

– Ты уезжаешь завтра? – спросила я.

Он поднял на меня глаза. И взгляд его показался мне слишком долгим и пытливым. Затем кивнул.

– Да.

– Не на машине, надеюсь?

Андрей уловил намёк, невольно глянул на пустой бокал из-под коньяка, улыбнулся.

– Нет.

– Хорошо.

– Что хорошо? Что уезжаю?

– Что не на машине.

– А ты бы переживала?

Я решила удивиться, хотя, и отлично поняла, к чему он меня подводит.

– Конечно. Всё-таки ехать двести километров…

– Вика, ты за многих переживаешь?

Я медленно перевернула тяжёлую страницу меню. А ему ответила:

– Как нормальный, отзывчивый человек – да.

– Занятно. Но почему-то мне кажется, что ты мне врёшь.

– В каком смысле?

– Что переживаешь за всех вокруг. Такого не бывает.

– Андрей, ты придираешься к словам.

– Ничего подобного. Просто мне интересно, почему ты за меня переживаешь.

– Ты мой начальник. И платишь мне хорошую зарплату.

Он засмеялся. Громко так, весело и никого не стесняясь. Я в первый момент кинула взгляд на соседний столик, но затем тоже заулыбалась.

– Это, конечно, причина, – согласился Андрей.

– А зачем ты меня приглашаешь на ужин? – поинтересовалась я у него. – Решил меня пожалеть?

– Пожалеть? – удивился он. – С чего тебя жалеть? Тебя поздравлять надо, а не жалеть. Я думал, ты захочешь отпраздновать.

От его слов мне стало немного не по себе.

– Такое, обычно, не празднуют, – проговорила я негромко. – Только если в плохих анекдотах.

– Брось. Такое и надо праздновать, с размахом. А не упиваться сомнениями и тонуть в расстройстве. Твой бывший… кто он, жених? Так вот, твой бывший настоящий балласт на твоей шее. Неужели ты этого не понимаешь?

– Ты его совсем не знаешь, – автоматически принялась оправдываться я.

– Как показала жизнь, ты тоже.

Стало обидно, по-настоящему. Настроение стремительно пошло на убыль, и я сосредоточилась на этом, до того самого момента, пока не поняла, что Андрей Романович, сидя напротив меня, пристально за моей реакцией наблюдает. Словно врач-психотерапевт. Я встретила его взгляд, разозлилась и в возмущении поинтересовалась:

– Что?

Он тут же качнул головой, и даже черты его лица в одно мгновение разгладились, стали мягче. Андрей даже повинился, хотя, в искренность его извинений я верить не спешила.

– Прости. Говорят, что нужно проговаривать свои обиды. Я хотел помочь.

– Такими методами я могу обидеться на тебя.

– Об этом я не подумал. Что закажем?

Вернуть себе лёгкий настрой на этот вечер удалось не сразу. И даже несмотря на то, что нам с Андреем весь вечер удавалось поддерживать беседу, мы даже не замолкали ни на минуту, и неловких пауз не повисало, я не могла избавиться от ощущения, что он меня экзаменует по одному ему известному предмету. Что хочет от меня услышать, было неведомо. Я наблюдала за ним украдкой, ловила себя на мысли, что всё же волнуюсь в его присутствии, чувствую странное томление, но постоянно себя останавливаю. Мысленно повторяю, что Андрея Романовича судьба мне, видимо, послала в качестве испытания. Проверить не мою стойкость, а трезвость мышления и рассудительность.

– Твоему отцу я, кажется, не понравился, – в какой-то момент поделился со мной догадками Андрей.

– Ты и не должен ему нравиться, – легко отозвалась я.

Андрей весело хмыкнул.

– Да, наверное, ты права. Главное, чтобы я нравился тебе.

Я решила удивиться.

– Зачем? Ты мой начальник, нравишься ты мне или нет, особой роли не играет.

Он ухмыльнулся, а на меня взглянул с укором.

– Ты опять…

– Но ведь это правда.

Андрей выдал притворный расстроенный вздох.

– А мне бы хотелось, чтобы я тебе нравился.

Я снова повторила искренне-недоумённое:

– Зачем?

А его ответ меня огорошил:

– Потому что ты мне нравишься.

Я от неожиданности даже решила не рисковать и не подносить бокал с вином к губам. Вдруг поперхнусь от счастья? Вернула его на стол, а у Андрея поинтересовалась:

– И как именно я тебе нравлюсь?

– Вика, ну что ты, в конце концов!.. – решил возмутиться Андрей Романович. Сел на диванчике ровнее, расправил плечи.

Я лишь развела руками.

– Извини, – сказала я, – что так сразу не могу поверить в такую радостную весть.

– Почему? В смысле, почему не можешь?

На этот вопрос у меня ответа так сразу не нашлось. Но мне повезло. Андрей решил сам на него ответить.

– Ты красивая, умная, самодостаточная. В какие-то моменты решительная.

– В какие-то моменты?

– Ну да. – И тут же заверил: – В той степени, что нужно для молодой девушки.

Я молчала. Нет, в моей голове, конечно, пронеслось благодарное: «Офигеть, какая я молодец!», но выслушивать подобные признания от Андрея Романовича было странно. По крайней мере, для меня.

– Может, тебе просто у нас скучно? – попыталась я перевести всё в шутку. Всё-таки к роковым признаниям от мужчин в их симпатии мне, я не была привычна. Всегда считала, что мне можно признаться во влечении и любви только после достаточного личного общения. Когда я перестану смущаться, раскроюсь перед человеком, стану самой собой, и поэтому все пламенные речи в исполнении Андрея Романовича вызывали во мне больше подозрений, чем восторга.

– Прозвучало так, будто я заехал в далёкое село покуролесить, – вдруг обиделся Андрей. И с каким-то непонятным вызовом, похожим на всплеск возмущения, поинтересовался: – Что я не так сказал?

Понятия не имею, как нужно было ответить на этот вопрос. Что он сказал не так? Всё так, просто его признания странны и непонятны.

Пока я раздумывала над своим ответом, Андрей вдруг предложил:

– Поедем со мной в Москву.

Я вскинула на него глаза, ошарашено переспросила:

– Что?

– Поедем, – продолжил он. – Я свожу тебя на производство, познакомлю с отцом. Тебе будет интересно.