Текст книги "Случайная (СИ)"
Автор книги: Екатерина Риз
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 24 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]
6
Странное было ощущение. Словно я погостила в чужой жизни, при этом, после чувствовала неловкость. Будто гостем оказалась незваным. Хотя, так, наверное, и есть.
День вышел замечательным, я искренне так считала. Мне так нравилось общаться с Давидом, интересно слушать его истории, я наслаждалась, украдкой наблюдая за ним и слушая его смех. И пока мы были вдвоём, мне было просто и легко, но стоило оказаться среди людей, ему знакомых и понятных, я начинала чувствовать себя не в своей тарелке. Потому что я для этих людей как бы и не существовала. Они разговаривали с Давидом, их интересовал Давид, а на меня они в лучшем случае кидали равнодушный взгляд. В худшем меня окидывали взглядом с оттенком снисходительности, и уже после этого равнодушно отворачивались. Никто, никто из встреченных нами людей даже не подумал поинтересоваться тем, кто я и как меня зовут. Знакомиться со мной, по всей видимости, необходимости не было. А Давид ни разу меня не представил. Держал за руку, улыбался, но ни с кем не знакомил. Это, признаться, меня задело. И портило всё впечатление от прекрасно проведённого дня. Я не понимала подобного поведения, но каждый раз, как вопрос рвался наружу, я смотрела на свою руку в его ладони, и все слова куда-то исчезали. Не хотелось всё портить.
К тому же… к тому же, я не знаю, что его на самом деле связывает со всеми этими людьми, возможно, они даже не друзья, и выдавать какие-то подробности своей личной жизни, даже если они особыми подробностями ещё и не являются, совершенно ни к чему. А я ещё многого не понимаю.
До этого я додумалась уже на обратном пути в город, и немного успокоилась. Мы ехали на закат, слушали музыку, и я ощущала приятную усталость. Давид время от времени кидал на меня долгие взгляды и улыбался. А его улыбка заставляла моё сердце взволнованно биться. Всё-таки нельзя быть настолько обаятельным, это просто опасно.
Правда, в какой-то момент я не удержалась и спросила:
– Ты давно развёлся?
– Год назад, – сказал он. И тут же попросил: – Давай не будем об этом говорить. Не хочу.
Тон не был напряжённым или недовольным, но столь категоричный отказ обсуждать бывшую жену меня не порадовал. Видимо, не всё ещё пережито и забыто, Давид переживает. А когда такой уверенный в себе мужчина переживает из-за женщины, это говорит о том, что она была для него очень важна. Я кинула на Давида осторожный взгляд. Наверное, двухтысячный за этот день. И подумала о том, насколько надо разочароваться в нём, чтобы отпустить, развестись с ним, когда он уже принадлежал тебе. Я не могла себе подобного представить.
Похоже, я начинаю влюбляться. В Давида Кравеца. Впору схватиться за голову.
Давид довёз меня до подъезда, я ждала, что напросится в гости или предложит продолжить вечер, но он лишь попрощался, правда, подставил щёку для поцелуя. Выглядел при этом милым и крайне довольным. Я посмеялась над его довольством и в щёку его поцеловала. А он банальным образом пообещал:
– Я позвоню.
И уехал. А я осталась одна у своего подъезда, в душевной растерянности, не зная, радоваться мне прошедшему дню или почувствовать себя брошенной и обманутой в лучших ожиданиях. Но что бы я не чувствовала, лучше было перенести все свои переживания по адресу прописки, подальше от чужих глаз. Что я и сделала. Ещё одним потерянным взглядом окинула двор, и пошла в подъезд.
– Чем занималась вчера? – спросила меня сестра, когда мы с ней на следующий день встретились в кафе перед началом рабочего дня. Хотелось выпить кофе и перевести дух перед тем, как увидим любимого начальника, и тот сходу найдёт к чему придраться и чему нас поучить. – Я тебе звонила, а у тебя телефон был выключен.
– Да так, – отмахнулась я. – Гуляла.
– Одна?
Я сомневалась одну долгую секунду, после чего кивнула. Мне очень, очень, очень хотелось поговорить с Анькой. Обсудить, поахать вместе, попытаться что-то понять. Мы всегда так поступали, и очень многое сразу становилось ясным и понятным, а сомнения покидали. Но то, что касалось Давида Кравеца… На данный момент я не была уверена, что мне вообще есть, что рассказывать. А хвастаться вниманием местного мачо, которое, возможно, уже иссякло, будет чересчур глупо. Даже перед сестрой. Я буду казаться восторженной дурочкой, с глупой улыбкой сыпать невероятными подробностями прошедшего дня, а Давид при следующем визите в ресторан подмигнёт мне и пройдёт мимо. Что мне тогда делать? Не с тем, что мне тогда скажет сестра, даже если посмеётся над моими несбывшимися надеждами и ожиданиями, а с самой собой? С тем, что я невольно успела себе нафантазировать?
Господи, я влюбилась. Когда успела?!
– А как твоё вождение? – опомнилась я, вдруг осознав, что долго молчу, а Анька на меня внимательно смотрит.
Сестра смешно наморщила нос.
– Я ещё не поняла. Это довольно странно. В тот момент, когда я начала получать хоть какое-то удовольствие и почувствовала себя всемогущей, едва не врезалась в дерево.
Я улыбнулась.
– Всё получится. Уж если ты, с твоим упрямством, не сдашь на права, не знаю, кто вообще сдаёт.
– Стёпка – гад.
– Почему? Приставал?
– Да нет. Подначивал. – Анька погрозила пальцем кому-то неведомому. – А ведь он педагог! Он обязан относиться с пониманием, с душой, а он… – Сестра только вздохнула, но тут же кинула на меня хитрый взгляд. – Про тебя расспрашивал. Говорит, увидел и обалдел.
– У него жена есть, вот пусть и балдеет.
– Я ему так и сказала. Сам виноват, не дождался. А мог бы.
– Ань, что ты выдумываешь? Мы после одиннадцатого класса расстались.
– Он об этом вряд ли помнит. Сейчас он может думать только о том, как всколыхнулся его пивной животик при виде тебя.
Я рассмеялась.
Прошла половина дня. Я, честно, не специально отслеживала, не смотрела на часы, я просто знала. И за прошедшую половину дня Давид и не подумал позвонить. А я ругала себя за то, что жду, за то, что вообще думаю об этом. Я взрослая женщина, в конце концов. Меня что, впервые позвали на свидание, первый мужчина на меня внимание обратил?
«Такой мужчина – впервые», ехидно заметил внутренний голос. Я после этого замечания повернулась к зеркалу и посмотрела на себя, точнее, ему в глаза. Многозначительно. Мол, хватит себя принижать. Жили мы без Давида Кравеца и дальше прекрасно проживём. Встретим кого-нибудь… в смысле, не кого-нибудь, а принца, а то и иностранца, благо на моей работе их в избытке, и будем самой счастливой и недосягаемой.
«Но я другому отдана и буду век ему верна», вновь хмыкнул голос, а я разозлилась. Получается, что на саму себя, критически настроенную. А критиковать, между прочим, надо Давида, в нём недостатки искать, а не в себе. Я же всё делаю шиворот-навыворот.
– Ты опять что-то купила? – спросила Анька строгим учительским голосом, и кивком указала на кулон на моей шее.
Я прикоснулась к камню, качнула головой.
– Нет… давнишнее, – и украшение сняла. Если Давид всё-таки появится, ни к чему ему видеть, что я в первый же день нацепила его подарок и с ним не расстаюсь.
Но переживала я зря. Давид не появился ни в этот день, ни на следующий, ни в наступившие выходные. Я приходила на работу, и первым делом проглядывала список имен людей, что бронировали столики на вечер, но фамилии Кравец не встречала. И меня съедала непонятная тоска. Анька заметила, что я грущу, попробовала выпытать причину, но не преуспела. К тому моменту я окончательно разочаровалась, и не призналась бы в своей глупой фантазии ни за что. И тогда она предложила развлечься.
– Зарплату же дали, – радовалась она. – Сходим, потанцуем.
– В начале рабочей недели?
– Да чёрт бы со всеми. У нас-то выходные.
Отказываться я не стала, но и обещания не дала. Отделалась неопределённым:
– Посмотрим.
Анька, пользуясь тем, что посетителей в ресторане ещё нет, навалилась на мою стойку, стараясь быть ближе ко мне.
– Ты мне не нравишься в последнее время, – заявила она, – думаешь о чём-то, молчишь.
– Хорошо, что думаю, – порадовалась я за себя. – А то, не думавши, можно такого натворить.
– Это всё отговорки. Скажи честно, что случилось? Мишка объявился?
Я глаза на сестру вытаращила.
– С чего бы? Он, наверное, и думать обо мне забыл.
– Тогда что?
– Переосмысливаю свою жизнь.
– Глупости, у тебя всё хорошо.
Я на Аньку уставилась, намеренно.
– А замуж, а детей?
Сестра отодвинулась, глянула на меня так, будто меня неожиданно кто-то сглазил или порчу навёл. Я знала, что заговори я на эту тему, Анька тут же отступит и в душу мне лезть передумает.
– Это как-то неожиданно.
– Что неожиданного? – удивилась я. – Замуж я совсем недавно собиралась.
– Но про детей не заговаривала.
Я в задумчивости постукала карандашом о край стойки.
– Может, поэтому Миша и передумал на мне жениться? Он собирался брать ипотеку и копить на холодильник, а я копила на туфли от Маноло Бланик.
– Купила?
Я вырвалась из задумчивости, перевела взгляд на сестру. Переспросила:
– Что?
– Туфли купила?
– Нет.
– Жаль. У нас с тобой один размер, дала бы поносить.
– Иди, работай, – посоветовала я ей.
Анька задорно улыбнулась мне напоследок, видимо, в попытке оказать моральную поддержку, и умчалась к себе за барную стойку.
В этот вечер меня ожидал сюрприз. Нет, не Давид, и ничего приятного. Но это было весьма неожиданно, настолько, что я в первый момент совершенно не знала, как реагировать. В «Алмаз» к ужину пожаловала Алина, бывшая жена Давида. Понятия не имею, какую фамилию она носит после развода. Она появилась не одна, в компании. Столик был забронирован ещё вчера, большой, у сцены, и мы ждали важных гостей, но я совсем не ожидала, что в их числе пожалует самая красивая девушка нашей области. Я могла злиться и язвить, но Алина, на самом деле, очень красива. В тот день, что мы встретили её на пристани, в длинном, лёгком платье в деревенском стиле, с распущенными волосами, и сейчас, с изысканной причёской и в модном, приталенном комбинезоне фиалкового цвета. Казалось, что на её лице нет ни намёка на косметику, что её красота естественная и нетронутая кисточкой для макияжа. Светлые волосы уложены, от них в электрическом свете словно сияние исходило, идеальные брови натурально тёмные, а пухлые губы от природы манящие. Всё это, конечно, было видимостью, любая женщина скажет, что невозможно, «нельзя быть на свете красивой такой», как поётся в известной песне, но, в то же время, если вспомнить, кто был её мужем… Какой же они были невероятно красивой парой!
Вот только на окружающих эта красавица смотрела колко и с превосходством. Мужчинам, судя по её спутникам, это импонировало, а вот мне, как простой смертной, приходилось мириться с подобным отношением. Это та ситуация, в которой очень остро ощущаешь себя человеком второго сорта. Работая в «Алмазе» я прочувствовала эту грань особенно остро. В Питере я сменила несколько мест работы на должности администратора, и не припомню подобных чувств, а здесь в полной мере. Когда Анька предупреждала меня о царящем здесь снобизме по вине некоторых постоянных клиентов, я не особо поверила и вдумалась в её слова, не знала, что мне предстоит, а спустя полтора месяца, могла поведать многое. И о том, что наблюдала, и о том, что пережила сама. И поэтому сейчас, представ перед пожаловавшими гостями, ещё не заговорив с ними, по одним только взглядам и обрывкам фраз, могла сказать, что меня ждёт. Конечно же, меня удостоили парочкой холодных, равнодушных взглядов.
– Добрый вечер, добро пожаловать.
Моя вежливость потонула в их личных разговорах и если и была воспринята, то абсолютно, как должное. Кстати, ничего другого я и не хотела. Поскорее проводить их за столик, и надеяться, что вечер пройдёт спокойно, и мне не придётся решать никаких проблем, связанных с их столиком. И уж точно я не желала внимания Алины, не думала, что она обратит на меня внимание, но она в какой-то момент посмотрела на меня, вначале равнодушно, но затем, по всей видимости, узнала. В её глазах мелькнуло узнавание, интерес, она всмотрелась в моё лицо, после чего на её губах появилась улыбка. Да, это была улыбка, губы красиво растянулись, наверное, она не умела улыбаться некрасиво, но при этом в глазах появилась такая явная насмешка, что у меня по коже мурашки размером с кошку поползли, вот насколько неприятно стало. Словно она взяла меня и унизила. Чем именно, я так сразу сказать не могла. Ни словом, ни действием, но то, что унизила, я чётко осознавала.
Я проводила гостей за столик, стараясь больше не встречаться с Алиной взглядом. Но, видимо, ей наша встреча тоже показалась интересной, потому что она, не скрываясь, меня разглядывала. А когда присела за стол, и я уже собиралась тихо удалиться, громко поинтересовалась:
– Девушка, как вас зовут?
Я остановилась, всё же пришлось посмотреть на неё и даже улыбнуться. Как Петрович всегда учил и того требовал.
– Лида.
– Лида, – повторила Алина и кинула весёлый взгляд на мужчину рядом с ней. Тот, кстати, выглядел совсем не таким неотразимым, как Давид. Может, поэтому она и бесится? А мне выдали широкую, ехидную улыбку. – Будем знать.
– Приятного вечера, – проговорила я негромко, и, наконец, смогла уйти.
Правда, это мало исправило ситуацию. Потому что когда я вернулась на своё рабочее место и решила бросить короткий взгляд на их столик, это уже не вышло незаметно. Потому что к этому моменту на меня уже смотрели все, и за столиком царило веселье. Мне даже гадать не надо было, чтобы знать: Алина поведала друзьям о нашей недавней встрече. А мне теперь хоть сквозь землю провались.
– Что ты сделала? – рассерженно шикнул на меня Петрович, подойдя. Взгляды гостей в мою сторону через весь зал не остались им незамеченными. Кто бы сомневался.
– Ничего, – ответила я, не глядя на него. – Я ей чем-то не понравилась.
– Алине Потаповой?
– Понятия не имею, как её зовут. И кто она такая. – Приврала, но совсем немного.
Озерский потёр лысину платочком, сверкнул на меня глазами. И пообещал:
– Я тебе потом объясню.
В общем, влипла я в неприятности. Из-за того, что оказалась не в том месте и не в то время.
Говорить о том, что весь вечер меня пытали насмешливыми или придирчивыми взглядами, проявляли повышенный интерес, нельзя. Обо мне довольно скоро позабыли, посмеялись и переключились на темы поинтереснее. Я тоже старалась не смотреть в сторону злополучного столика, как робот выполняла свою работу. Улыбалась и встречала гостей. А когда поневоле оказывалась рядом с Алиной, старалась выглядеть спокойной и неуязвимой. Очень надеялась, что всё позади. Что вечер закончится, гости разъедутся, и я не увижу Алину Потапову очень и очень долго. А если сильно повезёт, то больше никогда. Может, этот её ухажёр с широким лбом и руками орангутанга возьмёт и женится на ней, и ей больше не придётся охотиться за теми, с кем её бывший муж проводит выходные.
Но она всё же подошла ко мне. Точнее, уходя, бросила мне несколько колких фраз, которые, наверняка, искренне считала советами дамы более высокого полёта.
– Знаешь, я не удивлена, что встретила тебя здесь. У Давида, как у бывалого моряка, в каждом порту по бабе. Где ест, там и кружит, как ворон. Меня это всегда в нём расстраивало.
Я посмотрела на неё, но отвечать не стала. Не знала что, да и работой дорожила. А то ведь не заметишь, как слово за слово пойдёт. Петрович не простит, и так присматривается недобро. Поэтому я растянула губы в холодной улыбке и сказала:
– Всего доброго. Надеюсь, вам у нас понравилось.
– Очень понравилось, – хохотнул спутник Алины, услышав мои слова. Подошёл и обнял ту за плечи, а на меня бросил любопытный взгляд. Очень любопытный и оценивающий. Я подбородок повыше вздёрнула, а потом взяла и улыбнулась ему. Хорошо так улыбнулась, как я умею. Мужчина хмыкнул, а Алина взяла его за руку и поторопила:
– Пойдём, я устала.
– Пойдём, моя королева.
Они вышли из зала, а мне захотелось швырнуть им что-нибудь вслед.
Оказалось, что напряжение между мной и дорогой гостьей заметил не только Петрович. Закончив работу, я не успела войти в раздевалку, как на меня набросились девчонки.
– Что Алина от тебя хотела?
– Она просто стерва, – ответила я, причём вполне честно. – Не думаю, что ей нужен особый повод.
Девчонки переглянулись, хмыкнули, а Анька пожала плечами. Сказала:
– Она как с Давидом развелась, совсем зазналась. Появляется то с одним, то с другим. Наверное, его позлить хочет.
– Но они ни разу здесь не столкнулись.
– А зачем? Ему и так донесут.
– Так это он с ней развелся, все об этом знают.
– Да кто что знает? – фыркнула Анька и даже рукой взмахнула. – Нам точно не расскажут ничего.
Я крутила головой, слушая то одну, то другую. Это заметили и пояснили:
– Это как сериал, Лид. Честно. Они то женились, то ругались, потом мирились. И вот он с ней развелся. Но они оба такие офигенные, что не наблюдать за ними нельзя.
– И жалко их было, когда разводились. Оба так переживали, да, девочки?
– Что, – спросила я сдержанно, – такая любовь?
– Все говорили, что да. И не верили, что до развода дойдёт, но всё случилось. А ведь они такая пара! Им на судьбе написано вместе быть.
– Почему это? – снова не утерпела я. Слышать о том, что Снежная королева – Алина истинная судьба Давида, было неприятно.
– Ну как, оба красивые, оба дети из богатых семей. Дед Давида и дед Алины сто лет дружили, все это знают.
– Им и есть по сто лет!
– Все всегда знали, что они поженятся. И всегда будут вместе и счастливы. Представляете, какие бы у них детишки родились красивые? Но нет в жизни справедливости.
– Вы на самом деле как ток-шоу с их участием смотрите, – сделала я попытку пошутить, но мне как-то не шутилось.
– Так всё у нас на глазах. Мы рядом, молчим, на нас внимания не обращают. А мы всё слышим и видим. Поневоле вникнешь.
– Я уже вникла, – заверила я их. – Мне одного знакомства хватило, чтобы понять, что эта дамочка стерва.
– А что ты хотела? – удивилась Анька. – Ей положено. По факту рождения.
– Подумаешь, – возмутилась я вполголоса, – королева. – Поднялась и направилась к своему шкафчику, переодеваться. Заглянула в сумку и посмотрела на кулон с александритом. В этот момент очень захотелось вышвырнуть его в мусор.
Ничего удивительного, что я совсем не обрадовалась появлению Давида на следующий день. Он вошёл в ресторан, улыбнулся всем, как обычно, а я упёрла взгляд в свой блокнот, желая провалиться сквозь землю. А всё потому, что отлично помнила, как вчера вечером, вернувшись домой в пустую квартиру, разревелась, как последняя дура. Не из-за него, нет, а из-за того, что в жизни на самом деле справедливости нет. И пока я честно тружусь и зарабатываю на жизнь, дочки богатых родителей, такие как Алина, имеют право указывать мне что правильно, а что нет. А я ей даже ответить не могу. Словно, я перед ней в чём-то провинилась. А я, между прочим, чужого не брала и ни в чём перед ней не виновата.
– Привет. – Давид выглядел весёлым и довольным жизнью, впору за него порадоваться. Вот только я была не в настроении. А он ещё подошёл, так запросто навалился на мою стойку, перегнулся через неё, и едва ли не в лицо мне заговорил. – Я голодный.
Я предостерегающе кашлянула, опасливо огляделась, но Петровича видно не было. Да и время обеденное, посетителей немного. Но я всё равно потребовала:
– Отодвинься от меня.
– А что такое? – Давид выпрямился, а на меня смотрел с любопытством. – Скрытничаешь?
Я всё же взглянула ему в лицо.
– А мне есть что скрывать?
– Не знаю. Расскажи.
Я хлопком закрыла блокнот.
– Я провожу тебя за столик.
– Лид, ты чего какая злая сегодня? На меня злишься?
– Нет.
– А мне кажется, что на меня. За то, что не позвонил? Так я занят был.
Я осторожно перевела дыхание, и как можно тише и спокойнее проговорила:
– Давид, я рада твоей занятости. Что ты работал. Но здесь работаю я, и у моего начальства есть определённые требования. Например, не заводить личных разговоров с посетителями. Мне и без того хватило неприятностей, на меня и так косо смотрят.
– Из-за чего?
Я взяла и честно сказала:
– Из-за твоей жены. – Я из-за стойки вышла и направилась к столикам. Давид за мной. Я чувствовала его взгляд.
– Я не женат, – сказал он в конце концов, но тут же добавил: – Но я тебя понял. Алинка здесь была и тебя узнала.
Я остановилась у свободного стола, указала на него рукой. Давид сел, сложил руки на столе и уставился на меня снизу. Выглядел в этот момент как добродушный пёс, который хочет, чтобы его погладили. Но я этого делать не собиралась. Не собиралась, нет. Не смотря на то, что рука сама к нему тянулась. И поэтому я решила поскорее от него отойти, оставив его вопросы и умозаключения без ответа. Только крикнула официанта, показавшегося в зале.
– Саша, обслужи Давида, – опомнилась и поторопилась добавить: – Марковича. Он торопится.
– Тороплюсь пообедать, – оповестил всех любимый клиент. – А в остальном, я до пятницы совершенно свободен!
Я обернулась на него через плечо, и поняла, что этот негодяй улыбается, и улыбается именно мне.
Мой телефон зазвонил уже через пару минут. Давид сидел за столом, ожидал заказ, и, по всей видимости, нашёл способ со мной пообщаться. Я на звонок ответила, продолжая сидеть к Давиду боком, и даже запретила себе смотреть в его сторону.
– Долго злиться будешь? – поинтересовался он.
– Я не злюсь. Я пытаюсь сохранить работу. Как оказалось, в этом заведении очень легко перейти дорогу власть имущим, просто по незнанию.
– Это кто у нас власть имущий? – подивился Давид. – Алинка, что ли?
– Она или её родственники, для меня никакой разницы. Мне Петрович чётко приказал никуда не лезть. И ни к кому.
– Интересно получается. Мне что, теперь у Петровича разрешения спрашивать каждый раз, как я с тобой переспать захочу?
Я моргнула в растерянности, кровь бросилась мне в голову, наверное, я даже покраснела. Не удержалась и на Давида посмотрела. Он послал мне через зал дурашливую улыбку, а я поспешила снова отвернуться. А в трубку сказала:
– Дурак.
Он засмеялся.
– А что? Это ты сказала, а не я. Нашла отца родного – Петровича!
– Тише ты.
– Лид, ну это несерьёзно.
– Вот именно. Ты пропадаешь на неделю, а потом появляешься весь такой прекрасный!..
– Я прекрасный?
– Не нарывайся на комплимент, Давид.
– Ладно, не буду. Скажи тогда, что мы вечером делаем.
– Не знаю, как ты, а я работаю. До двух.
– До двух, – повторил он и вздохнул. – Печально. Опять цветы, московские кавалеры…
– Ага, и гудящие от каблуков ноги.
– Тебе определённо нужен личный массажист.
– Нужен, – не стала я спорить, правда, не преминула заметить: – и именно личный.
– Фу, солнце, как не стыдно слушать ревнивых баб.
Что ответить на это, я не знала, поэтому замолчала. Разглядывала богатые шторы на панорамных окнах ресторанного зала. Давид тоже молчал, и что-то мне подсказывало, что его молчание не тяготило, он ждал развития ситуации. И я, в конце концов, спросила:
– Что ты хочешь?
– Хочу, чтобы ты злиться перестала.
– А я не злюсь. У меня нет оснований.
– А, даже так. Ну, хорошо, что – что, а основания я организовывать умею.
Я фыркнула, вроде как насмешливо, правда, Давид это вряд ли услышал, отключился тут же. Я кинула осторожный взгляд в его сторону, и увидела официанта Сашу, который принёс ему заказ, а после и Петрович подошёл, присел к Давиду за стол, и они о чём-то заговорили. А мне оставалось делать вид, что моё дело – сторона, и я здесь рабочие обязанности выполняю, и не больше.
Уходя, Давид мне слова не сказал. Правда, глянул по-особенному, проходя мимо. И снова весело хмыкнул, в такт каким-то своим мыслям. Я возмущённо закатила глаза, отвернулась в другую сторону, хотя, он уже успел выйти. Сама себе говорила, что его самовлюблённость – это недостаток, но мне хотелось улыбаться. Повод на него злиться, у меня, конечно, был, но глупая радость от встречи, разговора, кружила голову. Я реагировала на него, как девчонка. И ничего не могла с этим поделать.
– Смотрю, настроение у тебя исправилось, – заметила Анька, когда мы собирались домой. Вечер прошёл спокойно, без эксцессов и неожиданных гостей. Давид к ужину не вернулся и не звонил, но я не переживала, хотя, если честно, ждала его появления. Я его теперь всегда жду.
В ответ на слова сестры я пожала плечами. Взглядом старалась с ней не встречаться. Мне казалось, что стоит Аньке взглянуть мне в глаза, и она тут же всё поймёт. Она ведь отлично меня знает. И на лбу у меня прочитает: влюблена. И пока это слово не загорелось неоновыми буквами, лучше повременить с признаниями.
На улице нас снова Витёк поджидал. Я кинула на сестру многозначительный взгляд, к гадалке не ходи, а она явно знала, что её встречают. На лице ни тени удивления, и мне оставалось лишь подивиться её томительной тяге к бывшему мужу. Анька изо всех сил делала вид, что его визиты её никак не волнуют и ни одну струнку в душе не задевают, но Витёк упорно таскался за ней, а она не гнала. И даже беспокоилась за него. А это о многом говорит, согласитесь.
– Привет, девчонки, – разулыбался бывший родственник.
Я, в ответ на его улыбку, выдала печальный вздох. И отозвалась негромко, решив не лезть в чужую жизнь:
– Привет. – Надеюсь, наступит момент, когда и Аньке хватит такта и благодарности поступить также. Не кричать мне, что я чокнулась, и не топать на меня ногами. – Пойду я. – К сестре повернулась, чмокнула ту в щёку.
– Подожди. – Анька попыталась схватить меня за руку. – Мы тебя проводим.
– Вот ещё, – фыркнула я. Разъезжать по ночным улицам, слушая Витькину болтовню, желания у меня не было. – Сама прекрасно доберусь. – Я сделала им ручкой, улыбнулась на прощание, и громко стуча каблуками, направилась к стоянке такси, намеренно ускорив шаг, и оставив эту парочку наедине. Шла и бормотала себе под нос: – И кто из нас чокнулся?
На стоянке ждал одинокий автомобиль с шашечками, но прежде чем я успела к нему подойти, кто-то мигнул фарами из темноты, я присмотрелась, и в животе сразу закружили бабочки. То, что Давид ждал меня среди ночи, не могло ни впечатлить. И чтобы немного себя отрезвить, я мысленно проговорила: «Я – впечатлительная дура», но это нисколько не помогло. Я села в его машину и поспешила захлопнуть за собой дверь.
– Что, опять маньяк? – спросил Давид.
А я указала рукой за стекло. В свете фонарей на стоянке показались сестра со своим «старым» новым поклонником.
– А-а, – понимающе протянул Давид и хмыкнул. – Влюблённые под луной.
– Ты был бы таким же влюблённым, если бы прогулялся под луной с бывшей женой.
– Окстись, женщина.
– Скажи это моей сестре.
– Что, бывший?
– Причём муж.
Давид капризно выпятил нижнюю губу.
– Это странно.
– Я скажу больше: это очень, очень странно! Мы два года пытались от него отделаться, и вот тебе сюрприз. Чудовище возвращается.
– А он в каком плане чудовище? – заинтересовался Давид.
– В моральном, – ответила я. – И в материальном.
– Ясно. – Давид на меня посмотрел. – Женщины, вообще, создания меркантильные.
– А мужики – подлые изменщики, – не осталась я в долгу.
Вместо того, чтобы обидеться или вступить в полемику, Давид разулыбался.
– Мне нравится тон нашего разговора. Думаю, нам нужно подойти к обсуждению более конкретно и детально, ты так не считаешь?
– В два часа ночи?
– В половине третьего. Отличное время для плодотворной дискуссии. Под хорошее вино.
Я не стала отвечать, отвернулась к окну, в надежде, что Давид в полумраке моей улыбки не разглядит. Да и что я могла ему ответить? Либо начать отказываться, говорить, что я совсем не такая, и просить отвезти меня домой. Либо согласиться, что выглядело бы неприлично. Поэтому я оставила выбор за мужчиной. Как поступают все мудрые женщины.
Даже не спросила, куда мы едем. Давид повернул ключ в замке зажигания, а я на пару секунд вжалась в спинку сидения, боясь, что Анька меня всё же заметит в чужой машине, потому что, прежде чем сесть в такси, она принялась крутить головой по сторонам, явно не понимая, куда я делась.
Когда мы свернули на проспекте в противоположную сторону от моего дома и поехали в сторону набережной, я поняла, что Давид везёт меня к себе домой. Совершенно понятно для чего, но я ведь и раньше понимала, чем должен закончиться этот вечер, точнее, ночь. И сейчас делать большие удивлённые глаза глупо. И к тому же, я против не была. Напротив, я ждала развития наших отношений, и совсем не готова была думать о последствиях. По крайней мере, сейчас.
На этот раз въезжать в подземный гараж мы не стали, оставили машину на стоянке, и когда я захлопнула за собой дверь автомобиля, то огляделась. Вокруг дома кованый забор, а за ним ухоженный сквер, с аллеей и скамейками, а за подстриженным кустарником виднеется балюстрада набережной. Даже отсюда слышно, как плещется Волга. Совершенно особенные ощущения.
– Здесь жила бабушка моей школьной подруги, – неожиданно сказала я.
Давид удивлённо вскинул брови.
– Серьёзно?
Я покачала головой, улыбнулась.
– Не в твоём доме. Здесь раньше были старые двухэтажные дома. Помнишь?
– Помню, конечно.
– И сквера не было. Были старые кособокие скамейки, а вон там гаражи. А мужики рядом в домино играли. И это всё казалось нормальным.
– А сейчас?
– Жизнь изменилась.
Давид обошёл машину, подступил ко мне. Приподнял мне пальцем подбородок, в глаза заглянул.
– У меня из окон потрясающий вид.
– Не сомневаюсь, – проговорила я, а про себя добавила, что у Давида Кравеца, вкупе с отражением в зеркале, всё в жизни должно быть потрясающим воображение.
Мы вошли в подъезд и поднялись на лифте на восьмой этаж. Оказавшись с Давидом в замкнутом пространстве, в кабине лифта, я, признаться, немного занервничала. Вроде всё ясно, понимаю, чего ждать – и жду! – но вдруг, откуда ни возьмись, вылезла юношеская неуверенность. Да Давид ещё, не стесняясь, меня разглядывал, и улыбался каким-то своим мыслям. Не хищно, не залихватски, но от его мягкой, загадочной улыбки мне хотелось зажмуриться и сделать что-то по-девчачьи глупое.
И я это сделала, задала абсолютно дурацкий вопрос, он просто слетел с моего языка, как только я оказалась перед дверью квартиры Давида. Он достал ключи от квартиры, а я возьми и брякни:
– Ты один живёшь?
Он на меня посмотрел.
– А с кем, по-твоему?
От его насмешливого взгляда мне стало неудобно, я пожала плечами. Давид усмехнулся и меня успокоил:
– Живу один, не переживай. Нянек нет.
– Я же не об этом, – пробормотала я, а пока мужчина моей мечты отвернуться и занимался замком, я крепко зажмурилась. Всего на секунду, и легче мне совсем не стало.
– Прошу, – сказал он, первым переступая порог квартиры и включая свет.
Я сделала шаг. Тот самый шаг, после которого повернуть вспять трудно, практически невозможно.
– Проходи, осматривайся, – лёгким тоном продолжал Давид, проходя по комнатам и включая везде свет. – Теперь ты у меня в гостях.
