Текст книги "Случайная (СИ)"
Автор книги: Екатерина Риз
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 24 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]
– Что это у тебя? – поинтересовался Петрович, уставившись на мою грудь.
Я расцвела в улыбке.
– Нравится? Кажется, все посетители замечают.
– Ещё бы, раз ты перед ними титьками трясёшь.
Я улыбаться перестала. И даже обиженно проговорила:
– Николай Петрович!
Начальник же постучал коротким пальцем по краю стойки администратора. И строгим голосом проговорил:
– Смотри у меня, Лидия. Не натвори дел.
– Я работаю, – попыталась оправдаться я. – Со всей старательностью.
– Вот со старательностью и поосторожнее. Не перестарайся.
– Вас не поймёшь…
– Цыц, я сказал, – шикнул на меня Озёрский, и незаметно ткнул пальцем в сторону дверей, которые как раз открылись, впуская очередных посетителей ресторана.
Если днём в «Алмазе» было спокойно, люди приходили пообедать, провести деловую встречу или даже поработать в тишине за маленьким столиком у окна, то к вечеру обстановка оживлялась. Шума и пьяных плясок в ресторане никогда не случалось, если только в те вечера, когда весь зал бронировали под спецзаказ. Но и тогда никто никогда не знал, что происходит за закрытыми дверями, потому что на входе вместо администратора становились дюжие охранники, и не подпускали никого чужого на пушечный выстрел. А в обычные вечера, даже будние, все столики были забронированы, официанты сбивались с ног, на сцене вовсю старались музыканты, наигрывая что-то беспечное и ненавязчивое, но главное, чтобы музыка была живая, это придавало заведению респектабельности. И я уже знала, что за фортепиано и на скрипке в «Алмазе» не играют случайные люди с улицы, все как один заслуженные, из губернаторского оркестра. Что ж, лишние деньги никому карман не тянут. И признанным музыкантам никто не ткнёт, что они подрабатывают вечерами в кабаке. Нет, они всё также радуют просвещенную публику, дарят им душевную благость, играют на струнах их душ. Честно, я сама слышала, как саксофонист с красным носом на полном серьёзе обсуждал это с Петровичем. Озёрский ему конверт с деньгами протягивает, а красноносый ему про развитие и прекрасную душу рассказывает. А сам конвертик суетливо в карман прячет. Петрович мелко кивал, улыбался, а сам всё в зал косился. Правильно, за столиком у самой сцены в тот вечер губернатор с супругой ужинали. Просвещались.
Всё это попахивало откровенным лицемерием. Я проработала в «Алмазе» две недели, а уже могла судить о том, что люди сюда приходят не ужинать, а пускать друг другу пыль в глаза. И в городе, наверняка, есть заведение, куда все эти достопочтимые мужи отправляются выпускать пар. И, слава богу, что я работаю здесь, а не там. Наблюдать изнанку не хотелось бы. Куда лучше, когда всё вот так чинно и благородно, пусть и неправдиво. А моё дело маленькое: улыбнуться и проводить за столик. Иногда польстить, сказать какую-нибудь банальность про галантные манеры мужчины или причёску его спутницы. И, наверное, у меня неплохо получалось, потому что Петрович, несмотря на то, что ворчал на меня временами, особо не придирался. Моя манера общения ему импонировала.
– Поздоровалась, проводила, польстила и уходи, – всегда повторял он мне. – И задницей не виляй, не хватало нам проблем с чужими бабами. Ты профессионал. – Петрович, после этого слова, ко мне присмотрелся, придирчиво. Губы поджал. После чего переспросил: – Ты ведь профессионал?
– В плане ресторанного бизнеса? – невинно переспросила я.
Озёрский снова погрозил мне пальцем.
– Лидия.
Я попыталась скрыть улыбку, но не слишком в этом преуспела. Затем к начальнику обратилась:
– Николай Петрович, не переживайте. Я своё место знаю, и оно меня вполне устраивает.
– Очень на это надеюсь.
Мужиков в «Алмазе» была тьма. И все как один преуспевающие, обеспеченные, деловые, вот только зачастую далеко не красавцы. Да и порядочности, той самой галантности многим не хватало. Хорошо, если тебя расценивают, как прислугу. Не обращают внимания на твои слова и вежливые улыбки, бубнят что-то невнятное в ответ, и твоё дело поскорее проводить их за столик и оставить в покое. Но некоторые не прочь были и пофлиртовать. И вот тут на самом деле приходилось включать профессионала и ни на что не реагировать. Даже на протянутые к тебе руки и масляные взгляды. Становилось откровенно неприятно, но я напоминала себе, что, во-первых, я получаю за это зарплату, а, во-вторых, не все люди, как говорится, человеки. Особенно, это относится к мужикам на вечерней охоте. В такие моменты хотелось застегнуться на все пуговицы, и спрятаться за форменной одеждой, как за плащ-палаткой. Аньке проще, она всегда за барной стойкой укрыться может, а я на виду, на передовой.
После моей первой встречи с Давидом, прошла неделя. Признаюсь честно, после первой тревожной ночи я спала спокойно, и даже посмеиваться над собой начала со временем. Его образ в моём сознании потускнел, если я и вспоминала о поразившей меня в самое сердце своим внешним видом особи мужского пола, то раз в день, не больше, в основном, вечером, когда можно было расслабиться, и, наконец, отвлечься от работы. Я выпивала бокал вина перед сном и, смехом, раздумывала о том, что наверняка в этом мире, даже в этом городе, есть женщина, которая проводит с ним вечера и ночи. И мне, чисто для эксперимента, интересно каково это. Давид Кравец. У него даже имя не как у всех. И внешность не как у нормального, среднестатистического мужика. И ему как-то нужно с этим жить. Вот мне и интересно – как живут такие, как он. Наверное, не задумываются, что они особенные, и что жизнь их и мировоззрение должны быть какими-то другими.
И вот настал вечер, когда Давид снова появился в «Алмазе». В этом не было ничего сверхъестественного, он пришёл поужинать, к тому же, не один, а для меня словно набат в ночи прозвучал. Я, как обычно, встречала гостей, зал уже был полон, я устала улыбаться и говорить банальности, и не могла дождаться окончания вечера, когда можно будет снять с лица опостылевшую улыбку, и уйти домой. За большим столом в центре отдыхали московские гости, шумели и смеялись, и меня подзывали уже не раз. Молодые мужчины, зазывно улыбались и посматривали с намёком. Даже за столик приглашали, от чего мне пришлось со всей серьёзностью отказаться и пожелать им хорошего вечера.
– Соблазняют? – со смешком поинтересовалась Анька, когда я на минуту остановилась у барной стойки. Сестра протянула мне стакан воды, и я за ним спрятала усмешку.
– Наседают, – сказала я негромко.
– Обидно, да? Вот так и проворонишь свою судьбу. Увёз бы тебя столичный принц на своём железном «Бэнтли» в Москву, а ты тут за униформой прячешься.
– Знаешь, я почему-то уверена, что у всех этих столичных принцев в столице по домам принцессы сидят. Им не до нас.
– Это ещё обиднее. Надежда во мне угасает стремительно и неотвратимо.
– Надежда на что? Захомутать королевскую особу?
– Да чёрт с ней, с королевской, хоть какая-нибудь приличная персона попалась бы. Ради разнообразия.
– Лид, – ко мне со спины приблизился официант Антон, молоденький мальчик с шевелюрой цвета молодой морковки, и предостерегающе шепнул, – Петрович глазами стреляет.
Я тихонько вздохнула.
– У меня ощущение, что он никого, кроме меня, не видит, – пожаловалась я едва слышно.
Анька усмехнулась, активно натирала бокалы белоснежным полотенцем, а когда я в спешке делала последний глоток воды, кивнула в сторону входа:
– Кстати, о царской семье. Беги, встречай.
Я через плечо обернулась, не совсем понимая, кого она имеет в виду, если честно, подумала о губернаторе, что зачастил к нам в последние дни, или, на крайний случай, о мэре, но никого знакомого не увидела. Только мужчину средних лет, моложавого и стройного, под руку с худой блондинкой в платье, которое я как раз вчера заприметила в торговом центре. Но стоил наряд столько, что мне оставалось только похлопать глазами и пойти прочь из магазина с такими мало привлекательными, я бы даже сказала, безобразно бессовестными ценами. А вот теперь вижу золотистый шёлк на блондинке, и мне обидно. Но я нацепила на лицо улыбку и поспешила навстречу гостям, про себя гадая, кто к нам пожаловал, и, жалея, что не успела расспросить об этом Аньку.
– Добрый вечер, – проговорила я, мило улыбаясь. – Рады приветствовать вас в нашем ресторане. Вы бронировали столик?
Я смотрела на мужчину, не на блондинку. При ближайшем рассмотрении он выглядел старше, чем мне в первый момент показалось издалека. Морщинки, не чёткий овал лица, да и выражение глаз выдавало. Непонятно почему, но в первую очередь взгляд его старил. В нём была не усталость, скорее, пресыщенность. Мужчина был одет броско, он явно молодился, но глядя ему в лицо, я могла с точностью сказать, что пятидесятилетний рубеж он перешагнул далеко не вчера. Но, по всей видимости, старался об этом забыть. И для этого ему нужна была миловидная девочка рядом, которая тоненьким голосом без конца бы тянула:
– Марчик, я хочу шампанского!
Я всё-таки обратила на девушку внимание, от цвета платины на её голове и капризно сложенных губ меня едва не перекосило, но я профессионально, на высшем уровне этого самого профессионализма, удержала на губах улыбку.
– Потерпи, дорогуша, сейчас нас проводят за стол.
Неожиданно голос у мужчины оказался глубокий, завораживающий, очень приятный. Он посмотрел на меня и повторил:
– Дорогуша, мы хотим поужинать.
– Вы бронировали столик? – терпеливо повторила я свой вопрос. Снова улыбнулась, а мужчина вдруг ко мне присматриваться начал. Его взгляд остановился на моих губах, после чего бесстыдно спустился на грудь. Стало неудобно и некомфортно. А брошь на груди будто потяжелела, превратилась в камень и начала душить. Хорошо, что длилось это ощущение недолго. В следующий момент я думать забыла о парочке, что стояла передо мной, потому что за их спинами, словно из воздуха, возник Давид Кравец. Он, на самом деле, появился из ниоткуда, окончательно лишив меня воздуха и каких-либо мыслей и чувств. Которые мне весьма пригодились бы, чтобы вспомнить о том, что я профессионал.
Давид, видимо, услышал наш разговор, потому что вместо приветствия, сказал:
– Мы заказывали столик. На фамилию Плетнёва. – Он кинул на блондинку весёлый взгляд. И явно передразнил: – Яна, дорогуша, ты же Плетнёва?
Я стояла и бестолково таращилась на эту троицу. То есть, таращилась я, конечно, на Давида, но затем мой взгляд метнулся к лицу мужчины, и я уже осознанно уловила сходство, оно было выраженное. Широкий лоб, голубые глаза, тёмные волосы зачёсаны назад очень похоже. По всей видимости, передо мной стоял отец Давида. Черты лица были схожи, а вот держались отец и сын совершенно по-разному. Кравец-старший изо всех сил старался казаться уверенным в себе, а у Давида это получалось само собой. Он не старался и вряд ли задумывался о том, чтобы произвести на кого-то впечатление.
– Я сейчас проверю, – проговорила я сбивчиво, вспомнив о своих непосредственных обязанностях. Принялась листать книгу заказов, но буквы предательски отказывались складываться в слова.
А блондинка тем временем удивилась:
– Я заказала столик?
Давид хмыкнул, шагнул к стойке администратора и перегнулся через неё, заглядывая вместе со мной в блокнот. На меня пахнуло невероятной свежестью одеколона, накрыло волной тепла, и я окончательно перестала соображать. И это привело к тому, что Давид первым ткнул пальцем в нужную строку.
– Вот она. Никому неизвестная героиня, – проговорил он прямо мне в лицо. Его дыхание коснулось моих щёк, и я решила, что мне всё это снится. Глаза подняла, и мы встретились взглядами. Я, наверняка, смотрела перепугано, а вот дорогой гость меня разглядывал. С интересом. И его взгляд тоже остановился на моих губах, ниже не опускался. Наверное, в отличие от своего отца, знал, что это неприлично.
Я отступила на шаг. Сказала:
– Я провожу вас к столику.
Давид кивнул, не торопясь отводить глаз, и всё-таки в какой-то момент его взгляд спустился к моей груди. Но смотрел он на брошь. А мне вдруг стало так стыдно! В один момент. Казалось, что я умру от жара, накатившего на меня. Мне показалось, что как только Давид увидит брошь на моей груди, он сразу всё поймёт, все мои тайные помыслы. Узнает, что я думала о нём не раз и не два после одной лишь мимолётной встречи, и приобретенное украшение стало неким символом моей заинтересованности им, раз я отправилась искать магазин, принадлежащий его семье. Ведь зачем-то я это сделала?
Самой бы себе ответить зачем. До сих пор не знаю.
Но Давид взгляд отвёл, на его губах мелькнула улыбка, милая, ничего не значащая, и в следующий момент он от меня отвернулся. Что-то сказал отцу, посмеялся над какой-то глупой фразой блондинки, а я аккуратно обошла их и направилась через зал к нужному столу, чувствуя странную, необъяснимую обиду. Не за себя, а за брошь. За то, что украшение, которое сразило меня своей красотой и необычностью, ничего не сказало хозяину магазина, в котором та провела, возможно, много месяцев. То есть, её признали той самой бижутерией, не стоящей внимания, ничего не значащей, хоть и сверкающей.
И я, надо думать, ей под стать.
Один из мужчин за столиком, за которым отдыхали московские гости, откровенно оглянулся мне вслед, когда я прошла мимо. Я краем глаза заметила, как он обернулся, но я прошла мимо, остановилась у соседнего стола и учтиво указала на него вновь прибывшим гостям.
– Располагайтесь. Официант к вам сейчас подойдёт.
Отца Давида, насколько я поняла, звали Марк. Он отодвинул для блондинки стул, а когда та присела и жеманно повела плечами, наклонился и поцеловал ту в щёку. Это выглядело глупо. Именно глупо. Почему-то. Но я поняла, что наблюдаю за его действиями чересчур внимательно, опомнилась, и поспешила глаза отвести. А когда сделала это, неожиданно натолкнулась на взгляд Давида. Он заметил мой интерес, и его это посмешило. Сам он выглядел расслабленным, на отца и его спутницу не смотрел, присел за стол и пристроил локоть на краю.
– Хорошего вечера, – пробормотала я, и шагнула прочь.
– Девушка, а у вас можно заказать цветы?
Пришлось остановиться, вернуться к столу москвичей и мило улыбнуться тому, кто весь вечер на меня глазел и даже пытался схватить за руку.
– Конечно, – ответила я. – В холле есть цветочная лавка. Какие именно цветы, и на кого оформить доставку?
Мужчина расплылся в довольной улыбке, а его взгляд упорно пытался нырнуть в мой скромный вырез на груди. На моей форменной рубашке было расстёгнуто всего две пуговицы, скромнее просто некуда, но он отчаянно старался что-то разглядеть.
– На меня. А цветы выберите сами. Какие вы предпочитаете?
– Розы, – автоматически ответила я. И тут же пояснила: – Думаю, все женщины любят розы, так или иначе. Не прогадаете.
– Я никогда не прогадываю. Закажите себе букет самых красивых роз.
Я моргнула. Сознание постепенно прояснялось.
– Мне? Спасибо, но я не заказываю сама себе цветы. Извините, меня гости ждут.
Ещё одна осточертевшая мне улыбка, и я направилась на своё рабочее место, к входным дверям. А сердце в груди делало кульбиты. Но совсем не из-за того, что меня пытались соблазнить букетом роз.
– Что он от тебя хотел? – спросил Петрович, подойдя ко мне через несколько минут.
Я нервно перелистывала книгу заказов.
– Ничего, – ответила я рассеянно, не поднимая глаз. – Пришли поужинать.
– В смысле? – озадачился начальник.
Я поняла, что сморозила глупость, посмотрела на Озёрского и переспросила:
– А вы о ком?
– О том столичном пижоне. А ты о ком?
– А-а. – Я выдохнула, незаметно махнула рукой. – Он пьян. Хотел поразить меня своей щедростью. Цветы подарить. И чтобы я сама их себе ещё и заказала. Что за мужики пошли? – вдруг пожаловалась я.
А Петрович сокрушённо качнул головой.
– Ну, Лидия.
Я глаза на него вытаращила, изображая невинность.
– А я при чём? Я же отказалась. Всё по инструкции, как вы говорили.
– Чувствую, будут у нас ещё неприятности.
– Из-за меня?
– И из-за тебя тоже. Работай.
Работать расхотелось. Зал полон, новых гостей не появлялось, и я торчала у входных дверей, и мне казалось, что у всех на виду, и все на меня смотрят. Стояла, гордо расправив плечи, пялилась в свои записи, которые никому, по сути, нужны не были, и изображала жуткую занятость. Только иногда позволяла себе кинуть быстрый взгляд в зал. И куда бы и на кого бы я ни смотрела, глазами, в итоге, находила Давида. Он выглядел хоть и расслабленным, но скучающим. Разговаривал с отцом, иногда улыбался, лениво, как Чеширский кот, а я смотрела на него и думала о том, что это ненормально для мужика, быть настолько притягательным. И при этом ужинать в компании отца и его молодой любовницы. А где очередь из влюблённых женщин модельной внешности, рвущих его на части? Или он настолько любит родителя, что готов пожертвовать личной жизнью на целый вечер, чтобы послушать лепет глупой блондинки? Интересно, она жена Кравецу-старшему или нет? Наверное, это невероятно мило и в то же время странно говорить окружающим, что этот хрупкий, белокурый эльф его мачеха.
В конце вечера мне на стойку приземлился букет красных роз. Честно, мне никто никогда такого шикарного букета не дарил. Не меньше двадцати штук головастых, бордовых роз. Я уставилась на них, затем подняла глаза и увидела своего столичного поклонника, который, по всей видимости, очень хотел свести с провинциальной администраторшей более близкое, я бы даже сказала, тесное знакомство. Часы показывали половину первого ночи, работать оставалось всего ничего, и я успела обрадоваться тому, что вечер прошёл без серьёзных эксцессов. Шумная компания московских коммерсантов покинула ресторан ещё час назад, чем всех порадовала, потому что к концу вечера они окончательно вошли во вкус и расшумелись, чего в «Алмазе» никак не приветствовали. По обрывкам их разговора было ясно, что веселье они планируют продолжить, и я их мысленно благословила. А от взгляда «ухажёра» старательно скрывалась, пока он не прошёл мимо и не исчез за дверями ресторана. И уж точно я не ждала и не хотела увидеть его спустя час, даже с цветами. Причём, цветы он, в прямом смысле слова, бросил передо мной. Не слишком хорошее начало.
– Я купил тебе цветы. Розы, как ты хотела.
– Я не хотела, – отозвалась я спокойно. – Не нужно было тратиться.
– Да что это за траты, – ухмыльнулся он, явно бравируя. – Копейки.
– Как мило, – пробормотала я, с неудовольствием глядя на красивые цветы, которые, точно, были ни в чём не виноваты.
Мужчина наклонился через стойку, уставился на мою грудь. Делал вид, что читает моё имя на бейдже, но я знала, буквально физически чувствовала, что он разглядывает мою грудь, словно он до меня дотронулся.
– Лидия, – наконец прочитал он. Поднял глаза к моему лицу и улыбнулся. – А меня зовут Александр.
Пришлось кивнуть. В зале всё ещё были гости, и некоторые стали обращать на нас внимание.
– Очень приятно, – негромко проговорила я.
Вообще, парень был недурён собой. Лет тридцати с небольшим, русый, светлоокий, подкаченный. И сразу понятно, что при деньгах. Держался высокомерно и тряс передо мной букетом тысяч за десять с таким видом, словно он, на самом деле, стоил копейки, а не треть моей зарплаты. Возможно, для него это и не стоило ничего, но именно это, а ещё дурнинка во взгляде, и отбивала всякую охоту с ним знакомиться. И цветы его мне были не нужны, и имя его. Я больше всего хотела в этот момент, чтобы он нашёл себе другой объект для знакомства, и задарил эти розы ей. Мне было бы куда спокойнее. А теперь вот переживай, что у этого нетрезвого обалдуя на уме на мой счёт.
– Как насчёт того, чтобы продолжить вечер вместе? Обещаю насыщенную программу.
– Насыщенную чем?
– Приключениями и удовольствиями.
Я изо всех сил старалась быть вежливой и сохранять спокойствие.
– Спасибо, Александр, но боюсь, у нас с вами ничего не получится.
– Это почему?
– Нам запрещено встречаться с посетителями.
– А я не предлагаю встречаться. Я же тебя не замуж зову.
Вот от этих слов стало неприятно. Я даже перестала прятаться от его взгляда, и посмотрела Александру в лицо.
– А куда вы меня зовёте? Если не секрет.
Он недовольно насупился.
– Ты чего какая сложная, Лидия?
– Я не сложная, я серьёзная. И я только замуж. Кстати, живу недалеко от загса. Интересует?
– Ты бы не задавалась, – попросил он с намёком на угрозу. Я её явственно расслышала.
– Я работаю в этом ресторане администратором. Нигде не сказано, что обязана развлекать посетителей вне этих стен, более того, нам это запрещено. Я могу позвать управляющего, он вам об этом расскажет. Извините, но у меня нет желания терять работу из-за букета цветов.
Александр сверлил меня тяжёлым взглядом, после чего оттолкнулся рукой от стойки и выпрямился. Букет полетел мне в руки, а сам несдержанный посетитель развернулся и ушёл. В первый момент я выдохнула, но затем решила, что рано радуюсь. И через час мне самой придётся покинуть эти стены. И кто знает, что у этого настойчивого ухажёра на уме. Я была больше чем уверена, что живёт он в гостинице. А на безымянном пальце я успела заприметить обручальное кольцо. Вот тебе и принц, окольцованный.
Посетители покидали ресторан. Я продолжала улыбаться, повторять слова прощания и приглашать их посетить наше заведение ещё раз. Глупые фразы, прописанные Петровичем и выученные мною наизусть. Хотя, бессмысленные, раз большинство посетителей появлялись в «Алмазе» едва ли не каждый вечер.
Семейству Кравец я тоже улыбнулась, а с Давидом даже глазами встретилась. Меня снова обожгло, а он посмотрел на меня и отвернулся. Был занят телефонным разговором, и на обслугу ему было откровенно наплевать. В общем, рабочий день заканчивался не слишком хорошо, настроение у меня к концу вечера сползло до нуля, а после того, как Давид отвернулся, не заметив моей улыбки, стремительно провалилось ниже плинтуса.
– Проблемы были? – спросила Анька, переодеваясь и зевая во весь рот.
Я лишь отмахнулась.
– Дурак пьяный пристал. Из московских. Цветы притащил, а затем в лицо мне ими и зарядил.
Анька и ещё одна девочка-официантка, что оказалась поблизости, хором ахнули.
– И что?
– Да ничего. Воткнула его веник в вазу у входа. Хоть какой-то толк.
– Отшила?
– Конечно.
Мы покинули ресторан с чёрного входа, как и положено было поступать. По узкому тротуару обогнули здание гостиницы, и направились к стоянке такси. Общественный транспорт в это время суток не ходил, и приходилось тратиться на такси. Но Николай Петрович искренне считал, что платит нам достаточно для того, чтобы мы не ныли по этому поводу. Правда, поговаривали, что ежеквартально выплачивал бонусы, покрывая транспортные расходы. Поэтому я тоже не ныла.
Окна холла гостиницы и крыльцо были залиты светом, через панорамные окна можно было наблюдать, что, не смотря на позднюю ночь, в гостинице кипит жизнь, да и на улице не было безлюдно. От осознания того, что вокруг многолюдно, я успокоилась, напряжение меня покинуло, и я даже отпустила девчонок на такси, так как им было в одну сторону, а сама осталась ждать другую машину, не испытывая особого дискомфорта. Анька только попросила позвонить ей, как только окажусь дома, я пообещала и спокойно отпустила их. Даже рукой на прощание помахала. Осталась на пустой стоянке такси, уверенная, что свободная машина подъедет в течение нескольких минут, по-другому никогда до этого не случалось. Ночь тёплая, звёздная, я стояла под фонарём и таращилась на ночное небо, чувствуя, что устала. Хотелось горячего чая и спать.
– Отработала?
Я обернулась на голос, и мысленно ругнулась. Вот кого в два часа ночи на пустой стоянке такси мне не хватало. Заезжего Казановы.
Александр стоял напротив меня, сунув руки в карманы брюк, и, как мне показалось, покачивался. Видимо, был знатно пьян.
– Отработала, – кивнула я. Отвернулась, высматривала машину на дороге, но, как назло, такси было не видно.
– Что ж ты такая не чуткая, Лида?
Уже пятнадцать минут, как я не находилась на рабочем месте, и могла не придерживаться официоза и приличий. Поэтому сказала:
– А у вас, Александр, кольцо на пальце.
– И что?
– Ничего. Меня это не касается никак, а вот вашей жене явно не понравилось бы ваше стремление свернуть налево. И траты на букеты обслуживающему персоналу.
– А ты о моей жене подумала?
– О себе я подумала. Что мне нет никакой охоты развлекать незнакомого мужика в командировке. Вас тут через одного такие. На всех меня не хватит.
– А я, смотрю, ты вне работы куда разговорчивее. – Он сделал ко мне шаг, и я невольно отступила. По сторонам огляделась. Куда все люди подевались? И такси?!
– Шли бы вы спать, – посоветовала я ему, правда, без всякой надежды, что он моему совету последует.
Александр щурился, пристально вглядывался в моё лицо. Явно что-то пытался во мне высмотреть, и я была уверена, что то, что он высмотрит, мне не понравится.
– Ты красивая, – сказал он. – Дерзкая такая. Но неужели думаешь, что можно вот так мужику цветы в лицо швырять.
– Это ты в меня цветы швырнул, – напомнила я ему, перейдя на «ты». Как развивалась ситуация, мне активно не нравилось, я искала выход, и понимала, что если ничего не изменится в ближайшую минуту, то мне останется только воспользоваться нетрезвым состоянием Александра, оттолкнуть его и бежать в гостиницу. Там светло, там люди, там он меня не тронет.
– Не понравились?
– А я должна была растаять? Это провинциальный город, конечно, но не настолько. Живые розы я видела.
– На самом деле, разговорчивая. Сразу видно, что мужика у тебя нет. Иначе научил бы вовремя затыкаться.
Это было самое милое, что я слышала в своей жизни.
Подумала об этом, но, слава богу, мне хватило ума вслух своё замечание не озвучивать. Вместо этого я ровным голосом попросила:
– Перестань на меня напирать.
– Я напираю? – Он насмешливо вздёрнул брови.
– Да. – Я в какой-то момент упёрлась ему руками в грудь, в попытке оттолкнуть, потому что за моей спиной неожиданно оказался столб.
– Я ещё даже не начинал.
Очередная шовинистическая наглость.
Я попыталась вывернуться из осады, а Александр взял и схватил меня за подбородок. Схватил больно, я головой дёрнула, но освободиться не получилось. Не зная, что ещё сделать, я попыталась пнуть нападавшего коленкой. Сколько раз видела этот фокус по телевизору, но, видимо, оборонявшимся девушкам на телеэкране попадались какие-то другие вредители, охотно подставляющие укромные места для удара. Мой оказался не таким, легко увернулся, и как-то так получилось, что его руки оказались на моих плечах, а он сам сзади.
– Отпусти меня! – потребовала я. Снова попыталась его пнуть, но, не видя куда пинать, меня постигла очередная неудача. А Александр уткнулся носом в мою шею и жарко задышал. Меня, если честно, передёрнуло. И от чужого дыхания на своей коже, и от стойкого запаха алкоголя. Я вцепилась в его руку, вцепилась ногтями, Александр ругнулся и меня встряхнул. Его захват стал сильнее, я ткнулась подбородком в сгиб его локтя, и так повисла на какую-то секунду, всё больше впадая в панику.
Краем глаза заметила машину, в первый момент обрадовалась, но это было не такси. Автомобиль, низкий, спортивный, проехал мимо, и я в отчаянии прикрыла глаза. Правда, тут же услышала скрип тормозов, автомобиль сдал назад и остановился. Хватка Александра ослабла, я этим воспользовалась и изо всех сил его от себя оттолкнула. Он покачнулся, сделал большой шаг назад и едва не упал. А я в сердцах выкрикнула:
– Идиот! – Схватилась за свою шею, которую он пережал, явно не осознавая свою силу. Глотать было больно.
Дверь автомобиля открылась, я обернулась и увидела Давида Кравеца. Он вышел и теперь насторожено смотрел на нас.
– Что происходит? – поинтересовался он, обходя машину.
Он задал вопрос, а я могла только стоять и хлопать глазами, продолжая держаться за горло. С трудом сглотнула.
– Ничего не происходит, – отмахнулся злой и раздосадованный Александр. – Ехал мимо и езжай. Я со своей бабой разговариваю.
– Ты с бабой своей будешь разговаривать дома. Если там бабу обнаружишь. – Давид на меня посмотрел. – У тебя всё нормально?
Я снова сглотнула, снова стало больно, от этого обидно и страшно, и я головой мотнула.
– Садись в машину, – сказал Давид.
Я оглянулась, кинула злой взгляд на Александра, но говорить ничего не стала. Я больше всего боялась, что Давид возьмёт и уедет, оставит меня с этим психом. И сейчас дело было совсем не в том, что это Давид Кравец. Я обрадовалась бы любому спасителю, даже если бы рядом с нами остановился Петрович, которого наверняка с трудом видно из-за руля.
Давид открыл для меня дверь автомобиля, я как-то неуклюже забралась в низкий салон, а когда дверца захлопнулась, закрыла лицо руками. Как в кино. Давид Кравец спас меня от насильника. Только радости никакой. Чувствую себя грязной.
