Текст книги "К тебе я руки протяну…"

Автор книги: Екатерина Иванова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 7 страниц)

8. Знакомства

Я проводил ее взглядом и обернулся к дереву. Живое, надо же… Ветви удобно легли в ладони, рывок, и я внезапно ощутил, что кто-то поддерживает мою спину. Как она сказала? Лларис? Я осторожно разжал правую руку, давление усилилось. И тогда я отпустил левую. Это было почти полетом. Я лежал в воздухе! Мягкий толчок, и я снова ухватился за ветви. Хватит, наигрался.

Улыбаясь, я долез до дупла высотой с человеческий рост и подтянулся внутрь дерева, скинув у порога сумы с вещами. Пара комнат. Первая – что-то вроде гостиной. Обеденный гм… пень? По крайней мере, выглядел он именно так. Вокруг раскиданы яркие подушки. Ниша для одежды в левой стене. Полки с посудой. Во второй – ложе у дальней стены, укрытое чьей-то шкурой. Очаг в середине комнаты. Пара полок с книгами. На стене над ложем крюки для меча. И еще один, в стороне. Интересно, для чего? В двух ладонях под ним виднелись темно-коричневые царапины. Что за оружие?

Я задохнулся и вцепился руками в шкуру. Рьмат Нерушимая. Цепач. Средний крюк для левой руки. У Илана был такой. Это его комнаты. Его дерево. Понимание ошеломило меня. Его. Место. Его. Жизнь. Досталась. Мне. Что я могу сделать, чтобы оправдать этот дар? Стыд.

Тепло прокатилось по моей груди. Лларис. Глаза наполнились слезами, но я сморгнул соленые капли и вернулся к порогу. Ласточка выскользнула из ножен, легко пощекотала левое предплечье. Несколько красных капель упали на пол и… исчезли. Голова закружилась, я неуклюже сел, прислонившись спиной к стене. И… радостная волна узнавания ворвалась в мой разум. Я погладил стену рукой и отчетливо подумал в ответ: «Ну, здравствуй!».

Под ступнями сквозь листву виднелась земля. Я оперся на край дверного дупла, усевшись над зеленым морем, свесив босые ноги в прохладный воздух. Последние крошки сладкого хлебца растаяли во рту. Я удовлетворенно вздохнул. Хотелось петь. Тихонько, чтобы никто не услышал. Но я не рискнул. Голос у меня не ахти. Поэтому меня петь толком и не учили. Вот свирель это да. Только где ее взять…

На колени шлепнулся сучок. Я глянул вверх, но листва оставалась недвижной. Странный какой-то сучок: гладкий и с дырочками… дырочками?!! в моих ладонях лежала самая настоящая свирель. Лларис! Откуда ты взял ее? Вырастил? Ощущение щекотки от потока вибрирующего смеха заставило меня поежиться и рассмеяться в ответ. А потом я поднял свирель к губам и заиграл.

Первыми появились дети. Они выскакивали из лиственной завесы и усаживались на ветвях. Любопытные глаза светились искренним интересом. Я чередовал быстрые и медленные, веселые и грустные мелодии. На быстрых они начинали хлопать и даже двигаться в такт. На самых грустных младшие хмурились, утирая слезы, а старшие закусывали губы. Но вскоре я перестал их замечать. Я не играл три года. Три долгих года у моего первого. Он больше любил сорванные человеческие голоса. А пальцы помнили. И воздух нашел привычную дорогу. Я играл.

– Хватит, хватит. Остановись.

Я втянул в себя воздух и огляделся. К детям присоединились взрослые.

– Я не хотел, не хотел мешать. – Колючий шарик повернулся в животе, нельзя было… дурак!

– Тшш… все хорошо. Ты прекрасно играл. – Седая женщина погладила меня по плечу. – Но три часа это слишком много. Посмотри, у тебя дрожат руки.

Действительно. В горле пересохло. Я сглотнул.

– Простите, простите, пожалуйста.

– Хей, малыш, все нормально. – Зеленоглазый мужчина хлопнул меня по ноге и протянул руку. – Ты отлично играл. Мое имя Эрлрабарт. Но ты зови меня Барт. Это будет честью для меня.

Я неуверенно сжал его ладонь в своей.

– А я Ральт. Я новый рей госпожи Ильравен.

– Да, мы знаем. Жаль Илана. Он был хорошим человеком.

Лица вокруг потускнели. Они горевали о нем. Стыд заставил мои щеки покраснеть, но яростная волна заботы смыла его прочь.

– Ого! – Барт шагнул в дупло и плюхнулся рядом со мной. – Да ты, брат… Когда успел?

– Что? – Я пошатнулся от его дружеского толчка в бок.

– Лларис признал тебя.

– Ну я… я почувствовал его. И вот… – Я показал царапину на левой руке.

– Да… Впрочем с такой чувственностью, что в твоей музыке – неудивительно. Илан так и не додумался породниться с лларис.

– Породниться?!

– А как ты еще можешь назвать объединение кровью?

Снова щекочущее веселье прокатилось под моей кожей, и я неожиданно рассмеялся. Лица вокруг расцвели улыбками. Имена, имена… Они назывались, а я только улыбался в ответ. Скользя взглядом от глаз к глазам. Радость, интерес, доверие.

Что-то кольнуло в груди. Раз, другой. Опасность. Перед глазами возникло изображение щита. Теплая ладонь легла на грудь. Только не…

Снова.

– Эй, что с тобой? Мы совсем заговорили тебя. – Барт потряс меня за плечо.

Что я могу сказать им? Мне нужна Ильравен. Они спросят зачем.

Как я могу сказать им, что умру, если она не коснется меня. Как я могу сказать, что причина их горя – я. После их глаз.

– Я… Мне…

Теплая ладонь дрогнула, но не исчезла. Рьмат Милосердная. Он держит ее. Лларис держит бурю. Я не могу даже спрыгнуть отсюда. Он не пустит меня. Сколько у меня есть? Час? Полчаса? До края.

Что-то огромное темной серебряной волной взметнулось вверх по стволу к моим ногам. Меня рвануло за ворот и приложило затылком о стену. Я попытался отползти, но неведомым образом тело мое поднялось в воздух, и пальцы сами собой вцепились в жесткий мех.

Окружающее слилось в один длинный мазок кисти. Я плыл в зеленом безмолвии. Удары сердца отсчитывали секунды. Сколько?

Толчок. Удар. Я лежал на траве, и она касалась меня. Она. Касалась? Меня?

****

Я успела, благодаря Ра. Он принес Ральта прямо ко мне, перехватив меня перед очередным сумасшедшим прыжком.

Я гладила Ральта по щекам, растирала ледяные кисти. От его непонимающего взгляда болело сердце. Наконец, он выдохнул, и я облегченно вздохнула вслед за ним. Как оказалось, рано.

– Госпожа, я не буду больше играть, простите меня. Простите. Я виноват. – Он поймал мои ладони и, покрывая их поцелуями, говорил, говорил. – Все что вы захотите. Я сделаю все. Простите меня. Пожалуйста. Умоляю вас. Не оставляйте меня.

Я отшатнулась, но он на коленях скользнул за мной и снова потянулся ко мне. Я вскрикнула. Он сжался в комок и обхватил себя руками.

– Простите, простите меня. Я знаю, что противен вам. Ну почему, почему вы не хотите спать со мной. Ведь я умею. Меня учили. – Он задышал чаще. – А вы бы касались меня. Простите. Прикажите мне замолчать. Я не смогу сам. Ведь я трус, трус. Я боюсь, вы исчезните снова. Простите меня. Я виноват. Что мне сделать? Что я вообще могу сделать – никчемушная игрушка!

– Замолчи!

Он запнулся и широко распахнутыми глазами уставился на меня. Руки разжались и упали плетьми.

Я сглотнула комок в горле, рванулась к нему и, обняв, прижала к себе так сильно, как только могла. Минута за минутой было слышно только тяжелое дыхание. А потом неуверенные руки обняли меня в ответ. Я потянула его вниз, и он послушно последовал за мной. Ра мягко скользнул к нам, и мы устроились на его боку. Ральт задышал ровнее, крепче прижал меня к себе. Я коснулась губами его лба. Он пораженно вздохнул, потихоньку расслабляясь.

– Гспжа, кто принес меня?

– Это Ра, Ральт. Дух нашего Сада.

Он недоуменно моргнул, веки начали медленно смыкаться, и уже сквозь сон пробормотал:

– Приятно пзнакомться, Ра.

9. Речи и музыка

Когда я проснулась, Ральт уже стоял рядом со мной. На коленях. Нет! Снова?!

– Госпожа, – размеренно произнес он, – я приношу извинения за мое недостойное поведение. Я был не в себе, но это не может служить мне оправданием. Если вы сочли наказание необходимым, значит, я виновен. Но я прошу вас дать мне последний шанс. Давая клятву на постоялом дворе, я был честен и собирался следовать ей. Я не могу ни ожидать от вас, ни требовать того же, так как ваши права на меня несоизмеримо больше. Все мое существование связано со служением. Я молю вас дать мне возможность доказать мою верность, и завоевать ваше доверие.

Он протянул мне руки сомкнутыми запястьями вверх.

Что-то напоминает, не правда ли?

– И долго ты учил эту речь?

– Что? – Непонимающий взгляд.

– Я спрашиваю: долго ты учил эту речь?

– С тех пор как проснулся. – Неуверенное движение плеч.

– И это правда?

Он рванулся вперед, но быстро сник и прошептал:

– Да.

Этот простой ответ убедил меня.

Я знала, что нужно сказать. Мне нужно сказать это. Я должна…

Наверное, я молчала слишком долго.

Ральт склонил голову:

– Я понимаю, что вы не можете доверять мне. В Голубятне растят разных бабочек: бабочек-однодневок для утех и не вызывающих подозрений смертей, бабочек-убийц для смертей ясных в своей простоте и бабочек-наседок. Мы можем и утешать, и убивать, но ядром нашего существования является служение хозяину. Разумного существования рядом с Эйхри. Я не могу лгать вам. Вы – центр моей жизни. Ваше недовольство, отсутствие ваших прикосновений обрушивает меня в бурю. Я знаю, что только моя вина может быть этому причиной. Я прошу прощения, что не могу полностью следовать ритуалу – у меня нет ничего, чем бы связать руки, но вы могли бы просто высказать свое пожелание…

Рьмат Всемогущий! Я разнесла бы его голубятню по кирпичику, и сложила бы из них склеп тому, кто придумал делать такое с детьми.

– Ральт.

Он качнул запястьями вперед, но головы не поднял.

Рьмат милосердный, стыдно-то как…

Я потерла ладонями пылающие щеки и присела на траву рядом с Ральтом, обхватив его запястья ладонями. Он вздрогнул всем телом, но не сдвинулся с места. Попробуем еще раз.

– Ральт. В произошедшем нет твоей вины. Я и только я виновата во всем. Я торопилась домой и не заставила тебя рассказать все сразу. Я так обрадовалась возвращению, что совершенно забыла о времени, и если бы не Ра, ты бы уже… прости меня, Ральт. Если можешь…

Я аккуратно развела его запястья, отпустила их и потянулась к его плечам, заводя ладони под ворот, поглаживая, успокаивая.

Всхлип, другой. Он плачет? Резким рывком Ральт поднял голову и хрипло рассмеялся. Из глаз брызнули слезы.

Истерика. Великолепно.

Пощечина отрезвила его. Он поймал мою ладонь, ощупал медленно краснеющую щеку. И наконец, перевел взгляд на меня.

– Это правда, госпожа?

Рьмат! Мне что, поклясться чем-нибудь?

– Конечно, правда, – рокотнуло над моей головой.

Ра. Слава Рьмат и слугам его. И вообще…

Несколько секунд Ральт ошеломленно смотрел поверх меня.

– Я не знаю правильного обращения…

– «Ра» будет достаточно.

– Ра. Почему вы сказали, что…

– Это «правда»? Потому, что это так. Ее чувства открыты мне подобно тому, как твои – лларис. Ведь именно он позвал меня. Сейчас ей стыдно…

Утихший было пожар на моих щеках обрел небывалую силу.

– Она боролась с собой, чтобы попросить прощения, но она, несомненно, сказала правду.

****

Не знаю почему, но я поверил ему сразу и безоговорочно. Я не виновен. Это не было наказанием. Она… Она просто забыла обо мне… Понимание причиняло боль, но не внушало ужаса.

– Прости меня, Ральт.

Я не мог поверить, что она просит прощения. Неужели я все же что-то значу для нее?

– Мне не за что прощать вас, госпожа. – Я покачал головой. – Вы были в своем праве, пусть даже воспользовались им неосознанно. Я приму любое ваше решение.

– Ох, Ральт. – Она выдрала свое запястье из моей ладони, я и не заметил, как сжал его. – Едем домой.

Домой. В сердце кольнуло, и я с трудом сдержал горький смешок. Домой.

Нас отвез Ра. Гибкое серебристое тело легко скользило среди ветвей. Я видел такого зверя в книге хайрских поместий у моего первого. Гигантский горностай. Он, казалось, не замечал нашего веса. Когда мы скатились с его боков у ствола лларис, Ра скользнул в лес, ничего не сказав.

В ответ на мой недоуменный взгляд госпожа пожала плечами:

– До этого последний раз я слышала, как он разговаривает, года три назад.

Что ж, значит, мне была оказана честь.

Мы поднялись к дуплу, и снова лларис поддерживал меня. Сколько он подарил мне времени? И какой ценой? Я дал ему почувствовать свое беспокойство, получив в ответ глоток бесшабашности и уверенности в своих силах. Попытка улыбнуться не увенчалась успехом, но стало легче.

Госпожа прошла внутрь и села на подушки у стола. Я оглянулся в поисках сумок, и замер, оглушенный. Под ногами валялась свирель. Перехватило дыхание. Я тихо всхлипнул и тяжело оперся на стену.

Не знаю, как она оказалась рядом. Теплые руки обхватили меня, и горячее дыхание опалило шею.

– Что, что? Что с тобой?

Ладонь прошлась по плечу, взъерошила волосы на затылке. Левая рука обвила мою талию, прижимая меня к ней. Я оторвался от стены и повернулся к ней лицом.

– Свирель.

Выдох был почти неслышен, но она поняла.

– Ты… ты играл, когда началось?

Я неуверенно кивнул.

– Рьмат Милосердный, а я то не поняла, что ты там кричишь про то, что не будешь играть.

Меня передернуло. Столь жалким я не был даже в комнате моего первого.

Она обняла меня крепче и отстранилась. Я чуть не застонал от разочарования.

– Сыграй мне, пожалуйста.

Кажется, она увидела мое недоверие.

– Ни к чему бояться того, чего не было. Сыграй мне. Я хочу услышать.

Я подобрал подарок лларис и заиграл.

Я совсем не помню, что именно пела свирель в моих руках. Но когда я остановился, госпожа… Вен плакала. Взгляд карих глаз был пуст, по щекам катились слезы.

– Ты знаешь, – она как-то по-детски вытерла рукавом лицо, – я только сейчас поняла, что Илан умер.

Я вздрогнул, но ее теплая ладонь тут же оказалась на моем плече.

– Не тебе в укор, малыш. Я настолько закрылась от всего, сосредоточившись на задаче, что даже встреча с эштевани не разорвала этот кокон.

– С кем?

– Я… – Она решительно кивнула сама себе. – Я познакомлю вас. Нам нужен его совет.

10. Грали

Утро выдалось солнечным. За ночь осень успела окрасить часть листвы в теплые цвета. Золотые верхушки крон пропускали через себя солнечные лучи, позволяя тем выхватить турмалиновые, рубиновые, рыжие узоры на «нижних рубашках» серебристых стволов.

Ральт поднялся рано. Аккуратно уложил в сумы запас провизии, занесенной вчера Бартом, привычно проверил заточку Ласточки, огладив мимолетным касанием шершавую рукоять, и, чуть замешкавшись, вложил свирель в один из внутренних карманов для метательных ножей.

Вен еще спала в дальней комнате. Боязно было будить ее. Вчера она просила его позволить ей остаться, чтобы попрощаться с Иланом. Как будто он мог отказать ей…

Вен прислушалась к шагам в соседней комнате. Вчера она сказала ему, что утром они отправятся к эштевани. При мысли о том, что кто-то увидит Грали, ее охватывал страх. Эштевани не дерево, не просто хранилище памяти – эштевани был самой Иль: от первого вскрика и до последней мечтательной мысли. Слишком близко, слишком… Но разве не была она столь же близка к тому, что составляло саму суть Ральта, не стала ли она, пусть и не желая того, центром его существования.

Лучница резко села на кровати и позвала:

– Ральт!

Ральт медленно вошел в комнату с небольшим подносом в руках.

– Доброе утро.

Он не назвал ее госпожой, не назвал ее вообще никак. Может быть, это хороший знак?

– Доброе утро, Ральт, садись. – Вен похлопала ладонью по кровати рядом с собой.

Ральт осторожно поставил поднос на пол и сел. Ее ладони заключили его правую кисть в теплый плен, затем проникли под рукав и погладили предплечье.

Первое о чем она вспомнила, это о нем. Может быть, все устроится?

– Спасибо… Вен.

Вен вскинула на него удивленный взгляд, но тут же улыбнулась и лишь крепче сжала его руку.

Лес пах осенью. Терпкой, суховатой, как белое вино со степных виноградников, землей и соком, уходящим из листовых жил. Только золотые верхушки крон останутся неприкосновенными для холодных рук.

Путь до эштевани занял более семи часов. Они не останавливались передохнуть. Усталость бежала с их пути.

– Мы почти пришли. – Вен остановилась и повернулась к Ральту. – Ты не пугайся. Он не совсем такой, как лларис. Больше похож на нас, людей.

Ральт кивнул, и они вышли на небольшую поляну. Точно в центре росло высокое дерево. Узловатая черная кора, испещренная серебристыми пятнами, притягивала взгляд. Ветви начинались на высоте человеческого роста и тянулись вверх так, что приходилось запрокидывать голову, чтобы увидеть золотую верхушку.

– Это мой рей Ральт Валун.

Ральт уважительно поклонился в сторону дерева, попытавшись послать теплую волну так, как это делал лларис.

– Это мой эштевани породы эльш, его зовут… Грали. – Вен запнулась перед тем, как произнести имя.

Почти невозможно осознать, смириться с тем, что кто-то еще знает, как его зовут.

Словно большая ладонь скользнула по спине Ральта и остановилась на правом плече, а потом он увидел себя: жалкого, размазывающего слезы по щекам, дрожащего от боли и еле сдерживаемого страха. Увидел себя ее глазами.

– Кто ты такой, чтобы быть связанным с ней так?!

Вспышка резанула глаза, когда в голове прозвучал чужой голос.

В тот же миг дерево дало ему знание о том, чем… кем оно является для Вен. И что его слова будут для нее… истиной. Все что оно… он скажет.

Отчаяние. Все чего он добился, все было разбито.

– Я не хотел, не хотел. – Больше всего он желал исчезнуть, стать травинкой на этой поляне.

– Кто ты такой?!

– Я… – Он вдруг понял, что должен сделать, и потянулся всей своей сущностью к громадине впереди, открываясь.

Пять лет. Он видит через щелку в двери, как на грубую ладонь отца ложатся кружочки олет. Ровно десять. А потом отец уходит, не оборачиваясь, оставляя его одного.

Семь лет. Тетка Кара гладит его по голове, уговаривая немного поесть. Он глотает слезы, отворачиваясь от тарелки. Утром он видел, как в Голубятню привезли новенького и, наконец, лишился всех иллюзий. Отец не вернется. Никогда. Отец продал его.

Четырнадцать лет. Усталые руки не в состоянии удержать меч. Он даже дышит с трудом. Ему никогда, никогда не подняться выше среднего уровня. Но Хенрик кричит ему не сдаваться, он собирает последние силы. И побеждает.

Пятнадцать лет. Мастер выдергивает его из бури. Первый урок. Пот заливает глаза. Но с этим можно жить. Он будет жить.

Семнадцать лет. Явник Эльбат. Ростовщик, ценитель роскоши. Богатый дом. Вышколенные тихие слуги. Светлая комната. Кнуты и ножи на стене, деревянная крестовина в центре. Обреченность.

Двадцать лет. Светловолосая лучница. Стук пряжки ремня о половицы. Надежда.

Опустошенный, он рухнул на колени, закрыв лицо ладонями.

Несколько минут. Несколько минут простоял Ральт после того, как поклонился Грали, и упал на землю.

Вен кинулась к нему, но сила эштевани отодвинула ее в сторону. Грали!

– Грали! Что ты сделал с ним?!

– Он не достоин тебя.

– Не тебе решать, чего он достоин. Не мы выбрали эту связь.

– Я могу разорвать ее.

– Правда? – Она застыла на месте.

– Вот видишь, ты хочешь этого.

– Что будет, если ты сделаешь это?

– Ты проболеешь несколько недель.

– А он?

– Он умрет.

– Нет.

– Умрет.

– Я не дам тебе сделать это.

– И как?

– Смотри!

Вен рванулась к Грали и выплеснула в него все, что произошло с тех пор, как она покинула его.

– Он… – Эштевани тряхнул ветвями, – он не дал тебе убить часть кольца памяти. Он помог тебе запомнить Илана. Полностью, вместе с его кончиной. Он…

Ральт услышал приближающиеся шаги Вен и сжался в ожидании неизбежного. Какая ирония судьбы: он, в жизни не изведавший любви, умрет из-за ревности… дерева. Он отчетливо чувствовал это в словах странного существа. Хотелось горько рассмеяться, но Ральт сдержался. Чувство собственного достоинства – вот все, что у него есть на оставшиеся двое суток. Может быть меньше. Наверняка меньше. Рьматово чувство собственного достоинства!

11. В путь

Грали был ошеломлен.

– Лларис принял его, Грали. Не тебе решать за нас. Мы уходим.

– Подожди.

Я снова повернулась к нему.

– Я думаю, что тебе надо знать это.

Чужое знание вливалось в меня. Запахи, звуки, образы… И только увидев саму себя, я поняла, что это память Ральта. Охх…

– До встречи, Грали.

Невидимая сила попыталась удержать меня за плечо, но соскользнула, и я подошла к Ральту. Он сжался, пытаясь занять как можно меньше места на травяном ковре. Малыш смог ответить эштевани, а Грали… Впервые я не понимала хранителя памяти.

Все, чего мы добились, было уничтожено. Он снова боится. Но у меня есть шанс…

Я присела за спиной Ральта и осторожно обняла его. Казалось, он не почувствовал этого. Но все же мало помалу расслабился в моих руках.

– Ральт, – осторожно позвала я.

– Да?

– Все хорошо.

– Все хорошо?

– Все хорошо.

Долгий вздох, и он повернулся ко мне лицом, разорвав объятие.

– Эльш показал мне, кто он, и…

– Все неважно, Ральт. Он не поможет нам, но и не будет мешать.

– Госпожа… Вен…

– Да?

Он неловко пожал плечами.

– Вы ведь… То есть, я…

– Неважно, Ральт. Есть ты, и есть я, мы связаны, пусть против желания.

– Я… Простите.

– В этом нет твоей вины. То что связало нас… То место, где тебя учили. Голубятня. Они умеют управлять этим. Ты знаешь, где оно?

– Да.

Кажется, он начал понимать.

– Вернемся к началу, Ральт. Они проделали это с тобой, возможно, они смогут снять это раз и навсегда.

– Я никогда не слышал о таком… На моей памяти связь бабочки несколько раз перекидывали на другого человека. Но чтобы совсем убрать ее?

– Мы можем попытаться…

****

«Мы можем попытаться», – сказала она.

– Они… – Я сглотнул внезапно пересохшим горлом. – Они вернут меня ему.

– Явник Эльбат. Твой первый?

– Как вы…? – Я задохнулся от удивления. И тут же понял. Это Рьматово дерево! Чтоб ему засохнуть.

Щеки запылали, и я опустил глаза.

– Эй! Я не увидела ничего такого, чего стоило бы стыдиться. – Она положила руку мне на плечо. – Я думаю, прежде мы навестим его.

Я поднял голову и наткнулся на ее взгляд, в котором предвкушение и угроза сплелись в колючий клубок.

К вечеру мы вернулись к лларис. Я остался проверять снаряжение, а Вен спустилась вниз.

– Вот. Померяй.

На пол передо мной шлепнулся объемный сверток.

– Что это?

– Дед перерыл хранилище, чтобы найти тебе одежду впору. Молодые все снашивают быстро.

Я бережно коснулся ткани.

– Мягкая.

– Это шерсть. Дети Ирш собирают ее со своих волков в период линьки, ткут полотно и пропитывают его соком эльш. Так что она не только теплая, но еще и отталкивает воду.

Я подхватил сверток и скрылся в соседней комнате. Тонкие штаны плотно облекли ноги, странная целая спереди рубаха одевалась через голову, развернутый ворот доходил до макушки. Я поправил его. Безрукавка заняла свое место На спину удобно легла перевязь с Ласточкой. Еще плащ с капюшоном. Все темно-серое.

– Эй! Тут еще сапоги на меху.

Обувь тоже пришлась впору. Я провел рукой по груди, наслаждаясь ощущением.

– Никогда не видел такого.

– Мы не делаем их на продажу. Мало шерсти.

Я кивнул, представив себе волков под ножницами овчара, и рассмеялся. Вен улыбнулась в ответ.

– Мне подобрали то же самое. Так что зима не застанет нас врасплох.

– А как же они…

– Кто?

– Ну… лларис, как он зимой?

– Они не сбрасывают листву полностью – золотая крона всегда остается. И не засыпают. Здесь зима мягче, чем за горами.

Я погладил шершавую стену, и дерево отозвалось теплым всплеском. Мне будет не хватать его.

Ромашка отнеслась ко мне благосклонно и позволила вновь оседлать ее. Нас не провожали, но поток поддержки и любви, проходящий сквозь меня, говорил сам за себя. Открываясь ему, я прощался с лларис – с тем, кто на время стал мне больше чем домом.

По эту сторону перевала все еще царила осень, но стоило нам подняться в горы, как зима взяла свое. Лошади шли по колени в снегу, видно мы были первыми, кто торил тропу с прошлого снегопада. Но все же до Приюта мы добрались относительно легко.

Я спешился и повел лошадей внутрь, за мной следовала Вен. Ромашка прянула ушами, Монашка всхрапнула, и обе они дернулись назад. Что бы там ни было, оно пугало лошадей. Присев на корточки, чтобы не мешал свод, я потянул Ласточку из-за спины. Вен подхватила поводья и двинулась к выходу. Но проход был узок, и лошади чуть не стоптали меня, пытаясь развернуться.

– Кто там? – Густой бас заставил нас замереть.

Я оглянулся на Вен. Она пожала плечами. Что ж, по крайней мере, это человек. Я вытянул повод Ромашки из рук лучницы и, стараясь прикрыться лошадью, вошел в пещеру. У очага сидел мужчина. Что-то было в нем знакомое. Что-то, что я видел совсем недавно. Его взгляд прошелся по мне. Внезапно, мужчина расслабился и поманил меня к огню правой рукой. Темное пятно, которое я принял за поклажу, шевельнулось, и я понял, что эти несколько минут он удерживал своего пса от нападения.

– Какие вести с севера, сын Ирш?

Голос Вен из-за спины заставил меня вздрогнуть. Сын Ирш? Те самые, что дружат с волками?

– Так вы из-за одежды? – Слова вырвались помимо моей воли.

– Что? – Ирш непонимающе нахмурился.

– Ну, вы были готовы к нападению, а потом вдруг…

– Да, ты прав. – Мужчина широко улыбнулся и кивнул. – Такие вещи не достались бы чужому. Да и мой спутник учуял запах Ра, когда тот пробился сквозь лошадиный аромат.

Не достались бы чужому… Он и сам был одет подобно нам, вот что показалось мне знакомым.

Мы подошли к костру и сели рядом. Волк, это все же был волк, внимательно обнюхал нас и улегся на свое место.

– Две недели назад произошел Разлом на отрезке Прыжка Барса. Род Брайков был прерван, и через три дня поместье сменило хозяев и имя. Старейший поднял на щит новый род. Меч, подготовленный для молодого Крайтека, стал родовым мечом Горностаева гнезда.

– Большая честь, – склонила голову лучница.

– Тем более, что меч ковал сам Итаси Ранта.

Я погладил рукоять Ласточки, услышав имя ее создателя. Младший Крайтек лишился первого меча работы мастера, но его род занял место в ожерелье хранителей Границы. Почетная и смертельно опасная обязанность.

Они помолчали.

– Это происходит все чаще, – Вен качнула головой.

– Да, скоро проблема Хайра перестанет быть лишь его собственной.

– Тебе по пути с нами или ты едешь домой?

– Домой, но я рад, что наши пути пересеклись, дочь Ра.

– Чем я могу помочь?

– Нет-нет. Просто я вез кое-что для тебя и твоего рея.

– Что же это?

– Хайрский банк Первого города передал для вас годовое извещение о состоянии счета.

Я с интересом уставился на свиток в руках мужчины. Только слышал о таком. Вен поднесла ладонь к красной печати, и та на мгновение вспыхнула, подтвердив подлинность адресата.

– Илан погиб, сын Ирш. Но печать подчинится и мне одной.

Вен развернула послание и пробежала его глазами. Довольно усмехнулась и снова повернулась к мужчине.

– Спасибо, это хорошие вести.

– Что ж я рад. Но мне пора отправляться. Мой друг любит перемещаться ночами, и я, признаться, с удовольствием потворствую ему в этом.

– До встречи, сын Ирш.

– До встречи, дочь Ра.

Он собрался за несколько минут и, не обернувшись, вышел из пещеры.

Я недоуменно посмотрел на Вен.

– Они почти все такие. Нелюдимые и замкнутые. По Загорью могут бродить два-три сына Ирш в одно и то же время. – Она невесело усмехнулась. – Ирш прекрасно понимают хайрцев, ведь они сами сдерживают натиск степняков, подобно тому, как хайрцы держат Границу с гхайс.

– Но у нас есть и хорошие новости. – Вен помахала перед моим носом банковским свитком.

– И что там?

– Куча денег, Ральт, и я знаю, на что ее потратить.