Текст книги "Легкие отношения (СИ)"

Автор книги: Екатерина Орлова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 15 страниц)

Глава 19

Морган

Я проснулся достаточно рано для субботнего утра и, потянувшись, не обнаружил Монику в постели. Первой мыслью было то, что она уже от меня сбежала. Я хохотнул, отогнав ее. Натянув спортивные штаны на голое тело и почистив зубы, я босиком вышел в кухню, где Мо гремела посудой.

Я встал в дверном проеме и c улыбкой смотрел на свою жену. Она стояла, согнувшись, и заглядывала в холодильник. Мо была одета только в мою рубашку с закатанными рукавами. Та была настолько короткой, что не скрывала почти ничего. Учитывая ее позу, я мог во всей красе рассмотреть шикарную задницу в форме сердечка, выглядывающую из-под скудной ткани.

Я бесшумно подошел к ней сзади и, ухватив за бедра, крепко прижал ее прямо к утреннему стояку. Моника ахнула от неожиданности и выронила яйцо, которое держала в руке. Упав на кафельный пол, оно растеклось склизкой лужицей у ее ног.

– Ты напугал меня, – возмутилась она.

– Прости, детка.

Я помог ей выровняться и, развернув, подхватил под попку, заставив обхватить мои бедра ногами. Потом усадил Монику на стойку рядом с ее включенным телефоном и, бросив быстрый взгляд на гаджет, посмотрел на нее.

– Что делаешь?

– Пытаюсь научиться готовить омлет.

– О, моя королева вечеринок одомашнивается? – поддразнил я.

– Черта с два. – Она улыбнулась, хоть и пыталась сохранить хмурое выражение лица. – Просто есть хочу.

– Угу, – ответил я, зарываясь носом в ее шею и вдыхая шикарный свежий запах Моники после душа. Не удержавшись, я начал прокладывать дорожку из поцелуев по нежной коже, ощущая под губами, как у нее начал учащаться пульс.

– Морган, – позвала она дрожащим голосом, – что ты делаешь? Я хочу есть.

– Тогда вставай на колени, – отозвался я, делая шаг назад, – я накормлю тебя.

– Итак, мистер Стайлз, мы с тобой устроили на кухне бардак, но остались без завтрака.

– Почему? Я, например, прекрасно позавтракал, – ответил я, облизывая губы, все еще хранящие ее сладко-соленый вкус.

– Морган, я хочу настоящей еды, – скривилась она.

– Ты хотела, кажется, приготовить омлет.

– Да, а ты отвлек меня. И устроил все это.

Моника широким жестом обвела кухню. На полу, в луже коричневой жидкости, валялись осколки чашки, из которой Мо пила кофе перед тем, как я пришел. Возле холодильника расплылось яйцо, и по краям скользкая масса уже начала подсыхать. Все специи, которые успела достать из шкафчика моя жена, были рассыпаны по стойке, а бутылка с молоком опрокинулась, и оно тоненькой струйкой стекало на пол, смешиваясь с коричневой жижей.

– Зато теперь на полу есть кофе с молоком.

Мо рассмеялась.

– Предлагаешь мне слизать его?

– Заманчиво на это посмотреть, но нет. Давай так. Я приготовлю тебе новый кофе. Ты будешь сидеть на стойке и общаться со мной, пока я устраняю беспорядок и готовлю нам завтрак. Идет? – предложил я..

– Более чем, – ответила она, удобнее устраиваясь на стойке.

Через пять минут порядок был восстановлен, и кофеварка урчала, готовя новый кофе. Я уже взбалтывал яйца с молоком, поставив сковороду на огонь. Моника копалась в своем телефоне и инструктировала меня, как приготовить омлет. Ее не смущало то, что это блюдо я любил и умел готовить во многих вариациях. Нет, она считала, что все должно быть по инструкции. Так что мне приходилось отвлекать ее поцелуями и странными вопросами о рецепте, чтобы добавить, например, мелко нарезанный пепперони.

Когда масса была добавлена на сковороду и прикрыта крышкой, а кофе разлит по чашкам, я стоял рядом со стойкой, на которой, болтая босыми ногами, сидела Мо.

– Итак, мы сегодня едем за моими вещами? – поинтересовалась она.

– Да. Вместе все быстро упакуем и вызовем доставку. Не будем затягивать процесс.

– Почему ты так торопишься?

– Чтобы у тебя не было шанса убежать от меня.

Моника улыбнулась.

– Я и не собиралась.

– Мо, я никогда не знаю, чего от тебя ждать.

– Что это значит? – нахмурилась она.

– Детка, – ласково позвал я, погладив ее руку, – не заводись по пустякам. Тебе пора расслабиться и ловить кайф от замужества. Не жди от меня подвоха или своего провала. Этого не произойдет. А если произойдет, мы вместе это исправим. Ты мне веришь?

Она кивнула, делая глоток кофе. Потом подняла голову и, немного сузив глаза, произнесла:

– Морган, у меня есть одно подозрение и я хочу, чтобы ты был честен со мной.

Я напрягся, но согласно кивнул.

– У меня есть подозрение, что после того, как мы с тобой расстались, кто-то словно нарочно отпугивал всех моих ухажеров. Куда бы я ни пошла, в какой бы клуб ни заглянула, мужчины всегда знакомились со мной, покупали мне выпивку и радостно откликались на продолжение знакомства. А потом я, например, шла в уборную, и – бум! – мой ухажер либо испарялся, либо находил какие-то слабые отговорки. Но ни один из них не проявлял прежнего желания познакомиться поближе. В итоге я почти полгода провела без секса.

Я отошел от стойки, чтобы проверить омлет. Открыв крышку, я намеренно долго ковырял лопаткой блюдо, пытаясь прицепить на свое лицо маску безразличия.

– Морган? – позвала она.

Мне пришлось закрыть крышку и повернуться к ней. После ее вопроса прошло всего несколько секунд, а ощущение было, как будто я вечность настраивался на ответ.

– Мо, не понимаю, о чем ты говоришь.

Она еще сильнее прищурилась и слегка склонила голову.

– Знаешь, что во всем этом самое забавное?

– М? – спросил я, делая долгий – очень долгий – глоток кофе.

– А то, что через полгода все прекратилось, и мужчины снова стали хотеть меня. И снова предлагали ехать к ним домой трахаться. Как будто… как будто то, что их отпугивало, исчезло. Или… отчаялось.

Конечно, эта пытливая головка уже давно сложила дважды два и вычислила злоумышленника. Так что мне не оставалось ничего, кроме как признаться в содеянном. Потому что мы обещали друг другу говорить только правду.

Я тяжело вздохнул и снова подошел к плите. Слегка потряс сковородкой, чтобы убедиться в готовности блюда, и выключил конфорку[ЧМВ1]. Взяв тарелки, я начал раскладывать на них омлет. Я знал, что Мо ждала ответа, и должен был его дать. Но мне было стыдно. В минуты своей душевной слабости я поступал как мудак, не давая девушке возможности построить личную жизнь, в которой не было меня.

– Господи, это был ты, – выдохнула она.

– Да, – просто ответил я, потому что не знал, что еще добавить.

Поставив тарелки на стол, я перенес туда корзину с хлебом, наш кофе и разложил приборы. Достав из холодильника нарезанный салат, я приправил его оливковым маслом. Потом поставил в духовку замороженные маффины. Молча взяв Монику на руки, я пересадил ее за стол, а сам сел напротив.

– Приятного аппетита.

– Спасибо, – отозвалась она, взяв вилку не глядя. Моника все еще сверлила меня взглядом. – Господи, Морган, мы уже женаты. Ты можешь рассказать мне все.

– Что, например? Ты все и так уже знаешь.

– Это был ты?

– Я.

– Зачем ты это делал? – вкрадчиво спросила она.

– Потому что любил тебя и не мог терпеть мысли о том, что тебя будет касаться кто-то другой.

– Почему перестал это делать?

– Потому что ты вообще перестала куда-либо выходить.

– Ты следил за мной?

– Немного.

– Морган, посмотри на меня.

Я сам не заметил, что опустил взгляд и теперь пялился на омлет, от которого поднимался пар.

– Скажи это мне в глаза.

– Что именно?

– Что ревновал и не хотел, чтобы меня касался кто-то другой.

– Мо…

– Нет, я хочу, чтобы ты признал это, глядя мне в глаза.

– Да, я ревновал! – почти выкрикнул я, вскочив из-за стола. – Ты знаешь, как болело мое сердце, когда я видел твои улыбки, обращенные к другим мужчинам? Я готов был отрубить руки тем, кто решался дотронуться до тебя.

Она подскочила и повисла у меня на шее, крепко прижавшись всем телом.

– Я люблю тебя, Морган Стайлз.

– И я люблю тебя, детка, – ответил я, буквально впечатывая ее в себя.

После нескольких минут чувственных поцелуев я прикоснулся к ее лбу своим.

– Что это было?

– Благодарность за то, что развеял миф о моем сумасшествии.

Я рассмеялся.

– Ты считала себя сумасшедшей?

– А что еще мне оставалось думать?

– Из нас двоих именно я вел себя как сумасшедший.

– Сталкер. Сумасшедший сталкер.

Я шлепнул ее по голому бедру.

– Давай завтракать, дикая штучка.

– Что ж, нам предстоит дохрена работы, – сказал я, оглядываясь вокруг.

Моника подняла голову от письменного стола, стоящего в ее спальне, и повернулась ко мне.

– Не так уж и много на самом деле. Мы можем м-м-м… – она прикусила губу, избегая моего взгляда, – …собрать только самое необходимое.

Моника так и не подняла на меня взгляд, чувствуя свою вину за сказанное. Я был в этом уверен.

– Мо, ты не избежишь совместного проживания со своим мужем, – усмехнулся я.

– Ладно, – быстро произнесла она, пожав плечами, и вернулась к упаковке вещей из рабочего стола.

– Ладно? – переспросил я со смехом, прислонившись бедром к столу и пытаясь поймать ее взгляд.

– Ага, ладно.

Я уже вовсю смеялся. Ей нужно было дать второе имя не Сара, а «ходячее противоречие». Моника вытягивала из меня такие чувства, о существовании которых я и не подозревал. Я мог одновременно злиться и сгорать от желания к ней. Моя жажда все держать под контролем рядом с ней обострялась практически до состояния преследования. Так что да, у нее не было никаких шансов на то, что она будет переезжать ко мне постепенно.

Я заметил в ящике стола фотоальбом и схватил его. Мо попыталась вырвать его, но я поднял руку вверх, и, как бы она ни прыгала, забрать ей его не удалось.

– Что это, детка? Порнофото? Почему ты не хочешь, чтобы я смотрел?

Мо осознала, что все попытки выдернуть у меня альбом закончатся неудачей, и потому остановилась. Она опустила руки и снова начала складывать вещи в картонные коробки, попутно сортируя на рабочие и личные. Я открыл фотоальбом и рассмеялся.

– Вы что, учились в начале девяностых? Что это за шорты в звездах, Мо?

Я рассматривал фото, на котором на фоне главного корпуса колледжа стояли Моника с Роуз, одетые в абсолютно одинаковые джинсовые шорты, цветом имитирующие американский флаг. Их челки были начесаны, как в начале девяностых, а на ногах – винтажные кроссовки. Девушки широко улыбались в камеру. Рядом с ними стояла еще одна, которая надувала пузырь из розовой жвачки. Я рассмотрел голубые тени и ярко розовые помады на их губах. Я не мог перестать смеяться, представляя себе, как на заднем плане играет диско.

Моника улыбнулась, глядя на фото.

– Это была вечеринка памяти.

– Вечеринка памяти?

– Ага. На первом курсе староста курса вместе с комитетом активистов придумали, что каждая пятница первого семестра будет посвящена какой-нибудь выдающейся эпохе студентов колледжа. Это был день, посвященный девяностым. Мы крутые тут, правда?

– И что, каждую пятницу вы наряжались согласно эпохе?

– Да.

Я листал альбом и смеялся, потому что там было море фотографий. Мо с Роуз – на большинстве из них. Иногда с парнями, иногда с друзьями. Но почти на каждом фото их образы действительно отображали разные эпохи.

– О, тебя пустили в кампус с сигаретой?

– Эй, она была незажженной. Ты же видишь, как мундштук и длинная сигарета дополнили мой образ тридцатых?

– Нет, это сделали твои губы бантиком, – усмехнулся я, сжав пальцами ее подбородок и смачно поцеловав.

Досмотрев фотоальбом, я положил его ей в коробку.

– Что это?

Я достал толстую синюю папку на резинке.

– Это мои награды.

Я открыл папку и начал листать бесчисленное количество дипломов, наград и сертификатов, выданных на ее имя, за достижения в сфере писательства и журналистики.

– Детка, почему они не висят в твоем кабинете?

– У меня нет кабинета, – как бы между прочим заметила она.

– А на работе? У тебя есть кабинет? – Она кивнула. – Тогда они должны висеть там.

– Зачем? Все и так знают о моих способностях. А посетители ко мне почти не ходят.

– Для себя. Чтобы напоминать, насколько ты талантлива.

– Я и так об этом знаю.

Она улыбнулась, пожимая плечами.

– Тогда дома мы подготовим для тебя стену напротив моего стола, чтобы развесить все твои регалии.

– Зачем?

Я сложил награды в папку и притянул к себе жену.

– Потому что я хочу каждый день видеть, насколько талантлива моя девочка, чтобы подпитывать свою гордость за тебя.

– Ты гордишься мной?? – Она вопросительно подняла бровь.

– Еще как.

И я действительно гордился ею. Все одноразовые женщины были, как правило, глупы. Мо же взяла меня своим умом и чувством юмора. После первой встречи мне уже не хотелось отпускать ее от себя. Несмотря на ее самостоятельность и независимость, она все равно вызывала желание защищать ее и заботиться о ней. Сделать своей во всех смыслах.

Пока обдумывал это, прижимаясь к жене и встречая ее нежные объятия, в голове появилась мысль о ребенке. Я представил себе, как будет выглядеть Моника, вынашивая нашего ребенка. Как округлится ее животик и нальется грудь. Как она будет капризно надувать губки, если не получит ананас в середине ночи. Эти образы заставляли желать большего, гораздо большего. Я создал семью, а теперь хотел, чтобы Мо родила мне наследников.

– Ладно, гордый мой, давай собирать вещи.

– С чего мне начать?

– Собери пока постельное белье в ту сумку, – она указала на огромную сумку-мешок, – это пойдет в стирку. Потом можешь упаковать прикроватные лампы и зарядное устройство. А, и ноутбук не забудь.

– Где он?

Она посмотрела на меня в недоумении.

– Под подушкой, – Моника произнесла это таким тоном, будто это очевидный факт, а я глупец, что сразу не догадался.

Я засмеялся. Ничего не мог поделать с собой. Она все время смешила меня.

– Что он там делает?

– Как что? Ждет вдохновения.

Я честно пытался сдержать смех, но это давалось с трудом.

– Объясни.

– Ну, бывает такое, – начала Мо, не отрываясь от упаковывания вещей, – что я не могу уснуть. Тогда я пишу. Или то, что нужно по работе, или просто наметки на будущий номер. Или бывает, что вот спишь-спишь, а тут бац – и прилетело вдохновение.

– Для чего?

– Для статьи.

– По работе?

– Ну да. Почему ты спрашиваешь?

Я пожал плечами.

– Может, ты пишешь книгу.

– Нет, − засмеялась она. – Я не писатель, а узкоориентированный журналист.

Мы продолжили собирать вещи Моники, периодически обсуждая ее и мою работу, обсуждая наши графики и строя планы на отдых.

Упаковав все, что она сказала, я открыл ящик прикроватной тумбочки и застыл. Я перевел взгляд на жену и снова на ящик. При виде содержимого ящика мой член дернулся, и я понял, что сборы откладываются еще как минимум на полчаса.

Глава 20

Моника

Я рассказывала о том, что мечтала полететь на Сицилию и перепробовать все имеющееся у них вино. Также я хотела включить в план отдыха путешествие по винодельням и интервью с виноделами, чтобы написать большую статью об этом бизнесе. Если до этого Морган обсуждал со мной все темы, то теперь он притих. Я перестала болтать и повернулась к нему, чтобы проверить, чем он занят. Увидев, на что он смотрит, я ахнула. Кровать снова была застелена простыней, а на ней лежал мой ярко розовый вибратор и зажимы для сосков.

Морган медленно перевел на меня пылающий взгляд.

− Подойди, − хрипло произнес он.

Я опустила руки и молча подошла к мужу. Стоя в нескольких сантиметрах от него с колотящимся сердцем, я смотрела ему в глаза и ждала следующей команды. Мимоходом я обратила внимание на то, как жду его указаний и насколько сильно меня заводит такое его поведение.

− Разденься, Моника. − Я потянулась к своим спортивным штанам. – Нет. Сначала сними футболку и бюстгальтер.

Молча я стянула одежду и осталась в одних штанах. Морган прошелся по моему телу горячим взглядом. Он наклонился и потянулся за зажимами, соединенными между собой цепочкой. Взяв их в руку, Морган перекатывал цепочку между пальцами, заставляя меня изнывать в ожидании его следующего шага.

− Ты пробовала их с кем-то или сама игралась?

Я прочистила горло.

− Сама.

− Покажи.

− Это довольно нелегко.

− Да, когда не знаешь, что нужно с ними делать. Но мне интересно не то, как ты надевала их на себя, а как ты увлажняла соски перед тем, как надеть зажимы. Ты ведь делала это? − Я покачала головой. – Мо, это первое правило при использовании зажимов, ты не знала? – Я снова качнула головой. – Тогда ты должна внимательнее относиться к игрушкам, потому что ты можешь нанести себе вред. Позволь я помогу тебе.

Морган наклонился и всосал мою твердую вершинку в рот. Поиграв языком с соском, он разжал один зажим и посмотрел на меня вопросительно.

− Готова?

− Да, − выдохнула я.

Он прицепил зажим и я ахнула от смесь боли и удовольствия. Не облегчало ситуацию и осознание того, что это был Морган – мужчина, дарящий удовольствие каждым своим взглядом и прикосновением.

− Ты как? – спросил он.

− Хорошо, да, хорошо, − пролепетала я.

Тогда он облизал второй сосок и несколько раз щелкнул по нему языком. Потом точно так же аккуратно прицепил зажим и на него. Я выгнулась, негромко застонав, когда Морган нежно коснулся языком, а затем подул на один из сосков. Эта чувственная пытка все продолжалась и продолжалась, пока я едва могла стоять на дрожащих ногах.

Морган отстранился от меня. В его взгляде плескались похоть и нужда.

− Сними все остальное, детка.

Я осторожно, чтоб не зацепить болтающуюся цепочку, в рекордные сроки стянула с себя оставшееся и осталась стоять перед ним, одетая только в зажимы для сосков. Морган внимательно осмотрел каждый дюйм моего тела. осторожно потянув за цепочку, он заставил меня ахнуть от переполняющих ощущений. Мои ресницы затрепетали.

− Ляг на кровать и разведи эти шикарные ноги, детка.

Сходя с ума от нетерпения, я устроилась на кровати и развела ноги. Морган стоял в изножье кровати и смотрел на меня пожирающим взглядом.

− Шире, Моника. – Я подчинилась. Он провел рукой по своей заметной выпуклости под брюками. – Покажи, как ты ласкала себя.

Я ошеломленно смотрела на него. Нет, я не была застенчивой и ханжой меня уж точно нельзя было назвать. Но так, как Морган, на меня не смотрел еще ни один мужчина. Таким взглядом собственника. Жарким, волнующим и любящим. Глядя на него, я понимала, что меня все глубже засасывает в Моргана Стайлза. Мы вместе строили наш собственный мир, где правили только мы вдвоем. Мы устанавливали правила для всех игр, в которые играли.

Не дожидаясь повторения его указания, я опустила руку и прошлась ею по своему животу, нырнув ниже к самому чувствительному месту, которое уже пульсировало в ожидании прикосновений. Закружив по клитору нетерпеливыми пальцами, я взялась второй рукой за цепочку и слегка потянула, вызвав легкий укол боли, смешанный с удовольствием. Выгнув спину, я застонала и прикрыла глаза.

− Открой глаза, детка, − хрипло произнес Морган.

Я подчинилась и мои глаза расширились. Когда он успел раздеться? Я смотрела на то как испещренная венами рука медленно двигалась по твердому члену. Переведя взгляд на лицо Моргана, я жадно впитывала выражение блаженства и жажды в его выражении. Эта игра заводила и сводила с ума. Морган каждый раз толкал меня к краю и испытывал все мои пределы, насильно выталкивая за рамки. Это давало ему контроль, а во мне вырабатывало чувство полнейшего доверия.

Давление внизу живота усилилось и я поймала себя на том, что быстрее и хаотичнее закружила пальцами в погоне за освобождением.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍− Остановись, − резко сказал Морган, видя, как закатываются мои глаза. Он всегда знает, когда я уже балансирую на грани. Я не послушалась и продолжила совершать круговые движения. – Моника! – прорычал он. – Я сказал убрать руки!

Я резко убрала руки, слегка зацепив цепочку и дернув ее, причинив себе боль, мало напоминающую удовольствие. Я скривилась, а Морган покачал головой.

− Детка, аккуратнее с игрушками, я же тебя предупреждал. Теперь возьми вторую игрушку. Я хочу посмотреть как этот розовый член входит в твою киску. Сделай это медленно. Включи на комфортную скорость. И медленно, Моника. Не заставляй меня применять меры.

Я взяла вибратор, установила его на среднюю скорость и медленно ввела в себя. Из-за стимуляции клитора я была как будто припухшая внутри. Я каждым миллиметром возбужденной плоти чувствовала игрушку и приятные вибрации, которые она мне дарила. Застонав, я снова легонько потянула зажимы и задала медленный чувственный ритм толчков.

Я почувствовала, как прогнулся матрас рядом со мной и посмотрела на Моргана. Он жадным взглядом впитывал каждый дюйм моего извивающегося тела. Морган легонько щелкнул языком по соску, заставив меня практически закричать. Тот стал настолько чувствительным, что я отчетливо ощущала даже малейшие колебания воздуха. Пальцы Моргана спустились по моему животу, едва касаясь и оставляя после себя дорожку из мурашек. Как только они коснулись напряженного клитора и слегка покружили по нему, в моих глазах взорвались звезды.

Я, не сдерживаясь, выкрикивала его имя между рваными вздохами, грозящими мне разрывом легких. Приходя в себя после сокрушительного оргазма, я почувствовала, как Морган вытянул из меня игрушку и аккуратно снял зажимы. Я сразу выдохнула. Как будто все эти гаджеты мешали мне нормально вдыхать.

Морган расположился между моих ног и нежно погладил щеки ладонями. Я смотрела на его расплывающийся силуэт и мне хотелось плакать. Даже не знаю причины такого эмоционального всплеска, но я действительно была в секунде от того, чтобы разрыдаться.

− Ты в порядке? – Я кивнула, не рискуя раскрыть рта и боясь, что слезы все-таки вырвутся из меня. – Это было очень интенсивно, детка. Ты отлично справилась.

Я почувствовала, как он трется о мое бедро своей твердостью и поняла, что хочу почувствовать его внутри. Я легонько сместилась, чтобы он расположился у моего входа.

− Милая, это будет медленно. Ты не сможешь выдержать такой оргазм еще раз, тебе нужен перерыв.

− Не хочу перерыв, − всхлипнула я и одна предательская слезинка, выскользнув, прочертила мокрую дорожку по моей щеке. – Хочу почувствовать тебя. Не спеша.

Морган вытер слезу кончиком пальца.

− Я люблю тебя, − прошептал он мне в губы, за секунду до того, как начать медленно двигаться.

Он совершал бедрами плавные дразнящие движения, пока его губы и язык убеждали меня в сказанных им словах. Это занятие любовью было не похоже ни на одно из предыдущих. Таким ласковым и нежным Морган еще никогда со мной не был. Он всегда все контролировал, распалял мое тело, доводя до пика, с которого иногда больно падать. В этот раз он был заботливым, внимательным. Морган гладил мое лицо и смотрел в глаза, без слов убеждая меня в своей заботе. Он буквально окружил меня своим теплом и чувством блаженства, заставляя парить высоко над землей.

Я была влюблена. Я была в безопасности. Я растворилась в Моргане и меня эта ситуация полностью устраивала.

− Мо, нам нужно заканчивать сборы.

Я лежала головой на груди Моргана и слышала равномерный стук его сердца. Мои мысли парили где-то далеко, я чувствовала себя как растаявшее мороженое – липкая, мокрая и, если верить Моргану, − сладкая. В ответ на его слова я лишь согласно промычала. Не хотелось вставать. Не хотелось идти. Было только желание продолжать лежать вот так в его теплых объятиях до скончания времен.

Но я поймала себя на мысли, что мое желание переехать к нему лишь частично ослабевает. Я понимала, что теряю свою независимость, но в тот момент мне было на это совершенно наплевать. Если бы Морган предложил родить ребенка, я бы, наверное, согласилась без колебаний. Хотя нет, скорее всего, нет.

− Давай, красавица. Покончим с этим и поедем поедим.

− Где? В ресторане? В спортивной одежде? – рассмеялась я.

− Почему? Можем заскочить в пиццерию.

− А мы можем после сборов приехать домой, принять душ и заказать пиццу домой? Мы будем поедать ее и снова смотреть фильмы.

Морган смотрел на меня с улыбкой. Легонько стукнув меня указательным пальцем по кончику носа, он ответил:

− Кто-то действительно становится домашней кошечкой.

− Мурр.

Морган рассмеялся и прижал меня сильнее, почти выбивая из меня воздух. Потом отпустил и поднялся с кровати. После таких расслабляющих упражнений работа пошла быстрее. Мы собирали вещи гораздо быстрее, желая как можно скорее оказаться дома, чтобы повторить наш вчерашний ритуал. Из радостных мыслей меня вырвал злой голос мужа.

− Какого… черта?

− Что там? – спросила я, выглядывая из гардероба.

− Это шутка какая-то?

Я внимательно посмотрела на стоящего в середине комнаты Моргана с очень злым выражением лица. В руке он держал… мой блокнот «неотложку». Это был маленький синий блокнот с наклеенным на него красным крестом (спасибо Роуз). Это был… как бы сказать… Да, блокнот-«неотложка». Другое название сложно подобрать.

Морган рассеянно листал его и бубнел имена, записанные в книжечке, пока я, застывшая смотрела на него во все глаза.

− Лукас – вечеринка у бассейна, − перечислял он. – Том «упругий язык». Без имени, но очень талантлив. Робин-бобин. Сара?− Он посмотрел на меня злым и изумленным взглядом. – Ты спала с женщиной?

− Ээ… нет… это… Слушай, это все было так давно и утратило актуальность. Я ведь теперь замужняя женщина и ты можешь просто выбросить его.

− Кто такая Сара, Мо? – настаивал Морган сиплым голосом.

Вся напряженная поза мужчины говорила о том, что он не отступится, пока не получит ответ. Черт.

− Сара – это приятельница.

− Тогда что ее номер делает в твоем потрахушном блокноте?

− Блокнот-неотложка, − брякнула я, не подумав, чем еще сильнее разозлила Моргана. Он швырнул блокнот в стену с низким рыком. Я слегка подпрыгнула от неожиданности.

− Какая, блять, разница, как она называется? Кто такая Сара, Моника?

− Говорила же тебе: приятельница. А номер в блокноте не ее, − Я потупила взгляд и, сглотнув ком в горле, закончила: − Это номер ее мужа.

− Мужа? – шепотом спросил Морган. Что-то было в шепоте такое, что заставляло внутренности сжиматься от страха.

− Бывшего. Бывшего мужа, − поспешила исправиться я.

− Блять, с меня хватит, − проревел Морган и вылетел за дверь.

Я снова подпрыгнула, когда входная дверь с грохотом захлопнулась. Я на автомате повернулась и начала разбирать все из коробок и раскладывать на свои места. Выбросила уже ненужный блокнот-неотложку и продолжила заполнять полки и ящики вещами, которые покинули свои места несколько минут назад.

Из моих глаз тихо лились крупные слезы и я, неспособная остановить себя, постоянно повторяла:

− Я говорила, что ничего не получится. Я знала, что так и будет. Я все только порчу. Я не создана для отношений.

Несколько раз мой взгляд возвращался к блокноту в корзине и я почти протягивала руку, чтобы вытащить его, убежденная, что вся моя личная жизнь будет состоять из одноразовых связей с такими вот Лукасами и мужьями Сары. Тьфу, бывшими мужьями.

Спустя час, когда мое отчаяние сменилось онемением и я как робот укладывала вещи, попутно сортируя, я услышала как открылась и закрылась входная дверь. Я слышала шаги. Я знала, что это Морган, но не могла повернуться к нему и заговорить. Даже в глаза ему смотреть было больно. Я снова все испортила. И была уверена, что это был не последний раз.

Я почувствовала тепло за своей спиной и на мои плечи легли крепкие руки мужа.

− Прости, детка, − прошептал он мне в волосы, обдав кожу головы горячим дыханием. – Не могу думать о тебе с другими мужчинами. Я готов начать убивать, как только представлю себе, что со всеми из этого блокнота ты спала.

«Не со всеми. Далеко не со всеми», – подумала я, но озвучивать мысль не стала. Для себя я уже приняла обреченность нашего брака.

− Мо, зачем ты разобрала эти коробки?

− Потому что подумала, что ты меня больше не захочешь в своем доме.

− Что за глупости? – Морган развернул меня к себе и заключил мое лицо в колыбель своих ладоней. – Я всегда буду хотеть тебя в нашем доме. Поэтому давай соберем вещи и вызовем доставку на завтра. А потом закажем пиццу и будем смотреть старые фильмы. Хорошо?

Я кивнула и почувствовала, как по щеке сбежала еще одна слезинка, которую Морган ловко поймал подушечкой большого пальца.