Текст книги "Bücher, Bücher! (СИ)"
Автор книги: Екатерина Коути
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 6 страниц)
Кроме того, Сара вообще не должна здесь находится! Согласно этикету, поединок оканчивается тем, что противников или уносят на носилках, или же они, помирившись, идут в кабак. Но еще не было такого случая, чтобы дама, из-за которой затеяна заварушка, пришла на поле битвы угостить обоих дуэлянтов подзатыльниками. Нигде в книге об этом не упоминалось. Это против правил! А Сара пришла и все испортила!
Надувшись, Альфред засопел, возмущенно но тихо, чтобы не дай бог не привлечь ее внимание.
– Но как мне быть? – задумалась Сара. – За тебя, Герберт, я не пойду. Не расстраивайся, ты не виноват, что у тебя слабый характер. Надо полагать, это из-за близкородственных связей в аристократических семьях. Про тебя, Альфред, даже думать страшно, ты меня задушишь в первую брачную ночь. Хммм….
Почувствовав, что стал объектом ее внимания, Куколь поспешил сообщить, что романтические отношения между красивыми барышнями и калеками вроде него не ведут ни к чему хорошему. Были уже прецеденты, когда такая связь заканчивалась печально. Тогда горбун погиб, предварительно столкнув с крыши собора своего благодетеля. На это Сара резонно заметила, что проделать подобный трюк будет непросто по двум причинам:
1) граф фон Кролок не полезет на церковную крышу ни за какие коврижки
2) это строение в их деревне такое низкое, что если спрыгнуть с него, разве что ногу вывихнешь.
Куколь, по прежнему сохраняя самообладание, поведал, что девица в той истории тоже встретила трагический конец – ее повесили. Поскольку повешение не в ходило в ее планы, по крайней мере, на ближайшие сто лет, Сара хмыкнула и равнодушно отвернулась.
– Да, повезло мне, ничего не скажешь. Вы как хотите, господа, но замуж за кого-нибудь я все же выйду!.. Ах, ваше сиятельство.
Девушка склонилась в реверансе, а когда выпрямилась, в глазах ее разгорался недобрый огонь.
Граф фон Кролок, одетый к балу, приближался летящей походкой, время от времени перебрасываясь репликами с Абронзиусом, который семенил у него за спиной, застревая в сугробах и роняя из карманов колья, молотки и прочую приятную мелочь.
В нескольких шагах от поля боя отец замер и улыбнулся так задушевно, что Герберту захотелось закопаться в снег. Ведь для вампира улыбка это в первую очередь демонстрация клыков. Воплощение дружелюбия, фон Кролок обвел глазами присутствующих и задержал взгляд на Альфреде, с интуицией кошки, которая из всех гостей выбирает единственного аллергика чтобы усесться ему на колени.
– Альфред, – вкрадчиво обратился он к «слабому звену.» – Быть может, ты поведаешь мне, что здесь произошло?
Потупившись, юноша что-то промычал, а виконт поспешил вмешаться.
– Это лишь несчастный случай, рара! Я учил Альфреда охотится на ворон и… и продырявил себе грудь из его пистолета!
– Мне следовало самому догадаться. Впредь будьте поосторожней, – проворчал граф, заставив сына надуть губы. Мог хотя бы засомневаться ради приличия!
– Увы, ваше сиятельство, это не единственная печальная новость, – Сара ступила вперед. – Из-за обстоятельств, совсем от меня независящих, мне пришлось прервать помолвку с вашим сыном. К сожалению, его характер мне не подходит… Умоляю, не смотрите на него так. На самом деле, это не его вина, а ваша.
– Моя вина?
– Вернее, ваша беда. Ах, ваша участь заслуживает сочувствия, ведь вам приходится воспитывать сына в одиночку! Это так непросто – вырастить из него продуктивного члена общества, если рядом нет надежного женского плеча. Но я готова вам помочь, – скромно предложила Сара.
Ни с того ни с сего графу сделалось жарко. Он почувствовал желание размотать свой шейный платок, причем где-нибудь в сотне миль отсюда.
– Я… не совсем понимаю…
– Да что тут понимать? Герберту еще рано обзаводиться женой. Ему нужна мать.
– ЧТО?!
– Не что, а кто. Мать, любящая мать. К счастью, у вас есть я. В деревню я уже не вернусь – люди решат, что со мной что-то серьезно не так, раз на меня даже вампиры не позарились. Поскольку я все равно остаюсь, то с удовольствием возьму на себя эту роль.
Пошатнувшись, граф схватил Профессора за плечо, чтобы поддержать равновесие.
– Ну а если вы все еще сомневаетесь, Ваше Сиятельство, то давайте спросим вашего сына. Скажи, Герберт, – ласково обратилась она к виконту, – кто тебе нужен больше– жена или мать?
Виконт отреагировал так, как человек отреагировал бы на вопрос «Какой вид казни предпочитаете – вас четвертовать или содрать живьем кожу?» Промямлив что-то себе под нос, он попытался уверить себя, что на самом деле ничего этого не происходит.
– Бедный мальчик, – вздохнула Сара, – потерял дар речи от счастья. Ваше сиятельство, считайте, что вы меня уговорили. Я буду вашей невестой.
С этими словами она откинула шаль и, грациозно склонив голову, открыла его взору белоснежную шею…
– А ведь говорил я тебе, Альфред, что они умеют летать! – прошептал Профессор, довольно потирая руки.
Повисев в воздухе покуда к нему не вернулось самообладание, граф фон Кролок наконец опустился на землю, неуверенно помахивая плащом. Куда катится мир? В прежние времена девицы мечтательно закрывали глаза и позволяли писать стихи на своей коже, лишь время от времени жалуясь, что щекотно. Вряд ли в те времена девица выкинула бы такой фортель, как сейчас Сара. Тонкие губы графа скривились. Меньше всего ему хотелось обзаводится супругой, а уж такой, как фроляйн Шагал, и подавно. Если следить за кем-то с момента рождения, к своему совершеннолетию этот человек успевает набить тебе оскомину. Кроме того, в каждой даме должна быть загадка, но какие уж тут загадки, если знаешь, когда у нее прорезался первый зуб?
Можно, конечно, просто убить ее, на том дело и оставив. Но получается как-то несправедливо. Он ведь и не просто подмочил ей репутацию, а прополоскал и отжал с нее пару литров воды. Да и какой урок извлечет из этого Герберт? Тоже станет раздавать обещания направо и налево? По крайней мере, появилась хорошая возможность научить мальчика ответственности… чтоб ей пусто было!
Рыжеволосая провокаторша стояла в прежней позе, демонстрируя очень чистую шею, под которой пульсировала кровь…
– Нет! – сдавленно крикнул вампир, не зная куда девать глаза. – Не сейчас. Да, не сейчас! Было бы глупо испортить все удовольствие до положенного часа. Не стоит терять голову, лучше дождемся бала, а пока… прикрой шею, пожалуйста! Еще простудишься, чего доброго.
– Ну до бала, так до бала, – согласилась Сара. – Тем более, что не долго ждать осталось. Ой, как не терпится с новой родней познакомиться!
– Да-да, само собой, – рассеяно ответил фон Кролок, мысли которого уже унеслись к парадной зале, пробежали мимо нее и устремились в библиотеку. Интересно, сколько чемоданов понадобиться чтобы упаковать все книги? Или хотя бы самые ценные?
– Вот и славно. Жду не дождусь, когда смогу замотаться в вашу тень.
– Кстати об этом! – фон Кролок ухватился за спасительную мысль. – Ты уверена, что хочешь стать немертвой?
– Пожалуйста не провоцируй ее! – пискнул виконт.
– Разумеется. Серебро мне все равно не идет, а чеснок так просто ненавижу – мама с ним даже чай заваривала. Зато быть вурдалаком просто восхитительное существование! Ведь вампиры не отражаются в зеркалах – так здорово, не нужно беспокоиться из-за мешков под глазами или прыща на носу. Утром 1го января подползаешь к зеркалу и даже не боишься в него заглянуть! А что касается ваших… гематологических пристрастий, так это вообще чудесно. Не придется думать о булочках с изюмом и цукатами, и шоколадном торте с густой сахарной глазурью, и вафлях, таких хрустящих, политых прозрачным золотистым сиропом… Альфред, ты чего облизываешься? Небось, снова убийство замыслил?.. Ну так вот, если не питаться всеми этими жирами, а перейти на жидкую диету, то столько килограммов можно сбросить! Про бессмертие я вообще молчу! Принимать ванну пять раз в день и так целую вечность – уже за 10 лет получится 18250 раз! Это если без високосных считать. Что может с этим сравниться?
Оба фон Кролока переглянулись. Их чувства напоминали чувства двух аборигенов, когда заезжий антрополог расписывает все прелести их образа жизни – до чего же удобно рубить деревья каменным тесаком, и как радостно, что колодец находится в 10 километрах от поселения, а укусы москитов так полезны для кожи! Пожалуй, если остальные смертные начнут думать в таком ключе, то у вампиров не останется пищи, но изрядно прибавится коллег. Все запишутся в клуб! Желая поскорее развеять заблуждения, Его Сиятельство произнес:
– На самом деле, существование вампиров преисполнено скорби, ибо оно сводится к вечному, неутолимому голоду! – вампир осекся, заметив что Профессор, помусолив химический карандаш, начал конспектировать его речь. – Пустота растет в нас год за годом, и ничто не может насытить ее! Мы хотели бы взлететь к солнцу и достичь свободы, но эти цепи тянут нас вниз. Исполненные ненавистью к самим себе, мы убиваем всех, кого любим. Все, что у нас осталось после того, как мы перешагнули порог смерти – это бесконечный голод!
Раздались аплодисменты. Альфред тихо высморкался, пробормотав что и у вампиров есть чувства. Герберт ответил, что есть, и еще какие! Профессор же пожал опешившему графу руку, сердечно поблагодарив его за такую речь, которая безусловно станет жемчужиной его новой монографии.
Только на лице Сары не дрогнул ни один мускул.
– Спасибо. С вашей стороны очень любезно меня предупредить. Раз уж мы заговорили о голоде – после этих приключений на свежем воздухе у меня такой аппетит разыгрался! Куколь, сделай мне сэндвич, когда вернемся в замок.
Граф устало прикрыл глаза. Это была судьба. Ему придется перерезать – вернее, перегрызть – нить ее жизни, чтобы тут же привязать к ней новую. Судьбе противится бессмысленно.
Переход от жизни к бессмертию не из легких. Подумать только, еще вчера самым страшным преступлением было захрапеть вовремя воскресной проповеди, а сегодня ты просыпаешься с желанием прокусить кому-нибудь артерию, и чем скорее, тем лучше. Смена ценностей нередко влечет за собой затяжную истерику… но только не у Сары. Ей понравится. Через пару лет даже Эржбета будет забиваться от нее в дальний угол. Стать вампиром – это ее предназначение. У нее есть все задатки.
На ум приходила только одна область, куда фроляйн Шагал так же хорошо вписалась бы со своим характером – непреклонным, зацикленным на одной цели и сметающим все на своем пути, считающим собственное мнение истиной в последней инстанции… Но это, увы, невозможно, хотя… О, преисподняя! Что она говорила про купание?
Тем временем Куколь деликатно прочистил горло – т. е. закашлялся так, что содрогнулся бы даже туберкулезный санаторий.
– Рххмммрр… Я просить прощение, хозяин, но у вас быть для гости важная новость…аррхх.
– Это последнее, что у меня сейчас на уме, – произнес фон Кролок холодно, – но раз уж мы все здесь собрались. Господа, произошло прискорбное событие, а именно – исчезла моя копия «Носферата.» Я бы не волновался особенно по этому поводу, но это подарочное издание, с автографом автора и датой – 1 апреля 1487 года. Поскольку мне известно, что смертные отличаются забывчивостью, то вероятно кто-нибудь засунул книгу за пазуху… случайно. Предлагаю заинтересованным лицам проследовать за мной в замок, где мы проведем небольшой личный досмотр… Герберт, надеюсь по твоей камере пыток больше не снуют крысы? Они так нервируют посетителей.
Профессор и его ассистент обменялись многозначительными взглядами, после чего Абронзиус, добродушно улыбаясь, хлопнул себя по лбу.
– Ваше сиятельство, и как я мог позабыть! Нам с Альфредом пора покинуть ваши, так сказать, пенаты. Если не успеем на поезд вовремя, то пропустим Международный Конгресс Ламиеологов в Венеции. А этого никак нельзя допустить, потому что именно мой доклад произведет фурор! Да, представляю себе физиономии остальных участников, этих старых пней, которые считают что знакомы с кровопийцами лишь на том основании, что в детстве пошли за клюквой на болото, где их здорово покусали комары. Так что не обессудьте, но мы пойдем.
В другое время вампир преградил бы Профессору дорогу, но теперь только рукой махнул. В кои-то веки графу было не до еды.
– Жаль, что вы так скоро покидаете меня, Профессор, ну да воля ваша. Более того, я вас вполне понимаю, я бы и сам сейчас не прочь… Куколь, заложи для герра Абронзиуса сани.
– Я уже это сделать, хозяин.
Подмигнув Альфреду, Профессор протянул ему саквояж.
– Что ж, мальчик мой, собирайся. Мы уезжаем.
Сапоги Альфреда вновь сделались интересными. Юноша изучал их секунд 20 – что, по его меркам, равнялось гражданскому неповиновению – потом опустил плечи и, тщательно избегая смотреть на виконта, поплелся к Профессору. Тот немедленно наградил его тяжелым саквояжем. Виконт вдохнул, готовясь громогласно выразить протест, но его разум на время поместил происходящее в категорию «слишком ужасно, чтобы быть правдой» и переметнулся к другой проблеме – к самоизбранной будущей матери Герберта.
Что касается фроляйн Шагал, все вернулось на круги своя. Девушка досталась отцу, как Герберт и полагал изначально. Но теперь, когда ему довелось как следует изучить ее характер, он понял, что Сара будет из породы тех мачех, которые считают самым лучшим подарком фартук, а самым полезным занятием сортировку проса и пшена (не то чтобы последний пункт был для вампира проблемой). Дай ей волю, она насыпет золы ему в гроб! Вдобавок, Сара решила всерьез заняться его воспитанием. И когда девушка приветливо помахала рукой, виконт представил, как эти пальчики выкручивают ему уши.
Существование бок-о-бок с ней будет воплощением дневных кошмаров, но Герберт не намеревался бороться с этим ужасом в одиночку. О нет! Альфред остается здесь и точка. Нужно уговорить герра Абронзиуса расстаться с ценными кадрами. Поскольку нет аргумента убедительней, чем чьи-то клыки в миллиметрах от вашей шеи, виконт вскочил со снега и подошел к Профессору, который уже грузил саквояж на сидение саней. Погруженный в мысли, витавшие возле парочки объемистых чемоданов, фон Кролок даже не пытался остановить сына. Но вместо того, чтобы обратить внимание на удлинившиеся клыки вампира, Абронзиус вдруг заинтересовался его раной.
– Превосходная работа, Альфред! – Профессор вынул из кармана лупу и рассмотрел перевязанное плечо виконта. – Я так и думал, что полоумный ретроград Блюхер завалил тебя на экзаменах из чистой подлости. О да, Альфред, он наточил на тебя зуб, когда ты отказался препарировать ту лягушку. Но я всегда знал, что из тебя выйдет хороший доктор.
Сара Шагал, поправлявшая прическу, громко фыркнула и выплюнула шпильки.
– Между прочим, это я перебинтовала Герберта!
Ответом ей послужил снисходительный смех фон Кролока.
– Ты? Да быть того не может, чтобы твои маленькие ручки были на это способны, Штернкинд. Заниматься медициной – это ведь не пряжу мотать, а куда более ответственное занятие.
– Отец, меня и правда перебинтовала Сара, – вступился Герберт, – хотя у Альфреда получилось бы не хуже.
– Пустое! – отмахнулся граф. – Хватит дурачится, сейчас не время для розыгрышей. Никогда не поверю, что у нашей Сары получился бы такой хороший результат. При всей моей к ней любви, она всего-навсего девица. А значит ее связь с медициной ограничивается разве что щипанием корпии. Видишь ли, Герберт, для занятий наукой требуется определенный уровень интеллектуального развития, который представительница прекрасного пола – увы! – просто не может достичь.
Но фроляйн Шагал крепко вцепилась в заслуженные лавры.
– Быть может, его сиятельство не будет столь уверен, если я скажу, что пуля прошла над легочной артерией, не задев ее, иначе было бы больше крови. Когда я осмотрела Герберта, то могла пронаблюдать очень быструю регенерацию кожных покровов, но поскольку кровь еще текла, я велела ему оставаться на снегу, чтобы сузились сосуды. Согласно логике, тогда он терял бы кровь в меньших объемах.
Девушка умолкла, заметив что мужчины, замерев в разных позах, внимали ей в молчаливом изумлении. Профессор смотрел на нее так, будто она была реинкарнацией Авиценны.
– Согласно чему? – переспросил он.
– Л-логике.
– Что, собственно, и следовало доказать, – усмехнулся фон Кролок. – Штернкинд, прими мои извинения. Я постараюсь, чтобы дискомфорт был минимальным.
– О чем вы?
– Это была попытка получить индульгенцию за еще не совершенный грех. Сара Шагал, подойди ко мне!
Почуяв неладное, девушка застыла как вкопанная.
– Тебе все же придется выполнить мой приказ. Дело в том, что из библиотеки пропала еще одна книга. И судя по тому, как топорщится карман твоего платья, я даже знаю ее месторасположение… Мне рассказать присутствующим, что это за книга?
В мгновение ока щеки Сары своей краснотой перещеголяли даже ее платье.
Когда Герберт и Альфред переглянулись, в глазах у них был молчаливый вопрос, и не нужно быть гением, чтобы догадаться какой именно. «Не иначе как Декамерон», уважительно подумал ученый. По словам его тетушки, эта книга была столь непристойной, что ее читатель получал билет в один конец до ада. А виконт, хорошо знакомый с содержанием библиотеки, так просто терялся в догадках. Сара могла слямзить все что угодно. Например, сборник японских гравюр, после просмотра которых фраза «любить морепродукты» навеки приобретала двойной смысл. Или же пособие под авторством индийского мудреца, считавшего главным качеством хорошего любовника умение почесать мочку левого уха большим пальцем правой ноги. Ну или какое-нибудь сочинение о буднях в гареме, где в пору проводить конкурс «кто дольше всех просидит свесив ноги в бассейн и не завоет при этом от скуки.» А скука, как известно, даже евнухов толкает на авантюры.
На самом деле, немертвые считали эти книги невинной беллетристикой, которую запросто можно читать за завтраком, даже не пряча под стол. Ведь по-настоящему неприличной была только одна книга – Атлас Солнечной Системы. Раскрыв ее на первой странице, вампиры хмурились, а вампирессы тянулись к нюхательным солям…
Сара сделал несколько неуверенных шагов и… что-то случилось. Остальные увидели лишь мелькание черного и красного, и только виконт фон Кролок сумел разбить этот эпизод на составляющие. В его глазах произошедшее выглядело так: отец схватил Сару за руку, дернул к себе, и, прежде чем она успела разработать стратегию обороны, сжал ее подбородок. От испуга зрачки девушки расширились – только на мгновение – но для вампира и этого было достаточно, чтобы шагнуть внутрь. Ее сознание лежало перед ним, словно открытая книга – вернее, открытая книга, которая норовит вырваться, порезать ладонь страницами или прищемить палец. Но фон Кролок и не рассчитывал на теплый прием. Его гипотеза не просто граничила, а уже перешагнула грань сумасшествия, но ничто не мешало ее проверить. И это был если не самый приятный, то уж точно самый верный способ.
До начала эксперимента, граф не питал надежд на быстрый результат. Разум Сары представлялся журналом дамских мод. Пожалуй, ему придется продираться через сотни страниц с разной дребеденью, прежде чем он найдет нужную информацию. Но теперь… Его брови поползли вверх. Если это и был журнал, то уж точно с модой никак не связанный. И нужная информация была написана на каждой странице. Даже на полях. Красными чернилами.
– Сара Шагал, ты ящик Пандоры, – прошептал вампир и разжал руки. Массируя виски, девушка рухнула у его ног и забилась в рыданиях.
– Да как вы смели?! Ох, что со мной будет? Теперь, когда вы знаете про меня всю правду, вы ведь не женитесь на мне! И никто, никто не женится, потому что такая я никому не нужна! Вы погубили меня, ваше сиятельство! За что?!
Альфред ринулся к девушке, но виконт предупредительно схватил его за плечо. Отец знает, что делает. В большинстве случаев. Зато Профессор Абронзиус, с зонтом наперевес, решительно подошел к графу.
– Фон Кролок, немедленно прекратите ее мучить! Даже от вас я не ожидал такой жестокости! У вас вообще сердце есть?
– Есть, – ухмыльнулся вампир, – между шестым и седьмым ребром. А моя жестокость не идет ни в какое сравнение с ее собственной. Никто не может обидеть нас хуже и унизить больнее, чем мы сами. Только мы знаем, где в прореха в нашей кольчуге и куда направить копье. Так что пусть поплачет, а когда протрет глаза, то быть может увидит, что мир не такой уж мерзкий. Штернкинд, – склонившись над девушкой, фон Кролок участливо погладил ее по растрепавшимся волосам и помог встать, – по каким предметам у тебя были отличные отметки?
Отворачиваясь, та пробормотала.
– По арифметике, логике и латыни.
– Чем равняется квадратный корень из 167?
– 12,922848.
– Опиши строение уха.
– Auricula, meatus, incus, malleus… ох, если папа узнает, он меня убьет!
– А с твоим отцом мне еще предстоит серьезный разговор! И как он только додумался – наказывать тебя за то, что ты не похожа на других девушек, и принуждать тебя к тому, что тебе противно…
– Ну что возьмешь со смертных? – поддакнул Герберт. – Они обращаются со своими отпрысками из рук вон плохо. Не то что мы, вампиры. Мы ж так никогда не поступим.
Измерить долю сарказма в словах виконта не представлялось возможным, потому что измерительный прибор непременно бы задымился. Граф лишь сверкнул глазами в сторону сына и вновь обратился к Саре.
– На самом деле, все не так плохо.
– О, «плохо» тут вообще не причем. – согласилась Сара, – БОЛЕЕ ПОДХОДЯЩИМ СЛОВОМ БУДЕТ «АПОКАЛИПТИЧЕСКИЙ КОШМАР»! Ну допустим, я прочитала медицинскую энциклопедию от корки до корки, но прок от этого какой? Чтобы ощипать курицу знание анатомии не требуется. Да, я умею умножать трехзначные цифры в уме, но у меня никогда не будет столько денег, чтобы считать их столь экстравагантным способом. Я умру в нищете, старой девой! Ну скажите, неужели кому-то нужна такая жена? Ведь жена должна быть ангелом в доме.
– Поверь, Сара, ты настоящий ангел, – честно сказал Герберт. Для упыря ангел – это существо, от которого исходит солнечный свет и пахнет ладаном, которое держит в руках крест и изъясняется цитатами из псалмов. Иными словами, очень неприятный гость. А фроляйн Шагал могла заткнуть за пояс все девять ангельских чинов.
– Ты мне льстишь, – всхлипнула девушка. – Вот помнишь ты спрашивал, есть ли у меня высокие устремления? Представь себе, есть. Как только я в первый раз увидела мышцу в разрезе, мне захотелось стать доктором… Но в университеты женщин не принимают, я же знаю.
Профессор неопределенно помахал зонтом.
– На самом деле, такая парадигма мышления свое уже отживает. Прогресс медленно, но все же добирается и до науки. Вот, к примеру, сколько веков ламиелогия была в опале, но в Кеннигсберге ее наконец признали полноценной дисциплиной…
– Кстати, о вашей альма матер, Профессор. Вам знаком некий Генрих фон Граб?
Абронзиус задумчиво потеребил кончик носа.
– Вы о докторе Грабе? Который основал кафедру гематологии и возглавляет его уже почти 80 лет?
– Столетьем больше, столетьем меньше.
– Он любит устраивать заседания кафедры в полночь? – уточнил Альфред.
– А среди его студентов стопроцентная посещаемость, потому что те, кто завалил сессию, таинственным образом исчезают?
– У него на щеках такая щетина, словно он бреется, не глядя в зеркало?
– Да, это добрый старый Генрих. На месте Сары я бы обратился к нему с просьбой о зачислении.
– Боюсь, это неосуществимо, – нахмурился Абронзиус, – доктор Граб весьма консервативен, до сих пор в кровопускания верит. О его неприязни к прекрасному полу ходят легенды. Скорее всего, он не позволит фроляйн Шагал порог переступить…
– Сдается мне, что он передумает, если Сара передаст от меня дружественный привет. И скажет, что в моих мемуарах, которые почти готовы к публикации, я, пожалуй, не стану упоминать тот эпизод, когда он пробрался в монастырскую школу, но вместо спальни воспитанниц попал в келью к матушке-настоятельнице.
– Бедняжка! – воскликнул жалостливый Альфред.
– Да, его и правда жаль. Синяки от четок сходят очень долго. Так же упомяни про то, как однажды он попытался соблазнить юную прелестницу в прямо ванной – у нас, немертвых, это любимый способ знакомства. Мы не любим проволочек. Но увы! Генрих наступил на мыло, в следствии чего бултыхнулся в воду. Когда же на грохот сбежалась вся челядь, наш герой обратился в летучую мышь, упорхнул в окно, но от волнения потерял ориентир и натолкнулся на ворота. Вороты были железными, он был мокрым насквозь, а на дворе стояли февральские морозы. Отскабливать его от металла было забавной процедурой… Если напомнишь об этом происшествии, он тебе стипендию назначит.
Первой мыслью Сары было попросить календарь – вдруг 1е апреля уже наступило, а она даже не заметила. Но Профессор тут же взял ее под локоть.
– Вот видите, фроляйн, проблемы разрешились сами собой, – молодцевато разгладив усы, он подмигнул девушке. – А если хотите для начала повращаться в научных кругах, присмотреться к академической карьере, то почему бы вам не поехать с нами на конгресс в Венецию?
– Венеция? А где это? – слабым голосом спросила девица.
– В Италии, фроляйн. Гондолы, палаццо…
– … И ОЧЕНЬ МНОГО ВОДЫ! – одновременно выкрикнули отец и сын фон Кролоки.
– В таком случае, я бы с удовольствием, но, – Сара замялась, – как же я с вами поеду? Мама с папой очень расстроятся, если у них за спиной будут шептаться… о всяком.
Профессор снял очки и рассеяно протер их полой сюртука. Как замечательно, что в Трансильвании стоят суровые морозы. Щеки у него покраснели уже давным давно. Теперь их цвет изменился разве что на пару оттенков, никто не заметит. Такого смущения он не испытывал с тех пор, как в первый раз подавал декану просьбу о субсидировании кафедры ламиелогии. Когда декан, подмигивая остальным преподавателям, дошел до слов «осиновые колья» в графе «Расходы», в его устах оно прозвучало как «погремушки.» А услышав вопрос «Не требуется ли доктору Абронзиусу к чесноку еще и сало, чтобы превратить университет в колбасный цех?» ламиеолог готов был под землю провалится. Это было лет 30 назад. С тех пор непоколебимая вера в того, что его окружают одни идиоты, помогала Профессору находить выход из любой затруднительной ситуации. Но сейчас с ним разговаривала Сара Шагал, которая, увы, не была идиоткой.
Наоборот, она была самой красивой и умной девушкой в мире.
– Фроляйн Шагал, мне не стоит даже затевать этот разговор, потому что, согласно логике, шансы мои равны абсолютному нулю. Я всего-навсего выставлю себя Панталоне, но… И уж тем более я не могу тягаться с его сиятельством, владыкой здешних земель. Вы заслуживаете богатство и роскошь.
– Да откуда у нас роскошь? – вклинился Герберт, – В замке ремонт уже лет двести не проводился.
– Вот именно! – одобрил отец. – Сквозняки такие, что гобелены со стены сдувает…
– Кровати пополам складываются, если их заденешь ненароком…
– Иными словами, мой замок – это не место для юной талантливой девушки…
– Ты здесь вервольфом завоешь, Сара.
– Я лишь хотел сказать, что не смогу обеспечить ей должный уровень жизни, – вздохнул Профессор.
– Ой ли? – граф улыбнулся. – Антикварные магазины готовы любые деньги заплатить за гримуары 15го века…
– Это вы на что намекаете?
– Ни на что особенное, просто мысли вслух.
– Сара… то-есть, фроляйн Шагал… я хотел вам предложить…
– Что, Профессор? – девушка взмахнула слипшимися ресницами.
– Ничего! Не следовало мне вас тревожить понапрасну. Все это лишь пустые чаяния! Из всех здесь присутствующих я единственный, на кого вы совершенно не обращали внимания, не удостаивали даже легкого кивка…
Первым в себя пришел Герберт, который, закрывая рот ладонью, затрясся от беззвучного смеха. Обхватив виконта за плечи, ему вторил Альфред, и даже Куколь позволил себе криво ухмыльнуться, приоткрыв неровные желтые зубы.
– Каким бы неправдоподобным ни было мое предложение, но в конце-то концов, господа, хорошие манеры еще никто не отменял! – взорвался Абронзиус.
Порывшись в глубоком кармане платья, Сара вытащила небольшую книгу в красном переплете и протянула ее Профессору, заглавием вниз.
– Быть может, это поколеблет ваше мнение, господин Профессор? – улыбнулась девица.
– Но это же моя монография «Летучая мышь», – Абронзиус недоуменно покрутил книгу в руках. – Откуда она у тебя?
– Я взяла ее в бессрочный заем у графа, – приосанилась Сара. – Всю библиотеку пришлось перерыть, потому что ее по ошибке поставили в раздел «Юмор.» Вот только вы ее графу подписали. Могу я рассчитывать на собственную копию с вашим автографом?
– Разумеется, выбирайте любую, у меня дома много не распроданных экземпляров. Потому что ситуация на рынке тогда была неблагоприятной, – сказал Профессор. На самом же деле, низкий товарооборот «Летучей мыши» был связан с тем, что декан – этот ретроград, из чьей головы сыпятся отруби – начал рецензию на нее словами «Чем бы дитя не тешилось…»
– Значит, я могу выбрать лично?
– Ну да… фроляйн Шагал, вы хотите сказать, что вы ее прочитали?!
– Конечно, даже несколько раз. Меня всегда интересовали летучие мыши, с того самого момента, как одна из них запуталась в волосах моей классной дамы.
– И вам понравилось?
– Спрашиваете! Особенно когда она завизжала и начала биться головой о стены…
– Нет, я про книгу.
– Очень, – девушка потупилась, – я закрывала глаза и мечтала, что автор сам расскажет мне про сложный механизм эхолокации у летучих мышей, объяснит, каким образом они могу спать вниз головой без кровоизлияния в мозг… Но я не осмеливалась даже подойти к вам. Ведь вы светило науки, так что согласно логике, мои шансы равнялись 0,001.
– А почему именно 0,001? – поинтересовался виконт.
– Я надеялась, что если испеку ему что-нибудь вкусненькое, он заметит меня. Путь к сердцу мужчины лежит через желудок.
Виконт согласно закивал. Он до сих пор помнил, как его сердце сжалось от ужаса, когда кусочек магматического пирога коснулся его желудка.
– Не нужно мне от вас ничего вкусненького! – вовремя спохватившись, Абронзиус поправился. – Я хотел сказать, что вы мне и без всяких пирогов дороги.
– Это такой утилитарный подход – заставлять женщину готовить, – заметил граф. – Тебя, Штернкинд, не следует даже на порог кухни пускать, ведь бытовая рутина противна научному складу ума. Думаю, господин Профессор сможет нанять кухарку за деньги, вырученные после продажи…
– Сара! – перебил Профессор, обращаясь к девушке. – Если бы я предложил тебе руку и сердце… ну, в порядке эксперимента…
– Я бы сказала, что он увенчался положительным результатом, – снова улыбнулась она. – Можно на патент подавать.
– Так ты выйдешь за меня замуж?
– И чем скорее, тем лучше! А то нехорошая тенденция наметилась, – девушка махнула рукой в сторону своих многочисленных несостоявшихся супругов.
