Текст книги "Истории с небес"

Автор книги: Екатерина Кокурина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 11 страниц)

Задрожали Осины, затрепетали в страхе. Черная Ель бросила в Гвиона шишкой. Плакучая Ива еще ниже опустила ветви, словно сгорбилась под непосильной ношей. Нет, никто не хотел умирать.

Долго бродил по лесу Гвион и с мольбами обращался к Деревьям. Молча слушали они, не откликаясь на его призывы. Наконец обессилевший Гвион вышел на поляну, где стояла древняя Береза, вся дуплистая и почерневшая от старости. Там упал он в траву и долго смотрел ввысь, на прозрачное, чистое небо. Потом Гвион поднялся и сказал:

– Ну что же, не мне винить вас, братья. Оставайтесь с миром, растите и зеленейте. Видно, придется мне напрасно пасть в битве с Фаханом – ибо вернуться к отцу и объявить ему о своем бессилии я не смогу. Прощайте!

Но едва Гвион произнес эти горькие слова, как услышал скрип за своей спиной. Старая Береза склонилась к нему и произнесла тихим надтреснутым голосом:

– Что это ты говоришь, сынок? Зачем тебе, такому молодому, умирать? Или я, старая, ослышалась? Туговата я стала на ухо...

– Нет, матушка, – ответил ей Гвион, – ты расслышала правильно.

– Ну-ка, сынок, расскажи мне все с самого начала. – ворчливо сказала Береза и добавила, – Не дело юношам мечтать о смерти.

Тогда все поведал ей Гвион – о гибели Яблони, о празднике, ставшем горем, о долгих поисках Фахана и о том, как узнал он, наконец, способ сразить чудовище, да только без толку. Молча слушала Береза его рассказ, а когда он закончил – сказала:

– Э, сынок, не у тех ты спрашивал! Разве они, молодые и крепкие, согласятся умереть раньше срока? Вот я – другое дело. Не сегодня-завтра меня повалит ветер, так что смерть мне не страшна. В стволе моем, правда, кругом дупла и труха, но, я думаю, можно найти местечко покрепче и вырезать меч...

– Неужто ты согласна умереть, матушка? – спросил Гвион, и жалость колыхнула его сердце.

– Про то я тебе и толкую, – проворчала Береза. – Конечно, я могу простоять с грехом пополам еще десяток лет... Летом хорошо, воздух легкий, и птицы поют – совсем забываешь о старости. А вот зимой плохо – стоишь и все ждешь, что тебя повалит жестокий ветер. Но чем без толку гнить в этом лесу, я лучше после смерти послужу доброму делу. Да, сынок, я согласна умереть. Иди за топором.

– Топор у меня с собой, – тихо промолвил Гвион.

Обнял он корявый, растрескавшийся ствол Березы и ласково сказал ей:

– Клянусь тебе, матушка, не зря ты умрешь! Будет прославлена твоя благородная жертва всеми, кто только услышит о ней. Прощай!

– Прощай, сынок, удачи тебе, – тихо промолвила Береза.

Тогда Гвион со слезами на глазах достал острый топор и вонзил его с размаху в белый ствол. Вздрогнула Береза, в последний раз заскрипела и пала наземь.

IX.

С деревянным мечом в руках и горькой скорбью в сердце Гвион вернулся к роднику. Пламенный, завидев его, недоуменно заржал:

– Эй, хозяин, ты, верно, впал в детство? К чему эта палка в твоих руках? Или ты хочешь вызвать на бой чертополохи и репейник?

– Молчи, неразумный, о том, чего не смыслишь, – строго ответил Гвион. – Этому мечу нет цены, за него заплачено жизнью.

Конь осекся и, извинившись за дерзость, стал расспрашивать, о чем это Гвион толкует. Услышав о смерти благородной Березы, Пламенный низко склонил гордую шею и сказал:

– Истинно, всегда так бывает: чтобы отнять жизнь негодяя приходится жертвовать жизнью прекрасной и светлой. Ты прав, господин, этот меч бесценен. Теперь мы во что бы то ни стало должны победить Фахана – иначе жертва Березы станет бесплодной, а нам не будет прощенья.

Не сказав ни слова в ответ, Гвион вскочил в седло и подъехал к Шиповнику.

– Прекрасный Шиповник, – обратился он к нему, – совет твой не пропал даром. Вот меч, о котором ты мне поведал. Я отправляюсь в Черные Скалы на битву. Позволишь ли взять с собой твою благоуханную ветку?

– Бери, – ответил Шиповник. – Да будет с тобой благословенье Богини!

Гвион сорвал цветущую ветку и поклонился на прощание. Потом он пришпорил коня и поспешил к Черным Скалам.

Х.

Ничто не изменилось в проклятом месте. Лето ли, зима – в Черных Скалах всегда было равно пустынно и неприютно. Все так же ярился злобный ветер, и мрачные мертвые камни громоздились вокруг. В предвкушении долгожданной встречи с Фаханом сердце Гвиона билось так сильно, что юноше казалось, что стук его разносится окрест и пробуждает древнее зло, спящее под землей. Пламенный, которого вода чудесного родника сделала весьма разговорчивым, впервые за несколько последних дней замолчал и тревожно осматривался вокруг.

Гвион достал из дорожного мешка бережно хранимую ветку шиповника и подивился, что она ничуть не завяла. Казалось, ее сорвали минуту назад. Быть может, чары Богини хранили ее. Едва ветка оказалась в руках Гвиона, земля вокруг задрожала, словно в бессильной ярости, а ветер принялся хлестать с невиданной силой. Крепко сжимая ветку в руке, чтоб ветер не вырвал ее и не унес прочь, Гвион поскакал к тому месту, где Фахан впервые заговорил с ним. Думалось ему, что именно там должно быть логово злодея.

Гвион стал подносить ветку к камням, стараясь не пропустить ни один. Начал он с больших и издали заметных, потом проверил и те, что были поменьше, и самые маленькие и невзрачные – все тщетно. Ветка шиповника оставалась такой же зеленой и благоуханной. Гвион хотел было последовать дальше, как вдруг Пламенный обратился к нему с такими словами:

– Взгляни, господин, здесь есть еще один камень, который ты не заметил. Смотри, он совсем плоский и занесен песком и пылью. Сердце говорит мне, что это неспроста. Прошу тебя, проверь его!

Гвион не стал спорить, поднес к камню ветку и вдруг вскрикнул: в мгновение ока ветка почернела и рассыпалась прахом в его руке.

– Эй, Пламенный, – радостно воскликнул Гвион, – похоже, мы наконец-то нашли проклятый камень!

И он соскочил с коня, ударил по камню кулаком и закричал:

– Вот твой камень, Фахан! Я отыскал его – теперь ты выйдешь ко мне, или я ославлю тебя, как старую бабу!

Из-под камня донесся злобный голос:

– Рано ликуешь,

Глупый щенок!

Камень нашел ты -

И смерть заодно!

И в тот же миг Фахан явился пред Гвионом. Был он, однорукий и одноглазый, все так же ужасен, и все тот же смертоносный боевой цеп был при нем. Гвион, доселе не видавший Фахана, хоть и слыхал, как он страшен, не смог сдержать крик ужаса при взгляде на чудовище. Фахан довольно ухмыльнулся, и глаз его налился кровью, а синий хохолок на голове встал дыбом. Он сказал:

– Что ж ты кричишь?

Смерти боишься?

Вороны будут

Жрать твое мясо!

Но Гвион уже справился со страхом и так ответил Фахану, доставая заветный меч:

– Нет, Фахан, не меня, а тебя станут жрать вороны – если только им придется по вкусу такая падаль! Видишь этот меч в моей руке?

Фахан взглянул и узнал свою смерть. Заревев от ярости, он взмахнул своим цепом, желая искрошить им и Гвиона, и ненавистный меч. Но Гвион был начеку и успел отскочить от страшного удара. Не дожидаясь, пока Фахан опомнится и нанесет новый удар, Гвион выкрикнул имя Богини и вонзил деревянный меч в поганое брюхо по самую рукоять.

XI.

Фахан издал такой жуткий вопль, что его услышали и по ту сторону моря, а потом пал наземь, и земля содрогнулась. Прямо на глазах у Гвиона плоть Фахана обратилась в груду камней, посреди которой торчал деревянный меч, а рядом с мечом лежало золотое яблоко.

Не помня себя от радости, Гвион бросился к яблоку и бережно поднял его. Яблоко светилось в его руке нежным золотым светом и источало такой аромат, словно было сорвано лишь вчера.

– Взгляни, Пламенный, – обратился к коню юноша, – Фахан все же сорвал одно яблоко для себя, как и предсказывала моя мать! Но проклятое брюхо страшилища не смогло поглотить благословенный плод!

– Да уж, – радостно поддакнул конь, – на этот раз Фахан проглотил чересчур большой кусок!

– Мы должны поторопиться домой и обрадовать весь народ сидов! Яблоко нашлось, и Яблоня будет возрождена! Я возьму с собой и меч, принесший нам победу. Его место – в сокровищнице короля, на самом почетном месте, ибо мало какому мечу выпадала такая славная судьба!

– Да, – сказал Пламенный, внезапно погрустнев, – этим мы хоть немного почтим память Березы. Где бы мы были сейчас без нее?

Гвион взглянул на коня и опустил голову.

XII.

С отъездом Гвиона тревога поселилась под крышей дворца короля Ллинмара. И, хотя надежда вновь увидеть витязя жила в каждом сердце, невесело стало при дворе. Каждый день королева Медб в одиночестве поднималась на самую высокую башню и часами глядела вдаль, пока слезы не выступали у нее на глазах. Тогда королева, охваченная страхом и тоской, в молчании спускалась вниз, и король, едва посмотрев на нее, с грустью опускал взгляд.

В то утро, когда минул год со дня смерти Яблони, королева, как всегда, поднялась на башню и принялась смотреть на дорогу, по которой ее сын отправился навстречу неведомым испытаниям. Не прошло и получаса, как вдалеке показалось облачко пыли, оно стремительно росло, и вскоре уже можно было разглядеть масть коня и доспехи всадника. Сердце королевы забилось, словно птица в клетке, и она срывающимся от волнения голосом принялась звать:

– Эй, кто-нибудь! Скорее сюда! Скорее!

На зов королевы прибежали стражники, и она стала умолять их:

– Взгляните, что за всадник едет сюда? Слезы застилают мои глаза, зрение изменяет мне! Быть может, это Гвион, мой сын?!

– Конь под рыцарем гнедой, – сказал один стражник. – И, сдается мне, он похож на Пламенного.

– А доспехи у всадника золоченые, – подхватил другой. – Они сияют ярче солнечного луча!

– Дайте-ка взглянуть мне, – приказал начальник караула. Он долго всматривался, прищурив глаза, в растущую точку, и наконец изрек:

– На флажке королевский герб! Нет сомнения, ваше величество, это высокородный Гвион!

Королева Медб, едва услыхав эти слова, вскрикнула и стремительно побежала по лестнице вниз. На бегу она кричала:

– Радость, о сиды, радость! Мой сын Гвион вернулся!

Новость эта переполошила весь дворец, и отовсюду к главным воротам стали сбегаться люди. Король Ллинмар, позабыв о королевском достоинстве, бежал впереди всех. Тем временем королева приказала распахнуть ворота, из-за которых уже доносился топот копыт. Спустя несколько мгновений, что показались всем вечностью, во двор замка влетел во весь опор прекрасный гнедой конь. Всадник в золоченых латах легко соскочил наземь, сорвал с головы шлем и под ликующие крики нежно обнял королеву. Этот миг был столь долгожданным и прекрасным, что не только королева заплакала от радости, не только нежные дамы, но и у многих суровых мужей на глазах показались слезы.

Тем временем король Ллинмар подошел к Гвиону и королеве, в свою очередь крепко обнял сына и сказал:

– По твоему радостному лицу, мой витязь, вижу я, что не зря ты провел целый год вдали от нас! Подробный рассказ о твоих странствиях мы выслушаем, как только ты отдохнешь с дороги. Лишь одно скажи немедля – ибо весь народ наш ждет с нетерпением этих слов! Удалось ли тебе отыскать драгоценное Яблоко?

– Да, отец! – звонко рассмеявшись ответил Гвион. И, достав Яблоко, бережно хранимое у сердца, он высоко поднял его, так, чтобы всем вокруг было видно. Прекрасное Яблоко сияло в его руке, нежный аромат донесся до тех, кто стоял там. Послышался шепот восторга, но он вскоре утих, ибо слишком велика и полна была радость сидов, чтобы говорить. В торжественной тишине Гвион с поклоном подал Яблоко королю и сказал такие слова:

– Король и отец мой! Вручаю тебе то, что принадлежит тебе и твоему народу по праву! Вот плод от Яблони, данной нам в дар Богиней, последний и единственный на свете! Пусть же всякое зло отступит ныне от нас, и горе покинет все сердца! Ибо Фахан, враг сидов, убийца Яблони, сражен моей рукой!

И ответил король Ллинмар:

– Возлюбленный сын мой! Принимаю от тебя бесценное сокровище сидов и клянусь сберечь его, хотя бы ценой собственной жизни!

XIII.

Так Гвион, сын Ллинмара, после нелегких испытаний вернулся домой с победой. Так было возвращено Яблоко.

Мудрецы выбрали день и место, и во время пышного празднества Гвион бросил Яблоко в землю. Деревянный меч в тот же день с почетом перенесли в королевскую сокровищницу и положили на вышитую золотом подушку. Пламенный, достойнейший из коней, получил в награду свободу и право самому избирать себе всадника. С тех пор никто, кроме Гвиона, не осмеливался ездить на нем верхом.

Яблоня быстро пошла в рост. Вскоре тоненькое деревце с серебряным стволом уже шелестело в саду, принося покой и радость сидам. Ее неусыпно охраняли, чтобы никакое зло больше не коснулось бесценного дара Богини Дану.

Осталось досказать еще об одном важном событии. Ровно через год после возвращения Яблока Гвион пожелал взглянуть на славный меч и отправился в сокровищницу. Едва взяв меч в руки он увидел, что на нем появились побеги, украшенные клейкими ярко-зелеными листочками. Он поспешил рассказать об этом чуде королю. Владыка сидов возрадовался и повелел посадить молодую березку рядом с Яблоней. Деревце, выросшее из меча, сохранило дар речи, и каждый, кому доведется побывать в саду короля Ллинмара, пусть непременно повидает Березу и побеседует с ней. Мудрость и благородство ее не имеют себе равных.

История о Фреаваре, повелителе Стихий

I.

Был среди англов муж по прозванию Фреавар. Господь при рождении не одарил его ни богатством, ни древностью рода, а воинской славы и достатка Фреавар сам не пожелал, и с малолетства предпочел книги оружию. Когда сверстники его учились сидеть на коне и владеть мечом, Фреавар целыми днями корпел с монахами над пергаментом, и к десяти годам был сведущ в искусстве чтения и письма поболее своих учителей. Родные дивились его страсти к чтению, но были им довольны и втайне мечтали, что Фреавар когда-нибудь станет отцом-настоятелем, а то и епископом.

Был Фреавар высок и хорош собой, но от бессчетных часов за книгами спина его сгорбилась, а лицо стало бледным, землистым. Но взор его был суров и ясен и, казалось, проникал в самые глубины. Он так и не дал обетов Господу, хотя жизнь вел такую, что не по силам многим монахам. Ел он совсем мало, вина не пил вовсе, одевался бедно. В чистоте и целомудрии его никто не сомневался, ибо Фреавар не смотрел на женщин, а когда смотрел – не видел. Весь пыл, все силы юности отдал он книгам, читая и перечитывая все, что только мог достать, и неутолимая жажда познать неведомое вела его в этих трудах.

Людей Фреавар избегал, считая разговоры их пустыми, и вскоре люди тоже стали чуждаться его. Мрачная, одинокая жизнь Фреавара была им непонятна, ибо он наотрез отказался принять духовный сан, но жил в миру отшельником. Поговаривали, что жизнь такая неугодна Богу, а Фреавар попал в сети нечистого. Когда до Фреавара дошли эти речи, он усмехнулся, собрал то немногое, что имел, и навсегда покинул родные места.

Долго скитался он по миру, и вела его все та же жажда знаний. Много где побывал Фреавар, но видел везде лишь одно – книги и свитки. Не раз отдавал он последнее, чтобы заполучить редкостную рукопись, и зарабатывал на хлеб самым черным трудом. Так в скитаньях минуло немало лет, и юность его отцвела, сменившись зрелостью.

II.

Однажды, в далекой восточной земле, Фреавар остановился переночевать у богатого купца. Купец этот, смуглый сухонький старичок, был охоч до диковинок и длинных рассказов и привечал чужеземцев. Долго расспрашивал он Фреавара о его родине и ее обычаях, а потом, узнав, что гость ищет редкие книги, извлек из сундука древнюю рукопись. Переплет ее, некогда богато изукрашенный странными узорами, от времени истерся и потрескался. Открыв книгу, Фреавар увидел, что страницы сделаны из какого-то незнакомого материала, непохожего на пергамент.

– Это папирус, – сказал ему купец. – Книга эта – из Египта. Мой прадед привез ее оттуда, и уже тогда она была древней.

Фреавар попытался прочесть хоть строчку, но не смог – язык, на котором была написана книга, был ему неведом.

– О чем эта книга? – спросил он купца.

– Никто не знает, – ответил тот. – Я показывал ее многим мудрецам, и никто не смог прочитать ни слова. Не знаю, зачем она была моему прадеду -быть может, ему нравились узоры на переплете...

Фреавара так поразила и увлекла мысль о словах, которые еще никто не читал, что он стал просить позволения скопировать книгу.

– Тебе она нужна? – поразился купец. – Ну так бери ее! Быть может, она принесет тебе пользу, а у меня она без толку пылится в сундуке.

Фреавар начал было отказываться, но щедрый хозяин стоял на своем.

– Бери, бери, чужеземец! – повторил он. – Пусть это будет наградой за долгий рассказ, которым ты меня потешил!

И Фреавару ничего не оставалось, как с благодарностью принять книгу в дар.

III.

Так Фреавар стал обладателем диковинной египетской книги. Немало дней и ночей провел он над ней, силясь разгадать, о чем же она. Но все усилия его были тщетны – странные символы, повествующие о неведомом, оставались немы. Эти неудачи лишь еще больше разожгли желание Фреавара прочесть таинственную книгу. Странствия стали уже для него привычны, и он отправился в далекий Египет.

Но и в Египте никто из тех, к кому он обращался, не смог прочесть книгу. Многие говорили ему, что она – на древнем тайном языке, но сомневались, остался ли на всей земле хоть кто-то, помнящий этот язык.

Однажды, уже почти отчаявшись, Фреавар брел по пыльной улице, залитой ослепительным солнечным светом, и думал, где бы ему укрыться от зноя. Вдруг он увидел старика, сидящего у дверей дома и читающего какой-то манускрипт. Волосы и борода старика были белы, как лунь, а горбоносое лицо поражало благородством и красотой. Недолго думая, Фреавар подошел к старику и, вежливо поприветствовав, спросил, не может ли он помочь перевести редкую рукопись.

– Отчего бы нет, – ответил старик. – Мне ведомы многие языки, и я с удовольствием помогу тебе, если сумею.

Тогда Фреавар достал свою книгу и протянул старику. Тот взял ее, открыл, и лицо его вдруг преобразилось: брови сурово нахмурились, глаза негодующе засверкали. Он отбросил книгу, словно она жгла ему руки, и сказал гневно:

– Я думал, старое зло умерло, но оно воскресло! Скажи мне, чужеземец, кто ты, и для чего принес мне эту книгу?

Фреавар, удивленный его словами, ответил:

– Я уже сказал тебе. Эта книга досталась мне случайно, и я даже не знаю, о чем она. Но я хочу узнать, и потому ищу того, кто мог бы прочесть мне ее.

Старец окинул Фреавара внимательным взглядом, кивнул, и сказал, уже спокойнее:

– Да, похоже ты говоришь правду. Ты действительно не читал эту книгу. Послушай, чужеземец, что я скажу тебе, и знай, что я говорю от чистого сердца! Эта книга – зло, такое страшное зло, что ты даже не можешь помыслить! Есть вещи, которых лучше не знать, и книга эта – из них. Я советую тебе немедленно сжечь ее.

– Как! – воскликнул Фреавар. – Сжечь не читая? О, нет, так я не смогу поступить ни с одной книгой, а тем более с этой! Почтеннейший, ведь ты понимаешь, что в ней написано! Прошу тебя, прочитай ее мне, и если я увижу, что она так плоха, как ты говоришь, я, конечно, сожгу ее!

– Я вижу, обладание этой книгой лишило тебя разума, – горько проговорил старик. – Да, я понимаю, о чем она, и потому не стану читать ее ни одному человеку. А ты, если упорствуешь в своем ослеплении, можешь пойти к ведьме Бельмис – она с удовольствием прочитает ее тебе! Но я еще раз говорю: будет лучше, если ты сожжешь книгу!

– Бельмис? А где ее дом? – спросил Фреавар.

– Где может быть дом ведьмы? У кладбища! – вскричал старик с негодованием. – А теперь оставь меня, нечестивец, раз ты не хочешь прислушаться к моим речам!

И с этими словами старец вскочил и скрылся в доме, раздраженно хлопнув дверью перед самым носом остолбеневшего Фреавара.

"Старик совсем выжил из ума!" – подумал Фреавар и, не медля, направился к кладбищу.

IV.

Кладбище было огромным и очень старым, многие могилы совсем занесло песком. Возле кладбища ютилось несколько убогих лачуг, и Фреавар долго ходил среди них, расспрашивая всех встречных, где можно найти "госпожу Бельмис", но люди, едва услышав его вопрос, испуганно шарахались в сторону. Наконец, кто-то указал ему дом ведьмы, стоявший в одиночестве по другую сторону кладбища.

Хижина ведьмы так заросла грязью, что издали Фреавар принял ее за кучу мусора. Но, подойдя поближе, он увидел, что это все-таки дом, и у него даже есть вход. Постучав, Фреавар открыл дверь и вошел. Едва войдя, он чуть не лишился чувств от спертого и полного подозрительных запахов воздуха внутри. Запах шел и от котла на очаге, в котором бурлило странное варево, и от курящихся жаровен на треногах, и от сухих трав, развешанных вдоль стен. Фреавар начал оглядываться в поисках хозяйки, но тут груда грязных тряпок у очага зашевелилась, и перед ним предстала "госпожа Бельмис".

Это была нестарая еще женщина, жирная, рыхлая и отвратительно грязная. Ее черные волосы висели сальными космами, а круглое рябое лицо застыло в нехорошей усмешке. Она подошла к Фреавару вплотную, и запах, исходящий от нее, победил все прочие в доме.

– Пришел, голубчик! – заворковала ведьма медовым голоском. – И за чем же? Может, за отравой, извести недруга? Или за приворотным зельем, соблазнить неприступную красавицу? А может, твоей подружке нужно вытравить плод? У Бельмис есть все, она всем помогает... Ну, выкладывай! – вдруг рявкнула она, словно потеряв терпение. – Чего тебе надо?!

– Госпожа Бельмис, – пробормотал Фреавар, опешивший от такого приема, – мне сказали, что вы можете прочесть одну книгу... Книга эта на древнем языке, и сам я не могу ее прочитать.

– Ну, так давай ее сюда, посмотрим!

Фреавар достал книгу и, не без содрогания, протянул ведьме. Послюнив черный палец, Бельмис перевернула первую страницу и вдруг застыла, словно изваяние.

– Сокровище нашлось! – шепнула она восхищенно. А потом упала на колени перед Фреаваром и раболепно проговорила:

– Приказывай, о господин! Я к твоим услугам!

Фреавар несказанно удивился такой перемене в ней, но решил воспользоваться случаем и суровым голосом приказал:

– Читай!

Ведьма отвесила ему низкий поклон и начала нараспев читать:

"Ты, ищущий подлинного знания, возрадуйся, ибо цель твоя близка! Здесь ты найдешь не только знание, но и власть, и могущество, о котором и не мечтал. Только скажи "абраксас", и все это – твое!.."

Дальше в книге говорилось о Стражах Четырех Стихий: Земли, Воды, Огня и Воздуха. Каждый из Стражей наделен огромной властью и мудростью, и готов сложить их к ногам того, кто знает Истинное Слово. Затем рассказывалось, как вызывать Стражей, что при этом делать и какие слова говорить. После этого шло что-то совсем непонятное, о башне и плате.

Чем дальше Фреавар слушал, тем больше поражался, что такого худого нашел в этой книге давешний старец. "Власть, могущество, а главное -знание! И все это доступно мне, стоит лишь сказать одно слово, – думал он. – И чем все это плохо? Ведь Стражи – не бесы, не слуги диавола. Нет ничего греховного в том, чтобы пользоваться их услугами. А он говорил – сожги книгу! Старый глупец!"

И Фреавар, не дослушав книгу до конца, приказал ведьме еще раз прочитать о вызове Стражей, да помедленней, чтобы он мог все записать.

Стражей можно было вызывать лишь по одному, и нельзя пользоваться услугами двух Стражей одновременно. Первого следовало вызвать Стража Земли. Для этого нужно было удалиться в пустынное место и там сложить алтарь из камней. Потом смешать четыре вида благовонных смол и возжечь их на алтаре, читая заклинание. А когда Страж явится, сказать "абраксас", и он склонится перед Словом.

V.

Когда Фреавар подробнейшим образом записал все указания, он поднялся и отобрал у ведьмы книгу. Бросив ей золотой и не сказав на прощанье ни слова, ушел. Приобретя все необходимое, он на следующий день удалился в пустыню и отыскал подходящее место. Там, потратив на это немало усилий, Фреавар сложил каменный алтарь. С замирающим сердцем он зажег благовония на алтаре и начал медленно читать заклинание. Едва он произнес первые слова, как земля задрожала, и с каждым новым словом дрожала все сильнее. Испуганный, но и обрадованный, Фреавар продолжал читать. Он с трудом удерживался на ногах, ибо земля под ним ходила ходуном. Наконец прямо перед Фреаваром медленно разверзлась огромная трещина. Казалось, могучая рука двигает камни изнутри, открывая их, словно дверь. Пораженный Фреавар отступил от трещины, машинально дочитывая последние слова заклинания, и вдруг вскрикнул: из трещины показалась одна громадная рука, потом другая, а потом голова. Страж Земли внял его призыву.

Страж выбрался из трещины и встал перед Фреаваром во весь рост, сложив руки на груди и мрачно глядя на потревожившего его смертного. Было в нем не меньше сорока футов, а все тело его выглядело сложенным из огромных плит черного камня. Тело было совершенно нагим и бесполым. Фреавар, судорожно сглатывая, немигающим взглядом смотрел на Стража, ужасаясь его мощи и величию. Он чувствовал себя ничтожным перед лицом этой силы.

Медленно задвигались челюсти Стража, и раздался глухой голос, от которого вновь задрожала земля:

– Это ты звал меня, червяк? Ну что ж, прощайся с жизнью!

Огромная рука Стража потянулась к Фреавару, и тот подумал уже, что погиб, но успел вспомнить, что нужно сказать Слово.

– Абраксас! – изо всех сил крикнул он и увидел, что рука Стража остановилась на полпути. Потом черная громада пришла в движение, и Страж Земли встал пред Фреаваром на колени.

– Ты – господин! – сказал он, склонив голову. – Приказывай!

Ликование охватило Фреавара, когда он увидел каменного гиганта на коленях перед собой. Да, Книга не солгала ему! Ему подвластна теперь такая сила, что сам Мерлин по сравнению с ним – слабое и неразумное дитя!

– Расскажи мне все о Стражах и о том, что они могут! – приказал он Стражу. – Расскажи то, чего нет в книге!

Страж усмехнулся:

– Подожди, господин. Первым делом ты должен приказать мне построить Башню.

– Башню? – переспросил недоуменно Фреавар. – Какую башню?

– Твою Башню, – ответил Страж Земли. – Ту Башню, что до конца дней твоих отделит тебя от мира, а мир от тебя. Это условие. Ведь ты читал Книгу.

Тут Фреавар с ужасом вспомнил, что прервал ведьму в тот самый момент, когда она читала что-то о башне.

– Что это значит – "отделит тебя от мира, а мир от тебя"? – спросил он Стража.

– Это значит, – ответил тот, – что ты навсегда отречешься от мира и людей и проживешь всю жизнь в одиночестве. Только так можно владеть Словом.

Сердце сжалось в груди Фреавара.

– А если я откажусь?

– Тогда я убью тебя прямо сейчас, – невозмутимо сказал Страж. -Нельзя владеть Словом и ничем не заплатить за это.

– Я согласен, согласен! – в страхе закричал Фреавар. – Приказываю тебе построить Башню!

– Слушаюсь, – вновь склонил голову Страж. – Позволь мне, господин, доставить тебя к месту, достойному тебя и твоей Башни.

С этими словами Страж положил левую ладонь на землю, и Фреавар, поколебавшись мгновение и сообразив, что отступать поздно, взобрался на нее. Рука гиганта бережно подхватила его, каменные пальцы сомкнулись над головой. Фреавару показалось, что он очутился в огромном склепе из черного камня. Ни звука не доносилось до него, ни лучика света, лишь тихо колыхались и подрагивали стены. Фреавар понял, что Страж Земли куда-то несет его, и немного успокоился за свою жизнь. Самообладание вновь вернулось к нему, и он принялся размышлять о том положении, в котором очутился. "Как мог я не дослушать Книгу до конца? – сокрушался Фреавар. – Но теперь уже поздно, ничего не изменишь. Да и так ли уж это страшно – жить без мира и людей? Разве это не справедливая плата за знание и могущество?" Он стал вспоминать, было ли что-то дорогое для него в том мире, что он потерял навеки, и обрадовался, когда понял, что не было. Люди же вставали перед ним безликой толпой – так мало знал он их, так мало они его занимали. Эти размышления укрепили волю Фреавара, он подумал, что все складывается прекрасно. Наконец, усталость навалилась на него, и он заснул сном младенца.

VI.

Проснулся Фреавар от яркого света, залившего все вокруг. Он вскочил на ноги и увидел, что Страж держит его на раскрытой ладони, указывая на что-то впереди.

– Господин, – почтительно сказал Страж, – вот место, о котором я говорил. Нравится ли оно тебе?

Фреавар увидел, что они стоят перед узкой горной грядой, вздымающей ледяные пики высоко в небо. Подножье гор покрывал лес, деревья были огромны и незнакомы Фреавару. Хрустальный водопад, сияющий и гремящий, низвергался с каменного уступа в небольшое озеро. Фреавар обернулся назад – там простиралась бесконечная степь, она цвела и благоухала медом.

– Дивное место, – прошептал Фреавар.

– Господин, здесь никогда не ступала нога человека. Эта земля лежит за морями, и никто в твоем мире даже не подозревает, что она существует. Хочешь ли ты, чтобы здесь стояла твоя Башня?

– Да, – ответил Фреавар, – лучшего места и быть не может.

– Тогда позволь мне начать строительство.

– Погоди, – сказал Фреавар, который от голода был уже еле жив. -Было бы неплохо, если б сначала ты накормил меня.

– Прости, господин, – сокрушенно сказал Страж. – Я совсем забыл, что ты нуждаешься в пище. Но это легко исправить.

Страж осторожно опустил Фреавара на землю и хлопнул в ладоши. В тот же миг перед Фреаваром возник каменный человек. Он был похож на Стража, но ростом всего восемь футов, а тело его было из белого мрамора. Он пал ниц, ожидая приказаний.

– Этот элементал позаботится о пище для тебя, – сказал Страж. -Скажи ему, чего ты желаешь, и все будет доставлено. Я же тем временем буду строить Башню.

– Долго ли ты будешь ее строить? – поинтересовался Фреавар.

– О, нет, господин, – улыбнулся Страж Земли. – Она будет готова к тому времени, как ты пообедаешь.

С этими словами он поклонился и направился к горам.

– Чего желает господин? – подобострастно спросил мраморный элементал.

Фреавар стал называть самые невероятные кушанья, многие из которых он в жизни не пробовал. Но, что бы он ни назвал, элементал кивал в ответ и говорил:"Будет исполнено, господин!" Наконец, фантазия Фреавара иссякла и он сказал:

– Ладно, на первый раз достаточно.

Элементал поклонился, хлопнул в ладоши, и рядом с ним очутились четыре таких же беломраморных человека, несущие стол, заставленный всевозможными яствами. Они поставили стол перед Фреаваром, поклонились ему и исчезли. Вместе с ними исчез и первый элементал.

Фреавар, не теряя времени даром, начал кушать, с любопытством поглядывая на то, что происходило у подножия гор. А происходило там, надо сказать, нечто невероятное.

VII.

Вокруг Стража Земли собралось множество элементалов из самых разных пород камня. Иные из них были огромны, лишь немногим уступая Стражу в росте, другие – чуть выше обычного человека. По знаку Стража самые высокие и мощные из них за несколько минут заложили огромный фундамент на берегу озера. Затем их сменили другие, пониже ростом. Ловко, словно играючи, перекидывали они друг другу огромные гранитные глыбы и укладывали их ровными рядами. Башня росла так быстро, что Фреавар засомневался – уж не сон ли он видит? Элементалы остановились только тогда, когда Башня высотой почти сравнялась с горами. Тогда принялись за дело самые маленькие из них, ждавшие своей очереди. Они стали облицовывать Башню разноцветным камнем, выкладывая чудесные узоры, возвели купол, покрыв его золотой чешуей, вставили в окна стекла из прозрачного хрусталя. Часть из них тем временем трудилась внутри, отделывая покои. Закончив свой труд все элементалы поклонились Стражу и исчезли.