Текст книги "Дом 16/1 (СИ)"

Автор книги: Екатерина Горбунова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 6 страниц)

Представив мысли Зои Сергеевны, женщина улыбнулась. И еще более уверенно пожелала:

– Пусть будут счастливы. Им еще ребеночка растить. А время тяжелое. В такое время – и рожать… – Фаина будто воспрянула, представив все трудности, связанные с рождением нового ребенка у экс – супруга. Уж эта «деловая и хваткая» не даст улизнуть в самый неподходящий момент.

Зоя Сергеевна не поняла бывшую сноху, впрочем, не впервые. И ушла, бочком – бочком и без лишних нравоучений.

Фаина присела на стул и рассмеялась. Так искренне и светло, что даже слезы выступили. Хохотала от души, пока не раздался звонок в дверь.

– Мам, это Наташа, – Руслан пропустил вперед высокую незнакомую девушку, – мы с ней поженимся, когда я вернусь.

– Может не стоит бросаться громкими фразами. Пока ты вернешься, пройдет два года, – Фая еще не отошла от своего смешливого настроения. – Девушка может устать ждать. Лучше проходите на кухню.

– Мам, – сын стоял на месте и одернул двинувшуюся было девушку. – Ты не дослушала. Я вернусь максимум через полгода. Потому что Наташа ждет моего ребенка.

Фаина непроизвольно перевела взгляд на живот незнакомки. Он был малость великоват, но поначалу это можно было принять за легкую полноту:

– И давно?

– Четвертый месяц, – теперь уже говорила Наташа, глубоким, низким голосом.

– Родители знают?

– Я из детдома.

Женщина повнимательнее оглядела незнакомку. Выше Руслана, крупные правильные черты, но какие-то бедные, невыразительные (может токсикоз?), ярко – красные кудри – не похоже, что свои, слегка полновата, одета броско, если не сказать, что вызывающе. Где они познакомились?

– Где вы познакомились? – вопрос был прямым продолжением мыслей.

– Мам, это уже не важно. Наташа поживет пока у нас. Ей общежития не дали, а из детдома уже выписали. А потом, когда я вернусь, мы что-нибудь придумаем.

Фаина молча пригласила сына и его «невесту» проходить, обустраиваться, только что заметив большой чемодан в руках Руслана, а сама пошла на кухню.

Уже в конце дня Регина и Фая переехали в большую комнату, а маленькую освободили «молодым». Переставили мебель, даже заказали детскую кроватку Баянову.

Лежа ночью без сна, женщина пыталась представить дальнейшую жизнь, но в голову ничего не лезло. «Господи, покреститься что ли на старость лет? Мои не обидятся, не поймут только. А мне это надо. Хоть посоветоваться будет с кем. Встану на колени перед Богородицей, и спрошу, за что мне это, милая? Как жить мне со всем этим?»

Проводы были веселые и шумные. Все упились вусмерть. Трезвыми были только Наташа – по причине своего положения, Регина – в силу возраста, и сама Фая, которая вроде и пила наравне со всеми, а хмель не шел. А вот Сенечка оторвался пуще всех. Даже пришлось собственноручно рыться по его карманам, чтобы найти номер его новой жены, и говорить по телефону, что мужчина остается спать у своей мамы, которая ради такого случая вызвала такси.

Новая жена – Акулина (дают разве такие имена?) приехала минут через двадцать (это с животом, на скорости, через весь город – Фая смотрела на нее, как на безумную), подхватила благоверного и отвезла домой. Смешно… Видно, Фаечка все-таки захмелела, если эта ситуация вызвала у нее смех…

Наутро было никак. Даже не плохо. Все были смурные, молчаливые. Наташа висла на плече у Руслана и что-то горячо шептала ему на ухо. Он только кивал в ответ.

А потом уехал…

Когда пришла похоронка, Фая лежала в больнице с сердечной недостаточностью, то ли произошедшие события дали о себе знать, то ли сердце материнское почувствовало беду.

Свекровь, Регина и Наталья долго не могли решить, как говорить и что. Они долго готовились, подбирали нужные фразы из массы ненужных, замазывали заплаканные глаза.

Но Фаине не была нужна подготовленная речь. Она все поняла, когда они только вошли в палату: эдакая странная делегация, состоящая из людей, так констрантирующих друг другу.

– Когда? – спросила женщина вмиг пересохшими губами.

– Они даже не воевали. Их только в часть везли, – всхлипнула «сноха», как будто бы это что-то меняло по сути. – Напоролись на засаду…

А потом были мельтешащие врачи в голубых костюмах, тяжелая операция, которую только сутки назад не могли решить – делать или не делать – и долгий одуряющий сон… Снилось всякое: и безоблачное детство, когда носилась на поле босиком; и знакомство с Сенечкой, когда он – рафинированный городской мальчик приехал к ним на отработку и не знал, куда себя пристроить в дорогих фирменных шмотках, а она – будущая жена – одолжила ему вещи старшего брата, который служил в армии; нежданная беременность – когда всякого пришлось наслушаться, и от своих, и от Зои Сергеевны – в итоге через неделю после свадьбы ребеночек скинулся, не выжил, а некоторые стали поговаривать, что его и не было… Снились веселые сны и какие-то снулые – все вперемежку. А потом приснился Руслан. Молодой, ослепительно-красивый, он шептал матери нежные слова и был безбожно-живой…

Фаина решила, что стоит жить, просто чтобы доказать всем, что она не как все, потому что принадлежность к толпе, так радовавшая раньше, теперь добивала. Хотелось отличаться.

В больницу к ней приходила только дочь. Где несостоявшаяся сноха женщина не спрашивала. Говорила на посторонние темы, спрашивала, хватает ли оставленных денег. Регина отвечала, что их регулярно приносит отец. Что в школе все хорошо. Что она решила, что проучится до десятого, а потом пойдет учиться на врача, потому что о маме надо теперь усиленно заботиться, к тому же Путин поднял заработки.

Фаина слушала это с улыбкой и верила каждому слову. Понимая, что половина – надуманность и ложь во благо!

– Ты принеси мне на выписку мое бардовой платье, то, которое мне было мало. Я похудела очень. Еще косметичку. И сапоги новые, на шпильке, – неожиданно попросила женщина, оборвав какую-то очередную «дурилку» Регины. – Хочу выглядеть, как человек. И Руслану будет приятно, что мать не сдается. Я знаю теперь, он видит нас, он рядом.

– Да? – а вот Регина не верила, просто не хотела волновать. – Я принесу все. Но по-моему, платье будет тебе велико, может лучше джинсы и кофточку?

– Бардовое платье! – твердо настояла Фаина. – Мое любимое.

– Оно не модное, – пыталась отговорить дочь.

– Зато я в нем – самое то. Мне же только сорок, а не сто сорок!

Регина посчитала, что у матери съезжает крыша, но все сделала, как надо: принесла отутюженное платье (все – равно на улице уже зима и поверх будет пальто), косметичку и новые зимние сапоги.

Платье было с запахом и широким поясом. Затянувшись потуже, словно боясь, что сердце куда-то выпадет, накинув пальто и повязавшись теплым платком, Фаина вышла на улицу. Дочь поддерживала ее за руку. Регина была готовность и участие, но мать заметила, что она посматривает на часики, будто куда-то торопится. Обиды на это не было.

– Ты иди, я сама дойду, – чтобы пресечь все возражения, готовые сорваться, выдернула руку и сказала: – Прогуляюсь, воздухом подышу. Сердцу хорошо, когда морозец.

– Ладно. Долго не гуляй, – и девочка убежала в сторону остановки.

Женщина медленно побрела в парк. Домой идти не хотелось. Не было уверенности, что желание жить не пропадет, когда увидит вещи сына (хотя, их, наверное, убрали), или просто вещи, к которым он прикасался когда-то. Шла и ни о чем не думала.

Пока не услышала знакомый смех. Прямо навстречу ей топала Наталья, под руку с каким-то парнем и хохотала, когда он что-то негромко говорил ей. Увидев Фаину, несостоявшаяся сноха приостановилась, видно не зная, что делать, потом что-то шепнула спутнику, и он с удивленным видом прошел вперед, а она подошла к женщине.

– Я сделаю аборт. Уже, конечно, поздно, но мне же жить еще. Понимаете? – в своей манере зачастила Наташа. – Руслана нет, а ребенок без отца – это обуза. Даже алиментов не дождешься. Мне помощи ждать не от кого…

Фаина поймала, пытавшуюся уйти после всего сказанного девчонку, и прошипела (не сказала, не закричала, не зашептала):

– Ты родишь этого ребенка, и оставишь его мне. Он мой. Доходи еще три месяца, а потом проваливай, сучка!

– Да, как вы сме…– но Наталья не смогла продолжить, потому что поняла по взгляду несостоявшейся свекрови, что смеет…

Дениска родился здоровым и крупным – 4.200. Наталья, словно опасаясь, что ее могут заставить принять ребенка, тут же написала отказ и сбежала из роддома.

Но Фаина не думала искать непутевую мамашу. Выносила – и спасибо! Больше ничего и не требуется, главное, указала, что она – Ловкая Фаина (отчества не знала) – бабушка. Ребенка, хоть и с проблемами – как без этого – отдали.

Женщина не думала, боялась, как они будут жить: она Регина и малыш. Придется ведь брать декретный, а на детские многого не купишь…

Пришла домой, развернула дорогой сверток, прижала к себе покрякивающего младенца и села на кресло.

– Мам, покормить его, наверное, надо. Я смесь купила.

– Видишь, спит, значит не хочет.

Зазвонил звонок в дверь. Регина убежала открывать, и что-то очень долго не возвращалась. Слышно было, что она вполголоса с кем-то спорит. Недовольно, выговаривая что-то, но стараясь при этом, чтобы спор не покидал пределы коридора.

Фаина была рада заботе. Тронута, можно сказать до слез. Дочка – то оказывается повзрослела.

Однако, не настолько, чтобы задерживаться так долго. Женщина положила Дениску на диван, подальше, так, чтобы не дай Бог не скатился, и вышла из комнаты. На пороге стоял Сенечка: с чемоданом в одной руке и младенцем в другой. Напротив него стояла вся красная, разгневанная от сдерживаемых чувств Регина. Оба совершенно не ожидали выхода на сцену Фаины.

– Заходи, чего уж там, – она махнула рукой. – Только на кухню, а то там малыш спит.

Женщина удивилась, что «новоиспеченный дед» заявился в первый день их прихода из больницы, что пришел с сыном, да еще приволок чемодан вещей (неужели четырехмесячный младенец способен испачкать столько белья, что приходится носить его с собой чемоданами?).

– Чай будешь? – буднично поинтересовалась Фаина.

– А ты не хочешь спросить, почему я здесь? – Арсений сел на табурет, прямо в пальто, держа в руках спящего ребенка, только чемодан поставил у входа.

– А что спрашивать? И так все понятно, – хмыкнула женщина и решила подначить экс – супруга: – Твоя Акула сделала ножки куда-нибудь в Штаты, тебе нечем платить няньке и ты ее рассчитал, твоя мама наотрез отказалась заниматься воспитанием внука, а по этой причине ты решил вернуться, – она болтала, так не задумываясь, просто чтобы что-то говорить и попутно заваривала чай, поэтому для нее было полной неожиданностью, когда послышались всхлипы.

Сенечка плакал навзрыд, как безутешный ребенок. Его плечи согнулись и дрожали. Ребенок в его руках проснулся и разразился ревом. Чтобы прекратить массовую истерику, Фаине пришлось подхватить сына мужчины и, укачивая, накапать его отцу «корвалола».

– Ты чего это?

– Тебе уже мама позвонила, да? Но зачем так жестоко? Я два дня думал, что тебе сказать? А ты так прямо с порога? – Арсений всхлипывал и вытирал слезы застиранным кухонным полотенцем, первым что подвернулось под руку.

– О-о, – только и смогла выдавить женщина. Не верилось, что она так прямо сразу попала в точку. Хотелось швырнуть ребенка в руки его отца и отправить обоих куда подальше. Но мешали глазки успокоившегося мальчугана: живые, карие, с длинными ресницами, ему бы девчонкой родиться, а не мальчишкой.

– Ты нас не выгоняй, ладно. Я буду на кухне спать. А Поля – она ведь много места не займет.

– Постой, какая Поля? – Фаина не могла понять, неужели насчет няньки она ошиблась.

– Ну, Полечка, – мужик махнул рукой в сторону ребенка.

Женщина тихонечко рассмеялась. Собственно говоря, почему она решила, что у ее бывшего благоверного сын?

– Оставайся, – разрешила она. – Кровать порознь, деньги мне, все до копейки.

– Мама! – вопль Регины напугал обоих младенцев, находящихся в квартире. – И ты его прощаешь? Да, гнать его надо поганой метлой! Он всем жизнь сломал!

– Молодая ты еще! Глупая, – качая двоих малышей напевала Фаина.

Свекровь позвонила тем же вечером. В приватном разговоре сообщила, что Акулина уехала в Австралию, что она, оказывается, по Интернету познакомилась с тамошним миллионером и решилась бросить ребенка ради него. И тд. и тп. Просила простить непутевого сыночка. Плакала, называла Фаину святой.

Женщина не дослушала и положила трубку. С фотографии на стене на нее улыбался Руслан.

– Знаешь, сына, жить можно. У меня нет свекрови, и я не свекровь! – она улыбнулась над своими словами и пошла готовить смесь для детей…

Квартира 5. Писатель.

– Ну, блин, сериал! – этими словами он раздраженно приветствовал Оленьку, вышедшую к нему навстречу.

– Ты о чем, хороший?

– Да, об этих, с первого этажа! Да, если я такое напишу в своем романе, меня Ивушкин поднимет насмех, обвинит в сентиментализме, и надуманности! – Евгений Маркович был не просто сердит, а очень зол.

Оленька только тихонечко вздохнула. Уже десять лет ее муж ищет тему для ПРОИЗВЕДЕНИЯ, такого, чтобы затронуло душу, говорит об этом по поводу и без повода – а сюжета нет. Он работает в захудалой газетенке, пишет очерки, получает оклад и премиальные, ссорится с Ивушкиным, потому что считает, что тот сделал карьеру за его счет. А Оленька работает в фирме «Премиал» главным бухгалтером, ее месячная зарплата составляет размер его годовой. При этом она успевает все по дому, прекрасная хозяйка и жена.

– Ну, они же не виноваты, что у них все так невероятно! – ласково прошептала женщина и провела рукой по груди мужа, как бы снимая этим жестом все заботы и печали; и еще тише, почти на грани слуха попросила: – Женечка, давай ребеночка заведем, а?

– Чего? – муж недовольно отстранился от ласки жены и пошел умываться.

Уже на кухне Оленька вновь решила вернуться к затронутой теме:

– Я гляжу, как Фаина гуляет с детишками, так душевно все это, все печали уходят. Мне ведь тридцать три скоро. Давай ребеночка заведем?

– Родная, мы уже говорили на эту тему! Какой ребеночек? Это что собачка: завел ее, и кормить и выгуливать не забывай!

– Я понимаю все, милый. Но ты представь…

– Несерьезно! На что мы будем жить?...Ты ведь не собираешься оставлять свою кровинку на чужую няньку… А мне надо написать роман, меня заметят. У нас появятся лишние средства. Подожди немного! Ивушкин будет весьма рад, если я останусь заштатным маракой. У него ведь романы в издательстве! А я? Мне будет тяжело: пеленки, детские крики, бессонные ночи…

– Я возьму все на себя, – со слезами попробовала возразить Оленька.

Муж с сердитым видом доедал вторую тарелку борща. Бросил ложку, вскочил, подошел к окну, закурил.

– Опять твои слезы! Поесть не даешь! Никакого аппетита! Пойми, мне надо выбраться из этого, – Евгений стукнул кулаком по стене, – а ребенок – это лишний якорь. Он утянет нас на дно! Ты представляешь, сколько надо на детей денег? А сколько стоит обучение?...

Жена молча вылила остатки супа в унитаз и помыла тарелку. Нарезала пирог, налила чай, такой какой Женя любит: крепкий, очень горячий и сладкий с пузыристой пенкой сверху. Все молча.

Можно было возразить, что у них уже есть сбережения, их с лихвой хватит на то, чтобы три года сидеть с ребенком, не нуждаясь ни в чем, что потом она вернется на свою же работу, ее возьмут, специалист она такой, каких мало. Но споры об Ивушкине в главной роли кончались всегда победой мужа. Не потому, что Женя был прав, а потому что Оленька уступала.

– А сюжет ты уже знаешь? – вопрос не потому, что хотелось настроить мужа на доброжелательный лад, а потому, что когда он говорит про свое будущее произведение, слушатель ему не нужен, и можно просто погрузиться в свои мысли.

Оленька думала про то, как бы им с малышом было хорошо. Она не сомневалась, что Женечка привык бы к маленькому сыну или дочке, но потом, уже через несколько лет, когда ребенку можно будет рассказать про сюжет романа, а не тогда, когда ребенок – новорожденный. Однако, в природе миновать эту стадию нельзя.

Вчера Оля после работы (сославшись на экстренное совещание) побродила по детским магазинам. Смотрела маленькие вещички, восхищалась их мягкостью. Даже не смогла удержаться и купила чудесную кофточку с бабочками. Куда ее теперь девать? Подарить Фае с первого? Или Веронике с работы? Впрочем, УЗИ показало, что у коллеги будет мальчик, а кофточка явно девчачья…

Мыслей было много. Все вертелись вокруг и около одной-единственной темы. Ребенок стал навязчивой идеей, терялся смысл жизни, работы, всего… Даже рекомендованный подругами психоаналитик, половину сеанса бившийся над идеей доказать, что Женя и есть Олино дитя, махнул рукой и посоветовал завести любовника, если муж так навязчиво предохраняется. «Ну, вы же знаете все женские штучки, уловки, не мне вас учить…» Весь совет за триста долларов. А кому учить? Маме? Но она в восторге от Женечки, от его вдохновленной идеи стать писателем – классиком. Подружкам? Они, спасибо, научили, как потратить триста долларов за бестолковый сеанс…

– Оля…, – голос был не то чтобы раздраженный, он был истеричный, и отнюдь не подходил на упоенный рассказ о будущем произведении, поэтому привел женщину в себя. – Что это такое?

Муж осторожно, двумя пальчиками держал купленную вчера детскую кофточку с бабочками, словно это была крыса, а не предмет одежды.

Язык брякнул, прежде чем подумала голова:

– Я подумала, что нашему ребенку это подойдет.

– Нашему…кому?

– Нашему ребенку? Мальчику или девочке… Я уверена, что это будет девочка… – Ольгу понесло, фантазия неслась девятым валом. – Не знала, как тебе сказать, а ты сам догадался. Это ведь здорово. Ты будешь прекрасным отцом. Будем гулять в парке, играть в мяч…

Евгений обиженно хлопнул дверью. Потянуло сигаретным дымом.

Женщина почему-то почувствовала себя очень уставшей. Она оглядела кухню. Предмет спора лежал на полу. Она подняла кофточку, на миг прижала к себе, утерла непрошенную слезу и выбросила одежку в мусорное ведро. Потом плеснула коньяку прямо в чайную чашку и залпом выпила. И еще. И еще…

Оля не заметила, как вернулся муж. Его глаза блестели.

– Так и знал, что ты меня разыграла. Блестяще! Это такая встряска!

– Почему ты думаешь, что разыграла?

– Ты бы не пила коньяк, если бы была беременной. А я уж думал, как так? Когда? – Женя чмокнул жену в щеку. – Я пойду, попишу. Посуду помоешь, да?...

И грянул гром… Не майский. Не долгожданный, с пузырями в лужах и терпким, вкусным запахом озона. А нудный, язвительный, фарсовый… Когда Евгений принес приглашение на два лица, на банкет, посвященный выходу книги Семена Ивушкина «И грянул гром».

– Пойдем? – Оля спрашивала больше для галочки, веря, что может услышать только отрицательный ответ, поэтому очень удивилась.

– Конечно! – Женя ходил туда-сюда, будто зверь в клетке. – И ты оденешь твое французское платье, и набрызгаешься чем-нибудь супердорогим, чтобы от тебя несло за версту!

– А ты читал? – женщина старалась не обращать внимания на обидные нотки в голосе мужа.

– Что?

– Книгу, конечно. Должны же мы поддержать разговор.

– Не читал и читать не буду. Кстати, экземплярчик мне презентовали утром, вместе с приглашением. Видно, боится, что никто не купит, дарит бесплатно.

– Ивушкин? Может просто он считает тебя другом?

– Ненавижу! – Оля даже испугалась темперамента мужа. – Мазня, графоманство! Чтиво для безмозглых идиотов!

– Ты же не читал…

– А кто читал? И кто будет читать? На этой презентации будут только те, кто пришел пожрать на халяву. А рецензии – дело не наше…

– Ты ошибаешься, – Ольга порылась в сумке Евгения и достала книжку.

Муж уже шуровал по кастрюлькам на кухне. Зачерпнул из сковородки баклажаны и жевал.

– Покажешь мне хоть одного, кто прочтет эту чушь. Тем более, презентация уже завтра, – видно по причине набитого рта фраза прозвучала без сарказма.

– Я прочитаю, – женщина ушла с кухни, даже не похлопав по спине подавившегося мужа. Книжка была не особо толстой, но времени, действительно, оставалось не так много.

Вечер был полон ненавидящих, бесконечно обиженных взглядов мужа и мягкой, спокойной романтики Ивушкина. Человек описывал свои взгляды на жизнь незамысловато и жизненно. Персонажи были объемными и реальными. В них хотелось верить. Они словно бы жили в соседней квартире, на соседней улице. Они были…

И был Женечка… Чужой и далекий, как с другой планеты. Он сидел, тупо уставившись в жерло телевизора с безумно прибавленным звуком, и мешал – мешал – мешал… Он из их жизни пытался сделать коктейль, а получился уксус наполовину с хиной… И как Оля не замечала этого раньше? Не книжка же открыла ей глаза? Уже одна эта способность показывать вещи в своем истинном свете, доказывала, что книжка – не графоманство, что Женечке до нее, как до другой планеты…

Оля закрыла книжку и посмотрела на фотографию Ивушкина на форзаце. Да, с таким лицом можно писать спокойные, романтические произведения, и искренне верить, что их прочтут, а так же, что человек человеку – друг, что мир соткан из улыбок и добрых дел. Наивные глаза, мягкие черты. Его мама, наверное, очень хотела девочку и пронесла это желание через все девять месяцев беременности.

А Женя – желчный, худой (хотя и обладал всегда невероятным аппетитом), просто классический вариант брюзги и сквалыги. Почему это раньше не бросалось в глаза?

Оленька встала с кресла, достала с антресолей дорожную сумку и начала медленно складывать свои вещи, аккуратно, бережно, с полуулыбкой на губах. Ей удалось уже сложить почти весь свой необходимый в этом сезоне гардероб, когда муж, наконец, спросил:

– Что это значит?

– Я ухожу от тебя.

– В смысле? – Евгений не встал, не убавил звук у телевизора, даже не изменил позы. – Ты соскучилась по маме? А мне казалось, мы цивилизованные люди…

– Да, – женщина подошла к телевизору и выключила его, чтобы не кричать, – мы цивилизованные люди, и поэтому я ухожу, пока это можно сделать цивилизованным способом.

Мужчина ухмыльнулся:

– Я так и знал, что у тебя другой. Ты изменилась в последнее время!

Оля не хотела оправдываться, объяснять. Она последним взглядом окинула квартиру, которая вдруг, в одночасье стала чужой, взяла сумку и пошла. Уже у самых дверей, женщина остановилась, чтобы оставить свои ключи на полочке и громко крикнуть, чтобы уже почти бывший муж услышал:

– Дурак!

Ольга заказала такси прямо к фирме, где работала. Ничего, пойдет на презентацию в рабочем костюме. Евгений, конечно, наверняка, еще никому не сообщил о разрыве с женой, ждет, что она выполнит его требование: явится с шиком и блеском. А она придет такой, какая есть на самом деле.

Такси опоздало на полчаса. Соответственно, на столько же задержалась на банкет и Ольга. Арендованный зал был полон народа. Все сохраняли умные, многозначительные мины, несмотря на легкую музыку и праздничную атмосферу. Женщина огляделась, выискивая взглядом виновника торжества, но наткнулась на Евгения, который прохаживался возле шведского стола с длинноногой брюнеткой под руку. Он тоже заметил супругу. Попытался сохранить равнодушный, небрежный вид, но это плохо получилось из-за поспешности, с которой мужчина оставил свою спутницу и подошел к Ольге.

– Не ожидал, что ты придешь, – прошипел он ей на ухо, пытаясь вывести из зала.

– Я пришла не в качестве твоей жены, а в качестве человека, который прочитал книгу, – спокойно отреагировала женщина, освобождаясь от хватки Евгения.

– Мы цивилизованные люди, надеюсь, никаких сцен не будет?

– Ты повторяешься, дорогой. Но сцен даже не жди.

Брюнетка легкой походкой подошла к Ольге и Евгению.

– Ты меня бросил, милый? Это кто?

– Я – его бывшая жена, – женщина не дала мужчине вставить ни слова. – А вам, душенька, советую хорошо подумать, прежде чем, связывать свою жизнь с этим человеком.

– Ты обещала обойтись без сцен, – прошипел Женя.

– Это не сцена, это совет.

Ольга прошла в центр зала, потому что их троица уже стала привлекать внимание. Женщине было легко и весело. Она ходила с улыбкой, кивала знакомым с улыбкой, подошла к столу отзывов и написала свой отзыв на роман тоже с улыбкой.

Оля даже не заметила, как кто-то подошел к ней сзади и легко тронул за локоть.

– Извините, – в близоруком полноватом мужчине она узнала Ивушкина, все благодаря тому, что вчера с таким вниманием рассматривала его фото на обложке. – Похоже, что вы единственная, кто пришел действительно ко мне.

– Почему вы так решили? Здесь полно народу?

– Они отдали дань моде, обычаю, или просто пришли «засветиться», – возразил Ивушкин.

– А я? – Ольге понравился этот человек, от него исходила жизнь; она не объяснила бы, что это значит, но находиться с ним рядом было приятно, приятно было общаться.

– А вы улыбаетесь, – просто ответил он. – И я вас не приглашал. Вы пришли сами, значит прочитали роман, и пришли.

– Ошибаетесь, я получила приглашение, но его передал чужой мне человек…

Через полгода Оля узнала, что беременна. Пришлось поторопиться с разводом с Евгением, потому что Ивушкин хотел, чтобы их ребенок родился именно в законном браке.

Евгений до сих пор находится в поиске вечного сюжета. Его музой теперь служит брюнетка Катя. Она – модель, ребенок ей не нужен, так что в этом смысле Женечка подстраховался…

Квартира 6. Колдунья.

Это случилось давно. Но именно это перевернуло ее жизнь, поставило с ног на голову: все чувства, все желания, все поступки. Наверное, не случись того первого случая, ее жизнь пошла бы совсем по-другому, а не так, как сейчас.

Вспоминая сейчас то, что произошло пятнадцать лет назад, Вероника только усмехалась. Сейчас это все казалось таким наивным и надуманным. Странно, что именно это было вехой в ее жизненном пути…

Звонок в дверь прервал размышления женщины. Она встала, привычным движением задернула шторы, зажгла свечи, взбила волосы холеной рукой и только потом пошла открывать. Подождут. Если действительно нужно, подождут, и не пять минут и не десять, а больше. Отдадут все деньги, которые накопили для этого. Это им надо, не ей. Она – Вероника – в этот миг становится всезнающей Марфой, и ей нужна необходимая атмосфера и соответствующая атрибутика. Как актеру для спектакля. Только актера от зрителя отделяла сцена, а ее от посетителей тяжелое имя Марфа и созданная волей случая репутация.

В дверь позвонили еще раз.

– Иду-у, – низким, бархатистым голосом отозвалась хозяйка. Она взглянула в глазок и приоткрыла дверь сначала чуть-чуть, на величину цепочки. – Вы от кого? – Это тоже было данью традиции и репутации – следующие клиенты должны приходить с рекомендациями предыдущих, время сейчас гиблое, мало ли что.

– Я от Степана, от Малькова, – мужичок был толстым, беспокойным, постоянно вытирал лысину и помаргивал; какой – нибудь бизнесменичик средней руки, тем более от Малькова, он недавно делал запрос по своему бизнесу.

– Заходите, – Марфа открыла дверь пошире. – Все с собой принесли.

– Да-да, конечно. Как надо. Вот, – мужичок потряс пакетом и хихикнул. – Я первый раз, знаете…

– Все когда-нибудь первый, – хозяйка взяла принесенные вещи (свечу, на которой нужно было спать, клочок волос в маленьком мешочке – откуда только срезал? – , мыло и колода карт). – Проходите, садитесь. Вас как зовут?...

Началась обычная процедура «разогрева» клиента, недаром Вероника закончила психологический факультет. А потом уже можно будет делать выводы, давать советы и прогнозы. Человек сам ответит на все вопросы, в том числе и свои. За границей для решения проблем идут к психотерапевту, а у нас привычнее – к колдунье. Менталитет такой…

Марфа с умным видом провозилась с клиентом сорок минут: и руки то с ним помыла, и свечу то в эту воду потом топила, и через огонь то смотрела. Все, чтобы честно отработать принесенные «бабки», и доставить мужичку удовольствие от самой процедуры.

– Бизнес у вас пойдет в гору, не далее как через месяц светит солидный контракт. Кстати, будьте бдительны, у вас очень хитрая секретарша, она имеет на вас виды. А ваша жена очень бдительная женщина. Тем более, бизнес ведь на ней? – почти стандартная проблема и заранее подготовленная формулировка.

– Да-да. Вы правы. Маруся очень умная женщина. А интрижка с Лялечкой… Неужели вы думаете она способна?... – мужичок снова засуетился, он смотрел на Марфу как первоклашка на обожаемую учительницу, как пес на хозяина.

– Не думаю, так карта легла. И вообще. Вашей жене, я извиняюсь, сколько лет?

– Сорок два. У нас дочка университет заканчивает.

– А Лялечке?

– Она чуть старше Оленьки, ей двадцать два.

– Они в этом возрасте все ушлые сейчас, так что делайте выводы…

Когда мужичок ушел, Вероника включила свет, затушила свечи и распахнула окна – за эти годы она уже ненавидела запах горелого воска. Тысяча восемьсот баксов. За один сеанс нормально. Бывает и побольше, но у Марфы нет единого тарифа, все дают, сколько не жалко. Все равно это побольше, чем зарабатывают ее бывшие одногруппницы.

Вероника положила деньги в сейф, переоделась в домашний халат и шлепанцы и пошла пить чай, на сегодня больше клиентов не намечалось. Можно было расслабиться, помечтать, подумать о своем, о бабьем, пригласить Дениса, наконец… Или нет, просто лечь спать…

Нежданный звонок вызвал суету, сердцебиение. Марфа уже успела основательно капитулировать перед Вероникой, а тут на тебе… Женщина прикрыла дверь на кухню и прошлепала к двери, прямо так, как была, если что, скажет, что Марфа уехала на симпозиум экстрасенсов и запишет время встречи. Быть домработницей самой себе она научилась идеально.

– Кто там?

– Верка, дура, открывай, – ну, конечно, вспомни одногруппниц, одна из них стояла под дверями и беспощадно насильничала над звонком. – Звоню, звоню, все окна на распашку, дверь никто не открывает, чуть с ума не сошла, – Галка была в своем репертуаре, ввалилась на ночь гладя, бесцеремонно отодвинула хозяйку, всучив той тяжеленный пакет, и потопала на кухню, прямо в обуви.

– У меня, между прочим, чисто.

– А у меня тоже туфли чистые, – как ни в чем ни бывало, Галка уже хозяйничала, отпила приготовленный чай, – что за дерьмо! Доставай в пакете, там есть все, что нужно. Будем коньяк пьянствовать!

– По какому поводу? Ты что получила прибавку к зарплате? – Вероника выкладывала на стол принесенное подругой. – И гляжу, основательная.

– Не-а, помнишь Гальцмана? – это было в стиле Галины отвечать вопросом на вопрос.

– Есю? Помню. А при чем здесь он? – Вероника не могла связать между собой появление подруги и бывшего, давно уехавшего за бугор одногруппника.

– Мы переписывались по Интернету. Так, нашлись случайно.

– Давно?

– Где-то месяцев шесть, – Галка быстро резала принесенную семгу и раскладывала ее на тарелку, – а вчера он мне сделал предложение. Говорит, давно меня любил и так далее. У него своя фирма, денег море, за душой – не жены, не детей, только престарелый дед с миллионном в банке. Представляешь?