355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Екатерина Горбунова » Дом 16/1 (СИ) » Текст книги (страница 6)
Дом 16/1 (СИ)
  • Текст добавлен: 9 апреля 2017, 19:00

Текст книги "Дом 16/1 (СИ)"


Автор книги: Екатерина Горбунова



сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 6 страниц)

Муж только горько вздыхал, когда основательно захмелевшая Наташа засыпала на кресле. Он переносил ее на руках на кровать и долго лежал без сна, всматриваясь в дорогое лицо.

Мама Натальи сердилась и пыталась образумить дочку. Читала долгие нудные лекции о вреде алкоголя для молодого женского организма. Говорила, что если получилось забеременеть в первый раз – получится и во второй, что ничего необратимого не случилось.

Депрессия Наташи кончилась как-то сразу, когда в супермаркете она встретила Игоря. Он почти не изменился. Подошел первым, начал отпускать шуточки по поводу бутылки в корзинке молодой женщины. Она списала все на некое семейное торжество.

– Как, и меня забыли пригласить? – почти искренне возмутился Игорь.

– Ты не входишь в наш избранный список, – среагировала Наталья.

Парень не устроил разбора полета, почему она кинула его несколько лет назад, не пытался ухаживать, просто выслушивал ее отрывочные реплики, отвечал на вопросы. И каким образом Наташа оказалась у него дома и в постели, не поняли, пожалуй, ни он, ни она. Все было стремительно, на одной физиологии. После всего Наташа просто встала, оделась и пошла к двери.

– Пока! – бросил на прощанье Игорь. – Как я понимаю, не звонить и не искать встреч?

Девушка просто кивнула, не в состоянии произнести ни слова.

Однако, депрессия прошла. Чувство вины прекратилось без остатка. Олег и мама были очень рады этому. Тем более, Наталья приготовила вкусный ужин, что не случалось уже очень давно, пригласила родителей. На семейном торжестве молодая женщина не выпила ни капли, и во всеуслышание объявила, что взяла себя в руки.

Ровно через года Наташа и Олег стали родителями чудесного мальчика Никиты. Ребенок родился здоровеньким, был похож на отца. Младенец рос спокойным, рассудительным не по возрасту. Его мама наслаждалась материнством в полном объеме: ходила гулять в парки, часами прогуливалась по тенистым аллейкам, познакомилась с такими же молодыми мамами, читала книги по воспитанию детей.

Все было отлично!

Олег получал очень хорошую зарплату и когда Никите исполнилось три года, даже не встало вопроса, в какой садик его отдавать: государственный, или платную группу на пару-тройку часов. Тем более, Наталья выходить на работу не собиралась. Времени заниматься ребенком было, хоть отбавляй.

Малыш с удовольствием посещал группу развития. А его мать могла три часа посвятить себе. Наталья записалась в тренажерный зал, успевала на массаж, в солярий, привести себя в порядок у косметички. Выглядеть она стала просто шикарно.

Муж смотрел на женщину с обожанием. Случайно встреченные знакомые с легкой завистью. Наташе это нравилось.

Пока не встретилась Ирина.

– Привет, подруга! – окликнула та в магазине. – Смотришься на все сто!

– Спасибо! – женщина оценивающе взглянула на бывшую подругу, выглядела та не важно. – Как твои дела?

– Ничего… В смысле, ничего хорошего… Игорь болен.

– Чем? – Наташа спросила больше для приличия.

– ВИЧ… Слышала о таком? – с сарказмом ответила Иринка. – Вы расстались, он попробовал наркотики. Его компания достала. Тащу их на себе, как ломовая лошадь.

Женщины вышли из магазина. Наташа была в шоке от услышанного и потому молчала. В голове крутились мысли, что эту грязь она могла принесли в семью. Почему? Когда? В ТОТ момент встречи, Наталья не заметила признаки наркомании в Игоре. Но Ирина же не могла знать об их случайной встрече… Значит, уже тогда…

Бывшая подруга говорила что-то, а Наташа только кивала, но ничего не слышала на самом деле. Опять наказание обрушилось на нее! Что за кара Божья следует за ней по пятам!

Сразу же после расставания с Ириной женщина пошла в платную клинику и сдала необходимые анализы, мало ли что, вдруг что-то проявилось через несколько лет. Десять дней ожидания тянулись, как годы. Сынишка и муж не понимали перемены в настроении Натальи. Она была постоянно погружена в себя, сторонилась всех. Мать опять пришла читать лекции, но дочка грубо осекла ее.

Спида у Наташи не оказалось. Резкое облегчение. А потом желание увидеть Игоря. Ведь ему же недолго осталось?...

У женщины было три часа, когда она отвела Никиту в садик. Вполне достаточно для кратковременного визита.

Дверь открыла Ирина. Нечесаная, в замызганном халате и тапках на босу ногу. Бывшая подруга молча пригласила войти. Наташа почувствовала исходивший от нее запах перегара.

В квартире было грязно. Половина вещей куда-то исчезла.

– А где Игорь?

– Нигде, – Ирина развела руками, покачнулась и вцепилась в пришедшую. – Подох, наконец. Вчера похоронили. Видишь, поминаю. Будешь? – она прошла на кухню, налила водку в чашку и протянула Наталье.

– Не буду. Я пойду.

– А что заходила-то? – удивилась Ирина.

– Не знаю.

– Постой, – остановила женщина ее в дверях. – Там Игорь тебе письмо оставил.

Наташа открыла запечатанный конверт прямо в подъезде.

«Привет, сука! Ненавижу тебя! Ты всю жизнь мне испортила! Будь проклята!»

Смятая бумага полетела в мусорку. Но слова жгли душу, Наташа чувствовала, что чувство облегчения сменилось еще более страшной депрессией, что ей так плохо. Что она – никчемное, жалкое существо! Что все, кто ее любят – страдают о ее недоразвитых чувств!

– Мама! – позвонила Наташа по сотовому. – Тут у меня появились планы. Ты не можешь забрать Никиту к себе до завтра? У Олега ключи, он придет часов в двенадцать ночи. Ужин у меня готов… Да, пока! – и уже перед самым отбоем добавила: – Я люблю тебя, мамочка!

Олег пришел с работы немного пораньше. В квартире было тихо. Никитка, конечно, мог уже спать, но Наташа всегда его встречала. Мужчина заглянул в комнату, на кухню – никого. На столе лежала записка.

« Олег! Я очень виновата перед тобой, перед Никитой, перед мамой. Я не та, за кого вы все меня считали! Так больше нельзя! Прости!... Наташа».

Женщина висела на трубе в туалете…

Квартиру продали за бесценок, очень быстро.

Забрали из садика документы Никиты.

В другом районе города их никто не знал…

Квартира 9. Из паутины.

Мир Павлика состоял из родителей и квартиры. Остальное он выпускал из своего сознания напрочь. Все, что ему было нужно – можно было найти в стенах двух комнат, кухни, коридора и санузла. Все, кто ему был нужен – почти каждый день были рядом: когда вечером, после работы, когда вообще весь день. Остальное для жизни нужно ли?

Разумеется, Павлик осознавал, что существует что-то еще: другие люди, предметы, события. Но это все проходило мимо его сознания вот уже почти двенадцать лет. До трех лет мальчик развивался, как и полагается малышу. Потом за три месяца освоил два языка: итальянский и французский, научился читать, печатать на компьютере, освоил некоторые математические правила. Ни родители, ни врачи не смогли объяснить этого феномена. Видимо, организм перетрудился от такого странного рывка в развитии: Павлик замолчал, когда его выводили на улицу – начинал громко орать (да, не плакать, а именно истошно вопить), такая же реакция была и на присутствие дома других людей, кроме мамы и папы. Походы по клиникам стали адом. Чтобы провести нормальное медицинское исследование – не могло быть и речи: это грозило нервным истощением всех присутствующих. В конце концов, родители приняли решение: отныне воспитанием занимались только они, лечились тоже самостоятельно, благо мама по первому образованию была педиатр. Гуляли дома, при открытых форточках. Это, наверное, не было нормальным, но что делать?

Маленький Павлуша хорошо воспринял нововведения. Разговаривать не начал, но в пять лет довольно сносно освоил программу первого класса. Простудными заболеваниями болел, только если родители приносили вирус. Однако, когда пришла бабушка, закрылся в ванной и не выходил, пока она не ушла. Невропатологи поставили мальчику диагноз «аутизм под вопросом», дали рекомендации по дальнейшему лечению и обучению.

Мама вышла на работу, когда поняла, что Павлика вполне можно оставить одного дома, и когда он стал учиться самостоятельно, по компьютеру, порой решая такие задачки, которые родителям были совсем не по силам. Павлику было в тот момент почти восемь.

С тех пор его распорядок мало менялся из года в год. Подъем в восемь, водные процедуры, завтрак, который оставляла на столе мама, потом занятия по компу часов до трех, далее обед, который Павлик или разогревал, или готовил самостоятельно. До пяти мальчик наблюдал за происходящим на улице, стоя одетым перед окном с раскрытой форточкой. Потом опять компьютер. В семь приходили родители. Совместный ужин, как неизменный ритуал. С восьми до десяти Павлик смотрел телевизор, сидя с отцом на диване, потом поднимался, принимал душ и ложился спать. Все это молча. Не высказывая своего мнения, не показывая неудовольствия или удовольствия. Вообще не показывая ничего.

Павлик слышал, как порой родители ссорятся по его поводу. Отец был за какие-то более прогрессивные методы, считал, что мальчика пора выводить на улицу. Мама была сторонницей классики: привычный уклад – самое лучшее, что можно дать их сыну.

Его мнение было не известно. Дневников он не вел. В диспутах участий не принимал. Было совершенно не понятно, как он относится к окружающему, для чего ему посиделки перед «голубым экраном», стояние перед окошком в течение почти двух часов? Это все было привычным… Такую же «привычность», наверное, ощущает паук, сидя в паутине. Пауком руководит природа, инстинкт. Он плетет свою сеть с одним узором. Говорят, он разнится у каждого паука, как у человека отпечатки пальцев – идентификация…

Павлик тоже жил в своей привычной паутине. В инете были привычные задания и новости. По телевизору однотипные сериалы. Даже за окошком люди появлялись и уходили в одно и то же время (плюс – минус несколько минут). Мальчик точно знал, когда кто уходит и приходит, вычленял собачников и мамочек. Например, в соседнем доме жила девушка. В полпятого она закрывала свою форточку и выходила во двор, выгуливала кошку. В четыре часа старая «леди» из соседнего подъезда начинала променад по магазинам. В четыре тридцать семь (именно так) толстяк заводил свою машину, сидел в ней минут десять, а потом уезжал… Жизнь других людей тоже складывалась из привычек и размеренности…

Павлик подошел к окну, дожевывая кусочек пиццы. Сейчас из дома напротив должна появиться девочка-инвалид. Мальчик знал, что она слепая от рождения, что учится она в спецшколе, куда по утрам ее отвозит отец, а по четным дням к ней приходят учителя музыки. Девочку звали Ирида. В три пятнадцать она выходила гулять. С тростью – в понедельник и пятницу (сегодня – понедельник). С няней – в остальные дни. Ирида тоже жила в паутине… И ходила по одним и тем же путям… Павлик усмехнулся. Надо сказать, это никак не отразилось на его мимике. Усмешка была в душе…

Почему же вдруг так тревожно защемило сердце? Что-то шло не так… Мальчик отложил пиццу на подоконник и привстал на цыпочки…

Ирида вдруг пошла не по тому маршруту. Вроде бы ничего особенного… Но почему стало так смятенно на душе? Беспокойство охватило так, что задрожали руки, вспотели подмышки… Почему? Ирида медленно двигалась по асфальтовой дорожке. Сейчас она зайдет за кусты, через несколько секунд выйдет с другой стороны… Кусты? Что-то там не так… Мальчик рылся в памяти, отыскивая зацепку… Кусты… Дорожка… Стук перфоратора, который мешал заниматься утром… Вот оно!... Яма, которую вырыли рабочие!

Павлик думал, что ответ, возникший в голове, принесет спокойствие. Но нет… Почему?... Ирида не вышла из-за кустов… Мальчик не слышал крика из-за пластиковых окон, да и был ли крик?... По этой дорожке люди почти не ходят… Девочка могла потерять сознание… Надо что-то делать?...

Смятение чувств охватило Павлика. Он давно не ощущал такой бури эмоций. Паутина рвалась и трещала… Глаза мальчика скользнули в сторону телефонного аппарата… Говорить? Как?... Помочь? Как?...

И как телефонная трубка оказалась в его руках? Он ведь уже делал ЭТО когда-то? Звонил бабушке? Рассказывал что-то? Рассказывал?...

03… Гудки… Женский голос… Надо ГОВОРИТЬ?

– Интернациональная 16 дробь 1, – Павлик не узнавал свой голос, глухой, неловкий, тихий, с почти неуловимыми модуляциями, – здесь девочка упала в яму…

Дальше провал. Мальчик потерял сознание…

Одна и та же «скорая» увозила Ириду и Павлика. Бригад было мало, кризис, наверное, сказался. И когда мама, вдруг вернувшаяся с работы, увидела сына на полу с телефонной трубкой в руках, она просто позвала приехавших врачей…

Павлик больше не молчал… Паутина разорвалась навсегда, кокон лопнул…

Квартира 10. Блондинка.

У Ольги Викторовны никогда не было проблем с Анечкой. Она и умница, и отличница, и учится в музыкальной школе. Не девочка, а просто подарок судьбы.

Впрочем, могло ли быть иначе – считала Ольга. Она родила дочку для себя. Когда вдруг осознала где-то глубоко в душе, что раз уж до тридцати пяти в ее жизни никто не появился, вряд ли появится теперь. Чего уж лукавить, перед судьбою жалиться тоже особо не за что: имеет процветающую фирму, заработок большой, на черный день (как водится на Руси – матушке) отложено предостаточно; работа любимая, по сердцу. Просто, наверное, не бывает так, чтобы Богом даровано было сразу все. Вот и не досталась Ольге любви, ее мужской идеал упокоился в подсознании, и порою являлся во сне неосознанным образом.

А вот отец для возможного ребенка нашелся довольно быстро: Александр, самостоятелен, предприимчив, младше Ольги на семь лет, женат… Но ведь она и не претендует на его сердце, или половину кровати. Пусть ее – жену! Ольга у Александра не первая и не последняя.

Анечка появилась «в планах» довольно скоро. Как-то сразу подумалось, что будет девочка, маленькая, востроглазая, улыбчивая. Ольга дала от ворот поворот любовнику и полностью занялась собой, или другими словами выращиванием в себе новой жизни. Ела исключительно по режиму, подолгу гуляла в парке. Всю сидячую и тяжелую работу переложила на плечи верных замов.

Когда родилась Анютка, жизнь будто наполнилась воздухом. Все тринадцать лет существования дочери на свете, Ольга Викторовна дышала полной грудью, и не в смысле воздухом, а чистейшим счастьем.

Мужчины? Что мужчины! Никто из них был не способен дать ей то, что давал ребенок. Ольга так искренне считала.

Пока вдруг не появился Владимир…

И воздух счастья вдруг принял почти осязаемую форму воздушного шара. Вот его надувают, надувают, надувают… А в голове стучит одна тревожная мысль: «ЛОПНЕТ»! Было страшно, что дочка узнает, ревновать начнет. Или скажет ей про «материн грешок» кто-то совсем посторонний, вывернет все с ног на голову, а девочка поверит. Было жутко, что вдруг Владимир не сможет принять Анечку, найти с ней общий язык, и исчезнет из их жизни, как будто и не было. Мужчина знал, конечно, что есть девочка, тринадцати лет, школьница-умница-красавица-мамино счастье… Видел даже ее на фото в Ольгином телефоне. Но лично еще не имел счастья (или несчастья?) столкнуться.

Женщина находилась в страхе почти ежечасно. Это давило, действовало на психику. Надо было что-то менять, принимать, наконец, решение, но и это сделать было СТРАШНО! Пока она только ловила мельчайшие изменения интонации в разговоре с Владимиром или Аней, шарахалась от предложенных ими конструктивных предложений по перемене жизненных декораций, анализировала новые поступки их и действия.

Как следствие, Ольга похудела на восемь кг, и стала срываться по пустякам на служащих. Пока они терпели, потому что уважали. Но… Женщина понимала, что дальше так продолжаться не может.

– Софья, – вызвала она секретаршу по селекторной связи.

– Да, Ольга Викторовна, – девушка зашла с блокнотом и ручкой наготове.

– Что-то голова болит. Я уйду сейчас, если что – я на связи, – она обратила внимание, что Софья сразу расслабилась, и подумала про себя: «Довела народ! Скоро бегать от меня начнут».

Женщина не пошла домой сразу. Заехала в косметический салон, к парикмахеру, потом заскочила в супермаркет, набрала вкусностей. Когда села в машину, зазвонил телефон.

– Привет! – бойко ворвался тембр Владимира. – Сегодня вечером я весь твой. Покупаю дитю мороженное, бабе цветы, и приезжаю знакомиться…

– Володь, я еще не готова, – неуверенно пробормотала Ольга.

– Ты ничего ей не сказала? – мужчина заметно сник по голосу, а женщину немного царапнуло, что Анечка была всего лишь безликой «ей».

– Может, сегодня…

– Хорошо, до связи, – он отрубился, резко, без особых разглагольствований – обиделся.

Ольга тоже насупилась. Какое право он имел указывать, когда и о чем говорить ей с дочерью! В конце концов, Владимир возник в их жизни позже, тогда, когда у них был свой устойчивый уклад. А в чужой монастырь, как говорится, со своим уставом не лезут…

Женщина взглянула на часы: почти семь. Анечка наверняка дома. Сидит, читает, ждет маму к ужину. Эта мысль согрела.

Ольга рванула домой. Не стала открывать своим ключом – неудобно, руки заняты, позвонила в дверь. Анечка шла долго, женщина даже засомневалась, дома ли дочь. Она же открыла, и тот час отступила назад на несколько шагов, туда, где в коридоре было вечное темное пятно – дурацкая проектировка, ниоткуда свет не попадает. Поэтому в первое мгновение Ольга и не увидела изменений в дочери, успела поставить тяжелые пакеты на пол, скинуть туфли. А потом…

– Господи, – только прошептала, взглянув на девочку. – Что это? – рука теребила обрезанные неровно и неловко светлые волосенки на голове Ани. – Кто тебя так, малыш?

Просто даже не верилось, что больше нет чудесных кос дочери, что ее прическа похожа на ежики детей из концлагеря. Хорошо, что Владимир обиделся, и не придет… Стоп… Владимир…

Ольга тряхнула Анечку за плечи:

– Кто это сделал?

– Я сама, мамочка.

– Почему? – в голове крутилось, что кто-то наговорил все-таки девочке про встречи ее матери с чужим мужчиной, что Аня взбунтовалась, как это свойственно подросткам.

– Ни почему, – сухо ответила дочка, взяла принесенные матерью пакеты и ушла с ними на кухню.

Женщина почувствовала полное бессилье. Хотелось завыть в голос, закричать. Вот и все, шарик лопнул, в руках остались только жалкие лохмотья. Боишься, боишься, и случается именно то, чего боялся. Почему так? Ольга сидела на полу, прислонившись щекой к холодной стене, без мыслей, без эмоций, слушала, как Анечка выкладывает купленные продукты. Потом достала телефон и набрала номер Владимира. Мужчина не взял с первого раза, но женщина была настойчива. Набрала второй, третий…

– Алло! – сухое и колючее, как ломанный ежик на голове дочери.

– Она все узнала.

– Да? – голос мгновенно потеплел. – Оленька, родная, я приеду сейчас.

Вот так. Сразу готовое решение. Весь он в этом. Не спросил, надо ли приезжать, откуда Аня узнала… Резкий переход от обиды к всеобщему прощению. Женщина не выдержала нахлынувших чувств и заплакала. В голос, как ребенок. Сквозь слезы увидела, что подошла дочка и села рядом на пол.

– Мам, – потрепала по плечу, – ну ты чего? Отрастут же.

– Доченька, ну нельзя же верить всяким гадостям, – сумела сказать сквозь всхлипывания.

– Я и не верю.

– Анечка, он хороший человек!

– Кто? – отметила, что девочка резко вскочила на ноги, и гневно нахмурилась. – Этот?

– Он придет сейчас к нам.

– Вот уж спасибо! Не ждала такого никак! – Аня начала быстро одеваться, но когда она лихорадочно засовывала руки в рукава курточки, раздался звонок в дверь. – Мама, ты не откроешь, если это ОН!

Но Ольга только покачала головой, встала и открыла. Владимир моментально принял женщину, шагнув в квартиру. Девочка удивленно посмотрела на них, даже перестав одеваться, буркнула:

– Здрасьте.

– Аня, я – Владимир, близкий друг твоей мамы, – представился мужчина. – Ты куда-то собираешься? А я думал, мы познакомимся.

– Мама? – в голосе Анечки была только неуверенность и смущение, Ольга уже ничего не понимала. Кажется, на самом деле дочь взбунтовалась из-за другой ситуации?

Предыстория жуткой прически начала немного проясняться, когда они сидели втроем на кухне и пили чай. Владимир взял на себя роль заботливого единственного мужчины и ухаживал: красиво, а самое главное, не картинно, а очень даже естественно. Присутствие такого мужчины не смущало, а расслабляло, у матери и дочери постепенно развязался язык, как-то само собою полились воспоминания, забавные случаи из прошлого, потом они переродились в дела нынешние.

Сынок – вордИ

Брат – ехбАйр

Первый – арачИн

Защитник – размИк


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю