Текст книги "Попутный ветер. Новая редакция (СИ)"

Автор книги: Екатерина Горбунова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 11 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Горбунова Екатерина
Попутный ветер. Новая редакция

ПОПУТНЫЙ ВЕТЕР

(фэнтези)

День первый. Когда спешишь.

Ветродуй звякнул как-то по-особенному громко, буквально вырвав Олафа из зыбкого предутреннего сна. Молодой человек вскочил с лежанки, позевывая и ёжась, пригладил пятерней непослушные русые волосы, проворно накинул на себя куртку и выскочил из дома. Если встретить прибывшего и препроводить по назначению побыстрее, то после, глядишь, удастся еще немного вздремнуть.

В несколько прыжков миновав дворик и подскочив к разделительной арке мудрёной каменной кладки, Олаф резко перевёл рычаги, встроенные в неглубокую нишу, в положение принятия. Настроившись на краткосрочное знакомство с путешественником, и отступив в сторону, парень успел заметить, как ткется густой переменчивый кокон, формирующий чью-то фигуру. Это всегда было интересно и удивительно. Ради этого можно потерпеть неудобства вроде прерванного сна и сезонного воздуха, пропитывающего тяжелой влагой одежду.

Девушка, шагнувшая из тягучего молочного тумана, была скованна и некрасива. Быстрым взглядом Олаф выхватил и бледную кожу, и широко расставленные чуть раскосые глаза в обрамлении слишком белесых ресниц, и бесцветные брови, и бескровные губы. Цвета волос было не разглядеть – их скрывал мягкий капюшон, низко опущенный на лоб. Прибывшей удивительно не к лицу был дорожный плащ цвета старого кирпича. Он казался купленным второпях, без особой примерки, приблизительно подошел по размеру и ладно. И веяло от незнакомки страхом, беспокойством и чуть-чуть любопытством, маслянисто и пряно. Что ж, довольно предсказуемый набор ароматов для путешественницы ветром.

– Первый раз перемещаетесь таким способом? – поинтересовался юноша, больше для того, чтобы начать разговор, и протянул ей руку, помогая перебраться через огромную после ночного дождя лужу, разлившуюся прямо перед аркой, и даже слегка подтекающую под нее.

– Первый, – с легкой запинкой, ответила девушка, – вообще путешествую.

Он зябко поёжилась, выдавая своё южное происхождение, хоть оно совершенно не вязалось с цветом кожи.

– Ооо! – Олаф покачал головой. – Тогда можно было выбрать способ попроще. Те же мулы, например.

– В моем случае большую роль играла скорость, выбирать не приходилось. У меня осталась всего неделя для решения проблемы, – незнакомка с сожалением оглядела безнадежно испачканный жидкой грязью подол платья.

Зачем-то отстегнула поясной кошель и высыпала на ладонь какую-то мелочевку. Олаф прикинул, что монет было не больше сигмента, а то и меньше, путешественница либо изрядно поистратилась, либо изначально не была богатой. Всех денег хватило бы на порядочный завтрак, легкий ужин или довольно скудный обед. А для того, чтобы приобрести новую одежду не хватило бы и подавно. Девушку, похоже, подсчитанная сумма порядком разочаровала. Ее сожаление пахнуло морским бризом, но не тем свежим, что несет радость после жаркого дня, а влажным и тяжёлым. Незнакомка убрала монеты, ещё раз оценила свой наряд и смущённо попросила:

– Вы проводите меня к мэру?

– К мэру? – просьба была более чем неожиданной, парень приподнял брови и потеребил себя за кончик носа.

Обычно путешественники без лишних слов протягивали свою путевую карту, в редких случаях могли попросить стакан воды, или что-то перекусить. Девушка же более чем удивляла.

Она, видимо, неправильно поняла мимику и интонацию юноши, как-то вся подобралась, стала трогательно-серьёзной:

– Да, – кивнула решительно. – Мне все – равно не во что переодеться. Как видите, при мне нет багажа. Средств осталось меньше, чем хотелось бы. А откладывать визит...

– Ну, его придется отложить в любом случае, – перебил парень, разговор принимал какой-то странный оборот. – Вы пока не добрались до конца, понимаете это? Вас разве не проинструктировали?

Олафу оставалось только надеяться, что у незнакомки все в порядке с головой. Он не знал, возможно ли сойти с ума, путешествуя с помощью ветроппарата. По крайней мере, за время работы с подобным юноша пока не сталкивался.

– Его, как я понимаю, пока нет в городе? – она сильно огорчилась, хотя не обладай молодой человек способностью улавливать запах чужих эмоций, ей удалось бы скрыть своё чувство, настолько хорошо девушка держалась внешне.

– Мэра вообще здесь не предполагается, – юноша немного подумал, потом заговорил медленно и спокойно, немного наклонив голову набок, без особого желания лезть на рожон и возиться с этой малохольной. – Потому что это не город.

Кажется, в этот раз Олафу придется столкнуться с ошибкой отправителя, что в иных случаях все-таки происходило. Незадачливую путешественницу либо отправили в другую сторону, либо немного ошиблись с направлением, либо ввели в заблуждение конечным пунктом ее маршрута. В любом случае, ответственность лежала на компании ветряных перевозок. Однако, путешественница вполне могла захотеть обвинить именно встречающего проводника, как и многие другие в подобных случаях.

– Как это? – вот и девушка гордо вскинула подбородок.

Сейчас, как и прочие пострадавшие, начнет спорить, говорить об уплаченных деньгах и зверских тарифах. Потом будет требовать немедленной компенсации.

Но незнакомка лишь достала путевую карту. Дешевенькую, серую и уже изрядно помятую, прямо кричащую о том, что девушка воспользовалась довольно сомнительной конторой по организации путешествий, хотя наверняка заплатила втридорога.

– Юго-западный ветер, отклонение на три луча, расстояние на восемь чихов, – прочла ровным голосом. – Я миновала четыре проездные станции, эта последняя.

Олаф забрал карту. Сначала присмотрелся к печати, которая, слава Жизнеродящей, оказалась настоящей, что хотя бы, в случае суда, служило гарантией явки реального ответчика. Все остальное – чернила, маршрут, прописанные обязательства – оставляли желать лучшего.

– Ну, вот и чихнули, – со вздохом складывая карту и возвращая ее путешественнице, пробормотал юноша. – Вам, вижу, нужно было попасть в Темьгород? И именно он был конечной станцией вашего маршрута?

Девушка кивнула, недоуменно хмуря бесцветные бровки. Она смутно начинала догадываться, что очутилась совсем не там, куда обещали отправить, и теперь ее растерянность пахла чадом отсыревших дров. Незнакомка не истерила и не капризничала, терпеливо ждала, пока ей все объяснят, не принимая скоропалительных решений и не делая никаких выводов.

Олаф, признаться, смутился, не зная, как вести себя с той, кто даст фору по выдержке любому более опытному путешественнику. Оставалось только хмыкнуть сочувствующе:

– Руки бы оторвать этому картографу – ветродую, – и пояснить, – отклонение не больше чем на два луча, да и расстояние на пару-тройку чихов дальше. Эта станция могла быть предпоследней в вашем путешествии, а не последней.

Странница еще больше побледнела, хотя казалось, что с её цветом кожи это уже невозможно. Теперь она стала не бледной, а снежной, просто не верилось, что у неё внутри по жилам бежит тёплая кровь и бьётся сердце. Но ведь юноша держал незнакомку за руку, и тонкие пальчики казались горячими.

– А сколько будет стоить проложить дополнительный маршрут? Вы видели, я весьма стеснена в средствах...

Ему было жаль лишать девушку надежды, но помочь Олаф ничем не мог. У него не было ни надлежащей аппаратуры, ни умения, ни опыта. Все, что входило в функции его станции – это считывать предоставленные путешественниками путевые карты. Юноша – лишь встречающий проводник, мелкая сошка.

– Я сожалею, – он развел руками. – Компания ветряных перевозок приносит вам, госпожа, э-эээ...

– Летта Валенса, – правильно истолковала она запинку.

– Госпожа Летта Валенса, извинения за доставленные неудобства. Мы гарантируем, что постараемся связаться с отправителем, а до решения вашей проблемы берем все расходы на проживание за наш счет, – юноша бесстрастно произнес заученную формулировку, уже мысленно прикидывая, сколько ему лично придется потратить, пока незадачливая путешественница будет находиться на вверенной ему территории.

– А что может сделать отправитель? – она уже почти отчаялась, но вот именно это "почти" добавляло в ее эмоциях к землистому тяжелому запаху легкий аромат первоцвета.

– Вернет вам деньги, плюс – проценты за некачественное исполнение обязательств, – объяснил Олаф. – И пришлет транспортную карту обратно, уже абсолютно бесплатно.

– Это меня не устраивает, – девушка замотала головой, так, что капюшон слетел с головы, обнажив густые волосы неожиданного для нее насыщенного темно – каштанового цвета. – В мои планы не входит возвращение. Мне надо как можно скорее увидеть мэра Темьгорода.

– Вернувшись домой, закажете новый маршрут, уже скорректированный. Заодно переоденетесь, если вас смущает платье. И доберетесь до этого мэра, – объяснил молодой человек. – Много времени это не займёт.

– Домой? – переспросила она с легким ужасом. – Нет! Отсюда ведь не так уж далеко до Темьгорода? Я готова воспользоваться любым предложенным вами транспортом. В оплату можете взять возвращенное мне. Понимаю, что это будет не сразу, но...

Юноша глубоко вздохнул, буквально носом чуя грядущие возмущения. Потом, разведя руками, обернулся по сторонам, как бы предлагая последовать его примеру. Уже рассвело достаточно, чтобы иметь возможность разглядеть окрестности. И даже легкий туман совершенно не препятствовал этому.

Летта Валенса огляделась. Запах воскресающей после долгого сна весны сменился холодным ароматом разочарования. Конечно, что она могла увидеть: разбитую дорогу прямо за редкой изгородью; бескрайнее поле, когда-то давно засеянное неприхотливой кислицей, и с того самого времени разрастающейся – высыхающейся – сеявшейся самостоятельно, заглушая своим буйным ростом все прочие травы; закрывающие горизонт синие горы с розовыми вершинами; и неприглядную снаружи сторожку Олафа, которую он все никак за два года не мог привести в порядок. Ужасная картина для госпожи в грязном, но все же, дорогом платье. И ей не объяснишь, что это место юноша не променяет ни на одно другое в Империи, будь оно хоть в тысячу раз более благоустроенным и облагороженным.

– У вас нет повозки?

Вместо ответа он развел руками, словно предлагая еще раз оглядеть маленький дворик, где даже принимающая арка притулилась скромно в стороне, не облагороженная для уюта ни беседкой, ни скамьей, ни выложенной каменной плиткой дорожкой. Впрочем, Летта Валенса путешествовала впервые, а те станции, которые она миновала по пути сюда, вряд ли выглядели богаче.

– Нет ни лошади, ни мула, ни осла, ни молуха, наконец? – все еще до конца не веря своим глазам, спросила девушка.

– Нет. Ни мохнонога, ни ползуна, ни прочих ездовых тварей, – Олаф не стал перечислять всех, кого знал, а познания его были весьма обширными.

– А сообщение с внешним миром?

– Ветер и ветряк.

Она прерывисто вздохнула. Аура ее запаха не изменилась. А вот подбородок и губы предательски задрожали. Кажется, она собралась заплакать? Олаф нахмурился, размышляя, как же тяжело, порой, общаться с особами женского пола.

Однако девушка справилась с эмоциями, стоически перекрыв поток слез, который застрял у неё, видимо, где-то в горле. Юноше даже стало любопытно, в каких таких краях и условиях воспитывался подобный характер.

– Но вы же, наверное, бываете где-то? На ярмарке, например? – спросила она осипшим голосом.

– У меня есть небольшой огород за домом, на пропитание хватает. Всем остальным меня снабжает компания ветряных перевозок, раз в сезон, как положено. Просто необходимости нет, где-то бывать, – проводник и сам не подозревал, что так вот, в нескольких фразах может обрисовать свою жизнь.

– А по этой дороге, – Летта мотнула головой, – куда-то же можно добраться?

– Можно, – подтвердил Олаф. – Но она в ужасном состоянии, и по ней уже почти никто не передвигается, только сезонные рабочие да еще разного рода бродяги.

Девушка, уже совершенно не беспокоясь о платье, подошла к изгороди и тоскливо посмотрела вдаль. Юноша услышал полувздох:

– Я пропала!

Повеяло такой обреченностью, что защипало в носу и захотелось прокашляться. За два года работы проводником, Олаф ещё ни разу не сталкивался с такими мощными чистыми эмоциями. Клиенты, конечно, попадались всякие, могли и поскандалить. Порой дело доходило даже до легкого рукоприкладства. Но их чувства являлись игрой. Путешественники были уверены, что недостойный сервис окупится им с лихвой и в накладе они не останутся. Некоторые даже специально затевали ссору, чтобы подпитаться чужими эмоциями. Кто такой – встречающий проводник – случайный имперец, встреченный на пути, не заслуживающий уважения и симпатии.

В этом же случае, все ощущалось по-настоящему. Летта Валенса казалась разбитой шхуной, прибитой к случайному берегу. Волосы незадачливой путешественницы развевал ветер. Будто змеи они скользили по спине, шее, пока она привычным движением не собрала их и не заколола невесть откуда оказавшейся в руках шпилькой. В девушке произошел какой-то перелом. Пахнуло стойкостью. Это был неопределенный зародыш какого-то решения. Она сама еще до конца не понимала, что заронилось в ее душе.

– Пройдите в дом, – запоздало пригласил юноша, едва вырвавшись из плена чужих эмоций. – У меня найдется, во что переодеться и подобающий завтрак.

– А вы знаете, что мне подобает? – девушка как-то вдруг устало опустила плечи и ссутулилась, грустной улыбкой выказав свои сомнения.

Но приглашение приняла. Последний раз кинув взгляд в сторону расцвечивающихся в свете нового дня красками гор, миновала дворик и вошла в дом.

Согласно традиции, сначала поклонилась каменной фигурке Жизнеродящей, застывшей в переднем углу, а потом лишь сняла плащ и повесила его на крючок, прибитый к стене.

Внутри домика было чисто и просторно. Стены отделаны светлым деревом, вещей мало, но все в одном общем деревенском стиле, наверное, закупщики не стали изощряться, приобрели все на сельской ярмарке, обогатив какого-нибудь столяра. На окнах висели лёгкие занавески неяркого рисунка. Богатой роскоши не чувствовалось, но и до неопрятной нищеты было очень далеко. Даже незаправленная постель не портила впечатления, тем более, что проследив за взглядом гостьи, юноша одним движением накрыл смятую простыню и подушку узорным домотканым покрывалом.

Девушка немного расслабилась, и от нее повеяло легким сладковатым ароматом домашней выпечки. Видимо, в её представлениях уже сложилась совсем иная картина, каким может быть дом встречающего проводника изнутри.

– Умываться там, – Олаф приоткрыл дверь в смежное помещение. – На полках найдете все необходимое и смену одежды. Свою оставьте в тазу, мыльники о ней позаботятся.

Летта поблагодарила и ушла. Юноша же, ненадолго отлучившись из дома, чтобы подать сообщение об обнаруженной неверной карте в центральную контору путешествий по Империи, вернулся и принялся накрывать на стол. Щедро нарезал пышного хлеба, поставил разварившуюся с ночи кашу. Вытащил миску варенья из межининки, хорошо уродившейся в этом сезоне. И налил густого, испускающего дымок воловка. Гости у Олафа были редко, но посуды – любой расцветки и качества – ждущей своего часа в большом шкафу, хватило бы и на большую шумную ораву. Юноша выбрал тарелки понаряднее и побогаче. Хотелось порадовать незадачливую путешественницу хотя бы такой малостью.

Она появилась в тот момент, когда Олаф раскладывал приборы. Влажные волосы девушка стянула хвостом на затылке. Несвежее дорожное платье сменила на то, что приблизительно подошло по размеру: свободного кроя рубаху и немного волочащиеся по полу штаны. В этой одежде она казалась совсем юной и беззащитной, потерявшейся в своём незадавшемся с самого начала путешествии. Летта медленно присела на край ближайшего к ней стула. Чистая вода помогла девушке. Лишнее напряжение снялось, решимости прибавилось, хотя, казалось бы – чему прибавляться.

– Я отправил ветрограмму в контору, которой вы воспользовались, – оповестил юноша. – При попутном ветре мы получим ответ в течение трех дней.

– Как ваше имя? – путешественница подняла на него глаза, цвета болотного мха, поддернутого инеем, как стало видно при ярком свете.

– Извините, давно надо было представиться. Олаф, встречающий проводник, – он покраснел, внезапно смутившись.

Никого прежде не волновало, как зовут человека, перекидывающего их в пространстве. Даже если он предлагал перекусить, занимал и развлекал во время вынужденного ожидания.

– Олаф, встречающий проводник, – повторила она, опустив глаза, задумчиво наломала в свою тарелку кусок хлеба и залила крошево воловком. – Я благодарю вас за попытку мне помочь.

– Это входит в мои обязанности, – его ответ мог показаться излишне сухим, но лишь от того, что юноше стало невыразимо стыдно, а испытывать чувства к клиенту – не слишком хороший тон.

Компания ветряных перевозок славилась ровным отношением и отсутствием, как любимчиков, так и изгоев. Именно это в своё время привлекло Олафа, стремящегося снизить количество близких контактов до минимума. И что же? Эта случайная гостья вдруг взрыхляет утрамбованную до каменного состояния почву? Он неловко опустился на стул, большими глотками осушил стакан воловка и вытер губы, едва не содрав кожу.

Летта Валенса похвалила, можно сказать, за абсолютное бездействие. За то, что прописано в обязанностях встречающего проводника, что абсолютно не касается личностей его самого и путешественника по ветру. Все строго и регламентировано, по продуманному протоколу.

Проклятая способность юноши не давала ему ни толики сомнения в том, что Летта говорит без лукавства. Ложь пахла бы патокой и раздражала. А от гостьи веяло ароматом размятых в ладони колосьев.

– Добрая еда, – добавила тем временем девушка искренне, подбирая последние капли ложкой.

– В этом сезоне достаточно расплодились пашцы и удобряйки. Погода теплая, днем сухо, ночами льет дождь – вполне благоприятные для них условия. Зверушки трудятся на славу. Поэтому урожая много, качество отменное, – проговорил, как истинный фермер. – Мои усилия, практически минимальны. Собрать, вымыть и приготовить.

Она выслушала внимательно и с интересом. Видимо, подробности ведения натурального хозяйства были ей в новинку. В путевой карте отправным пунктом стоял один из столичных городов южной Империи – Златгород. Там вряд ли водились слепые гладкокожие и большелапые пашцы и невероятно красивые, пушистые, ласковые, большеглазые, но ужасно пахнущие удобряйки. Весь выращенный, благодаря им, урожай девушка могла лицезреть только в торговых рядах, уже потерявшим первоначальный вкус и свежесть, а самих зверей вообще только на картинках детских книжек.

Увидев, что гостья насытилась, Олаф поднялся, чтоб убрать опустошенную посуду и заварить чай с кислицей. А Летта тем временем отвернулась к окну.

– И все-таки, куда-то же ведет эта дорога? – вопрос юношу врасплох не застал, потому что девушка источала ноты отчаянной решимости, терпкие, немного резковатые.

– Предполагаю, что в Дымсело, если двигаться налево, – ответил, потерев зачесавшийся нос, – если направо – в Темьгород.

Комната наполнилась ярким освежающим ароматом надежды. Наверное, глаза Летты Валенса заблестели, а щеки заиграли легким румянцем – юноша не мог точно видеть со своего места.

Не хотелось ее разочаровывать, но скрывать правду Олаф не мог, это было бы нечестным:

– До него примерно шесть дней пути, да и то с хорошим снаряжением, проводником и физической подготовкой. Надо быть опытным путешественником, а не домашней девочкой, которая впервые...

– Вы не понимаете, – Летта порывисто поднялась, даже стул, уже подстроившийся под ее тело, чуть слышно скрипнул, возвращаясь в свое привычное состояние. – Я должна хотя бы попытаться!

Она подскочила к Олафу, колдовавшему над заварником, и прикоснулась к его запястью ледяными пальцами. Парень не увидел в ее лице предполагаемых им ранее изменений: глаза были тусклы, щеки бледны, и даже более бескровны, чем раньше. Но запахи, исходящие от девушки становились с каждым мгновением все гуще и насыщеннее. Она казалась настолько уверенной в своем решении, что противодействовать – значит нарушить этику компании ветряных перевозок.

– До конца недели мне просто необходимо увидеть мэра Темьгорода!

– Хорошо. Я соберу вам провиант, подготовлю карту местности, – кивнул Олаф. – Проводника, извините, предоставить не смогу, потому как его нет в наличии. Вы должны быть готовы к разным трудностям. Дорога окажется малолюдной, но от природных катаклизмов никто не застрахован.

– А вы не можете меня проводить? – в интонациях Летты засквозило беспокойство.

Он прекрасно ее понимал. Однажды ему так же пришлось забыть свое прошлое и отправиться в путь и безвестность. Это могло закалить, а могло и сломать.

– Я не имею право уходить со станции. Мало ли кто прибудет транзитом. Его надо будет переправить в следующую точку, и сделать это окажется некому. Простите, но я могу потерять это место, если отправлюсь за вами, – юноша старался не смотреть в глаза собеседнице, добавляя: – А оно мне дорого.

Слова были самой настоящей ложью, но ложью во благо. Олаф не держался за это место, впрочем, как и за любое другое. В любой момент он мог сорваться и отправиться по дорогам Империи. Юноша говорил так больше для того, чтобы остановить эту упрямицу, даже приблизительно не имеющую понятия, что её может ожидать в пути.

Но, видимо, остановить Летту могла только сама Жизнеродящая, а она занималась какими-то другими важными делами и была абсолютно не в курсе, что задумала одна из её дочерей.

– Транзитом? Проездом? – уточнила девушка, зацепившись за одно из слов юноши. – А каким образом вы будете отправлять? Транспорта у вас нет.

– Зато будет их путевая карта, где моя станция – лишь точка проложенного специалистом маршрута. Я воспользуюсь данными и запущу ветропарат.

– Что служит препятствием для того, чтобы поступить так же в моем случае? – она пахнула недовольством, совершенно несправедливо предполагая, что парень ее обманывает.

Он мог бы обидеться. Но это ему бы ничего не дало. Упрямица твердо решила стоять на своем. А спорить и что-то доказывать встречающему проводнику не позволяла профессиональная этика.

– Просто в вашем случае маршрут изначально проложен неверно. И эта станция – конец вашего пути, – Олаф не стал углубляться в особенности ветряных путешествий, отвечая с отстранённой вежливостью и завидным терпением.

Летта Валенса задумалась. Достала свою ветряную карту, посмотрела на непонятные крючочки и загогулины, а потом подтолкнула её по столу к юноше.

– Наверное, вам она пригодится больше?

– Зачем?

– Вы рассказывали о какой-то компенсации.

– Мне от карты прока не будет, – он покачал головой. – Когда вернётесь домой, обратитесь в ту же самую контору, где ее оформляли, вам вернут деньги.

Девушка пристально и как-то невыносимо грустно посмотрела ему в глаза. Её мысли были надёжно скрыты, но от эмоций повеяло холодом. Наверное, она представляла, как это будет – выйти на дорогу, без сопровождения, без надежды на помощь и доброе слово. Потом Летта повернулась и ушла в купальню.

Олаф начал неторопливо собирать в дорогу провизию, укладывая её в проверенную не раз, удобную заплечную сумку. Что ж, особых затрат юноша не понес. Гостья пробыла у него не больше пары часов, и просто составила компанию за завтраком. Далее опекать ее у него полномочий не было. Какой-то другой путешественник, окажись он на месте девушки, мог оказаться более требовательным и капризным, постарался бы не упустить свою выгоду, требовал бы изысканной пищи и развлечений. Какие в этой глуши развлечения? Сбор кислицы вечером, когда она раскрывает свои цветы красному закату? Любование на местных обитателей флоры и фауны? Купание в луже грязи после ночного дождя? Или чтение книг, коих накопилась хорошая библиотека? Будьте добры, выложите все и разом! Олаф усмехнулся своим мыслям. На душе скребло беспокойство. Но он старался не замечать этого чувства. Каждый вправе сам совершать свои ошибки и глупости.

Летта Валенса тем временем вышла к нему, остановившись в дверях купальни. Она осталась в рубахе и штанах, держа в руках свою одежду.

– Платье еще слишком сырое, чтобы надевать. Могу я и дальше пользоваться вашими вещами?

– Да, конечно.

– Оплату за них...

– Не беспокойтесь, – перебил юноша. – Я еще раз повторяю, обеспечение вашего комфорта входит в обязательства компании ветряных перевозок.

Летта Валенса сложила своё платье поверх приготовленной пищи, и нехитрого снаряжения в заплечную сумку, накинула на себя плащ с вешалки – уж о нем пыльники позаботились на славу – и пошла к дверям. Уже у выхода она обернулась и пристально взглянула на Олафа, старательно делавшего вид, что ему все равно, хотя почему делавшего, ему и впрямь все равно. Нянькой глупым упрямицам он не нанимался!

– Мне правда, позарез надо в Темьгород, – еле слышно сказала девушка.

– Доброго ветра в спину! – пожелал юноша, усиленно давя в себе неожиданное и необъяснимое недовольство собой.

Он смотрел на странницу из окна, пока она не скрылась вдалеке. "Что ж, ее никто не заставлял принимать решение продолжать путь!" – подумал с досадой. "Могла дождаться обратной карты, вернуться к своей семье под крылышко, и забыть обо всех тяготах, как о нелепом и случайном. Вспоминать потом изредка, или не вспоминать вовсе".

Следующие часа два Олаф просто промаялся. Пытался занять себя работой в огороде, написать доклад в компанию ветряных перевозок, приготовить обед. Но случайная гостья не шла у него из головы. Мысли о ней сопровождали юношу во всех делах. И ладно, если бы она была пусть не красивой, но хотя бы обаятельной девушкой, подробнее рассказала, зачем ей так позарез нужен этот мэр Темьгорода. Нет же! Мелькнула и растаяла в ярком дневном свете. Былинка, гонимая ветром. Отчего же так паршиво на душе? И ноги неумолимо ведут к изгороди, а глаза пытаются разглядеть ту, что уже давно скрылась вдали?

Некоторое время назад Олаф стал жить, не жалея никого из людей. Поможешь одному – другой обидится, что ему не помогли. Все беды – только следствие ошибок или урок, и каждый должен усвоить его в гордом одиночестве, без помощников. И счастье одного очень легко обратить в несчастье для другого. А тут вдруг...

Пискнула ветрогудка. Юноша бездумно подошел к арке и машинально перевел рычаги, впервые не обращая особого внимания на таинство переноса. Почему-то было все равно, кто прибудет на этот раз.

Из загустевшего на миг воздуха шагнул белобородый представительный старик, громко выругавшийся, потому что, подобно утренней путешественнице, оказался прямо посреди большой лужи.

– Сервис, к Мракнесущему вас!

– Дождь был, – равнодушно пожал плечами Олаф. – Теплый сезон.

– Песочком бы засыпали! – прибывший не мог сдержать недовольства, и хотя запах его духов перебивал все прочие, не надо было обладать способностью юноши, чтобы заметить исходящий негатив.

Старик нервно вытащил путевую карту. Она выглядела дорого, даже шикарно, вся в блистающих виньетках и прочих атрибутах процветающей конторы. И отправляющий там сидел – нечета картографу Летты Валенса – все было точно и вымерено до ладошки. Юноше можно было не гадать – старик окажется в итоге прямо на заказанном им пятачке земли.

– У вас еще два переноса, – предупредил Олаф, вкладывая карту в приемник.

– Знаю, не хуже вас, – пробурчал путешественник. – Делайте свое дело и помалкивайте!

Он явно нервничал, беспокойно оглядываясь по сторонам, брезгливо переминаясь с ноги на ногу.

– Надо выждать немного, – спокойно проговорил юноша, мысленно благодаря Жизнеродящую, что с картой этого типа все в порядке, его было бы сложно выдержать, не то, что предыдущую гостью.

И уж этот белобородый постарался бы испортить жизнь проводнику, угрожал бы всеми мыслимыми бедами, изрыгал из себя ругательства, да еще получая от этого удовольствие.

– Каждый миг промедления, – старик набычился и подбоченился, – может стоить мне жизни.

– Почему это? – поинтересовался Олаф, надо же было о чем-то говорить.

– Не делайте вид, что не в курсе! – его собеседник уже не на шутку распалился, вытер со лба и шеи пот большим платком, медленно начав растворяться в молочной дымке.

– Не в курсе, – проводник даже не пытался казаться вежливым, угрозы путешественника его не волновали, туман начинал нагнетаться все сильнее, еще мгновение и буяна унесет в проплаченную им сторону, вместе с его дорогой картой и непомерным негативизмом.

Но вот последние слова старика остались на душе тяжелым камнем:

– В этих землях повышенный фон опасности! Пропадают люди!

Сердце Олафа неприятно бухнуло в ребра. Язык пересох и прилип к небу. В ушах эхом звучала фраза "повышенный фон опасности". И дело было не в том, что сама компания не посчитала нужным предупредить своего работника. За себя парень волновался мало. Но вот за тех, кто в пути... Просто в пути...

Юноша, отправив ветрограмму, что вынужден срочно покинуть станцию, вернулся в дом, покидал на скорую руку вещи в дорожный мешок, положил на дно сто накопленных сигментов, и не в силах спокойно сидеть, вышел на улицу. Встал спиной к ограде. Тоскливо оглядел свое хозяйство. Непредвиденная отлучка наверняка лишит его всего так любовно нажитого за эти два года. Он вложил много сил и души в огород, запущенный предыдущим проводником. Тот выращивал одну выпьянку, исключительно для своих целей, потому и потерял место.

Но что бесполезно стоять и жалеть? Возможные опасности, грозящие жизни Летте Валенса все – равно не дадут жить спокойно. Не позволят заняться, наконец, ремонтом дома. Принимать случайных клиентов компании ветряных перевозок. Дышать этим воздухом. Будет чувствоваться вонь и тлен.

Ветрогудка подала сигнал прибытия.

– Мне сказали, тут непыльная работенка, – под аркой появился присланный компанией сменщик. Из новеньких.

– Когда как, – отозвался Олаф, оглядывая прибывшего, тот был молод, вертляв и развязен, от него несло жаждой удовольствий и легкой жизни.– Через три дня может прийти ответ из центральной конторы по моему утреннему запросу. Там будет обратная карта и некоторая сумма денег. Не советую ее тратить, это деньги клиента, потом расплачиваться придется из своего кармана.

– Надолго отлучаешься?– услышав про деньги, сменщик сначала воспрянул духом, а потом потерял интерес, когда понял, что его личный счет они не пополнят.

– Пока не знаю, – уклончиво ответил юноша.

– В мои планы не входит вечно торчать в этой дыре.

– В мои тоже много что не входило.

– Тогда поторопись, – посоветовал явившийся, сплюнув под ноги, а потом зачем-то пнул подбежавшего знакомиться удобряйку, так что тот даже недовольно взвизгнул. – Терпеть не могу этих огородников!