Текст книги "Забытая Атлантида (СИ)"

Автор книги: Екатерина Русак

Георгий, когда до него дошел смысл сказанного, задохнулся от возмущения. А женщина вдруг пронзительно закричала и продолжала истошно голосить так, что на ее крики сбежались все соседи и случайный прохожие.

А женщина посылала проклятья на голову Георгия, и продолжала кричать не переставая:

– Он убил моего мужа!

Георгия уже собирались схватить быстрые на расправу горожане, но тинийские кейторы окружили его со всех сторон и обнажили клинки. Атлетические тела воинов и сверкающее оружие несколько охладило распаленную толпу. Неизвестно, чем все бы кончилось, но вмешался старейшина-угулу квартала, который быстро утихомирил разбушевавшеюся толпу урукцев и потребовал, чтобы Георгий немедленно предстал перед собранием шарт города.

Красный от гнева Георгий в окружении тинийцев последовал за угулу. Толпа народа, предвкушая интересное разбирательство, бросилась следом к месту суда.

На площади угулу и шарт отобрали трех старшин, которые образовали суд. Шарт-судьи расселись под навесом от солнца и приготовились вершить правосудие.

 
Седобородый шарт, сидевший в центре, встал и на распев произнес:
 

– Пусть направит наши мысли Нанше , чтобы мы обратили свой взор и на имущего и бедного, смогли утешить сироту и укрыть вдову. Узнать, кто преступил установленные нормы, нарушил договор, кто подменил большой вес малым, кто съел чужое, не сказав, «Я съел это».

 
И потребовал объяснений.
Женщина, первая выдвинулась вперед, изрекла свое слово, слово гнева:
 

– Мое шуму – Нунмашда. Я вдова тамкара. Мой муж два солнечных круга назад на корабле уехал в Праутад. Его больше никто не видел. Пропал корабль, пропал весь товар, исчезли все матросы, которые были с ним на корабле. Этот человек сегодня купил у меня мой дом. Но у него оказалась печать моего мужа! Он убил его и завладел печатью!

 
Георгия вызвали на середину судилища.
 

– Назови свое шуму! – начали свой допрос шарт.

– Мое имя Георг!

– Кто ты?

– Тамкар из Праутада. Я родился в стране Аурха. Я торгую в землях хурритов, Таоросс и Альси, – ответил Георгий.

– Откуда у тебя печать мужа женщины Нунмашда?

– Я купил эту печать в лавке резчика на пристани в Праутаде.

– Кто может подтвердить это?

Георгий назвал несколько имен Унугских судовладельцев. Шарт посовещались и отправили гонцов искать названных Георгием людей. Потом потребовали от женщины Нунмашды принести образец с оттиском печати ее мужа. Пока ждали посланников, шарт продолжали выспрашивать Георгия:

– Зачем тебе понадобился дом в Унуге?

– Я хочу здесь жить и вести торговлю.

– Почему ты выбрал Унуг?

– А разве этот город плох? – ответил Георгий.

 
Шарт остались довольны его ответом.
 

– Чем ты торгуешь в Алаши и Таврошш?

Григорий вовремя вспомнил, про какие товары ему говорил Нептун и стал подробно перечислять их.

– Ты ведешь большую торговлю, тамкар! – заметил один из шарт. – Ты и твои стражи производят впечатление очень богатых людей. Неужели тебе было мало богатства, и ты занялся разбоем и грабежом честных торговцев? И после этого ты явился в жилище убитого тобой человека и пытаешься выгнать из дома его семью?

– Если бы я убил этого человека, – возразил Георгий, – то не стал бы пользоваться его печатью.

– Ответ очень разумный! – заметил седобородый, лысый шарт. – Зачем богатому тамкару пользоваться чужой печатью, если он может легко купить себе их столько, сколько пальцев на руках.

– Может и так, – согласился вполголоса другой, – но мы не знаем, сделано ли это специально?

Тем временем перед шарт предстал один из названных Георгием судовладельцев. Ему объяснили, зачем его призвали на суд и спросили, что он может рассказать.

 
Судовладелец закивал головой в знак того, что он все понял и сказал:
 

– Тамкары Унуга впервые встретили этого человека-тамкара с грузом леса. От других тамкаров я знаю, что он – палец свидетеля показал на Георгия – привез лес вообще не имея печати и покупал ее в лавке на причале. Резчик печатей тоже рассказал о странном покупателе – палец опять показал на Георгия – который, не зная хурритского и нашего языков, пытался заказать свою, но не смог объяснить рисунок. Тогда резчик продал ему готовую, сказав, что ее хозяин умер. Но как умер он, я не знаю.

– Значит, он не убивал хозяина печати?

– Резчик сказал, что хозяин печати умер, а не убит, – повторил судовладелец. – Я рассказал вам, шарт, все, что я знаю.

Вернулась вдова Нунмашда, которая принесла глиняный оттиск старой таблички. Шарт начали внимательно рассматривать два оттиска, старый и новый, и о чем-то тихо спорили. Наконец седобородый шарт подняв обе таблички, обратился к народу:

– На этих табличках рисунки очень похожие, но они оттиски с разных печатей! Женщина Нунмашда, твой муж мог заказать в лавке похожую печать, но мы узнали, что он не выкупал ее, и она была не специально, но случайно куплена тамкаром Георг, которого ты обвинила в убийстве твоего мужа! До нас так же дошли слухи, что твой муж умер, а не убит.

За ложное обвинение, которое грозило смертью обвиняемому, ты должна быть наказана: утоплена в реке! Но мы видим, что оттиски печатей имеют сходство и поэтому ты могла легко ошибиться. За это ты наказана смертью не будешь! Но! – седобородый шарт выдержал паузу. – Ты опозорила торгового человека, который хочет жить в нашем городе и заботиться о его процветании. В наказание за то, что ты на половину дня оторвала его от дела, незаслуженно обвинила в преступлении, которого он не совершал, ты заплатишь ему за оскорбление пятьдесят мер пшеницы! Суд окончен!

 
Женщина, выслушав приговор, зарыдала:
 

– О горе мне! Мой муж погиб, а несчастья падают на меня одно за другим!

– Нет, нет! – раздался из толпы крик, – суд не окончен!

 
На середину судилища вышел тамкар, который обратился к суду шарт:
 

– Я тамкар и вы знаете мое имя. Два солнечных круга назад я дал мужу этой женщины товар, который он должен был продать в Праутаде. Вот договор о выдаче мной товара. Я уже год жду возврата долга и не могу его получить! Сейчас этой женщине Нунмашде назначен штраф в пятьдесят мер пшеницы. Я знаю, что она продала дом, поэтому она должна расплатиться со мной с первым!

 
Шарт посмотрели табличку и подтвердили слова тамкара:
 

– Женщина Нунмашда, ты готова вернуть долг этому человеку?

– Я продала дом, я хочу вернуть долг, но у меня не хватит золота и ценностей. Дом стоит на много меньше…

– Значит, – безжалостно заметил шарт, – по закону, ты и твои взрослые дети обязаны перейти в услужение к давшему вам в долг, пока вы не отработаете нанесенные убытки!

– Но тогда моя дочь может стать его наложницей! – вскричала вдова.

– Он имеет право использовать ее как наложницу или заставить выполнять другую работу! – ответил полный шарт.

– Я оплачу тебе остаток ее долга, тамкар! – прозвучал спокойный голос Георгия. – Сколько она должна тебе? Приходи завтра, и ты все получишь сполна. Где ее дом, ты знаешь. Я буду там ждать тебя.

Тамкар согласно кивнул. Женщина Нунмашда с испугом смотрела на Георгия, должницей которого она стала.

– Если все улажено, я ухожу! – произнес Георгий. – Женщина, идем со мной! Я не сержусь на тебя.

– Не все улажено! – прозвучал голос шарт. – Если ты, тамкар, Георг, оплачиваешь ее долг, то женщина Нунмашда и ее взрослые дети переходят в услужение к тебе на время оплаты долга. Решение шарт на глине ты получишь сегодня же!

Народ с площади медленно расходился по домам. Люди между собой тихо переговаривались и гадали, как сложится дальнейшая участь попавшей в долговое рабство семьи.

Возвращаясь в свой новый дом, Георгий думал о том, что неожиданно стал не только домовладельцем, но и рабовладельцем.

Хотя рабовладения в Древней Месопотамии как такового не существовало. Жизнь должника отличалась от рабской доли лишь тем, что хозяин не мог калечить и убить его или продать на чужбину. А еще долговое рабство было ограничено сроком, если сумма была не очень велика.

 
Вдова, роняя слезы, шла за Георгием.
 
 
Глава 3.
Из дневника Бориса Свиридова.
«02 сентября 2064 года. В шумерском языке есть слово „кур“, что обозначает гора. Но это слово также обозначает „чужая страна“. Шумер – большая равнина, даже низменность. Никаких гор там нет. А в древнешумерском эпосе рассказывается о том, что „На горе земли и небес Ану зачал (богов) ануннаков“. Это свидетельствует, что божества Шумера – ануннаки, не исконно местные боги, а пришельцы».
***
Суд, который для Георгия закончился благополучно, принес ему славу и известность в Унуге. Два солнечных круга все в городе только и говорили о судилище и тамкаре Георге.
Сам Георгий ночевать в купленном доме не остался, но рано утром уже был там. Утром, заплатив пришедшему тамкару долг Нунмашды, он получил в свое владение трех слуг-рабов.
Кейторы-тинийцы не стали переселяться в новый дом Георгия. На пристани их ждало судно, которое следовало на юг, в сторону города Ура.
Георгий, молча, походил по двору, остановился у куполообразной печи, в которой пекли хлеб, рассмотрел глинобитный забор, отмечая про себя, что его нужно обновить. Нунмашда, ее сын и дочь стояли поодаль все вместе и тоже в молчании ждали, что скажет им их новый хозяин. Наконец, Георгий подозвал их к себе, и, показав глиняную табличку, сказал:
 

– Вы мои должники и теперь служите мне.

Нунмашда низко опустила голову. У нее были красные, опухшие глаза, скорее всю ночь она проплакала. Ее сын, высокий для жителя Месопотамии, молодой длинноволосый плечистый парень лет двадцати, стоял перед Георгием, стараясь не показывать свои эмоции на лице. Георгий уже знал, что его зовут Ушшум-Анна. Дочь Нунмашды, по имени Нисаба, семнадцатилетняя девушка с тонким станом, чистым красивым лицом и светло-карими глазами, испуганно следила за действиями Георгия.

– Теперь определим ваши обязанности, кто и чем будет заниматься. Нунмашда, ты, как и раньше, будешь готовить пищу и печь хлеб. Ты, Ушшум-Анна, будешь ходить на утренний торг, и покупать там различную еду. Когда мне будет нужно, будешь сопровождать меня по городу. Ты, Нисаба, будешь учить меня вашему языку, и помогать Нунмашде в работе по дому.

Одна комната на втором этаже будет моей спальней. Вы все можете ночевать в доме, где захотите.

– Я могу остаться в своей комнате на втором этаже, господин? – робко спросила Нунмашда.

– А почему, женщина, ты спрашиваешь это? – задал вопрос Георгий, наморщив лоб.

– Я жила всегда на втором этаже… Первый этаж занимали слуги, – смущенно ответила она.

– Я не собираюсь отнимать у тебя твою комнату. Живи в ней, – разрешил Георгий и спросил:

– Что вы тут едите?

– Что придется, господин, – ответила Нунмашда. Ее сын вступил в разговор:

– Бедняку лучше умереть, чем жить,

 
Если у него есть хлеб, то нет соли,
Если у него есть соль, то нет хлеба,
Если у него есть мясо, то нет ягненка,
Если у него есть ягненок, то нет мяса.
А у нас нет ни хлеба, ни мяса, ни соли… Господин, зачем ты спрашиваешь это? Моя мать и сестра не ели досыта уже три шареха!
Георгий понял не все, но почесал в затылке и крякнул с досады. Оказывается, быть рабовладельцем не так просто. Рабов-шуб оказывается кормить тоже надо!
 

– Ушшум-Анна! – подозвал Георгий парня. – Вот золото! Возьми. Иди на рынок, купи пшеничной муки, свежего мяса, сыра, зелени, кунжутного масла, смолы тамариска и сикару. Соли тоже нет? Покупай еду на всех, а не только на одного меня. Найми человека, что бы помог донести покупки. Иди!

– Все сделаю, господин!

Когда Ушшум-Анна ушел, Георгий отдал распоряжение готовить дрова и затопить печь во дворе, чтобы печь лепешки. Сам нарубил ножом кукри дрова для печи и отдельно для шашлыка. Принес свои шампуры.

Скоро вернулся Ушшум-Анна нагруженный провизией. Пока женщины пекли хлеб, Георгий самостоятельно зажарил мясо на шампурах, и, узнав, где находится столовая в доме, приказал раскладывать еду на невысоком столике. Мясо женщины обсыпали зеленым луком, развели горчицу. Когда все было готово, он пришел и сел на циновку, его слуги остались стоять рядом.

– Садитесь и ешьте! – пригласил Георгий. – Ку нинда. Наг сикару .

 
Они не сдвинулись с места.
 

– Я плохо говорю на вашем языке? – спохватился Георгий.

– Нет, господин, – отозвался Ушшум-Анна. – Слова ты произносишь не все правильно, но я хорошо понимаю тебя… Я – твой шуб и поэтому должен насыщать свой желудок в другом месте.

– Я жил в Альси и Таоросс, – сказал Георгий. – Я видел ануннаков. Я служил им. Я их слуга! Я ел пищу рядом с ними. Инанна, Энки. Всегда вместе. Ануннаки ели рядом со мной. Они никогда не прогоняли меня. Почему я должен прогонять вас?

 
На лицах слуг промелькнуло недоумение и недоверие.
 

– Господин говорит правду? – поинтересовался Ушшум-Анна.

– Зачем мне лгать? Я привык к другим порядкам, не таким как у вас. И я ничего не собираюсь изменять для себя. Если ануннаки так поступают со своими слугами, то значит, это правильно, и я буду поступать так! Садитесь рядом со мной и ешьте! Я так хочу!

Они смущенно согласились, робко расселись вокруг столика, на которой была разложена изысканная еда, вкус которой они уже давно забыли.

 
Так состоялось знакомство.
На следующий день Георгий в сопровождении Ушшум-Анна посетил городской торг. Там Георгий приоделся по последней шумерской моде, что бы сильно не выделяться своим тинийским нарядом, изготовленным из мягких конопляных нитей, в городской толпе. Шумерская одежда была совсем простая. Мужчины носили юбку из пальмовых волокон ниже колен и накидку, которая не имела рукавов, а представляла собой простой прямоугольный кусок ткани. Нижнего белья шумеры не носили, как мужчины, так и женщины. Сандалии Георгий решил оставить свои. Они были удобны и к ним он привык.
***
Через несколько солнечных кругов к Георгию пришли в дом несколько шарт, двое из них участвовали в суде над ним, но сейчас они пришли к нему в гости. Георгий гостеприимно встретить их и провел в дом.
За эти дни он успел приобрести кое-какую мебель из тамариска и платана, но шарт предпочли рассесться на циновках в комнате для гостей, которая находилась на первом этаже дома. Георгий приказал Нунмашде и Нидабе подать гостям сикару и тростниковые трубочки-соломинки.
Древнейший Шумер знал всего четыре напитка: вода, ячменное пиво, вино и молоко.
Молоко было редкостью. Мало кто держал коров, которые требовали ухода и больших пастбищ. Много больше было коз, которые были неприхотливы и всеядны. Но коза дает совсем мало молока. Поэтому молоко пили крайне редко или пили понемногу.
Сказать, что воды было много, означает сказать неправду. Рядом с Унугом протекала могучая река Буранун и находилось множество оросительных каналов. Только эта вода не годилась для питья. Ее приходилось отстаивать, процеживать и даже кипятить. Кровавый понос был частым явлением. Воду для питья черпали из глубоких колодцев и небольших речушек, выходящих из-под земли и ключей. Часто за ней приходилось далеко ходить.
Вина было очень мало. Этот напиток являлся роскошью, его пили только по большим праздникам.
Зато пиво варили повсеместно и в огромных количествах. История утверждает, что в Шумере были десятки сортов различного ячменного пива. Его пили все, за исключением грудных детей. Даже дети обоего пола. Только сильно разводили водой. Люди побогаче пили неразбавленное финиковое пиво в больших количествах. В домах тамкаров, перед гостем, если он пришел надолго, по делу или просто так, ставили в ногах кувшин сикару литра на полтора-два, и тот неторопливо, через соломенную трубочку пил его.
Угощать едой было не принято, исключением была только свадьба или званный ужин.
 

– Мое шуму Иби-Наннар. – назвался Георгию седобородый лысый шарт, который председательствовал в суде. – Как ты живешь в своем новом доме?

– Я рад гостям! – расплылся в улыбке Георгий. – Я доволен своим новым домом.

Шарт, как догадался Георгий, пришли смотреть не как то, как он обустроился, а по делу. Шарт знали о ценном грузе, который привез Георгий, и начали осторожно выяснять, не собирается ли он совершить еще один поход за лесом в Праутад.

– Через три-четыре шареха, – ответил, немного подумав, Георгий. – Для этого путешествия понадобится очень много кораблей. Я только три солнечных круга в Унуге и совсем не знаю тамкаров. Я не знаю еще, с кем нужно договариваться.

 
Шарт переглянулись, и один из них сказал:
 

– В твоем лице, Георг, город приобрел очень ценного тамкара. Мы поговорим со своими людьми о предстоящем предприятии. Суда мы найдем. Столько, сколько нужно. Был бы груз. – Пожаловался: – Мы приезжаем и часто ждем лес по двадцать-тридцать солнечных кругов.

– Лес будет. Его доставят быстро и много, – пообещал смело Георгий. – Мне помогут Ануннаки, или даже сама Инанна!

– Это хорошо! – заметил Иби-Наннар.

 
Два других шарт, люди среднего возраста оживились, услышав про Инанну.
 

– Инанна – Великий Ануннак! – сказал один из них. – Она приходит с неба и держит в своих руках Книгу Судеб всех народов, которую ей вручил сам Энмешарра – «Владыка всех Судеб»! Ты видел ее?

 
Георгий позволил себе улыбнуться.
 

– Не только видел, но даже жил с ней под одной крышей! И еще с тремя ануннаками.

– Какая она? – стали выспрашивать шарт. – Расскажи нам.

Георгий задумался, что рассказать? Эти шарт напоминали ему детей, которые хотят услышать чудесную сказку.

– Инанна – очень красивая вечно юная девушка! – начал рассказывать Георгий, умело мешая правду с вымыслом. – Она звезда, спустившаяся на землю. Ее красота затмевает солнце и звезды. Ее лицо и тело как молоко, глаза – синее небо. Когда она говорит – слышится пение и даже птицы умолкают. Она знает, что думают люди, она видит будущее. В гневе она ужасна – стоит ей сказать слово, и все люди мертвыми падут на землю.

– И она не убила тебя? – шарт слушали, затаив дыхание.

– Я не сделал ей никакого зла, – ответил Георгий. – Ануннак Энки, которому я служу, дружен с Инанной. Я служил им обеим и остаюсь их слугой.

 
Шарт сидели и не знали, верить им или не верить в рассказ Георгия.
 

– Правда ли, что Инанна и другие ануннаки ростом с финиковую пальму?

– Нет, они такого же роста как мы, – возразил Георгий.

– Мы слышали, что они видны как дым. Это правда?

– Нет. Они имеют тела, как и люди. Но они много мудрее и сильнее людей.

– Э… – протянул один из шарт, – скажи, а видел ли ты Инанну, без … одежды?

– Один раз всего, – ответил Георгий. – Она делала омовение в реке.

– И… что было дальше?

– Я едва не ослеп от божественной красоты, которая исходила от нее!

– Как бы я хотел там побывать! Посмотреть бы на Инанну хоть одним глазом! – завздыхал один из шарт.

– Ты счастливый человек, Георг! – сказал Иби-Наннар. – Ты лицезрел Ануннаков! Они помогают тебе.

– Давайте помогать друг другу и на вас тоже сойдет благоволение Инанны и милости Ану! – предложил Георгий.

 
Трое шарт ушли от Георгия уже его друзьями.
 
 
Глава 4.
"Его пиры истекают жиром и молоком,
ломятся от изобилия,
Его сокровищницы даруют счастье и радость,.."
Литература Шумера. «Гимн богу Энлилю».
07 число А-ки-ти месяц Сулумб или 22 сентября 3205 года до н.э.
Эмеш – лето, которое в Унуге началось первого числа месяца Се-кин-ку закончилось, и начался холодный сезон – энтен. Новый год в Южном Двуречье наступил 7 числа месяца А-ки-ти, совпадая с наступлением зимы. Но поскольку месяц А-ки-ти соответствовал сентябрю-октябрю, о холодах никто не вспоминал. Да и какие в Южном Двуречье могли быть холода, если летом жара достигала отметки плюс пятьдесят градусов по Цельсию, а в месяце А-ки-ти можно было ходить в одной юбке-шумерке. Плюс тридцать пять днем! Тропический климат, одним словом.
Новый год никто и никак не праздновал, что Георгия немного расстроило. Ничего необычного не произошло, день, похожий на другие дни.
А Новый год в Серверной Месопотамии приходился на апрель – май, и наступления его тамошним жителям приходилось ждать еще погода. А мало кто знает, что в Древней Месопотамии летоисчисление долгое время в некоторых городах велось полугодиями и даже четвертями года, которые обозначались как год.
Георгий с помощью Нидабы постоянно изучал шумерский язык и достиг значительных успехов. Девушка ему очень понравилась. Он смог сдерживать себя всего три колосолан, а потом призвал Нисабу к себе в спальню и поступил с ней так, как мужчина с женщиной. После этого Георгий стал постоянно спать с ней. Она не противилась ему, но была где-то далеко. Обладание ее телом не приносило ему полного удовлетворения.
Пролетали дни. Георгий изучал жизнь города. Жизнь шла своим чередом. Он отпустил бороду, которая сразу сделала его старше и представительнее. Бороды носили многие мужчины Унуга, в противоположность другим, которые были гладко выбриты.
Георгий с первого дня обедал и ужинал вместе со слугами, которые кормили его, убирали за ним, мыли ему ноги и полностью обслуживали. Георгий прекрасно понимал, что эти люди тяжело переживают смерть кормильца, потерю своего дома, вынужденное рабство и страх перед будущем. После окончания службы им некуда было идти. И вовсе не Георгий был виновником их несчастий. Они хорошо знали это. Но они замкнулись в своем несчастье, и, отвечая на его вопросы, никогда не улыбались. Георгий чувствовал себя неловко, но не хотел навязывать им веселье.
Но они видели, что хозяин Георг был не злым человеком, который отвечал им заботой за заботу о нем. Он одел их всех в новые одежды, и сажал с собой во время еды как равных себе. Они сначала не могли это понять. Потом привыкли. Но никак не могли привыкнуть к тому, что у них на обеденном столе постоянно присутствовало свежее мясо. Не каждый тамкар мог позволить себе такую роскошь! А уже о большинстве соседей и говорить не приходилось: ужин у них чаще всего состоял из ячменной лепешки или простой горсти фиников и чашки ячменной сикару.
Это обилие мяса, сметаны и молока вызывало в их душах смятение, и они часто строили догадки по этому поводу.
 

– Может быть, наш господин людоед и откармливает нас? – как-то заикнулся Ушшум-Анна. – У некоторых племен в Су-бир принято съедать пленных или вождей.

 
Но Нунмашда не согласилась с сыном:
 

– Я никогда не слышала, что люди рошшоти едят человечину.

– Но он не рошшоти, он кажется хуррит! – возразил Ушшум-Анна. – А среди некоторых племен хурритов не редко встречаются людоеды или еще хуже поедающие мертвых…

– Мы три столетия поклоняемся ануннаку Инанне, – сказала Нунмашда. – А наш господин жил с ней под одной крышей. Богиня не допустила бы к себе человека, так осквернившего себя. Разве Инанна требует человеческих жертв?

– Нет, я такого не слышал, – смутился Ушшум-Анна.

– Он добрый! – не выдержала Нисаба.

– Он спит с тобой, сестра! – глухо сказал Ушшум-Анна.

– Да! Он – мой господин. Я выполняю его волю. Но он никогда не сделал мне больно! Мне хорошо с ним! Почему, брат, ты так плохо о нем думаешь? Он не дал тебе в руки деревянной лопаты, не дал тебе в руки плетеной корзины, ты не носишь в ней землю, не роешь каналы. Ты носишь чистую одежду, ты забыл, что такое голод, ты ешь каждый вечер досыта. Ты забыл то время, когда не знал, где взять еды на ужин! Не говори так никогда больше, не обвиняй посланника Инанны!

– Не буду! – выслушав справедливые упреки сестры, сдался Ушшум-Анна.

 
***
Как-то однажды Георгий вышел из дома во внутренний дворик и услышал, как Ушшум-Анна повернув лицо к небу, обращался к Энмешарра:
 

– В тот день, когда всех наделяли долей, на мою долю выпало страдание.

 
Мой бог, я пред тобой,
Хочу говорить с тобой, слово мое – стон,
Я поведаю тебе об этом, посетую на горечь пути моего,
В смущении произношу я эти слова,
Слова недостойные сильного мужа,
Слова, которые должна женщина говорить.
Мой бог, мой отец, породивший меня, воздень к
Себе лицо мое,
Подобно невинному теленку в грусти… мольбе,
Долго ль еще будешь ты мной пренебрегать,
Оставляя беззащитным? Как вола,
Оставлять меня без поводыря?
 

– Энмешарра услышал твою мольбу! – произнес отчетливо Георгий.

 
Ушшум-Анна резко повернулся на голос. Увидев хозяина, сник.
 

– Я всего лишь молился, – произнес он. – Энмешарра не слышит моих молитв.

– Он услышал ее, и я передаю тебе его ответ. Слушай: "Не пройдет и двух шарехов, как таблица твоей судьбы изменится в лучшую сторону".

– Господин, ты слышишь голос бога? – изумился Ушшум-Анна.

– Нет. Но ануннаки многому научили меня. Собери все свои силы, наберись терпения, и твоя просьба очень скоро будет исполнена…

–Хе-ам ! – произнес молодой шумер.

А на следующий день во двор к Георгию пришли все десять тинийцев и две тинийки, вернувшиеся из Ура. Они попросили воды для омовения, еды и отдыха. Целый день и еще полдня Георгий потратил на разговоры и пиры с кейторами. Он был откровенно рад их приезду. Его дом был единственным в Унуге, который посетило воинство ануннаков. Тинийцы отсыпались и отъедались. Они вели себя в доме Георгия свободно, но не трогали и не задевали бывших хозяев. Тинийки даже подарили Нисабе бусы, румяна и пудру. Ашшум-Анна незаметно издали оценивающе изучал тиниек и поражался их гармоничной красоте. Зато Нидаба, как девушка, тинийцев не интересовала абсолютно.

 
***
 

– Почему ты не вышла замуж? – спросил Нисабу Георгий через день после приезда тинийцев. – Ты почему молчишь?

 
Она печально покачала головой, сказала со вздохом:
 

– У меня нет жениха, и скорее всего уже никогда не будет. Я никому не нужна…

– Почему?

– Я дочь тамкара. Я должна была выйти замуж за сына тамкара. Мой отец, сказал, что когда он продаст товары и вернется домой, то будет моя свадьба. Но отец не вернулся. У нас мужчина не отвечает за долги женщины, но женщина всегда отвечает за долги своего мужа. Отец взял на судно много чужого товара. Товар отца и других тамкаров исчез. Моя семья впала в долги. Пришла бедность. Мой жених отказался от меня, сказав, что не хочет брать жену, у которой нет приданного. Он не нарушал закона, он мог из-за этого отказаться от меня. Постепенно от нас отвернулись все тамкары, которые торговали с моим отцом. А теперь, – она снова вздохнула, – я твоя служанка на большой срок. Мне будет около тридцати больших солнечных кругов, когда срок моей службы у тебя закончится. Тогда лишь я смогу выйти замуж. Я, если Великая богиня Инанна услышит меня, смогу выйти замуж лишь за человека-бедняка, за старого вдовца или человека не моего круга, человека ниже моего достоинства. Только, я уже буду старая невеста, у которой нет никакого имущества, нет дома, ничего нет… Кроме детей…

– Каких детей? – не понял Георгий. – Разве у тебя есть дети?

– Ты, господин, каждую ночь наполняешь своим семенем мое лоно. У меня будут дети, у которых не будет законного отца. Судьба их будет не завидной.

Видишь, господин, у меня никогда не будет счастья, света и солнца в этой жизни…

 
Георгий посмотрел Нисабе в глаза:
 

– Хочу спросить тебя. Скажи, я тебе нравлюсь?

 
Она посмотрела на Георгия, отвела глаза:
 

– Почему, господин, ты спрашиваешь об этом?

– Я хочу взять тебя в жены, Нисаба!

 
Она застыла, печально подняв уголки рта:
 

– Господин, я твоя служанка. Лу-тур . Ты спишь со мной каждую ночь. Тебе мало этого?

– Я хорошо подумал. Я хочу, что бы ты стала моей женой! – повторил Георгий. – Я тамкар, ты – дочь тамкара. Я очень богат, но у меня нет женщины.

– Ты говоришь это из-за жалости ко мне?

– Нет! Я видел других дочерей тамкаров, и никто кроме тебя мне не понравился. Мне нужна красивая жена, такая как ты, что бы я смотрел на нее и радовался ее внешности. Когда я иду по улицам Унуга и вижу других женщин, то я вскрикиваю от ужаса и пугаюсь их вида!

 
Она слабо улыбнулась и сказала:
 

– У меня нет приданного. Ты знаешь это.

– Оно у тебя будет! – пообещал Георгий. – Если ты согласна стать моей женой, то ты снова станешь хозяйкой в родном доме.

 
Она покрылась легким румянцем.
 

– Я согласна, господин.

– Не называй меня так больше, – попросил Георгий. – Мое шуму – Георг. Называй меня так!

– Да, Георг! – послушно ответила Нисаба.

Георгий встал и, обняв, поцеловал девушку, потом взял ее за руку и повел вниз, где их ждал обед.

Георгий привычно уселся на свое место и приступил к еде. Немного утолив свой голод, он взглянул на Нисабу, которая прятала свои счастливые улыбки, низко склоняя голову. Георгий повернулся к Ушшум-Анна и сказал:

– Ушшум-Анна! Я хочу дать тебе поручение.

– Да, господин мой?

– Сегодня же сходишь к резчику печатей и закажешь себе печать!

– Зачем слуге нужна печать? – удивился Ушшум-Анна. – Что я буду с ней делать?

– Ты должен заработать на приданное своей сестре! – сказал многозначительно Георгий. – Ей уже давно пора выйти замуж. Кто как не брат, должен заботиться об ее будущем?

– Но что я могу сделать? – горько усмехнулся Ушшум-Анна. – Я сейчас твой раб-шуб.

– Ты должен стать тамкаром, – объяснил Георгий, косясь на Нидабу, – как и твой отец. Ты ведь знаешь многие знаки письма?

– Почти все рисунки, которые используют в торговле.

– Вот и хорошо! – обрадовался Георгий.

 
Нунмашда молчавшая, вдруг заговорила:
 

– Тамкаром? – переспросила она. – Прости, господин, но это невозможно. У нас нет товара и не на что приобрести его.

– Для того кто лицезрел Иннану-Ануннака нет ничего невозможного, – бросил Георгий. – А спрашивать я начал об этом не просто из любопытства. Сегодня твоя дочь Нидаба изъявила желание стать моей законной женой. Так что я теперь вам прихожусь родственником…

– Это правда, господин? – Нунмашда решила, что ослышалась, а Ушшум-Анна как то странно и недоверчиво посмотрел на Георгия.

– Это истинная правда, госпожа! – подтвердил Георгий, наслаждаясь произведенным эффектом, который он вызвал. – Скажи, Нисаба, что это так!

– Георг хочет взять меня женой! – сказала Нисаба и отчаянно покраснела.

Она назвала хозяина по имени и тем самым привела самое сильное доказательство его правдивости.

Ни Нунмашда, ни Нисаба и Ушшум-Анна не могли даже представить, что такое может произойти. Они себя сдерживали, не смея радоваться, боясь, что это окажется сном или злой шуткой. Но Георгий не шутил. Он переждал, пока все свыкнуться с мыслью о сообщенной им новости и снова заговорил:

– Ушшум-Анна, река Буранун еще судоходна. Дождей и холода еще нет. Мои кейторы вернулись с Ура и возвращаются в Альси. Мы собираем огромный караван судов с нашими товарами для отправки в Праутад. А обратно он пойдет груженый только лесом. Драгоценные кедры и сосны. И поведешь груз ты, Ушшум-Анна.

В Праутаде получить такое количества дерева очень дорого. Надо отдать очень много своего товара. Но этот лес нам ничего стоить не будет. Мои кейторы сделают так, что хурриты сами срубят лес и притащат на пристань к кораблям. Ты оплатишь лишь загрузку леса на суда и привезешь бревна в Унуг. Это не трудно. Понял меня?

– Понял, господин, – кивнул Ушшум-Анна. – Но как можно получить столько леса, ничего не дав взамен?

– Это не твоя забота! – сказал Георгий. – Главное для нас доставить лес целым на пристань Унуга. Когда привезешь его, отправишь ко мне гонца. Я расплачусь за доставку и продам товар. С прибыли, четвертая часть дохода будет твоя. Согласен?