Текст книги "Двадцать дней на борту корабля "Очарование""

Автор книги: Екатерина Сургутская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 6 страниц)

Но мой пёс замер как вкопанный, шерсть на нём встала дыбом, а морда выражала злую и мрачную решимость. Я понял, что он заманивает врага. Напоровшись на взгляд пса, корова остановилась. С минуту они смотрели друг другу в глаза, словно мерялись силами. И вдруг Орлан как сорвётся! Вы бы видели, что тут было!..

Корова от неожиданности резко повернулась и упала на задние ноги, Орлан в неистовстве лаял, брызгал слюной и старался схватить её за ноги и за хвост, а я хохотал до колик в животе.

Корова быстро оправилась и карьером помчалась к своему стаду. Я осмелел, схватил хворостину и пустился вдогонку. Другие коровы, как увидели свою обезумевшую от страха подругу, да Орлана, которого они определённо приняли за серого волка, да ещё меня с хворостиной, замычали и понеслись. Меня охватил азарт, я мчался всё быстрее и быстрее, кричал, размахивал хворостиной. Ну и дали же мы с Орланом жару этим рогатым чудовищам, разогнали по всему острову! Некоторые, самые трусливые, убежали, наверное, километра за два, а то и больше.

К своему новому лагерю мы прибежали взволнованные, радостные. У Орлана почти до земли вывалился язык; он дышал, как и я, глубоко и часто.

– Дедушка, мы сейчас сражались с коровами и вышли победителями!

– Кажется, сюда идёт пастух, он тебе кое-что разъяснит… А помощника твоего я заберу, попробуй обойтись без него. – Дедушка взял собаку и ушёл к своим удочкам.

Я вгляделся и вижу, что пастух такой же, как я, мальчишка. Что же он мне может разъяснить, тем более что я не видел ничего плохого в своём поступке?

Пастух шёл уверенно и решительно на ходу сбросил мешок, ватник и кепку. На лице у него была какая-то дикая ярость. Мне даже хотелось снова забраться на дерево, но потом я решил, что это может быть расценено как трусость. И я продолжал ждать.

«Что же он собирается делать?» – соображал я, стараясь выдержать взгляд, похожий на взгляд разъярённого зверя.

Мальчишка подошёл ко мне вплотную и, не задумываясь, заехал мне в ухо. Я опешил. Он закатил мне вторую оплеуху да ещё бросил в лицо обидные слова:

– Защищайся, трус!

И тут меня охватила отчаянная решимость. В общем, началась потасовка. Кончилась она только тогда, когда дедушка взял нас за плечи и развёл в стороны.

– Хватит! – сказал он серьёзно. – Теперь я советую вам помириться.

– Нужен он мне! Я из-за него до самой темноты должен буду собирать стадо. Да ещё какая-нибудь тёлка заблудится, а её ночью волк разорвёт, – растягивая слова, проговорил пастух, вытирая рукавом рубашки кровь с губы. – Ему-то что! – кивнул он на меня.

– Он тоже будет отвечать за стадо, – сказал дедушка и посмотрел на меня сурово.

– Не буду! Его коровы, и пускай он их не распускает.

– Ты, Виталий, уступаешь злому началу.

– Он мне разбил нос! – воскликнул я.

– А можно разве сейчас, когда колхозные коровы в опасности, принимать всерьёз твой нос, хотя он и фундаментальной величины на твоём лице?

Пастушок хохотнул. Я хотел обидеться, но дедушка меня перебил:

– Сейчас не до личных счётов. Коровы разбредутся, идите собирайте их и возьмите на помощь Орлана.

Пастушок вдруг мне улыбнулся. Я человек не гордый, тоже изобразил добродушную улыбку, и мы пошли.

Дорогой я узнал, что пастушка зовут Миколой. Лицо у него узкое, с высоким лбом. Позже бабушка Наташа, когда познакомилась с пастушком, сказала, что у мальчика одухотворённое лицо.

Со мной он сейчас разговора не затевал, а на мои вопросы отвечал неохотно. Я, конечно, понимал: он всё ещё сердится.

– Ты иди вправо и направляй коров вон к тому озеру, – сказал он мне, а сам побрёл в другую сторону.

Орлан оказался блестящим помощником. Вначале мы бегали за каждой коровой с ним вдвоём, но потом он быстро усвоил свою задачу и стал делать это самостоятельно. Замечательный пёс! Выискивал коров в таких местах, в таких зарослях, оврагах, куда человек ни за что на свете не забрался бы. И, главное, делал своё дело с понятием, не гнал их куда-нибудь в сторону, а прямо в стадо.

Когда мы собрали всех коров, Микола подошёл ко мне и сказал:

– Вот бы мне такую собаку!

Я с гордостью похлопал Орлана по спине.

– Скоро у него будет сын, я подарю его тебе.

– Не надо, я сам куплю себе щенка.

– Ты всё ещё сердишься на меня?

– Да нет, ты ведь ещё маленький.

– А ты?

– В деревне ты был бы самостоятельным хлопцем.

Я покраснел. Мне показалось, что Миколе кто-нибудь рассказал, как бабушка Настя уговаривает меня есть, а я кручу головой.

– Вот дед у тебя знаменитый и душевный человек!

– Обыкновенный, – бросил я небрежно.

– Эх ты, даже деда своего не знаешь! Мы его всем колхозом почитаем. Прошлый год он нашу речку спас от наносов. Днепровское управление сказало, что работы землечерпалкой обойдутся дорого и что колхоз не потянет. А твой дед с нашими плотниками построил такие плоты особенные, и течение само размыло русло. Теперь катера из нашей деревни ходят прямо в Киев.

Я пожал плечами: дескать, ну и что?

– А ты знаешь, что твой дед может сделать реки незамерзающими? По ним круглый год будут ходить пароходы! Ну да ладно уж, – протянул пастушок снисходительно, – нам пора в загон, солнце уже село. Увидимся завтра.

Мы с Орланом долго смотрели на уходивших телят и на Миколу, который размахивал хворостиной и покрикивал на непослушных:

– Эй, эй!

«Доверяют же человеку целое стадо», – думал я с завистью.

Уже в сумерках мы с Орланом возвращались к своему новому лагерю. Идём около самой воды, по песку. А по воде далеко слышно. Разговаривают мои дед и бабушка:

– Зачем ты устроил эту драку? Этот парень мог покалечить ребёнка.

«Ребёнок, ребёнок!» Я был готов расплакаться.

– Мальчики – однолетки, ничего страшного.

– Ну что ты говоришь!

– Видишь ли, у детей ещё не совсем хорошо развита речь, они не могут достаточно ясно выражаться и поэтому помогают жестами.

– Не шути, Борис!

– Да-да, энергичные движения в их возрасте куда внушительнее, чем весь их словесный фонд, и потом, для нашего внука физкультура совершенно необходима. Я хочу, чтобы он вырос смелым, сильным, правдивым и умеющим защищать себя человеком.

– Я совершенно уверена, что общение с этим пастухом может плохо отразиться на Виталии…

– Микола хороший, он лучше меня! – горячо перебил я бабушку Наташу.

15

На следующее утро я сразу же взялся за модель. Работал… Ужас как работал – пыль столбом. Мне хотелось моделью поразить Миколу.

Вот уже был готов Днепр, на нём построено четырнадцать плотин. Я даже успел соорудить игрушечные города, у которых были построены эти плотины: Каховку, Запорожье, Днепродзержинск, Кременчуг, Канев, Киев, а Микола всё не шёл. Я уже начал думать, что Микола не придёт, что ему со мной совсем не интересно. И как я обрадовался, когда увидел коров! Мы с Орланом бросились навстречу.

Миколу нашли не сразу. Он сидел в высокой болотной траве.

– А, это ты! – сказал он и дружелюбно улыбнулся.

– А ты что здесь ищешь?

– Да тут одну траву для гербария. Я сейчас засушиваю растения водоёмов. Ты думаешь, травы здесь растут как попало? Ничего подобного! Здесь полный порядок. Каждая травинка знает своё место. Вот смотри, у самого берега эти осоки. – Микола провёл рукой по тонкой высокой траве. – А вот это – частуха болотная, растёт по всему миру, кроме Арктики, для коров и лошадей ядовита, а овцы и козы едят, им ничего.

– А это тростник?

– Настоящий. Он растёт во втором поясе.

– А где третий пояс?

– А вот там, где золотые и серебряные короны.

– Кувшинки?

– Ага… Хочешь, я тебе сорву вон ту, белую?

– А ты не утонешь?

– Мой тата говорит, что если я утону, то, значит, я дурак от рождения. А знаешь, обидно быть дураком! Вот я и осторожен.

Микола достал мне цветок с длинным, как шнур, черешком.

– Ты видишь, как кувшинка раскрыта? Это оттого, что сейчас яркое солнце, а вот к вечеру она закроется. В пасмурную погоду она тоже закрыта. Пыльцу бережёт от сырости. В природе всё делается не просто так, а с толком.

Микола рассказал мне, что у него уйма гербариев. Он уже засушил много лекарственных растений, а сейчас коллекционирует травы болот и водоёмов, а потом займётся лугами.

– А прошлый год я всё время наблюдал за жизнью птиц. Интересно.

Я слушал и завидовал. Вот бывают же такие люди! А что я такое? Ну, хожу в школу, после школы в обязательном порядке гуляю в садике, потом учу уроки… И всё я это делаю потому, что меня заставляют. Нет никакой цели в моей жизни. Живу, небо копчу. Вот Орлан и тот как-то умеет находить цель в своей собачьей жизни. Как увидел коров, сразу начал их пасти. Ходит вокруг стада и на ту корову, которая отбивается от стада, рычит, лает. Всех коров держит в повиновении.

– А я строю модель.

– Какую модель? Покажи!

– Идём!

Мы побежали. У модели Микола остановился как вкопанный.

– Это будущий Днепр!.. – начал я объяснять с энтузиазмом.

– А зачем столько плотин?

– Понимаешь, плотины задерживают воду, создают водохранилища. Из этих водохранилищ вода поступает на гидротурбины, крутит генераторы. А генераторы, сам понимаешь, вырабатывают электрический ток. Но это ещё не всё…

– А ещё что?

– Ещё? Этого я не знаю. Пойдём к дедушке, он согласился быть моим консультантом.

Деда мы нашли на поляне. Он сидел прямо на траве и отрывал лепестки от ромашки. Наверное, гадал: любит его или не любит бабушка Наташа. Мужчины до самой смерти сомневаются в женской любви. Мы задали дедушке свой вопрос.

– Видите ли, мальчики, на Украине мало воды. Такие основные реки, которые снабжают водой Украину, как Днепр, Днестр, Южный Буг, имеют небольшой сток. А что такое сток реки, ты, Виталий, знаешь. Бабушка это недавно проходила…

– Стоком называется количество воды, которое река сбрасывает в море за год, – выпалил я как из пулемёта.

– Так вот, эти реки все вместе имеют сток в маловодный год сорок кубических километров.

А на орошение засушливых земель нам скоро потребуется тридцать кубических километров, а на промышленное и коммунальное водоснабжение примерно ещё десять. Итого – тоже сорок. Выходит, что ни одной капли воды этих трёх рек мы не можем упустить в море. Всю её надо задержать плотинами в водохранилищах. Но это практически невозможно. Весной, в половодье, некоторое количество воды придётся всё-таки сбрасывать в море, так как она не поместится ни в какие водохранилища.

– Значит, и с четырнадцатью плотинами воды не будет хватать? – спросил Микола.

– Совершенно верно. И в недалёком будущем нам придётся брать воду из Печоры, Вычегды, Северной Двины, Западной Двины, Немана, Дуная. Идёмте, я начерчу эти реки на вашей модели. – Дедушка по дороге сломил прутик. А когда пришли, быстро начертил все шесть рек на песке. – На сегодня хватит, а завтра я всё расскажу о водном транспорте.

Дедушка поднялся, кряхтя, разогнулся, потёр рукой поясницу и пошёл ловить рыбу.

– До чего же твой дед хорошо знает географию! Взял и сразу начертил все реки, – сказал Микола.

– Что же ты хочешь, он же настоящий учёный!

Мы начали прорывать реки. За коров можно было теперь не беспокоиться. Орлан наконец усвоил свои обязанности по отношению к этим животным и изо всех сил старался, чтобы они паслись на хорошей траве и далеко не разбредались. До чего же умный пёс!

На следующий день мой дед сразу после утреннего клёва взял раскладной стульчик и уселся у нашей модели.

– Водный транспорт, ребята, самый дешёвый транспорт. Люди с древнейших времён использовали реки для перевозки грузов, – начал дедушка медленно, старательно, чтобы мы всё поняли. – Сейчас мы будем говорить о Днепре. Вот он! – Дедушка показал рукой эту реку на модели. – Из Чёрного моря корабли могли подняться только до Каховки. Здесь грузы должны были перегружаться в небольшие баржи…

– Почему? – спросил я.

– Морские корабли не могут ходить по рекам, им не хватает глубины. Баржи с грузом тянулись по Днепру буксирами. До Запорожья водный путь был благоприятный. А вот дальше… Вот здесь, где сейчас построен Днепрогэс, были очень большие пороги. Происходили ужасные катастрофы на этих порогах. Буксиры, баржи, плоты, наскочив на подводные скалы, разбивались в щепки. Один такой порог назывался Ненасытецким… Только очень опытный лоцман весной в большую воду мог провести гружёную баржу через этот порог. Теперь нет на Днепре никаких порогов, они затоплены, и речные суда идут беспрепятственно. А в недалёком будущем по Днепру пойдут морские суда грузоподъёмностью пять тысяч тонн. Из Чёрного моря прямо в Балтийское. Две с половиной тысячи километров водного пути!

Дедушка начертил на песке Балтийское море.

– Так прямо из Чёрного моря в Балтийское? – переспросил удивлённый Микола.

– Да-да! Садимся мы в Одессе на большой морской пароход, плывём по Чёрному морю в Днепро-Бугский лиман, из него попадаем в Днепр. За Киевом сворачиваем на реку Припять – приток Днепра…

– А дальше? – не терпелось Миколе.

– Недалеко от Припяти берёт своё начало река Неман. Соединяем эти две реки, Припять и Неман, каналом…

– А Неман впадает в Балтийское море! – заторопился я.

– И вот, великий водный путь из Чёрного моря в Балтийское готов! – воскликнул дедушка и отбросил в сторону прутик…

Однажды бабушка Наташа пригласила Миколу с нами обедать. Вначале он не хотел, а потом согласился. Пока уха варилась, мы решили порыбачить.

– Значит, у тебя много интересных коллекций? – обратился дедушка к Миколе.

– У меня что… Вот у нас у одного хлопца есть коллекция марок – несколько альбомов. По этим маркам можно рассказать всю историю нашей страны от царя Николая.

– А вот Виталий, кроме всего, ещё и рыбной ловлей увлекается, и успешно.

От этих дедушкиных слов я чуть не получил разрыв сердца. Что же это за занятие – рыбная ловля, пустая трата времени! Ну как это он мог выставить меня таким дураком перед моим новым другом? А Микола сказал:

– Я тоже люблю ловить рыбу.

– А что тут интересного? – ощетинился я, в полной уверенности, что он сказал так из вежливости.

– Много интересного, если ловить со смыслом, – ответил дедушка.

– Какой тут может быть смысл? – Я чувствовал, что становлюсь задиристым, злым, противным.

– Вот ты мне рассказывал, что Микола изучил жизнь пернатых…

– Нет, не изучил ещё. Я только кое-что узнал из их жизни.

– Это уже хорошо. А разве не интересно кое-что узнать о жизни рыб? С древнейших времён рыбаки изучают повадки рыб. Есть, например, такой старинный способ ловли кефали. Ночью натягивают по воде длинную дорожку из рогожи. Рыбаки начинают на шлюпках шуметь. Рыба пугается, выскакивает из воды и падает на рогожу. Знай только собирай… А жители Океании ловят черепах с помощью рыбы-прилипалы. К такой рыбе привязывают длинный, крепкий шнур и опускают её на дно. Там она обязательно разыщет черепаху и к ней прилипнет. Рыболову остаётся только вытянуть её вместе с черепахой… А среди черепах есть настоящие гиганты длиной до двух с половиной метров и весом полтонны. Есть такая наука – ихтиология. Учёные-ихтиологи изучают, какие породы рыб живут в океанах, в морях, реках, озёрах, чем они питаются.

Рыбу надо не только ловить, надо заботиться и о размножении её. Лет двадцать назад пересадили кефаль из Чёрного моря в Каспийское. И кефаль там прижилась великолепно. А почему? Да потому, что ихтиологи сначала изучили, чем кефаль питается и есть ли для неё подходящая пища в Каспийском море. А некоторые люди живут верхоглядами, проходят мимо всего, ничто не застревает в их головах…

После такого разговора я стал к рыбной ловле относиться совсем по-другому. Потом дедушка говорил, что у меня к этому занятию появилось отношение не только как к приятному препровождению времени, но и как к познавательному процессу.

И действительно, я стал очень наблюдательным и всё запоминал. А тут ещё дедушка посоветовал мне научиться обобщать мои наблюдения, делать из них выводы. Вот, например, попался мне окунь, я запоминал, на какую наживку он взят и на какую удочку, на донку или на поплавочную, в какой воде – в тихой, умеренной или же на быстрине. Попался второй, я делал то же самое. А после того, когда было поймано несколько окуней, я уже мог судить о вкусах этой рыбы, о её повадках, о её характере.

И представьте себе – это занятие оказалось очень интересным.

Миколу оно тоже увлекло. Теперь у нас появилось ещё одно интересное занятие. Ловили рыбу не просто так, а со смыслом. Изучили, что плотва водится у обрывистых берегов, где ровное течение. Берёт лучше всего на муху и на муравьиные яйца, хуже на червя. Очень трусливая рыба, и поэтому надо сидеть смирно и не разговаривать.

Узнали кое-что и о язях. Эта рыба любит плёсы со спокойным течением и тихие заводи. Ловить её надо на поплавочную удочку. И больше всего любит кузнечиков.

Но вот однажды я вытащил блеснувшую, как серебро, рыбку граммов на триста, с толстой головой и широким плоским носом. Дедушка сразу определил, что это голавль. Очень вкусная рыба.

Обрадованный удачей, я стал на прежнее место, под крутым берегом с нависшим над водой осокорем, и продолжал старательно удить. Рядом устроился Микола, ему тоже хотелось поймать такую рыбку.

И десяти минут не прошло, как у меня клюнуло. Дёрнул и вытащил второго голавля, потом третьего.

Я ликовал, а Микола только сдержанно улыбался. Его большие, всегда мечтательные карие глаза как-то погрустнели. Я видел, как он изо всех сил старается поймать такую рыбу, но у него ничего не получалось.

За этот вечер он вообще ничего не поймал, так и погнал своих коров с пустыми руками, А я, пьяный от успеха, не знал, что делать: прыгал, кувыркался и даже забыл проводить Миколу, как это делал обычно. А за ужином мне вдруг стало страшно тоскливо. Я молча жевал жирную рыбу и совсем не был так болтлив, как раньше.

Должен сказать, что дедушка прежде, когда я сильно разойдусь, часто меня останавливал, говорил, что языком надо тоже руководить, а иногда полезно его прикусывать.

Но на этот раз мне не надо было прикусывать язык, он у меня сам не двигался.

– Сегодня я убедился, что ты, оказывается, у нас плохой человек! – вдруг сказал дедушка.

– Я?

– Да, ты!

– Нельзя же делать выводы без должного основания! – воскликнул я с возмущением, вспомнив любимое дедушкино изречение.

– У твоего друга плохо ловилась рыба, – начал дедушка, как будто и не слыша моих слов. А раньше он всегда улыбался, когда я начинал говорить, подражая ему,

– Микола ничего не поймал, а при чём тут я?

– Спокойно! – Дедушка поднял руку. – У мальчика удочка была самодельная, короткая, леса нитяная, грубая, а голавль – рыба осторожная, ты это заметил…

– А при чём тут я?

– Спокойно! Ты решительно доказывал, что ты счастливчик! Ты торжествовал. Я наблюдал за тобой, и мне было стыдно за твой эгоизм. Мне было стыдно, что у меня такой внучок. – Дедушка помолчал, а потом снова начал меня отчитывать: – Почему ты Миколе не дал другую удочку, у тебя же их три? Всё время я ждал, что ты это сделаешь, Виталий. – Дедушка низко опустил седую голову.

– Но я не догадался…

– Успех вскружил тебе голову, и ты забыл о товарище. Это ужасно!

Я вскочил из-за стола, побежал к палатке, у которой стояли все наши удочки, выбрал одну и вернулся с ней к дедушке.

– Завтра подарю её Миколе, я на неё всё равно не ловлю.

Дедушка и бабушка Наташа переглянулись.

– Теперь я о тебе ещё более плохого мнения, – сказал дедушка.

Тут уж я совсем растерялся.

– На тебе боже, что нам негоже! Так получается? – Дедушкино лицо было такое грустное, такое грустное – казалось, что он вот-вот возьмёт и заплачет. – Меня всегда возмущает высокомерие, мелкая скаредность в людях, – добавил он строго и ушёл из-за стола.

Я немножко ещё посидел, а потом пошёл к палатке и выбрал самую-самую лучшую удочку, чтобы завтра подарить её Миколе. Но Микола не пригнал к нам своих коров. Я ждал его целый день, даже аппетит потерял. За обедом хлебнул две ложки ухи, а ужинать совсем отказался. В моей голове были только мысли о Миколе. Он ушёл вчера, не сказав ни слова. Он гордый и сильный, а высказать свою обиду – это ведь значит проявить свою слабость.

В этот вечер я не пошёл сразу спать, как обычно, а лёг на сено и стал смотреть в тёмное небо. Мне слышалась из глубины его какая-то грустная песня. Эта песня мне была так понятна. Я слушал, слушал и вдруг догадался, что это ноет моя душа.

Ночь спал беспокойно, а утром проснулся рано, до восхода. Но дедушка уже рыбачил. Мне же рыбачить совсем не хотелось. Я пошёл к модели, но и она меня почему-то перестала интересовать.

– Я советую тебе сходить на ферму, – сказал дед, видя, как я томлюсь.

Окрылённый надеждой, я взял Орлана, и мы помчались. Через час уже были там. Но все загоны оказались пустыми, и кругом ни единой души. Мы бродили, бродили, ничего не понимая. Потом увидели на дороге тётеньку в белом платке и побежали к ней.

Она нам рассказала ужасную вещь.

Обратно я шёл как больной, меня шатало. Орлан тоже стал грустный и совсем не бегал, держался у моей ноги.

– Ну что? – встретил меня дедушка вопросом.

– Всех коров ещё вчера переправили на пароме на другой остров, на свежую траву, – с трудом выговорил я и разрыдался. – Я навсегда потерял друга! – говорил я, глотая слёзы, и дрожал всем те-лом.

Дедушка положил мне на голову руку и сочувственно сказал:

– Я понимаю тебя, Виталий, друзей терять очень тяжело. Попробуй написать ему письмо.

Я так и сделал. Написал письмо, взял самую хорошую удочку и отнёс на ферму. Придёт же он когда-нибудь туда.

16

Ночью на катере приехал какой-то рыбак с сыном. Они всю ночь устраивались. Орлан, которого нам пришлось привязать к дереву, всё время лаял, рыбак ругался, и мы не спали.

Утром мы вышли рыбачить поздно и не поймали ни единой рыбёшки. Дедушка объяснил это тем, что новый рыбак, подыскивая себе место ловли, бродил по берегу, забрасывал в разных местах снасти и разогнал всю рыбу с нашей привады.

– Как будто места мало на острове. Испортили нам весь уют! – ворчала бабушка Наташа.

Я же, честно сознаться, радовался приезду рыбака. Ведь сын-то у него был со мной однолетка. Теперь у меня будет новый товарищ. Мысль, что я так позорно потерял Миколу, грызла меня, и, чтобы как-нибудь загладить вину хотя бы перед самим собой, я рассчитывал показаться новому товарищу с самых хороших позиций. Да и к тому же я не буду одинок. Правда, я и так не одинок. Есть же здесь дедушка и бабушка Наташа. Но если сказать правду, положа руку на сердце, то взрослые хотя и умный народ и у них есть чему поучиться, но с ними тоска. Шутят не смешно и смеются не над смешным. Как-то раз дедушка рассердился на бабушку Наташу и сказал мне:

– Виталий, никогда не женись!

– Почему? – удивился я.

– Сегодня я понял, что лучше жить одному на краю кровли, чем со сварливой женой под одной крышей. Так гласит старая арабская пословица.

– А если жена не сварливая?

– Таких не бывает.

Через несколько дней я вспомнил этот разговор и спросил у дедушки: правду ли он тогда говорил про сварливую жену или просто так, потому что был обижен на бабушку Наташу?

– Видишь ли, Виталий, взрослые любят шутить. Это хорошо – надо развивать в себе чувство юмора. По не всё надо принимать за чистую монету. Надо, брат, учиться анализировать.

А однажды мы с дедушкой ловили с огромного, свалившегося в воду старого дерева. К нам подплыл на маленьком чёрном от смолы челноке один солидный рыбак в берете. Дедушка его знал. Это был известный академик. Солидный рыбак привязался к большой ветке и забросил сразу две удочки. Я заметил, что у него к корме челнока был привязан наполовину опущенный в воду садок, сплетённый из лозы. В нём трепыхалась порядочная рыбина. Счастливый рыбак – у него всегда клюёт. Мне хотелось спросить, первая ли у него рыба или же он утренний улов оставил в лагере. Он стоял со своим катером километра за три от нас, ниже по течению. Но я не спросил. Это такой рыбак, который во время рыбной ловли совершенно не переносит никаких разговоров. «Он не рыбачит, а священнодействует», – говорила про него бабушка.

Солидный рыбак на этот раз вдруг разговорился. Может быть, потому, что рыба не клевала, а может быть, потому, что было очень жарко. Мы все были только в трусах, и нас здорово кусали какие-то злые-презлые мухи. Сначала он говорил с дедушкой на заумные темы о смысле жизни, а потом обратился ко мне.

– Знаешь, Виталий, – начал он, посматривая на меня маленькими хитрыми глазами, – тебе никогда не приходило в голову, что природа допустила огромную ошибку, лишив человека хвоста? Вот представь себе, что у тебя хвост, как у льва, с кисточкой. Тебя кусают мухи, ты внимательно следишь за поплавком, а хвост в это время сгоняет мух с лица, со спины, откуда хочешь. Я вот смотрю на тебя и вижу, что тебе не хватает такого хвоста с кисточкой. – Солидный рыбак засмеялся.

– А по-моему, вам хвост нужнее, он даже вам совсем необходим, – начал я совершенно спокойно.

– Это почему же? – спросил меня солидный рыбак, нахмурив брови.

– Вы же ловите двумя удочками, у вас заняты обе руки, и потом, вы большой, вас дальше видно, вот мухи и летят на вас.

Дедушка расхохотался, а важный рыбак лишь что-то промычал сквозь зубы. Ему не понравилась моя шутка.

А потом я спросил дедушку, почему рассердился важный рыбак.

– Видишь ли, тебя с хвостом ещё можно представить, а вот академика с хвостом…

– Но ведь я тоже пошутил. Ты же сам сказал, чтобы я развивал в себе чувство юмора.

На этот раз и дедушка тоже что-то промычал сквозь зубы. А я так и не понял, как же нужно шутить со взрослыми.

Я, кажется, отвлёкся от самого главного, от рассказа о приехавшем мальчике. Мне страшно хотелось с ним подружиться. Пока мы завтракали, я. всё время поглядывал в сторону палатки соседей, рассчитывая его увидеть, а когда мыл посуду, то обшарил глазами весь берег.

«Может быть, он собирает дрова», – подумал я, надел тельняшку, бескозырку и, взяв собаку, отправился на розыски.

Мы долго бродили с Орланом по острову, но незнакомца так и не обнаружили. А когда возвращались домой, Орлан налетел на спиннингиста и бессовестно начал на него лаять. Но человек и головы не повернул в его сторону. А собаки, если чувствуют, что их не боятся, сразу теряют интерес и успокаиваются.

Удивительные эти спиннингисты. Как заводные, всё бросают и бросают в воду блесну и ни на минуту не останавливаются. И выражение лица у них совершенно не меняется. Вот работа! Да, спиннинг – это тебе не удочка. С удочкой рыбак сидит и отдыхает, а может быть, и мечтает о чём-нибудь. А со спиннингом не посидишь, не помечтаешь, тут надо много ходить и много-много раз забрасывать блесну и всё в разных направлениях: один раз вдоль берега, потом под углом к берегу, потом поворот ещё на угол, потом прямо перед собой и опять под углом к берегу… Я даже смотреть устал, а он всё бросал и бросал. И как это он ухитрялся не зацепиться крючком за ветви деревьев или же за траву? Ведь все берега озёр заросли старыми косматыми вётлами, а у самой воды и даже в воде – сплошной пояс камыша, высокого и толстого, как бамбук. А за камышом распластались по поверхности воды кувшинки – золотые и серебряные короны, как говорил Микола.

Орлану неинтересно было смотреть на спиннингиста. Пёс держал палку в зубах и, повизгивая, манил меня на поляну. Я уступил – решил с ним поработать.

Бросил палку, пёс кинулся за ней, поймал её на лету и возвратился ко мне. Он обязан был обойти меня с правой стороны и сесть у левой ноги. Но он не очень любил дисциплину и, не выпуская палки из пасти, отошёл в сторону и улёгся в траве.

– Ко мне! – крикнул я строго.

Пёс нехотя поднялся и подошёл ко мне как полагается. Потом я заставил его сидеть, вставать, ложиться, ползти со мной рядом по-пластунски, как ползают солдаты на войне. Мы здорово потрудились. А когда вернулись к озеру, то спиннингист показал нам такую огромную щуку, что пёс, увидя её, начал неистово лаять, а я не верил своим глазам и стоял как обалделый, с открытым ртом.

– Как это вам удалось поймать такого зверя? – спросил я, наконец придя в себя.

– Бросал десять часов подряд, а на одиннадцатом часу… вот видишь сам. Здесь, дружище, нужно только терпение, как, впрочем, и во всяком деле, – ответил он и, перекинув через плечо щуку на кукане, пошёл к своему стану.

Рыбаки всегда носят так большую добычу, чтобы все видели, какие они мастера своего дела. Спиннингист шёл вдоль берега, по урезу воды, а мы – за ним. Многие рыбаки бросали свои удочки, чтобы посмотреть на рыбину, которая болталась за спиной спиннингиста. Голова щуки загнулась ему на плечо, а хвост чуть не доставал до земли.

– За такую рублей пятнадцать можно выручить.

Я обернулся и увидел своего соседа. Мне не хотелось на него произвести впечатления человека, не сведущего в таких делах, и поэтому я возразил:

– За неё и гроша ломаного никто не даст. Моя бабушка Настя, например, никогда не покупает таких старых щук.

– Не подвернулась твоя бабушка моей мамке, а то бы она из неё в момент вытрясла копеечку! Ты знаешь она у меня какая? Вонючую рыбу за свежую продаст и глазом не моргнёт.

– А заведующий магазином её за это не ругает?

– Какой там заведующий? Она батькин улов реализует, из-под полы орудует.

Я не знал, что на это сказать, и мы молча шагали по лугу.

– Куришь? – спросил сосед, извлекая из кармана штанов толстую пачку сигарет.

– Нет, – ответил я почему-то виновато.

– Глупо отказывать себе в удовольствии.

Сосед затянулся. Я сейчас уже совсем не помню его лица, помню только зелёный косой глаз, который всё время следил за мной, да торчащие чёрные волосы, подстриженные под бобрик.

– Ты в какой класс перешёл? – спросил я робко.

– Эх ты, бледный вид на тонких ножках, нашёл о чём разговаривать!

– Нет, правда? – Я сделал вид, что не обиделся.

– Не люблю учиться! А ты, конечно, из кожи лезешь в отличники? – спросил ехидно сосед.

– Нет, тоже не люблю учиться. А кто любит?

– Тогда плюнь!

– Нельзя, мой дедушка говорит, что человек должен всё время тренировать свои мозги.

– Ерунда! В человеке больше всего кишков, вот о них и надо заботиться. – Трошка сорвал с моей головы бескозырку, осмотрел её, как будто хотел купить. – Добротная, но тебе не к лицу. Вот мне бы такую! – Он надел мою бескозырку и расплылся в широкой улыбке, оскалив зубы. – Слушай, давай меняться: ты мне тельняшку и бескозырку, а я тебе… Ну возьми что хочешь!

– Трошка-а! – послышалось издали.

Мой сосед дёрнулся, сунул мне бескозырку и что есть силы побежал на зов. Я ещё немножко побродил и тоже пошёл к своему стану. Не успел доплестись до места, как вижу – спиннингист. Я сразу помчался за Трошкой.

– Ты зачем сюда явился? – встретил он меня зло и кулаком размазал по грязной щеке слезу, выкатившуюся из здорового глаза.

– Спиннингист пошёл на озеро, идём смотреть, может, он опять поймает такую щуку.