Текст книги "Опасные звезды (СИ)"
Автор книги: Екатерина Федорова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 6 страниц)
Скевос тихо фыркнул у меня за плечом.
– Как мало ты меня ценишь… всего лишь сотни? Да будет тебе известно – с того момента, как я впервые вошел в рубку «Быстрой», на ней побывало не меньше четырех тысяч женщин.
Рука вдруг сжалась, и меня притиснуло к нему. Я зашипела сквозь зубы, прогнулась, пытаясь как-то отодвинуться. Один из кристаллов на плече ответил тонким звоном.
Не знаю, делал ли Скевос что-то со своими мышцами, как это, похоже, тут было принято. Но его плечо и грудь показались мне отлитыми из стали.
А само прикосновение к нему – отвратительным.
Однако пинаться и отбиваться, когда со всех сторон на нас глазели местные нимфы в сопровождении где одетых, а где и раздетых мужчин – все бело-розовые, смотревшие на меня как на слона из басни – не хотелось. Потому что казалось унизительным.
– Так сколько именно человек умерло на Шай-Нурибаде? – Я вскинула брови и ответила высокомерным взглядом красавице в бронзовых цветах, проплывавшей мимо. Не удержавшись от злого прищура…
– Посол Зейтула уже близко. – Сказал Скевос. – Поэтому покончим с этим побыстрей. Общее количество погибших на Шай-Нурибаде оценивается в шесть с половиной миллионов человек. Однако я не считаю себя виновным в их смерти. Когда Альянс объявил о блокаде, хозяева планеты смеялись. И лишь потом вспомнили, что около половины населения их мира составляют рабы, обработанные вирусом «Склав-642», производства Орилона. Хороший вирус, устойчивый к мутациям, частично подавляющий волю, но сохраняющий основные аспекты личности. А также инстинкт самосохранения. Я считаю его куда более человечным, чем, к примеру, «Мизенику-19». Этот вирус полностью уничтожает личность, превращая человека в слизняка. К тому же после «Мизеники» человек не способен связно говорить…
Меня передернуло, я торопливо перебила:
– Мы говорим о вирусах или о шести миллионах погибших?
– Я хочу, чтобы ты поняла все. – Быстро сказал Скевос. – Действие вируса не вечно. Это делается намеренно – если хозяин захочет дать своему рабу свободу, нужно просто подождать, пока не истекут три года после последней обработки. Ну и кроме того, это выгодно. Торговля вирусами приносит неизмеримо больше, чем торговля просто рабами.
Я, стиснув зубы, ждала окончания.
– После начала блокады рабовладельцы Шай-Нурибада остались без новых порций «Склава». Но у них имелись специалисты, занимавшиеся вирусами, которые модифицируют плоть. Но не личность. Кесариус Шай-Нурибада поручил этим недоучкам воссоздать наш «Склав». Они взяли образцы у рабов, прошедших обработку перед блокадой, и создали мутировавший нейропаралитический штамм, разъедающий нервную систему. Вирус был опробован на первой партии рабов, после чего он вырвался на свободу. И шесть с половиной миллионов погибло меньше чем за тридцать дней.
– Но ты все равно не считаешь себя виноватым. – Бросила я, забывшись и переходя на «ты».
Хотя до этого предпочитала выкать.
– У них был выбор. – Напомнил Скевос. – Они могли дать своим рабам свободу и отправить их на неосвоенные территории. В конечном итоге это даже принесло бы им пользу. Рост свободного населения, рост числа городов… но хозяева Шай-Нурибада ничего не хотели менять. Цены на живой товар, который ещё поддавался управлению, начали расти. К освободившимся от вируса рабам рано или поздно пришлось бы относиться, как к людям – а это их пугало. И они попытались скопировать нашего «Склава».
– Но вы могли помочь… – На остатках упрямства пробормотала я.
– Да, наши вирусологи смогли бы изготовить вакцину. – В голосе Скевоса, когда он проговаривал это на своем языке, была снисходительность. – Но для этого требовалось сначала получить образец мутировавшего вируса, потом изготовить достаточное количество доз и доставить их на место. Это нельзя сделать за считанные дни. Даже если бы нашелся сумасшедший капитан, готовый принять к себе на борт образец с вирусом-мутантом, помощь пришла бы слишком поздно. К счастью, у штамма, изготовленного недоучками, мутировал и механизм, отвечающий за прерывание жизненного цикла колонии. Уже через месяц, убив шесть миллионов, вирус сам собой угас. Потом, пожалев выживших, мы сняли блокаду.
Хватка руки Скевоса вдруг ослабла, а диск затормозил перед человеком, одетым в серый китель с высоким стоячим воротником.
– Мы рады приветствовать посла Зейтула. – Объявил капитан Звездного Альянса.
Мужчина с пышной шапкой волос – неестественно густых и темных для его морщинистого лица – благодушно улыбнулся.
– Рад приветствовать принцессу из загадочной Дали и её спутника. Меня зовут Тарикон Неранса. Ваше высочество, господин Калирис…
Он отвесил два поклона – один в мою сторону, достаточно глубокий, другой, больше похожий на кивок, в сторону Скевоса.
Я изобразила улыбку и оглянулась через плечо. Посмотрела на своего спутника, вскинув подбородок. С надлежащей надменностью вскинув – когда ещё будет возможность поизображать из себя принцессу крови…
Скевос ответил равнодушным взглядом, но его рука сразу же исчезла с моего живота. Объявил, склоняясь над моим плечом:
– Рад знакомству, господин Неранса. Моя гостья очень интересовалась вашим миром. Да и я, признаться, тоже. У меня есть образцы новейшего вооружения, разработанного на Орилоне…
– Вот как? Так слухи, что Альянс хочет подгрести под себя торговлю обычным оружием, правда? – Посол Зейтула глянул на моего спутника, прищурил глаза, и без того утонувшие в отечных веках. – Капитанам Звездного Альянса не хватает прибылей от их вирусной империи? Или продажи так упали после тех давних событий?
Намек на Шай-Нурибад? Если зависимость от вирусов с Орилона погубила столько народу, многие миры должны были принять свои меры, мелькнуло у меня. Начать открывать лаборатории, растить своих вирусологов…
Кажется, этот мир будущего стоит на пороге перемен. А проводником их, как ни странно, стал Звездный Альянс – что-то вроде союза капитанов звездолетов, таких, как Скевос.
Жаль только, что рабам, живущим в этом мире, от этих перемен не легче…
Беседа между тем текла своим чередом.
– Говорят, идеи, воплощенные в ваших последних предложениях, слишком уж новаторские. – Заявил посол.
– Напротив, мы возвращаемся к первоистокам. – Ответил Скевос. – Мы предлагаем новейшие боевые челноки, с высочайшим уровнем защиты. Которыми может управлять человек со свободной волей, не прошедший переформатирования сознания…
– Но какой в этом смысл? – Господин Неранса, пожевав губами, перевел взгляд на меня. – Простите, ваше высочество. Мы беседуем о каких-то железках, вместо того, чтобы уделить внимание прекраснейшей из принцесс далеких миров…
У меня насмешливо дернулся уголок губ. Скевосу я нужна как раз для того, чтобы сбагрить этим господам те самые железяки… Как он их назвал – боевые челноки для людей со свободной волей? Надо бы узнать, что здесь имеют в виду, когда говорят о переформатировании. Пока саму не переформатировали под шумок.
– Что вы, я и сама люблю поболтать об оружии. – Светским голосом объявила я.
И ощутила себя глупее некуда – попугаихой на рауте. А деваться-то куда, а деваться некуда… назвалась царской дочкой, вот и веди себя, как светская львица.
Подождав, пока переводчик донесет мои слова до мужчин, я на всякий случай добавила:
– Мой отец, кстати, тоже интересуется челноками этого типа – для людей со свободной волей.
Посол растянул в улыбке тонкие морщинистые губы.
– Я слышал, на планетах Содружества Даль полностью отказались от искусственного изменения тела или сознания. А рубежи Содружества защищают люди без переформатирования, способные испытывать страх, ужас, принимать ошибочные решения… Именно поэтому вам и пришлось изолироваться от остальной Галактики? Потому что обычные люди – не лучшая защита…
Скевос бросил:
– Это не так. Идеальные воины без чувства страха, которыми пользуются сейчас все миры, не так уж и хороши. Их недостатки…
– Я говорю с прекрасной госпожой, прилетевшей сюда с Дали. – Твердо объявил посол.
И требовательно посмотрел на меня.
Здесь и сейчас я была единственным представителем тех людей, что жили на планетах Содружества Даль – и говорили на одном языке со мной. Пусть и самозваным представителем.
Так что задача отбрить этого морщинистого умника, чтобы он больше не плевался ядом в сторону Дали, ложилась на меня.
– Нам не требуются живые машины. – Небрежно сказала я. И надменно улыбнулась. – Хватает из металла машин. Поверьте мне – если вы до сих пор даже не знаете, сколько планет у нашего Содружества Даль, и как они зовутся, значит, наши защитники лучше ваших. Вот мы, к примеру, у себя слышали о вашем Зейтуле. И о господине Бреганса. А что вы знаете о моем Китеже?
Посол Зейтула что-то сказал, перебивая. Через секунду голос переводчика донес до меня его слова:
– Ваши планеты просто слишком далеко…
Я глянула скучающе.
– Господин Неранса, я не капитан Звездного Альянса, но даже мне понятно, что в эпоху звездных кораблей понятие «далеко» исчезает. Однако всегда остаются вопросы безопасности…
Может, мы и дальше кидались бы словами, но тут под куполом запели невидимые трубы.
– Конкурс начинается. – Торопливо сказал Скевос. – Простите, господин Неранса, я должен проводить нашу гостью с Дали к месту для конкурсанток. Надеюсь, мы ещё встретимся.
Посол что-то задумчиво ответил, не сводя с меня взгляда. В этот момент диск под нами двинулся, поплыл вверх. Переводчик поспешно отбарабанил последние слова посла:
– До встречи, господин Скевос, ваше высочество…
Общество под тентом пришло в движение. Большинство дисков, на которых стояли гости, пошли вниз, выстраиваясь в ступени, расходившиеся от центра зала громадным амфитеатром. Только несколько белых кругов, как и наш, продолжали плыть вверх.
Все оказалось до жути простенько и рационально – конкурсантки на своих дисках выстроились под куполом в кружок, невидимые трубы снова запели, по экранам поплыли лица девиц, взятые крупным планом. И среди них – моё, с цепочкой живых кристаллов на лбу.
Волосы, с которых местная химия, употребленная мной вместо шампуня (и воды), смыла краску, теперь приобрели ореховый оттенок. Нос подозрительно блестел. На фоне безукоризненно свежих соперниц, с матовыми носами и конструкциями из локонов серебристых, золотых, медных и бронзовых тонов, увешанных цветами и кристаллами, я смотрелась не очень…
Не по-царски, в общем, смотрелась.
Стояли мы недолго – буквально через три минуты после того, как диски конкурсанток выстроились в кружок, снаружи под тент нырнуло одиннадцать мелких машин. Сильно напоминавших горуд, на котором мы сюда прибыли. Только кабина оказалась открытый – и в гнезде её виднелось лишь одно сиденье. Вместо приборной доски бугрились причудливые складки мягкой обшивки.
Скевос помог мне загрузиться внутрь – просто махнул рукой, и диск, на котором мы стояли, взлетел повыше. Я шагнула вниз, на сиденье, потом устроилась на нем. Выпрямилась и вскинула подбородок. Даже если у тебя блестит нос, это ещё не повод склонять голову…
Диск со Скевосом опустился ниже, он нагнулся ко мне.
– Наташа… эта платформа отвезет тебя на место. Не бойся, местность, где проводится конкурс, только считается дикой. На самом деле её трижды проверяют перед прибытием дам. Ты найдешь там все, что нужно, за тобой будут постоянно следить микророботы с камерами.
Я кивнула. Он вдруг вскинул руку и кончиками пальцев погладил изгиб моего плеча. Отследил его до горла – у меня перехватило дыхание, и я, сглотнув, молча уставилась ему в глаза.
– Буду ждать твоего возвращения. – Твердо очерченные губы на короткое мгновенье разошлись в ухмылке. – Плохо, что ты так молода, Наташа. И не понимаешь, как иногда важно, чтобы кто-то ждал твоего возвращения…
Скевос выпрямился, в следующее мгновенье платформа, в которой я сидела, тронулась. Остальные машины тоже пришли в движение. Мы вылетели из-под купола стаей разноцветных рыбок – и рванулись ввысь, возносясь над Рирсой.
Глава шестая. Разжигание огня
Силы инерции я почти не ощущала, да и ветра в лицо не было. Хотя суденышко, заложив петлю над городом, с размаху понеслось вниз, к далекой земле.
Я осторожно вытянула перед собой руку. Пальцы наткнулись на что-то вроде упругой преграды – невидимой, не похожей ни на стекло, ни на другой материал. Кожу ладони покалывало, преграда словно уступала напору. Но с трудом, словно бы нехотя. Какое-нибудь поле?
Наверно, на этом нужно было остановиться, но меня толкало любопытство. Я, усилив нажим, продавила преграду. По руке тут же врезало налетевшим воздухом – встречный поток оказался настолько силен, что ладонь заныла, как после удара по камню.
Стайка платформ скользила по гигантской наклонной вниз, к поверхности планеты. Мелькнули и унеслись под днище той платформы, в которой сидела я, верхушки небоскребов. Следом навстречу моей машине выскочил синевато-белесый лес. Раскидистые кроны подросли, потом расступились. Моя платформа приземлилась на поляне.
Вокруг поднимались серые стволы, кудрявилась невысокая синевато-серебристая травка. Из зарослей кое-где поднимались хилые зеленые стебли – удивительно земные на вид. Отцы-основатели завезли на Фогенс-Лул растения с Земли?
В центре поляны что-то виднелось. Я повела рукой – защитного поля над кабиной больше не существовало. И, перепрыгнув через низенький, мне по бедро, бортик, отправилась на разведку.
Задания для конкурсанток подбирались явно такие, чтобы не озадачить мозги, перевоспитанные постоянным притоком адреналина. В куче посреди поляны лежали какие-то контейнеры, круглые чербачки дров, наваленные пирамидкой. На дровах кто-то оставил штуковину, похожую на перышко, с маленькой кнопкой в основании. Я нажала, и конец пера тут же послушно выбросил язычок пламени.
В одном из контейнеров нашлась четырехугольная жаровня с раскладными ножками. И нож. В другом – куски бледного мяса. Последней я взялась за дымчато-полупрозрачную коробку. Открыла и провела рукой по отрезу мягкой ткани, оливково-серебристой, туманно-матовой на сгибах. Неужели настоящая? Похоже на то…
На дне, под тканью, лежали ножницы и нитки.
Пока я ворошила припасы, от леса налетело облако насекомых, похожих на шмелей. Тихо, без жужжания, закружились вокруг каруселью. Я прищурилась. А ведь это не насекомые – на крохотных корпусах поблескивал металл. Прибыли обещанные Скевосом микророботы? Крыльев нет, пропеллеров тоже – и непонятно, на каком принципе работает двигатель.
Один крутился совсем близко, и я попыталась поймать летуна. Почти получилось – но в последний момент юркая машинка выскользнула из-под ладони. Тут же что-то звякнуло, и от роя остальных роботов послышались какие-то слова.
Цепочка на запястье, подаренная Скевосом – или только выданная на время? – разразилась неяркой вспышкой. Донеслось:
– Ваше величество Наталья Ивановна, правительство Фогенс-Лула просит вас не ловить наших роботов. Они подотчетные. А контакт с ними может нанести вред не только вам, но и их корпусам. Приступайте к конкурсному заданию и помните – на вас в этот момент устремлены взоры всего Фогенс-Лула.
От последних слов передернуло. Подглядывают тут всем миром… И хоть Скевос об этом предупреждал, но именно сейчас при мысли о наблюдении стало как-то особенно неуютно.
Я изобразила на лице воодушевление и, наскоро выдрав траву на небольшом участке, принялась укладывать дрова в аккуратную пирамидку. По всем правилам.
Поскольку взоры всего Фогенс-Лула были нацелены на меня, приходилось не нагибаться, а каждый раз изящно так приседать. Роботы назойливо крутились метрах в двух, я покончила с укладкой будущего кострища и нажала на кнопку здешней зажигалки.
Но сыроватые дровишки все никак не хотели разгораться. А бумаги, бересты или бутылки с бензином тут не было.
Хуже всего то, что минуты через три непрерывного нажатия на кнопку огонек стал заметно меньше. Кончается горючее?
Я поднялась из изящного приседа и быстрым, абсолютно не аристократическим движением заправила за ухо прядь волос, выбившуюся из хвоста. Дрова сырые, такие быстро не разгораются. Можно, конечно, настругать ножом полоски коры. И лучинок из поленьев наделать. Но это все непредсказуемо – судя по цвету коры, древесина тут была неземного происхождения. И кто его знает, когда она разгорится…
Я оглянулась, и взгляд упал на коробку с тканью. Если натуральная, будет гореть хорошо. Если искусственная – похуже. Но все равно гореть будет.
А главное, ткань занимается очень быстро…
Минут через десять полено, под бок которого я положила тонко нарезанные полоски ткани, заполыхало. Дальше все пошло по накатанной – сверху домиком я навалила остальные поленья, установила над костром жаровню, раскидала по ней мясо. И отправилась шить себе наряд, ещё одну конструкцию из саронгов.
Когда над полянкой появился громадный, искристо сиявший горуд, я даже не удивилась. Мясо на жаровне уже прожарилось, и я, набрав полные пригоршни травы, успела кое-как оттащить её подальше от огня. Чтобы не сгорело.
Саронги тоже были готовы, правда, переодеваться в них под взорами всего Фогенс-Лула я не рискнула. Те не менее, оба конкурсных задания были сделаны – и я искренне полагала, что на горуде прибыл кто-то вроде судьи, чтобы принять и оценить…
Но оттуда на траву спрыгнул тот самый Ворисон, первый сын семьи Ариган. Лицо равнодушное – но взгляд, который он на меня бросил, был взглядом победителя.
И мне вдруг стало страшновато.
Ворисон был по-прежнему обнажен – и словно бы льнувшее к телу полотенчико цвета слоновой кости, нацепленное на бедра, обрисовывало все. Не нужно было напрягаться, чтобы представить, как он выглядит вообще без него – а именно, сногсшибательно…
И шагал первый сын семьи Ариган размашисто, уверенно. Верхняя часть торса у него при этом ходила из стороны в сторону, выдавая человека, привычного к движениям. Прядь рыже-каштановых волос, отбившаяся от гривы, заброшенной за плечи, доходила до пояса – и лениво покачивалась, гуляя по жесткой втянутости живота.
Было ещё что-то тревожащее, но что именно, я осознала не сразу – а поняв, что именно, похолодела. Крошечные роботы, до этого стаей кружившиеся вокруг, исчезли. Наблюдение зачем-то сняли, и это рождало у меня сразу два стойких подозрения.
Первое – что сделано это было с подачи и по желанию господина Ворисона. А второе – ничего хорошего это мне не сулило.
Ворисону до меня оставалось всего шага четыре, когда из травы взмыла та самая платформа, что привезла меня сюда. И со свистом нырнула вверх, исчезнув между деревьями.
А вот это уже был недобрый знак. Я шарахнулась назад. По коже поползли мурашки…
– Вы меня боитесь, Наташа? – Лениво протянул в уме голос Ворисона.
Вот ведь зараза телепатическая.
– Скажите, что такого наплел обо мне ваш спутник, этот Калирис? Всегда было интересно, что говорят эти торгаши о хозяевах миров, которые они обслуживают.
– Зачем вы здесь? – Торопливо спросила я, отступая к лесу.
Цепочка на запястье снова блеснула, переводя сказанное. Стебли высокой травы лезли под саронг и скользко-противно проходились по бедрам. Лишь бы не споткнуться, мелькнуло в уме.
– Я здесь, чтобы забрать вас. – Заявил голос.
Ворисон стоял неподвижно, глядя на меня изучающе.
– Вы ещё не знаете, но гостья с одной из планет Дали, Наталья Ивановна, снялась с конкурса. Все гости были разочарованы – особенно господин Калирис. После снятия с конкурса Наталья Ивановна хочет погостить в моем доме. Об этом уже объявлено в зале приемов…
Может, убежать в лес? – всполошено подумала я. А потом окольными путями добраться до космопорта и разыскать там Скевоса с его «Быстрой». Он ведь обещал ждать? Вот только неизвестно, выживу ли я в том лесу, сколько ещё Скевос будет сидеть на этой планете и захочет ли принять меня на борт после того, как сынок местных бонз открыл на меня сезон охоты.
– Зачем вам… – Начала было я.
И осеклась, потому что Ворисон, содрав со лба кристалл – тот самый, единственный, прилепленный над правой бровью – метнул его в меня. Вокруг вдруг распустилось облачко непонятного газа. В горле, носу и груди вдруг запершило, зачесалось. Я зашлась в кашле, настолько сильном, что меня даже согнуло.
И перекрывая этот кашель, в уме зазвучал торжествующий голос Ворисона:
– Не беспокойся, Наташа, скоро это пройдет. Вирус Эреба, разработка лабораторий, принадлежащих нашей семье… Кстати, ты чуть было все не испортила. Я попросил, чтобы твое поджигающее устройство слегка подкрутили – на экранах огонек все равно почти не виден, а неудача могла объяснить отказ от конкурса. Но ты выкрутилась. Никогда бы не подумал, что настоящая ткань так горит… однако на твое несчастье канцлер-фрей тоже хочет оставить на Фогенс-Луле девицу с Дали. Я обещал, что его люди смогут тебя допросить…
Я разогнулась. Кашель вроде бы стих. И следовало развернуться, а потом припустить изо всех сил в лес – следовало бы, да только ноги прилипли к земле. Я рванулась внутри собственного тела, ощутив себя мухой, застывшей в янтаре. Ничего. Даже закричать не получилось – губы не слушались…
– Не сопротивляйся. Сейчас вирус размножается, захватывая твое тело – на это время он выбрасывает в кровь вещества, парализующую работу нервов. Как только сможешь двигаться, иди в мой горуд.
Он развернулся и зашагал к своей машине, не обращая на меня больше никакого внимания. Я судорожно вздохнула. Только это меня и слушалось – дыхание.
Ворисон уже посиживал в горуде, а я так и стояла соляным столбом на краю полянки. Полянка и лес вокруг неё в какой-то момент вдруг дрогнули и поплыли. Затем все замерло, но вид перед глазами так и остался немного смазанным. Словно я то ли дремала на ходу, то ли перепила успокоительных.
И дыхание понемногу замедлялось – а в такт ему замедлялись и мысли…
Странный покой навалился на меня, чужой, удушающе-равнодушный. Я беззвучно заорала внутри тела, пытаясь сбросить с себя оцепенение. И не одна мышца не двинулась в ответ!
Зато вдруг ожили ноги – и понесли меня к горуду. Хотя сознание билось внутри тела, пытаясь развернуть его и заставить бежать в лес.
– Обойди и залезь с той стороны. – Сухо приказал голос в уме.
И я так и сделала. Дверца с шипеньем опустилась, запирая меня внутри машины наедине с Ворисоном.
– У нас есть немного времени. – Заявил он беззвучно, разворачиваясь в мою сторону. – А потом нам все-таки придется вернуться в зал для приемов. Этот Калирис сейчас грозит канцлеру местью своего Альянса. И требует, чтобы гостья с его корабля, ставшая так неожиданно моей гостьей, официально подтвердила согласие на смену статуса. Но сначала…
Он потянулся и положил ладонь мне на грудь. Ощупал, чувствительно приминая. На породистом, вытянутом лице проступило удивление. И легкий намек на насмешку.
– Ваша грудь не прошла модифицирования? Природный продукт? Забавно… она мягче, чем то, к чему я привык – но в этом что-то есть.
Сразу две ладони скользнули под верхний саронг, по-хозяйски подхватили снизу груди, приподняли, как будто взвешивая. Потом этот урод сообщил:
– Маловаты. Но это можно будет исправить.
– Урод! – Завопила я мысленно, борясь с оцепенением, но безнадежно ему проигрывая. – Руки убери, тварь!
И продолжила полулежать в сиденье горуда, не шевелясь и не протестуя, неотрывно глядя на Ворисона.
У того на лице и жилка не дрогнула – значит, моего вопля он не слышал. Протесты рабов хозяев не волнуют?
Руки Ворисона скользнули вниз, он нетерпеливо рванул кое-как зашитый мной запах. Развел в стороны полы саронга, пробурчал у меня в уме почти удовлетворенно:
– Чувствую себя отцом-основателем, насилующим особо строптивую колонистку. Хоть что-то новое…
Была бы у меня возможность говорить, подумала я обессилено, я бы тебе высказала много нового. И новых ощущений бы добавила, врезав по нужным местам.
В этих мыслях уже не было той ярости, которая переполняла меня прежде. Зато все сильнее наваливалось темное, зыбкое оцепенение, с другими, податливыми и предательскими мыслишками – а стоит ли сопротивляться, ведь тело все равно меня не слушается? Не лучше ли забыться, не обращать внимания на то, что делают со мной, и просто дождаться, когда все закончится. А там, глядишь, и Скевос поможет… если сможет…
Руки Ворисона рывком развели мне бедра, содрали полоску черной ткани, из которой я соорудила что-то вроде бикини – не идти же на светский прием без белья.
Самое гадкое было то, что полотенчико на бедрах Ворисона оттопырилось,
– Успеем. – Пробормотал он.
И резко отнял руки, сделав нетерпеливый жест.
– Поднимайся. Оседлаешь мои бедра…
Сиденье под ним щелкнуло, отъезжая назад и откидываясь.
А я привстала и неловко перелезла к нему. Точнее, на него.
Больше всего хотелось завернуться в подступающее оцепенение и забыться, отстраниться. По возможности даже не видеть то, что происходило.
Но тонким звуком, режущей нотой дрожало в уме подозрение, что стоит лишь один раз поддаться накатывавшей на меня расслабленности – а потом прежняя Наташа исчезнет. Может, я и приду в себя через какое-то время, когда колония вируса в моем теле самоликвидируется. Скевос, помнится, говорил, что вирусы рассчитываются на определенный срок жизни…
А ещё он добавил, что рабам после этого снова дают вирус.
Мои колени примяли сиденье рядом с сомкнутыми бедрами Ворисона. Тот уже успел смахнуть с себя тряпку, прикрывавшую наготу. Чистая, белоснежная кожа без единого волоска. Лепные мышцы, стекающие к низу живота – и торчащий вверх член, подрагивающий от прилива крови…
Сволочь, бессильно подумала я. И снова рванулась внутри тела. Ворисон тут же, не открывая рта, порадовал сообщением:
– Я и не думал, что упрямство может быть таким освежающим. Вниз. Насаживайся. Сама…
Я бесновалась внутри своего тела, ставшего клеткой и предавшего. Бесполезно. Колени медленно сгибались.
А потом вдруг накатила волна странного жара – и я самую малость дернулась в сторону. Во внутреннюю сторону бедра жестко ткнулось округлое навершие. Ощущение было теплое, скользкое, противное, на коже словно бы остался влажный мазок…
Ворисон вскинул брови, глянул с изумлением и возмущением. И положил руки мне на бедра, больно сжал.
– Что это… что за бунт?
Договорить он не успел, потому что снаружи по горуду заколотило мелкой дробью – как градом по стеклам застучало.
– Уйди. – Отрывисто распорядился у меня в уме Ворисон.
На этот раз и я, и мое тело были заодно. Назад я метнулась рывком – и практически свалилась на сиденье.
Первый сын семьи Ариган сел прямо, махнул рукой. Из панели перед ним выметнулся синий луч, развернулся в светящийся квадрат. С картинки на нем улыбнулась ослепительной красоты блондинка – серебряные локоны текли ручьями, переплетаясь и образуя сияющую сферу вокруг лица.
Ворисон что-то нетерпеливо спросил, цепочка на моем запястье опять активировалась, негромко сообщив:
– Что происходит?
И тут же, без перерыва, начала переводить слова блондинки:
– Подняты внешние защитные экраны, уровень угрозы – минимальный. Микророботы бьются о корпус. Применение оружия не зарегистрировано. Вас много раз вызывал канцлер-фрей, но вы приказали отключить связь. Мне сообщили, что цель роботов – привлечь ваше внимание…
Ворисон вдруг развернулся ко мне, жутко оскалился и выбросил руку. Вцепился в цепочку на запястье и попытался её содрать.
Черно-серебряный жгут из хитро закрученных звеньев тут же сжался, стиснув мне руку. Пальцы Ворисона придавило – и он, судя по всему, ощутил не только давление, потому что сначала зашипел, а потом громко выкрикнул несколько слов.
Жгут в ответ блеснул, выдав что-то ровным голосом. Внесла свою лепту и блондинка с экрана, прочирикав длинную фразу.
В общем, все как-то общались – и только я одна сидела дура дурой, поскольку все сказанное никто не перевел.
Ворисон наконец резко выдрал пальцы из-под браслета. Цепь на запястье тут же растянулась, и опять слегка свесилась с запястья. Горуд с места рванулся вперед и ввысь, меня силой инерции сдернуло с сиденья. Я приложилась затылком об колпак над кабиной – чувствительно так приложилась, до тошноты и головокружения…
А Ворисон даже не пошевелился, сидя на сиденье как влитой. О господине позаботилась гравитационная подушка? А о рабыне, похоже, нет.
Сквозь прозрачный колпак видны были поднявшиеся на горизонте небоскребы Рирсы, столицы Фогенс-Лула.
Мы возвращались все в тот же зал – и сердце у меня колотилось, как бешенное. Поломать планы Ворисона и заставить его срочно вернуться мог только Скевос. Опять пригрозил местной элите страшной местью Звездного Альянса?
А больше, собственно, и грозить-то нечем, поскольку один звездолет (и один капитан!) против целой планеты – это слишком уж неравное соотношение сил.
Но тут имелась куча всякого, странного и непонятного. Если бы местные так боялись блокады Альянса, никто меня и пальцем бы не тронул. Но вышло-то как? И тронули, и вирусом опрыскали… а самое примечательно – вирусом, произведенным здесь же, на Фогенс-Луле.
И очень даже может быть, что я стала своеобразной перчаткой в звездных интригах, брошенной в сторону капитанов здешними элитариями. Слова Ворисона о том, что канцлер-фрей согласился на мое похищение, это косвенно подтверждали. Сынок Ариганов, может быть, и дурак, скучающий по причине полной вседозволенности – но господин канцлер-фрей Фогенс-Лула таким отнюдь не выглядел. И наверняка не был. Что ещё интереснее, пройти процедуру долголетия, если судить по лицу, господин канцлер не пожелал. Предпочтя ей самый обычный человеческий век…
Удастся ли Скевосу отбить меня у Ворисона? Предположим, да. А что потом? Проведу несколько лет рабыней – или есть какое-то лечение?
Голос Ворисона в уме объявил, прерывая размышления:
– Когда прибудем на место, говорить будешь только то, что скажу я. И ничего больше.
Неужели все, к чему пришли люди, тоскливо подумала я – вот этот королек местной навозной кучки? Ради этого было все – и Гагарин, и космодромы, и первые старты? Человечество поднялось в космос, но опустилось до рабовладения… даже вирус телепатии тут используют, чтобы тайно управлять друг другом.
У древних рабов, если вдуматься, и то имелся выбор – подчинись или умри. А у меня не было даже его. Просто взяли и сделали роботом, ходячим автоматом…
Знай я все это заранее – шагу с корабля бы не сделала!
Горуд Ворисона тем временем приземлился на круговой дорожке вокруг сада, вознесенной на эстакаду. Количество машин, припаркованных на ней, заметно уменьшилось.
– Выходи. – Потребовал голос Ворисона в уме.
Я выбралась из салона – на этот раз сама желая этого. Секунды через две под ноги сунулся белый диск, на котором стоял Ворисон.
– Сюда…
В зале под огромным, вознесенным ввысь тентом народу оказалось вполовину меньше, чем перед началом конкурса. В центре на дисках висела небольшая группа – канцлер-фрей в окружении хмурых мужчин, и Скевос, смотревший в мою сторону холодно и бесстрастно. В позе обманчивая расслабленность, сложенные на груди руки прикрывает серый шарф-тога…
