Текст книги "История с продолжением"

Автор книги: Екатерина Белецкая

сообщить о нарушении

Текущая страница: 50 (всего у книги 51 страниц)

– Спасибо, Айкис. Да, пока я не забыла… когда он последний раз спал?

– Три дня назад. А ты говоришь…

– Ничего, всё будет в порядке. Я справлюсь.

– Удачи, девочка. Она тебе очень понадобится…

* * *

Дни тянулись за днями, ночи сменяли новые ночи… и ничего не менялось. Лина по мере сил лечили, Айкис и остальным пришлось порядком повозиться, чтобы снять зависимость от наркотика, но дальше этого дело не продвинулось. От Лина постепенно все отступились, с ним осталась лишь Жанна, да ещё Айкис примерно через день заходила проверить, как дела. Лин был не в себе. Окружающих он узнавал, но реагировал на них весьма различно – одних встречал сумбурными бессвязными речами, другие, входя к нему в комнату, натыкались на стену непроницаемого молчания. Только Жанна находила силы не опускать рук и продолжать на что-то надеяться, во что-то верить. Сама толком не понимая, во что.

– Как дела? – обычно спрашивала Айкис, входя. Картина, которую она заставала, была почти неизменна – Лин, забившийся в какой-нибудь угол, и Жанна, сидящая неподалёку в немом отчаянии.

– Всё то же, – отвечала Жанна. – И не спали, и не ели. Теперь вот чего-то боимся, а чего – непонятно… Айкис, не подходите, не надо…

– Сколько не спал?

– Вторые сутки пошли.

– Диагноста и стол, – распоряжалась Айкис в пространство, – комплект номер восемнадцать.

– Вы обещали снять наблюдение, – говорила Жанна, на что Айкис каждый раз лгала одно и то же:

– Я его только что восстановила, на время. Сейчас сниму.

Дальше всё происходило тоже по одному-единственному сценарию, без вариаций – Жанна исхитрялась как-то прицепить Лину к кисти руки пластинку контроля, через минуту он засыпал, его вытаскивали из угла, где он сидел до этого, и дело брала в свои руки Айкис.

– Проспит до вечера, – говорила она, – можешь не следить, это с гарантией. Питание я поставила, так что ещё пара дней у нас в запасе есть…

– Я сниму это всё раньше, – предупреждала Жанна. – Ему это не нравится.

– Откуда ты можешь знать?

– Я просто знаю.

– Дело твоё, – вздыхала Айкис.

Через день всё повторялось снова.

* * *

Жанна находилась с Лином непрерывно, почти не отлучаясь из комнаты, без малого месяц. Она постоянно, при любой возможности, старалась говорить с ним, смысл слов значения не имел, главное в них было то, что и сама Жанна понимала не до конца – вера. Именно благодаря этой вере, а не чему-то ещё, к Лину стал постепенно возвращаться рассудок. В один из вечеров Лин вдруг понял, что ему говорила Жанна. Та каждый вечер часами упрашивала его лечь спать, он почти совсем перестал спать, ночи превратились в серию кошмаров. Но тут… Что-то изменилось. После того, как Жанна в очередной раз сказала:

– Рыжий, ну полежи немножко, ночь, все спят… – Лин покорно лёг и закрыл глаза. Жанна тихонечко села рядом с ним и принялась ласково гладить его по волосам. Лина трясло, словно от лихорадки, и Жанна решила попробовать дать ему какое-нибудь слабенькое снотворное, на всякий случай. Она встала, чтобы принести лекарства, но тут Лин вдруг взял её за руку и тихо произнёс:

– Жанна.

Это звучало, как констатация факта, но Жанна ответила, осторожно освобождая руку:

– Я здесь, милый. Сейчас кое-что принесу и посижу с тобой. Хорошо?

Лин не ответил. Жанна снова присела рядом с ним. Он уснул быстро, даже быстрее, чем она успела вернуться с лекарством. “Получилось, – подумала Жанна, – что-то у меня получилось. Сама не пойму, что, но это что-то… особенное. Спи, рыжий, спи, я так устала. Я устала бояться за то, что не получится… что ты навсегда останешься таким… спи, это правильно”. Жанна присела рядом с кроватью и вскоре задремала сама.

* * *

Лин проснулся ночью. С минуту он лежал, силясь понять, где он, и что с ним. Осознание пришло внезапно и страшно, всё, что было до этой ночи, вдруг встало перед ним, как на картине. Лин поднялся с кровати и подошёл к окну. Там, внизу, притаилась осень, чёрная и всеобъемлющая. Он прижался лбом к стеклу и глянул в ночь.

– Господи… заберите меня отсюда, – прошептал он. Исхода не было. Была лишь страшная боль от потери, отчаяние и страх.

Лин отошёл от окна и побрёл в ванную.

– Стекло, – приказал он еле слышно. – Толщина – одна восьмая ис. Создать зеркало.

Стена в секунду перестроила структуру и Лин оторопело уставился на собственное отражение. Это предел, предел всему… Кошмар!… Все сомнения вдруг разом куда-то испарились. Лин поднял руку, примерился, и со всех сил ударил по стеклу. Во все стороны брызнули осколки. Лин нагнулся, поднял один и полосонул себе по левой руке, чуть повыше кисти.

* * *

– Жанна, девочка, не плакать нужно, а радоваться! Ты сумела всё сдвинуть с мёртвой точки, тебе за такой подвиг нужно…

– Айкис, перестаньте, ради Бога!… Он же едва не умер…

– Не преувеличивай, – отмахнулась Айкис. – Царапина. Через три минуты всё было в полном порядке…

– Да, хорошая у вас система слежения… Лучше не бывает. Вы же обещали, Айкис!… Совесть у вас есть?

– Есть! И ещё есть долг, который я, как представитель…

– Я понимаю, конечно… А вы себя представьте на моём месте, – Жанна отвернулась от Айкис и тихо произнесла:

– Вы меня напугали…

– Прости, но время было дорого.

– Что он делает, Господи ты Боже мой… Зачем?… – Жанна запустила руки в волосы и снова заплакала. – Я так надеялась, а он…

– Не плачь, не надо… – Айкис подошла к Жанне и обняла её за плечи. Она с большим трудом сдерживалась, чтобы тоже не расплакаться. Разговор происходил в той же комнате. Лин всё ещё спал – испугавшиеся того, что он над собой сотворил сотрудники не пожалели препаратов и спать Лину предстояло часов двадцать, если не больше. Сигнал на систему пришёл ночью, двое дежурных прежде всего вызвали Айкис и сразу рванули по координатам в комнату. Лин к тому времени успел упасть в обморок от потери крови, поэтому больших проблем с ним не возникло – рану закрыли, восстановили первоначальный объём крови и ввели снотворное. Узнав сколько, Айкис пригрозила удавить того, кто это сделал. А потом и состоялся этот разговор с Жанной. Слава Богу, от него и Айкис и Жанне стало легче – тяжесть того, что говорить в слух они не могли и не хотели, растворилась. Теперь можно было снова на что-то надеяться.

Круг

Пробуждение. После медленного падения вниз, всё вниз – побуждение. После смерти. После всего. Когда уже ясно, что существование твоё – бред, когда ясно, что ничего не было и не будет, потому что просто-напросто не может быть. Пробуждение. Слишком чётко он видел мир вокруг себя, слишком ясным стало ранее помутнённое сознание. Он знал, где он. Он легко мог догадаться, что с ним. Он слишком хорошо понял, что произошло.

Он поднял к глазам левую руку и поразился тонкости и прозрачности вен. В душе шевельнулась ещё одна страшная догадка. Он испугался так, как никогда ещё не пугался в своей жизни. Рефлекторно из горла его рванулся крик, но воздух, простой воздух, обжёг лёгкие, словно жидкий огонь.

– Тише, тише, – произнёс голос совсем рядом с ним, – так боролся за смерть, а жить боишься?…

– Айкис… вы не поняли. Я уже умер, давно умер. Еще там. Это уже не я… то, что сейчас…

– Прости, – прошептала она в ответ, – я так надеялась… прости… Это не ты, Дзеди, это я… После того, что сделала…

– Айкис, я больше не могу! Отпустите меня, – он заплакал, – ну не надо, прошу вас… Ну, пожалуйста… ну дайте мне умереть… мне обещали… пожалуйста… я не могу… зачем я вам?… отпустите…

– Перестань, Дзеди! – теперь плакала и Айкис. – Пощади меня, ну зачем ты так… прекрати… это я, это всё я, гадина… ну не надо… я же люблю тебя… только никогда не говорила об этом…

– Меня никто никогда не любил! – Пятый посмотрел ей прямо в глаза, и она поспешно отвернулась. – И вам я тоже не нужен… я никому не нужен. И даже смерти я не нужен… – он судорожно вздохнул. Голова внезапно закружилась, его повело. Он закрыл глаза. “Всё равно с собой рассчитаюсь, – подумал он. – Чего бы мне это не стоило. И никто мне не сможет помешать. На этот раз – никто. Хватит им всем Пятого, поиграли. В этот раз – наверняка”.

– Уходите, – сказал он Айкис. Голос его стал холодным и отчуждённым. – Я хочу побыть один.

Айкис вышла. “Буду пробовать до тех пор, пока не получится, – решил он, – мало того, что все ненавидят меня… так ещё и я сам ненавижу себя… и с этим пора кончать, – отсутствие боли придало ему уверенности. – Хоть что-то я вправе решить сам?…”

В праве… Насмешил, нечего сказать. Что говорить!… Ладно, не сейчас, чуть позже. Ушла – и хорошо. Так надо. Рвать вены на руках зубами он научился ещё очень давно, чуть ли не в один из самых первых побегов. Что годилось там – сгодится и здесь. Не будем торопить события, ещё успеем наиграться… но попытка – не пытка. Так, это у нас будет первая проба… чёрт, у меня совсем своей крови, что ли, не осталось? Что это за мерзость такая?…

Айкис вернулась в комнаты минут через двадцать.

– Ну, и?… – спросила она. – Зачем?

– Посмотрел, что получится, – голова немного кружилась от слабости.

– И что получилось?…

– Хорошая у вас система. Новая?

– Новая.

– Да, разработка довольно удачная. Но мы ещё посмотрим, настолько ли она удачна, как кажется, – Пятый посмотрел на Айкис, и та поспешно отвела взгляд.

* * *

Несколько дней полного тумана и бесплодных попыток. Остервенение и отчаяние, броски из крайности в крайность. Что, что, что теперь делать?! Уйти не дают, эта сволочь постоянно рядом… стоит только что-то предпринять – и вот она, тут как тут… молчать? Пробовать и молчать? Он и так уже понял, что ничего из этого не выйдет. Там, в Москве, на Земле, он хоть как-то мог решать свою судьбу. Можно было перестать есть, к примеру. Или перестать дышать. Смерть ходила рядом, как послушная собака – только свистни, и вот она. А тут… верную и ласковую смерть к нему просто не подпускали. Гнали прочь, и она уходила. Пятому было её почему-то жалко – как же так? За что ей, бедняге, такое разочарование?

…Две сменные бригады врачей, какой-то бессвязный, сумбурный разговор с Ренни, совершенно по-дурацки всё получилось, Ренни он сначала не узнал… тот пытался что-то спрашивать, мелькали какие-то полузабытые имена, Пятый отвечал невпопад… Ренни просил его о чем-то, спрашивал опять и опять одно и то же – кто это сделал? Ответь, ты знаешь, кто это с вами сделал? А Пятый в полной растерянности молчал, с трудом понимая – кто перед ним и что от него хотят. Позже подошел второй врач, Пятый не помнил, как его зовут… они заговорили друг с другом, второй врач размахивал руками, кричал…

– Ренни, – Пятый вдруг вспомнил какой-то странный кусок из прошлого, – ты выиграл тендер? – спросил он.

– Нет, Дзеди, – Ренни сел рядом с ним, отрицательно покачал головой. – Я больше не играю в эти игры.

– Да… – почему-то Пятому казалось, что это очень нужно сейчас сказать. – Я тоже не играю. Я уже проиграл… давно проиграл…

– Ты поправишься, – твердо сказал Ренни. Второй доктор, кажется, Дауд, кивнул.

– Нет, не нужно, – Пятый понял, что об этом говорить легче, – поверь мне, не нужно. Я не хотел этого…

– Ты помнишь Кодекс?

– Нет… я ничего не помню, Ренни. Прости, я и тебя помню как-то… плохо… словно ты очень далеко…

– Может быть, – тихо сказал Ренни. – Не так уж ты и не прав.

– Ренни, мне надо умереть, понимаешь? – Пятый решил попробовать – а вдруг? – Я уже давно решил, а… мне почему-то все мешают…

– По Кодексу мы не можем поддержать твое решение, – тихо сказал Ренни.

– Ты недееспособен, – заметил Дауд. – Ты под чужой ответственностью…

– Айкис? – спросил Пятый.

– Нет, – ответил Ренни. – Мы пока не можем говорить…

“Это так важно, – думал он позже, лёжа в полном одиночестве в своей комнате. – Так важно… что придётся об этом говорить. А я не хочу… но скажу. Так всем станет легче – и Айк, и мне… а главное, смерти. И Лину, как же я забыл о нём… ему же скучно там одному… а мне так тяжело здесь… так устал”. Туман… пустота, отрешённость, туман… и решение, которое было принято.

* * *

– Айкис, – голос его звучал ровно и отчуждённо, – скажите мне, это всё будет продолжаться ещё долго?

– О чём ты? – Айкис сидела на стуле рядом с его кроватью.

– Всё о том же. Вы ничего не знаете, – Пятый пристально смотрел на неё и думал с ужасом – поймёт или нет?

– Что я не знаю? – переспросила она.

– Тогда, ещё там… Айкис, мы вошли в резонанс с эгрегором… у нас не было другого выхода.

– Что вы сделали? – Айкис сидела неподвижно, закрыв глаза.

– Мы не придумали ничего другого, – Пятый говорил совершенно бесстрастно, – Этот эгрегор… Мы взяли его на себя, замкнули… И если я теперь не умру, то тогда…

– И думать забудь, – отчеканила Айкис.

– Почему?…

– Потому, что я так сказала! – взорвалась она. – Дурак! О, Господи… Дзеди, зачем? Как вы могли…

– По-другому мы точно не могли, – отрезал Пятый. – Если я не умру, могут погибнуть, в лучшем случае погибнуть, миллионы людей. Вам их не жалко?

– Я не имею права…

– Я тоже! Вам придётся, Айкис, держать меня всю жизнь в таком состоянии, как сейчас. Не забудьте сказать об этом Ренни с Даудом. Иначе…

– Иначе ты постараешься всё сделать так, чтобы я не успела. И чтобы они не успели, – добавила Айкис. – Дурак… ты не знаешь и половины из того, что знаю я…

– Что тут можно ещё знать?… – Пятый с тихим отчаянием посмотрел на Айкис, та ответила ему полным боли взглядом. – Я… я и сам не хочу… даже, если кто-то может что-то ещё сделать с этой чёртовой цепью… мне всё равно… я хочу… уйти… отпустите меня, пожалуйста…

Айкис встала и подошла к двери. На пороге комнаты она остановилась.

– Подожди немножко, – мягко попросила она. – Это быстро…

* * *

Лин и Жанна сидели в своём блоке, в столовой. Сидели просто так – есть не хотелось. Приход Айкис был для них полной неожиданностью – и Лину и Жанне последние дни почти не доводилось её видеть.

– Пошли, – сказал Айкис.

– Куда? – не поняла Жанна.

– Зачем? – не понял Лин.

– Пошли, рыжий, – повторила Айкис. – Жанн, посиди пока тут, я тебя вызову позже. Или не тут… просто не ходи за нами, ладно?

Жанна пожала плечами. Лин вышел следом за Айкис… а та, на секунду остановившись, кинула ему координаты и приказала:

– За мной, – и шагнула в стену. Лин последовал за ней, про себя мрачно удивившись – интересно, что ещё может родиться в этом уме?… И с какой такой радости её величество вдруг вздумало ходить через стены? Она же этого терпеть не может. Просто не переносит…

– В общем, так, – несмело начала Айкис. Они стояли в полутёмном коридоре, Лин не понял, на каком этаже. – Тебе – туда… если что – я тут… поблизости. Позовёшь.

Айкис повернулась к нему спиной и пошла по коридору прочь. А Лин сделал первый робкий шаг к указанной Айкис двери, потом обернулся и посмотрел ей вслед недоумённым взглядом.

* * *

Когда в жизни происходит что-то очень плохое, человек словно впадает в спячку. Вроде ходит, ест, говорит… а сам… как кусок боли, возведённой в степень. Говорят, несчастья возвышают и закаляют дух и разум. Вполне возможно. Только, может, есть и другие пути для этого?…

Когда в жизни происходит что-то очень хорошее, человеческие реакции почти такие же. Примитивные мы существа. Хоть и стремимся казаться иными.

Абсурд, но для нас есть разница между бедой и радостью. Может, именно это и делает нас людьми?…

* * *

Узкий, совершено тёмный коридорчик. “Зона молчания, – ошарашено подумал Лин. – На жилом уровне?…” Он прошёл вперёд, ведя рукой по стене, чтобы ненароком ни на что не наткнуться. Ещё шаг… и ещё… Лином постепенно овладевала странная робость. Перед дверью он остановился, но она сама уже ушла в стену – команда была отдана кем-то ещё. Лин вошёл.

– Нигде нет покоя смертным, – прошептал Пятый. – Нигде… правда, Лин?…

Ноги не держали. Лин медленно опустился на пол, всё ещё не веря. Время… время лжи прошло, и он это понял. Лин порывисто вздохнул, потряс головой и, поднявшись на ноги, нашёл-таки в себе силы подойти ближе.

Пятый лежал неподвижно, закрыв глаза. Лин вдруг подумал, что всё, что он видит, ему лишь мерещится. Он упал на колени рядом с кроватью, схватил друга за руку… и пальцы Пятого сжали его ладонь. Крепко, так, что хрустнули суставы… до боли.

– Лин, – рыжий вдруг понял, что Пятый сейчас испытывает такой же, если не больший, шок, – ты…

Лин хотел сказать, закричать: “Да! Да, это я!”, но не сумел. Слов не было. Господи, откуда этот звон, сумасшедший нереальный звон… или это просто рвётся что-то внутри? Они очень долго не двигались и молчали… почти вечность. И вечность кончилась.

* * *

– Не уходи…

– Хорошо.

Лин встал с кровати и прошёлся по комнате – от стены к стене.

– Скажи, как всё было… с тобой, – попросил Пятый. Уже давно наступил вечер, но они про это забыли. Забыли про всё. Слишком многое пока оставалось в тумане. – Ты давно здесь?

– Да, – помедлив, ответил Лин. – Уже порядочно. Что было?… Мне тяжело говорить, но… ладно. Вкратце так: после всего… меня забрали от Юры и потом… скажем так, стали пытаться воздействовать нестандартными средствами…

– Как? – спросил Пятый.

– Героин, – коротко ответил рыжий. – Я не хочу об этом говорить. Можно?

– Господи, о чём ты… и что произошло потом?

– Когда я… съехал окончательно… после того, как мне сказали, что ты… что ты мёртв… меня взял домой какой-то человек… я его почти не помню, даже имени не знаю… сколько я у него пробыл?… трудно сказать. Потом за мной пришла Айкис. Вот, собственно, и всё.

– Рыжий… прости, что я спрашиваю, но… что с Жанной?

– Если бы не она, мы бы с тобой сейчас не говорили, – признался Лин после недолгого молчания. – Она ждала… девятнадцать лет.

– Как? – спросил Пятый.

– Она не говорит, – прошептал Лин. – Она вообще не говорит о себе… Пятый, а ты? Как получилось, что ты оказался здесь? Тоже Айк?

– Нет, – беззвучно ответил Пятый. – Я должен… кое-что тебе объяснить… прости, Лин, ты об этом не знал, но… словом… я не говорил…

– Что? – Лин с замешательством посмотрел на Пятого. – О чём ты?…

– Лин, понимаешь… когда они… словом, когда они погибли, Арти велел мне взять материал… на воссоздание… и я взял… три образца… тогда… в тот же день… пятнадцать лет назад…

– Боже… – прошептал Лин. Он опустился на стул и закрыл лицо руками. – О Господи… ты… и ты молчал?!

– Он… Лин, Арти сказал сделать, и я…

– Что ещё сказал Арти? Что я ещё не знал такого, о чём мог бы догадаться, но не сумел по причине скудности ума? Ты… как ты мог?! Ты лгал мне эти пятнадцать лет, а я… я, дурак, тебе верил… И что было дальше? Давай, лги, раз начал…

– Лин… – Пятого затрясло. – Лин, не надо… прости… Лин, прости меня… – горло сдавил спазм. – Лин… – мир плавно покачнулся, поплыл. Вот она, главная расплата… сейчас, прямо сейчас… и никакая Айкис не сумеет этому помешать…

– Ты что? – в голосе Лина звучал ужас. Он бросился к постели, упал рядом с другом, схватил его за плечи. – Не смей, слышишь!… Пятый, не смей! Прости… это я во всём виноват… не надо! Опомнись!… Всё, всё, всё… я больше слова не скажу, только… не смей больше так делать! Никогда!

– Делать… что? – уже отпускало. Понемногу, по капельке…

– Врать, даже спасая меня при этом. И бросать меня. Понял?

– Ты простишь мне?…

– О, Господи… я ни в чём тебя не виню… только успокойся, пожалуйста. Мне не понятно, как ты сумел выдержать…

– Ты, Лин. Ты… и ещё Арти. Он изредка немного помогал нам… и тебе, и мне. Но прежде всего – ты…

– Слушай, – Лин тоже немного успокоился, – объясни, почему она тебя до сих пор не подлечила хоть немного? Она же может…

– Вот почему, – Пятый поднял левую руку и продемонстрировал Лину свежий, ещё не успевший исчезнуть, шрам. – Контроль. Она боится. И меня, и за меня… Понимаешь?

– Ещё как… со мной было очень похоже… Расскажи, как всё получилось.

– А, это… просто, когда я почувствовал, что – всё, я… послал сюда Ленку. Она должна была передать материалы… и передала… вот… – он беспомощно пожал плечами, вернее, попытался это сделать. – Лин, я понял – умирать совсем не страшно… это… как падать… не знаю, слов нет… но не страшно… они меня вытащили. Ренни видел… кажется, они мне легкие пересадили, я не понял… очнулся несколько дней назад, не помню, сколько точно. Пытался уйти, они не дают… я-то думал – зачем им это?… И не надеялся…

– Я тоже. Видимо, именно этого от нас и добивались… там. Я… – Лин снова взял Пятого за руку, – я не хотел оставаться… тоже уходил… совсем уходил… только вот Жанна… только она… а сам…

– Лин, мне всё понятно, – Пятый тихо вздохнул. – Ты понимаешь, что нам всё равно нужно будет уйти? – Лин кивнул. – За себя… не за тебя, но за себя могу сказать, что их прощение мне не нужно… вернее, было нужно… когда-то, я и забыл уже, когда. Теперь… Лин, мы подождём ещё немного, а потом…

– Да, Пятый. Ты прав. Тем более что находиться тут всё равно не возможно. Всё чужое. Или мы за эти годы стали столь чужими… не знаю. Но я даже по коридорам не хожу, – Лин криво усмехнулся. – Это я-то… смешно?

– Не очень, – ответил Пятый. – Лин, у неё тут очень хорошая система, новая, кстати… поговорим потом, хорошо?

– Ты думаешь, в моей комнате другая? – спросил Лин.

– Не знаю… Лин, не уходи никуда… Посиди тут, пожалуйста… спать хочу, а уснуть не могу, – у Пятого в глазах стояло отчаяние. – Совсем не могу… страшно, Лин…

– Не надо, – Лин сел поближе к другу. – Хочешь, сказочку расскажу?

– Давай, – согласился Пятый.

– Жили-были два дурака, – начал Лин. – Не хотели они ничего плохого сделать, на том и стояли, а в итоге наворотили такого, что теперь у сотен людей голова болит. А сами потом умерли быстро и счастливо. Всё понял?

– Хорошая сказка, Лин, – одобрил Пятый. – Только больно куцая. Ты её доработай, пожалуй…

– А зачем? – удивился Лин. – Для кого, скажи на милость?… Это же никому не нужно и неинтересно. Спи, дружок, я тут. И никогда больше я не позволю, чтобы с нами учинили такое. Никогда.

– Я тоже, – прошептал Пятый. – Никогда…

– Так и должно быть. Всё верно… – ответил Лин. Но Пятый уже спал. Лин осторожно встал с кровати, вывел терминал детектора на визуальный уровень, свёл его с системой жизнеобеспечения, подключённой к комнате друга, а затем спросил в пространство:

– Айкис, вы что? Издеваетесь? Его за три дня можно поставить на ноги, а вы…

– Лин, опомнись, – попросила Айкис. – Чем ты смотрел? Глазами или ещё чем-то? Вся подготовительная работа проведена. Всё готово. Вот только…

– Что – “только”? – угрожающе спросил Лин.

– Теперь – ничего. Всё будет хорошо, Лин. Я тебе это обещаю. Ты будешь с ним?

– Да, – ответил Лин. – Я, с вашего позволения, вызову Жанну.

– Я здесь, – откликнулась та, – придти?

– Жду, – Лин отключил терминал. – Всю жизнь я чего-то жду. И то хорошо. Иногда удаётся дождаться чего-то хорошего…

* * *

– Я не смогу, ребята…

– А ты попробуй, – Лин сидел на корточках рядом с кроватью. – Потихонечку.

– Хорошо, – Пятый попробовал было приподняться на локтях, но снова рухнул на кровать – голова закружилась.

– Дзеди, – с лёгкой укоризной в голосе произнесла Жанна, – не мешай кровати.

– Правда, Пятый, постарайся подниматься помедленнее. Она тогда…

– Голова… Лин, подожди минутку…

– Ну уж нет, ты у меня сегодня сядешь, – твёрдо сказал Лин. – Ренни сказал, что ты для этого вполне в норме. Он говорит, что ты…

– Лин, оставь ты его в покое. Давай, я помогу, – Жанна села рядом с Пятым на кровать и тихонечко потянула спинку кровати на себя. Спинка пошла следом за её рукой, как привязанная. Понемногу… выше и выше…

– Всё, довольно, – Пятый слабо поморщился, – я не могу…

Он полулежал на своей услужливо приподнявшейся кровати и смотрел в потолок. С того первого разговора прошло шесть дней, а он всё никак не мог до конца понять – что же с ним такое происходит?… Словно исчезло всё, а потом вдруг осколки того, что он считал раньше своей жизнью, посыпались на него… их острые грани впивались в душу… ранили…

– Я тебе сок принёс, – сказал Лин. – Будешь?

– Давай, – ответил Пятый, не меняя позы. – Никак не могу привыкнуть…

– К хорошему быстро привыкают, – заметил Лин, – и это правильно.

– Я постараюсь, Лин…

– Вот и хорошо. Пей.

– Дзеди, может, немного повыше сядешь? – робко спросила Жанна. – Прольётся же все…

– Ну и что? – в голосе Пятого звучало безразличие.

– Я тебя не понимаю, – призналась Жанна. – Зачем ты… так? Они старались, а ты… из-за чего?…

– Я их об этом просил? – тихо произнёс Пятый. – По-моему, мне хотелось чего-то совсем другого. Или я не прав?

– О, Господи… ты можешь понять, что все твои планы не осуществимы без того, что…

– Хорошо, я постараюсь… трудно только, восемь месяцев лежать, а потом так сразу… – Пятый глубоко вздохнул, закрыл глаза и неуверенно сел. Кровать мгновенно приспособилась к его позе и он получил возможность расслабиться. Тело слушалось, это было столь непривычно и странно, что поначалу Пятого это даже пугало. Айкис, хотя он и не просил её об этом, рассказала, что с ним сделали за месяц, который он спал. Вырастили и пересадили новые лёгкие, почки, селезёнку… восстановили позвоночный столб, существенно улучшили работу сердца… провели повторную корректировку. “Немного подлечили” – именно так выразилась Айкис. И не преминула добавить, что она просит его (именно просит, это надо же!) согласиться пройти воссоздание, если будет на то разрешение – результаты всех трудов врачей не устраивают. Он всё-таки болен, всего исправить не удалось… Он отказался. И спросил Айкис – а в голову ко мне вы почему не слазили? Там, вероятно, тоже найдётся что-то, что можно поправить. Дурно получилось, что говорить. Очень неприятно. Потом… ах да, потом она позвала Лина и попросила его… нет, про это не стоит… Какая глупость! Какой фарс, нелепость и бессмыслица!… Пока он, идиот, учится сидеть – там, на Земле, снова входит в силу (хорошо бы в силу, а то ещё и в противодействие) мощный тёмный эгрегор. От сознания этого Пятому делалось дурно. Где он просчитался?… Как он мог допустить, что… нет, это не возможно…

– Открыть окно? – спросила Жанна. Он отрицательно покачал головой. Какое, к чёрту, окно?… Хотелось темноты и тишины… и сигарету. Не дают курить, сволочи… а хочется! Лин снова курит, временами кажется, что он совсем не останавливается…

– Тебе лучше? – спросила Жанна.

– Да, спасибо, – Пятый протянул Жанна тонкую, зауженную кверху, чашку. – Привыкаю, наверное…

– Пора. Так, ребят, я пошла поспать. Если что, то…

– Хорошо.

Жанна ушла. Они остались наедине, в полутёмной комнате.

– Пропасть, Лин, – сказал Пятый. – Это пропасть, ты понимаешь?… Я не знаю, что дальше. Даже представить себе не мог…

– Никто не мог, – ответил Лин.

– Мне тут плохо, Лин, – Пятый осторожно, чтобы снова не закружилась голова, сел поудобнее. – Я не могу понять – как это всё произошло?… Мы тут… снова тут… зачем? Зачем, Лин?

– Я не знаю… Слушай, а давай ты попробуешь встать? – предложил Лин. – Я помогу… пока Жанны нет. Мне кажется, что ты её стесняешься.

– Ты прав, – Пятый кивнул. – Это так… противно, что ли?… быть немощным и слабым… ненавижу…

– Особенно тебе, – кивнул Лин. – Вставай. Не свалишься, я помогу, если что.

Первые шаги дались Пятому и впрямь тяжело. Внутренне он содрогнулся, подумав о том, что бы ему пришлось вынести, если бы пришлось вставать на ноги после того лечения, что ему могли предложить на Земле. Кошмар!… А тут… если угодно – фигня. Ну, немного дрожат колени… А в общем и целом… “Я живой, – вдруг подумал Пятый. – Господи, да я же и впрямь живой! Ладно, доставлю себе удовольствие напоследок”. Он сделал шаг, ещё шаг, ещё… Технологии… Ноги – как новые. Новые ватные ноги… терпеть, сволочи, я вас ещё заставлю поработать. Напоследок…

– Ты что? – спросил Лин с удивлением. Пятый стоял перед ним и Лин словно бы впервые увидел, кем стал его друг. Фактура… рисунок углём на белой бумаге.

– Ничего не осталось, Лин, – ответил Пятый. – Ничего. Пойдём.

– Куда? Ополоумел, что ли?…

– Туда, где нет людей. На воздух. Лин, я прошу…

– Ты обещаешь, что не…

– Клянусь. Лин, я восемь месяцев был…

– Я знаю…

– Нет, ты не знаешь. Лин, я считал, что я уже умер… что больше никогда не смогу ни вставать, ни ходить…

– Я понимаю. Сейчас, ты пока посиди, а я посмотрю, есть ли кто в эллинге…

– Хорошо, – Пятый покорно сел на свою кровать, Лин сунулся в стену, через минуту появился вновь и сказал:

– Идём, там никого нет… пока нет… Пятый, а что дальше?

– Я не знаю, – в который раз ответил тот. Поднялся и, опираясь на услужливо подставленную Лином руку, пошёл к стене: – Напомни, что думать, Лин… я забыл…

– В параллель со мной, – вздохнул Лин. – Жанна меня так же водила… первое время… хотя… я тут и хожу-то только по четырём адресам – своя комната, столовая, Айкис, да эллинг…

– Лин, а “Монастырь”… он цел? – Пятый и Лин всё ещё стояли подле стены, Пятым овладела странная нерешительность и Лин, видя это, не торопил друга.

– Да, – ответил тот, помедлив, – цел. Я ходил на нём… от себя прятался, не иначе. А теперь… незачем мне это всё, вот что я понял.

– Я это тоже вижу. Мы… Лин, мы сгорели дотла… так получилось, что уж теперь поделаешь… Это я виноват…

– Нет, не ты…

– Это неважно, кто. Важен факт. Пусто. Совсем пусто. Это не больно, когда пусто… ничего нет, и всё тут…

– Пойдём, – попросил Лин. – А то ещё заявится кто-нибудь…

– Идём. Слияние, низший уровень, двойной выход, – приказал Пятый.

– А ты говорил – не помнишь, – упрекнул Лин.

– Я же помню, как меня зовут, – парировал Пятый. Лин не ответил. Стена расступилась, пропуская их, снова обрела статичность… Они замерли, прижались к внутренней стене ангара, не в силах сдвинуться с места – Пятый от слабости, Лин – от страха за друга.

– Боже… – Пятый на секунду задохнулся, но затем нашёл в себе силы осмотреться вокруг себя. – Рыжий… как тут хорошо… слишком хорошо, чтобы тут оставаться… я и не думал… Лин, ты тоже это чувствуешь?…

– То, что мы чужие? – помедлив спросил Лин. Он, естественно, тоже ощущал эту тоску и отчуждённость – то есть он некоторое время назад приучил себя не реагировать на неё, но теперь словно бы ощутил заново – вместе с другом. – Да, конечно… я понял другое – мы теперь чужие везде.

– Всё гораздо проще, – Пятый отошёл от стены и, прислонившись к катеру, едва слышно проговорил. – Полетаем, Лин… я очень хочу кое-куда наведаться… мне это очень нужно… очень…

* * *

Катер плавно шёл над горами, вечерний свет играл на его серых боках. Высокие, прозрачные облака почти что незаметные на фоне закатного неба, сливались с вершинами гор.

Пятый сидел за полупрозрачным пультом, положив на него неподвижные, отяжелевшие руки, Лин сидел рядом. Оба молчали, слов просто не было, да и не нужны они были. Горы остались позади, перед ними лежала степь.

– Туда? – спросил Лин. Это были первые слова, произнесённые им за несколько часов.

– Туда, – ответил Пятый. – Мне надоело. Я не могу так больше. Не могу больше врать сам себе, что всё потом будет хорошо. Ничего не будет…