Текст книги "Великие Войны (СИ)"

Автор книги: Екатерина Степанидина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 6 страниц)

Ему ответила только стая.

Йаллер понял, что живых больше нет.

Он вернулся домой через несколько десятилетий.

***

Йаллер удивлённо смотрел на оживлённо и целеустремлённо шагающих по дорогам златоведов и пытался понять, кому и за что они жаждут отомстить. Тариэль рассказала только о том, что его искал Инкануш – давно, сразу после того, как в лютую зиму он увёл стаю от поселения, – и не нашёл. Йаллер подумал, что тот узнал о нём от живших на реке керо-ликов, хотел спросить о том, как он допустил выход стаи, – Йарвин, руниа, хозяин заповедного леса... и ничего не сказал.

Оставалось только по старой привычке, таясь, добраться до Базарного Перепутья... да, языки и названия изменились, это давно уже не Базарное Перепутье, но он привык называть по-старому. Он засел в трактире и прислушался к разговорам.

Первым чувством был стыд. Это он натаскал ящеров на золото. Это из-за него оголодавший в лютую зиму ящер, выбравшись из подземелья за едой, учуял уходящих в поисках лучшей доли златоведов, у вождя которых было волшебное кольцо. Златоведы в ярости гремели кружками, клялись отомстить, для поддержания собственной веры в победу оправдывали недавнее поражение в битве с ирукаями чем попало и наливали снова.

Потом златоведы переехали с ирукаев на элиа, и тем достались отборные проклятия. Йаллер заинтересовался, с чего вдруг, неужели соседи чем-то провинились. Впрочем, глава элиа – бывший военачальник-неудачник – как побывал на Ородруине, так с тех пор к войне и не стремился...

Чуть позже он понял: дело не в соседе. Там, куда добрался ящер, нашлись местные жители, элиа, которые почему-то были недовольны тем, что вслед за златоведами к ним притащилось огромное голодное чудище. Йаллер не мог не признать их правоту, но ящера было жалко: его явно никто не собирался оставлять в покое.

Он с некоторым трудом разобрался со златоведскими именами. Когда прозвучало, что вождь сумел благополучно уйти, – удивился. Судя по характеру нападения, ящер должен был бы сцапать его первым и утащить в свою свежеорганизованную сокровищницу... если не испепелить на месте. Но король златоведов ушёл. И тогда – одно из двух: либо он вовремя сообразил, за чем охотится чудище, и бросил кольцо, либо...

Либо там, в этой куче отнятого золота, должно было быть что-то ещё.

Посильнее.

Какими путями то самое кольцо могло попасть в сокровищницу, Йаллер не думал. Когда-то он натаскал ящеров на золото, научил их впитывать Силу, исходящую от материальных предметов... и, похоже, это наконец сработало.

Он уже не слушал про то, куда собирались идти подвыпившие златоведы. Всё равно нынче ночью они дальше трактира не пойдут и будут ночевать здесь. Скорее всего, под столами.

Ясно было одно: Инкануш, изначально знавший о кольцах от Ирату, обязан заподозрить то же самое.

Йаллер отстранённо и почти бесстрастно подумал о том, что Инкануш наверняка уже обнаружил способность керо-ликов находить Силовые вещи, как грибы в лесу. Его интересовало только одно: выбрал ли он подходящую ищейку. Нашёл ли достойного.

Инкануш, баловавшийся с Силой на глазах у керо-ликов. Запускавший вроде бы невинные фейерверки и устраивавший разные огненные потехи. Для развлечения – тех, кому это было действительно интересно. Кому это было интересно больше других.

Ирату ведь нашёл...

***

Слухи про великое путешествие керо-лика с Инканушем и златоведами Йаллер тщательно проверял на правдоподобность. Ну да, устроил Инкануш поход, он ждал, что так и будет, да, безумно жаль несчастного ящера, бедняга влип и погиб, а вот сокровища... златоведы обнаружили какой-то свой священный кристалл... и это было всё. Разумеется, Инкануш нашёл себе ищейку, теперь бедолага вернулся домой, хорошо ещё целым и невредимым. Сумел договориться с чекаронгами, чтобы те помогли в решающей битве. Для Аксерата, при почти полном отсутствии мысленной связи, – блестящий успех, да, это так, но чекаронги своенравны, как знать, согласятся ли они ещё когда-нибудь помогать Инканушу...

Но неподалёку кто-то баловался с Силой. Немного. Редко. Очень короткое время. Вспышка, которая мгновенно гасла. Которую, – он мог поклясться, – в условиях Аксерата невозможно было бы обнаружить уже возле Отуманенного хребта.

Он с ужасом осознал, что так уже было – когда, как потом выяснилось, элиа под руководством его брата делали магические кольца. Выяснилось, собственно, тогда, когда было уже поздно.

Он заметался. После каждого раза бросался искать: что это было, где, кто.

Не находил. Слишком быстро исчезала вспышка. Следы... Следы не говорили ничего нового. Керо-лик. Такой же незаметный, сливающийся с землёй, как все они.

Иногда ему казалось, что он сходит с ума. Что ему уже мерещится. Что на самом деле никто поблизости ничего не делает. Инкануш появлялся редко, от него исходила постоянная, не меняющаяся чуть ли с приезда из-за моря тревога, и это не давало ровным счётом ничего.

Он попытался остановиться и как следует подумать. Керо-лики находят Силовые предметы на раз. Инкануш потащил керо-лика в поход. И если бы он, Йаллер, не потерял голову от первых же вспышек, то сообразил бы сразу, что дело как раз в том, что этот самый керо-лик всё-таки кое-что нашёл. И притащил домой. То самое кольцо? Что-то другое? Умудрился скрыть от Инкануша?

Йаллер мысленно надавал себе пощёчин и отправился в поселение керо-ликов, – не в то, что у реки, а в другое, подальше. Ловить слухи, смотреть во все глаза и выяснять.

***

По дороге он внезапно почувствовал, что в Могильные Курганы кто-то приходил, – долетело оставшееся в воздухе ощущение чьего-то безумного страха. Он свернул с пути, пришёл сквозь светящийся неярким золотом осенний лес и обнаружил раскрытым вход в одну из гробниц, возле которой ощущение страха сгустилось до предела. Рядом со входом он нашёл тело. Человек умер с искажённым от ужаса лицом – и с мечом в руке.

Йаллер не мог не узнать меч, который ковали на его глазах. В памяти мгновенно всплыли собственные слова – заклятие о ненависти и мести, о клинке из желания освободить смертью тех, кто предал жизнь... Этот клинок давным-давно лёг в могилу вместе с хозяином, Йаллер тогда ещё переживал: зачем же так, эти клинки разят нечисть, пусть бы перешёл к другим... Но – нет. Люди хоронили воинов с доспехами и оружием, чтобы воздать последние почести... или – причина была иной? Теперь – он взял клинок из мёртвой руки и вздрогнул: только что случившееся мелькнуло перед глазами, как вспышка.

Да, заветный клинок был частью человека, частью его души, – как Йаллер и говорил, – и предыдущий хозяин его давно уже мёртв.

Но он был здесь.

Точнее, не так.

Он здесь.

Не ушёл.

Задержался.

Как знать, – не воплощение ли части себя в материальный предмет стало тому причиной?

Когда эта мысль проявилась и стала полностью внятной, Йаллер застыл. Связать себя с материальным предметом. Отдать ему часть себя – и потерять возможность упокоиться. Неужели такова плата – за то, чтобы иметь возможность предать мёртвое смерти?! Не такого он хотел...

Человек же, умерший с чужим мечом в руках, пришёл за оружием против нечисти. Он справедливо полагал, что давным-давно погибшим оружие уже не пригодится. Он вошёл в гробницу и взял меч.

Попытался отнять. Своей волей, своим желанием забрать себе.

Хозяин меча воспротивился.

Пришедший не смог далеко уйти, его сердце разорвалось от ужаса на пороге ограбленной гробницы.

Йаллер медленно опустился на землю там же, на пороге. Вокруг мягко шумел осенний лес, солнце последними тёплыми лучами касалось кожи.

Он попытался ощутить того, кто не смог найти после смерти покой. Понять.

Ответом была глухая злоба, – и внезапно чужая душа потянулась к нему, касаясь холодом, замогильной гнилью и неутолимой жаждой вернуть то, что было отнято.

Йаллер крепче сжал меч – и вдруг вихрь чужих воспоминаний обрушился на него. Далёкая битва, полупризрачное лицо, нависающее над тобой, – над тобой ли? – чужие чувства, который он с ужасом вдруг ощутил как свои.

Что-то ледяное отчаянно билось, стараясь отнять жизнь – и забрать себе чужое живое тело.

Йаллер вскочил, – перед глазами была туманная пелена, внезапно помутилось зрение, – рубанул воздух. Ледяная хватка тут же ослабела, неупокоенный не мог преодолеть сопротивление руниа... и через мгновение Йаллер понял, что рядом снова никого нет.

Он тяжело дышал. Солнце закрылось лёгким облаком, золотой лес посерел, но ветер скоро должен был всё развеять, это было не страшно...

Йаллер вдруг понял, что меч теперь – его. То, чего не мог добиться человек, пришедший украсть, забрать силой, получилось другим путём, хотя вряд ли неупокоенный был бы этому рад... Или наоборот? Упокоился ли он теперь?

А потом Йаллеру стало не по себе. Человек приходил за мечом, который разит нечисть. Зачем? Чтобы отправиться в далёкий путь – или чтобы защитить свой дом? Значит ли это, что война и нечисть уже на пороге, а он опять что-то проморгал?

Он некоторое время размышлял. Идти в поселение керо-ликов? Забираться в дома, отводя глаза, вызнавать, кто использует Силу и как? Чем это поможет узнать, против кого собирался воевать погибший с чужим мечом в руках? Или – он остановил себя – проще связаться с тем, кто устроил поход и привёл, пусть не сам, Силовую добычу в поселение керо-ликов? А он скажет?..

Йаллер позвал Инкануша – осторожно, как свежий лёгкий ветер касается готовых опасть листьев. Далеко. Занят. Только бы ответил...

Тот был удивлён. Не ожидал.

Йаллер понимал, что сейчас Инкануш встревожится, будет подозрительно искать причины, – откуда он, сидя в лесах, знает...

Спросил. Напрямую спросил, какие волшебные вещи привёз из похода керо-лик. Перечислил сходу то, что могло быть: кольцо владыки златоведов, камень, подобный подаренному им Инканушу кристаллу...

Инкануш невесело вздохнул. Врать Йаллеру не решился.

Йаллер на мгновение перестал дышать. Кольцо. То самое кольцо, которое безуспешно разыскивал Раун Дагвиати. Инкануш выловил его в реке? Нет, керо-лик забрал у того, кто выловил в реке? И тот не убил керо-лика? Повезло...

Йаллер без обиняков бросил Инканушу, какой должна быть судьба его находки. Огонь, когда-то освещавший смеющееся жестокое лицо брата, огонь, ставший свидетелем гибели троих от руки одного... Огонь, который вызвал к жизни это кольцо, и который единственный мог эту жизнь прекратить. Только он. Да, далеко. Да, тяжко. Но – нужно. Иначе бедствиям не будет конца.

Инкануш долго молчал. Потом – осторожным прикосновением к душе – спросил, не возьмётся ли властитель заповедного леса сам за это безумное дело.

Йаллер дёрнулся. Вспомнил Силовую линию вокруг владений брата. Вспомнил Рауна, который связан с кольцом и вряд ли сможет противостоять приказу. Вспомнил о том, что Раун обязан был набрать новых людей-призраков, а раз люди уже ищут мечи, разящие нечисть, то точно знают, что он набрал их. И они будут на страже. Даже самый быстрый полёт может дать ему выигрыш во времени, но Йаллер будет неминуемо обнаружен – и атакован. А расселина – не открытая пропасть, там отсветы пламени метались по стенам пещеры, нужно идти через долгий коридор... который проще простого завалить. А ему вместо того, чтобы разгребать завал с помощью Силы, придётся отбиваться от Рауна с его присными, от брата и от толпы ирукаев, которые подтянутся чуть попозже... Невольно вспомнил о том, как отбивался от врагов, защищая ха-азланна, и дал себя убить. Оттого и стал слабее... Нет. Лететь туда самому – это всё равно что идти в ночи с факелом, наивно надеясь, что никто не обнаружит и не подстрелит.

Йаллер спохватился. Инкануш не слышал его мыслей, он терпеливо ждал ответа... и теперь нужно было убедительно доказать ему, почему сильнейший руниа Аксерата не возьмётся.

Йаллер вздохнул и наплёл ерунды про то, что никогда не шагнёт из своего леса, что доверять ему такие вещи нельзя, что они забавляют его на день-два, а дальше он забудет о кольце, если вовсе не потеряет. Инкануш слушал – сначала недоверчиво, потом попытался возразить, потом сник. Йаллер чувствовал, что недоверие осталось, что ясные и чёткие вопросы, выказанные в начале разговора знания слишком противоречат тому, что прозвучало последним, что Инкануш в раздумьях, и раздумья эти не в его пользу. Отзвуком чужих мыслей была досада: неужели старейший руниа Аксерата не понимает, насколько всё это важно?

Йаллер заговорил о скрытности. О том, как керо-лики умеют прятаться и сливаться с землёй. О том, что они родные земле, и она никогда их не предаст. О том, что если кто-то и может незаметно пронести кольцо к Ородруину, то только они. И если это делать, то поскорее, пока никто не пронюхал про кольцо, потому что если игры с ним почувствовал он, Йарвин, то это как-то проявляется и для других. И могут разнестись ненужные слухи о загадочных чудесах, достичь чужих ушей... Инкануш, подумав, спросил – любой ли руниа, сунувшийся к Ородруину, становится факелом в ночи? Или можно попробовать доверить чекаронгам кого-то мелкого с драгоценным грузом, чтобы те быстро доставили его до места и вернули обратно? Они же согласились поучаствовать в войне, когда он, Инкануш, попросил их. В мысленном голосе Инкануша звучала плохо скрываемая гордость: мало кому удавалось договориться с чекаронгами, а он смог, так почему бы не использовать это снова?

Йаллер задумался. Он слишком хорошо помнил чекаронгов, при одной мысли о них в душе вспыхивала бешеным пламенем давняя ненависть... и он не верил, что они помогут. Сейчас эта ненависть и недоверие были... лишними. Он обязан был отложить их в сторону и холодно оценить возможность. А что, если Инкануш прав, и они мучительно ищут сложное решение там, где есть простое?

Он снова воскресил в памяти Силовую линию, опоясывающую владения брата. Белую жгучую боль, пронизавшую всё его существо, когда он пересёк черту и вломился в крепость живых мертвецов. Ощущения вспыхнули так ярко, что он чуть было не задохнулся. Силовая линия, не только сигнальная... способная убивать. Ожидающая не одиночку Йаллера – а объединённой мощи руниа, обещавших добить мятежника. И тогда никто не говорил о том, что они ушли за море навсегда... "Равного тебе и твоему брату нет". Да, Ирату был прав, и если он, Йаллер, сумел пройти защиту и так легко отделаться, то тем, кто живёт сейчас на земле, это попросту не удастся. Ни за что.

Он рискнул – и обрушил на Инкануша видение. Даже не видение: свои чувства, свои ощущения, бешеную боль при пересечении линии защиты. Пусть тот поймёт сам. Оценит. Убедится, что посылать туда чекаронгов означает верную смерть, после которой не останется даже коричневых перьев, рассыпающихся в воздухе. Отчаянно боялся раскрыть больше, чем можно было сказать.

Инкануш хмуро выслушал и поблагодарил за совет. Йаллер чувствовал: он согласен с ним, но ему претит оторванность Йарвина от большой жизни, незнание людских дел, в которых нужно наводить порядок. Кольцо нашлось, – отлично, оно в хорошем месте, и вокруг этого места усилена охрана...

Йаллер нахмурился. Охрана? Значит, человек забрался в Могильные Курганы не случайно?

Инкануш вынужденно согласился. Да, это был один из следопытов, он знал о заветных клинках и хотел добыть себе такой... Так вот: кольцо в сохранности, и пусть оно пребывает в ней и дальше. Но орды ирукаев уничтожением кольца не побить. Чтобы собрать воинство, нужны вожди, а последний прямой потомок Исилдура ещё слишком молод, ему только двадцать с небольшим лет, – что это такое по меркам элиа и руниа? Почти ничего... Впрочем, не стоит об этом, зачем владыке заповедного леса земные дела...

Инкануш попрощался и исчез.

***

Йаллер ждал, выходил в темноту и сутолоку человеческих поселений, жадно ловил слухи, – но жизнь текла по-прежнему. Он подумал даже, что слова Инкануша могли быть пустой отговоркой, но позже сообразил: здесь слишком всё запутано, вихри Силы туманят умы, мешают думам и свершениям, и оттого здесь всё так долго, мучительно и очень трудно. Подумалось: да, здесь элиа, но на Тайшеле они тоже были, и несмотря на них, на то, какие они мастера долгого безделья, дома в давние времена жизнь неслась намного быстрее. Теперь, – да нет, уже давно начала глодать тоска оттого, как быстро всё закончилось, и он стал скитальцем... По сравнению с Тайшеле на Аксерате вовсе ничего не происходило.

Он шёл к поселению элиа, чтобы поближе познакомиться с наследником Исилдура, – если кому и двигать неповоротливую махину жизни, так это ему, и будет печально, если окажется, что он на это неспособен. В дороге было тревожно, несмотря на тишину, Йаллер не мог понять: это собственные беспокойства не оставляют, или же что-то происходит на безлюдных болотистых землях, или... Он свернул на прямую дорогу к поселению элиа и наконец увидел: вдали – златоведы, в другую сторону едут люди, всё идёт своим чередом. Поравнявшись с людьми, быстро свернул, обернулся зверем и пошёл параллельно дороге, – не хотел лишнего внимания, да и тратить время и постоянно отводить глаза встречным тоже.

Неудачливый военачальник погибшего короля элиа выстроил себе замок среди гор, – красивый, изящный и немного печальный, от него веяло уютом, домашним приютом, – последним на краю пропасти, что ли... приходила мысль о бесприютности дальнего пути, в котором не на кого положиться и неоткуда ждать помощи. Йаллер стряхнул странное очарование этого места и перешёл реку – бурную, мелкую и ледяную.

Наследника Исилдура дома не оказалось. В первый момент Йаллер пожалел о напрасно потерянном времени, но позже – обрадовался: тот ушёл со следопытами охранять границы поселения керо-ликов, он был в числе тех, кого только начинали обучать сложному и тайному мастерству находить следы и тропы, и обучали этому не только элиа, но и люди. Последнее было особенно приятно, – Йаллер не верил в то, что элиа способны хорошо воспитать человека, слишком большой была разница в неспешном восприятии почти бесконечного времени элиа – и торопливого, жадного желания жить у людей. Элиа ещё только думали о том, что пора бы вступить во взрослую жизнь, а у людей уже заканчивался срок, они обращали взор к звёздам и вселенной, готовым принять их. И всё же подумалось: парню уже двадцать с хвостом, люди бы сделали из него к этому возрасту уже опытного следопыта, а элиа только начинают обучение? Как бы они не опоздали со своими намерениями...

...он выследил следопытов в руинах, – когда-то здесь была ставка Последнего союза, здесь Исилдур собирал войска, но потом крепость пала под натиском Рауна Дагвиати, а позже и ему пришлось бежать под охраной Йаллера и взглядом одинокой осенней звезды... так что теперь тут спокойно сидели на траве отдыхавшие люди.

Он лежал в двух шагах от них, небо заслоняли разросшиеся на останках крепости метёлки с уже созревшими семенами. Один из следопытов прошагал близко, ветерок шевельнул листву и коснулся кожи. Человек ушёл набрать воды, маленький бездымный костёр уже был готов.

– ...они не шибко умные, может, не успевают поумнеть за тёмное время суток, пока они живые, – неспешно рассказывал низкий медленный голос. – Сильные, вражьи твари, но проще переждать ночь и дождаться дня, они тогда окаменеют, и можешь уходить спокойно.

– А на следующую ночь они опять живые?

– Народная молва считает, что нет, но на самом деле – да. Просто те, кто сумел продержаться ночь и удрать, нового оживления уже, само собой, не видят.

Йаллер тихо и ошеломлённо улыбнулся. Столько веков жить на Аксерате и так всего и не узнать... Вражьи твари. Ну да, он когда-то неловко сотворил их, в камне притаилась ящерка, а он и не заметил... Это было на заре дней, он только что сбежал от Оле к Скарвину и носился как ошалелый по земле, радовался свету, цветам, краскам... Пытался творить живое. Верил, что получится. Пробовал. Много позже некоторым из людей нравились странные, похожие на животных камни, они притаскивали их в свои города и устанавливали на площадях. По ночам статуи оживали, наводили переполох, их в страхе разбивали утром. Выжили только самые сообразительные. А потом люди разобрали свои города по камушкам, увезли через Переходы и собрали на новом месте... И камушки стали оживать под другими звёздами. Позже кто-то из людей взял с собой на Аксерат как память о погибающей родине небольшой камень, похожий на странного зверя... Или даже не человек, а златовед? Ведь это у них слабость к горам, камням и прочим похожим штукам...

Он задумался и не заметил, что свет переменился, – солнце клонилось к закату.

– ...да, эти гораздо опаснее. Кто его знает, как так случилось, наверное, враг их испортил. Раньше, говорят, обычные звери были, а потом раз – и стали варги. Разумные, сволочи, договариваются с ирукаями, с людьми, – с любым, кто согласится с ними общаться. Под седло даже идут. Ну, с этими разговор короткий: с хищниками живут по-хищному. Преградил путь – значит, будет убит.

– Ясно...

Йаллер подумал, что мог бы поправить рассказчика, сообщить, с чего взялась такая перемена. Что это он увёл когда-то стаю и потратил несколько десятилетий на то, чтобы научить зверей воспринимать двуногих не как еду, а как тех, с кем можно и нужно жить в мире. Разумеется, они остались хищниками, не могло быть иначе...

Молодые слушали, помешивали варево в котелке, наследник подбрасывал веток в костёр, – такой же сероглазый, как Исилдур... Резануло по сердцу: нет. Когда-то у Рауна были такие глаза. Почти такие. Что толку переживать... И внезапно Йаллер почти успокоился. Да, наследник молод, но нет впечатления мальчишества, не кажется, что парень рос оберегаемым от всего, лишь бы не кончился великий род... Великий род – тяжкая ноша, а не привилегия, это ничего не даёт, кроме ответственности и необходимости соответствовать. А у этих – веками и поколениями – ещё и жизнь в постоянной готовности: вдруг история повернётся так, что придётся занять престол? И если Инкануш не соврал, если всё подготовит в ближайшие годы и десятилетия, то как раз этому и придётся. А вот тащить кольцо в Ородруин наверняка будет другой керо-лик, – добытчик уже близится к закату дней...

Он уходил успокоенный, но где-то в глубине души осталась сидеть тревога. Вроде всё готово, да... но надо наконец сложить из брёвен мост – и пройти.

***

На реке редко кто тонул. Обычно те керо-лики, что жили по берегам, реку любили, справлялись с ней неплохо, – не сказать, чтобы дружили, но и не боялись. Йаллер услышал отчаянное, глухое, безнадёжное горе, которое терзало душу – очень знакомо, очень созвучно его собственному, а потому безумно ярко и больно. Он знал, куда идти, понимал, что всё уже свершилось, и сколько ни становись свидетелем тому, как смертные неумолимо уходят в страшный неведомый путь, а привыкнуть к этому нельзя... и остающимся – тяжелее.

Утонувших было двое, – похоже, муж и жена, их уже успели вытащить, но было поздно. На берегу была толпа встревоженных керо-ликов, кто-то старался увести подальше мальчишку, – видать, парень остался сиротой. Кто-то говорил о том, что парня надо отвезти к дяде, тот хоть и чудак-путешественник, а всё же родственник, и жилище у него громадное, места хватит. Ему возражали – мол, он же сумасшедший, притащил из похода с Инканушем какие-то сокровища, так никто их и не видел, задурит голову мальчишке, станет таким же беспокойным, а Инканушу только этого и надо, он не только этого дядю сманил в поход, а до него, говорят, и другие были. Йаллер нахмурился: он знал только одного путешественника, и сманил его вовсе не Инкануш, а Ирату... впрочем, про Ирату никто слыхом не слыхивал, а Инкануш живая легенда, которую все видели, – кому, как не ему, головы дурить.

И внезапно Йаллер замер. Не было бури на реке. Ни с чем не сталкивался плот, на котором переправлялись, как обычно, двое керо-ликов. Парнишка единственный сын, а у дяди своих детей нет. И... он припомнил: тот, кого выбрал Ирату, тоже был из прибрежных, а они все друг другу родственники. Не выбрал ли, часом, Инкануш этого парнишку для своих целей, и не задумал ли он таким образом направить его жизненный путь в нужную сторону?..

Он никогда не мёрз, но внезапно ему стало холодно, как людям зимой. Ирату был прав: Инкануш умеет управлять другими. Неужели – даже так?

Он оглянулся, попытался обнаружить руниа поблизости, но то ли собственная защита зачарованного леса сыграла против него, то ли всё было подстроено более тонко, – Инкануша нигде не было. Йаллер, стиснув зубы, провожал взглядом керо-ликов до тех пор, пока суета на берегу не стихла. Теперь их общий замысел стал ещё на один шаг ближе к осуществлению. Но остановится ли Инкануш? Йаллер вдруг холодно осознал, что на месте Инкануша он бы подстраховался: один керо-лик, далёкий и опасный путь, про охоту за кольцом он знает, про то, кому на самом деле служит Раун, – нет... а если керо-лик погибнет, кто подхватит его дело? Нет, один – это мало, надо найти и других, пусть они будут и не так талантливы, но с той же тоской по неведомому, которая когда-то сорвала в путь их далёких предков. Значит, и Инкануш будет искать. Наверняка найдёт. И до окончания великой войны осталось ждать недолго, возможно, пару-тройку десятилетий.

***

Он подозревал, что это последняя встреча с Рауном, и в осенней ночи горькой волной подступала к сердцу тоска. Четверо керо-ликов должны выступить в путь. Четверо – с кольцом. Если они дойдут до Ородруина, то страшная, долгая и изнурительная борьба будет окончена.

Йаллер просил Рауна только об одном: не мешать. Он знал, что в близости кольца его подчинение, его связь с хозяином вспыхнет и будет вынуждать действовать, и будет страшно тяжело – не подчиниться.

Раун молчал. Он и так знал, о чём его попросят. Он и сам собирался делать то же самое.

Не мешать. Как можно дольше.

Он пришёл затем, чтобы сказать об этом. И о том – что Инкануш в плену.

Йаллер замер. Один из руниа, пришедших из-за моря, – предатель?

Раун усмехнулся. Курунир долго и мутно пытался торговаться с самозваным Сауроном. Он нарочно поместил пленника высоко на башню: у живых мертвецов там, далеко, в подчинении есть летающие твари, в случае удачи он обменяет Инкануша, и те смогут его забрать. Обменяют на что? Раун покачал головой: он не знал. Но приказ забрать уже услышал. Да, невозможно мысленно призвать летающих тварей, пока ты рыщешь по земле в далёких краях. Да, приказ найти кольцо тоже никто не отменял, а потому – надо отправить кого-то одного обратно, чтобы живой мертвец оседлал летающую тварь и слетал к Куруниру. Он медлит, как только может, и не знает, как долго сумеет протянуть. В конечном итоге, приказ придётся исполнить – если Инкануш так и не сможет докричаться до чекаронгов, чтобы те опередили Рауна.

Йаллер не знал, как избавиться от горького чувства вины. В последний момент – вдруг вспомнил о заветных клинках, лежащих ныне в Могильных Курганах, и в душе всё перевернулось: перед мысленным взором мелькнуло, как призрак, грядущее. И ему стало ясно, что делать.

Протянул руку к уходящему – и обещал, что выпустит смерть на свободу.

Раун пожал плечами. Кажется, не понял.

Когда Раун ушёл, Йаллера измучили видения, – всё чудились вдали чёрные всадники и грядущая, до жути реальная погоня за маленькими беглецами. Он боялся, что кто-то из девяти перестарается и выполнит приказ своего властелина, а Раун его не удержит.

Дни уходили. Он слушал лес – внимательно, до звона в ушах ловил каждый шорох. Лес молчал. Лес не говорил ни о чужих, ни о своих, – и Йаллер в панике вспомнил о том, как умеют прятаться, сливаясь с родной землёй, керо-лики. Он заметался, стал бродить у границы леса со стороны реки, – со стороны поселения керо-ликов на реке. Бродил и ждал.

Потом – как камень упал с души: керо-лики вошли в лес. Йаллер не собирался показываться, только следил издали: их было четверо, и один из них... Сердце упало: судя по глазам, Инкануш если и не раскрыл всё, то сумел заронить ему в душу черноту бездны, от которой нужно бежать как можно скорее... Через мгновение он уже понял: нет. Керо-лик знает всё. Точнее, догадывается, что именно ему предстоит дойти до Ородруина и бросить кольцо в огонь.

Йаллеру вдруг безумно захотелось, чтобы это смог сделать кто-то другой.

Разумеется, их как магнитом потянуло туда, где Йаллер когда-то запрятал кольца элиа: кольцо, которое властвовало над всеми, притягивало связанные с ним остальные. Йаллер охнул: он был уверен, что эти, подлинные, он всё же оторвал от него. Думал, что оторвал... Оказалось, подмена – единственный выход, он был прав, что скрыл их, элиа не смогли бы противостоять, брат слишком хорошо всё рассчитал. Ему стало страшно: что же тогда делается при этом кольце – с теми, кто носит кольца людей?

Он едва успел опомниться: посаженное им над тайником дерево взбунтовалось против присутствия посторонних, похоже, у дерева за прошедшие тысячи лет окончательно испортился характер... Он выдирал керо-ликов из его цепких объятий и поспешно нёс какую-то чушь, стараясь, чтобы это как можно больше соответствовало людским сказкам о чудаковатом отшельнике из зачарованного леса. Керо-лики верили так, что ему стало неловко их обманывать. Особенно этого... Стелли. Нет, Маура. Керо-лика звали Маура. Точнее, на язык людей его имя переводилось как Стелли, он этим и пользовался. У него был ясный горький взгляд, и он казался старше своих лет, необычно худенький для своего народа. И остальные: вернейший, надёжнейший тыл, крепче которого ничего быть не может.

Позже, когда они сидели с Тариэль в доме, когда цвели среди осени голубые цветы и лилась неслышная, но явственная мелодия покоя, он вдруг осознал: вот же, вот оно – кольцо, и всё, что рассказывают, а главное, о чём умалчивают четыре керо-лика, правда.

Керо-лики. Их отобрал Инкануш. Незаметно направил так, чтобы они считали это решение – своим. Или – нет? Этими нельзя управлять, они сами должны в глубине души своей осознавать единственную правильность того или иного пути. Даже самые младшие из них... Нет, они отправились не за приключениями, не из юной глупости и любопытства, они – понимают. И оттого становится только ещё более стыдно нести всю ту чушь, которую приходится произносить, пряча от всех своё истинное лицо, свою осведомлённость... Хотелось – не врать. Не скрывать. Душа рвалась сказать: ребята, я всё знаю, я с вами, и если бы я мог, то сам бы пошёл и помог... только от меня, увы, вреда будет больше, чем проку, простите меня...

Стелли... догадался? Почувствовал? Йаллер вздрогнул: зачем он надел кольцо, кого и чем он хотел проверить, – его? Кольцо – проверка, кольцо, которое сделал его брат, суть его войны, орудие его гибели – если довести дело до конца... проверка – тем, что притянуло настоящие кольца элиа, Силовая вещь, которая проявит и его, потому что он тоже – связан? Не так, как неживые кольца, но – хуже, связан с самим их создателем... Стелли сам-то понимает, что делает?! Или – нет, это интуиция, которая ведёт его по краю бездны, по грани – не раньше, не позже, а именно сейчас надо сделать то или это, а откуда он это взял, он и сам не поймёт?..