Текст книги "Украденное имя (СИ)"

Автор книги: Екатерина Степанидина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 6 страниц)

Он шёл вместе с толпой. Не было смысла притворяться, – здесь все были такими же черноволосыми, разве что низкорослыми, и толпа была занята – собой, праздником, богиней. Он не прятался. Просто шёл, положившись на судьбу. Если повезёт – значит, повезёт. А нет...

В какой-то момент – или на какой-то миг – он поверил, что она богиня. И доверился судьбе. Просто доверился, как тому, кто не предаст. Или – тому, кто если и накажет, то справедливо. И если нет – значит, этого не должно быть. Кто знает, почему.

Он дошёл, когда солнце стояло в зените, когда было нечем дышать. Перед ним ещё суетился народ, припадая к её ногам, кланяясь.

Она была в своём красно-золотом одеянии. Она была богиней, – обычный человек давно бы испёкся в нём, а она сидела, и чёрные ласковые всевидящие глаза замечали каждого.

В её пальцах был жёлтый цветок, который давно уже перестал быть пушистым. Возможно, он был уже далеко не первым. Скорее всего.

На нём оставался только один лепесток.

Он встрепенулся – и замер, когда его встретили глаза богини.

Он так и не понял, узнала ли она того, кто приходил по ночам и уходил с рассветом.

Он просто смотрел в её глаза, и время исчезло, была только родная, знакомая до боли, до горькой тоски чернота огромного мира, в котором горели звёзды. Мира, о котором она знала так же хорошо, как и он.

И тонкие пальцы протянули ему лепесток – до того, как он поклонился.

Он забыл, что нужно поклониться.

Он не знал, сколько пронеслось над головой мгновений. Никто не торопил, никто не смел сказать ни слова.

Он взял лепесток, бережно коснулся его губами – и не помнил, как отступил, как толпа затёрла его, как он выбрался с площади.

Войны не было.

Когда он вернулся, то никак не мог заставить себя смотреть в глаза Тариэль. Другие глаза. Его вдруг резануло, что в них нет тепла...

***

Йаллер волновался. Как сказать. Просто – показать то, что знаешь? Человеку, владеющему Силой, – раскрыться? Человеку, который был союзником самозваного Саурона ещё во времена Ирату? Нет, конечно, нет, не выйдет, нельзя давать даже тени подозрения, нужно прятаться, маскироваться и не подходить близко. Он... Да в конце концов!.. Пусть Инар спит и видит сны. Так было с керо-ликами. Так будет и с Инаром Тауна. Он не пошёл воевать на стороне элиа. Он вообще никуда не ходил. Он здесь с начала заселения Аксерата людьми. Но – что сказать? Готовить речь, мучительно перебирать, перебирать и отбрасывать варианты... На миг ему показалось, что он, живя с элиа Тариэль, разучился разговаривать с людьми, и ничего не получится.

Инар, ты делаешь ошибку. Ты силён, умел, но ты ищешь ещё – силы... и Силы. Твои соседи заставляют тебя быть постоянно начеку, но это не тот метод... Нет, не то!

Инар, ты делаешь ошибку. Ты будешь жить на привязи, ты потеряешь свою волю... а будешь думать, что свободен. Ты... а сейчас – ты уверен в том, что не идёшь на поводу... разумеется, уверен и слушать не будет. Не то...

Инар. Ты знаешь легенду о кольцах. Ты знаешь, зачем они. Это сообщили элиа... да, ты не веришь элиа. Но они – единственный источник, они участвовали в создании колец... они воевали с Сауроном. Ты отказался участвовать в войне... потому что во времена Ирату ты был с ним на одной стороне, ты – веришь ему? Разве можно так безоглядно верить? Ты ошибаешься, Инар... Нет?..

Инар, ты играешь с огнём. Не только твоя судьба, но судьба твоего народа сейчас в твоих руках. Надев кольцо, ты отдашь его во власть того, кого признаешь своим хозяином. Не союзником, не советчиком: хозяином. Ты не веришь, что от этого хорошо знакомого тебе руниа может быть что-то враждебное? Веришь? Знаешь, что он опасен – и всё-таки послушаешь его? А как же твой народ? Нет?..

Инар, ты смотришь не в ту сторону. Инар...

"Спасибо, незнакомец... я подумаю об этом и приму решение. Сам."

Йаллер опешил. Это – всё? Что он сделал не так?! Почему с керо-ликами получилось, и они сбежали из гиблого места, а этот – он просто примет предупреждение к сведению и сделает по-своему? А по-своему – это как? Есть же только два пути: принять службу или не принять.

...а если не принять – что будет? Оставит ли самозванец в живых того, кто уже держал кольцо в руках, кто подошёл так близко к тайне? А если откажется – он, вождь, за которым беспрекословно идут люди, которому доверяют, – и осознает опасность для других?

Незримая ткань сна дрожала, разрываясь, чтобы выпустить человека обратно в дневной мир. Йаллер отчаянным усилием удерживал связь.

Инар! А что, если ты уже не сможешь его снять?..

Солнечный свет властно взял своё, и сон оборвался.

Йаллер отступил и с замиранием сердца стал ждать, что же будет.

***

Инар вдруг понял, что больше не принадлежит себе. Что над ним – где-то совсем рядом, где-то вблизи, как будто стоит за спиной – есть давящая чужая воля, которая отныне и навеки будет тянуть из тебя – и через тебя – жизнь. Что отныне есть безнадёжное и жуткое "навсегда", из которого нет выхода. Что дальше – за тобой должны последовать и другие, которых ты будешь выбирать сам, чтобы... ну да, чтобы служить. Чтобы потерять свою волю и заменить её на подчинение чужой. Которой безразличен твой народ, да и все народы мира. У которой свои цели, своя жестокая игра и свои враги. Ты – орудие, ты будешь бить, куда велят, ты больше не принадлежишь ни себе, ни своему народу, пройдут века, сгинут все, кого ты знаешь и любишь, тебя оторвут от своих, и если – когда – на них надвинется опасность сгинуть, ты не сможешь ни вести их, ни помочь. Останется вечность... чуждая и пустая, не своё привычное долголетие, которому сейчас уже не один век, а вечность, которая дышит пустотой. Дышит – сейчас.

Он не захотел так жить.

Его охватила жуть. В кольце рядом с алым камнем оскаленно усмехались два черепа, глядя на живого. Пока – живого. Ему вдруг стало внятно, что будет дальше: после окончания срока человеческой жизни облик будет меняться. До прозрачности, до вида, свойственного покойникам. Ему стало внятно: об этом никто не знал, даже создатель, это знание приходило только к тому человеку, кто принимал кольцо. Тело останется, нужно будет скрывать этот жуткий вид, ужас станет главным спутником... короля. Какого уж короля...

Его передёрнуло. Он умел править, ему приходилось использовать страх, но... не так.

В прозрачной ночи близко и приветливо сияли звёзды.

Разговор был долгим и понятным – двое понимали друг друга с полуфразы.

– Ластелас?

– Я внимаю тебе, король Инар.

– Взгляни.

На ладони короля было кольцо. Пока – на ладони. Не на пальце. В кольце горел алым камень с вертикальным зрачком, и скалились по бокам от него два черепа.

Расширившиеся глаза.

– Что это?

– Ты не слышишь?

Тишина.

– Ответь. Что ты слышишь?

У советника Ластеласа дрогнули губы. Он уже бывал в этих покоях, где король создавал свои чародейные инструменты, но сейчас здесь стало страшно – как будто за спиной встал призрак и смотрит в спину.

– Это... сильнее, чем всё, что ты до сих пор делал, господин.

– Это сделал не я.

– Кто же?

– Саурон.

Ластелас опустил голову.

– Прости мою дерзость, ты знаешь моё мнение на его счёт...

– Да, знаю. Так что ты слышишь?

Ластелас выпрямился во весь свой невеликий рост и поклонился.

– Прости, господин. Я слышу тлен, чужую силу и смерть. Не для тебя. Ты можешь казнить меня и забыть мои слова, но я всё же скажу... если позволишь.

Инар коротко усмехнулся.

– Говори.

Ластелас вздохнул.

– Ты не обещал оставить меня в живых.

– Хорошо, что ты это заметил. Ты уже начал говорить. Продолжишь?

В тишине пронеслись несколько сверкающих страхом секунд, затем Ластелас кивнул.

– Да. Продолжу. Это ловушка, в которую попали люди... и ты в первую голову. Ты зря его взял, какое бы могущество оно ни сулило. Когда Раун Дагвиати обновил старый союз с элиа и пошёл воевать против Саурона... ты остался в стороне. Ты не встал в ряд с людьми и элиа, хотя я советовал тебе сделать это...

В воздухе повисла тишина: тишина воспоминаний об упавших в бездну словах, которые должны были убедить – и не достигли цели. Наконец все воскресшие из небытия слова пронеслись в молчании двоих и снова умерли.

– Теперь – ты взял одно из тех колец, из-за которых была война. Кажется, я зря занимаю должность твоего советника.

– Нет. Но советы – это лишь советы. Это не приказы. Они необязательны к исполнению.

– Да, господин.

Инар подошёл к распахнутому окну. В жаркой ночи не было движения воздуха, ничто не колыхало белые одежды. Было душно, – наверное, скоро налетит буря...

– Ты прав, – это ловушка.

– Ты... ты не можешь выкинуть его или отдать кому-то другому. Правда?

–Правда. Если выкинуть, – его услужливо и настойчиво подбросят обратно. В эту комнату. В эту шкатулку. Запертую. Рано или поздно я должен буду его надеть. Ждать смерти – слишком большая роскошь... особенно мне.

Ластелас мимолётно усмехнулся, вспомнив о том, сколько королю лет, и о том, что тот вовсе не собирается умирать.

–Ластелас, ты умеешь быстро перевязать рану и остановить кровь?

Советник нахмурился: королю было важно – быстро.

– Надеюсь, что да, господин.

Король протянул руку в сторону черноты за окном.

– Там тлеет война. Она идёт постоянно, то сильнее, то слабее. Когда Раун Дагвиати ушёл воевать на стороне элиа, можно было воспользоваться этим и поубавить его владения в размерах. Я этого не сделал, вопреки многим советам.

– Мы с тобой обсуждали это, господин.

– Да. Не стоит повторяться. К тому же, речь не о том.

Ластелас напряжённо ждал.

– Ты поедешь со мной на эту войну.

– Войну? Слишком громкое название для пограничных стычек.

– Да. И они станут войной.

Ластелас внезапно понял, что король уже отдал все распоряжения. Что он присутствует при завершении какой-то истории, начало которой осталось ему неведомым... и от которой, судя по кольцу, не приходится ждать ничего хорошего. И что именно против этого сражается сейчас король... его король. В тишине, в одиночестве – пока. Сражается с тем, кого всегда считал союзником... и кто устроил ловушку для людей. Даже для тех, кто был с ним на одной стороне когда-то.

– Ты поедешь со мной на эту войну, – повторил король. – Скоро война станет столь серьёзной, что туда приедет Раун. Мы встретимся на поле боя. И там мне понадобится твоя помощь.

Ластелас поклонился.

– Чем я должен вам помочь?

Инар наконец повернулся к Ластеласу, тот отшатнулся, – взгляд короля был страшен, как бездна.

–Я должен буду надеть кольцо. Там. В опасности. Это понятно Саурону, – я не лучший воин, и для победы мне нужна сила. Останусь ли я после этого человеком – я не знаю. Ты увидишь разницу.

– Да, господин.

– Это не всё. Ты должен будешь отсечь мне руку.

– Что?!

– Боишься?

Ластелас в смятении смотрел на короля.

– Но... я не смогу! Вам? Я?!

– Да. Ты. И именно там. Саурон будет думать, что я принял кольцо ввиду надвигающейся войны, ну а на войне всякое бывает... мне не повезло, я даже с его кольцом не смог справиться, стало быть, я не тот, кто ему нужен. Стало быть, мой народ ни при чём, и я могу остаться королём... если выживу. Так ты сможешь быстро перевязать рану и остановить кровь?

Бледный как смерть Ластелас несколько мгновений смотрел на короля – и вдруг, как будто заразившись его решимостью, шагнул вперёд.

– Да, государь. Я сумею. А... может, обойтись только одним пальцем?

Инар усмехнулся.

– Где ты видел такие раны на войне?..

***

Йаллер ждал. Кружил вокруг укреплений, служивших резиденцией Инару. Нежели он ошибся, и Инар не выкрутится? Не станет выкручиваться? Но – как?

Он настроился на него, это было непросто – в смутных вихрях Силы на Аксерате, вблизи Источника, служившего прикрытием самозванцу. Он почти слышал стук чужого сердца и постоянную привычную настороженность. Инар был постоянно наготове – к чему? К войне, к обороне, к удару в спину... Такова плата за власть.

Когда Инар пошёл в бой, Йаллер поначалу не понял: зачем? Войска не хватило бы? Всё не так страшно? Или – так, а он отвык за долгие века от таких войн? Он смотрел со скал вниз, в ущелье, где бились, кричали и умирали люди, и как будто провалился в прошлое, на миг захватило дух: да, похоже... на Ущелье Судьбы, где он когда-то встретился со Смертью. Где – он отчётливо произнёс это мысленно – где он, подлинный Саурон, был убит, а народ ха-азланна уцелел и был покорён. Люди не меняются, пришедшие следом должны делать выбор из тех же вещей, как и их далёкие предки... а есть ли вообще во всём этом смысл? Зачем было сотворять людей, если все должны проходить через одно и то же, и ничего не меняется?..

От внезапной боли Инара Йаллер вздрогнул – и чуть не рванулся туда, вниз, позабыв о том, что нужно скрываться. Воины окружили своего короля, было трудно смотреть... а к Инару, кроме дикой боли и подступившей смерти, вернулась свобода.

Йаллер мысленно охнул. Справился. Он справился. И – стало ясно, какой ценой... Йаллер, отчаянно ругаясь, помчался вниз, – зачем, зачем же он вообще надел кольцо, и – когда? До разговора с ним или после? Неужели он опоздал со своими предупреждениями? Или он уже пытался вернуть кольцо, – а было некому? Выбросить, потерять, – а следившие за каждым шагом люди самозванца услужливо и незаметно возвращали его обратно... отчего Инар понял, что из ловушки нет другого выхода?

Йаллер слышал, как далеко за спиной устремился в ту же сторону Раун. Рауна он чувствовал хорошо, его нельзя было не чувствовать, хотя он был слабее Инара. Йаллеру было не до него. Ластелас... отойди, ты не сумеешь, ты не знаешь, как... отойдите все, спасибо, что вывезли короля из боя, теперь... теперь – очередь целителя, возникшего из ниоткуда, но которого, похоже, все хорошо знали, хотя не могли вспомнить имя... Инар Тауна Однорукий. Король. Ты жив, и будешь жить и править ещё много лет.

***

Зачарованные северные леса принадлежали Йарвину, и он не мог не следить за чужими, – понимал, что это не очень-то честно, но слишком насторожило внезапное появление этих двоих с большим отрядом, тревожных, явно переживших большую беду и отчаянно прятавших её от окружающих. Они обосновались севернее, стали строить крепости, соседи-элиа сразу прибыли навестить, и Йаллеру стало внятно: всё это – по договорённости, и те элиа, кто жил на побережье, тоже в курсе этого внезапного бегства семьи южан и их соратников. Слишком долго была тишина...

В осенние ночи он подбирался поближе. Тёмной ночью тонка грань между материальным и нематериальным, между сном и явью... между жизнью и смертью, потому честная тихая смерть и приходит в самый глухой час. Он видел, как двое, отец и сын, беседуют за окном, – а глухие осенние бури швыряли в стекло опавшие чёрные листья. Сын, Исилдур, уже бывал здесь, – знал местность, – он выезжал на разведку... точнее, просто гонялся по равнинам, но тяготившие мысли могли только отойти на обочину, а не исчезнуть, в тёмные осенние ночи всё возвращалось вновь и вновь, и не было этому конца. Местные люди – те, кто жил тут и раньше – подсказали ему про чудаковатого волшебника, живущего с женой в глуши, и он появился у Могильных Курганов, не слишком надеясь на удачу. Йаллер чувствовал, что его ищут, размышлял и не торопился броситься на помощь. Пусть придёт. Сам.

Исилдур поначалу не решался забираться далеко, хотя сквозь прозрачные ветви простиравшегося в безбрежную даль облетевшего леса было видно, что нет здесь никого, кроме зверья. Йаллер следил за тем, как он раз за разом смелеет, – и однажды вышел к едва видной тропе, по которой обычно добирался до Базарного Перепутья. Человек был явно одарённым Силой – и его присутствие не почувствовать не мог. Йаллеру резко вспомнился погибший элиа, вместе с которым они увидели сотворение золотого кольца: человек был намного уверенней в себе. Йаллер наконец шагнул вперёд, – но Исилдур вдруг развернулся и быстрым шагом направился обратно. Йаллер с тревогой обернулся, попытался понять, что его спугнуло, потом обнаружил: стая. Голодная стая, встреча с которой не сулила ничего хорошего даже самому опытному воину.

Через день Йаллер выбрался к их крепости и незамеченным прошёл внутрь. Дневные заботы уже оставили людей, люди прятались от наступающего холода, а часовые на стенах обменивались знаками: всё спокойно. Он шёл по коридорам, прижимаясь к стене, когда кто-то проходил слишком близко, – чувствовал, куда идти: человек уже был знаком. Возле двери в покои остановился, вслушиваясь в чужую душу.

Человек спал, – задремал, сидя у стола, а отец не решился его будить. Серые сумерки заползали в комнату.

Йаллер глубоко вздохнул – и разрешил себе подсмотреть чужой сон.

Чужой сон был тревожным, – мелькали обрывки виденного днём, казалось, кто-то зовёт, слышались голоса... а затем как отодвинулась завеса: Исилдур увидел себя – далеко, в просторном светлом зале, где прямо, горько и неподкупно смотрели на него глаза Рауна Дагвиати.

Йаллер замер. Он хотел бы ошибиться, – но ощущение присутствия брата было слишком сильным. Он был здесь? Это – Следы? Или нет, тут что-то иное?..

Раун поднял руку, и на пальце блеснул алый камень – как глаз с чёрным вертикальным зрачком, по обе стороны от него зияли пустыми глазницами два черепа. Исилдур вздрогнул и отпрянул, рядом с ним кто-то схватился за меч.

– Да, – ответил на взгляды Раун. – Вы подумали верно. Я взял кольцо, предназначенное для повелителей людей.

– И что же теперь будет? – спросил упавший голос. – Отец...

– Я должен служить своему господину. Его воля – поставить нас над людьми.

– Вас? – осмелился уточнить Исилдур. Он помнил о том, что их должно быть девять, но теперь уже не ожидал, что Раун ответит.

– Да. Я не один. И вы – на очереди. Он найдёт, чем вас увлечь.

– Нет!

Исилдур краем глаза успел увидеть выхваченный меч – и слёзы в глазах своего отца.

– Клянусь, мы освободим тебя!

– Попробуй, – Раун встал.

Исилдур ошарашенно попятился: Раун шагнул к клинку. Просто стоял, глядя в глаза.

– Попробуй, – его голос звенел приказом. – Это может быть ещё возможно. Бей.

Исилдур увидел, как меч дрогнул... и опустился.

– Я... не об этом думал... прости меня!

– А я – об этом.

Раун развернулся, Исилдур не успел сообразить, что тот делает, – а когда понял, то едва сдержал крик: рука Рауна держала руку сына, а клинок глубоко вошёл в грудь. Он был слишком опытным воином – для того, чтобы не знать, как надо убивать.

Исилдур смотрел, как кровь струится по одежде. Раун шагнул назад, оперся на стол, шатался... но не падал.

– Проклятье, – хрипло выговорил он. – Не выйдет... всё не так... просто... Бегите!..

Глаза его вдруг стали приближаться, менять цвет, – Йаллер не понял, действительно ли это было, видение ли, или это во сне тревожная душа видит то, чего нет на самом деле, и ею завладевают кошмары. Несколько мгновений он ещё смотрел на то, как глаза Рауна становятся провалами в бездну, как из них глядит Смерть, – а потом не выдержал и властно оборвал сон.

Человек за стеной со стоном схватился за сердце и очнулся. Отец бросился к нему.

– Ты что? Опять... опять снилось?

– Да...

– Но что же, что же мы можем сделать?!

Йаллер распахнул дверь и вошёл.

– Вы можете рассказать мне остальное, – спокойно предложил он. – Вместе мы поищем ответ на этот вопрос.

***

– Скорее всего, это и было началом заманивания вас в ловушку, – Йаллер, соединив пальцы, неспешно рассуждал у пламени свечей, а два человека почтительно смотрели на него из тени. – Саурон отбил у вас крепость, вынудил бежать к Рауну, – в обычной ситуации вы не помчались бы к нему, вы давно уже правите сами и не нуждаетесь в личных встречах, должен быть какой-то из ряда вон выходящий случай для того, чтобы вы запросили помощи и совета. Всё это доказывает, что враг неплохо изучил вас.

– Но на что он рассчитывал? Неужто на то, что отец убедил бы нас тоже взять кольца и этим прекратить набеги, или что мы сможем повелевать ирукаями и отогнать их? Или...

– Не знаю. Очевидно лишь, что слово Рауна для вас весомо. Вот его попытку вырваться он вряд ли просчитал...

– Ты думаешь, Саурон покарает его за неповиновение? – голос Исилдура дрогнул.

У Йаллера дёрнулся уголок рта, но он сдержался.

– Я стараюсь об этом не думать.

– В наших краях – раздоры, – тихо сказал Исилдур. – Может быть, он взял кольцо в надежде, что сможет с его помощью укрепить свою власть и прекратить их. Или наоборот, – раздоры начались, когда Саурон начал исподволь насаждать своих ставленников... мы ведь совсем ничего не знаем. Про Рауна узнали случайно. Сколько их там ещё...

– И если они такие же, то их невозможно убить, – жёстко сказал его отец. – Жаль его... он умеет читать мысли и двигать взглядом предметы, если бы он был с нами, то помог бы создать оружие против подобных тварей. Он ведь очень стар, он родился не здесь, он не понаслышке знает про Великое Затопление и бегство...

– Что? – Йаллер вздрогнул. – Не может быть, люди столько не живут, только элиа... и то если...

Он замолчал. Оба человека с волнением смотрели на него.

– Продолжай, – попросил Исилдур. – Ты ведь видел, как появились люди... расскажи нам!

Йаллер перевёл дыхание. Раун Дагвиати, Владеющий Силой. Нет, он не может иметь отношение к Ордену, наверняка это какая-то отколовшаяся школа. Но даже если так... Неужели он – знает? Неужели он помнит, кто был на переднем крае Великого Расселения? И как же тогда он согласился служить самозванцу?

Мысль обожгла так внезапно, что он забыл обо всём – о том, что от него ждут ответа, о том, что здесь, в этих простых каменных стенах начинает твориться новая история и, возможно, будущая победа...

Раун Дагвиати должен был заманить сына и внука в ту же сеть, куда уже попал сам. Для этого их к нему и послали – внезапным ударом, захватом крепости, нападением, с которым они не могли справиться сами и должны были обратиться за помощью. Он нарушил приказ. Хуже того, – он попытался освободиться... и спас тех, кто был намечен в новые жертвы.

И это – служба марионетки на Силовой ниточке, которой добивался его брат?

Йаллер расширенными глазами смотрел сквозь огонь – в пустоту.

Если ты почувствовал подвох, но уже не мог отступить...

Если ты точно знал, что кольцо тебе предлагает вовсе не тот, кто был среди звёзд и вёл Великое Расселение...

Если ты согласился служить Саурону, зная, что подлинный Саурон, Йаллер, – это другая личность...

Если ты знаешь тайну украденного имени...

...тогда клятва твоей души дана другому.

Тогда у тебя остаётся возможность бороться... и – да, свобода. Насколько-то. Хотелось бы знать, насколько именно... И отчаянно хотелось убедиться в том, что всё это – правда.

– Йарвин, – осторожно позвал Исилдур.

Йаллер вновь увидел перед собой пламя свечей и голые каменные стены наспех построенной крепости.

– Да. Я здесь. Я... я видел, как появились люди. Это было очень давно и... далеко отсюда...

Взгляд Исилдура посветлел.

– Дед рассказывал об этом сказки, – стесняясь, признался он. – Тоже говорил – давно и далеко. Учил читать мысли и чувствовать силу земли...

– Это хорошо, – Йаллер постепенно приходил в себя. – Это очень хорошо. А объединяющей воле он, часом, не учил?

– Ну... так оно не называлось... просто говорил: если вас много, и вы доверяете друг другу, тогда и сила земли к вам придёт... ну, больше её станет. Правда, от брата всё равно толку не было, не получалось у него ничего...

– Нам бы какое-то оружие особое изобрести, – напомнил его отец.

– Изобретёте, – пообещал Йаллер. – Не всё сразу. Вы знаете, что у элиа тоже есть кольца вождей?

– Тоже магические?

– Да... только – чистые. Он не имеет к ним касательства. Никакого.

– А если с элиа объединиться... они же когда-то призывали нас на помощь... пусть бы теперь и они пришли...

– Пусть, – согласился Йаллер.

Он глянул в окно. Поздняя осень уже не казалась пустой и пугающей. Хоть там ветер и хлестал землю холодными плетьми дождя, – здесь горел огонь, было тепло. Когда-нибудь ненастье сгинет, и в мир придёт весна...

***

Исилдур постоянно ездил на юг, – а Йаллер постоянно напоминал себе, что в края живой богини Тиштар он никогда не заберётся, что это ещё южнее владений Рауна, что... И лишь когда Исилдур вместе с сыновьями однажды возвратился и яростно сообщил о нападении на свою столицу, Йаллер вдруг очнулся и с удивлением обнаружил, что к нему вернулась способность соображать.

– Священное дерево? – переспросил он. – Саурон с войском перешёл реку, добрался до города и ворвался в него только для того, чтобы срубить ваше священное дерево и уйти назад за свои горы?

Исилдур кивнул. От бешенства он был почти не в состоянии говорить.

Йаллер покачал головой.

– Вы легко отделались.

– Что?!

– Подумай сам. Что, никак?

Исилдур гневно выпрямился.

– Это – вызов, – отчеканил он. – Он ответит за это.

– Вы заразились от элиа любовью к священным корягам, – вздохнул Йаллер. – Ну что ж... пусть так. Но я бы на твоём месте подумал о том, что могло быть хуже. Что его целью вместо дерева могло стать разорение города. И не одного.

– И что? Мы не должны отвечать?! Мы не...

– Уймись, – попросил Йаллер. – Дай сказать.

Исилдур некоторое время молчал. Йаллер понял, что тому очень хочется прогнать прочь непрошеного советчика, неспособного прочувствовать глубину оскорбления, но он сдерживается: всё-таки перед ним руниа, не стоит ссориться... обзаводиться ещё одним врагом-руниа, на сей раз под боком у собственной крепости.

– Говори.

– Спасибо, – язвительно отозвался Йаллер. – Так вот. Да, это – вызов. Показ мощи. Кто-то поглупее истолкует его как тупое желание растоптать и унизить – и только. Ирукайское желание. И ты уже пошёл у него на поводу.

– Я?!

– Конечно. Или это я тут кричу про то, что такие оскорбления смываются только кровью?

– Но в чём же я иду у него на поводу?!

– Ты горяч и безрассуден. Среди тех, кем ты правишь, полно ещё более горячих и безрассудных людей. Они послали тебя собирать армию, чтобы отомстить за оскорбление. Разве не так?

– Так.

– А ты не заметил, что именно этого от вас и хотят? Что если бы в его планы входила война на уничтожение, он не ограничился бы налётом на дерево? Он оставил тебе город, он даже мало кого убил... хотя мог. Он – ушёл. Зачем?

Исилдур с силой сжал виски.

– Затем... чтобы вызвать нас на бой.

– Наконец-то, – с чувством сказал Йаллер. – Но дело не только в этом.

Исилдур резко отвернулся. Слова Йаллера вытягивали силы, касались незажившей раны в душе.

– Да не тяни же...

– Кольца элиа скрыты, – отчеканил Йаллер. – Его рука не касалась их. Ему нужна власть над народами, а не уничтожение их. Его цель – выманить вождей элиа к себе, к своему Источнику, и подчинить себе вместе с кольцами. Точнее – через кольца. Дотянуться до элиа сейчас он не может: слишком далеко от его места Силы. До вас – ближе. Вы когда-то приходили на помощь элиа, когда он напал на них, теперь вы, наверное, позовёте их воевать – по старой дружбе. Дальше – он заманит вас за свои горы. Туда, где он чувствует себя сильнее всего.

– И что же делать? Не звать?

– Звать. Воспользоваться случаем.

– Но почему? Ты же сейчас наговорил...

– Потому что если сейчас вы не сделаете этого, он придумает что-то ещё. Посложнее. Такое, чего вы не раскусите. Впрочем, вы и этого-то не раскусили...

Йаллер махнул рукой. В глазах Исилдура отражалась грядущая беда.

– Но мы же проиграем. Ты же сам сказал...

– Да, риск велик. Но... – Йаллер подумал, как он может объяснить, что кольца элиа брат не может подчинить, поскольку не он их делал. – Проиграет только тот, кто заведомо опустил руки. Ты – не опустил. Ты знаешь опасность. Ты видел её лицо. И... я думаю, что Раун будет на вашей стороне.

– Раун... – лицо Исилдура болезненно исказилось. – Но что он может? Он же согласился служить Саурону.

– Именно, – кивнул Йаллер и так улыбнулся, что Исилдуру показалось, будто тот внезапно сошёл с ума.

Улыбка исчезла.

– Я всё сказал. Ты собирался сколачивать союз? Иди и делай.

И – после ухода Исилдура – отчаянно задохнуться: ему оказалось достаточно имени Рауна, элиа – нет. Элиа не должны ничего узнать, иначе – не будет доверия, иначе запишут в стан врагов. Родственник слуги Саурона... как можно идти с ним на союз? И как их убедить в том, что их кольца вождей – безопасны, что они помогут?!.

Исилдур должен был сделать это сам.

***

Это был пристальный, тяжёлый, – но непобедимый и возвращающий к жизни взгляд.

Того, за чьей спиной были неизмеримые бездны времён, преодолённых просторов и горя.

Того, кто узнал, как дорого стоит надежда, – даже не победа, а одна лишь надежда на неё. Кто имел право сказать: если я смог, значит – это возможно. Значит – сможете и вы.

Этот взгляд дарил силу встать.

К тем, кому посчастливилось поднять голову и встретиться с Йаллером глазами, словно возвращались силы, потраченные на долгую дорогу, на длящееся – и ещё не закончившееся – ожидание грядущих битв. Этот взгляд поднимал, как на крыльях, и ты ощущал, что ты – сделаешь. Ты дойдёшь, выстоишь и победишь.

Йаллер стоял на вершине холма, а мимо, по незаметным стёжкам и по большим дорогам, из соседних городов и издалека – из далей, измеряемых многими днями пути, – шли и шли люди и элиа. Разделённые языками и обычаями, разностью прошлого и настоящего, различиями в отношении к смерти и к жизни, – но единые в желании окончить череду бесплодных побед и мучительных подстёгивающих поражений, единые в стремлении повернуть незримое колесо жизни, чтобы взлететь в новую жизнь, над которой уже не властно прошлое. Казалось, в самом воздухе, в остром и прозрачном холодном ветре начинающейся осени реяли видения будущего, – ощутимые и так до боли желанные, что невозможно их прогнать, сказать: нет, не время, ещё не перешли трудной дороги, не добрались туда, рано... Вопреки разуму, – мысль устремлялась вперёд: вот те же лица, но уже обратная дорога, кому-то – одинокая, кому-то кровавая, но она есть, она настала, пусть и не для всех. Да, – за спиной будет больше дорог и потерь, но наконец раздёрнется завеса, и придёт тишина, и вернутся привычные заботы – дом, пища, дети, – но будут уже в радость и без страха, что придёт враг, растопчет твоё и отнимет.

Йаллер слышал их чувства, что сплетались в одно. В этом море было и холодное спокойствие почти бессмертных, и рвущееся беспокойное пламя недолго живущих, и общий страх – увечий, смерти, – и уверенная поступь грядущей победы. В победу верили все, даже те, кто чувствовал, что не дойдёт, – готовы были не дожить, лишь бы она пришла, обняла живых распахнутыми крыльями свободы и дала покой. Позже, когда настанет час пойти в бой и делать грязную кровавую работу, платить жуткую цену, – придёт отчаяние и яростное нежелание соглашаться на то, что всё кончено, но сейчас... сейчас всё было иначе. Будущее кружило головы, звало и уже – существовало. Дни и ночи своей неостановимой поступью приближали его, и нужно было только спокойно идти вместе с ними.