Текст книги "Злыднев Мир.(СИ)"

Автор книги: Егор Чекрыгин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 48 страниц)

Все время подходили новые отряды, влекомые к полю битвы звуками сражения. Они подходили и с ходу ввязывались в бой. Пустошь уже не вмещала всех желающих подраться. Дрались и в лесу, прорубаясь к врагу сквозь буреломы и кустарник…. Дрались, стоя на высоком берегу, петляющей по долине речки. Те, кто не удержались на скользком от глины берегу, дрались стоя по пояс, а то и по горло в воде.

И только когда наступившая темнота, сделала бессмысленными любые попытки продолжать бой, обе враждующие орды сделали вынужденную передышку.

Вот только тогда, Вождь наконец смог взять ситуацию под контроль.

Он, лишь незадолго до этой паузы узнал о начавшемся сражении, и чертыхаясь на чем свет стоит бросился на левый фланг Армии, где оно собственно и началось.

По пути, его мрачному воображению мерещились подлые и коварные уловки Ярла, который смог обмануть и ударить во фланг, а может уже и обхватить тыл, или успев уже…. Царящая вокруг неразбериха, превращалась в его воображении в панику, а передвижение разрозненных отрядов, в разных направлениях, – в беспорядочное бегство.

Правда сам он сохранил хладнокровие, и пробираясь на звуки битвы, уже отдавал приказы всем встречным командирам. Подчиняясь этим приказам, разрозненные отряды Армии, собирались в определенном месте, строились и занимали оборону. А сквозь лесные дебри и сгущающийся мрак, в разные стороны летели гонцы с приказами подтягиваться к новой позиции.

Когда Вождь все же добрался до той злополучной пустоши и смог оценить обстановку, – его главной задачей стало удержать вновь подходящие отряды от участия в мясорубке, и посылке многочисленных лазутчиков для выяснения сил и расположения врага.

Ночь, обе армии провели в судорожных перестановках и в подготовке к битве.

Битве, которую никто не объявлял, но все ожидали. По всем окрестностям разнесся запах крови, и опьянев от этого запаха, оба войска уже не могли думать о чем-то другом.

И Вождь чувствовал это. И не пытался этому мешать. Он лишь постарался взять эту стихийную жажду крови под свой контроль и направить в нужное ему русло.

Он пока не очень хорошо представлял себе расположение войск Ярла, и поэтому, предполагая худшее предпочитал думать, что его противник успел сжать свои отряды в единый кулак.

Про свое войско, он подобное сказать не мог. Его Армия растянулась по флангам, и собраться к утру в одном месте вряд ли бы смогла. Значит надо было собрать ее в несколько крепко сжатых кулаков и нанести удары с разных направлений.

Немедленно несколько гонцов поскакали сквозь ночь чтобы успеть передать приказы отдаленным частям Армии. Пришлось и Одноглазому с Безопасностью прервать свой сон, (впрочем о каком сне речь?), и отправиться в путь с важными заданиями. Так что к утру, план предстоящего сражения уже находился в голове Вождя и в головах тех, кому это надлежало знать.

И когда ранним утром, с первыми лучами солнца, так толком и не отдохнувшие бойцы сами, не ожидая приказов начальства, возобновили бой – он шел уже по плану, разработанному Вождем.

Вся Армия по этому плану, разделилась на пять кулаков. В первый из них, сжались наиболее близкие, уже успевшие отведать крови во вчерашнем бою, части. Их задачей было начать драку, выигрывая время для основный сил Армии.

Когда враг размажет эти части, на встречу ему должна была выступить вторая линия обороны.

Эти, не успевшие отведать крови, но почуявшие ее запах бойцы, – собственно и составляли основной костяк Армии, поэтому командовать ими взялся сам Вождь. Занимая крепкие позиции на холмах, с одного фланга закрытые болотом, а с другой, – все той же речкой, они представляли реальную угрозу для любой, попытавшейся атаковать их армии. Тем более что пока передовые отряды будут погибать в жестокой сече, – эта вторая часть войска Вождя будет старательно укреплять свои позиции частоколом и рогатками, пройти через которые под обстрелом сотен лучников, будет весьма затруднительно. А обойти стороной эти позиции мешали речка и болото. Но на тот случай, если у Ярла появилось бы искушение предпринять такой маневр, пробравшийся через болото противник, обнаружил бы у себя в тылу, новую, хорошо укрепленную позицию. Чуть в отдалении от основных войск, – находился третий кулак Вождя. Правда состоял он в основном из обоза, и обозной нестроевой прислуги. Но под умелым командованием Большого Шишки, три сотни этих «нестроевых"могли показаться крепким орешком для любого, кто попытался бы на них напасть.

А помимо обоза, там же находились; – две сотни лучников, мастера по обслуживанию баллист, катапульт, и прочей инженерии, полторы сотни регулярных копейщиков, еще «той», довоенной выучки, и примерно сотня бойцов Безопасности, которые, хоть и не были строевыми, но как уверял Безопасность, тоже «кое-что умели».

Задачей этой группы, было охранять обоз, а в случае попытки обхвата, или прорыва со стороны противника, ударом в тыл прекратить это безобразие.

Полк Лучших, естественно под командованием самого Одноухого должен был обойти предполагаемые позиции противника, и ударить с тыла или фланга.

А кавалерия, которая в данный момент болталась неизвестно где и на поиски которой Безопасность отправился лично, должна была прибыть к месту битвы и действовать по обстоятельствам.

Так что план был максимально прост; – максимально обескровить противника обороной, а затем, окружив его измотанные в бою войска, добить свежими силами

Сильной стороной этого плана было то, что действуя из-за укреплений можно было свести потери как минимум один к трем, а то и к пяти-семи. А слабой, – что инициатива полностью переходила к противнику. А Ярл был не из тех, кто упускал инициативу, или не мог воспользоваться подвернувшимся шансом.

Но что еще оставалось делать Вождю, в подобных обстоятельствах? Только надеяться что военное счастье, высокий уровень его бойцов, и правота его дела, – принесут ему долгожданную победу.

И именно эту мысль, он и постарался донести до своих соратников, когда под звуки начавшегося невдалеке боя, выехал на своем белом коне, перед готовыми к битве шеренгами.

Он говорил, и тысячи опытных воинов и безусых юнцов, внимали его звенящему от напряжения и чувства собственной правоты голосу. И замерев от восторга, словно в божественное откровение вслушивались в десятки тысяч раз слышанные раньше слова и фразы.

Но сейчас, эти слова звучали совсем по иному. Они были оправданием для той крови, которую предстояло пролить слушающим, и утешением для тех, кто за эти слова, прольет свою кровь.

И Вождь чувствовал как его голос, проникая в отдельные головы, – объединяет их в единое целое. Единое, подвластное его воли целое. Готовое убивать и умирать ради него, и этих слов. И это был высший экстаз который может испытать полководец. Полководец, не поставленный на свое место чужой волей, не получивший его по наследству, а добившийся собственными заслугами и собственной несгибаемой волей. Что по сравнению с этим, – даже радость победы?

Солнце поднялось уже достаточно высоко и с грустью освещало царящее внизу безумие.

Впрочем бой шел почти по плану составленному Вождем за ночь. Первая часть его Армии, уже выполнила свой долг, задержав войско Ярла даже на пару часов дольше, чем Вождь мог надеяться. Затем, уничтожившие первый заслон войска Ярла, атаковали позиции Армии…

А потом атаковали снова, и снова были вынуждены отойти назад, сползая со злополучных для них холмов, по трупам своих товарищей.

Да и как иначе? За те часы, что завоевал им ценой своей жизни передовой отряд, – холмы, были превращены в настоящую крепость. Пока противник, разваливая строй, прорывался сквозь многочисленные рвы и рогатки, – его поливал беспощадный дождь из стрел и камней. А те кому повезло, (или просто удалось?), прорваться сквозь все эти препоны, утыкались в частую расческу разящих, из-за плотной линии щитов, копий.

А кому хватило разума и удачи бежать назад, еще предстояло преодолеть эти преграды в обратном направлении, под тем же дождем стрел.

После первых двух штурмов, потери Вождя были минимальными, особенно если сравнивать их с потерями Ярла. Но Ярл, не был бы Ярлом, если бы позволил себе трижды наступить на одни и те же грабли.

Внезапно в военных действиях наступила пауза. Длинная и тягучая, выматывающая больше чем сам бой. Правда она была на руку Вождю, давая время подтянуться его отдаленным частям. Но это ожидание, посреди битвы было просто невыносимо.

Вынужденную паузу, Вождь использовал для уточнения обстановки и корректировки планов.

Вестей ни от Одноухого, ни от Безопасности, пока не было. Зато с помощью лазутчиков и пленных были уточнены количество и расположение войск Ярла.

Как Вождь и ожидал, – тому за ночь удалось собрать почти все свои войска и сейчас, даже несмотря на понесенные потери, он все еще имел численное преимущество. Но не такое уж большое, и оно стремительно таяло с каждой минутой сражения. И с каждой минутой сражения, у Вождя возрастало количество шансов на приход своих резервов.

Пауза затягивалась и становилась почти неприличной. Наконец, на противоположной стороне началось какое-то движение, и Вождь увидел что к его позициям двигаются укрепленные на возах огромные щиты. За каждым таким щитом, могло уместиться до полусотни меченосцев или лучников.

Что ж, тактика Ярла была понятна и вполне разумна. Встретив укрепления подстать небольших размеров крепости, он решил предпринять штурм по всем правилам осадного искусства. Сейчас, эти громоздкие и с виду такие неуклюжие сооружения, подойдут вплотную к линии заграждений, сидящие за ними лучники, вступят в перестрелку с лучниками Вождя, а тем временем, остальные солдаты будут разрушать созданные укрепления. Конечно, почти все они погибнут. Но расчистят дорогу для следующей волны.

Ну искусство осады, изучал не только Ярл. Вождю тоже пришлось взять на своем веку несколько крепостей. И на тактику правильной осады, он ответит правильной обороной. А именно; – зажигательными стрелами, и встречными вылазками….

Третья атака, снова была отбита. Отбита с бОльшими потерями, чем обе предыдущие. Но и враг, потерял немало.

А солнышко тем временем, не переставая поднималось все выше и выше и уже почти достигло зенита. Воздух заметно раскалился, и смрад от пролитой крови и распотрошенных тел, смешался с дымом от горящих повозок и щитов. Вонь была невыносимая, но ее никто не замечал, как и стонов и воплей раненных.

Все ждали, какой новый сюрприз преподнесет им Ярл.

А Ярл не торопился. Подобно опытному фехтовальщику, он кружил и отвлекал противника ложными атаками, прощупывая слабые места, и готовя решительную аткау. Несколько вялых атак…. Лучники, затеявшие перестрелку, под прикрытием горящих возов…. И передвижение войск, где-то глубоко в тылу врага, за холмами. Но что это были за части, и куда они двигались, – из-за дыма, и дальности расстояния видно не было.

Кажется, – Ярл не мог придумать ничего лучшего, кроме как взять Армию измором.

Или может надеялся, – заставить своего противника сделать первый шаг, приоткрыться и подставиться под удар?

Но это было не похоже на Ярла. Скорее всего он готовил какую-то большую гадость…. Вопрос – какую?

– Вождь, глянь! – внезапно воскликнул один из соратников-вестовых, показывая грязноватым пальцем в направлении тыла. Как раз там, где находился лагерь с обозом, над лесом поднимался густой сигнальный дым.

Это могло означать только одно, – Ярл каким-то образом обнаружил, предполагавшийся быть тайным лагерь. И вместо того что бы попытаться обойти основную позицию, подставившись тем самым под удар, напал непосредственно на саму засаду.

Вот нехорошие предчувствия и сбылись. Вождь не мог придти на помощь своему обозу. Ведь это было как раз то, на что надеялся Ярл. Если основные силы Армии, покинут свои укрепленные позиции, – они потеряют все преимущество, которого добились за день. Тем более, что до сих пор было неизвестно, где находятся основные силы Ярла.

Ведь он мог предпринять ложную атаку на лагерь, чтобы выманить основные силы Вождя с укрепленных позиций…. Мог сосредоточить большое количество войск в лесу, между двумя основными частями Армии, чтобы уничтожить попытавшийся придти на подмогу отряд… А мог, навалившись всеми силами на обозный лагерь, сначала уничтожить его, а потом уже беспрепятственно заняться основной позицией.

Но каковы бы не были планы Ярла, Вождю оставалось только одно, – продолжать следовать выбранной тактике.

– Если сейчас начать дергаться и суетиться, – сказал он своим встревоженным подчиненным, – это сыграет на руку нашему противнику. Обе части нашей Армии, находятся на крепких позициях, – Ярл рискует сильно обломать себе зубы, пытаясь разгрызть любой из этих крепких орешков. И тогда, вторая, оставшаяся целой часть, легко прикончит беззубого зверя.

… За нами правда, а значит и победа будет за нами. А если кому-то из нас, суждено погибнуть в этой битве, знайте, – вы умрете в сражении, в котором вы дрались на стороне Добра, и которое закончилось нашей победой!

Если бы и сам Вождь, испытывал подобную уверенность. Нет, не в той части, которая касалась Добра и Зла. Тут то он как раз был уверен больше, чем вся его Армия вместе взятая. А вот что вызывало его законные сомнения, так это то; – откуда Ярл узнал про спрятанный в глубине леса засадный лагерь? Случайная удача его разведки, или…? Или прямое предательство того, кто был поставлен начальником этого лагеря, то есть Большого Шишки. А если так, то каковы шансы, что хорошо укрепленная позиция продержится хотя бы час?

А что касается подмоги. Куда в данный момент шагает Полк Лучших, возглавляемый предателем Одноухим? На помощь своим товарищам, или совсем в обратную сторону?

То же касается и кавалерии, на поиски которой был послан Безопасность.

А если все это бредни, впавшего в паранойю Вождя, – то где оба этих отряда, на которые возложены все надежды на победу?

Все эти вопросы, как ржавчина грызли уверенность Вождя. И хотя внешне он продолжал оставаться спокойным как гранитная скала, внутри него бился в истерике какой-то маленький испуганный зверек. Он царапал стенки его желудка своими острыми коготками. Проталкиваясь по пищеводу в глотку, вызывал приступы тошноты, затем с грохотом падая обратно, тревожил кишки.

Возможно это был просто понос, вследствие сырой воды, несвежей пищи, и нерегулярного питания. Но Великий Вождь, не может позволить себе понос, особенно стоя под своим личным бунчуком на поле решающей битвы…. Простая попытка отлучиться, как говорится «до ветру», может вызвать если не панику, то уж изрядный конфуз.

Прошло еще пара часов, за время которых ситуация мало изменилась. Враг продолжал имитациями атак держать под напряжением основные части Армии. И как стало известно из донесений лазутчиков, яростно атаковать позиции Большого Шишки. Судя по всему, там было очень жарко, но лагерь держался.

Как ни хотелось Вождю броситься на помощь своим товарищам, но он не сделал ни шага в сторону жаркой битвы, что разыгралась у него за спиной. Все что он мог, это тревожить войска Ярла внезапными атаками. Пару из них он возглавил лично, и в яростной схватке, на несколько мгновений забывал и про разных зверьков, терзающих его желудок и про подозрения терзающие его сердце.

Неизвестно что помогло больше, эти атаки или сопротивление солдат Большого Шишки, но оба лагеря продолжали держаться, нанося существенный урон войскам противника.

Но вот, эти мучительные часы ожидания и неизвестности, показавшиеся Вождю несколькими годами, наконец то закончились.

На востоке его наблюдатели засекли большие клубы пыли, которые могла поднять только приближающая конница. И почти одновременно подскакал вестовой, сообщивший, что Полк Лучших, во главе с Одноухим, приближается с запада.

Наконец-то Вождь мог отойти от, может и выгодной, но такой тягостной роли обороняющегося, и взять инициативу в свои руки.

Расположение войск Ярла, к тому времени было хорошо известно из донесений лазутчиков, и общая картина предстоящего боя уже сложилась в голове у Вождя.

Сам Вождь, не дожидаясь подхода Полка Лучших, немедленно ударит на основные силы Ярла, в данный момент осаждавшие обозный лагерь. Завяжет бой, оттянет врага на себя и дождавшись подмоги окружит и уничтожит проклятого врага.

А конница тем временем, зайдет с тыла войскам Ярла, которые противостоят основные силы Армии. Этих войск было не так много, и внезапный удар кавалерии, даже если не разобьет их, то заставит забыть об ударе в спину вышедшим на помощь обозному лагерю солдатам Вождя.

На встречу коннице и Полку Лучших, немедленно были посланы сразу несколько гонцов, (для верности), с необходимыми приказами.

А томящиеся в ожидании войска, словно сбросив с себя состояние понурого ожидания, радостно готовились к драке. Всем не терпелось наконец-то по настоящему схватиться с врагом. И искупить перед товарищами, которые сражались почти весь день, буквально в нескольких шагах от них, грех долгого бездействия.

Бой начался быстро и яростно. Почти мгновенно солдаты Вождя смели блокирующие их позицию части противника. А затем, гоня перед собой толпу, в которую превратились некогда регулярные части Ярла, набросились на основные силы, торопясь придти на помощь своим соратникам.

Помощь пришла вовремя. Практически вовремя. То есть именно тогда, когда Ярл, измотав почти все свои силы, и положив огромное количество бойцов, практически взял обозный лагерь.

Любой командир мог бы гордится такими солдатами, что служили под началом Вождя. Никто из этих, по большей части «нестроевых», не дрогнул перед лицом врага и достойно принял смерть, захватив с собой столько противников, сколько смог прикончить.

И командовал ими не вороватый снабженец, а настоящий боец. Он сумел превратить вверенную ему позицию в крепость. Даже сейчас, будучи почти разгромленным, этот наспех поставленный лагерь выглядел крепким орешком. Со стороны леса и болот, откуда враг и так не мог пододвинуть существенные силы, лагерь был укреплен засеками и частоколом. А те направления, где штурм был возможен, были превращены в настоящие крепости, со стенами, из нагроможденных в несколько этажей возов и телег, и даже наспех выкопанными рвами.

Чтобы преодолеть все это, враг заплатил высокую цену. Все подходы к лагерю и сами укрепления были завалены телами штурмующих и защитников. В местах наиболее яростных атак возвышались целые груды тел, по которым штурмующие пытались перебраться через импровизированные стены, или разобрать завалы.

Но стены, даже самые высокие, – ничто, если их не защищают настоящие воины. Эти «нестроевые» части, своим упорством и мужеством, сорвали планы Ярла. Бойцы Армии честно выполнили свой долг, своей гибелью принеся победу своему Вождю.

В одном месте, где судя по всему сражение проходило особенно яростно, Вождь увидел Большого Шишку. Тот лежал в простых армейских доспехах, со своим легендарным мечом, и обычным солдатским щитом. Разве что доспехи эти и щит, были изрублены до неузнаваемости, а меч зазубрен и изломан о доспехи и мечи тех, кто валялся вокруг него.

Валялись, словно доказательство его преданности Вождю и верности ИХ делу.

А в глазах….. В глазах…. В глазах мертвого Большого Шишки навечно застыл укор Вождю. Укор за все его подозрения и плохие мысли о себе, его верности и постыдном происхождении. Взгляд этих мертвых глаз сверлил спину Вождя, даже тогда, когда он отъехал на расстояние нескольких полетов стрелы, – добивать отброшенного в сторону врага.

Вот тут уж Вождь не торопился, в этом просто не было необходимости. С одной стороны, Ярл был прижат к непроходимому болоту, с другой, его прижимал Вождь, с третьей, вот-вот должен был подойти Безопасность с кавалерией, а со спины, – Одноухий с Полком Лучших.

Это была победа. Ярл попал в ловушку, из которой ему уже не дано было выбраться. И как бы не повернулись события, – Вождь не собирался оставлять его в живых. Ярл был обречен с того момента, когда Вождь увидел мертвые глаза Большого Шишки.

Когда послышались звуки продирающегося сквозь лес войска, (кавалерия), – Вождь отдал приказ двинуться на врага. Его славные соратники двинулись тремя колоннами, давя на центр и сковывая фланги.

Затем им в бок ударили появившиеся вместо кавалерии копейщики Ярла, сминая левофланговую колонну и охватывая тыл. Вражеские лучники осыпали градом стрел продолжающую атаковать центральную колонну.

Спустя полчаса яростного боя, все три колонны были смяты и окружены. Правый фланг был разбит внезапной встречной атакой конницы Ярла. Центр, обращен в испуганную толпу, а левого фланга просто не существовало.

Ни о кавалерии, ни о Полке Лучших, не было даже слышно. Они просто пропали. И никто даже больше не спрашивал, – куда?

Это могло означать только одно, – предательство. Причем предательство сразу двоих ближайших соратников Вождя.

Но главное, – это означало конец дела Вождя. Конец всему, ради чего он трудился и сражался. Всего чему он посвятил свои лучшие и самые плодотворные годы жизни. И единственное, что он мог еще сделать, – это принять достойную смерть.

Его Армия, уже превратилась в разрозненную толпу. Большинство пыталось удрать в еще оставшиеся в кольце окружения прорехи. А те, кто или не хотел удирать, или уже не мог, – продолжали обречено драться, или сдавались в плен. Единственный отряд, на который еще мог рассчитывать Вождь, – были трое его вестовых, мальчишка знаменосец, да десяток охраны.

Вождь оглянулся на свою Армию, мысленно отметил, что двое вестовых и половина охранников уже втихаря смылись, достал меч из ножен и бросился в атаку.

Возможно кто-то за ним и последовал, но он этого уже не заметил. На смену бессильной ярости и гневу на предателей…, на смену горечи от потери всего, – пришло холодное равнодушие воина.

Он просто рубил всех, кто вставал на его пути. Рубил, не ставя перед собой возвышенных целей и задач. Он не пытался добраться до Ярла, и решить их личный спор. Не надеялся увлечь примером свое растерявшееся войско и вырвать победу из рук врага. Нет, он просто убивал всех, кто вставал на его пути. Просто реализуя все умения, которые начали вдалбливать в него еще отец со старшим братом, вбивали Полтинник, Одноухий и Большая Шишка, преподавали лучшие бойцы его Армии и специально приглашенные учителя.

Он дрался спокойно, расчетливо и яростно одновременно. Его движения были экономны и грамотны, чувства обостренны, ум холоден, а сердце безжалостно. Он дрался не ради жизни, не ради мести, а ради самой драки. И он успел достать многих, прежде чем чей-то удар, не погрузил его в вечную тьму.

КНИГА 3

СЕДОЙ

Итак, покой наших узников был потревожен в неурочное время. Не то что это их особенно расстроило, или напугало, – скорее удивило и, может быть, слегка встревожило.

Да и как тут не встревожится, когда поздно ночью, за дверью слышатся тихие, крадущиеся шаги и она открывается не от молодецкого толчка, как обычно, а с помощью осторожного надавливания.

А затем, из-за темной-темной двери, появляется темный-темный человек и говорит темным-темным голосом…..

…Впрочем, сказать по правде, ничего столь уж ужасного-то и не было. Просто, во время, когда по утверждению Старика, наступила ночь, дверь их камеры действительно приоткрылась непривычно тихо. Был ли проскользнувший в образовавшуюся щель человек таким уж «темным-темным», как позволил себе приврать автор, – определить было невозможно, а говорил он вполне обычным шепотом.

– Слышь, Полтинник, – сказал вошедший вполне обычным шепотом, – это я Кудрявый. Ты меня помнишь? Как мы там, после Большой Битвы, думали чё это было, и как дальше жить.

Ну конечно помню. – Ответил ни чего не помнивший Седой, разумно рассудив, что вошедший вполне может оказаться его старым корешем, коего вполне нелишне заиметь в его аховом положении. – Разве забудешь Большую Битву?!

– Это точно, – такого по гроб жизни не забудешь. Как мы тогда друг дружку-то чуть не перерезали-то? А как мы тогда….

– Прости…., Кудрявый, – с некоторым запозданием вспомнил имя своего старого кореша наш герой. И пытаясь уйти от скользкой для него темы совместных воспоминаний, спросил. – Ты собственно Здесь с какой целью, просто поболтать о былом, или….

– Да уж само собой, – «или», – немного обиженно произнес Кудрявый. Мы ведь с тобой, может и не самые записные друганы, однако-ж, после того что пришлось Там пережить, поневоле…., как-то…, – ну сам понимаешь!

– А-то!!! Мне ли не понять. – Сказал Седой, тем честным и искренним голосом, обладать которым могут только самые прожженные лгуны, и очень надеясь при этом, что его «старый кореш» не обладает такой же способностью чувствовать вранье, как и остальные обитатели этой камеры. – Потому-то я и удивился, увидев тебя здесь.

– Не, ну прости, – а что я мог?!?! Я ж тут простой стражник, а не…. Да я, если хочешь знать, только пару дней назад про тебя узнал, когда к нам в караулку, зашел один из палачей Самого, и рассказал про узника, который называл себя Полтинником. Ты не думай, – я тебя не пытал, это совсем другие люди, а я простой…..

– Да не беспокойся ты Кудрявый, – тех кто меня пытал, – я на всю жизнь запомнил. И уж тебя-то там точно не было. – Продолжал активно врать Седой. – Лучше расскажи, как жил, и как жить собираешься?

– Да как жил? Как все жили, так и я. Поначалу-то конечно обрадовался, думал; – свобода, туда-сюда, тыры-пыры. Потом, вернулся туда где раньше мой городишко стоял, – так еле то место нашел. Спасибо добрые люди подсказали, – «Иди, – говорят, – вдоль берега Реки-Змеюки, и как уткнешься в большущие пепелище, – это значит и будет то место где раньше Гнилой Базар был». Ну я и пошел, нашел, повернулся да и пошел обратно. А как дальше-то жить? На войну-то я еще совсем мальчишкой ушел, – работы, кроме как мечом махать, никакой не разумею. Поначалу думал – мечом прокормлюсь. – Ан тоже, не тут-то было. Едоков таких как я много, а работы для нас мало. Так что год с лишним впроголодь мыкался. Ну а потом, когда между господами свои разборки пошли, – оно конечно полегче стало. Можно было хоть за харчи наняться. Только опять же, нанимали нас за грош десяток, а разменивали за сотню грош.

– Это как же? – из чисто профессионального интереса спросил Седой.

– Это когда на стены, вместо лестниц, по трупам карабкаешься. У господ ведь как, – своих они берегли, а нами наемными, едва что дороги не мостили.

Но ты же крутым воякой был, – решил подольститься Седой. И по какому-то странному наитию добавил, – не простой солдафон, а командир. Тебе то небось…..

– Про это самое «небось», – забудь. Я простым воякой служил. А командиров они из своих ставили. Ох, Полтинник, – видел бы ты этих командиров! Вчера он курями в господском птичнике командовал, а сейчас ему десяток давали. Хорошего лакея, – в полтинники, ключника, – в сотники, а тысячник, – это само собой, либо господский сынок, либо племяш. Вся эта сволота, в военном деле ни бум-бум, только жопу хозяину лизать умела, а ты под ними ходи, помирай ни за грош, да кланяйся, кланяйся, кланяйся…… Я когда к Ярлу прибился, – так просто душой оттаял, – «Ну наконец-то, – подумал – в настоящую армию попал»

– Ну, как я вижу, – ты не в армию, а в тюремщики угодил. – Бросил реплику Седой.

– Так ведь в тюремщиках, я последние полгода тока. После того, как мне левую руку стрелой пробили. Щит мне в ней не удержать, так что регулярные части для меня закрыты. Но Ярл, – он о нас, простых солдатах заботится, не то что другие. Если на его службе ранен, – он тебя не бросит, хоть какую должностишку по твоим силам, но найдет.

– Неужто такой добренький?

– Добренький не добренький, но я лично видел, как у него в конюшне, два безногих, за одной лошадью ухаживали, и каждый имел угол где приткнутся, и жрал от пуза. После того как насмотришься на иных, которые и здоровых ни в грош не ставят, – такого хозяина ценить начнешь. Так что не знаю, какие у тебя с ним разборки, – но по мне, так Ярл – хозяин что надо!

– Так значит…..

– Да ничего не значит….. Я ведь понимаю, о чем ты Полтинник думаешь…. Только не знаю поймешь ли ты меня, но после того, что с нами тогда, после Большой Битвы-то приключилось, – ты мне Полтинник, – считай, как побратим стал. Когда мы с тобой того пацана-то перевязывали, – в одной крови извозились, – так для меня это как будто свою смешали. Я ведь о тебе частенько потом вспоминал, и как ты тогда все рассудил верно, и как дело до драки не довел, и вообще, – я тебе тогда, едва что не в рот смотрел, и каждое твое слово ловил….

– Ну ты это, – того уж, – смущенно сказал Полтинник, мучительно желая вспомнить, кто же это такой, – Кудрявый, и при каких обстоятельствах свела их насмешница судьба.

– Ну, – «того, не того», – а каким бы Ярл хорошим хозяином не был…, а побратима на хозяина не меняют! Так что, любая помощь, какую надо будет…, – только скажи!

– Ну что сказать тебе на это Кудрявый, я ведь…., ну ты сам понимаешь, – почти искренне сказал Седой. – А помощь мне только одна и нужна, – отсюда удрать. Так что это ты мне скажи, – как это сделать?

– Ну тут сам понимаешь-то не кабак, и не постоялый двор, – «Хочу, приду. Хочу, уйду» Тут тюрьма. И держат здесь не карманников и прочую шантрапу, – а особых гостей Ярла…. Так что насчет, – вытащить…. – Ты хоть ходить-то можешь?

– Ну во-первых, – не меня, а нас. Старика я тут не оставлю. А во-вторых, ходить я через пару дней смогу так что на лошади не догонишь!

– Ты поспокойней Полтинник, не храбрись. Я ж тебя видел, – ты ходить только через полгода сможешь, да и то в раскоряку. Да и Старик твой тебе не большая подмога. На него опереться, он и хрустнет. Так что лучше, я пока тебе, то есть вам, нормальной еды притащу, может лекарств каких, подлечитесь малость, тогда….

– Тогда – до фига а сбоку крендель с повидлом…. Если я тебе Кудрявый говорю, что через пару дней, – значит через пару дней. И Старик этот, тоже, – тот еще крендель, каких поискать. – Ты хоть знаешь, – за что он здесь?

– Нам этого знать не положено.

– Вот и правильно, – я и сам тебе это только потом скажу. А пока просто поверь нам, и расскажи, что там за стенами камеры, и как отсюда ноги сделать.

– За дверями, – коридор длиннющий, почитай под всем замком проходит. Все камеры в этот вот коридор и выходят. Выход наружу сейчас только по лестнице, она как раз примерно в одной трети коридора отсюда. На той стороне, кстати большинство узников и находится, и пыточная там же. А в этом закутке только доходяг держат. Так что из этой камеры, в одну сторону пойдешь, – вглухую стену упрешься. В другую пойдешь, – уткнешься в пост охраны, – три человека. Правда один из них, – я, но вот двое других….. За этим постом, – дверь, за дверью еще один такой же пост. И опять коридор до самой лестницы наверх. Внизу лестницы еще пост, – тоже три человека. На самом верху, – дверь, заперта снаружи. За дверью, – еще десяток дежурит.