Текст книги "18 Дождик осенний, поплачь обо мне (СИ)"

Автор книги: Эгерт Аусиньш

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 7 страниц)

– Да, конечно все в порядке, – мягко сказала Хайшен, – я уже здесь, и мы разгребем эту кучу, не бойся, я с тобой.

Димитри замер и на несколько минут потерял дар речи. Потом так же мягко ответил:

– Благодарю тебя, Хайшен, – сел в кресло и закрыл лицо руками на несколько минут.

Вечером понедельника, сразу после окончания школьного дня, Полина, за день обхватанная всеми малышами, шла в сопровождении кого-то из недомагов к апартаментам Дейвина. Она слегка жалела, что не успела пообедать и почти наверняка опоздает поужинать, но решила, что сможет вернуться в кабинет и попить чаю. Кроме печенья, у нее были еще ржаные крекеры и соленые снэки, привезенные Мариной в ее последний визит, а разговор с Дейвином всяко ценнее обеда. Когда еще найдется повод и представится случай. Недомаг привел ее к нужной двери, постучал, вошел сам, доложил о своем прибытии, сообщил о ней, вышел и сказал «прошу вас, мастер ждет».

– Здравствуйте, мастер Дейвин, – сказала она, заходя.

– Мистрис Полина, доброго вечера, вы уже ужинали? – хозяин кабинета был само радушие и неторопливость.

– Признаюсь честно, я и пообедать не успела, – она слегка развела руками, – школьный день был довольно суматошный.

– Почему-то я так и думал. Честно говоря, я и сам или поленился в обед поесть как следует, или времени не хватило, уже не припомню, и решил, что сейчас самое время перекусить, составите компанию? Тем более что я хотел спросить вас еще раз об Алисе в связи с тем странным вечером. Я так ничего и не понял, похоже.

Полина обнаружила что они уже сидят в креслах перед невысоким столом, повыше журнального, а между ними и подоконником на специальном каменном подножии стоит стеклянный биокамин. Рабочее место хозяина кабинета осталось справа, как и два стула для посетителей около стола.

– Да, конечно, спрашивайте. Немудрено, что вы не поняли, культурная разница оказалась довольно большой.

– В таком случае давайте начнем сначала. Начало, насколько я помню, было в середине сентября, когда вы заметили, что все произошедшее – не самые крупные наши неприятности, имея в виду саалан, и добавили, что крупных неприятностей мы все счастливо избежали в мае, вероятно, имея в виду ваш отмененный приговор. Я попросил уточнений, и вы сказали, что это надо не рассказывать, а показывать, верно?

– Абсолютно верно, – кивнула она.

– И вот, в баре вы мне продемонстрировали несколько явлений, каждое из которых было бы достойно отдельного разговора, не будь эти явления представлены в связи. Что я сумел увидеть. Во-первых, есть некий слой местных жителей, представители которого не только достойны уважения как бойцы, они еще способны в любой момент и где угодно составить боевую группу из себе подобных, и пользуются какими-то формами связи, которые позволяют им понимать друг друга без слов и почти без условных знаков. И этот слой пассивен, я бы сказал – осознанно пассивен.

Полина слегка качнула головой:

– Нет, не так. Эти люди активно участвуют в самообороне города и края, если речь идет об оборотнях или уголовных преступных группах, но они совершенно нейтральны политически. Они принципиально нейтральны, мастер Дейвин. И не намерены иметь никаких дел ни с властью, ни с любыми структурами, властью созданными.

– В таком случае, возникает вопрос, как же ваш друг и муж Алисы оказался на ЛАЭС в день аварии.

– Как сотрудник МЧС, кем он и был тогда.

– Не понимаю вас, мистрис Полина.

– У него договор с другой системой, он использует ровно столько навыков, полученных во время службы в этом роде войск, сколько ему нужно для работы, – она вздохнула и поправилась, – то есть, использовал.

– И остальные такие же, как он, в таких условиях?.. – уточнил граф.

– Тоже действовали бы так же, – подтвердила Полина.

– Почему же они не пошли в Охотники?

– Не захотели

– Хорошо, понятно. То есть, ничего не понятно.

Нодда привезла тележку с едой. Там был, похоже, поздний ланч на двоих – салат, горячее, сок, чай и десерт. Сытные блюда были, разумеется, рыбными, чай – зеленым, десерт состоял из засахаренных фруктов и орехов. Некоторое время они молчали, отдавая должное еде. Оба успели проголодаться за насыщенный у каждого своими событиями день, и оба чувствовали что беседа как-то завязла. Полина похвалила рыбу, и Дейвин заметил, что это местная, на что Полина сказала, что она узнала судака, но так удачно его приготовить надо уметь, и некоторое время они говорили о подлещике, щуке и прочих обитателях ладожских вод, потом обнаружили, что дискутируют о том, можно ли считать озерного рака большой креветкой, или он все-таки маленький омар, обсудили этот забавный казус и решили вернуться к теме.

– Мистрис Полина, давайте пойдем окольным путем. Понять принципы этой логики я, кажется, не способен, так что давайте использовать примеры.

– Как вам будет удобнее, мастер Дейвин. – Зеленый чай был отменным, бутонов хризантем в нем было в самый раз, засахаренные черешни и клубника были отличными, собеседник был, наверное, самой приятной компанией из возможных здесь.

– Итак, давайте допустим, что Алиса все-таки успела вовремя. Как бы развивались события в этом случае?

– Для этого случая было бы два возможных пути развития сюжета. Первый – он бы на нее наорал впервые за пятнадцать лет их совместной жизни и все-таки уехал один. А вероятнее – все-таки упросил ее не ехать, ради него. В этом случае остаток жизни ей предстояло провести в попытках доспорить с ним и совершенствуя те свои навыки, которые она была намерена предложить для участия в ситуации на ЛАЭС. Она была бы очень хороша как специалист к концу жизни. И это бесполезно, как видите, потому что дело не в этом.

– Но это же, – граф свел брови, оценивая сказанное, – развод? Или разрыв отношений?

– Нет, скорее всего, – тихо вздохнула мистрис. – Вероятнее, формат отношений, в которых она и по сейчас состоит, сменился бы, став бесконечной супружеской ссорой.

– Боги и духи, – вздохнул Дейвин. – Ладно, а второй путь?

– Второй путь начнется с того, что они уезжают в Сосновый Бор вместе, и приезжают на место уже не супружеской парой, а тем, что у десантников называется "рабочая двойка". И он спросит с нее на месте уже как с боевого товарища. И скорее всего, гибели своей женщины он этому боевому товарищу не простит. А как женщина она для него с неизбежностью кончается в ту минуту, когда он согласился на ее участие в ликвидации чрезвычайной ситуации. Так что в этой ветке развития сюжета для них обоих лучше там и умереть, причем сначала ему, а потом уже ей. Потому что в противном случае ответственность за ее гибель опять ложится на него.

– Гхм... спасибо, исчерпывающе. Мистрис Полина, прав ли я: или женщина, или боевой товарищ, никогда вместе, верно?

– Совершенно верно, мастер Дейвин.

– Ну, хорошо. Давайте теперь предположим совсем идиллический вариант.

– Это какой же? – наклонив голову к плечу, спросила она.

– Допустим, империя Белого Ветра известна Болотной стране, простите, Озерному краю... хм... то есть, получается, для этого варианта – северо-западному федеральному округу Российской Федерации – только из сводок международных новостей, и местным жителям не больше дела до событий в Мексике с этими странными новостями о пришельцах, чем до жизни рыб на дне Ладоги. Как тогда сложилась бы жизнь этой супружеской пары?

Полина задумалась.

– Сложный вопрос, мастер Дейвин... Инженеры и бойцы МЧС гибнут и в мирное время. И офицеры тоже. Он мог точно так же в один совсем не прекрасный для Алисы день не прийти домой с дежурства. Взорвавшийся газовый баллон под обвалом, неудачно упавшая бетонная плита, дерево при разборе лесного завала, да мало ли что.

– Что тогда было бы с ней? Как складывается ее судьба в этом случае?

– Она ждет его с дежурства. Пять лет, десять лет, пятнадцать... Дружит с его сослуживцами. И каждый день готова к тому, что дверь откроется и он войдет. И в один прекрасный день дверь открывается, и они выходят в нее вместе. Прямо, как вы говорите, за грань.

– Она не вышла бы замуж снова? – поразился граф. – Не поменяла бы жизнь? И продолжала считать себя женой человека, который уже не здесь, не среди живых?

– Ну да, – повела плечом Полина, – она же это и делает, как вы заметили.

– Мнда... ну хорошо. А если бы и эта беда их миновала? Представим, что они счастливо прожили еще десять, двадцать лет – как именно сложится их жизнь тогда?

– Ну, учитывая что в день аварии он был уже год как майор, – задумчиво произнесла Полина, – я так думаю, еще несколько чрезвычайных ситуаций поменьше этой, или одна такая же, но удачно пройденная, дала бы ему вторую звезду на погоны. А это кардинально меняет жизнь супружеской пары. У него на шее оказывается ответственность за подразделение. И естественно, он решает более крупные задачи на службе. Конечно, старший офицер больше устает. Разумеется, он приходит домой выжатый и умученный. Пару раз заснул бы в прихожей у нее на руках – и ей никуда не деться, она становится старшей в паре в пределах дома. Детей в этой паре не было, и для землян в таком возрасте значит, что уже и не будет, но он все равно начал бы звать ее "мама" или "мать", и слушаться беспрекословно, а она взяла бы на себя заботы о том, чтобы он был благополучен всегда и всюду, кроме дежурств и чрезвычайных ситуаций. Может быть, они даже раскачались бы зарегистрировать брак, потому что так для старшего офицера лучше, а может быть и нет, но в этом раскладе порядки в паре диктует она, а он подстраивается. И случись с ней что – он бы рассыпался в такие же осколки, в каких вы привыкли видеть Алису.

– Мистрис Полина... а хороший вариант у них вообще был? Вы же говорите, что это любовь, так почему же каждая ветка их дерева заканчивается отравленным плодом?

– Кроме той единственной, мастер Дейвин, которую мы не обсуждали, – вздохнула она.

Дейвин отставил чашку.

– Если я верно вас понял, вы хотите сказать, что ад, который Алиса устроила всему городу, это лучшее, что могла дать миру любовь этой пары?

Полина выпрямилась в кресле.

– Ну, для начала, именно этот ад в этом же объеме мы бы имели и без ее помощи, это был только вопрос времени. Начнем с того, что идея экспериментов на работающей ЛАЭС принадлежала не Алисе. И Леонид, как сотрудник МЧС, наверняка высказывал дома свое мнение по этому поводу. Я знаю, что высказывал. Отношение горожан к новой власти тоже было сформировано задолго до аварии, "Манифест убитого города" появился через считанные дни после нее, и в нем заявлена, как вы помните, не только авария. То есть, инфраструктура города была подрезана раньше. И очень ощутимо. Мастер Дейвин, я знаю ваше мнение о "манифесте убитого города", и хочу, чтобы вы для себя связали две вещи: весь этот треш, который саалан вменяют Сопротивлению, и то, что Сопротивление – это не злые зубастые, – мистрис то ли поморщилась, то ли усмехнулась, – драконы, появляющиеся из ниоткуда и исчезающие в никуда после каждого рейда на город. Это нормальные горожане, живущие в домах, готовящие себе ужин, утром умывающиеся перед выходом из дома, и в последний день своей жизни напевающие любимую песенку в машине, начиненной взрывчаткой. Это сейчас им есть что терять и что ценить. Тогда-то не было.

– Я не понимаю, – Дейвин свел брови, – почему, потеряв многое, надо обязательно разрушить последнее? Разве это не повод ценить оставшееся еще больше?

– О, какой аргумент – Полина вдруг засмеялась, но как-то невесело, – Вы его только, пожалуйста, случайно больше нигде не приведите в беседах с нашими. А то ваш да Шайни нас им кормил четыре года после каждого своего феерического решения, и у нас тут у всех слегка в зубах навязло. Вас вряд ли поймут. И кстати, про да Шайни. Вы ведь понимаете, что не случись аварии на ЛАЭС, он бы тут так и сидел? Точнее, даже не так: он бы в любом случае досиделся здесь именно до такого итога, это был только вопрос времени.

– Ну хорошо, – вздохнул граф. – А Леонид? Он знал о намерениях Алисы? И соглашался с ними?

Полина задумалась и некоторое время молчала. Дейвин уже решил, что он наконец убедил ее в несостоятельности позиции, когда она снова сосредоточила на нем взгляд и сказала:

– Да. Думаю, что да. Я знаю, что вы считаете ее виновной в аварии, хотя это противоречит всем законам физики и логики, и это ваше дело. Я знаю и то, что она с вами согласна, и понимаю, почему. И знаете что? Даже если бы это было так, и приди им обоим в головы странная мысль обсуждать все это прямо, он, разве что сказав ей "постарайся уцелеть", все равно пошел бы на дежурство. И под манифестом, скорее всего, тоже подписался бы полностью. Все последовавшее за этим он вряд ли мог понять и одобрить, но с этим он был согласен.

Дейвин задумался и некоторое время крутил чашку в руках. Полина уже собралась прощаться, когда он посмотрел на нее снова.

– То есть, по вашему мнению, именно эта пара избавила край от вассалов маркиза и дала возможность князю...

Полина медленно наклонила голову.

– Но почему она тогда...

– Мастер Дейвин. Я только очень вас прошу не обижаться на то, что я сейчас скажу, хорошо? Я только на этой истории поняла, какая мерзость на самом деле эта ваша магия. Потому что пойди Алиса на ЛАЭС с поясом шахида и сумей пробраться куда надо, эта история для нее кончилась бы в тот же день. А она выжила, именно потому, что обладала этими способностями. И теперь мало того, что эти осколки человека надо собирать и клеить, и между прочим, не магией. Мало того, что ни вы, ни она никогда не будете достоверно знать меру ее причастности к выходу вашего эксперимента из-под контроля. Ей еще и жить с этим дальше. – Полина опустила голову и помолчала, потом продолжила, – авария такого рода – это гуманитарная катастрофа, и это очень, очень плохое событие. Причастность к такому, даже воображаемая и косвенная, это очень тяжелая ноша. Если допустить, что это сделала Алиса, то... – вздохнув несколько резко, Полина сжала кулак и продолжила, – она просто не должна была уцелеть после того, как сделала это. Но это было необходимо сделать. Потому что вы бы все равно свалили все на нас, как и сделали.

– Вы хотите сказать, что это был способ донести нам вашу позицию? – уточнил граф. Вопрос достоверности причастности Медуницы к аварии он решил отложить на потом.

– Скорее, меру вашего участия, – ответила Полина. – Нужно быть князем Димитри, чтобы суметь ответить за все, что наворотил ваш аристократ и его люди, и остаться живым. И нужно было быть Алисой, чтобы суметь от имени города поставить вопрос ребром так, чтобы нас услышали. Что она рухнула и рассыпалась под тяжестью сделанного – так немногие бы устояли и уцелели. Ничего. Соберем и склеим. И без магии она прекрасно проживет.

Больше всего в этой ее реплике Дейвина поразило то, что в голосе собеседницы не было ни капли вражды. Только сочувствие. К Алисе, к князю и к нему самому.

Дейвин посмотрел в окно.

– Оох, я очень сильно задержал вас, мистрис Полина. В коридорах уже темно. Позвольте проводить вас до вашей комнаты.

Полина повернула руку и глянула на часы:

– О, уже полчаса как новый день. Да, мастер Дейвин, спасибо, буду признательна.

Они вышли в коридор, граф наколдовал летящий шарик света в шаге перед ними, и они пошли через темный двор в школьное крыло. У дверей он сказал ей, что с утра известит Айдиша о том, что вчера занял весь её вечер, так что на утреннем совещании ее не будут ждать. Она поблагодарила, пожелала ему спокойной ночи, и Дейвин отправился назад. В отличие от князя, он любил ходить пешком, даже по темным коридорам, тем более что Зрение позволяет видеть, куда ставишь ногу, даже в полном мраке. По пути он размышлял, складывая все, что узнал за этот месяц, в единую картину.

Через неделю после того вечера в баре он и поехал в город с Полиной, рассчитывая на выходной. И вовремя поехал: оборотень в парке на северном берегу Невы – это факт, означающий срочное прочесывание всех зеленых зон города. Даже если выходной пропал, а он все-таки пропал не полностью. И даже был не очень сильно испорчен.

Да, у него уже тогда были вопросы. И часть из них он даже уже успел для себя как-то решить при помощи доступных источников в виде из Интернета и переписки с Женькой, который хоть и ворчал, что это не его период и не его тема, но рассказывал и подсказывал, куда смотреть и где копать. Но до той прогулки в парке ни один действительно важный вопрос Дейвин задать еще не мог, он не знал больше половины важных деталей. И поражение в правах по половому признаку в очень недавнем для саланца прошлом, и несакральность власти, и коллизии между дворянами как причины революций – это все было настолько невероятно, что даже как версию высказать такое было нереально. Это звучало как "красная трава" или "фавн-дипломат". Для этих версий ему нужна была вся история дуэли двух аристократов, и связь этой грязной истории с "тем еще Кондратием", которого, кстати, через год после устроенной им дуэли повесили. И граф пошел исследовать вопрос. Зацепившись за историю дуэли в парке лесотехнической Академии, историю декабрьского восстания Дейвин вынул и сам, это оказалось делом трех-четырех вечеров. Для первого знакомства с темой хватило трех часов, все казалось ясным, заговор и есть заговор: мятеж не может кончиться удачей, в противном случае зовут его иначе. Но нечто смущало Дейвина во всей этой истории: более ста аристократов, сосланных в Сибирь на долгую и мучительную смерть от рабского труда. Это было в правилах Нового мира, но столько коварных тварей среди героев войны и победителей... Было в этом что-то сомнительное. Как говорила героиня одного мультфильма, "это гриппом все вместе болеют, а с ума сходят по одному". Сто с лишним сразу все-таки слишком много. И он копнул чуть глубже. И нашел много интересного. Такого свойства, что ему захотелось то ли помыть руки, то ли вынуть из шкафа бутылку и смыть вином мерзкий привкус вранья и трусости во рту, исходивший от файлов, открытых во вкладках браузера. Но вино не смывает запах безумия. И он оказался очень схож с тем, которым с самого начала разила вся история Сопротивления, начиная с "Манифеста убитого города" и заканчивая прощальным письмом Полины и майскими мирными акциями, при мысли о которых он до сих пор чувствовал холод в пальцах и переносице. Похоже, он докопался до корней проблем. Сегодняшний разговор с Полиной это окончательно подтвердил. Оставалась одна последняя проверка. Теперь он хотел знать, как эту историю видит Алиса и сколько этой истории в ее политической позиции. Если следов окажется достаточно, то Полина и князь были правы, она не мразь, а носитель культурной нормы. И не ее вина, что этот их Рылеев был редкая тварь, как и остальные четверо повешенных, а царю, подписавшему их приговор, даже эти слова было бы комплиментом. Этих казненных весь город знает и почитает, как героев. А Алиса выросла в этом городе. Если это город говорил и действовал в ней, саалан следовало проявить больше уважения и внимания к местным традициям. Приняв это решение, Дейвин да Айгит, наконец, добрался до своей постели.

Утро у него выдалось на редкость трудным. Синан пришел к нему с книгой и сказал, что ни крысьего хвоста не понимает, и хочет привлечь Дейвина к попыткам разобраться с этим странным подходом. Они склонились над этим томом вдвоем и принялись за задачу. Ответ не сошелся. За ним не сошелся второй, третий, пятый. На двадцатой задаче Дейвин сдался и посмотрел в пример разбора решения. То, что он там увидел, его совсем не порадовало. Это был именно тот подход, который он столько раз видел в исполнении Медуницы. И здесь он работал. Дейвин поморщился, потер висок и еще раз посмотрел в задачу.

– Послушай, Синан, – сказал он несколько нервно. – Пьевра с этим методом, давай посмотрим, решается ли это привычным нам путем.

Синан пожал плечами и пошел к доске. Через четверть часа они убедились, что с точки зрения мага саалан эта задача в принципе не имеет решения. Еще через час разочарованный Синан пошел в школьное крыло за консультациями математика из местных, а злой и раздосадованный Дейвин отправился в город, к своим новым знакомым. День у него не задался окончательно, Пряник попросил свежих фотографий Алисы, а лучше возможности повидаться, и отказывать прямо было бы плохо. Пришлось просить у Асаны это подразделение для поддержки местных, тем самым восстанавливая связи Алисы с ее старыми поклонниками, и надеяться на то, что ее командир сможет проследить за ней достаточно внимательно.

Алиса в ту неделю была занята довольно далекими от местных реалий мыслями: Макса настойчиво приглашали в Созвездие, объясняться с коллегами в Драконьем гнезде. За несколько дней до этого у них получилось поговорить чуть дольше, чем обычно, и она наконец заметила кольцо Димитри на левой руке Макса. Было совершенно ясно, что ничем хорошим этот его визит в Дом не кончится, и она боялась за друга детства. Цепляться за него и рыдать «не уходи» было глупо и бессмысленно, поэтому она молчала, курила в два раза больше обычного и скверно спала, в чем честно призналась Хайшен. Та, разумеется, предложила ей поговорить с Максом прямо и узнать, что точно произошло, но Алиса не осмелилась. А Макс Асани имел непростой и малоприятный разговор с Рандой Атил, и рассказал Алисе об этом Лейд. Тем, что она известила принца дома Утренней Звезды о том, что член дома присягнул на верность сааланскому князю, Макс был неприятно удивлен, но не более того. Настоящее его раздражение вызвало другое – то, что она попыталась для начала не принять всерьез присягу, данную Максом Димитри, а затем, следующей фразой, рассказала, что князь не слишком хорош, как руководитель и маг, приведя как довод болезнь Полины Бауэр. Лейд не знал этого, но разговор завершился тем, что Ранда после некоторых довольно заметных сомнений сказала:

– Макс, сожалею, но я должна доложить об этом совету Созвездия. Сам понимаешь, это их не обрадует, и вряд ли они оставят твои действия без внимания.

– А что, совет еще не уведомлен? – осведомился Макс.

Ранда потерла пальцем висок.

– Сперва я решила, что тебя здесь держит беспокойство за Алису. Но теперь она благополучна – насколько это возможно. Я предположила, что дело в сложной и интересной задаче, которую ты взялся решать. Но в Драконьем Гнезде ты оставил не менее интересное исследование, и возможно, более перспективное. И эта присяга... Макс, я не представляю, как ты будешь жить с этим обязательством и этими людьми вокруг тебя. Ты намеренно погружаешь себя в дикие и бессмысленно жестокие условия.

– Правда? – перебил ее младший Асани. – И что, ты не видишь никаких причин, объясняющих тебе мое поведение?

– Я же сказала, что нет, – отстраненно ответила Ранда.

– Отлично, – произнес Макс без выражения. – Может быть, на совете вы их найдете.

В ту пятницу граф вызвал Полину из кабинета на разговор через десять минут после окончания школьного дня. Просто пришел к ней и спросил: «Так почему же стороны не было?» – как будто с события прошло не почти две недели, а не больше четверти часа. Полина отлепила взгляд от документов, моргнула пару раз, сосредотачиваясь на вопросе, и ответила:

– Мастер Дейвин, я же сказала вам сразу, что это надо показывать на стадионе. И на улице сейчас прохладно.

Дейвина это ничуть не смутило:

– Ну так пойдемте на наш, он крытый, там сейчас нет никого.

Аргументов не осталось. Она отодвинула документы от себя по столу, нашарила босыми ногами туфли и встала. У дверей стояли уличные кроссовки, порядком раздолбанные за лето. Полина подумала и все же переобулась, а одеваться ей было откровенно лень, поэтому она решила ограничиться шалью, висевшей на спинке стула. Дурацкая это была идея, учитывая плюс два на улице, но другой у нее все равно не нашлось.

К счастью, до стадиона было шестьдесят метров от крыльца. Войдя, Полина огляделась. Дорожки ее сразу не устроили, середина была классическим футбольным полем с зеленым травяным покрытием. Они прошли в центр поля и Дейвин предложил:

– Мистрис Полина, я поставлю иллюзии, чтобы было понятней?

Она задумалась ненадолго:

– Знаете, нет. Не нужно. Разметить и так есть чем, вот две использованных мишени, мы их положим вместо каменных дисков, вот там я вижу два щита, мы их друг к другу прислоним и получится по размеру похоже на стелу, – и уверенно пошла к щитам.

Дейвин удивился, но без возражений отлевитировал щиты в нужное место. Затем, под ожидающим взглядом Полины, занял место на бумажном листе, имитирующем каменный круг.

– Да, теперь все правильно, – она подошла к щитам, изображающим каменную стелу. – И вот как все было: вы стояли там, я вот так подошла к стеле... Теперь смотрите: левой стороны у меня сразу нет, потому что там он. Правая сторона – это он же, но через полсекунды. Разница, конечно, есть, но преимуществ она не дает. А сзади у меня вы. И вам сейчас в него стрелять из огнемета.

Дейвин был уже и так озадачен ее уверенным объяснением. И не только озадачен. В голове у него вертелась мысль о том, что если бы его студенты могли так же четко объяснить, где они стояли и что делали две пятерки дней назад, он был бы, наверное, счастлив, но эта мысль вдруг исчезла: он понял, что слышал только что.

– Что??? Какой огнемет, почему стрелять? Полина Юрьевна, не думаете же вы, что я...

Полина развернулась к нему полностью:

– Мастер да Айгит, давайте по порядку. С фавнами как поступают? Расстреливают и сжигают, верно?

Он кивнул, все еще не понимая, и она продолжила:

– Оставлять его там нельзя ни живого, ни мертвого, там же люди живут и ходят. И при вас не было оружия, поскольку мы в город пришли через портал. А значит, вы могли его только сжечь. Судя по сюжету в Заходском за двадцать второй год – это вы можете сделать и руками.

Ох, лучше бы она не вспоминала ему это. Он вдохнул и глянул ей в глаза, готовясь объясняться, но она миновала этот факт и продолжала:

– Так что было ясно, что вы однозначно что-то будете делать. И функционально, чем бы вы ни пользовались, это все равно по сути огнемет, раз перед вами фавн.

Скалы и небо, подумал он, ничего себе логика. Есть протокол решения задачи, есть люди, перед которыми задача стоит, и если возможности одного из них универсальны, то исходить следует из протокола. Вот оно, решение их с князем давнего спора. И ключ к этим чертовым задачам, которые так и не дались пока ни ему, ни даже Синану.

Полина вернулась к объяснению:

– При вашем росте залп будет примерно с уровня метр сорок, значит, отходя прямо назад, я попадаю головой в траекторию выстрела, как его ни назови, и ломаю вам все планы. Выход остается один, вниз из-под выстрела и одновременно назад. А у меня нет времени на разворот, я всю фору потратила, пока на него любовалась. Так что остается только кувырком через плечо катиться вам под ноги. Выход не лучший, но остальные вообще можно не рассматривать. А так – в худшем случае, вы об меня споткнетесь, но по крайней мере я не маячу в вашем поле зрения и не мешаю вам работать. Ну раз уж слово "стрелять" вам так не нравится.

Дейвин некоторое время молчал, не зная что сказать. Осмыслять приходилось сразу три факта. Во-первых, эта женщина, похожая на хрупкий осенний лист, мыслит, действует и принимает решения, как воин. Во-вторых, ей совершенно все равно, бывает или не бывает то, что она видит своими глазами. Если факт есть, значит у него должно быть место в картине мира – для нее это так. И в-третьих, тогда, в парке, она уже действовала как его союзник. И это не было внезапным движением души, ведь начала же она эту внезапную экскурсию только потому, что его взгляд упал на старинную решетку между домами. Это все было продолжением ее предыдущих решений. Шокированный внезапной догадкой, он прервал затянувшееся молчание:

– Ты понимаешь, что это уже дружба? – и чуть не поперхнулся от собственной наглости.

Полина моргнула и замерла. Потом сказала:

– Ну.... Эээ... Ну да... Это плохо?

Дейвин понял, что за время реплики со всеми паузами она успела заглянуть внутрь себя, найти там ответ на его вопрос и вернуться с этим ответом к нему. Он тщательно обдумал ее вопрос. Нет, никаких препятствий к равенству, в этой дружбе не будет бесчестия ни для кого из них.

– Нет. Точно нет. Не плохо. – ответил он. Подумал, и предложил, – Пойдем обратно?

Она улыбнулась, как будто вообще ничего не произошло, и кивнув, направилась к выходу. Дейвин пошел за ней, совершенно потерянный. Только что они обсудили событие, от осознания которого вообще-то у людей земля под ногами качается, а она ведет себя, как после случайной ночи. Интересно, это для нее вообще хоть что-нибудь значит? Из-за двери им приветливо махал сотнями маленьких ладошек снегопад. Двор был белый и мокрый. Полина поежилась и попыталась накинуть шаль на голову. Он решительно взял ее за плечо и втянул обратно в тепло:

– Пойдем назад, сейчас я поставлю портал.

Вероятно, он был удивлен больше, чем полагал, потому что внезапно для себя вышел из им же поставленного портала в собственный кабинет – и разумеется, нашел там Полину, шедшую первой. Он-то думал попасть в холл.

– Ой, извини, забыл спросить о твоих планах, – оставалось только светски улыбаться и делать вид, что так и задумано. – Давай чай пить, раз уж мы тут. Я про тебя уже знаю все... или почти все. Что ты хочешь знать про меня?

Полина посмотрела на него и прошла к креслам у чайного столика:

– Мне интересно, сколько у тебя младших сестер. – Сказала она, садясь.

Дейвин уже не удивлялся. Мир очередной раз показал ему язык, ну и подумаешь.

– А откуда ты знаешь, что сестры и что младшие? – он нашел термопот и нажал кнопку.

Полина слегка наклонила голову:

– Я тебе потом книжку дам, точнее, электронный текст, про то, как определять. По тебе видно, что их больше одной, но сколько точно, не улавливаю, культуры все-таки разные.

Дейвин улыбнулся:

– Мне уже просто интересно, что еще можно найти в твоей библиотеке.

Да, понял он. Это дружба, точно. Случившееся значимо для нее, просто она очень уверенно себя чувствует в дружеских отношениях. Гораздо увереннее, чем он сам.

Полина отставила чашку и вздохнула:

– Знаешь, я с весны так и не нашла в себе сил там прибраться и нормально все расставить, так что не могу сказать тебе, что там еще можно найти, а что уже нет.

Дейвин двинул бровью:

– Да ты там уже два месяца вообще не была. Удивительно, как ты нас всех только терпишь после всего. – Невероятно легко и просто, поразился он. Как с Рерис. Как с сестрами. Как с матерью. Просто невозможно. Но оно происходит и не кончается.

Полина приподняла бровь:

– А ты себя в общий ряд со всеми не ставь, это же ты всю экономику из моего дела вынул.