Текст книги "18 Дождик осенний, поплачь обо мне (СИ)"
Автор книги: Эгерт Аусиньш
Жанр:
Современная проза
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 7 страниц)
Annotation
Аусиньш Эгерт
Аусиньш Эгерт
18 Дождик осенний, поплачь обо мне
Второго ноября наместник Озерного края Димитри да Гридах выступил по местному телевидению и призвал присоединиться к защите края от инородной фауны всех, у кого есть оружие. Он признал, что отношение к администрации империи и ограниченному контингенту во многом заслуженное, и подчеркнул, что он ни в коем случае не планировал и не надеялся на то, что все сделанное и случившееся будет забыто за один день. Также наместник пообещал участникам Сопротивления, как мирного, так и вооруженного, прекращение преследований на время участия в операциях по уничтожению фауны и поиску зараженных и заболевших людей.
Он рассказал о новом лекарстве, гарантирующем излечение заболевшим, и отметил, что его обращение не следует расценивать, как ловушку для неугодных и несогласных, и прямо назвал свое обращение к жителям края просьбой о помощи.
Димитри да Гридах гарантировал, что конфликт между администрацией империи и гражданами края «не будет спущен на тормозах», и подтвердил, что следствие продолжается. Наместник края обещал к весне определить объем компенсаций и выплат, и назвать даты, когда он будет готов обсуждать порядок реализации всех принятых решений цивилизованно.
02.11.2026, русский канал Би-Би-Си.
После того, как из кабинета князя вышли телевизионщики с записью обращения, он начал большое совещание с командирами Охотников и командованием личных гвардий. На этом совещании присутствовали и маги Академии. Местных специалистов на него не пригласили, в том числе потому, что речь зашла и о том, как реализовать гарантии безопасности, выданные Сопротивлению публично. Судили и рядили часа полтора, пока Димитри наконец не сказал:
– Господа и дамы, сестры и братья. Все, что зависело от нас, мы сделали. Мы открыли наши планы и намерения, предложили присоединиться и гарантировали безопасность. Остальное не в нашей власти. Если эти люди откликнутся на мою просьбу, они найдут способ связаться с нами. Если нет, то будут действовать независимо, как отряды саперов, защищающие поселения. Ничего нового для нас не произойдет: или с нами захотят разговаривать, или нет, а действия всегда видны, они не требуют пояснений.
Так у администрации империи в крае началась первая неделя ноября.
На следующий день, во вторник, Марина позвонила Дейвину да Айгиту.
– Приезжайте за вашим мальчиком, – сказала она, – только сильно не пугайтесь.
Войдя в ее дом, Дейвин увидел Эние да Деаха в местном рванье, остриженного, как невольник, и небритого несколько дней. Формально одежда на нем была целой, но выглядела она крайне непрезентабельно на сааланский взгляд. Дейвин снова оглядел студента. На нем были очень не новые черные джинсы, косуха с чужого плеча и некий невнятный свитерок, тоже принадлежащий не ему. Эние ответил графу взглядом человека, которому нечего терять.
– Это как понимать? – спросил да Айгит.
– Как неповиновение, – ответил юноша, ясно улыбаясь наставнику.
– Мда? – хмыкнул Дейвин. – Ну и сиди тогда здесь, пока разум к тебе не вернется. Если надумаешь что-то поумнее, жду тебя в замке. Надеюсь, поставить портал ты еще способен. – И с этим вышел. Сам он ставил портал прямо на улице, а Марину благодарил уже по телефону из Адмиралтейства, еще минут через пять.
Вернувшись в резиденцию наместника, Дейвин пошел в школьное здание сетовать мистрис Бауэр на эту дурацкую историю. Закончив рассказывать и отвечать на вопросы, он отставил пустую чашку и грустно посмотрел на хозяйку кабинета:
– Мистрис Полина, ты же понимаешь в детях лучше меня, может, хоть ты что-то скажешь?
Полина, оценив степень огорчения графа, заметную хотя бы по сааланскому "ты", мелькнувшему в разговоре без ее разрешения, тут же потянулась за коммом. Отвернувшись к окну, она сказала "Мариша, привет, у меня тут граф да Айгит", и он, поняв, что он здесь несколько лишний, вышел в коридор. Через десять минут она вышла к графу и сказала "у нас есть полчаса на обед, если вы тоже еще не успели". Возвращаясь из школьной столовой через эти самые полчаса, потраченные на рыбный рассольник, драники и черный чай с вишневым вареньем, он увидел в школьном холле Марину Лейшину, идущую к кабинету подруги в компание Эние. Мистрис Бауэр даже бровью не повела, видя их вдвоем.
На своем присутствии при этом разговоре Дейвин все-таки настоял. Ему было интересно, как эти две женщины видят решение для проблемы, которой могло и не быть, будь Эние чуть более магом и чуть менее влюбленным юношей.
Вопрос о причинах его решения Эние задала мистрис Бауэр. Он в ответ устремил на нее мрачный взгляд:
– Если магия не защищает от смерти и горя, то зачем она вообще?
– Вообще-то, – с еле слышной иронией сказала она, – профессию выбирают не для этого.
Эние в ответ пожал плечами и вытянул ноги, откинувшись на стуле:
– Ее и выбирают позже. В мои три года меня никто не спрашивал, хочу ли я быть магом. Пришел досточтимый, взял за руку...
– Ээмм... – произнес Дейвин.
– Ну так выбирай сейчас! – оптимистично предложила Эние мистрис Лейшина. – Ты взрослый человек, жизнь все равно как-то организовывать надо. – Повернувшись к Дейвину, она объяснила, – он все равно уже от местных не слишком отличается. Такое погружение в культуру даром не проходит. Дайте ему поступить в московский вуз по интересам, будет у вас еще один спец с местным дипломом, запас карман не тянет.
Дейвин вздохнул и решил смириться с этим.
– Я хочу делать то же, что и вы, – уверенно сказал юноша.
– Кто именно из нас двоих? – уточнила мистрис Бауэр.
– Я хочу быть как вы обе, – невозмутимо ответил Эние.
– Как обе не получится, нас две все-таки, а ты один, – невольно улыбнулась Лейшина.
– Ну если так, – вздохнул юноша, – тогда как ты.
– Все понятно, – резюмировала мистрис Бауэр. – МГУ, юрфак.
Дейвин почесал бровь.
– Все это очень мило, но этот год он все равно уже пропустил, насколько я знаю ваши правила. А обстановка в крае такая, что вариантов у нас нет. Или он сдает экзамен и участвует в зимних операциях, как маг, или его ждет высылка со скандалом, – после этих слов граф развернулся от Марины к юноше и закончил фразу, – и так позорить память Унви, тебе, наверное, не стоило бы, Эние.
Дейвин ощутил, как на нем скрестились два очень неодобрительных женских взгляда. Кипящий гневом взор прищуренных глаз Марины Лейшиной и полный прохладного отчуждения взгляд Полины Бауэр. Эние молча скрипнул зубами и посмотрел в пол. Вот партия и сыграна, подумал граф. Но юноша вдруг обратил к нему невинный взор и произнес:
– Хорошо, мастер, конечно. Но я буду работать с группами Сопротивления, а не с Охотниками и не с гвардией.
– Я должен доложить об этом это князю, – недовольно ответил Дейвин.
– Да, мастер, как скажешь. Я подожду ответа в городе. Там же, откуда сюда пришел, – согласно кивнул Эние. Дейвин пожелал обеим дамам удачного дня и ушел в крыло аристократии, вероятно, к князю. Юношу Марина отправила ждать ее в холл.
– Все, – выдохнула Полина, – разобрались вроде.
– С ним – да, – согласилась Марина. – Но не расслабляйся, Валентин должен вот-вот подъехать, будем с порталом разбираться. Эние предстояло скучать в холле весь вечер. Разговор получился на редкость тоскливый. Всем участникам было понятно, что решение, принятое Полиной, неизбежно, и действительно это лучший ход из возможных очевидных, как определил Валентин, но и он, и Марина еще надеялись на умение Поли найти нетривиальное решение для любой задачи. "Жертвовать ферзя", как выразилась Марина, им не хотелось, особенно в лице Полины. Сама она проявила к своей судьбе удивительное безразличие и пыталась рассказать о выгодах варианта с заменой владельца. Порталу этот вариант действительно был бы удобен – если говорить о нем, как о предприятии. Замена владельца снимала целый ряд проблем, связанный и с соблюдением интересов владельцев витрин, и с налоговой нагрузкой на предприятия, и с потенциалом развития. А главное – с допуском на портал товаров из Большого Саалан, среди которых были квамья шерсть во всех видах, начиная с пряжи и заканчивая готовыми изделиями, косметические соли и минеральные красители для макияжа, драгоценные и поделочные камни, пряности и лекарственные травы, фрукты и вино.
Выбор выглядел настолько же просто, насколько и неприятно: или Полина должна уступить портал кому-то менее принципиальному, или ей следует как-то объяснить причины такой перемены во взглядах после всех событий последних месяцев, не считая уже предыдущих восьми лет. Но объяснений, позволяющих ей сохранить лицо в глазах рядовых горожан, привыкших видеть в ней непримиримого противника империи, не существовало. Марина понимала это, но все еще надеялась, что решение найдется, а Валентин просто не хотел в это верить. Разговор кончился ничем, то есть, пришлось остановиться на обозначении позиций. Полина провожала друзей с тяжелым чувством. Она понимала, что ответственность за это решение, которое все равно придется принять, ляжет на нее всей тяжестью, и друзья вряд ли примут ее с этим. Вернувшись в свой кабинет, она вздохнула и сказала самой себе – вот круг и замкнулся, звезда моя. Это началось в ноябре, в ноябре и закончилось. Ты тогда уже знала, что найдешь на этой дороге. Восемь лет – неплохой срок, так что все это в любом случае имело смысл. Ничего, моя хорошая, земля под ногами скоро кончится, дальше только небо, там недалеко. И с тем взялась за очередной отчет.
Хайшен в тот день, пользуясь короткой передышкой между более крупными событиями, беседовала с одним из людей да Онгая про его отношения с местными. Граф Муринский, принимавший ее у себя в городской квартире, имел у горожан репутацию отъявленного ловеласа даже для сааланца, и его имя постепенно становилось нарицательным в тех немногих местах, где с «гостями» были согласны разговаривать. Не то чтобы граф своим поведением портил репутацию соотечественникам, это было уже нереально, но он довольно сильно выделялся на фоне людей Димитри, и был не слишком заметен среди вассалов да Шайни. Первые несколько связей Димитри в крае были устроены как раз этим графом, и продлились они очень недолго. Рассказывая Хайшен о своем странном стиле жизни, он говорил
– Они тут по большей части чувствуют обстановку, а не осознают ее. И за близких беспокоятся больше, чем за себя самих. Это странно, но так и есть, досточтимая. Так что на ощущения своей женщины, пока она влюблена, я могу ориентироваться, чтобы лучше понимать, как строить линию поведения – с городом вообще, с прессой, с независимыми аналитиками и остальными значимыми людьми. Близость – только способ добиться нужного уровня хорошего отношения, чтобы подружка начала за меня бояться хотя бы слегка. Тогда они становятся такими же чуткими, как сайни,– граф вдруг сделал неопределенный жест рукой. – Жаль только, что месяцев через пять они все равно привыкают, что со мной ничего не случится, и приходится заканчивать историю. А эти два университета я выделяю потому, что их студентки умненькие и чуткие одновременно. В остальных местах найти такую менее вероятно. Был еще один университет с умными молодыми дамами, но они оказались настолько пугливыми и покорными, что я едва не спросил их ректора, через какой невольничий рынок этот университет набирает студентов. Я попытался помочь князю, и рассказал ему об этом способе, но он сделал все по-своему. И в итоге влюбился, конечно. А она уехала покорять Московию. Хорошая, талантливая женщина, мастер своего дела, и с достойным характером. Он возил ее на Ддайг петь, ее там хорошо приняли и надеются увидеть снова, но, – граф пожал плечами и вздохнул, – вот она там, в Московии, а он здесь. Как будто мало ему гибели внука и разлуки с близкими. Не понимаю, досточтимая. Я просто его не понимаю.
В среду около полудня на почту Дейвина пришло письмо с явно разового адреса. Оно содержало слова «это приглашение», смайл, какой-то адрес и какой-то пароль. Граф хмыкнул, взял ноутбук, какой не жалко было угробить, набрал адрес в строке и попал на странный ресурс, который, едва открывшись по паролю, захотел от него имя для создания аккаунта. Он, удивляясь, ввел русскими буквами «Дейвин да Айгит», послушно придумал пароль, поставил свое фото в профиль, зарегистрировался и через три секунды увидел на экране сообщение «Ведьмак, добрый день, я Соленый». Соленый на фото выглядел как классический уроженец города: русоволосый, сероглазый, с жесткими и суховатыми чертами лица. Дейвин еще не успел полностью составить мнение о нем, как на экран выскочило второе сообщение: «Ведьмак, здрасьте, я Дохлая» – и портрет очень худощавой и кудрявой пепельной блондинки, тоже сероглазой. Второе сообщение немедленно сменилось третьим: «Ведьмак, приветствую, я ВалеЧКа». Валечка была пухловатой блондинкой с веснушками. Но больше Дейвин ничего про нее понять не успел: на экран выпало полузнакомое по сводкам с Литейного фото мужчины лет тридцати, сопровожденное сообщением «Здрасьте всем, Пряник в сети... о, и Ведьмак тут! Ну тоже здравствуйте». Дейвин тихонько ругнулся и набрал «всем здравствуйте, как увидеть лог полностью, не нахожу настройки?» Он попал в закрытый чат Сопротивления, созданный специально под зимнюю охоту, объявленную князем пять дней назад. Через полчаса он знал, что почту они взяли у Дины Вороновой и что с Диной все плохо, у нее запой. Узнав об этом, Дейвин вслух помянул черта по Женькиному обычаю, пообещал выйти в чат ближе к ночи и пошел к Дине домой. Церемониями типа звонка в дверь или предварительного созвона он решил пренебречь, и был прав. Выглядела она предсказуемо, как и должна выглядеть женщина после трех недель запоя. Размер проблемы выдавало состояние квартиры, в которую он вошел. Граф велел Дине одеваться и вызвал такси. Привезя ее в институт Бехтерева, дождался оформления на отделение, оплатил первые десять дней ее пребывания наличными через кассу, пришел к завотделением и строго потребовал раньше, чем через месяц, ее не выпускать, и пообещал приехать через неделю. Затем поднялся на отделение, зашел в палату и сказал:
– Дина, ты тут на месяц. После того, как тебя вылечат, ты едешь работать в Приозерск. Нам нужен пресс-атташе. О твоем увольнении с текущего места я позабочусь. – Попрощался и вышел. Беседу с Сопротивлением в том самом чате он продолжил из городской квартиры, а к десяти вечера пригласил всю компанию на выбор к себе или к Лейшиной. Той ночью на ковре в его гостиной спали четверо парней и три девицы, из которых он знал что-то только об одном, том самом Прянике, единственном из всех присутствующих знавшем Медуницу лично.
А в полдень четверга Димитри собирал обоих своих замов на совещание. На этой встрече Дейвин объявил, что нашел для Охотников пресс-секретаря и уже вышел на постоянный контакт с боевым крылом Сопротивления, готовым присоединиться к Охотникам. Это вызвало бурное недовольство Асаны, чем Дейвин был неприятно удивлен и даже возмущен. Димитри не успел сказать и двух слов, а они уже орали друг на друга, не выбирая выражений. Асана хотела знать, с каких бешеных слив Дейвин лезет в дела Охотников, а оскорбленный в лучших чувствах граф предлагал ей идти самой договариваться с друзьями Алисы, потому что он без их общества легко обойдется еще лет сто. Не прошло и четверти часа с начала встречи, как Асана громко рыдала в кресле у камина, а Дейвин молча капал слезами на край рабочего стола князя, и выглядело это все не лучше, чем младшие питомцы Айдиша в конце дурного дня. Заглянувшему в кабинет на шум Иджену князь сказал:
– Принеси нам чай, коньяк и сладкий пирог,– и когда Иджен вышел, обратился к вассалам, – я вас обоих люблю, не бранитесь, пожалуйста, мы все решим.
Через два часа решение действительно было готово, и оно устраивало в равной мере и Асану и Дейвина. Возмущение виконтессы было вызвано в основном тем, что она натерпелась от Сопротивления мелких пакостей и откровенно побаивалась встречаться с боевиками лицом к лицу без нужды. А граф, планируя устроить прямую встречу командования Охотников с лидерами боевых групп, об этом забыл. Кроме того, будучи постоянной мишенью не менее жестоких шуток соучеников в школьные годы, он вообще не видел проблемы в сложившихся обстоятельствах, а Асана, любимица однокашников и воспитателей, в принципе не знакомая с таким явлением, как травля, очень остро переживала враждебное отношение Сопротивления. Но поскольку Дейвин не учел того, что недомаги будут тоже задействованы в зачистках городских территорий, он в любом случае оказывался занят в этой работе, тем более что это была его идея. Так что координировать действия боевых групп из местных Димитри предложил ему, раз уж он установил с ними связь. Конфигурация выходила не самая простая, но она была ценна уже тем, что вообще оказалась возможна.
Аборт от оккупанта
Всем привет, я снова с вами. И сегодня у меня сугубо девчачья тема. Мальчики, пожалуйста, отвернитесь, или держите эмоции при себе, если вы сюда залезете. Ну, к теме. Девочки, мы с вами все прекрасно знаем, что от секса бывают дети. Мы даже все отлично осведомлены о том, что дети не всегда бывают своевременным событием в жизни женщины. И мы знаем, где и как в нашем городе можно решить свою неприятную проблему женщине, не имеющей никакого другого решения для внезапно явившейся проблемы. И все в курсе, что даже в наших охренительных условиях, в которых менструации от перегрузки пропадают у каждой пятой, и благополучно выносить беременность и родить не проще, чем столовой вилкой отбиться от оборотня, некоторым приходится решать этот вопрос химически или даже хирургически. Так вот: по данным людей, предоставляющих эти услуги, не было ни одного случая беременности, прерывавшейся по причине того что она наступила по итогам связи с, гхм, гостями города. Напрашивается вопрос – как так? Можно, конечно, родить и выбросить, Святая стража подберет. Только вот тут, где я теперь работаю, метисов тоже нету, ни одного. Все дети, учащиеся в этой школе, генетически полностью наши.
Напрашивается вопрос: от них в принципе нереально забеременеть или это идеологический момент? И ведь да, есть смешанные браки с совместными детьми, так что это идеология. Но не та, про которую мы все громко подумали, вспомнив нашу собственную историю, а другая. Их религия не позволяет репродуктивного насилия. Поэтому их традиция мужской контрацепции насчитывает около 700 лет, и она развивалась синхронно с женской контрацепцией. Это форма выражения любви к партнерше такая, одобренная Пророком и церковью, то есть, извините, Академией. Смотрите, вот их канон по этому поводу
Однажды к Пророку пришла молодая женщина с детьми. Ее старший сын едва вошел в возраст, когда мальчик начинает помогать отцу и выходит со двора, за ее юбку держались две девочки, а на руках она несла младенца. С собой у нее был лишь кувшин квамьего молока и лепешка. Она отдала их Пророку, Он разделил молоко и лепешку между детьми женщины, хотя была ранняя весна. В глазах женщины не было страха, и она рассказала Пророку свою беду.
– Мои дни очищения скоро кончатся, и я взойду на ложе моего мужа, потому что люблю его и хочу быть с ним. Старые боги почти забрали меня, когда я рожала моего младшего. Повитухи говорят, что следующий ребенок убьет меня до того, как сам сможет сделать первый вздох. Ни они, ни жрецы не могут помочь мне, потому я пришла к тебе.
И тогда Пророк сказал ей прийти через четырнадцать дней, ибо ему нужно время, чтобы найти ответ на ее вопрос.
Вечером же в пещеру пришел молодой рыбак со связкой свежепойманной рыбы.
– Дни очищения моей жены скоро кончатся, – сказал он. – и я взойду на ее ложе, потому что люблю ее и хочу быть с ней. Я боюсь, что боги отнимут ее у меня, я почти потерял ее, когда она рожала нашего младшего. Мать моей жены просит меня взять другую женщину в наш дом, а моя мать уже нашла девушку, готовую разделить со мной постель и быть второй у очага. Так велят делать старые боги, но я не хочу их слушать. Может, ты поможешь мне?
И ему Пророк сказал прийти через четырнадцать дней. Принесенную рыбу он разделил, оставив половину себе и ученикам, оставшееся вернул рыбаку.
Когда же назначенное время пришло, мужчина и женщина встретились у пещеры и вместе вошли под ее своды. Пророк встретил их и дал каждому по сосуду с настоем. Потом Он обернулся к ученикам и сказал им, как делать настой, как пить его, и как просить Поток изменить свойства ядовитых трав, чтоб они несли благо, а не смерть.
– Вот, теперь двое смогут быть вместе, потому, что любят друг друга и хотят этого. Дети придут к ним лишь по их воле и с их согласия. Я сделал, как знал. Кто может, пусть сделает лучше.
Из Белой книги Пророка.
...Девочки, вы вдумайтесь: их пра-прадедушки во всю уже использовали контрацепцию и спрашивали своих подружек и, сядьте там крепко, жен тоже спрашивали «хочешь ли ты ребенка от меня?», когда наши пра-прабабушки уже лет двести как учили балладу про лорда Грегори...
И при этом вот галантном отношении даже к жителям, пардон, жительницам оккупированных территорий, прямое насилие, как способ установления власти и контроля им нормально и нигде не жмет. Когда они контролируют, они контролируют. Когда у них любовь или брак, у них любовь или брак. Их культура не позволяет смешивать одно с другим.
Опустив все благодарности доказательной медицине, отказавшейся даже проверять контрацептивные средства саалан, и обеспечившей половину всего треша с рождаемостью и выживаемостью в крае, вернусь к вопросам взаимоотношений с гостями. Я что хочу сказать. Есть только два способа договариваться: один – сначала дать по морде, для сущей доходчивости, потом разговаривать. Другой – сделать эти шаги в обратном порядке: сначала общаться словами через рот, потом, если не вышло, съездить оппоненту по роже и забыть, как его звали. Я не знаю почему наши, кхм, гости выбрали первый путь. Вероятно, они не были в курсе, что тут он не работает, а может, что-то личное, кто их знает. В любом случае, получается, что договариваться и слово держать они в принципе умеют, только делают это иначе, чем мы.
Что они будут делать теперь, обнаружив, что начинать с «в морду» тут не стоило – ну, посмотрим, куда же нам деваться.
05. 11. 2026, «Школа на коленке»
Алиса ввалилась к Полине с воплями восторга по поводу ее последнего поста через час с небольшим после выкладки. И начала восхищаться прямо от двери, даже еще не закрыв ее.
– Я прочитала! Ыыы! Клаааас. И они в этом живут, не описывая словами. Я себе представляю, как это тут в смешанных парах: "а давай его бабушке отдадим, за неимением сайни...".
Полина отодвинула какие-то бумаги:
– Слууушай... А ведь и отдают же. Привет, кстати.
– Ага. В смысле привет. Ну значит местным полукровкам, если они есть, повезло на порядок больше, их все равно воспитывают люди. А для коренных саалан такое везение не предусмотрено.
Полина покивала, соглашаясь:
– Вдвойне продвинутым и проработанным надо быть, чтобы воспитывать ребенка, который мало что неречевой, так еще и с магическими способностями – и значит, может умереть. Поэтому большинство магов воспитаны сайни. Это другая культура, чем саалан, не одаренные магически, про которых мы ничего не знаем. Исключениями, видимо, были родители Дейвина и Хайшен, и поэтому эти двое настолько отличаются от остальных.
Алиса пожала плечами:
– Ну да, если людям нормально в рабочей обстановке обсудить кто с кем когда сколько и чо дальше, в промежутках между "передай то и это" – то явно им не до имитации флирта в момент отдыха.
Полина отмахнулась.
– Да причем тут это. У нас такое до эпидемии сифилиса тоже было, потом кончилось и началась готика и полный целибат. Смотри, как эти особенности влияют на их культурные нормы. Они все болезненно дистантны и требовательны к собеседнику на дальнем интервале общения и полностью теряют границы, когда переходят на ближний интервал. Так делает Димитри, так делает твой Сержант, так делает Айдиш, так делают его секретарь и секретарь наместника. И далее везде, исключения – Хайшен и граф да Айгит, которые выращены людьми, а не сайни. В этом мире такого не было, всегда были промежуточные протоколы общения.
– Про Айдиша, кстати не знала, – заметила Алиса.
– Да не надо про него знать, – хмыкнула Полина, – по нему и так видно, что сайни им занимались больше, чем люди, он же руки к носу тянет при любой возможности. Давай к теме. В общем, они нам странноватые по двум причинам, и их отношение к сексу в них не входит, оно следствие. А причины – воспитание сайни в раннем возрасте и последующее окультуривание вне семьи, и только во вторую очередь традиция контрацепции. Еще бы у них маги не умирали в младенчестве пачками, если матери боятся устанавливать с ними эмоциональный контакт. Они и в школе должны мереть как мухи, по крайней мере в первые годы, в Саалан же интернаты, как в Англии.
Алиса сделала сложное лицо:
– Там еще генетика. Это реально раскладка классической рецессивки. И кстати, смертные дети у них аккурат для любви и тетешкания.
– Ты вслед за ними уверенно пишешь в генетику слишком многое. Рецессивные гены – это не смертельно. Кроме того, смертных они и учить отдают позже, я уточняла.
– Это зависит, – Алиса гордо улыбнулась, – Вот эту раскладку я долго вылизывала
– Дааа? – Полина приполняла бровь, – ну-ку, ну-ка?
– Если рецессивные гены и у папы, и у мамы – то получить можно что угодно. Грубо говоря, носители получаются живыми магами, а получившие оба комплекта – трупиками. И там не один ген, там их кучка, поэтому плохую линию не вычислить и из процесса размножения не вывести, это лотерея.
– Да, конечно, но умирают не только от этого, и сохранить можно было бы больше, причем наверняка самых сильных
– Ну в основном от этого. И до года, с симптомами классической генетики.
– Не надо говорить грубо, я вообще-то понятливая. Но что-то у тебя генетика слишком картинку застит, мне кажется.
– Нет. Смотри. – Алиса потянула к себе какую-то распечатку, Полина забрала у нее лист и подсунула блокнот, – Вот смертный и его гены. – Она начертила в блокноте что-то, Полина глянула и увидела набор букв ааbbddcc. Алиса продолжила:
– Вот маг – на листе появилась новая строка: аАbbdDd. – Если скрещиваем его со смертным, то у нас нет двух больших букв. Если с другим магом, то раскладка ребенка может быть – Алиса дописала третью строчку: ааbBDd, – и так далее. Но если от папы мага и мамы мага мы получаем парные большие буквы – то на выходе труп. И это я еще упростила схему, чтоб не лезть в дебри биостатистики уж совсем глубоко.
Полина внезапно широко улыбнулась:
– И ты глубоко уверена что дефицит контакта с матерью не является проблемой, да? И после первого года жизни они не помирают. Потому что магия! Со всех больших букв! И нормы развития их не касаются!
Алиса, разогнавшись, продолжала:
– Потому что большая часть смертельной рецессивной генетики уносит детей до года. Максимум до трех лет. Потом это уже излечимые состояния. А так... Может, если такого магеныша отловить и сделать ему трансплантацию костного мозга, он и выживет.
– Даа... – Полина покрутила в руках карандаш. – И здоровый ребенок со способностями, по-твоему, нормальненько так переносит расстройство личной привязанности, детские депривации и все остальное. Без антибиотиков и с соответствующими гигиеническими практиками! Чего ему, он же будущий маг!
– Нет, не переносит, – признала Алиса. – Но с иммунитетом там получше с самого начала.
Полина бросила карандаш на стол:
– И поэтому они сразу железобетонные! И если до года не помер, ну до трех, дальше он сам идеально развивается и ничего ему не будет, в какой треш его ни засунь. Самой не смешно, нет?
Алиса не понимала намеков:
– Почему, будет. После инициации это обычный ребенок, который точно так же может умереть от скарлатины, но вот бактериальная и вирусная нагрузка ему нужны больше, чем смертному. Грубо говоря, не пять зараз на литр воздуха, а восемь.
Полина снова начала крутить в руке карандаш.
– Мне очень хочется выматериться. Ты слепая или глупая? Или тебе так неприятна тема, что ты ее сморгнула и забыла настолько бойко?
– Почему развидеть-то? – барышня пожала плечами. – Я отловила биолога, и он мне схему и сделал с научным объяснением. Если ты хочешь сказать, что часть их детских смертей – следствие отсутствия контакта с матерью и депривации – да, наверняка. И наверняка их списывают на генетику. Но генетика там тоже есть. Извини, с синдромом Краббе, например, в лучшем случае связь с матерью действует на то, в каком возрасте ребенок сможет перенести трансплантацию костного мозга и восстановиться, а не остаться овощем. И как он ее перенесет. Сам синдром она не отменит никак. Ну и с шансами на то, как быстро мать забьет тревогу, поставит на уши педиатра, выйдет на генетиков и попадет на лечение. Поэтому первенцев с Краббе, которые в порядке, во всем мире по пальцам одной руки пересчитать можно.
– Алиса, блин... Наблюдатель, ять... "какой-то процент"... какой именно процент здоровых – это слово Полина выделила голосом – детей гибнет от депривации и ее последствий, без должного ухода и реабилитации, ты в курсе?
– Нет, потому что я делала это исследование под генетику... – сникла барышня.
– Ага, – раздраженно сказала Полина. – И какой процент допубертатных детей гибнет в их условиях от последствий расстройства личной привязанности, тоже не считала? А ничего, что в сааланской элите это неизбежно будет? Оно же определено форматом отношения к жданному и желанному ребенку, которое ты мне изобразила. Ничего, что этого просто не может не происходить штатно и регулярно? Особенно на фоне отсутствия антибиотиков и гигиены.
– Игнорирование и отвержение? Да, оно там есть как культурная норма. – Алиса все еще не понимала сути ошибки.
– Во-во, – процедила Полина. – И ничего. И нормально.
– С шансами, кстати, часть этой проблемы компенсируют принимающие сайни, – кисло заметила барышня. – И кстати, это не моя культура, чего бы мне за них переживать.
– Генетика, конечно же, единственная причина. – едко хмыкнула Полина, уже второй раз в течение разговора дошедшая до белого каления. – Я на твоем месте, дорогая, переживала бы за себя, обнаружив такую модель в своей голове, как часть нормы, но это вопрос отдельный. А теперь смотри как все на самом деле выглядит. Приятно не будет, говорю сразу.
– Ага... – Алиса совсем погрустнела, предчувствуя трепку.
– Генетику они выносят на флаг, как мотив и формальную причину для игнорирования и отвержения ребенка доречевого возраста. Генетических отклонений там не столько, сколько у них детей мрет, но списываются все смерти именно на генетику.
