Текст книги "Разведчики мировой войны. Германо-австрийская разведка в царской России"

Автор книги: Эдвин Вудхолл

Соавторы: Н. Шляпников,Д. Сейдаметов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 17 страниц)

Эдвин Вудхолл
Разведчики мировой войны

От издательства

В ряду книг, вышедших в последние годы за границей на тему о разведывательной и контрразведывательной работе, труд Вудхолла отличается значительным уклоном в сторону приключенчества и романтизма.

Он популяризирует авантюристические «прелести» агентурной работы и пытается создать авторитет английской разведке. И это не случайно. Готовясь к новой войне, разведки капиталистических стран заинтересованы в широком привлечении свежих кадров для шпионско-диверсионной работы. Этим и объясняется то обстоятельство, что, выполняя задание своих хозяев, Вудхолл делает особый упор на яркое изложение авантюристической стороны шпионажа и диверсий, могущей захватить воображение людей с авантюристическим складом характера.

Боязнь автора переступить границу «запретного» отчетливо проступает в конце книги, где Вудхолл пишет о том, что «послевоенные разведчики меня не интересуют. Эта отрасль шпионажа не входит в сферу этой книги». Мы можем добавить, что эта тема вообще не входит в задачи подобных изданий, выпущенных в послевоенное время за границей. Буржуазия всех стран старательно обходит эту «особую отрасль», могущую пролить свет на кровавые ее замыслы, и оттолкнуть своей чудовищностью и гнусностью.

Красной нитью во всей работе Вудхолла проходит желание выставить деятельность английской разведки в ореоле мнимого благородства, честности, героизма. Автор старательно обходит все «теневые стороны» шпионажа, присущие разведкам всех капиталистических стран.

Наряду с этим автор, претендуя на фиксацию опыта лично своего и других по работе в разведках, в действительности в значительной мере касается деятельности только контрразведки. Тем самым Вудхолл смешивает работу двух различных систем: «Интеллидженс Сервис», учреждения, объединявшего в своих руках все виды разведки (политической, военной и морской), с работой «Особого отдела Скотленд-Ярда» (где работал автор), ведавшего военной контрразведкой.

Нужно отметить, что все английские работы по вопросам шпионажа страдают такой «неясностью». У автора эта последняя достигается еще и путем полного смешения самых терминов – военная «разведка» (добывание сведений о противнике) и «контрразведка» (борьба с иностранным шпионажем). Делается это не без основания. Английская буржуазия всеми силами стремится скрыть деятельность своих глубоко законспирированных разведывательных органов, щупальца которых раскинуты по всему миру. В то же время приподнимается завеса над успехами работающей более или менее легально военной контрразведки с обязательным описанием «героических» похождений ее агентов.

Имеется ряд неправильных и наивных «разъяснений» по таким вопросам, как вопрос о причинах проигрыша Германией войны 1914–1918 гг. (стр. 12), о неудаче Дарданельской операции союзников (стр. 31) и др., автор допускает и преувеличенную оценку достоинств германской стратегии (в частности, и стратегии бездарного Мольтке, стр. 134). Без достаточных оснований превозносятся Вудхоллом также и шпионские «таланты» немецких разведчиков вроде Карла Лоди, Мюллера, тогда как, например, шеф Вудхолла Б. Томсон расценивает их как шпионов «самого низкого качества», которые «почти ничего не давали в военном отношении».

Однако, несмотря на упомянутые существенные недостатки, работа Вудхолла заслуживает определенного интереса и способствует дальнейшему ознакомлению с деятельностью разведки и контрразведки в эпоху минувшей империалистической войны.

Глава I
Моя работа в разведке

Что такое разведка? В мирное время она как будто бы и не существует. Официальные лица всегда вежливо утверждают, что им ничего не известно о ее существовании. Но когда тучи войны надвигаются над горизонтом, тогда разведка становится реальным, грозным и страшным фактором.

Британская разведка, полностью сознавая растущую опасность войны и иностранного шпионажа в своей собственной стране, работала со всем напряжением и серьезностью уже в 1910 году, когда я поступил в столичную полицию, в Скотленд-Ярд, и впервые пришел в соприкосновение со шпионским подпольем.

Официально ни Великобритания, ни Германия не признавали, что пользуются для своих целей сильной и активной системой шпионажа. Но английские власти знали, что Германия имеет мощную шпионскую сеть в нашей стране. Германия в свою очередь знала об этой осведомленности наших властей. Но насколько полно и точно была известна нам деятельность германской шпионской сети, – этого разведка наших бывших врагов никогда не могла установить.

До войны наши крупнейшие центры насчитывали около 250 тысяч немецкого населения. В одном только Лондоне было около 75 тысяч немцев. С внешней стороны они вели себя безупречно и составляли наиболее высоко организованную иностранную колонию в Великобритании. Именно в довоенном Лондоне существовала самая крупная и самая богатая немецкая колония. Однако, как ни безобидна была она по внешнему виду, британская разведка вела за ней неустанное и зоркое наблюдение.

То были дни небывалого оживления в веселых ресторанах и пивных на Тотенхем Коурт Род, на Чертлот-стрит, примыкающих к Сохо и населенных преимущественно представителями средних классов немецкой колонии.

Немецкий колонист, работающий в качестве повара или посыльного гостиницы в квартале Блумзбери, часто встречался по вечерам со своими земляками в кафе и в универмагах.

Другая группа немцев, более богатая и более влиятельная, жила в аристократическом квартале Реджент-стрит. Оксфорд-стрит и район около цирка Пикадилли всегда кишели агентами германской разведки.

Кафе «Одеэнино», «Рояль» и «Монико» были излюбленными местами свиданий немецких шпионов и находились под постоянным тайным надзором Скотленд-Ярда. В этих богемных притонах собирались немцы свободных профессий – торговцы, художники, музыканты, огромное большинство которых, по сведениям Особого отдела, было запасными офицерами германской императорской армии и флота.

В часы досуга я приходил в кафе Рояль, где неоднократно видел некоторых агентов германской разведки, которые оперировали в нашей стране. Это были с виду спокойные, скромно державшиеся люди, и было трудно представить, что они действовали по секретным заданиям, получаемым из Берлина.

В кафе я впервые увидел лейтенанта Отто Граца, которого непосвященные обычно называли Штейнгауэр. Он был наиболее блестящим сотрудником германской разведки того времени. В Скотленд-Ярде мы его знали как способного, опытного шпиона и как главного руководителя германской военной и морской разведок.

В те же дни Скотленд-Ярд сильно заинтересовался невинными с виду молодыми дамами и мужчинами, посещавшими кафе. Они подозревались как разведчики, но в то время нельзя было предъявить им какие-либо конкретные обвинения, так как закон об иностранцах и закон о государственных секретах еще не применялись со всей строгостью.

Однако мы их не выпускали из-под наблюдения, и когда наступило время действовать, свыше полсотни неприятельских агентов, к их большому изумлению, были схвачены и интернированы. Они рассчитывали, видимо, на иммунитет против всякого разоблачения, слабо представляя себе, что каждый член их шпионской организации состоял у нас в Англии на строгом учете и был предметом слежки в течение многих месяцев до начала войны.

В какой мере Скотленд-Ярду удалось окружить германских разведчиков, об этом можно судить по высказываниям одного бывшего неприятельского офицера – Рудольфа Берндорфа – в его книге «Шпионаж».

«В общем и целом, – говорит этот хорошо известный агент разведки, – английская разведка нанесла германской жесточайший удар в первые дни возникновения войны. Нам известно теперь, что даже до войны британские власти знали массу подробностей о главных германских разведчиках в Англии, хотя мы ее знаем, кто выдал этих людей. До начала войны эти агенты были оставлены в абсолютном покое, и они поверили в свою безопасность и неприкосновенность.

Однако в течение каких-нибудь нескольких часов после начала войны их схватили и заключили в тюрьму. Около 20 человек было тогда арестовано (уточняю: свыше 50. – Э. В.).

Это было серьезным ударом, так как сведения из Англии были особенно важны. Вскоре после начала войны был арестован чрезвычайно важный член германской разведки.

Это – морской офицер Карл Ганс Лоди. Его расстреляли в лондонском Тауэре…»

Британская разведка была несравненно действеннее любой другой разведки Европы. Правда, Великобритания обращала больше внимания на «дипломатическую» разведку, чем на чисто военные и морские дела. И такая тактика вполне себя оправдывала. Например, для морского министерства было гораздо важнее узнать, что в Берлине между турецким министром и германским министром иностранных дел имели место такие-то разговоры, чем узнать, что германское морское ведомство ввело некоторые технические улучшения в конструкцию подводных лодок.

Что касается нашей морской и военной разведок, то существовало сравнительно мало важных сведений, которыми бы мы не располагали. Мы знали, что в случае нужды германцы могут мобилизовать 5 миллионов человек и попытаются раздавить Францию. Мы также прекрасно знали, что наш флот мог состязаться с любым флотом мира.

Когда наша контрразведка завязала серьезную борьбу с германским шпионажем, работа в Скотленд-Ярде приняла совсем другой вид. Работники Особого отдела, которые были определенным символом власти, использовали ее с большой секретностью. Мы работали по плану уголовного розыска. Мы занимались расследованием всевозможных дел и не скрывали своей деятельности. Для внешнего мира мы были полицейскими чиновниками, которых знали все неприятельские агенты. Они на нас смотрели как на простых чиновников и не подозревали, что мы являемся отделом разведки.

В 1914 году германские тайные агенты предполагали, что они были преданы одним из своих. Я могу теперь в первый  раз точно указать, каким образом удалось Особому отделу Скотленд-Ярда «накрыть» этих способных и опасных разведчиков. Слабость германской разведки в Англии была результатом тевтонской любви к стандартизованной организации. Если бы германцы лучше оплачивали своих агентов и предоставляли им немного больше личной инициативы, то нам было бы, безусловно, труднее проникнуть в их шпионскую сеть.

Мы раскрыли разветвления германской разведывательной системы с помощью факторов, на которые когда-то указал знаменитый французский криминолог Бертильон, как на предпосылки успеха уголовных розысков: 50 % потения, 10 % вдохновения и 40 % везения.

После смерти Эдуарда VII представители почти всех стран мира приехали в Лондон на похороны. Одной из наиболее выдающихся фигур был кайзер Вильгельм II. Он имел с собой значительный штат офицеров, конюхов и охраны, в том числе одного человека, которого мы знали как очень активного работника разведки. Я его буду называть граф X.

На его взаимоотношения с представителями германской колонии в Лондоне обращалось внимание и раньше. Граф X., блестящий, превосходный лингвист, был видным представителем непосредственного окружения кайзера. Наблюдение за ним требовало бесконечно много такта и сдержанности.

После королевских похорон значительное число германских офицеров отправилось осматривать достопримечательности Лондона. Однако граф X. не пошел со своими коллегами-офицерами. У одной конторы на улице Черинг-Крос Род он подцепил некоего человека, которого мы давно подозревали в шпионаже, и, не подозревая, что три опытных чиновника следили за каждым его шагом, некоторое время беседовал с ним.

Затем граф X. прошелся – по всем лондонским мостам и наблюдал за движением войск у казарм. Он нанес визит Вульвическому арсеналу и всем конечным пунктам лондонского трамвая. В 7 часов вечера он закончил обход «достопримечательностей» и встретился со своим подозрительным другом около кафе «Рояль». На протяжении всего этого длинного, сложного маршрута с графа X. не сводили глаз три человека.

Наконец, фигура X. скрылась в здании гостиницы.

Работники Особого отдела решили ждать выхода графа из гостиницы до 12 часов ночи. Агенты распределили между собой посты: один стерег у заднего подъезда гостиницы, а два других выбрали подходящие пункты, откуда они могли наблюдать, сами оставаясь незамеченными. После долгого и томительного ожидания агент, стоявший у черного подъезда гостиницы, переодетый и притаившийся, заметил, как граф украдкой проскользнул мимо него и быстро вскочил в проходящее такси. Агент стремительно бросился к своим товарищам и подал условленный сигнал.

Тройка наблюдателей наняла такси, но за это время выслеживаемый оказался уже довольно далеко и скрылся в водовороте уличного движения. Однако агентам снова повезло, так как у Кембриджского цирка образовался затор, и они догнали свою добычу. На одной из улиц граф вышел из автомобиля, и преследователи заметили, что он вошел в парикмахерскую. Для стрижки или бритья час казался довольно-таки неурочным, и работники Скотленд-Ярда стали наблюдать за выходами из парикмахерской. Граф X. пробыл в парикмахерской свыше часа и около полуночи вышел через боковую дверь. Граф проворно пошел по бесконечно длинной Каледонской улице, преследуемый по пятам агентами.

К их досаде, он вскоре сел в проезжавшее такси. Но счастье пришло им на помощь и в этот раз. Один из преследователей заметил, что из только что остановившегося такси выходит пассажир. Агенты заняли его место и продолжали слежку.

Граф X. вернулся в гостиницу.

На следующий день рано утром были получены инструкции: власти не намерены были возбуждать какое-либо дело. Дальнейший надзор стал бесполезным. Граф на следующий день получил разрешение вернуться в Берлин со своим коронованным хозяином, ничего не зная о том, что он был предметом тщательного наблюдения.

Тем не менее, выслеживание, произведенное работниками Особого отдела, имело чрезвычайно важные последствия, которые тогда никто из нас не мог предвидеть. Скромная маленькая парикмахерская на Каледонской улице была лондонским отделением берлинской разведки. Ее владелец, немец, родившийся в Англии, был способным посредником германской шпионской сети. Он имел постоянную контору и был в деловых сношениях с континентом. Это подсобное ремесло служило ему прикрытием. Каждую неделю в адрес парикмахерской приходило с полсотни писем. Во внешних конвертах содержались другие, закрытые внутренние конверты, в которых находились распоряжения для различных разведчиков, оперировавших в разных частях Англии. На наружном конверте была германская почтовая марка, печать и название какой-нибудь невинной фирмы. Работа парикмахерской  заключалась в том, чтобы наклеивать английские марки на внутренних конвертах и опускать их в Лондоне в почтовый ящик. Письма, таким образом, направлялись во все стратегические пункты страны, большей частью в портовые города.

Теперь каждое секретное письмо, направленное ее агентом, вскрывалось и прочитывалось задолго до того, как попадало в руки «парикмахера» на Каледонской улице. Письма списывались и фотографировались. Неудивительно, что впоследствии берлинская разведка была потрясена нашей осведомленностью.

В 1913 году в Дувре военные власти арестовали одного человека по обвинению в фотографировании некоторых фортификационных сооружений и гавани. Арестованный страстно протестовал против, как он называл, произвольных действий военных, утверждая, что он обыкновенный турист и снимал виды просто на память. Он допускал, что поступил, может быть, неосторожно, но, дескать, не имел ни малейшего намерения совершить какое-либо преступление. Негодующий турист дал свой лондонский адрес. Очевидно, военные власти поддались его шумным увещеваниям и заверениям и отпустили его.

В это время были получены интересные сведения относительно передвижений одного выдающегося агента германской разведки. И до этого мы знали, что он находится где-то в Англии. Разведчик был известен как один из наиболее опасных и наиболее скользких экземпляров этой угреподобной братии.

В Лондон было немедленно послано распоряжение взять «туриста» под наблюдение и ожидать дальнейших инструкций. Адрес, данный им, оказался ложным. Я знал, что напал на след способного разведчика. После моего доклада в Скотленд-Ярде я получил распоряжение найти и доставить немецкого шпиона.

Прежде всего, я направился в маленький магазин, расположенный в Сохо. Известно, что в каждом лагере имеются изменники. Одного из них я нашел и в лагере немецкого шпионажа. Я дал этому субъекту описание недавно задержанного туриста, и мой информатор согласился, что это и есть разыскиваемый нами мастер-разведчик. Новообретенный помощник дал мне адрес, и я поехал по данному адресу на такси.

Нетрудно представить мое разочарование, когда, приехав на место назначения, я узнал, что нужный мне человек выехал пять минут назад. Дальнейшее осторожное, расследование  дало мне в руки нить, которая привела меня в Западный Кройдон. Туда я отправился поездом. На станции я почему-то взглянул на только что остановившуюся пролетку извозчика.

С экипажа сошел седок. Было темно, но я заметил, что у него большая черная борода и усы и что он носит роговые очки.

Было ли это интуицией или тем, что мы называем особым везением, но что-то таинственное и подозрительное, чувствовавшееся в этом бородатом иностранце, навело меня на мысль о том, что он является именно тем разведчиком, которого я ищу. Я колебался в течение одной или двух минут.

Я уже прошел было около 20 метров, когда внезапно решил взяться за бородача; но кто колеблется, тот проигрывает. Когда я бросился назад к станции, то с огорчением увидел хвост поезда, исчезавшего во мраке ночи и увозившего (хотя в ту пору я в этом не был уверен) знаменитого капитана Штейнгауэра. Мною была упущена прекрасная возможность арестовать опытнейшего шпиона германской разведки.

Не унывая, я нашел дом, где он останавливался. Это меня привело к одному адресу в Боуэс-парке. Я снова помчался, раздосадованный тем, что дал себя обмануть таким дешевым театральным реквизитом, как привязные борода и усы. По указанному адресу в Боуэс-парке проживал немец. Однако он производил впечатление такого безукоризненно честного человека, что мы ни в чем не могли его обвинить. Он отрицал всякое знакомство с преследуемым разведчиком и торжественно уверял, что не имеет с ним никакой связи.

И опять мне оставался только метод наблюдения – скучный и длительный процесс.

Выслеживание в густо населенной части города является самым простым делом. Гораздо труднее проводить слежку в пригороде с частными дачами, где все иностранцы на учете.

Два дня спустя немец заявил полиции, что подозрительные личности постоянно наблюдают за его домом. Наблюдение было прервано, тем более что мы получили сведения об отъезде преследуемого разведчика на континент. Я не знаю, по какому маршруту он уехал. Конечно, он проскользнул мимо нашей сети. Велика была досада Скотленд-Ярда, когда мы узнали от наших собственных разведчиков в Германии, что простодушный турист, открыто делавший снимки, не кто иной, как тот самый человек, которого я выпустил из рук, – знаменитый Отто Грац, он же Штейнгауэр, глава германской разведки и личный друг кайзера.

Глава II
Тайное отправление британского экспедиционного корпуса

Франко-бельгийская граница была источником постоянного беспокойства германского генштаба еще задолго до мировой войны.

Чего оперативный отдел германского генштаба никогда не мог выяснить, это – какую тактику будут применять англичане, когда они очутятся лицом к лицу с немцами как с врагами.

Генштаб предполагал, что, как только начнется война, мы выставим на театре военных действий десять дивизий. На самом же деле у нас их было только четыре.

Наша тактика сводилась к одному: тайна. Мы скрывали численность наших сил.

Два обстоятельства способствовали поражению Германии в этой войне и изменили ход истории мира в знаменательный день 23 августа 1914 года. Во-первых, тайное отправление британского экспедиционного корпуса и незнание германской разведкой его численности; во-вторых, незнание или пренебрежительное отношение немцев к нашему стрелковому искусству, с помощью которого мы произвели такое опустошающее действие среди германских войск, продвигавшихся массивными колоннами.

Покойный Артур Конан-Дойль писал в своей официальной истории войны следующее:

«Основная масса британского экспедиционного корпуса перебралась во Францию под покровом ночной темноты 10 и 13 августа 1914 года. Корпус состоял из четырех дивизий пехоты, одной дивизии кавалерии; надо было перевезти около 90 тысяч человек, 15 тысяч лошадей и 400 пушек. Сомневаюсь, чтобы военная история знала еще один случай передвижения столь огромных масс в такие короткие сроки.

В стремительности этого передвижения была и драматичность и тайна. Две стены из парусов, образующие тоннель, скрывали подступы к Саутгэмптонским докам. Снаружи царствовали мрак и тайна. По этому тоннелю прошла лучшая часть молодежи, цвет мужского населения Великобритании; близкие и родные больше их не увидели. Их отправили для первого сражения великой войны. На улицах толпа видела последние сомкнутые ряды, которые исчезали во мраке доков.

Большие пароходы отплыли и скрылись в ночной мгле.

Воображение может сравнить эти полки с древними римскими легионами. Никогда еще такие прекрасные по своей технической оснащенности войска не покидали берегов Великобритании. Не будет преувеличением сказать, что в течение четырех месяцев половина из них была либо убита, либо прикована к госпитальным койкам».

Нашествие на Францию через Бельгию в 1914 году было предприятием, давно задуманным графом Шлиффеном, и было известно британской разведке под названием «план Шлиффена». Мы знали, что если когда-либо Германия нападет на Францию, то сделает это путем вторжения в Бельгию, путем нарушения ее нейтралитета.

Французский военный план, известный под названием «План 17», состоял в том, чтобы раздавить неприятеля вдоль франко-германской границы – от восточных границ до Эльзас-Лотарингии. Этот план был, очевидно, разработан в условиях отсутствия сведений о силах неприятеля и их расположении.

План британского генерального штаба был неизвестен. Это был один из наиболее хорошо хранившихся секретов войны. Четыре года спустя реализация этого плана привела, по выражению Людендорфа, «ко дню траура для германской армии».

Британский экспедиционный корпус уже высадился, а немцы ничего не знали ни о его численности, ни о его расположении, ни о его операционной базе. Они обращались к своей контрразведке с отчаянными заклинаниями – дать им необходимые сведения относительно английской армии. Тем временем убийственный свинцовый град наших скорострельных винтовок опустошал густые наступающие колонны германцев и на несколько часов, решивших исход наступления, задержал первую армию Клука.

Положение германской разведки было неважное. Все германские разведчики, которые должны были доставлять информацию из Англии, находились в тюрьме; штаб Клука тогда еще этого не знал. Провал шпионов в Англии парализовал военную инициативу Германии.

Первые определенные сведения об участии Англии в войне немцы получили 22 августа, когда они захватили в плен двух наших летчиков.