Текст книги "Головач (ЛП)"

Автор книги: Эдвард Ли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 6 страниц)

            В прошлом, когда мама и папа были еще живы, не только Кодиллы доставляли им неприятности, воруя овец, и все такое. Он помнил, как однажды пара грязных, неотесанных сынков Рейда сорвали все яблоки с Папиных яблонь. А все потому, что несколько ветвей свесились через ограду и росли над участком Рейдов. Папу тогда чуть удар не хватил. Тот случай надолго врезался Трэвису в память. И когда он разъезжал на своем пикапе в поисках какой-нибудь девки, она быстро нашлась. Он отлично помнил, что ее звали Ири Рейд. И хотя, когда Трэвис последний раз видел ее, она была гораздо моложе, сомнения у него не смогли вызвать ни блестящие золотистые волосы, ни огромные сиськи, торчащие из-под персикового цвета блузки. Она шла размашистым шагом, босая, по проезжей части моста Олд Говернор. И конечно же, Трэвис, как истинный джентльмен, остановился и предложил подвезти ее домой.

            – Ты же Трэвис Клайд Тактон, верно? – спросила она, растягивая слова, пока затаскивала в грузовик свой аппетитный, облаченный в шорты из обрезанных джинсов зад. – А ведь я помню тебя.

            Ее хорошенькая, веснушчатая мордашка залилась легким румянцем.

            – Извини, что сейчас тебе это говорю, но ты мне раньше даже немножко нравился.

            – Ири, если честно, – признался Трэвис. – До того, как мою задницу упекли в окружную тюрьму, ты мне тоже очень нравилась!

            – Да ну?!

            В следующую секунду Трэвис заехал своим огромным жилистым кулаком прямо ей в лоб, наглухо вырубив. Затем, не глуша мотор, он как следует ее связал, заткнул рот кляпом, и сунул соблазнительное худенькое тельце под сиденье. Следующее, что он помнил, это то, как внес ее словно мешок с кормом, в мастерскую Дедули, и положил на большой стол из вишневого дерева, за которым тот шил башмаки.

            – Белобрысая дочка этих говноедов Рейдов! – воскликнул Дедуля. – Молодец, Трэвис. Теперь привяжи ее к столу и сними с нее эту мерзкую, развратную одежку.

            Правда Трэвису это можно было и не говорить, потому что он сразу заметил, что в каждый угол стола было врезано по крюку с ушком. Крошка Ири была все еще в отключке, поэтому он разрезал на ней веревки и привязал ее прямо к столу. Теперь она лежала на спине, свесив голову через край.

            – Что делать дальше, Дедуль?

            Дедушка хихикнул, почесал подбородок, и подкатил к столу. В руке он сжимал электродрель, со вставленной в нее трехдюймовой кольцевой пилой.

            – Трэвис, в любом, любом деле нужна практика, понимаешь? Взять Томаса из придорожного бара. Старик на стиральной доске играет, мама не горюй! А Конга Пауэрс? На банджо "лабает" так, как никто не умеет! Знаешь, почему, сынок?

            Процессор в голове Трэвиса тут же пустился в вычисления.

            – Практика? – предположил он.

            – Верно, мальчик. Практика. И во вскрывании девчачьих голов у меня было много практики, могу тебе сказать. Мы с твоим папочкой – упокой господь его душу – были, наверное, лучшими "мозготрахами", отсюда и до самого Нового Орлеана.

            С этим торжественным заявлением Дедуля запустил дрель, задумался ненадолго, а потом вдавил ее в макушку белокурой головки Ири Рейд.

            Раздалось громкое жужжание, и в нос Трэвису ударил запах паленых волос и жженой кости. Прошло еще несколько секунд, прежде чем Дедуля положил дрель на место.

            – Отлично, – объявил он, снова подкатив к столу, чтобы полюбоваться работой. – Видишь, Трэвис? Я прорезал аккуратную дырочку в ее макушке. Видишь?

            Трэвис наклонился, прищурившись.

            – Да, Дедуль, вижу.

            Еще он видел идеально круглый кусок кости, застрявший в кольцевой пиле.

            – И что теперь?

            – Просто смотри.

            Сгорая от любопытства, Трэвис замолчал и стал наблюдать за Дедулей. Тот, ловко сдвинув назад светлые волосы Ири, продемонстрировал ему свежевыпиленное отверстие. На пол из него капала кровь.

            Потом Дедуля взял нож.

            – Ты что собираешься делать, Дедуль?

            – Смотри, мальчик. Нужно сделать разрез для твоего "петушка".

            Только потом до Трэвиса дошел смысл сказанного. Нож был обычный, столовый, шириной один дюйм, и длиной примерно восемь. Дедуля все с той же поразительной ловкостью сунул его прямо в отверстие в черепе Ири и сделал аккуратную маленькую прорезь. Как только нож был извлечен, наружу хлынула кровь, смешанная с какой-то водянистой массой – вроде спинномозговой жидкости. Но такому здоровому, тупому животному, как Трэвис ничего не было об этом известно. Лишь потом он понял, почему пол у основания рабочего стола так сильно прогнил. В течение многих лет кровь из девкиных голов стекала на пол, превращая дерево в гнилую труху.

            – Доставай свой "кран", мальчик, – сказал Дедуля, откатываясь в сторону и расстегивая себе штаны. – Доставай и суй. Это будет твой первый "мозготрах".

            Трэвис не знал, что и думать об этом. Трахать девкин мозг? Он спустил портки и стал слегка подрачивать, представляя себе телочек из журналов, которые видел в тюряге. Как только его причиндал пришел в боевую готовность, он подошел к голове Ири, неподвижно свисающей через край стола, и остановился.

            – Ну же, сынок. Что с тобой такое, а? Вот это и есть "головач", мальчик. Лучше всякой "киски".

            Смысл был предельно ясен – Трэвис должен был вставить свой член в голову Ири Рейд и отыметь ее. Сперва он делал это с неохотой, но вскоре вошел во вкус.

            – Ох, едрен батон, Дедуля, – вырвалось у него из горла. – А ведь это так здорово.

            Трэвис трахал мертвую голову, придерживая ее руками и погружая торчащий колом член в еще теплый мозг Ири Рейд. Сперва для него это было все равно, что дрочить. Потому что приходилось думать о картинках из журналов, о телках, которых он драл до тюрьмы, или о попках, по которым ему приходилось шлепать на "киче". Не, Трэвис не был педиком, но, когда тянешь 11-летний срок в окружной тюрьме, приходится что-то изобретать. Трэвису частенько приходилось думать на эту тему, и он сразу становился похотливее охотничьего пса. Поэтому он нашел себе "сучку" ("сучками", если кто не знает, в тюрьме зовут худеньких мальчиков. Они почти всегда готовы раздвинуть задницу за пачку сигарет или небольшую протекцию. И все равно Трэвису часто приходилось помогать себе кулаком, хотя он не был педиком, как уже ранее утверждалось. За этим занятием он думал о гладко выбритой "киске" Кэри Энн Уэллс, или о другой девке, которую когда-то "драл", и тогда "кончун" был что надо!) Но теперь для этого не было нужды. Вот это «головач»! Я трахаю девкин мозг, – подумал он. И это ЗДОРОВО...

            – Трахай ее в голову, мальчик. Трахай! – Подначивал со своей каталки Дедуля. – Залей ей мозги молофьей!

            Это Трэвис и сделал в следующую секунду, пыхтя и сопя. Сердце было готово выпрыгнуть из груди. Он хрюкнул, потом издал протяжный стон и выпустил фонтан семени прямо в голову Ири Рейд.

            И знаете, что?

            Это было лучше всякой "киски", которую он когда-либо драл, и круче любой мальчишеской задницы. По-любому. Трэвис, краснея и отдуваясь, отступил назад. Его обмякший причиндал выскользнул из теплой норки.

            – Едрен батон, Дедуля. Ты был прав. "Мозготрах" – это круто.

            – Я же говорил, мальчик, – радостно воскликнул Дедуля. Все это время он надрачивал себе член и уже вымазал пряжку ремня струйкой старческой спермы.

            – Ничто не сравнится с хорошим "головачом", Трэвис. В этих местах давно уже этого никто не делал, но самое время нам вспомнить старые деньки. Будем устраивать "мозготрах" при любой возможности! И позволь мне сказать тебе кое-что, сынок.  Твой папа гордился бы тобой, узнав, что ты залил молофьей башку дочки этих клятых Рейдов.

***

            Голова Каммингса буквально кишела мыслями. Во-первых, это были, конечно, мысли о Кэт – постоянно изнуренной, сонной, больной. И все же каждый вечер она встречала его улыбкой, разве не так? Потом менее приятные мысли – о Спазе и этом наркоторговце, Датче. Он знал, что его поведение не совсем подобающее для федерального агента, но что он мог поделать? Ему нужны деньги. Ради бога, он же не грабил банки, и не отнимал социальное пособие у старушек на Кротчет-Лейн. Я собираюсь «подоить» наркодилера, черт подери... Те парни продавали крэк дошкольникам. Заставляли 13-летних девочек торговать собой на улицах. Им насрать на детей, так почему они должны волновать Каммингса? Он будет оказывать миру услугу.

            До тех пор, пока кто-нибудь не узнает...

            Я в безопасности.

            Не успел он свернуть с трассы 154, как заметил огни. Мигающие красно-синие огни. На поле Кролла, простиравшемся от самой лощины. Развернувшись, Каммингс направил свою федеральную машину без опознавательных знаков вверх по склону, и остановился. Там стоял патрульный автомобиль полиции штата с включенными спецсигналами. В округе Рассел не было ни муниципальных отделений, ни своей окружной полиции. Не могли себе позволить. За все серьезные правонарушения отвечал штат.

            Каммингс вылез из машины. В лощине трещали сверчки. Было жарко и влажно. Над верхушками деревьев лениво ползла полная луна.

            – Каммингс, "Эй-Ти-Эф", – представился он. Хотя на нем была полевая форма, он достал еще свой значок в кожаном чехле и удостоверение, приблизившись к худому и бледному патрульному, склонившемуся над...

            Мертвым телом. Каммингс сразу заметил его.

            – Помощь нужна?

            Патрульный встал и подошел, качая головой. Закурил сигарету.

            – Спасибо, не нужна. Уже не нужна.

            – Что тут у вас?

            – "Шестьдесят четвертый", – объявил патрульный. – Белая женщина, на вид около двадцати лет. Мертва, похоже, уже несколько часов. Я возвращался в главное управление на пересменку, и наткнулся на нее.

            – Причина смерти?

            – Похоже, тупая травма головы.

            – И убили ее, видимо, не здесь. – отметил Каммингс, светя фонариком на тело. Симпатичная молодая девушка. Шорты из обрезанных джинсов и блузка лежат в стороне. Красивые светлые волосы. А еще он увидел дыру в голове и подозрительно малое количество крови на земле.

            – Да, ставлю десять к одному, что какой-то деревенщина прикончил ее где-то в другом месте, а потом выбросил здесь. Окружной коронер уже едет. Я подожду его, и пока постерегу место преступления.

            – Правильно. Удачи. Я, наверное, поеду.

            – Спасибо, что остановились и поинтересовались. Здесь, в глубинке, мы высоко ценим это.

            И не говори, – сказал про себя Каммингс.

            – Пока.

            Он протопал к своей машине без опознавательных знаков и направился домой.

***

            – Едрен батон! – услышал Каммингс на следующее утро, когда вошел в отделение. На самом деле, региональное отделение "Би-Эй-Ти-Эф" округа Рассел размещалось в 72-футовом трейлере, стоящем за бинго-залом в Ларчмонте, а искренний вопль принадлежал Пирсу. Как такой человек, как Пирс был возведен в ранг руководящего спецагента, оставалось за пределами понимания Каммингса. «Я родом из этих мест, Каммингс,» – неоднократно хвастался Пирс. "Я знаю местных, знаю, как они думают, как действуют. Я вижу их насквозь." Боже. В обязанности этой прославленной команды из трех человек входило пресечение изготовления нелицензированных алкогольных напитков – а именно кукурузного ликера – а также их нелегального распространения и продажи. В округе, где уровень безработицы превышал 40 процентов, самогоноварение было доходным делом. Только, почему-то, незаконным.

            – Где "едрен батон"? – поинтересовался Каммингс с порога. Он сделал отметку в регистрационном журнале. Оружейный ремень тяжелил бедро.

            – Гребаные копы штата только что подбросили нам "Шестьдесят четвертый". – Пирс раздраженно помахал факсом, его щеку оттопыривал вечный комок жевательного табака.

            – Какая-то "оборвашка" из Люнтвилля. "Принять к сведению," – пишут. "И приобщить к делу."

            "64" – это отчет о смерти с подозрением на убийство. Нахмурившись, Каммингс взял факс и прочитал.

            ОТ: ОТДЕЛ ПО РАСКРЫТИЮ ПРЕСТУПЛЕНИЙ ПРОТИВ ЛИЧНОСТИ. ПОЛИЦИЯ ШТАТА ВИРДЖИНИЯ.

            В: БЮРО ПО АЛКОГОЛЮ, ТАБАКУ И ОГНЕСТРЕЛЬНОМУ ОРУЖИЮ, РЕГИОНАЛЬНОЕ ОТДЕЛЕНИЕ ОКРУГА РАССЕЛ. СРОЧНО

            ПОЛУЧАЮЩЕМУ ВЕДОМСТВУ: ПРИНЯТЬ К СВЕДЕНИЮ И ПРИОБЩИТЬ К ДЕЛУ СОГЛАСНО ПРИКАЗУ О СОТРУДНИЧЕСТВЕ МЕЖДУ ФЕДЕРАЛЬНЫМИ ПРАВООХРАНИТЕЛЬНЫМИ ОРГАНАМИ. ОБРАТИТЬ ВНИМАНИЕ НА СОПУТСТВУЮЩУЮ ИНФОРМАЦИЮ. НЕМЕДЛЕННО УВЕДОМИТЬ ГЛАВНОЕ УПРАВЛЕНИЕ ПОЛИЦИИ ШТАТА ВИРДЖИНИЯ.

            ЖЕРТВА: РЕЙД, ИРИ. БЕЛАЯ ЖЕНЩИНА. ДАТА РОЖДЕНИЯ: 02.08.79. ВОЛОСЫ СВЕТЛЫЕ, ГЛАЗА КАРИЕ. ВЕС 116 ФУНТОВ.

            Судя по дате, файл был создан вчера, поздно вечером.

            – Ну, да. Патрульный штата нашел ее в поле рядом с трассой, – поспешил сообщить Каммингс. – Я разговаривал с этим парнем. Он сказал, что увидел ее лежащей там, и что ждет медэксперта.

            Пирс ничего не ответил, лишь прищурился. Каммингс стал читать дальше.

            ДАННЫЕ ЭКСПЕРТИЗЫ: СМЕРТЬ ЖЕРТВЫ НАСТУПИЛА В РЕЗУЛЬТАТЕ НЕТИПИЧНОЙ ЧЕРЕПНО-МОЗГОВОЙ ТРАВМЫ. 3-ДЮЙМОВОЕ ОТВЕРСТИЕ ПРЕДПОЛОЖИТЕЛЬНО БЫЛО НАНЕСЕННО ЭЛЕКТРОИНСТРУМЕНТОМ. ПРОДОЛЬНЫЙ РАЗРЕЗ, ПРИБЛИЗИТЕЛЬНО 6 ДЮЙМОВ В ГЛУБИНУ В ЦЕНТРАЛЬНОЙ БОРОЗДЕ И ЗАТЫЛОЧНОМ ПОЛЮСЕ МОЗГА, ПРЕДПОЛОЖИТЕЛЬНО БЫЛ НАНЕСЕНН КУХОННЫМ НОЖОМ С ЗАЗУБРЕННЫМ КРАЕМ.

            ПРИМЕЧАНИЕ: ДАЛЬНЕЙШЕЕ ВСКРЫТИЕ ВЫЯВИЛО НАЛИЧИЕ В РАНЕВОМ КАНАЛЕ СЛЕДОВ СЕМЕННОЙ ЖИДКОСТИ.

            У Каммингса перед глазами поплыли буквы. За свою жизнь он повидал немало странных телеграмм от полиции штата, но, чтобы такое...

            – Не могу поверить. Гребаный "головач".

            Каммингс поднял глаза.

            – Что?

            Пирс нагнулся за своей плевательницей. Его предыдущий комментарий был обращен больше к нему самому, чем непосредственно к Каммингсу.

            – Я думал, ты должен был вести наблюдение за дистилляторами МакКалли?

            – Ага, – ответил Каммингс. – Я уже пометил большую часть из них. В любое время можно арестовывать. А про что это ты говорил? Про какой-то «головач»? Что за «головач»?

            Пирс сел за свой побитый серый "федеральный" стол, яростно жуя табак. Его глаза сверкали огнем.

            – Так почему же ты сейчас не там? На твою зарплату идут деньги налогоплательщиков, не забыл? А насчет этого отчета не беспокойся. Это "64-ый", так что пусть им занимается полиция штата. Едрен батон, МакКалли, наверное, только что отправил очередной грузовик с "самогонкой", пока ты тут стоишь, треплешься.

            – Ну же, Джей Эл. Расскажи, что такое "головач"?

            Пирс с поддельным изумлением уставился на часы.

            – Ты все еще здесь?

            Кстати об уходах от ответа. Да, Пирс был начальником Каммингса, но он никогда его вот так не «отфутболивал». "Головач»? - подумал Каммингс, выходя из отделения и направляясь к своей машине без опознавательных знаков.

            Утро было в самом разгаре – величественное солнце поднялось высоко над горным хребтом. Он знал, что по этому хребту, словно термиты по стволу дерева, были рассыпаны бесчисленные десятки семейных дистилляторов, которые веками обслуживались местными голодранцами. В обязанности Каммингса входило отслеживать их, или как это было в случае с болезнью Кэт, спускать некоторые дела на тормозах за небольшую мзду, а также отмечать бутлегерские маршруты. Вот о чем он должен был беспокоиться. А сейчас к его заботам прибавилось еще кое-что: сегодня вечером он встречался с "Датчем". Собирался работать на наркодилера. Думай лучше о более важных вещах, – сказал он себе, сворачивая на окружную дорогу. За ним вился инверсионный след из пыли, словно преследуя его. Но Каммингс, упорно крутящий руль, никак не мог его сбросить. Весь остаток дня его мучил вопрос.

            Что такое «головач»?

***

            Да, Дедуля был прав. Это было не похоже ни на что. Кайфовей "головача" у него ничего еще не было. Не, это было не похоже ни на что.

            – Я ж говорил тебе, мальчик. – заявил Дедуля со своей каталки.

            Боже, – лишь смог подумать Трэвис. Прошлой ночью, выбросив тело Ири Рейд на поле Кролла, Трэвис вернулся домой, лег в кровать и мастурбировал – кстати, дважды – думая, как здорово было кончать в голову той «оборвашки».

            – Вот такие мы здесь дела крутим, Трэвис, – сообщил старик, заканчивая последний стежок на паре башмаков, над которыми он работал. – Вот так ведем бизнес. Если кто-то постоянно доставляет тебе проблемы, единственное, чем ты можешь как следует отомстить, – это устроить "головач". Сотни лет люди враждовали в этих холмах. Каллеры и Кейны, Солтенстоллы и Бессеры, Снуты и Мейеры. И как твой Папа и тот проклятый Кодилл, люди постоянно устраивали "головачи". Это единственный правильный способ. Как говорится в Библии, сынок. Глаз за глаз.

            Трэвис не совсем понимал, как глаза были связаны с траханьем людей в голову, но решил, что так оно и есть, потому что Дедуля был мудрее его. И Ири Рейд ему было не очень жалко, потому что в прошлом Рейды плохо обошлись с его Папой, а поэтому он поступил правильно. И как Дедуля только что сказал, и как сказано в Библии, трахать людей в голову – доброе дело.

            – Теперь сходи на ручей и принеси воды, да наруби еще дров. – приказал Дедуля. – Сегодня пожарим мою любимую енотовую колбасу. А то скоро должен прийти этот грязный голодранец, Неддер Кинни. Заплатит за башмаки, которые я для него сделал. Этот парень никогда мне не нравился, но он платит наличными, поэтому я согласился. К тому же, лучше, чтобы никто тебя не видел, сынок. Потому что ты только что из тюряги и нарушаешь правила УДО.

            – Хорошо, Дедуль.

            Трэвис выскользнул через черный ход и спустился к ручью. Да уж, как все-таки здорово на свободе! Свежий воздух, птички щебечут, ручеек журчит. С тюремным корпусом, конечно, не сравнить. «Жить хорошо!» – обычно поговаривал в такую погоду Папа. А стряпня? Дедуля умел готовить, как никто другой. Пирог с опоссумом, бургер с ондатрой, горячие пряные отвары, и конечно, вкуснейшая енотовая колбаса. Боже, баланда, которой их кормили в тюрьме, больше походила на блевотину. Это был момент самосознания, откровение, через которое сам Господь сообщал Трэвису, что он достоин лучшей жизни. И Трэвис был очень благодарен за это. Благодарен по-настоящему!

            Насвистывая себе под нос, он тащил два ведра воды, которые повесил на концы палки, закинутой на спину. Но на подходе к дому вдруг резко пригнулся, поскольку заметил припаркованный у крыльца пикап "Чеви" Неддера Кинни, 74 года выпуска. Дедуля был прав. Негоже, чтобы Трэвиса кто-то видел, поэтому он решил подождать, пока Нед не уедет. Семейство Кинни он помнил смутно. Они жили через пару домов от Колз-поинт. У Неддера была жена-толстуха, по имени Чесси, у которой отсутствовали зубы и кончик носа – его ей откусила однажды злющая белка – а также с полдюжины чумазых ребятишек, которые, как предпологал Трэвис, явно успели подрасти за одиннадцать лет его отсутствия. Он помнил, что Неддер был не самый приятный в общении парень. Вспыльчивый, постоянно бухой от самогонки, которую гнал в своем дистилляторе, и злющий, как сортирная крыса. Конечно, Трэвис понимал, что сам был бы злющим и постоянно бухим, если б имел такую же жирную и мерзкую женушку, как Чесси, и кучу грязных маленьких "соплежуев", половина из которых, как он слышал, была слаба на голову. Но...

            Что это было?

            В следующий момент Трэвис услышал какой-то шум...

            Крики? – напрягся его крошечный мозг.

            И точно, крики, потому что он стали громче, и Трэвис понял, Что Дедуля и Неддер Кинни кричат друг на друга.

            Интересно, о чем это они орут...

            Осторожно, стараясь не шуметь, Трэвис подкрался к дому и поднес свою огромную любопытную рожу к оконной сетке. Он увидел здоровяка Неддера Кинни, чьи огромные грязные плечи торчали из комбинезона, нестиранного, наверное, целую вечность. На бородатом лице сияла гнилозубая ухмылка.

            – Похоже, ты держишь меня за дурака, старый хрен, если думаешь, что я заплачу двадцать баксов за эти вот башмаки.

            – Мать-перемать, Кинни! – рявкнул со своей каталки Дедуля. – Мы ж договаривались о двадцати!

            – Ага, но только я передумал, ты, старый, грязный голодранец. – Неддер махал новехонькими башмаками перед лицом у Дедули. – Эти куски дерьма развалятся через неделю.

            – Японский городовой, это лучшие башмаки во всей округе! Лучше и крепче башмаков ты нигде не найдешь, даже в городе!

            Неддер Кинни расхохотался, с его черной бороды посыпались какие-то крошки.

            – Это самое тупое дерьмо, которое я слышал за всю жизнь, ты, безногий башмачник.           Он шлепнул на стол мятую "десятку".

            – Плачу десять баксов, старый безногий хрен, хотя ты, старый дурень, и того не заслуживаешь. Не нравится? А что ты сделаешь?

            Сказав это, Неддер Кинни громко расхохотался, вышел из дома, сел в свой пикап, и укатил.

            Трэвису было невыносимо жалко смотреть на бедного старого Дедулю, сидящего в этой проклятой каталке, с волосатыми обрубками вместо ног. Трэвис представлял, в каком отчаянии находится сейчас его дед. Старый, слабый, не способный ни ходить, ни вставать. Люди "кидали" его, когда хотели, поскольку тот вонючий, гнилозубый увалень Неддер Кинни был прав в одном – Дедуля ничего не мог с этим поделать.

            Но теперь, все, – сказал себе Трэвис. Кое-что я смогу с этим поделать...

***

            – Так ты и есть тот страшный федерал, о котором говорил Спаз?

            – Совершенно верно, – ответил Каммингс. – А ты, должно быть, Датч, страшный наркоторговец.

            У Датча были длинные светлые волосы и вытянутое, с острыми чертами лицо. Худой. Жилистый. На предплечье татуировка в виде черепа. Каммингс сел в ветхое кресло. Спаз принес пива.

            – Что предлагаешь?

            – Я буду делать рейс в неделю по твоим точкам. – сказал Каммингс, потягивая прохладный "Джакс". – За штуку баксов в месяц.

            Повисла гробовая тишина. Каммингс знал, что дал Датчу пищу для размышлений. Спаз стоял в углу нервно подрагивавшей тенью.

            – Звучит заманчиво, – наконец нарушил тишину Датч. – И, по-моему, даже слишком. Мужик, ты же гребаный коп. Почему я должен тебе доверять?

            – Потому что я самый надежный коррумпированный коп в городе. Думаешь, это "подстава"? Думаешь, на мне "жучок"? Обыщи. И спроси Спаза. Я полгода прикрывал его самогонные точки.

            – Это правда, Датч. – У Спаза начался тик на лице, и он затянулся из трубки. Похоже, сегодня он сидел на амфетамине.

            – Стью – честный мужик.

            – Честный мужик, – передразнил его Датч. – Почему это коп хочет работать на парня вроде меня?

            Каммингс разжал перед ним руки. Пришло время для саморекламы.

            – Причина – банальней не бывает, Датч. Мне нужны деньги. У меня больная жена, и лучше ей не становится. Каждую неделю ей нужны медикаменты, которые стоят целое состояние, а "бабок", которые мне платят федералы, даже на фастфуд не хватает.

            Я горбачусь на "Эй-Ти-Эф" уже 10 лет, и не получил еще ни одного повышения, в то время как каждый в этом вонючем мире корчит из себя бандита. Теперь моя очередь корчить. Пошло все на хрен! Буду брать на лапу. Не хочешь со мной работать, хорошо. Уверен, что найду другого наркодилера, который будет рад иметь карманного копа.

            Лицо Датча растянулось вширь. До него явно дошел смысл сказанного.

             Рейс в неделю по моим точкам, и твоя цена – штука в месяц?

            – Совершенно верно.

            Стальные глаза Датча выровнялись с его.

            – Сколько товара за рейс?

            – Сколько сможешь загрузить в багажник моей федеральной машины, – ответил Каммингс.

            Датч откинулся в кресле, с расслабленной грацией опустив бутылку пива. Потом, впервые за все время разговора, улыбнулся.

            – Думаю, мы сработаемся, – произнес он.

***

            – Трахай ее в башку, мальчик! – подначивал Дедуля. – Трахай!

            И Трэвис наяривал, как заправский кавалерист, да так, что огромный рабочий стол из вишневого дерева грохотал под его напором. Никогда в жизни у Трэвиса не было такого "стояка" как сейчас, когда его причиндал скользил в башке Чесси Кинни, чья жирная туша громоздилась на столе. Трэвис увидел ее под вечер, собирающую ежевику. Она была здоровенной, словно беркширская свинья, в открытом платье мерзкого зеленого цвета. Огромные сиськи и пузо выпирали сквозь грубую ткань, неопрятные, каштанового цвета волосы висели веревками вокруг круглого лица. Трэвис предложил подвезти ее до дома на своем пикапе. А потом, когда она залезла в кабину, двинул ей как следует своим латунным кастетом. Просто ему было очень больно видеть Дедулю в таком подавленном состоянии, после того, как тот грязный пьянчуга Неддер Кинни "наколол" его, заплатив жалкую "десятку" за пару отличных башмаков. Но как говорится в Библии, глаз за глаз, или что-то воде того. Поэтому Трэвис решил, что вполне справедливо будет поймать жирную женушку Неддера и устроить "головач".

            Он притащил ее домой и, пыхтя и сопя, водрузил пузом кверху на стол. Все-таки весила она больше, чем ручная тележка сырого цемента. Дедуля, увидев, что сделал Трэвис, лишь завопил от радости, вскинув вверх тощие руки.

            – Разве не самого лучшего внука даровал мне Господь? – воскликнул он.

            – Ну вот, Дедуль. Я решил, что это будет равноценной платой за то, что Неддер Кинни "кинул" тебя с башмаками. – сказал Трэвис. – Он поступил неправильно, так что мы должны отплатить ему должным образом. Когда Трэвис взялся проделывать отверстие для своего "петушка", в голове у него возник вопрос.

            – Дедуль, позволь кое-что спросить. А не проще было бы, не мудохаться с электродрелью, а просто пробить башку молотком?

            – Не, мальчик. И я скажу, почему, – ответил Дедуля тоном всезнающего мудреца. – Молотком не получится сделать ровную дырку, а это очень важно. Помнишь Сисала Коннера, того толстого голодранца, жившего в сарае у запруды Уоттера? Много лет он валил свиней для мясной компании "Уильямз Мит Компани", пока они не закрылись из соображений экономии. Так вот, Сисал был экспертом по пробиванию черепов, он занимался этим восемь часов в день. А свиней валил он – будь здоров. Когда "Уильямз" уволили его усталую задницу, ему пришлось дробить пшеницу за госсубсидию. Помню, однажды один из сыновей Кролла насыпал сахара в бензобак его новенькой молотилки "Джон Дир", поэтому спустя неделю Сисал поймал одного из пацанят Кролла и пригласил меня и твоего папочку на "головач". Он настоял на плотничьем молотке, потому как отлично управлялся им еще со своих "свинобойных" времен. Шмякнул мальчонку чуть сильнее, чем требовалось. Вытащил из дырки обломки, какие смог, и сунул свой "петушок". Ну и посадил себе занозу – осколок кости воткнулся прямо в головку. Помню, бегал потом, орал. Кровища из писюна хлещет, как будто красной мочой ссыт. Вот почему никогда нельзя использовать молоток, мальчик. Всегда пользуйся кольцевой пилой, не будет осколков, и никогда не засадишь в член занозу.

            Ух, ты. А правы люди. Старики знают, о чем говорят. Чего Трэвису меньше всего нужно, так это засадить себе в член осколок кости. Не, ему это вовсе не нужно!

            Поэтому Трэвис, не забыв процедуру, прикрутил круговую пилу к электродрели и принялся вскрывать голову Чесси Кинни. Во влажных, стариковских глазах Дедули заблестели слезы радости. Шуму было много, но, чтобы вскрыть черепушку, времени потребовалось не больше, чем чтобы высморкать соплю из носа. Затем Трэвис тут же воткнул в отверстие нож и сделал глубокий разрез для своего "петушка". В тот же момент, несмотря на то, что Чесси была все еще без сознания, она дернула своими толстыми, волосатыми ногами и затихла. Она была мертва. Мертвей не бывает.

            Кровь лилась у нее из башки, словно вода из охладителя на самогонном аппарате. Но как только кровотечение прекратилось, Трэвис тут же сунул в отверстие свой торчащий причиндал и с удовольствием принялся трахать еще теплый мозг. Глаза Трэвис закрыл, потому что не хотел смотреть на тело Чесси. Зрелище было то еще – под обтягивающим платьем колыхались складки жира, с противоположного края стола свисали огромные грязные ноги. Густые пучки волос подмышками напомнили Трэвису металлическую мочалку, которой ему приходилось чистить кастрюли во время дежурства в тюремной столовой. Одна из сисек вывалилась наружу – большая, как голова ребенка – и перекатывалась туда-сюда словно мешок с куриным жиром. Из соска торчало несколько мерзких черных волос, как будто кто-то воткнул в него рыболовные крючки. Неее. Трэвису не нужно на такое смотреть, если он не хочет, чтобы у него "упал" прямо в башке.

            – Трахай, Трэвис! – продолжал подначивать его Дедуля, надрачивая в своем кресле с красным от усердия лицом. – Кончи ей прямо в башку, мальчик! Трахай эту оборвашку!

            И Трэвис трахал. Правда много времени у него это не заняло. Он почувствовал, как нарастает внутри него наслаждение, и оно было несравнимо ни с чем. Зрачки Трэвиса сошлись в кучку. Он схватил Чесси Кинни за огромные, потрескавшиеся от грязи уши и стал долбить еще жестче, как будто ножевой разрез в ее мозгу был горячим, сосущим ртом пятидолларовой придорожной шлюхи. В следующий момент Трэвис приподнялся на цыпочки, застонал, и выпустил мощную струю спермы в "мозолистое тело" мозга Чесси Кинни. Хотя он все-равно не знал, ни что такое "мозолистое тело", ни что такое "центральная борозда", ни что такое "затылочный полюс". Достаточно сказать, что он выпустил мощную, горячую струю прямо ей в башку. И это было здорово. Никогда в жизни ему не было так хорошо.

            – Ох, едрен батон, Дедуля! Позволь мне сказать, «кончун» был что надо.

            Трэвис отступил назад, сырой от пота. Его обмякший член выскользнул из свежепроделанной дырки.

            – Да уж, мальчик! – согласился Дедуля. – «Головачи» – это нечто, правда? Кому нужна женская писька, если можно трахать башку?