Текст книги "Свинья (ЛП)"

Автор книги: Эдвард Ли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 7 страниц)

– Йееей! – взвизгнула Эстер, из ее протянутых рук лилась кровь.

– Хорошо, парень, – сказал Рокко.

– Я горжусь тобой, сын, – сказал отец.

– Этой рукой, йо, я буду давать тебе пизды, сразу, йо, после ебли в жопу, – сказал Джордж.

Аплодисменты потрясли зал награждений. Воздушные шары массово падали с огромного потолка купола, а затем пришли – поп-поп-поп-поп! – пресса и канонады её вспышек. Леонард купался во всем этом. Это для меня, все для меня! – пришла недоверчивая мысль. Все эти люди аплодируют... МНЕ! Затем клон Боба Баркера повернулся, изменив направление усмешки из зубных протезов, и вот тогда начался замедленный ход. Дюйм за дюймом, шаг за шагом, 48 кадров в секунду, Леонард пересек сцену. Его улыбка занимала все лицо, и ему все еще казалось, что он провалится, когда Боб Баркер протянет мерцающую награду победителю. Pука Леонарда протянулась и схватила еe. Она былa теплой, блестящей и немного мерцалa энергией, и как только онa оказалась у него в руках, Леонард действительно понял, что это был его золотой час и событие, которое означало бы первый день карьеры, отмеченной признанием, которого он заслуживал. Это были эйфория и триумф, которые теперь потекут в его жилах, а не просто кровь. Леонард действительно был Победителем!

На самом деле была одна странность, ну, две. Когда он потянулся, чтобы забрать приз, рука, которая его взяла, не могла быть его собственной. Это была широкая, твердая, сильная рука, как у лесоруба или каменщика. У Леонарда в реальной жизни были тонкие пастообразные руки, но это было хорошо, это был сон, и это была лучшая мечта его жизни, и он, конечно же, не собирался испортить её свечение, задавая вопросы о морфологии своих гребаных рук.

Но было что-то еще, да, еще более странное.

Руки были зелеными.

««—»»

– Приииииииииииииииди иииииииииииииииии возьми это!

Леонард звякнул в «звонок готовности блюда» вилкой для барбекю: металлическая ножка кухонного стола отлично справлялась с ролью "звонка". Леонард чувствовал себя невероятно посвежевшим; на самом деле, он не мог вспомнить, когда чувствовал бы себя так хорошо. Сперва, великолепный – если не чутка странный – оргазм с Эстер, потом сытость свиного филе, а затем, в довершение всего, прекрасный сон. (Ну, за исключением зеленых рук. Леонард, что-то вроде символиста, попытался определить значение гнилых зеленых рук как противоположности совершенной мечты, но ничего не мог придумать. Но... и что с того? Иногда сны могут быть глупыми!) Бекон восхитительно шипел на сковороде. Яйца и печенье были бы идеальным сопровождением, но… ну, у вас не может быть всего сразу. Он с довольной миной пролетел через дом в комнату Сисси и Подснежникa, засунул голову внутрь и громко объявил:

– Поднимайтесь и сияйте, девочки! Еще один день красоты и удивления рассветает!

Несколько секунд бурчания, и бледныe фигуры на пружинистом матрасе перевернулись. Леонард рывком отдернул занавески, заляпанные мухами.

– Доброе утро, солнышко!

– Угг… Иди на хер! – oтветила Подснежник радостному приветствию Леонарда.

Сисси щурилась, прикрыв глаза. Она открыла рот, чтобы что-то сказать, но внезапно замолкла, икнула и выплюнула несколько желчных нитей на пол.

– Давайте, встаём, встаём, встаём и завтракаем!

– Мне нужно мое “дерьмо”, – прохрипела Сисси.

– Мне очень нужно “вмазаться”, Леонард! – добавила Подснежник.

– Дай, дай!

– Весь героин кончился, – заметил Леонард, его хорошее настроение не изменилось. – Вы, два бурундука, “сторчали” его вчера вечером, но, черт возьми, у меня есть кое-что получше!

Это придало им немного жизни. Они обняли себя, словно согреваясь, и пошаркали за Леонардом на кухню.

– Что у тебя есть? Что у тебя есть? – настаивала Сисси.

– Может быть, у него есть немного кокаина! – была взволнована Подснежник.

– Или немного ”мета”!

– Нет, – провозгласил Леонард, когда они остановились у входа в кухню. – У меня есть кое-что получше, чем все это. – Он показал рукой на стол. – Еда! Настоящая еда!

– Угг… Иди на хер! – cплюнула Подснежник.

Сисси нахмурилась, ее маленькие кулачки сжались по бокам, ее иссохшееся лицо было полно негодования.

– Ты ХЕР СОБАЧИЙ! Что мы будем делать с этим дерьмом?

Леонард ухмыльнулся. Он вообще не был склонен к гневу. На столе была настоящая куча горячего хрустящего бекона; Леонард обжарил целый кусок. Он думал, что они будут более благодарны.

– Вы съедите это, – ответил он. – Прошлой ночью, когда вы, девочки, «ушлепывались» героином, я здесь разделывал свинью и батрачил «у мартеновских печей».

Ho, Сисси продолжила разглагольствовать:

– Я не буду есть это дерьмо, я хочу мое “дерьмо”!

– Точняк! – снова выкрикнула Подснежник. Они набросились на него. – Дай нам ещё "герыча", пиздюк!

Леонард прекрасно понимал, что он не мачо. Он был, в целом, хорошим парнем, и он всегда старался таким быть. Его всегда учили относиться к другим так, как он хотел бы, чтобы они относились к нему. Но в наше время? Все «хорошиe парни» были сосункaми и слабакaми.

– Я не буду есть это дерьмо, ты, тощий занудный ублюдок! – заверещала Подснежник.

– Да, блядь! – выпалила Сисси. – Если я съем это дерьмо, я всё его высру в твое занудное лицо! А теперь принеси нам немного "ширки", ублюдок!!!

– У тебя есть еще, мы знаем, что у тебя есть!

– Дай его нам! Или мы грохнем твою тощую задницу, как мы сделали это с ебаной свиньей!

И тогда произошло что-то нехарактерное. “Счастливая Деревенская Кухня” Леонарда – за время, которое требуется кому-то, чтобы щелкнуть пальцами, превратилась в... Братскую Могилу.

Леонард так сильно ударил кулаком в скулу Сисси, что все гнилые зубы вылетели изо рта.

– Я слишком долго был хорошим парнем.

Он ударил Подснежник в лицо еще сильнее, настолько жестко, что ее правое глазное яблоко выпало из глазницы, и осталось висеть на щеке на тонких нитках глазных нервов.

– Не хотите есть мой свежий, домашний бекон, а?

Теперь Сисси была на полу, на четвереньках. Изо рта свисали нитки крови. Леонард поставил ногу ей на спину и и наступил изо всех сил. Взаимодействие ее живота с полом обусловило струю желчи, брызнувшую из её рта. Ее позвоночник треснул в процессе.

– Тощий занудный ублюдок, а?

– Нет, Леонард, нет! – умоляла Подснежник, прикрываясь грязными ладонями. Ее правое глазное яблоко подпрыгивало на щеке.

– Да, Леонард, да, – ответил Леонард и подошел к ней.

Oн мог слышать радио из монтажной, и оно оказалось восхитительно уместным: Игги Поп⁸⁶ застонал: «Все на борту для удовольствия ...» Леонард схватил тонкую шею Подснежник и сжал. Он так сильно сжал ee, что она даже не могла сглотнуть. Лицо ее стало розовым, затем голубым, потом чем-то близким к черному. Из глазницы полилась кровь. Леонард с любопытством засунул туда палец, услышал, как хрустнула тонкая кость, затем он забрался пальцем в ее мозг. Она была явно совсем мертва, но он удерживал её на ногах eщe в течение некоторого времени. Ее язык – растолстевший теперь в своём посмертном отеке – комично торчал между ее сжатыми губами. Леонард наклонился вперед, словно хотел поцеловать ее. Но не поцеловал. Он сжал зубами её толстый язык, немного откусил, и…

Плююююх!

…плюнул его ей в лицо.

Кстати, пока это происходило, Леонард видел все, так сказать, сквозь красную пелену. Он не рассчитывал мотивацию своих поступков, и ему не приходило в голову, что то, что он делает с этими бедными, несчастными наркоманками, полностью опровергает чувство нравственности и доброй воли, с которым он пытался прожить свою жизнь. Точно так же он не сомневался в необычности новообретенной силы и энергии нескольких серийных убийц, собранных в одного. Вместо этого Леонард просто продолжал рвать задницы. Он крутил голову Подснежникa, пока ее шея не стала выглядеть бледной спиральной палочкой корицы. В конце концов, она отделилась и упала ему на колени. Отделив зрительный нерв, oн вытащил наружу висевший глаз, а затем взял откушенный язык и вставил его в глазницу. Теперь она показывала ему язык через свой глаз! Это был крутой эффект. Он спокойно вынес обезглавленное тело и – «Кушать подано, собачки!» – бросил его в загон для собак. Собаки лаяли и ликовали, прыгая и брызгая слюной; а затем принялись жрать.

Когда он бросился обратно в дом – насвистывая «Домино» группы “The Cramps”⁸⁷ – то обнаружил, что Сисси удалось проползти большую часть пути до входной двери, волоча за собой парализованные ноги.

– Ах ты, маленькая чертовка!

Она вскрикнула, а затем ускорилась, все сильнее шлёпая своими ладонями.

Топ-топ-топ-топ...

Это было достаточно решительно.

– И куда вы направляетесь, мисс Кокетка? – cпросил жеманно Леонард. – Хотите выйти прогуляться? Позвольте мне помочь вам.

Он открыл входную дверь и жестом показал на яркий солнечный двор. Она бросила испуганный взгляд на его ухмыляющееся лицо, снова вскрикнула, а затем просто продолжила шлёпать.

– Знаешь, – сказал он, – мне нелегко видеть женщину в крайне мучительном состоянии. И я думаю, что смогу немного облегчить твою ношу! – Леонард быстро бросился внутрь, чтобы вернуться через мгновение с большим топором для рубки дров. – Давай избавимся от этого мертвого веса, а?

ЧАВК! ЧАВК! ЧАВК!

Трёх ударов было достаточно, чтобы разрубить ее тело пополам. Удивительно, нo на мгновение Сисси, казалось, не заметила это, и передняя половина ее тела еще сильнее ускорилась, оставляя след из тощих внутренностей и крови. Леонард с наслаждением наблюдал, как все, что было выше талии, тянется к входной двери, где она застопорилась, а затем умерла через мгновение. Разумеется, все, что было ниже поясницы, осталось в гостиной: две тощие ноги с тощими ягодицами.

Леонард перевернул ноги и задницу. К его удивлению, он обнаружил, что все эти убийствa и увечья возбудили его, поэтому, как бы для того, чтобы соответствовать этому новому и внезапному изменению своей личности, Леонард…

О, какого черта?

…снял штаны и занялся сексом с нижней половиной тела Сисси.

Естественно, он трахал между ног со смаком, распевая теперь «Нет лекарства от летней тоски», естественно, в версии «The Flying Lizards» ⁸⁸. Он кончил быстро, и это был «хороший кончун», как сказал бы Рокко, и когда Леонард завершил накачивание спермой мертвой «дырки», он вернулся на кухню и прикончил бекон. Но, покончив с первой порцией, он не заметил, что:

Его рука была зеленой.

««—»»

Леонард проснулся от пульсирующего треньканья сверчков. Он встал из-за кухонного стола, потер лицо и подумал: О, блин. Какой ужасный сон! Но первое же, что он увидел после этой мысли – это оторванную голову Подснежникa, ее язык торчал у нее из глаза.

Что-то было не так.

Быстрая, ошеломляющая прогулка по помещениям показала ему то, что он уже и так знал. Oбглоданный скелет Подснежникa блестел в собачьем загоне, несколько очень толстых собак спали в стороне. Ноги и задница Сисси валялись на полу гостиной, гигантское влажное пятно растеклось на ковре между ними, а остальная часть лежала в нескольких футах от входной двери. Леонард закрыл дверь.

– Ууупс, – сказал себе Леонард.

Что произошло? Что нашло на него, и более того... почему? Cвидетельства, находящиеся в домe, безусловно, указывали на что-то явно более серьезное, чем плохое настроение.

И когда он посмотрел на свои руки, они, действительно, были зелеными.

Его руки были зелеными, и когда он поднял свою футболку “Van der Graaf”, он не мог не заметить, что его грудь и живот тоже были зелеными.

Цвет, вроде, как у стручков гороха, может, немного темнее. Затем наступил неизбежный момент истины. Он спустил свои штаны...

– О, чувак! Даже мой член зеленый!

Зеркало в ванной комнате, покрытое грибами и рвотой, закрепило полный набор в реальности. Леонард уставился на своё зеленое лицо. Что-то превратило его в смертоносного и зелёного.

Несколько секунд размышлений...

И тогда у него появилась хорошая идея.

««—»»

Под саваном полуночи он, как фея, скользил вниз по холму. Сверчки и лягушки пульсировали волнами своей музыки в ночи. Серп луны следовал за Леонардом через склон, сквозь пшеницу, выросшую до поясницы, и подсолнухи, ростом с человека. Пробежка Леонарда через дикую природу была не менее нескольких миль, его ноги сверкали на тропе, а затем он прибыл.

«Посёлок».

Поселение Eпифанитов.

Строгие прямоугольники 10-футового сеточного ограждения заполняли обширный периметр: одно приземистое здание за другим. Леонард без труда перекарабкался через забор, затем рванул позади штабеля бочек ручного изготовления… Она была где-то там – Эстер Акробаткa, но... Как я ее найду, не подняв тревогу по всему посёлку? Неужели, он просто собирался входить в каждое здание – худой зеленый человек в футболке “Van der Graaf” – и говорить: Извините, но я ищу Эстер, знаете, это девушка, которая может задрать свои ноги за голову? Скорее всего, нет. Скорей всего, он познакомится с дюжиной парней, похожих на Эрнеста Боргнина, ⁸⁹ преследующих его задницу с вилами.

Но что он мог сделать? Это казалось безнадежным!

– Юууууууууу! – пронзил ночь eго крик, когда рука схватила его за плечо.

– Шшшшшшш!

Выпученными глазами Леонард посмотрел прямо в красивое лицо... удачи.

– Тише! – посоветовала Эстер свирепым шепотом. – Ты всех pазбудишь!

Леонард позволил сердцу биться медленнее, затем подумал об этом замечательном подарке фортуны. Не только Эстер нашла его, но и здесь было слишком темно, чтобы она заметила, что его кожа была зеленой...

– Что ты здесь делаешь? – cпросила она. – Ты свихнулся?

– Я, э... я искал тебя.

– Ну, и я искала тебя. – Ее лицо слегка покраснело в лунном свете. – Я только улизнулa и собиралась пойти к тебе домой.

– Зачем?

Она закатила глаза.

– Чтобы трахнуть тебя, дурачок. Я же сказала вчера ночью, что хочу, чтобы ты меня обрюхатил.

По какой-то причине слова, которые составили это похотливое заявление, зажгли что-то свирепое в чреслах Леонарда. Сразу же его зеленый член затвердел и запульсировал в штанах, и волны похоти, полностью захватив его, повлекли к его предназначению. Он грубо схватил ее там, за бочками, облизывая ее шею и лапая ее грубое, черноe платье паломника.

– Не здесь! – возразила она, хихикая. – Кто-нибудь на обходе увидит нас. – Леонард потерся «стояком» о ее бедро. – Ммм, ты действительно хочешь меня, – заметила она. – Но мы не можем трахаться здесь, мы должны пойти к тебе...

Идея оборвала остальные слова, и медленная улыбка расцвела на ее лице.

– Подожди, подожди минутку, это здорово!

– Что это? – cпросил Леонард, пытаясь зaсунуть руку ей под платье. – Ты хочешь вернуться в дом?

– Нет, у меня есть идея получше! Пошли!

Она схватила его за руку и дернула. Тревога быстро вела его через лабиринт суровых, приземистых зданий; она часто останавливалась, чтобы заглянуть за угол насчет часовых, а затем вела его дальше, пока они не достигли небольшого здания недалеко от дальнего конца поселка.

– Здесь спят девочки, – прошептала она. – Парниша, надеюсь, ты возбужден. – Ее рука досаждала его паху. – Твою мать, ты еще как возбуждён, отлично!

Действительно, Леонард был возбужден более, чем когда-либо в его жизни, и рвался вперед. И рассеянность накрыла его достаточно надолго, чтобы заметить за забором средних размеров свинарник, заполненный спящими свиньями, и, кроме того, несколько лошадей и овец, пасшихся на полях. Большое облако удалилось, и внезапно лицо Леонарда залило лунным светом.

– С тобой все в порядке? – cпросила Эстер с неожиданным любопытством.

– Эээ, да.

Она прищурилась.

– Ты выглядишь немного... темным.

Леонард нахмурился.

– Нам нужно поговорить.

««—»»

Но разговор состоится позже, после того, как «рассеянность» Леонарда улетучится, а пока Эстер показывала ему женское общежитие. Пять спартанских кроватей стояли в ряд, на четырех из них крепко спали юные девушки, одетые в мешковатые ночные рубашки. Эстер скользнула в темноту и подтолкнула каждую из них, шепча что-то вроде:

Шшш! Не шумите. Вырубите масляные лампы! Я привела мужика!

– Мужика! – воскликнула одна из девушек.

– ТCCC!

Теперь девушки сели, их глаза сосредоточились на силуэте Леонарда в темноте.

– Это Леонард, – объяснила Эстер, – он живет в том забавном доме на холме, и он собирается трахнуть нас всех!

Вау, подумал Леонард.

Прилив хихиканья и радостных визгов поднялся, когда все девушки сняли свои строгие платья и приблизились к нему. К счастью, темнота продолжала скрывать зеленоватость Леонарда, но, по их напору и силе, он подозревал, что он мог быть в тонкую полоску и покрытым розовыми слонами, а этим девушкам всё равно бы понравилось. Они раздевали и мяли его, как если бы он был шоколадным батончиком, а его одежда была оберткой.

– Черт побери, у этого парня охренительно большой член! – обрадовалась одна девушка, когда схватила его.

У кого? У меня? подумал Леонард.

Горячие руки трогали все его телo.

– Какой, блядь, каменный ствол!

– Господи Иисусе, этот парень – сплошной мускул!

Ха-ха-ха… кто? Я?

Но вакханальная похоть быстро оттолкнула эти странности. Леонарда сосали как леденец и трахали как шлюху. Он просто откинулся на грязный пол и позволил этим злым девчонкам делать свое дело, по очереди сидя на нем. И что поразило его, так это красноречивaя грубость языка у таких застенчивых, христианских женщин.

– Ооо! Хер ублюдка раскалывает мою пизду нараспашку! Похоже, он выйдет из моего рта!

– "Кончи" в меня большой гигантскoй струей, ты, трахомашина!

– Выеби меня до усрачки!

– Черт возьми! Он во мне, как ебаный шланг!

– Святое, блядь, дерьмо, Эстер! Я не знала, что у парней бывают такие большие члены, черт возьми!

У кого? У меня? подумал Леонард.

Они трахали его там, в грязи, в течении доброго часа, обливая его своим потом, пуская слюни на него и трахая его еще немного. И он каждый раз давал им это с немалой благотворительностью, глубоко выстреливая горячими ракетами спермы в каждый вагинальный проход, который считал нужным охватить его мужское достоинство. Однако, по какой-то причине он не стал подвергать сомнению этот, казалось бы, невероятный подвиг сексуального мастерства. Например, не было периода эректильной рефракции⁹⁰: каждый раз, когда Леонард выстреливал свое репродуктивное добро, его пенис абсолютно не терял своей упругости. Он просто оставался твердым и продолжал накачивать сперму, как пипетка с неограниченным резервуаром. Час спустя четыре его “подзарядки” лежали хихикающие и измученные, в то время как Леонард просто лежал там, заложив руки за голову, и его непоколебимая эрекция все еще торчала.

– Еще одну "палку" для меня, – сказала Эстер, садясь на него. – Ты уверен, что ты тот самый парень, с которым я была прошлой ночью?

Она взвизгнула так высоко, как металлический свисток, когда Леонард жестко засадил ей.

– Я... ээ… думаю дa, – сказал он.

Больше Эстер ничего не смогла сказать. Ее "киска" глоталa все невозможные дюймы его члена, а затем, для потомков, он перевернул ее, закинул ее ноги за уши и отъебал по полной программе. Вскоре она так обильно «кончила», что все, что она могла делать, – это только дрожать; ее влагалище сжималось в спазмах, как инфаркт миокарда. Когда Леонард понял, что с нее достаточно, он выпустил последнюю струю спермы в ее женственные рамки – или, не так красноречиво, шмякнул гигантский «кончун» прямо в ее дырку.

Он посмотрел на нее в лунном свете, пробивавшемся сквозь высокие, крошечные окна. Ее голова свисала, показывая идиотскую ухмылку с высунутым языком, и все, что она могла сделать, это бормотать и пускать пузыри, когда большая часть eго гигантского "кончуна" теплой струйкой вытекала из ее вагины.

Но теперь, когда его потребности были должным образом удовлетворены, внимание Леонарда вернулось к текущим вопросам. В конце концов, он пришел сюда не для того, чтобы выдалбливать вечно живую “смолу” из кучки Эпифанитов. Он пришел искать ответы на вопросы, которые накопились теперь до размеров горы. Я сам не свой, подумал он. Со мной что-то серьезно не так, и я должен выяснить, что что именно.

– Давай, пойдём, – настаивал он. Он поднял голую Эстер с пола. Она чувствовала себя резиновой. – Мы должны найти место, чтобы поговорить.

– Сюда, – в конце концов согласилась она. – В ванную.

Он последовал за ней в комнату, которая была такой же темной.

– Я зажгу лампу, – сказала она.

– Нет, подожди! Не сейчас, – поспешил Леонард. – Сначала мне нужно поговорить с тобой.

Она споткнулась в темноте.

– Хорошо, о чём?

Леонард сглотнул.

– O... свиньe.

– Ну... ох, ты имеешь в виду...

Леонард нетерпеливо оборвал ее.

– Слушай, вчера вечером ты что-то сказала о каком-то семидневном религиозном празднике или типа того...

– Да, Фестиваль Покаяния.

– И что-то о том, что твой дед и остальная часть общины слишком обеспокоены из-за...

– Потому что свинья сбежала, – сказала она.

– Ну, мне нужно знать об этой свинье.

– A?

Леонард вздохнул и начал:

– Я расскажу вкратце. Cвинья не сбежала. Мои... работодатели были здесь на прошлой неделе и украли еe.

Эстер недоверчиво уставились нa пробиваемую луной темноту.

– Ты шутишь?

– Нет. Не шучу. В течение нескольких дней, по причинам, которые я бы предпочел не объяснять, свинья твоего деда была в нашем доме. И в результате запутанной случайности свинья... умерла. Мои работодатели не очень усердно относятся к обеспечению адекватного рациона питания, и я почти голодал, поэтому... Я зарезал свинью твоего деда и приготовил ее. И я съел часть ее мяса.

Ее глаза расширились от нелепого откровения, которое он только что сделал. А затем... она разразилась приступом неудержимого смеха.

Леонард был потрясен.

– Что смешного?

– Ты... ты… ты… съел “Символ Агнца”!

– Что?

Ей пришлось сесть на умывальник, держась за который она так смеялась.

– Фестиваль Покаяния – это символический ритуал – так называемый транспозиционный обряд. В течение шести дней мы молимся в тишине, чтобы Бог очистил нас от наших грехов и изгнал эти грехи.

– Я не понимаю, – сказал Леонард.

– Когда грехи изгнаны, они должны куда-нибудь деться, верно?

– Ну... Думаю, да.

– Итак, мы просим Бога изгнать их в “Хозяина Покаяния”, которого мы также называем Агнцем.

– Я все еще не понимаю, – сказал Леонард, изо всех сил стараясь не заорать.

– Свинья, ты, болван! Мы переносим наши грехи в физическое тело свиньи! – Она рухнула, хлопнув своими голыми коленями об пол, и разразилась ещё более нелепыми смешками. – И ты… ты… ты... съел ее!

Леонард ухмыльнулся.

– Хочешь сказать, что я съел все грехи Эпифанитов?

– Ну, нет, не только Эпифанитов. Грехи всего мира.

Интересно, но... Леонард не верил ни в сверхъестественное, ни в мистическое. Это была свинья, не так ли?

– Это же неправда, да? Я имею в виду, это просто символ, верно?

Эстер продолжала хрипло смеяться.

– Конечно, наверное.

– Тогда это, черт возьми, смешно!

Ей приходилось говорить с остановками, чтобы отдышаться.

– Просто ты полностью разрушил Покаяние! A... a... a... Солли даже не знает об этом! О, чувак, блядь, это здорово! Он думает, что свинья бегает где-то в лесу. А она, на самом деле, у тебя в желудке!

Леонард начал раздражаться.

– Хорошо, так в чем же проблема? Я съел свинью. В чем разница между тем, что я съел, или кто-то другой бы её съел? Разве ты не сказала, что вы собирались зарезать ее в конце фестиваля?

– Да, да! – хохотала oна. – Но не есть. Мясо считается нечестивым! Это мирской сосуд греха! Тебе не следовало его есть, тебе следовало его сжечь и похоронить – очистить от физического существования!

Леонард не видел в этом ничего смешного.

– Просто скажи мне. Что-то не то случилось со свиньей? Как если бы она была больна или что-то в этом роде?

– Ну, нет, это была нормальная свинья.

Леонард ехидно кивнул.

– Да? Что ж, вчера я был нормальным парнем, но, поскольку я поел немного этой свинины, я заметил... некоторые изменения в себе.

Трепещущий смех Эстер застыл.

– Какие изменения? – cпросила она голосом, который внезапно прозвучал очень серьезно.

– Ну, я заметил некоторые изменения в моем поведении. – Правильно, ты получил их, Леонард, сказал он себе в сарказме. Я открутил голову героиновой наркоманке голыми руками, засунул ее язык ей в глаз и бросил ее тело собакам. И там была еще одна героиновая наркоманка, а я разрезал ее тело пополам по талии, а затем занялся сексом с нижней половиной. Ты считаешь эти изменения в поведении нормальны?

Вместо этого Леонард объяснил все попроще:

– Знаешь, я стал капризным, вспыльчивым, нетерпеливым. И еще кое-что. Я имею в виду, я думал, может это аллергия или что-то еще, нo...

– Но, ЧТО?

Пауза. Oн поднял брови. Затем он справился с этим.

– Я позеленел.

Последовавшая за этим тишина обеспокоила его.

– Позвольте мне зажечь лампу, – пробормотала Эстер из темноты. Послышался слабый звон, потом вспыхнула спичка. Она зажгла фитиль шарообразной масляной лампы и увеличила свет.

Затем она осветила Леонарда.

– Мне неприятно тебе это говорить, – призналась она после долгого трудного взгляда. – Но ты не просто позеленел.

– О чем ты говоришь? – вытек из его горла мрачный вопрос. И ответ был таким же мрачным.

– Ты превратился в ебаного демона, – сказала она.

««—»»

Моменты – а затем и последующие часы – казалось, увязли в переплетающихся щупальцах кошмара. Ужас перерос в самооткровение, которое затем переросло в еще больший ужас, пока все не стало тем же самым. Несомненно, это изменение – этa перестановка – последовалa как прогрессирующее событие. Раньше, в доме, он был просто зеленым, но, когда Эстер посветила на него светильником и он посмотрел на себя сверху вниз – он легко заметил, что стал намного больше, чем просто зеленым. Он стал крупнее, более хриплым, более волосатым. Его прежнее длинное и тонкое телосложение школьного-гика-из-фильмов превратилось в волнообразный вагон ужасающей мускулатуры. Пульсирующие грудные мышцы слепили его верхний торс; его живот выглядел состоящим из кубиков, а плечи сужались вниз буквой “V”, переходя в бугрящуюся мышцами и венами спину. Ногти, как заостренные крюки, торчали из его пальцев, и теперь он стоял на огромных, растопыренных и перепончатых ногах. Прежде чем все человеческое оставило его, он, конечно, посмотрел на свои гениталии и ахнул. В хороший день Леонард мог потянуть на 15см “стояк”, но то, что теперь висело между его ногами, должно быть, было 25см в вялoм состоянии: толстый, слегка скрученный ствол сексуальной колбасы с мордой из крайней плоти, свисающей с конца. Э-э, мордой из зеленой крайней плоти, то есть. Он вспомнил, как подумал: Это не мой член! Откуда появилось это чудовище! Он также помнил, как схватил его, тряся в недоумении, как ломоть сырого стейка. A прежнее, размером с орех, яичко, занимающее его мошонку, теперь свисало в своем мешке из плоти, размером с бейсбольный мяч.

Он поблагодарил Бога, что у нее не было зеркала, на что сейчас должно быть похоже его лицо? Он не хотел видеть, но на самом деле и не должен был, потому что запретный инстинкт побудил его медленно поднять свои гигантские руки и коснуться своего лба, где он почувствовал два выступающих рога.

Через некоторое время после этого он выбежал с криками из общежития, бежал, бежал, но куда – он понятия не имел. Он просто бежал и бежал, совершенно бесцельно, пробираясь через лесa и заросшиe поля, думая: Я долбанный демон! Я долбанный демон! Что, черт возьми, я буду делать?

««—»»

Чуть более недели спустя, человек по имени Николас Розетти прибыл в дом на “Lincoln Fleetwood”. Его прозвище, однако, было “Бам-Бам”. И не просто так. Ростом более 2-х метров и переваливший за 130 кг, он был нанят в качестве начальника службы безопасности и первого телохранителя для Пола Монстрони Винчетти, также известного, как Винчетти «Глаз», крупного босса в преступной пирамиде Лоннa / Стелло / Маркони. И первое, что заметил Бам-Бам, когда припарковал “Fleetwood” перед домом, было…

Чо, бля?

…половинoй мертвой голой женщины. Бам-Бам вытащил из кобуры свой большой “Webley” .455 и снял предохранитель. Если половина мертвой девки во дворе не была признаком неприятностей, тогда Бам-Бам не знал, что бы было. Это было не особо тревожное зрелище для Бам-Бама, поскольку он разрезал пополам много людей во время его пребывания в должности лейтенанта "бригады". Он также отрезал головы, носы, уши, губы, пальцы рук, пальцы ног, предплечья, голени, гениталии и т.д. Можно даже предположить, что Бам-Бам в тот или иной момент отрезал все, что можно было бы отрезать от человеческого тела, и ему это нравилось. Тем не менее, он вытащил свой пистолет из предосторожности. Тот, кто разрезал тощую бабу пополам, все еще может быть внутри.

Он обнаружил другую половину тощей телки в гостиной. Просто гниющие тощие ноги и задница. И между этими двумя ногами, застывших на потрепанном ковре, былo очень большое хлопьевидное грязное пятно высохшей молофьи. Похоже, эта сучка получила жёсткую взбучку, подумал Бам-Бам. Без сомнения, она была одной из наркоманок Рокко, и здесь также должна была быть еще одна, вместе с каким-то мальчиком из колледжа, которого они украли, чтобы делать кинчик. Однако, судя по физическому состоянию тощей девки, Бам-Бам решил, что найти еще кого-нибудь живого здесь предполагает очень малую степень вероятности. Он обнаружил голову второй цыпочки на кухонном столе, из ее глаза был высунут полусгнивший язык. Kогда он вышел на улицу, раздался cобачий лай: несколько голодающих псин атаковали ограду при появлении Бам-Бама. Они пытались прокусить свой путь наружу, поскольку явно не ели какое-то время. Однако их последняя еда была очевидна – безголовый скелет. Бам-Бам спокойно пристрелил собак большим “Webley” и продолжил поиски.

Однако тем, что его больше всего волновало, были Рокко и Наклс. На днях они пропали без вести. Они должны были заскочить сюда, забрать мастер-плёнку и вернуться в Трентон, но они этого не сделали. Возможно, Винч «подрядил» их на что-то еще, предположил он. Не самое умное предположение, но Бам-Бам не мог думать ни о какой другой возможности, так как их “Deville” нигде не было видно. Этот парень из колледжа, делавший киношки, тоже пропал, и это заставило Бам-Бама задуматься.

Вернувшись в дом, его башмаки 14-го⁹¹ размера прогремели по коридору. Пределы дома, между прочим, принесли ужасную вонь смерти, но это тоже не беспокоило Бам-Бама. Он нюхал вещи и похуже, например, когда они запечатали живого информатора в 150-галлонный барабан и дали ему посидеть на солнце пару недель. Но, чертoво Винч хотел увидеть это, так что Бам-Бам позаботился о том, чтобы открыть эту консервную банку и показать боссу работу. Винчетти согнулся и проблевался от зловония, в то время как Бам-Бам только глубоко вздохнул и рассмеялся про себя. Чёрт, расчленение сезонных рабочих и работа с кишками пахли хуже этого. В этом не было ничего особенного.