Текст книги "Роголом (ЛП)"

Автор книги: Эдвард Ли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 8 страниц)

 – Арианна, – прошептал Дин.

 Аякс снова и снова мотал головой, обуреваемый недоверием.

 – Эта девчонка жарче, чем уголь из костра... и ты бросил ее?

 – Не просто бросил, – напомнил Дин. – Я изменял ей, обращался как с куском дерьма, и избивал. Несчетное количество раз.

 Аякс выпучил на Дина глаза.

 – Да ты чертов псих. Эта девчонка даже жарче, чем Дафна. В десять раз жарче.

 – И в постели в десять раз круче. Арианна умела своей "киской" сосать член, как ртом. Всякий раз, когда мы меняли позицию, она делала мне минет. А попка у нее была такая узкая, что казалось, будто трахаешь щенка. Она была лучшей "давалкой" в моей жизни. Каждый день вытрахивала из меня все мозги, и каждую ночь я засыпал с членом у нее во рту.

 – Круто, – пробормотал Аякс, не сводя со снимков глаз и неловко поправляя топорчущуюся промежность. – Твоя жена когда-нибудь позволяла фотографировать себя вот так?

 – О, нет, конечно. Эта неуравновешенная тварь? Она скорее сдохнет. Если б я даже предложил ей, она отправила бы меня к психиатру. Послушай, я знаю, что ты думаешь, будто Дафна мне изменяет. Но именно поэтому, я так не считаю. Она – капризная ханжа, она – недотрога. Я знаю, что хорош в постели. Спроси любую девчонку в Де-Смете. Но Дафна? Секс ее не интересует. Она будто делает мне гребаное одолжение, когда "дает" мне раз в два месяца. Но вот, что я тебе скажу. Всякий раз, когда я трахаю эту сварливую кошелку... я представляю, будто это Арианна. Арианна была настоящей секс-бомбой, и она по-настоящему любила меня. Боже, она вытрахивала мне яйца под чистую, стирала мне, прибиралась в доме, готовила мне. Черт, да она все для меня делала.

 – А ты изменял ей, избивал ее и бросил, – добавил Аякс.

 Дин мрачно кивнул.

 – Ты не в своем уме, братан. Неважно, насколько потрясно выглядит Дафна, Арианна жарче ее, и она никогда не морочила тебе голову. Дафна обращается с тобой хуже, чем с собакой.

 В этот момент зазвонил телефон.

 – Ты не ответишь? – спросил Аякс.

 – Черт, нет, конечно. Это она.

 Телефон звонил еще какое-то время, затем включился автоответчик.

 – Это я, – сказала Дафна. – Просто подумала, что тебе будет интересно узнать, что я благополучно добралась до Вегаса. Очевидно, тебя нет дома. Наверное, пьянствуешь с тем кретином, Аяксом. Честное слово, Дин, разве ты не можешь завести себе друзей, которые не являются паразитами общества? И не забудь прибраться в доме к моему приезду, иначе накажу.

 Щелк!

 Дин и Аякс обменялись взглядами.

 – Извини, – сказал Дин.

 – Рад, что меня так высоко ценит хозяйка дома.

 – Не бери в голову. Она ненавидит всех моих знакомых.

 Аякс допил пиво и поставил бутылку на комод.

 – Послушай, меня не волнует, что твоя жена считает меня кретином и паразитом общества. Ответь, почему ты позволяешь ей так обращаться с собой.

 Дин молча покачал головой.

 – Это любовь? Это уважение?

 – Нет, – согласился Дин.

 – Будешь слушать подобное дерьмо, пока смерть не разлучит вас?

 – Это полный звиздец.

 – Тогда какого черта вы поженились?

 Дин сел, обмякнув, на кровать.

 – Моя прежняя жизнь... казалась мне неправильной. Вот почему взял и переехал сюда. Я чувствовал, что мне необходимо меняться.

 Аякс вздохнул.

 – Дин, меняются времена года, отливы и приливы, составы бейсбольных команд, но люди не меняются. Я такой, какой я есть, и ты такой, какой ты есть. Ты говоришь не о перемене, а об адаптации. Ты пытаешься адаптироваться к образу жизни Дафны, потому что думаешь, что так правильно. Ты вбил себе в голову, что раньше ты жил плохо.

 – Действительно плохо, – парировал Дин. – Дрался в барах каждый вечер, гонял на "тачках", пива и виски выпил столько, что можно наполнить озеро Юнион, и плохо обращался с единственной женщиной, которая по-настоящему меня любила. Так не должно было быть. Мне нужно было меняться.

 – Нет, – сказал Аякс, – тебе нужно было скорректировать некоторые аспекты своей жизни. Это совсем другое. – Заметив, что Дин не смотрит на него, Аякс сунул один из снимков себе в штаны.

 Какого черта, – подумал он. Затем продолжил:

 – Ты покинул свой дом и женился по совершенно неправильным причинам.

 – Да, – согласился Дин. – Знаю.

 – А сейчас есть более серьезная проблема, – добавил Аякс.

 – Какая?

 – По учебнику, это постепенная деградация твоей личности. – Даже Аякс был поражен. – Синдром небыстрого сна – это одно. Но я не хочу говорить это, дружище, однако ты проявляешь куда худшие симптомы.

 – Симптомы чего?

 – Полномасштабного расщепления личности.

 – Ерунда все это, – бросил Дин.

 – Разве? Пару часов назад ты искал для Дафны все возможные оправдания. Всякий раз, когда я даю понять, что она хреновая жена и обращается с тобой, как с дерьмом, ты отрицаешь это, покрываешь ее, и винишь себя во всех проблемах. Но дело совершенно в другом. Ты говоришь, что тебе надоело трахать ее, называешь ее " властной, чопорной сучкой" и "сварливой кошелкой". Говоришь так, будто ненавидишь ее.

 – Я не ненавижу ее, – пояснил Дин. – Просто меня так тошнит от нее, что я готов заблевать весь ковер, который мне приходится пылесосить каждый день.

 К этому времени Аякс почти пожалел, что бросил учебу на отделении психологии.

 – В тебе два разных человека. Хороший Дин и плохой Дин. Хороший Дин – это подкаблучник, жополиз и слабак, которого я знаю с нашей первой встречи. Но сегодня вечером плохой Дин, наконец, вытащил голову из песка, жует табак и кастерит свою жену. И кто катализатор? Я, расспрашивающий тебя подробности твоего прошлого. Ты скучаешь по своему прошлому, и твоя неспособность вернуть его и вызывает эти проявления.

 Хороший Дин, плохой Дин... Дин подумал об этом и, как следствие, разволновался.

 – Но я ненавижу свое прошлое. Оно вызывает у меня отвращение.

 – Возможно, это то, во что ты веришь сознательно, но мы говорим о подсознательном, это разные вещи. Об этом мы говорили вчера, о рамках. О социальных рамках, средовых рамках, рамках, основанных на опыте, а потом еще обо всех потенциальных контр-рамках.

 Аякс казался сосредоточенным и собранным, что было для него необычно. Очевидно, часть его прошлого тоже возвращалась. Студенческие интересы, которые он позже бросил, став неряшливым рассыльщиком конвертов.

 – Мы говорим о фрейдистских механизмах отрицания, несистематизированных причинных параметрах спроса, и ярко выраженной личностной транспозиции.

 Дин исподлобья посмотрел на него, явно раздраженный.

 – Не хочу слушать эту заумную болтовню на тему психологии. – Он сплюнул табачный сок на плюшевый бежевый ковер. – Я просто хочу знать, почему я внезапно оказался в такой жопе.

 Аякс в шоке уставился на несмываемое пятно на ковре.

 – Именно это я и пытаюсь тебе рассказать!

 – Отлично. И что в итоге?

 – Как я уже сказал. Тебе нужно сходить к "мозгоправу". Но в то же время, возможно, тебе потребуется терапия более доступного рода.

 – Это какая?

 – Выпить еще пива, – Аякс посоветовал лучшее из своего клинического опыта.

 – Неплохая мысль. – Дин двинулся вслед за Аяксом из спальни, но перед уходом бросил взгляд на их с Дафной свадебное фото в рамке.

 И плюнул в него табачным соком.

4

 В наш современный век понятие порядочности утратило свою чистоту даже в американской глубинке, на родине тяжелого труда, честного доллара и яблочного пирога – в таких городах, как Де-Смет, шт. Южная Дакота. В действительности, даже здесь, это самое понятие было грязнее, чем трусы Вавилонской Блудницы. На смену утрачивающим значение принципам Американской трудовой этики пришли пособия. На смену немногочисленным мудрым старушкам, сидящим на крыльце в креслах-качалках, пришли зарешеченные окна. Исчез всеобщий идеал, что честность – лучшая политика. Его сменили лаборатории по производству "мета" и домашнее насилие. И даже некогда привлекательный городок Де-Смет превратился в область интересов Джерри Спрингера (ведущий скандального телешоу – прим. пер.).

 Если не хуже.

 К своим десяти годам малыш Скотти Нэш имел половую связь уже с четырьмя девчонками – не считая его мамашу. И хотя эта половая связь отличалась степенью принуждения, Скотти был слишком молод, чтобы осознавать настоящие последствия преступления, именуемого "изнасилованием". Он понимал лишь, что если затащит девчонку за школу и присунет ей, ему будет приятно. Ему это нравилось. Он научился делать это, подглядывая за отчимом и мамашей. Они были взрослыми, и Скотти хотел делать то, что делают взрослые. Он хотел быть Мужиком, как его отчим. Хотел бить девчонок по лицу, и совать в них свою "пипирку". Для этого девчонки и существовали. Так говорилось в одной песне.

 Девчонки, с которыми он делал это, никогда не стучали, поскольку знали, что их все равно побьют и сломают, возможно, даже собственные отцы. Кроме того, он говорил сучкам, что если они заговорят, он прострелит им головы. Сделает сучкам "Бам!"

 Из наушников плеера Скотти вопил модный рэп: "В моем семени живут демоны, йоу, белая сучка! Ты будешь орать, когда я тебя буду драть, как тебе нравится такая страсть?" Скотти слушал Скули-Ди, Тупака, "А Ю Ту Кул Фор Ю" и Бадда Блэка Баста Каппа, хотя лицо у него белым, как Мемориал Линкольна. Он любил негритянский жаргон: "сучки, шлюшки, смерть легавым". "Эй, белый чувак, слышь, чо скажу! Я завалю твою белую задницу из моего "Калаша"". Скотти слушал рэп и одевался подобающе – расшнурованные дутые "Найки" с маячками на пятках, бейсболка "Янкиз" задом-наперед и штаны на десять размеров больше.

 Да, он сек фишку. Ходил, подражая походкой Айсу-Ти, как крутой уличный чувак, как "братан с района". И столь же очевидно, как доказательство третьего закона Ньютона и его математических начал натуральной философии, было то, что Скотт Нэш являлся первым десятитетним белым "гангста-нигга", танцевавшим хип-хоп на Втором шоссе города Де-Смет, шт. Южная Дакота. Всякие там "джайвинги, степпинги и бастинги" (движения в хип-хоп-танце – прим. пер.).

 У него еще не было волос на лобке, но Скотти знал, что бывает, когда член взрослого мужика проникает шлюхе в "дырку". Он впрыскивает в нее сперму. Конечно, Скотти был слишком мал, чтобы вспрыскивать сперму, но кончать он мог. Он выяснил это в четырехлетнем возрасте, в первый раз, когда мамаша вздрочнула ему "пипирку". К пяти он делал это сам по несколько раз на дню. Было приятно, но еще приятнее было совать "пипирку" в настоящую живую девчонку. Как тогда, когда мамаша позволила ему, будучи под "метом", в перерыве между клиентами. Скотти дождаться не мог, когда у него появятся лобковые волосы и сперма. Маленькому Мужику придется подождать еще несколько лет, пока он не станет Большим Мужиком. Вот тогда он оторвется...

 "Припрешься со своим джайвом на мою территорию, влеплю пулю в твою белую физиономию", – несся из его плеера рэп.

 – Лижи! – заорал Скотти своим надломленным препубертатным голосом. Он вытащил свой член перед Дони Уеллер, девятилетней девчонкой с русым хвостиком, жившей в Веста-Вью-Парке. Сегодня вечером она возвращалась домой из "Квик-марта", когда Скотти выследил ее, в ее шортиках и плоском топике, марширующую к своему велосипеду "Сильвер Стрим". Ее пакет с продуктами развалился, когда Скотти рывком затащил ее за щит "ЗАПЛАНИРОВАННЫЕ РАБОТЫ ПО ЗЕМЛЕУСТРОЙСТВУ", установленный на пустой парковке между гитарным магазином Падуаны и "Товарами для взрослых Купера". Он бросил ее на груду мусора, от которой врассыпную бросились крысы. Затем стал выворачивать ей хвостик, пока она не завизжала, как его младший братец Дэнни, когда их отчим прижег ему пупок сигаретой. Колени у Дони царапались об мусор и грязь. Она плакала.

 – Лижи, шлюха, – повторил Скотти, но возбуждение уже привело его трехдюймовую "пипирку" в полную боевую готовность. Из наушников неслись легендарные слова его героя Бадда Блэка Баста Каппа: "Лижи это, шлюха! Затем лижи мне зад! Замажешься, и нет пути назад!

 Рыдая и хлюпая соплями, она принялась лизать головку размером с орех макадамия. Ноги у Скотти стали подрагивать в такт гремящей в наушниках музыке. Его маленькие, размером с виноградины яички сжались.

 "Твоя мамаша – шлюха, отец сидит на игле, я трахал твою сестренку, сейчас примусь за тебя!"

 Но Скотти не хотел кончать всухую. Он хотел присунуть ей в ее маленький лысый "пирожок". Девчонка пиналась, но он сумел стянуть с нее шорты. От страха она умудрилась обделаться... но дерьмо не волновало Скотти, учитывая то, сколько времени он просидел в нем в младенческом возрасте. Ее голые ноги блестели от мочи. Брызжущая из ее "дырки" струя напомнила Скотти школьный фонтан.

 "Эй, белая сучка, теперь ты моя шлюшка", – неслось из наушников, – "хочешь быть секс-бомбой, я покажу тебе как!"

 Да, – подумал Скотти. Сейчас он был Баддом Блэком Баста Каппом. И он покажет этой девятилетней белой сучке, как это делается, заведет ее, поставит на правильный путь. На самом деле, это его судьба! Скотти оприходует какую-нибудь новую шлюшку, затем она пойдет торговать собой на улицу, а деньги принесет ему. Он может стать сутенером, как Айс-Ти и Биг Миста Кей!

 Он будет Суперфлаем!

 Дони начала уже блевать, корчась в грязи. Ее рвота пахла печеньем "Поп-Тартс". Член Скотти, который был сейчас размером с взрослый мизинец, пульсировал. Только он собирался сбросить с себя мешковатые штаны и засадить сучке, когда...

 Чьи-то руки медленно погладили его по спине. Скотти окаменел. Легавые! – подумал он. Мусора! Где мой «Калаш», как у Доктора Дре?

 Но что-то здесь было не так, поскольку руки обогнули его талию и скользнули по животу. Затем спустились вниз.

 Они были мягкими и горячими. В ушах у него внезапно раздалось какое-то воркование. Он снял с себя наушники.

 – Милый? Милый? – у него из-за спины послышался голос, похожий на журчание ручейка. – Позволь мне.

 Скотти повернулся, его торчащий препубертатный член напоминал кусочек мела цвета плоти. У него за спиной Дони Уеллер бросилась бежать, оставляя за собой дорожку из мочи.

 Но Скотти находился сейчас в состоянии экстаза. Каждый дюйм его кожи был словно наэлектризован, как в тот раз, когда его мамаша, будучи под кайфом сунула его палец в розетку и он заорал громче чем вся родильная палата. Только сейчас было не больно, а приятно.

 И стало еще приятнее, когда эти мягкие, теплые руки принялись играть с его маленькими, размером с абрикосовые косточки яичками. Скотти сладко зажмурился, но тут в голове у него промелькнула крошечная здравая мысль: Кто делает это? Кто играет с его яичками?

 Он открыл глаза.

 В глубокой тени щита "ЗАПЛАНИРОВАННЫЕ РАБОТЫ..." он увидел... женщину. Черную женщину, но она была не чернокожей, как афроамериканка, а просто... черной.

 Черная, – подумал он, разинув глаза.

 Она была такой же черной, как тень, отбрасываемая щитом. На самом деле, она и была тенью.

 Вот из чего она состояла. Из теней.

 Но она была такой же взрослой, как его мать.

 – Иди сюда, детка. – Ее голос напоминал шелест ветра в осенних деревьях. – Позволь сделать тебе приятно...

 Скотти ничего не сказал, когда женщина-тень взяла в рот его маленькую "пипирку". Она принялась сосать ее, раскачиваясь взад-вперед, в то время как ее черные пальцы поигрывали с его крошечными яичками. Вскоре Скотти приподнялся на цыпочки и испытал свой безсеменной оргазм.

 Лучший, который был у него когда-либо. Лучше, чем маленькие девчонки, лучше, чем мастурбации, и лучше, чем горячий волосатый мамашин "пирожок".

 Когда он кончил, женщина улыбнулась. Он этого не видел, поскольку ее улыбка была темнее тени. Но каким-то образом он это почувствовал.

 – Тебе было приятно, детка?

 – Ды-ды-дааа.

 – Давай же, детка, – прошелестел ее голос. Ее рука играла его поникшим членом. – Идем со мной. У меня есть маленький мальчик, похожий на тебя. Хочешь с ним познакомиться?

 – Ды-ды-дааа.

 – Знаю, что хочешь.

 Она была больше, чем женщина. Она была матерью, которой никогда у него на самом деле не было. Не "метамфетаминовая" шлюха, а та, которая его любит. Это была его заботливая Мать-Ночь, его Темный Ангел. И теперь она вела его за руку, когда он подтягивал свои мешковатые "гангста-штаны". Уводила все дальше во тьму. А из висящих у него на шее наушников он слышал, как Бадд Блэк Баста Капп напевает свой рэп: "Какой ты жалкий, да ты просто клоун, скажу я. Потому что эта сучка обыграет тебя..."

 Тьма сгущалась...

***

 О, господи, – подумала Арианна. Хотя она давно уже ничего не думала, пока не начала делать минет. Член у Кермита Крола действительно был самым большим, который она только видела в своей жизни. А за столько проведенных на улице лет она повидала немало пенисов. Она едва не подавилась, когда его мозолистые руки, ухватив ее за волосы, двигали ее головой вверх-вниз, на переднем сиденьи его красного, цвета яблока в карамели «Ранчеро».

 Не она отсасывала ему, а он трахал ее в горло. Засаживал ей по самые гланды.

 Воздух с шумом вырывался у нее из ноздрей. Кермит схватил ее подрагивающую руку и положил себе на яйца. Штуковины были размером с шары "Силли-Путти". Он трахал ее растянутый рот все жестче и жестче. А затем, когда Арианна подумала, что задыхается, обильно кончил ей в горло. Когда часть семени попала в подгортанник, она захрипела, резко отстранилась и непроизвольно выкашляла свежую сперму на широкое ветровое стекло.

 – Ну что у тебя за манеры, шлюха! – Он двинул ей кулаком в челюсть с такой силой, что у нее клацнули зубы. – Эта тачка обошлась мне в тридцать штук, грязная прошмандовка. А ты сплевываешь мне тут сперму на стекло. – Он двинул с такой же силой ей в живот, выбив из нее весь воздух. У Арианны перехватило дыхание.

 – Черт, шлюха, я даже сквозь шорты чувствую запах твоей грязной "дырки"! Воняет хуже, чем бак с требухой на скотобойне.

 Затем его огромные ручищи схватили ее груди и сжали, как пара тисков.

 – Тупая шлюха. Вздумала плеваться спермой в моем грузовике? Я вот возьму и откручу тебе твои маленькие сиськи. Что будешь делать? Пожалуешься копам? – из горла Кермита Кола вырвался хохот. Он сжал ей соски так сильно, что выступила кровь, затем распахнул пассажирскую дверь и...

 БАЦ!

 ... буквально вышиб ее из грузовика.

 Арианна ударилась головой об покрытую гравием парковку, разодрав кожу на черепе. Перевернувшись на спину, она уставилась на звезды.

 Потом "Ранчеро" сорвался с места, осыпав гравием ей лицо.

 Наверняка, есть лучший способ заработать десять баксов, чем вот так, – подумала Арианна.

 Затем, на какую-то долю секунды, пока ее взгляд оставался прикован к космосу, ей показалось, что где-то в районе пояса Ориона она увидела мерцающий образ единственного мужчины, которого когда-либо любила.

 Дин Лохан.

 Почему ты покинул меня, Дин? – При этой мысли на глаза у нее навернулись слезы. Почему?

 Она с трудом поднялась на ноги. Колени были в порезах от острых камней, с губ капали остатки семени. Ей ничего не оставалось, кроме как тащиться в таверну "Гортинский лес" и попытаться найти очередного клиента.

 Ее тошнило, голова кружилась. Несмотря на это, она доплелась до двери и в тот момент услышала пронзительное завывание полицейских машин, несущихся в сторону Мэйн-стрит.

***

 Еще не успело остыть тело ночного сторожа, когда сержанта де-сметской полиции Эй. Ти. Лэсса вызвали снова. На этот раз все было хуже. Ребенок.

 – Господи, Эй. Ти, – испуганно воскликнул его побледневший напарник Хойтер. – Это же Скотти Нэш со Второго шоссе. Черт, мы, наверное, раз сто задерживали его мамашу.

 Вот, дерьмо, – подумал Лэсс. Его было насрать на этого пацана. Но дело в том, что это был ребенок. В Де-смете нельзя убивать детей! Это испортит мне репутацию!

 В районе живота у маленького Скотти была сейчас зияла огромная дыра. Внутренности у мальчишки были удалены, причем не особо аккуратно. Живот у него словно попал под фрезу. Кто мог сделать подобное? Но еще один более логичный вопрос поразил Лэсса, когда он стоял в окрашенной светом фонариков тьме за старой мельницей Стоддарда.

 – Что стряслось с кишками этого панка? – произнес он вслух.

 – Должно быть, напало какое-то животное, – предположил Хойтер. – Волк или койот.

 – Да, наверное.

 Мешковатые штаны пацана были спущены до лодыжек, "ниггерская" футболка задрана вверх. На шее висел один из тех дебильных плееров с наушниками. Хойтер поднял его и включил.

 "У меня вскочил гадский герпес, но мне насрать! Дай-ка мне бутылку пива, ты, белая блядь! "

 – Выключи это дерьмо, – проворчал Лэсс.

 – Ух, ты, это ж Бадд Блэк, – заметил напарник. – Хорошая штука.

 – Это куча конского навоза для мальчиков из гетто. Звучит хуже, чем сломанная бензопила. Господи, эти кретины просто используют набор слов, которые подходят по рифме.

 – И все же, Эй. Ти. Рэп и хип-хоп – это Шекспир современной афро-американской культуры. Поэзия их времени, язык их искусства. Послушай.

 Хойтер снова включил плейер. "Зип-а-ди, мать твою, ду-да, Зип-а-ди, твою мать, эй. Боже мой, ой-ой, твою мать, какой чудный денек, йоу, белая сучка! "

 Лэсс выхватил у напарника плейер и выключил.

– Хватит страдать херней! Что на груди этого панка? Пулевые ранения?

Хойтер наклонился, светя фонариком, и задрал футболку усопшего выше сосков. Действительно, на груди присутствовали две отметины, два отверстия на расстоянии фута друг от друга.

 – Видишь? Что это за хрень? – поинтересовался Лэсс. – Кто-то влепил в парня пару пуль на оленя?

 – Я знаю, что это, – ответил Хойтер, помрачнев. – Это не пули на оленя. Этого мальчишку забодали.

 – Забодали?

 – Верно, босс. Забодали. Как обычно делают быки.

5

 По дому пронесся пронзительный крик. Только это был не крик ужаса или боли. А крик ярости.

 Затем голос надломился и загрохотал, как пушечный огонь.

 – ДИН! НЕМЕДЛЕННО ТАЩИ СЮДА СВОЮ ЗАДНИЦУ!

 Дин слез с дивана, на котором спал вместо кровати, и направился в спальню, почесывая себе яйца.

 – Что? – спросил он.

 Дафна, только что поставив свои чемоданы на кровать, обернулась. Лицо у нее было свекольно-красного цвета.

 – Это что на полу, ТАБАЧНЫЙ СОК?

Дин посмотрел на бурое продолговатое пятно на бежевом ковре.

 – Ага, – ответил он. – Табачный сок, верно.

 – Ты безрассудный, ни с кем не считающийся ДЕРЕВЕНЩИНА! – вопила Дафна, одетая в элегантное платье с открытыми плечами от "Живанши". – Ты ПЛЮЕШЬ на ковер!

 – Ага.

 – Вот именно! Чем больше я стараюсь, тем хуже ты становишься. Я требую развода!

 – Ты его получишь, – согласился Дин, продолжая чесать яйца. – Как насчет быстрого отсоса, прежде чем мы подпишем бумаги?

 Дафна в бешенстве схватила свою сумку и швырнула в него. Дин пригнулся, и та пролетела у него над головой.

 – Это было ошибкой, – спокойно сообщил он жене.

 Сломав прикроватную лампу, он обмотал шнур вокруг ее шеи и потащил за провод из комнаты. Ее задница застучала по ступеням. Дафна давилась и пиналась, пока он тащил ее в столовую. Столовая была идеальным местом – с большим выступающим окном. Там он схватил жену не за волосы, а за лицо, и поставил на ноги перед стеклянными панелями.

 – Пусть твой адвокат мне позвонит, – сказал он и двинул Дафне в лицо с такой силой, что та отлетела, словно сдернутая буксиром. Окно взорвалось, и она вылетела сквозь него, приземлившись на спину перед домом, посреди осколков стекла.

Дин снова почесал себе яйца и двинулся на кухню...

  ... И сдвиг и звяк и бряк и...

 – О, нет, – прохрипел Дин.

 Он стоял в спальне, а Дафна, все в том же платье от "Живанши", ругалась на совершенно очевидное доказательство присутствия табачного сока на ковре.

 Пылающее от ярости лицо превратилось в жесткую маску презрения.

 – Я ЗНАЮ, что это на полу! И ты это УБЕРЕШЬ! – От крика Дафны с потолка едва не сыпалась гипсовая пыль. – Ты будешь драить этот ковер с шампунем, СЕГОДНЯ!

 – Но-но-но, дорогая? Сегодня же воскресенье. Прокат пылесосов не работает.

 – Ты будешь делать это РУКАМИ, на КОЛЕНЯХ! – продолжала она орать. – Господи ИИСУСЕ, Дин! Чем больше я работаю, тем ленивее ты становишься! Та конференция в Вегасе была ТЯЖЕЛОЙ работой! А ты все время сидел здесь на заднице, пьянствовал с этим болваном Аяксом и ПЛЕВАЛ на ПОЛ!

 – Милая, пожалуйста!

 – Заткнись, деревенский жлоб. Господи, я все делала для тебя, и вот как ты мне отплатил? Ты не у себя на ранчо, гребешь лопатой коровье дерьмо и поливаешь из шланга стойла. Сейчас мы в ГОРОДЕ, мы – ГОРОДСКИЕ ЖИТЕЛИ! И тебе лучше начать вести себя, как городской житель!

 Дин стоял поникший, как кукла Гамби.

 – Прости, милая. Не знаю, что на меня нашло. Я...

 – Заткнись! – повторила она. – Убирайся с глаз долой! И принимайся за уборку этого ГАДЮШНИКА! О, и ты должен был свернуть этот ЧЕРТОВ шланг перед домом еще НЕДЕЛЮ назад! Так что сворачивай, чтобы мне не приходилось больше об него спотыкаться!

 – Да, милая, прости, милая, – пробормотал Дин, пятясь из спальни. Сейчас он уже не чесал себе яйца. В действительности, в этот самый момент он чувствовал, будто у него и вовсе нет яиц. Дафна могла носить их вместо серег.

 Что за хрень случилась? – подумал он в состоянии глубокого отчаяния. Его мозг напоминал пережаренный мясной рулет. Неужели я плюнул жвачку на ковер?

 Да. Он помнил только, что вчера вечером к нему приезжал Аякс. Они напились. Аякс уехал домой на последнем автобусе, а Дин допил виски и отрубился на диване.

  Но я же правда не плевал на ковер?

 Ответ был простым, если только вчера вечером сюда на полгода раньше не приперся Санта Клаус с жевательным табаком за щекой.

  Ох, блин. Что со мной происходит?

 Внезапно "психиатрическая" болтовня Аякса показалась ему не такой уж неубедительной.

  Возможно, он прав. Возможно, во мне действительно два человека, разделенных между моими идеалами. Возможно, у меня действительно раздвоение личности.

 – И принеси гребаную газету! – крикнула Дафна со второго этажа. – Она все утро валяется посреди подъездной дорожки!

 – Да, дорогая, – отозвался он. – Я как раз собирался сделать это.

 Дин натянул джинсы, валявшиеся на журнальном столике. Вывалился во входную дверь под неистовый солнечный свет и споткнулся об петлю несвернутого садового шланга, валявшегося поперек дорожки, как растяжка мины.

 Дин упал плашмя, ударившись подбородком.

6

 В течение недели трупы еще шести детей были обнаружены в непосредственной близости от давно закрытой мельницы Стоддарда. Все были найдены в одинаково плачевном состоянии. Внутренние органы извлечены через рваное отверстие в животе, грудь, по всей видимости, пронзена рогами.

 Похожими на бычьи.

 Сержант Эй. Ти. Лэсс рвал и метал, как и все остальные жители Де-Смета.

 – Моего мальчика убили! Где ты был?! – визжала Дженис Стьюмор, когда Лэсс заехал забрать "дань". Дженис жила в трейлерном городке Каллисто-Браунсроуд со своим гражданским муженьком Леонардом. Леонард получил степень магистра в области органической химии, отучившись в Массачусетском технологическом институте. А еще он был "метамфетаминовым" торчком, осевшим в Де-Смете после побега из-под дисциплинарного ареста, наложенного на него Массачусетским отделом по борьбе с наркотиками. Здесь Леонард заведовал крупнейшей в округе лабораторией по производству "льда". И чтобы она продолжала функционировать, определенным представителям закона необходимо было делать определенные платежи. Лэсс знал, что однажды этот трейлер и треть парка взлетят на воздух, когда Леонард закурит трубку слишком близко с раствором.

 – Вот, держите, Адам-12, – произнес Леонард сквозь бородку, которая придавала ему сходство с Фу Манчу. Сальные волосы висели черными червями. – Всегда вам рад.

 С этими словами он сунул пять сотенных банкнот в пухлую руку Лэсса. Безумный вой Дженис прорвался сквозь тонкие как бумага стены.

 – Похоже, принимает это слишком близко к сердцу, – предположил не особо отягощенный интеллектом Лэсс.

 Леонард надел свои толстые черные очки и прищурившись посмотрел на сверхточные весы, взвешивая продукт.

 – Конечно. В морге лежит фарш из ее ребенка.

 – Брось. Ее ребенок был умственно отсталым, с головой в форме фасолины, – отметил Лэсс. – Господи, она заставляла его продаваться на Мэйн-стрит всяким педофилам-извращенцам. – И это была правда. Кевви Стьюмор, тринадцатилетний парень, обладал всеми нарушениями, известными Американскому журналу психиатрии, а также деформированным сводом черепа вследствие недостаточного образования кальция во время первого триместра, благодаря хроническому употреблению его матерью "мета". Кевви был внебрачным ребенком "метамфетаминовой" шлюхи. Долбанутым на всю голову.

 Гомики-извращенцы платили маленькому мутанту десять баксов за отсос на переднем сиденьи. Так что Лэсс считал, что мир без него станет чуточку лучше.

 – Слушай, мне нужно кинуть палку, – проинформировал Лэсс, поскольку первой частью сделки была плата за молчание. Но Лэсс также имел право отведать сексуальной плоти Дженис всякий раз, когда возникало желание – это была вторая часть сделки.

 – Только, похоже, она сейчас немного не в себе...

 Леонард встал из-за своего самодельного лабораторного стола, прошел в "гостиную".

 – Моего бедного малыша убили, пока этот жирный коп жрал свои пончики, Леонард! – С губ Дженис летела слюна. – Моего прекрасного малыша!

 Леонард незамедлительно ударил ее с ноги в челюсть, что положило конец ее возбужденной тираде. Изо рта у нее вылетел один из немногих оставшихся зубов.

 – Она полностью в вашем распоряжении, офицер, – сказал Леонард Лэссу. – Налетайте.

 Затем он вернулся в свою лабораторию и закрыл дверь.

 Черт. Дженис было тридцать пять, но выглядела она на двадцать лет старше. На этот раз она уже определенно успокоилась. Поэтому Лэсс не видел для себя никакой помехи. Задрав Дженис ноги вверх, он принялся стягивать с нее грязные джинсы. Затем, глядя на щель наркоманки, стал поигрывать своим пенисом, размер которого был, мягко говоря, гораздо меньше среднего. Вот, дерьмо! К тому времени, когда он спустил с себя штаны, совать в нее было уже поздно. Два коротких рывка рукой, и он выпустил на нее струю. Ну, что тут поделаешь? – подумал он, накрываемый волной блаженства. Мутные капли поблескивали на мертвенно-бледной коже женщины. Лэсс выдавил из себя остатки спермы и вздохнул.

 Вот это я называю хорошим сексом, – подумал он, затем сунул свой обмякший член обратно в штаны.

 Дженис лежала трупом. Может, она действительно подохла, хотя не велика потеря. Одной "метамфетаминовой" шлюхой в мире меньше.

 – Жаль твоего пацана, – пробормотал Лэсс и вышел. Но даже он не мог предположить, что пока его сперма высыхала на роже и обвислых сиськах Дженис, всего в паре миль от них был заколот рогами, изувечен и съеден еще один де-сметский ребенок.

***

 Их рты слились воедино. Тела переплелись, а языки скользили друг по другу. Каждый толчок в ее горячее лоно вызывал непреодолимое блаженство, и она кричала ему в рот. Ее оргазм длился целых пятнадцать минут, а когда она, наконец, устала, отпихнула его с себя и принялась ему отсасывать. Дин обильно кончил ей на язык. Она проглотила все без колебаний.