Текст книги "Роголом (ЛП)"
Автор книги: Эдвард Ли
Жанр:
Ужасы
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 8 страниц)
Пролог
1
2
3
4
5
6
7
8
9
10
11
12
13
Данный перевод выполнен в ознакомительных целях ЭКСКЛЮЗИВНО для паблика «СПЛАТТЕРХАУС» (vk.com/splhs)
Размещение книги на сторонних интернет-ресурсах, а также изготовление печатных и аудио-версий ЗАПРЕЩЕНО!
Пролог
Солнце стояло высоко над сонной Южной Дакотой, и его лучи красили загаром и без того коричневые руки мальчишки. Все это было частью его, частью его насыщенного, сурового воспитания. Запах пастбищ, хлесткий ветер и солнце.
Над бескрайними землями песней плыла красота летнего дня.
– Их сила – в их рогах, – предупредил отец. Грубоватый мужчина в комбинезоне. Взгляд у него был добрым, но решительным. – Поэтому ты должен забрать эту силу, отнять ее у них. Иначе они тебя забодают. Воткнут рога тебе в задницу. Я видел, как такое случилось с одним мужиком, ничего хорошего. Подох как собака, истек дерьмом вперемежку с кровью.
Ух, ты! – подумал мальчик. Дерьмо... вперемежку с кровью!
– Его еще вывернуло, вырвало собственным дерьмом прямо у ворот загона.
ОГО-ГО!
На момент этой важнейшей идеологической обработки мальчику было всего девять лет. Он не знал ничего ни про лобковые волосы, ни про секс. Ни почему иногда твердеет его «пипирка». Такое происходило совершенно случайно. Мальчик был девственно невинен. До сего момента.
– Поэтому вот, что ты делаешь... – Отец схватил инструмент, называемый "клещи", и поднял его к солнцу. – Удобные, как карман на рубашке, сынок. Это – "роголомы". – Он сделал большой вдох, поместил зажимы мудреного инструмента на бычий рог, и принялся выкручивать, что было сил.
Раздался очень странный звук, похожий сперва на скрип дверной петли, затем на треск дерева.
Криииии-ХРЯСЬ!
– ДААА! – отец мальчика закряхтел от усилий, и в следующий момент блестящий инструмент у него в руках успешно выдернул левый рог из черепа почти девятисот килограммового "Черного Ангуса" (порода крупного рогатого скота – прим. пер.)
Бык, по понятным причинам, заревел.
Мальчик заглянул в дыру, появившуюся вследствие этого грубого и жестокого удаления. На месте некогда гордого рога зияла неровная, влажная дыра. На ее поверхности начали выступать капельки крови.
Ух, ты! – подумал мальчик. Дыра – в башке!
Гигантский зверь бился в стальных воротах, продолжая реветь и брызгать во все стороны соплями. Грохот металла смешался с топотом копыт.
– Если он сможет вырваться, то забодает нас в два счета. Будет убивать все, что шевелится.
Мальчик посмотрел ближе на огромного, заточенного в загон зверя. Да, но он НЕ СМОЖЕТ вырваться! НЕ СМОЖЕТ! Последовал приступ смеха.
Затем отец мальчика открутил бедному зверю второй рог.
Крииииии-ХРЯСЬ!
Бык снова заревел. Его рев прокатился над обширными фермерскими просторами подобно адскому рыку...
– Ну вот.
Два рога лежали в пыли, между обутых в высокие кеды ног мальчишки.
– Видишь? Это все, что нужно, чтобы превратить злобную тварь в безобидного толстячка. – Мужчина положил свой адский инструмент и обнял сына рукой. – И однажды, сынок, ты тоже будешь роголомом, как я и как мой отец...
1
СИЭТЛ, ШТ. ВАШИНГТОН, 1999 ГОД
Когда не шел дождь, весь город вздыхал с облегчением. Но такое бывало не часто. Нет, Бог считал нужным, в буквальном смысле, мочиться на этот город 280 дней в году. Следовательно, в наводнениях, размытых дорогах, сползающих с холмов домах и самом высоком уровне самоубийств среди всех крупных городов было мало чего удивительного. Унылый бетонный сортир с вычурным монорельсом, неблагополучной "Подземкой", и пронзительно уродливой башней "Спейс-Нидл", которой большинство жителей желало свалиться на 5-ую Авеню в час пик. Туристов, рискнувших пройти мимо живописной "Гавани", ждал бы большой сюрприз, ибо они увидели б, что представляет собой настоящий город. Забрызганные старой рвотой тротуары и автобусы, пахнущие хуже, чем мусоровозы со свалки. Сиэтл был сливным ведром с дождевой водой и пьяными плевками. Он привлекал огромное количество белобрюхих «готок», которые считали шиком жить в местности, лишенной солнечного света. Огромное количество женщин с рюкзаками и небритыми ногами, бомжей, алкашей, бездомных наркоманов (потому что душ здесь бесплатный) и полицейских, выкинутых из всех крупных городов Западного побережья (какой квалифицированный офицер захочет работать здесь, если можно получить работу в любом другом городе Америки?). Пока на улицах правил проливной дождь, люди вышибали себе мозги из-за затяжного дефицита витамина "Д" и сезонного аффективного расстройства.
Кто знал, какие еще "расстройства" могли просочиться в такой затрапезный город, как этот? Кто знал, какие еще недуги начинали тлеть в ничего не подозревающих головах?
Кто знал?
***
Когда жена Дина Лохана притормозила на углу 4-ой и Вирджинии, Дин какое-то время просто стоял, глядя на ее лицо за полуопущенным водительским окном. Цветущая, элегантная, с пронзительными, цвета индиго глазами. Казалось, с момента их свадьбы три года назад Дафна стала еще краше. Они оба трудились в городе, ездили вместе на работу и с работы, обедали вместе каждый день... ну, не каждый. В последнее время ей приходилось пропускать свое обеденное время из-за важных деловых встреч. Она работала на крупного дистрибьютора одежды. Быстро поднималась по служебной лестнице, стремясь всячески обеспечить семью.
Я люблю ее больше жизни, – подумал Дин, глядя на нее. От этой мысли он едва не расплакался. Люблю ее больше всего на свете...
– Я собираюсь к Аяксу, выпить пива, – сказал он ей. – Мне нужна машина.
Дафна, поморщившись, опустила стекло до конца.
– Что?
В голосе Дина появились нотки нетерпения.
– Я собираюсь к Аяксу, выпить, – повторил он. – Ты, что, глухая? Вылезай из машины.
Модельное лицо Дафны замерло, затем расслабилось, и она рассмеялась. Конечно, это была шутка. Дин все время шутил.
– Думаешь, это шутка? – спросил он. И рывком распахнул дверь машины. Затем схватил ее, не за шиворот, не за волосы, а за лицо. И выволок ее, визжащую, из "Хонды Аккорд".
– Да что с тобой такое? – пронзительно закричала она, совершенно ошеломленная.
– Меня мучает жажда. Я хочу пива.
Дафна застыла на тротуаре, сжав кулаки.
– Как я доберусь домой?
Дин снова схватил ее, не за волосы, а за лицо, и повернул к автобусной остановке. Потеряв равновесие, Дафна едва не упала на улицу.
– Доедешь на автобусе, мать твою, – сказал Дин.
... когда в голове появлялось гудение, он не мог двигаться, не мог...
... не прочь поехать на автобусе?
В голове у него что-то звякнуло, брякнуло, и Дин будто проснулся. Он стоял на углу 4-ой и Вирджинии, глядя на свою красавицу-жену, сидящую за рулем их машины.
– Милый? – спросила Дафна через открытое окно. – Ты в порядке?
Реальность ударила в ответ.
– Прости, дорогая, – сказал он, как только взял себя в руки. – Забыл сегодня проветрить мозги.
Вид у Дафны был обеспокоенный.
– Ты как будто был в трансе. У тебя, правда, все в порядке?
– Здоров, как огурчик, хотя какой я огурчик, – попытался пошутить Дин. – Серьезно, как огурцы могут быть здоровыми? О чем ты там говорила?
Она моргнула своими густыми ресницами. Вид у нее был подавленный.
– Мистер Трон вызывает сегодня вечером на совещание. По поводу квартальной инвентаризации.
– На то они и боссы, – бросил Дин.
– Совещание уже скоро. Ты не прочь поехать домой на автобусе?
– Пустяки, – ответил Дин. – На самом деле, я люблю автобусы. Можешь даже назвать меня автобусофилом.
– Я знала, что ты поймешь. – Она снова захлопала своими большими глазищами. – Чмоки-чмоки.
– А, конечно. – Дин наклонился и поцеловал жену в губы.
– Люблю тебя, – прошептала Дафна.
– А я еще больше тебя люблю...
– Нет.
– Да.
Дин улыбнулся, отступая назад. Он мог бы стоять и целовать ее бесконечно, и это было б здорово. Но тогда она опоздает на совещание!
– О, возможно, я буду поздно, – добавила Дафна, плавно трогаясь с места. – Так что не жди.
Глаза Дина светились любовью, пока он наблюдал за отъезжающей Дафной. Его никак не насторожил тот факт, ее офис находится на юге, тогда как она направлялась на север. Он даже не обратил на это внимания.
Дин посмотрел на автобусную остановку, не особенно обрадовавшись предстоящей полуторачасовой поездке домой.
Черт, сегодня же пятница, – подумал он.
Спустя минуту он стоял у таксофона.
– Аякс, это Дин. Как насчет выпить по паре пива?
***
Аякс, как и Дин, не был коренным сиэтлитом. Переехал сюда с восточного побережья в погоне за более богатыми возможностями трудоустройства. Он рассылал конерты для компании национальных исследований, и очень гордился, что зарабатывал этим на жизнь – хотя немногие назвали бы его существование жизнью.
Аякс походил на Раша Лимбо с бородой (американский консервативный общественный деятель, ведущий The Rush Limbaugh Show – прим. пер.), и обладал схожими политическими взглядами. Представьте Раша Лимбо с бородой, одетого, как попрошайка. Они с Дином познакомились совершенно случайно, в Фремонтской таверне «Дублинец» во время последней игры ежегодного чемпионата США по бейсболу. Они были единственными двумя аплодирующими, когда выиграли «Янкиз». С того момента, так и не влившись в сиэтлскую гранже-гото-бритоголово-рюкзачную тусовку, они быстро подружились.
Фамилия у Аякса была Джексон, и его родители нелепо окрестили его именем Эндрю. Однако в своих извращенных политических убеждениях он считал седьмого президента Соединенных Штатов (Эндрю Джексон – прим. пер.) первым в стране либералом, тайным сепаратистом, которого дерзко убили безоружные индейцы, в то время как остальная континентальная армия сражалась с хорошо обученными британцами, и который потерпел поражение в битве при Новом Орлеане, поскольку его алкогольные пристрастия заставили нижестоящих офицеров взять командование на себя. Поэтому Аяксу не нравилось свое имя, и он настаивал, чтобы его звали Аякс.
Еще в Аяксе было что-то от извращенца.
– Мужик, – сказал он, – хотел бы я поссать ей на спину.
Дин хмуро уставился на стол.
С этим комментарием Аякс обращался к медлительной как зомби официантке, которая принесла им пиво. Она была тощей, как вешалка, с прямыми черными волосами, похожими на парик гробовщика, с сиськами без лифчика, выпиравшими из-под черной футболки с надписью "СДЕЛАЙ МНЕ ПИРСИНГ", и напоминавшими пару недозрелых персиков. По шее тянулась татуировка в виде душащих ее скелетированных рук, а в нижней губе было нечто похоже на кольцо от занавески для ванной.
– Черт, добавил Аякс, – эта шалава, наверное, сделала больше абортов, чем я выпил пива. Зуб даю, она полощет рот байкерской мочой, как "Лестерином". Любимый трюк у нее выплевывать "дыркой" пустые бутылки из-под "Джим Бима", а "очко" у нее больше, чем сухой док для авианосца класса "Нимиц".
Дин побледнел.
– Да, я классно бы покатался на этой лошадке, – продолжал Аякс, пялясь на унылую барменшу. Та двигалась, как персонаж из фильма "Влюблённый гробовщик" (фильм ужасов итальянского режиссёра Микеле Соави – прим. пер.) – Оттрахал бы кулаком ее прямую кишку, затем поссал бы на нее так, что все ее «оззи-озборновские» татухи смылись бы к чертям.
Дин мысленно закрылся от порнографической тирады друга. Боже, какой же он сексист! Не удивительно, что женщины не встречаются с ним.
Набитый вонючими лоботрясами, жующими собственные сопли, лысыми лесбиянками с рылами жвачных животных, и бородатым мужиком с огромными грудными имплантантами – Благослови Господь Сиэтл! – автобус 25-ого маршрута привез Дина из центра сюда. "Сюда" – это к таверне, называвшейся "ПРИЧАЛ" и находившейся через улицу от красивого озера Юнион. Или не такого уже красивого, учитывая его историю. В течение ста лет завод по переработке угольной нефти сбрасывал в первозданные глубины озера химические отходы. Купание в нем было строго запрещено, а если б вы поели рыбу, пойманную в водах Юниона, любое ваше последующее потомство, более чем вероятно, родилось бы с ластами. Что касается самого "ПРИЧАЛА", то, на самом деле, он являлся местом преступления. Несколько лет назад здесь был убит выстрелом в голову из малокалиберного оружия один местный "бизнесмен". Очевидно, за то, что перешел дорогу другому местному "бизнесмену". Аякс и Дин сидели за своим любимым столиком.
Таверна превратила помойку в благоустроенное место. Какой-то предприниматель взял пару трейлеров двойной ширины, соединил их, и вот, получился бар. Клиентура была подходящая – все быдло с Западного побережья. Из музыкального аппарата гремел "тяжелый металл", в глубине помещения щелкали бильярдные шары. Гигантский проекционный экран в углу демонстрировал гонки "Монстры на колесах".
Аякс отхлебнул свой "Редхук ЕСБ" (американский янтарный эль – прим. пер.) и поморщился.
– Значит, жена выпустила тебя сегодня из клетки, хм? Дай угадаю. Рабочее совещание?
Дин выжал лимон в свой "Пирамид Хефевайзен".
– Откуда ты знаешь?
– От верблюда. На что похоже, когда она восьмой пятничный вечер подряд ездит на рабочее совещание?
В ответ на недвусмысленный намек Дин триумфально ухмыльнулся.
– Нет, сегодня – шестой, умник.
– О, верно. Другие два рабочих совещания состоялись в субботние вечера. И ты не находишь это странным.
– С чего я должен? – возразил Дин. – У нее непростой бизнес. Дистрибуция одежды это тебе не работа в банке. Большинство заказов приходится на выходные.
– Как скажешь...
Все время, пока они были друзьями, Аякс постоянно намекал Дину, что Дафна ему изменяет. Дин же считал это полной нелепицей. Мы любим друг друга, – думал он. Аякс ничего не понимает в настоящей любви.
– Как часто ты кидаешь палку? – спросил Аякс.
– Что?
Аякс закатил глаза.
– Как часто ты ее трахаешь? Дай угадаю – раз в две недели?
Дин опешил.
– Ну, не настолько часто. Раз в месяц, где-то.
Хотя на самом деле, он занимался этим, скорее, раз в два месяца... хотя к чему эти мелочи?
Аякс рассмеялся.
– Боже, да мои бабка с дедом трахаются чаще.
– В браке секс не главное, – пояснил Дин. – Тут важна крепкая духовная связь. Ответственность и полное доверие. Важно то, что ты делишь свою жизнь с кем-то другим. Тут важна любовь, Аякс.
И в этот самый момент музыкальный автомат выбрал нетипичную для себя песню – "Все, что тебе нужно – это любовь" группы "Битлз".
– Видишь! – Дин хлопком отметил совпадение.
Аякс зажал бородатое лицо рукой.
– Ты безнадежен. Ты живешь советами "Битлов".
– "Битлз" – это монумент, – защищаясь, сказал Дин. – Важнейшая веха в истории музыки.
– Это кучка "кислотных" хиппи-либералов, засравших себе башку всяким дерьмом про любовь...
Дин давно привык к консервативным взглядам Аякса. Лучше как можно быстрее сменить тему.
– Мы говорили об истинной сути брака, Аякс. Секс превращается в мимолетное увлечение, теряет свою важность.
Аякс ухмыльнулся.
– Мимолетное увлечение?
– По статистике частота половых актов у счастливых супругов резко падает на третий год после свадьбы.
– Ну не в унитаз же, – пошутил Аякс. – Черт, мужик. Если б я женился на такой красотке, как твоя жена, меня бы даже не волновало, что она мне изменяет. Но я уж точно раза два в день кидал бы ей палку. Хотя нет. Три раза в день. Поливал бы ее из своего шланга как гребаный пожарник.
Спорить с ним было бесполезно. Он просто ничего не понимает, – решил Дин. Он никогда не любил по-настоящему. Лучше оставить все, как есть.
Но, несмотря на то, что Аякс был психом, извращенцем и засранцем, он еще был и другом Дина. А на настоящих друзей всегда можно положиться.
– Послушай, Аякс, у меня проблема. Ты знаешь что-нибудь о...
Аякс, размечтавшись, потирал руками.
– Да, я бы драл эту шлюшку каждую ночь. Жарил бы в "очко" и кончал ей на спину. Черт, да я заточил бы себе член до размеров карандаша и оттрахал бы ее в нос...
– Аякс! – возмутился Дин. – Вообще-то это моя жена!
– Ну, да. Извини. Я просто... теоретически.
Дин с трудом сдерживал негодование.
– Я хотел спросить, знаешь ли ты что-нибудь про психологию.
Аякс отхлебнул пиво и поморщился.
– Бывают ли у папы римского ночные поллюции? Черт, да, я знаю про психологию. Психология была у меня главным предметом в колледже, пока я его не бросил.
– Видишь ли, у меня были эти...
– Ночные поллюции?
– Нет, – казал Дин.
– Так в чем проблема, партнер?
– Иногда мне кажется... – он задумался – У меня бывают эти... сны. Я называю их "звяки-бряки", потому что в голове у меня именно такое ощущение. Похоже на эффект вертиго или вроде того. Мозг у меня звякает, брякает, а потом я будто становлюсь кем-то другим.
– Сны, да?
– Нет, это случается со мной не во сне. Это больше похоже на галлюцинацию.
– "Звяки-бряки"? Мне это напоминает осознанные сновидения, – сказал Аякс. – Дай угадаю. Когда это происходит, ты видишь себя делающим что-то, чего никогда не делал в реальной жизни.
– Именно! – возбужденно ответил Дин. – Как сегодня, я стоял и увидел, как хватаю Дафну за лицо и выдергиваю ее из машины.
– За лицо... А мне это нравится, – отметил Аякс. – Если хочешь знать, ты должен был сделать это по-настоящему, за то, что эта сука так с тобой поступает.
Дин нахмурился.
– Это называется образы из небыстрого сна, грезенье в состоянии бодрствования, – продолжал Аякс. – Фрейд подробно описал это. Социальные рамки подавляют всех в какой-то степени, но некоторые люди испытывают большее давление.
– Какие рамки? – спросил Дин. – На меня не давят никакие социальные рамки.
– Не будь дураком. Конечно, давят. Все, что делает человечество цивилизованным, может рассматриваться, как рамки. Прогресс это те же рамки. Часть из нас, внутри себя, всегда останется пещерными людьми. Это в нашем генетическом коде. Насиловать пещерных баб, есть сырое мясо и гадить в лесу. С появлением «цивилизованности» нам приходится гадить в блестящие белые чаши и подтираться туалетной бумагой. Мы не едим сырое мясо, мы едим «сбалансированную диету», состоящую из четырех основных групп продуктов. Когда у нас встает, мы не тащим какую-нибудь сучку в ближайшую пещеру, чтобы отдрючить. Теперь мы сперва ходим с ними на свидания, гуляем, держась за ручки, в парке и покупаем им розы. Черт, нам приходится вести их на ужин в ресторан, прежде чем залезть им в трусики. Пещерные люди не занимались подобным дерьмом! Когда они возбуждались, они просто плевали себе на член и вставляли его. А если суке это не нравилось, на башку ей опускался камень. В некотором смысле модернизация общества ведет войну с нашим истинным первобытным "я". Усек?
– Нет, – ответил Дин.
– Одомашнивание это одна из тех рамок, тупица. Отношения. Парные связи. – Аякс подмигнул. – Вступление в брак.
– Я не верю в это, – заявил Дин. – Ты говоришь так, будто любовь это отклонение, но это не так. Это часть эволюции твоих пещерных людей.
И тут, в этот самый момент, в музыкальном автомате включилась еще одна нехарактерная для него песня: "Люби меня нежно" Элвиса Пресли.
– Видишь! – Дин хлопком отметил совпадение.
– Сперва "Битлз", теперь Элвис.
– Что не так с Элвисом? Он был самым монументальным вокалистом в...
– Он был жирным нарколыгой, который за всю жизнь не написал ни одной песни и помер, сидя на унитазе.
От такого богохульства Дин заскрипел зубами.
– Давай ближе к делу, а?
– А дело в том, что у тебя бывают эти "звяки-бряки". И скажу тебе, почему. Синдром небыстрого сна обычно испытывают люди, чья жизнь подвергалась радикальному изменению. Посмотри на себя. Первые двадцать пять лет своей жизни ты провел в сельской местности. Затем – БАЦ – ты переезжаешь в большой город. Три года спустя женишься, и у тебя начинаются галлюцинации. Что-то неладно с коробкой передач, Дин. И ты знаешь, что. Твоя жена.
– Нет, это не...
– Брось, ты только что рассказал мне, что грезил о том, что применял к Дафне насилие. Она – связующее звено в том, что не работает в твоей жизни. Разуй глаза, она обращается с тобой, как с дерьмом...
– Она не обращается со мной, как с дерьмом, – возмутился Дин. – Она...
– Она вытирает об тебя ноги. Заставляет тебя убирать дом, готовить ужин, мыть посуду. В прошлом году, когда ты свалился с лестницы и сломал руку, тебе пришлось самому ехать в больницу, потому что она отказалась тебя везти.
– Это только потому, что... она плохо себя чувствовала.
– Господь всемогущий! – воскликнул Аякс. – Она даже не позволила тебе завести собаку...
– Ну, собаки оставляют много шерсти на ковре...
– Дома она только и делает, что орет на тебя...
– Ну, я немного ленивый, и на меня нужно иногда орать...
– И я зуб даю, что она тебе изменяет, – закончил Аякс свою речь.
Дин смягчился.
– Она мне не изменя...
Аякс покачал головой.
– А ты только и делаешь, что продолжаешь ее оправдывать. Говорю тебе, мужик. Причина твоих "звяков-бряков", этих галлюцинаций, – в ней. Сперва ты переезжаешь сюда – достаточно резкая перемена – затем женишься на ней. Слишком много перемен сразу, слишком много сдерживаемых потрясений. Она превратила тебя в того, кем ты не являлся. И теперь твое внутреннее "я" взбунтовалось. Без обид, дружище, но она превратила тебя в подкаблучника.
– Спасибо, – хмуро произнес Дин.
– Синдром небыстрого сна это не шутка, Дин, – предупреждающе заметил Аякс. Он отхлебнул пиво и поморщился. – Следующий шаг – расщепление личности. Эти "звяки-бряки" что-то говорят тебе, братан. Прислушайся к ним.
Дин вылил себе в рот пену со дна стакана.
– Хорошо, мистер Фрейд. И что же они мне говорят?
– Вернись к своей истинной природе. Те воображаемые образы. Это настоящий "ты", подлинный, изначальный «ты», пытающийся избавиться от того, во что ты превратился после свадьбы.
– Пещерный человек, да?
– Верно. Это твое истинное "я", пытающееся вырваться из цемента, который на тебя вылила жена. Все в твоей нынешней жизни диаметрально противоположно тому, что было в твоей прошлой.
Дин прищурился.
– Что было в моей прошлой?
– Конечно. Ну же! Ты вырос в южно-дакотской дыре, на ранчо. Ты сам мне рассказывал. Ты же был драчливым фермером, грозой придорожных баров, клеил-жарил телок. Черт, да ты трахался с двенадцати лет!
От последнего возгласа плечи Дина вздрогнули.
– Ты еще всему бару расскажи.
– К черту бар, – ответил Аякс. – У тебя черное это белое. Не удивительно, что ты галлюцинируешь. Все, что твое внутреннее "я" значило для тебя, было вывернуто наизнанку. Сделай себе одолжение. Вернись к своим корням. Вернись к тому, чем ты был – жующий табак, похотливый, драчливый сукин сын, которому на все плевать.
Дин не повелся на совет Аякс, но тот говорил правду. В прошлом он был именно таким, и даже больше. Трахался с двенадцати лет? Так оно и было.
– Ты ничего не понимаешь, – сказал он. – Поэтому я и переехал сюда, чтобы избавиться от всего, чем я был раньше.
– Чушь, – заявил Аякс. Ты сознательно веришь в это, но твое внутреннее "я" рвется наружу. – Аякс закурил сигарету, втянул в себя дым, словно это был сироп. – Раньше ты был жестким деревенским засранцем. А сейчас посмотри на себя.
Жесткий засранец, – подумал Дин.
– Мужик, раньше ты занимался искусственным осеменением коров, – продолжал восторгаться Аякс. – Засовывал руку по плечо корове в "дырку". Это же жесть.
Дин задумался. Аякс в чем-то был прав. После свадьбы в Сиэтле он стал совершенно другим.
– Когда у коров появляются гнойники, ты засовываешь руку им в рот и выдавливаешь гной. Вот это жесть.
На ферме Дин выполнял и эту обязанность, а потом смотрел, как фермерские псы дерутся за право съесть комки гноя. Теперь, когда он вспомнил этот момент... ему он показался... забавным.
– Да, жесткий фермерский ублюдок, – сказал Аякс. Он допил остатки пива и поморщился.
– Эй, Аякс, – обратился к нему Дин. – Почему ты морщишься при каждом глотке пива?
– Потому что пиво отстойное. Все эта хрень с гомосятских северо-западных минипивоварен? – Аякс презрительно махнул рукой. – Помои со вкусом фруктового компота.
– Тогда зачем ты его пьешь?
– Потому что другого нет.
Дин покачал головой.
– Ладно, раз тебе не нравится пиво, зачем ходишь сюда?
– Ты шутишь? – Аякс, казалось, встревожился. – Люблю смотреть на этих готок-официанток. У меня встает на них. – Затем он поднял руку, подавая сигнал обслуживавшей их девушке. – Эй, цыпочка? Когда у тебя будет минутка?
Та приблизилась, шаркая как живой труп на транквилизаторах. Кольцо в носу покачивалось, как дверное.
– Меня зовут не «цыпочка», – сообщила она Аяксу.
– Ну, тогда, извини, – сказал Аякс. – Я просто образно, понимаешь? Так как тебя зовут?
– Вермиллия.
Аякс прикусил губу, чтобы не расхохотаться.
– Пожалуйста, нам еще раз, все то же самое... Вермиллия.
Официантка, шаркая, удалилась. На спине ее футболки была надпись: Я РАЗРЕЗАЛА СЕБЕ КЛИТОР В САЛОНЕ ТАТУАЖА И ПИРСИНГА "У ДЬЯВОЛА ДЭНА".
– Гооооосподи Иисусе, – пробормотал Аякс. – Вот чокнутая сучка. Я бы с головой залез ей в щель и обсосал шейку матки.
Дин покачал головой.
– Кстати, о жести, – продолжил Аякс. – Чем ты еще занимался у себя на ранчо? За что выиграл чемпионат штата?
В глазах у Дина действительно вспыхнул огонек, или ему показалось?
– За ломание рогов, – ответил он больше себе. – И я был не просто чемпионом штата. Я был лучшим роголомом в мире...
2
Когда большинство семнадцатилетних парней играло в бейсбол на пустыре, строило планы на будущее, водило свою первую машину, Дин Лохан занимался тем, что запускал руку по плечо коровам в "дырки", чтобы правильно вставить комок замерзшего бычьего семени. Хотя, по правде говоря, засовывал он не одну руку, а обе. Другую руку, тоже по плечо, он запускал в ректальный тракт, чтобы через стенку кишечника расширить спермоприемник. Это означало, что правой щекой Дин плотно прижимался к непотребной области между коровьим анусом и вагиной. И он выполнял эту малоприятную процедуру тысячи раз.
Жесть еще та.
А, и вот еще что. Когда большинство пятнадцатилетних парней разносило газеты или подстригало газоны, Дин Лохан работал, без официального оформления, на мясокомбинате Джонсона. Бесцеремонно потрошил скотину, часто, когда та была еще не совсем мертва. Вытаскивал из них похожие на мотки веревки внутренности, а затем голыми руками выдавливал травянистую кашу экскрементов. Отмывал сливные желоба от потрохов, крови и кусочков шкур. И юный Дин ни разу даже не поморщился. А когда партия говяжьего фарша портилась, обязанностью Дина было смывать слизь, а затем смешивать тухлятину со свежатиной. Этот фарш потом продавался в местные рестораны быстрого питания и дома престарелых по заниженной цене, за что директор завода получал "откат".
А когда большинство двенадцатилетних мальчишек смотрели "Скуби Ду" и играли в солдатиков, Дин Лохан кинул свою первую "палку" в рот не по летам развитой "златовласке", по имени Марти, которая была на два года старше его. Марти, очевидно, хорошо обученная рядом своих родственников, включая отца, проглотила сперму и даже бровью не повела. Также пенис юного Дина не раз погружался в глубины ее вагинального канала.
И всякий раз малышка Марти кончала как гребаный "товарняк".
При том, что Дин по причине юного возраста не знал, что есть секс на самом деле, он был настоящей секс-машиной.
А еще он был школьным забиякой, отправившим немало одноклассников домой в слезах и с подбитым глазом. Зачем? Черт его знает.
В тринадцатилетнем возрасте он впервые трахнул девушку между сисек, в четырнадцать впервые занялся анальным сексом (после чего его юная возлюбленная неделю мучилась кровавым стулом). В шестнадцать он совокуплялся с двумя девушками одновременно, потом с тремя, затем с четырьмя.
Красивый, обеспеченный и жесткий, как земля, которую он топтал на отцовском ранчо, Дин Лохан стал для женщин самым желанным мужчиной во всем Де-Смете, шт. Южная Дакота, причем еще до своего совершеннолетия.
Дин умел у любой девки под юбкой разжечь костер. И он умел еще кое-что – то, что действительно делал лучше всех не только в Южной Дакоте, но и во всем мире.
Дин Лохан мог оторвать рог быку быстрее, чем другой мужик успевал плюнуть. И он провел данную процедуру – без каких-либо угрызений совести или колебаний – не с сотнями, а с тысячами фермерских быков.
Этот странный звук был знаком ему, как обычным мальчишкам – шум летнего дождя.
Криииии-ХРЯСЬ!
И рог выскальзывал, как картофелина из влажной земли.
Дину не было никакого дела ни до животных, ни до боли, ни до объективной жестокости процедуры. Он просто делал это. Вырывал быкам рога со скоростью миля в минуту. Это была его работа. И Дин Лохан выполнял ее, не робея.
Он был роголомом.
В некоторых городах устраивались соревнования по извлечению устриц из раковин, или по поеданию пирога. Но город Де-Смет, шт. Южная Дакота проводил нечто куда более уникальное. В 1988-ом году, в восемнадцатилетнем возрасте Дин принял участие в ежегодном соревновании по ломанию рогов, состязаясь не только с лучшими роголомами штата, но и с тем самым мужчиной, который занимал первое место в этом почетном конкурсе девять лет подряд.
С его собственным отцом.
Дин вступил в это гладиаторское соперничество, поигрывая мускулами, сосредоточившись, с клещами в руке. Победителем объявлялся тот, кто успевал вырвать за минуту большее количество рогов. Предыдущий рекорд был сорок три.
Так что здесь нужно было постараться.
Ярко светило солнце, толпа ликовала, а окрестности оглашались адским воем быков.
Забрызганный слюной, с руками по локоть в крови, к концу дня Дин с легкостью вышел победителем. Желанный трофей – два настоящих позолоченных рога – был вручен ему слезливой женщиной в красно-бело-синем купальнике, с лентой "МИСС РОГОЛОМ", и зрительская толпа взорвалась аплодисментами.
В этом году Дин не только выиграл соревнование штата, но и установил мировой рекорд. За шестьдесят секунд он мастерски вырвал ровно пятьдесят рогов.
Следовательно, на ближайшие годы – а именно, на десятилетия – имя Дина войдет в книгу рекордов Гиннеса. После состязания отец обнял Дина, со слезами на глазах.
– Сынок, – всхлипнул он. – Ты видел эту груду рогов? Боже, ты сделал меня самым гордым отцом в мире.
Дина распирало от избытка чувств. Он даже сам проронил слезу, глядя на то, как счастлив отец. А когда он повернулся к толпе и помахал, от аплодисментов едва не содрогнулся весь округ.
Я – лучший роголом... в мире, – осознал он.
Позднее он вытрахал из "МИСС РОГОЛОМ" все дерьмо. Действительно, он драл ее на заднем сидении своего качественно восстановленного "Мустанга Фастбэк" 72-ого года выпуска так жестко, что она потеряла сознание. Затем он хлебнул пивка, отщипнул немного жевательного табака, и трахнул ее еще раз.
