Текст книги "Тератолог (ЛП)"

Автор книги: Эдвард Ли

Соавторы: Рэт Джеймс Уайт
сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 7 страниц)

7

Уэстмор пришел в сознание. Он лежал под столом, окутанный тьмой, и не мог ничего вспомнить. Его мысли тикали в такт часам.

Ангел, хм?

Наверно, он вырубился от слишком большого количества виски. И ему все приснилось. Но даже в тусклом лунном свете, сочившемся сквозь застекленные двери, он заметил у себя на рубашке пятна крови. Он ударился лбом о край шкафа, но голова совсем не болела. Он попытался нащупать рану и не нашел ее.

С трудом поднявшись на ноги, он нажал на головку часов, чтобы подсветить циферблат. 4:12 утра. Он пощупал карман рубашки в поисках сигареты, но обнаружил лишь пустую пачку. Может, это ангел спер у меня курево? – в шутку подумал он. Но он не смеялся. На безупречном плиточном полу лежал сигаретный окурок, словно небрежно выброшенный туда кем-то.

Что он скажет Брайанту? Ничего. У меня была галлюцинация, у меня была галлюцинация. Я был пьян. Я ударился головой, но рана, наверное, где-то под волосами. Оттуда и кровь. И это я бросил окурок на пол. А вовсе не сквернословящий бескрылый ангел в черной футболке. Ни в коем случае.

Он чувствовал себя больным, но не от выпитого. У него болело сердце. Опять те предчувствия. Он не собирался руководствоваться таинственными посланиями ангела, но чувствовал, что должен сделать что-то.

«Увидишь», – сказало видение.

Уэстмор глубоко вдохнул, сделал пару шагов, чтобы понять, что в состоянии ходить, затем нащупал путь из комнаты к лестнице. Слова, напоминающие шелест листьев в канавах, преследовали его до самой площадки второго этажа. Величайшее поругание. Систематизированное зло. И еще: В этом доме творится очень серьезное дерьмо.

– Забудь, забудь, – бормотал он себе под нос. – Просто… найди Брайанта.

Он даже не знал, почему именно хотел найти Брайанта. Это был просто какой-то порыв. Возможно, порожденный ощущением бесполезности. Уэстмор чувствовал себя растерянным и бесполезным. А еще напуганным. Он не доверял никому на свете. Всю свою жизнь он растрачивал свое доверие на не заслуживающих того людей, как последний глупец. А теперь даже не знал, доверяет ли себе, особенно, такому бухому.

Хотя он доверял своим порывам. Доверял своим предчувствиям.

– Брайант? – Тихо позвал он, открыв дверь в спальню коллеги и заглянув внутрь.

В комнате было все перевернуто вверх дном. Брайант исчез.

8

– С тобой нелегко было справиться.

Сильный британский акцент. Голова у Брайанта звенела. Было ощущение, будто кто-то ударил его по черепу молотком. Черт… Кислотные сгустки воспоминаний продолжали ползти вверх, словно желчь по горлу. Несколько мужчин, – вспомнил он. Они пришли к нему в комнату, когда он спал.

– Вы дали нам достойный бой, – сказал Майклз, глядя на него сверху вниз.

Брайант вспомнил еще. Потасовка. После драки в комнате царил полный хаос, а сам Брайант оказался в смирительной рубашке.

И вот он сидел в другой комнате, связанный по рукам и ногам, не в силах пошелохнуться. Это была не та спальня, которую ему показывали.

Это было какое-то шоу ужасов. Комната с уродами. Брайант лишился дара речи, сперва он даже не поверил своим глазам.

Ярко освещенная комната со слепящими потолочными лампами. А еще ему показалось, что на потолке в большом количестве установлены камеры. В комнате с ним находились… твари. Бледные, трепещущие твари…

– Вот, где мы делаем это, – сказал Майклз. – Это отсюда мистер Фэррингтон бросает вызов Богу.

Когда Брайант впервые осмотрелся, ему показалось, что его вырвет. В комнате стояло несколько кроватей, и на каждой лежало по уродливой, обнаженной фигуре. Какая-то биологическая катастрофа. Ему потребовалось некоторое время, чтобы осознать, что эти фигуры являются людьми.

– Мы держим здесь монстров, это наша «мастерская», так сказать. Но мы хорошо за ними ухаживаем. Мистер Фэррингтон очень любит их, по-своему. Его восхищает все несовершенное, и производные этого несовершенства.

Какую-то деформированную, пускающую слюни женщину выкатывали из комнаты на кресле-каталке. Брайанту показалось, что из лица у нее растут рога или шипы. Голова у нее была сплюснутой формы. На одной кровати подергивался неестественно худой человек. Он страдал от мышечной и жировой атрофии – натуральный скелет. При каждой судороге его эрегированный член яростно покачивался. В конце концов, мужчины осторожно усадили несчастного в кресло и выкатили из комнаты.

– Во имя Господа! Что вы здесь делаете? – выдавил, наконец, Брайант.

– Во имя Господа, да. Как иронично. В свое время вы поймете. О, и не хочу вам это говорить, но… – Майклз улыбнулся, затем поднял листок бумаги, в котором Брайант сразу же узнал «синий оттиск», он же редакторский пробник. – Можете читать? Или у вас в глазах плывет после драки?

– Что это?

– Ваш некролог.

С бешено колотящимся сердцем Брайант принялся читать текст.

«Редакция журнала с прискорбием сообщает о смерти финансового журналиста Джеймса Брайанта и фотографа Ричарда Уэстмора. Это были хорошо известные в своей области специалисты. Брайант и Уэстмор часто работали вместе, знакомя наших читателей с самыми успешными финансистами мира. В среду оба они погибли в автокатастрофе возле аэропорта Детройт Метро. Нам их будет очень не хватать. Прощание состоится в…

Безумие какое-то, – подумал Брайант.

– Мой босс знает, что мы здесь, кретин. Я разговаривал с ним вчера по сотовому телефону. Из этого дома.

– Мистер Брайант… – Майклз помахал листом бумаги. – Это «синий оттиск» для следующего номера «Блю Чип», журнала в котором работаете вы с Уэстмором. Все было спланировано заранее, и я рад сообщить, что ваш босс оказался весьма сговорчив.

Брайант попытался освободиться от пут, совершенно сбитый с толку.

– Он согласился запустить некролог, зная, что мы еще живы?

– О, да! В прошлом, миром правила мудрость, а сейчас – деньги. И мистер Фэррингтон щедро заплатил вашему боссу, чтобы тот пошел на эту уловку. Тела, конечно же, обгорели до неузнаваемости. И нужные люди были «подмазаны», чтобы подложные данные о ДНК-экспертизе попали куда надо. Для остального мира вы мертвы, мистер Брайант.

– И… что? Вы убьете меня? Это же смешно. Вы не знаете меня. Я не представляю для вас никакой угрозы, как и Уэстмор.

Майклз стоял, не шелохнувшись. Он просто продолжал смотреть сверху вниз, держа руки за спиной.

– Нет, нет, мы не станем вас убивать. Вы нужны нам. Вы будете хроникером, а Уэстмор – фотографом.

– Хроникером чего? Фотографом чего?

– Жизненного пути мистера Фэррингтона, конечно. И его работы. Я не имею в виду его финансовую деятельность – это просто его хобби. А его настоящей работы. Работы, которой он занимается здесь. Вы и Уэстмор уже никогда не покинете этот дом. Вы напишите биографию Фэррингтона и его философское исследование, а ваш коллега будет составлять фотоархив.

– Чего?

– Начинаний мистера Фэррингтона. Ваш труд будет опубликована в далеком будущем, после его смерти. Это будет след, который он оставит на бастионе истории. Вам не стоит беспокоиться. Все ваши потребности будут удовлетворены…

Майклз повернулся на звук открывшейся двери. К кроватям подвезли новых несчастных: Женщина, ростом свыше двух метров, страдающая акромегалией, сиамских близнецов, сросшихся головами, «талидомидная» женщина…

– Это касается и ваших сексуальных потребностей.

С кроватей доносилось мычание и другие странные звуки. В комнату завели нескольких мужчин, краснощеких, с дикими глазами и торчащими эрегированными членами. Казалось, они обезумели от похоти. Забравшись на кровати, те начали…

О, боже! – мысленно воскликнул Брайант. Желудок у него сжался. Но потом, брови у него удивленно подпрыгнули, когда Майклз подошел к нему сзади. Британский слуга развязал ему смирительную рубашку.

– Вы сейчас думаете, что либо я очень уверен в своих способностях самозащиты, – начал Майклз, – либо я слишком глуп. Я снимаю эту смирительную рубашку и предоставляю полную свободу перемещения по дому. А когда найдете своего друга Уэстмора, пожалуйста, оповестите его о текущей ситуации.

Ремни рубахи ослабли. Брайант, будучи весьма крупным мужчиной, стряхнул с себя узы, встал и повернулся, готовый уничтожить Майклза на месте.

– Вот почему вы и пальцем меня не тронете, – с этими словами англичанин протянул Брайанту пачку фотографий. Брайант стал перебирать их. С каждым снимком ему становилось все хуже и хуже. Все мои родственники, – осознал он. На снимках, сделанных, похоже, тайно, из машины, были запечатлены его родители, дядя Элли и тетя Амелия, его сестра, племянник и племянница.

– Теперь вы понимаете, мистер Брайант. Если откажетесь от сотрудничества, либо если я не выйду из этой комнаты через несколько минут, все ваши близкие будут мертвы. Они умрут медленной и мучительной смертью. Для этого мы привезем их сюда. И заставим вас смотреть.

У Брайанта поникли плечи. Никогда в жизни он не чувствовал себя таким раздавленным.

– И вы упускаете из виду лучшую часть. Рассматривайте наш с вами новый союз как привилегию, приключение, а не как заточение. Если вам повезет, возможно, Фэррингтон достигнет своей цели.

Ухмылка Майклза, казалось, парила в резком свете ламп.

– У вас может появиться шанс встретить Бога.

Брайант снова сел.

– Вы сумасшедший.

– Нет. Не я. А Фэррингтон.

9

Позднее.

Ужас усиливался по нарастающей. Научная работа Брайанта заключалась в наблюдении за происходящим. Вот о чем мне придется писать, – подумал он. Попытки сосредоточиться, быть объективным, оказались тщетными.

– Как? Как они могут заниматься сексом с этими уродцами?

Майклз широко улыбнулся.

– Медикаменты, мистер Брайант. Самый мощный афродизиак из когда-либо производившихся. Он называется «Метопронил», его разрабатывает фармацевтическая компания, принадлежащая сейчас мистеру Фэррингтону. Он усиливает активность лимбической системы головного мозга. В частности, активность миндалины – центра ярости или висцерального мозга – которая также контролирует сексуальные импульсы. Препарат резко повышает уровень серотонина, вызывая мощное половое влечение. Фактически изменяет нормальную деятельность мозга, превращая человека в серийного насильника. На самом деле, он был разработан путем изучения мозговой активности насильников, сексуальных убийц и других половых извращенцев.

– Какая же это мерзость. А все те грузовики, снующие туда-сюда. Это они подвозят новый материал?

– Некоторые из них. А некоторые привозят новых гостей. Хотите посмотреть остальную часть дома?

Майклз пересек комнату и направился к двери в дальнем конце коридора. У Брайанта не было другого выбора, кроме как последовать за ним. Он не хотел больше ни секунды проводить в этой комнате.

– Там находятся гостевые апартаменты. Там вы размещаем вновь прибывших, пока они не научатся сотрудничать.

Пройдя по коридору с запертыми дверями с обеих сторон, они вошли в небольшое помещение, похожее на будку охраны крупного казино. Всю стену занимали видеомониторы и двд-рекордеры, документировавшие каждый толчок и стон. Майклз сел перед мониторами и взялся за крошечный красный джойстик, управлявший каждой камерой. Самый крупный экран демонстрировал маленького, бритоголового азиата, сидевшего голым в позе лотоса. Глаза у него были закрыты, и казалось, что он находится в глубокой медитации. Вот только лицо у него было далеко не безмятежным.

Челюсти у него сжимались и разжимались, а по лицу стекали струйки пота. Между скрещенных ног отчетливо просматривался эрегированный член. Очевидно, мужчине был введен «Метопронил», но он сопротивлялся его действию. Эти усилия, казалось, лишали его последних остатков энергии. Брайант видел, как мужчина дрожит, словно пораженный лихорадкой. Напротив него лежала женщина, чьи конечности были скручены словно картофельные спиральки фри. Она тоже была обнаженная, и глаза у нее светились желанием. Они оба, молча, сидели в маленькой комнате, сходящие с ума от похоти.

– Это Сато Масааки. Монах, дзен-буддист и основатель Храма Просветления, с последователями по всему миру. Количества «Метопронила» в его венах хватило бы, чтобы устроить оргию в Мормонском храме. Скоро он сломается.

– Как давно он в таком состоянии?

– Мистер Масааки находится у нас чуть больше трех недель.

– Запертый в этой комнате? С этой уродкой? Накачанный афродизиаками? Боже мой.

– Да, бедная Шэрон, несомненно, страдает больше, чем он. Она не обладает такой силой воли, как у него. А гипо-остеопороз, который скрутил ее конечности, лишил ее возможности к самоудовлетворению.

– Хотите сказать, вы ее тоже накачали?

– Само собой. Если страдать придется только ему, будет уже не так весело. Но теперь его упрямство заставляет страдать кого-то еще. Она не может говорить, но он может слышать ее стоны и всхлипы. Он понимает, насколько тяжело ей справляться с действием медикамента, поскольку сам страдает, пытаясь сопротивляться. Это в сто раз хуже, чем героиновая ломка. Размножение является одной из самых главных биологических потребностей. Каждая клетка вашего тела обладает желанием размножаться. Сопротивляясь действию медикамента, он борется с каждым фибром своего естества, как и она. И, будучи буддистом, он не имеет другого выбора, кроме как сопереживать ей. По его мнению, они с ней являются одним целым, как и со всем сущим в этом мире. Он воспринимает ее боль как свою, отчего его страдания усиливаются вдвое.

– Но почему? Почему вы делаете все это? – спросил Брайант, недоверчиво уставившись на мониторы. Даже в своих самых дичайших кошмарах он не видел ничего более садистского.

– Как мистер Фэррингтон уже сказал. Чтобы разозлить одно всеблагое, очень тщеславное и ревнивое божество. Взбесить его настолько, чтобы оно проявило себя.

– Но это же безумие! Этого никогда не произойдет.

– Возможно. Но мы хотя бы сломаем этого монаха. Это самый благочестивый человек, с которым нам довелось столкнуться. Все остальные прятали в своем сердце грех и тайные желания, которые медикамент смог вытащить на поверхность. Но только не он. Он чист сердцем и душой как наметенный снег. Если мы заставим его трахать эту уродку, пока она не станет звать на помощь Иисуса, Будду, или кого-то еще, это будет наше величайшее достижение. А здесь у нас почтенный Фаррад.

– Почтенный Фар… Вы имеете в виду лидера Чернокожих Мусульман?

– Это он. Будет интересно понаблюдать, как ему понравятся наши ангелы.

– Ангелы?

– Смотрите сами.

Майклз указал на другой монитор. Он покрутил джойстиком, пока камера не навелась на двух тощих и бледных близнецов. Они были такими высокими, что головами едва не задевали потолок. Под яркими флуоресцентными лампами их призрачная белая кожа испускала какое-то неземное свечение. Длинные платиновые волосы развевались вокруг двух гигантов, словно живые. Близнецы приблизились к лысому чернокожему мужчине, чей член уже находился в возбужденном состоянии и блестел от предэякулята. Глаза у него были дикими, он потел и дрожал от действия «Метопронила».

Брайант не мог отвести взгляд от ангелов-близнецов. Он ахнул, пораженный размерами их первичных и вторичных половых органов. Никогда еще он не видел более красивых грудей. А их члены были мечтой любого порно-режиссера. Такие длинные и тяжелые, что в возбужденном состоянии не могли стоять прямо, а заваливались на бок и покачивались словно «волшебная лоза». Под их пенисами, где должны были быть яички, как розы цвели набухшие половые губы. Между них зияли вагинальные отверстия, такие широкие и глубокие, что вместили бы две руки по локоть.

– И с кем такие трахаются? – поинтересовался Брайант. Потом ответил на собственный вопрос, когда два элегантных существа повернулись друг к другу и поцеловались. Их языки выпрыгнули изо ртов как змеи, хищно вытягиваясь и сокращаясь.

Глаза горели животной страстью, воистину пугающей, учитывая их размеры. Два гигантских пениса гермафродитов с легкостью выпотрошили бы беспомощного священника. Брайант понял, почему их называли ангелами. Возможно, они были потомками исполинов, гигантскими гибридами людей и ангелов, которые, если верить преданиям, давным-давно, еще до великого потопа, населяли землю. Брайант испытывал тошноту и озадаченность одновременно.

– Калек вы тоже накачиваете? – спросил Брайант, в благоговении уставившись на гигантские половые органы ангелов.

– Лишь иногда, когда необходимо. Чаще всего, нет. Как правило, они бывают очень довольны всем тем вниманием, которое получают от наших гостей. Хотя не эти двое. Они не очень восприимчивы к другим.

Голый священник стоял на коленях и с рыданием смотрел на двух бледных дьяволов, возвышающихся над ним. Он повернулся на восток и стал молиться Аллаху, чтобы тот избавил его от искушения. Все же, при виде двух прекрасных титанов, его эрегированный член беззастенчиво топорщился.

– Священник верит, что все белые люди это дьяволы, мутанты, созданные пять тысяч лет назад безумным ученым по имени доктор Якуб для порабощения чернокожей расы. Он проповедует сепаратизм и месть, ненавидит все, что связано с белыми. Он также верит, что гомосексуализм это грех. Как будет замечательно, когда «Метопронил» сломает его, и он предастся содомии в руках двух альбиносов-гермафродитов. Он даже не понимает, что находится под воздействием препарата. Мы добавили его ему в еду и в воду. Он решит, что слабость коренится в нем самом. По всей вероятности он убьет себя, когда мы скажем ему, что его грехи записывались и транслировались по всей стране. Если близнецы не убьют его раньше.

Майклз садистски ухмыльнулся, глядя, как священник поднялся с колен, выставив напоказ мощнейшую в своей жизни эрекцию, и двинулся в сторону двух гигантских гермафродитов, которые стояли и разглядывали его с отрешенным любопытством.

Брайант почувствовал, будто что-то внутри него усохло, когда увидел, как горделивый священник упал на колени и принялся лизать и сосать невероятно длинный белый член одного из близнецов. Он заглатывал его, словно голодный младенец материнскую грудь. Брайант не испытывал особой симпатии к традициям Черного Ислама в Америке. Он не мог закрыть глаза на его расистскую политику и деятельность. Он был более чем знаком с утверждением, что ненависть порождает ненависть. Он слишком часто становился жертвой предрассудков, но верил, что не следовало отвечать на предрассудки еще большими предрассудками. Это лишь запускало бесконечный цикл. Он верил, что бороться с ненавистью можно только любовью. Все же он не мог отрицать объединяющее воздействие, которое оказывал этот священник на чернокожее общество. Он умел зажигать людей своими пламенными речами. Умел заставлять их слушать, вызывал в них желание меняться к лучшему. Отчасти он всегда восхищался усилиями этого человека. Он давал миллионам чернокожих людей веру. Можно было любить его или ненавидеть, но он умел зарабатывать уважение. Но теперь никто уже не будет его уважать. После того, как эта запись станет достоянием общественности, Исламское Братство будет мертво.

– Этот препарат действует всегда? То есть, одинаковое ли он имеет на всех воздействие?

– Ну, не бывает ничего на сто процентов эффективного, хотя с мужчинами, кажется, сбоев не было. У женщин, по видимому, лучше получается противостоять его воздействию. Полагаю, если бы Фэррингтон сумел разработать афродизиак, который будет абсолютно эффективен для женщин, ему не потребовалось бы искать Бога. Он сам стал бы Богом. На близнецов «Метопронил» обычно тоже не действует. Возможно, из-за женских гормонов. А если и действует, то недолго. Сегодня нам повезло. Либо дело в препарате, либо им и впрямь понравился этот священник.

Один из близнецов толкал свой сорокасантиметровый фаллос священнику в прямую кишку, в то время как другой пихал свой член Фарраду в горло, отчего тот напоминал свинью на вертеле. Их толчки становились все интенсивнее, подвергая пищевод и анус священника яростному насилию. Вскоре у Фаррада из обоих отверстий пошла кровь. Один из близнецов извлекал свой член у Фаррада из горла, в то время как другой вгонял последние двадцать сантиметров своей эрегированной плоти в недра его кишок, вызывая у него изо рта кровавый фонтан. Когда священник закончил исторгать большую часть своих внутренних органов, другой близнец снова вел свою твердую плоть ему в пищевод и принялся трахать его умирающее тело. Вскоре оба гиганта взревели от оргазма, а у священника из носа и рта хлынуло вместе с кровью семя. Брайант отвернулся. Его мутило.

– Не знаю, действует ли вообще на них препарат. Или это у них проявляются садистские наклонности, и им захотелось затрахать кого-то до смерти.

У Брайанта скрутило желудок.

– Что происходит с женщинами, у которых иммунитет?

– Самое прекрасное в женщинах это то, что у них не нужно спрашивать разрешения на секс.

Майклз указал на висящий над ними экран и наехал камерой с помощью джойстика. Ужас, казалось, продолжался бесконечно.

– Тощий парень с оливковой кожей – это йог Рамакенада. Препарат производит на него замечательный эффект. Тому изможденному пугалу, над которым он собирается надругаться, не так повезло. Она оказалась весьма устойчива к воздействию этой штуки. Ее зовут Летисия Сам… Ммм, вам не обязательно знать ее фамилию. У нее злокачественный гиперметаболизм. Это значит, что ее тело не в состоянии накапливать жир, и все, что она поглощает, тут же выводится из организма. Летисия должна есть каждые полчаса, иначе она умрет. Ежедневно она поглощает 125 % от веса ее тела. Половой инстинкт у нее отсутствует. Единственный инстинкт, который у нее есть, это голод. Когда-нибудь наблюдали, как спариваются богомолы?

Майклз снова ухмыльнулся.

На висящем у него за спиной экране индус в оранжевом халате кусал нижнюю губу и пускал ртом пену, борясь с бушующем в его нервной системе желанием. Невероятно тощая женщина танцевала перед ним, наклоняясь и хватая себя за лодыжки в попытке соблазнить его своим сморщенным задом, который больше напоминал кость, обтянутую бледной пятнистой кожей.

– Похоже, препарат действует. Посмотрите, как она флиртует с ним.

– Она приманивает жертву. – ответил Майклз. – Смотрите сами. Видите, «Метопронил» уже сломил его волю. Йог сейчас умереть готов за кусок ее тощей задницы. Этот индус может, не моргнув глазом, терпеть такую боль, которую сложно себе представить. Он может почти на час задерживать дыхание под водой и втискивать свое тело в коробку не больше ящика из-под молока. Но через несколько секунд он забудет о Дхарме, о жизни и об истине. И будет совокупляться с этим скелетом, пока она не сломается словно ветка. Либо пока она снова не проголодается и не начнет поедать его заживо. Видите ли, как и большинство людей, страдающих от ее специфичного недуга, Летисия является каннибалом.

Йог бросился через всю комнату на женщину, срывая с себя одежду и высвобождая налитый кровью пенис. Он встал в позицию, обычную для млекопитающих, и принялся долбить женщину с такой силой, что было слышно, как щелкают их тазовые кости, словно шпаги фехтовальщиков в маленькой комнате.

– Да. Даааааа, – стонала Летисия, ее глаза были остекленевшими от голода. Она увлекла йога на кровать и, не на секунду не прерывая контакт, развернулась так, чтобы они были сейчас в «миссионерской» позиции. Йог таранил ее, словно пытался проникнуть в матку по самые яички. Летисия потянулась и, обхватив его за шею своими мертвенно-бледными руками, притянула к себе. Когда он уткнулся головой ей в плечо, стараясь еще больше усилить напор, Летисия разинула рот, полный окровавленных, остро заточенных зубов. Ее челюсти сомкнулись у него на горле, и она принялась отрывать огромные куски, тут же поглощая их. Йог же не пропускал ни единого толчка. Крича от боли, он продолжал сношать истощенную женщину, в то время как она отрывала все больше мяса от его шеи. Брайант изумленно замотал головой, глядя, как она, добравшись до шейных позвонков, пыталась перегрызть и их тоже.

Как обезьяна с лапой в банке с печеньем, йог отказывался отстраняться от ее чресл, даже ради спасения собственной жизни. Несмотря на невообразимую боль, они оба, казалось, пребывали в экстазе.

– Мне нужно найти своего фотографа. Вы отведете меня в мою комнату?

– Конечно. Вам будут предоставлены копии всех записей, и вы будете свидетельствовать все эти события, пока мистер Фэррингтон не достигнет свой цели.

– Да… конечно. Послушайте, мне нужно много чего переварить. Позвольте мне поговорить с Уэстмором, а потом мы вернемся к нашему делу.

– Хорошо. Вы можете обсудить это между собой. Но, как я уже сказал, у вас на самом деле нет другого выбора. Вы либо один из нас, либо…

Улыбка сошла с лица Майклза. Только сейчас Брайант обратил внимание, насколько неприятное у человека лицо. Жесткие, угловатые черты и темные, глубоко посаженные глаза, как у Ларча из старого телефильма «Семейка Аддамс». Майклз жестом указал на экран, где труп преподобного Фаррада все еще пронзался чудовищными членами близнецов-гермафродитов. Потом на другой, где ненасытная женщина-каннибал деловито жевала голову йога Рамакенады. Она уже съела большую часть его лица, но он продолжал вилять задом, долбя ее с психопатическим энтузиазмом. Лицо Майклза снова растянулось в улыбке. – …Либо вы один из них.