Текст книги "Первый Линзмен-2: Первый Ленсмен"

Автор книги: Эдвард Элмер Смит

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 16 страниц)

Глава 17
БОРЬБА

В сорока тысячах миль от центра Земли крейсер «Чикаго» неторопливо двигался по дуге со скоростью около десяти тысяч миль в час. Скорость эта совсем не была случайной, так позволяла кораблю оставаться практически неподвижным относительно некой точки земной поверхности. И совсем не случайно на борту находился Первый Ленсмен Вирджил Сэммз вместе с адмиралом Родериком К. Киннисоном. Около дюжины других судов – легкие крейсера и разведчики – бесцельно висели неподалеку либо совершали медленные круги около флагмана. Офицеры-навигаторы, связисты и локаторные посты этих кораблей совершенно точно знали местоположение и курс каждого судна, находящегося в пространстве на законных основаниях; и если бы сейчас в ближнем космосе появился непредусмотренный расписанием метеорит, это запустило бы целый ряд тщательно спланированных действий.

Под этим «зонтиком» находилось несколько небольших судов, оборудованных радарами и оптическими инверторами; вся эта техника, позволявшая разглядеть десятицентовую монету с расстояния в тысячу миль, была нацелена вниз, на Землю.

Еще ниже, на границе стратосферы, не очень далеко от линии, соединяющей «Чикаго» и центр Земли, величественно плыла космическая яхта. На этом судне пребывал не один ленсмен, и не два, а сразу восемь, и почти все они не отрывали глаз от обзорных экранов. Они наблюдали за небольшим контейнером в виде коробки для ленча; этот внешне безобидный предмет спокойно лежал на дне озера, тихого и уютного, находившегося точно в тридцати милях под яхтой.

«Пока никаких сигналов? – спросил Родерик Киннисон. – Ни движения, никаких признаков активности?»

«Ничего», – коротко ответил Лиман Кливленд; глаза молодого ленсмена не отрывались от экрана.

Коробка не двигалась, и пока к ней никто не приближался.

«Никаких изменений, мистер Киннисон, – подтвердил доктор Фредерик Родебуш через свою Линзу. – Шестеро наших следят за экранами, сменяясь каждые десять минут.»

Однако вскоре наблюдение дало кое-какие результаты.

«Прошу внимания, – объявил Дал-Налтел, вылив на себя несколько пинт воды. – Вполне естественно – для вснерианина, конечно, – находиться на поверхности – или под ней – любого водного пространства, до которого он сумеет добраться. Я сам получил бы огромное удовольствие, погрузившись в это озеро. Так вот, один наш знакомый венерианин, Осмен, часто посещает именно этот водоем и именно в это время.»

«Что?!» – вырвалось разом у девяти ленсменов.

«Совершенно точно. Он и сейчас здесь. В лодке под желтым парусом.»

«Но как он собирается искать посылку? Вы можете разглядеть какие-нибудь поисковые приспособления?» – спросил Сэммз.

«Они ему не нужны, – сообщил Дал-Налтел. – Если закопать коробку в нее, ее не заметит ни один житель Земли. Но венерианин почует запах с другого конца озера.»

«Правильно. Я об этом не подумал! Контейнер невелик; вряд ли в нем есть передатчик или радиомаяк»

«Возможно. Но наблюдение не прекращать! – приказал Киннисон. Направьте один монитор на Осмена и осмотрите прочие лодки. – Он повернулся к Сэммзу. – У этого типа нет никакого оборудования, Вирджил… чист, как новобрачная! Не пользуется даже следящим лучом!»

С яхты подтвердили это заключение. Вывод был очевиден – в данном случае их противники полагались не на механические и электронные устройства, а на собственные способности.

Лодка с желтым парусом, подгоняемая слабым ветерком, неторопливо двигалась в ярком потоке солнечных лучей. Осмен, не заботясь о том, куда отнесет его суденышко, сидел на корме, свесив за борт ноги с перепончатыми ступнями. Наконец, он нырнул в воду – без всплеска и брызг, так, как это может сделать только житель Венеры или морской.

«Я думаю, он мог припрятать кое-что, – задумчиво заметил Джек Киннисон, наблюдая на экране за скользившим под водой телом. – Венерианин способен проглотить все, что уступает размерами кухонному комбайну, и в животе у Осмена может располагаться целый аналитический блок. Никто еще не пытался просветить нашего приятеля ультраволнами?»

«Нет, мы его не тревожили», – Родебуш покачал головой.

«И не надо. Лучше следить за ним только визуально, в оптике.»

Ленсмены продолжали ждать, наблюдая за хаотическими перемещениями Осмена. Казалось, он просто наслаждается, попав в родную стихию, однако в конце концов венерианин очутился как раз в том месте, к которому было приковано немало любопытных глаз. Он взглянул на коробку для ленча столь же равнодушно, как и на другой зарывшийся в ил мусор; затем проплыл над ней – так небрежно, что лишь ультракамеры смогли уловить, что он действительно делал.

«Коробка на месте, – заметил кто-то из наблюдателей, – но пакет в ней уже отсутствует.»

«Так! – воскликнул Киннисон. – Видите, где он?»

«Нет, сэр», – Родебуш и Кливленд ответили почти одновременно.

"Десять к одному, что мы не заметим ничего, – передал Джек. – Осмен его просто проглотил. – Помолчав, Киннисон-младший добавил:

– Удивительно, что он не проглотил всю коробку целиком."

«Пакета не видно. Наверное, Джек прав – он проглотил его», – Кливленд осторожно вращал верньеры локатора.

«Лиман, Фред, поверьте это!»

«Сейчас, сэр… Он вернулся в лодку, и теперь мы осматриваем его… Нет, снаружи – ничего!»

«Значит, он не собирается сплавить посылку кому-нибудь в толпе. Что ж, подключим наземные силы. Выследить его не составит труда.»

Суда наблюдения были отозваны, «Чикаго» и остальные военные корабли вернулись на свои базы. Космическая яхта исчезла, канув без следа в непроницаемый космический мрак. С другой стороны, резко возросла активность в леске, окружавшем озера. Туристы сворачивали свои палаточные лагеря, любители пикников на свежем воздухе приканчивали остатки провизии, многочисленные молодые люди, которые весело резвились на берегу, собрав мячи, ракетки и прочий спортивный инвентарь, направились к ближайшим тропинкам.

Киннисон, однако, ошибался, когда говорил, что остальная часть предприятия не вызовет затруднений. Это работа оказалась не совсем обычной, ибо ее пришлось делать с величайшей осторожностью, не возбуждая даже самых незначительных подозрений. Сэммзу нужны были факты – ясные, надежные, веские факты. Такие очевидные, чтобы любой, кому пришлось бы с ними ознакомиться, не испытывал ни малейших сомнений.

Вот почему Осмен, достопочтенный коммерсант с Венеры, ни на секунду больше не оставался один. От озера до гостиницы, от гостиницы до автомобиля, вдоль всего пути в Нью-Йорк за ним следили внимательные глаза. Наконец, венерианин достиг цели своего путешествия, которая была превосходно защищена от следящих лучей и ультраволн; это случилось поздним вечером в воскресенье. Он вошел внутрь здания, ненадолго задержался там, и вышел обратно. Теперь он действительно был чист, как новобрачная; пакет с наркотиком исчез.

Но ненадолго!

В понедельник утром к зданию потянулась тоненькая струйка людей – оптовых торговцев. Никто из ленсменов раньше не видел этих типов, предпочитавших полную безвестность. Они были весьма опытными агентами, но теперь каждое их движение фиксировалось крохотными, но чрезвычайно мощными камерами, способными разглядеть волос с расстояния пятисот футов.

Итак, оптовые торговцы были прослежены, и все их сделки с представителями розничной распродажи попали на пленку. Эти – мелкая рыбешка – не отличались сообразительностью, а их клиенты – тем более. Ни у кого не было ни экранов, ни детекторов, ни другой аппаратуры, и их дальнейшие действия тоже пополнили досье Патруля. Непосредственных потребителей зелья можно было наблюдать от момента его покупки до использования – тем более, что данный промежуток времени оказался не слишком велик. Выглядело это ужасно. Стремительный рывок в какое-нибудь уединенное место, судороги экстаза, а затем – страшное пробуждение или мучительная смерть.

Все попало на пленку, хотя фиксировать подобные вещи было нелегко – многие наблюдатели не выдерживали психологической нагрузки и их приходилось заменять. Но Вирджилл Сэммз нуждался в реальных, конкретных, очевидных и неопровержимых доказательствах – и он получил их. Любой суд присяжных, после ознакомления с этими жуткими фильмами, вынес бы единодушный вердикт.

– Ну, как вы полагаете, этого хватит, чтобы покончить дело с тионитом? – спросил Киннисон. – У наших адвокатов еще остается достаточно времени, чтобы привести материалы в порядок и подготовить их для судебного разбирательства.

– И да, и нет, – нахмурился Сэммз. – Доказательства – полнейшие, прослежена вся цепочка – от момента добычи продукта до конечного потребителя… Однако, по самым оптимистическим прогнозам, нужны годы, чтобы посадить истинных виновников на скамью подсудимых.

– Коррупция?

Первый Ленсмен невесело кивнул головой.

– Естественно. Торговля наркотиками только малая часть зла. Мы же собираемся нанести удар по всему сразу – убийства, похищения, взяточничество, злоупотребления властью…

– Я знаю об этом. Так в чем же проблема?

– В практическом осуществлении правосудия. Если президент, более половины членов конгресса, большинство судей и практически все партийные боссы континента одновременно окажутся под следствием, с точки зрения закона это эквивалентно катастрофе. Таких прецедентов еще не было.

– Черт бы побрал все эти прецеденты! Они виновны, и вес это знают. Мы изменим законы так, чтобы…

– Мы ничего не изменим! – резко перебил его Сэммз. – Мы должны иметь правительство, подчиняющееся закону, а не людям. У нас и так уже слишком много беззакония! Так что, Род, главное в этом деле – не скорость, а законность.

– О благородный рыцарь Вирджил Сэммз! – Киннисон вскинул вверх руки. – Я сдаюсь! И давайте-ка снова вернемся на грешную землю. На сегодняшний день операция «Звильник» завершена, «Матис» и наша предвыборная кампания развиваются нормально, «Забриск» – тоже… Но «Боском» – «Боском» меня серьезно беспокоит.

Первый Ленсмен не ответил. Проблема военного противостояния была наиболее острой, и они оба это отлично понимали. И если даже Родерик Киннисон займет президентское кресло, ситуация не изменится; Черный Флот по-прежнему будет нависать вечной угрозой над Землей, над Трипланетной Лигой, над Патрулем.

– Возможно, стоит созвать по этому поводу заседание Совета? – в конце концов спросил Киннисон. – Или хотя бы посоветоваться с Бергенхольмом. Вдруг его посетит очередное озарение?

– Я обсуждал проблему с каждым – как сейчас с вами. Никто не смог предложить ничего конструктивного, кроме скорейшей реализации проекта «Беннет», чем вы и так заняты. Общее мнение таково: враг знает о наших военных успехах ровно столько же, сколько мы – о его достижениях. То есть – ничего.

– Кое о чем они могут догадываться, – задумчиво произнес Киннисон. – Они не глупы и понимают, что после урока, преподанного в схватке над Холмом, мы постараемся создать собственный флот.

– Да. И что меня тревожит больше всего – они побеспокоились на сей счет раньше нас.

– Дело не во времени, – заявил адмирал. – Мы можем построить больше кораблей и одержать верх.

– Не будьте излишне оптимистичным, Род! Вы ведь не станете отрицать, что умных голов, знаний и ресурсов у них, возможно, не меньше, чем у нас.

– Не собираюсь с этим спорить, – Киннисон упорно не желал сдавать позиции. – Моральное состояние, мой друг – вот что важно! Опытный персонал, а также количество, тоннаж и вооружение судов имеют существенное значение, но все войны в истории выигрывались в первую очередь за счет мужества и силы духа. А в этом отношении им с нами не потягаться.

– Да? – вопрос был коротким, но содержал в себе очень многое.

– Да! Именно это я и имею в виду – да! Из того, что мы знаем об их системе следует, что они просто не могут иметь высокий моральных дух! А посему, все, что они могут сделать, мы сделаем лучше. Вы никогда не были на Беннете, Вирджил, хотя, я много раз просил вас об этом. Выделите время и отправимся туда – прямо сейчас. Поверьте, вы не почувствуете себя там чужим!

– Возможно… Что ж, я готов.

Адмирал и Первый Ленсмен отправились на Беннет, но не на борту «Чикаго» или другого супердредноута, а на двухместном разведывательном судне. Было необходимо соблюдать строжайшую тайну, и путешествие на эту планету пока оставалось односторонним для всех, кроме ленсменов. Только ленсмены могли покидать Беннет – при любых обстоятельствах и по любым причинам. С Беннетом не поддерживалась почтовая связь, сюда не заходили пассажирские и грузовые суда; даже военные корабли Трипланетарного Флота прокладывали свои трассы в стороне от этой системы.

– Мы обнаружили уникальный мир, – заметил Киннисон. – Нечто такое, о чем даже наши великие философы Бергенхольм и Руларион и помыслить не могли. А это, мой друг, совсем немало.

– В чем же вы видите уникальность – если не считать того, что планета практически изолирована от межгалактических трасс?

– Ну, видите ли, никто из местных не подозревал, что они не являются единственной формой разумной жизни во Вселенной. У них даже не существовала концепция границ планеты; в их распоряжении находилось все космическое пространство – так они считали. Затем появились мы. Цивилизация Беннета испытала изрядное потрясение! Но они справились и быстро сообразили, что нам – по пути. Одним словом, они приняли верное решение.

– И какое же?

– Увидите, Вирджил, когда мы совершим посадку. Но Сэммз был сообразительным человеком, и еще до того, как корабль приземлился, все понял. Он увидел одни и те же многократно повторяющиеся символы – на самолетах, привязных аэростатах, пароходах, крышах и стенах зданий, на скалах и даже просто на почве.

– Двадцатый день месяца Харрес, – перевел Сэммз и нахмурился. – Случайно ли эта дата совпадает с земным четырнадцатым ноября текущего года?

– Смышленый парень! – Киннисон в полном восторге захлопал в ладоши. – Я знал, что вы догадаетесь! Да – день выборов!

– Вот как… Следовательно, они знают, что происходит?

– Еще бы! Они понимают, что мы можем выиграть – или проиграть. Они называют эту дату Днем Освобождения, и вся планета трудится ради него. Да, Вирджил, они работают по-настоящему, и каждый раз, приезжая сюда, я испытываю огромное напряжение – и радость.

– Кажется, я могу вас понять, – тихо произнес Сэммз.

Беннет являлся полным подобием Земли – по массе, составу атмосферы и климату; его население было человекообразным, особо не отличаясь от землян ни физически, ни умственно. Но Первый Ленсмен, путешествуя по этому миру вместе со своим другом, убедился, что борется, развивается и идет вперед с усердием и верой, неизвестными на Земле со времен крестоносцев. Самые опытные и умелые психологи Патруля проделали здесь великолепную работу, разъяснив обитателям Беннета истинное положение вещей.

Беннет знал, что призван стать арсеналом и военной базой Лиги – и гордился этим. Его заводы работали так, как никогда; каждый житель трудился изо всех сил. Беннет был усеян астропортами; в них стояло огромное количество военных кораблей, и к ним каждый день присоединялись все новые суда. Считалось делом чести участвовать в их строительстве и помогать пришельцам с далекой Земли, которых тут было немало.

Сэммзу не спрашивал, как очутились на Беннете все эти молодые люди – он знал это. Они собрались с всех планет Лиги, привлеченные обещанием хорошей работы и высокой оплаты. Таких объявлений, вербующих молодежь в новые миры, было сотни тысяч, миллионы. Их давали крупные фирмы, в том числе – МКП и «Уран Инкорпорейд»; но большинство принадлежало Патрулю, и самые талантливые парни и девушки попадали именно туда, куда надо – на Беннет.

– Кажется, вы говорили, Род, что пока никто из местных не избран ленсменом? – спросил Сэммз после одной из встреч, проходившей с потрясающим воодушевлением. – Странно. Энтузиазма у них хватит на два Патруля.

– Да, пока ничего по-настоящему достойного… Но подрастает молодое поколение, и среди них, я уверен, мы найдем не одного подходящего кандидата.

Ознакомительная поездка завершилась, и оба ленсмена стартовали к Земле.

– Ну, мой дорогой скептик, что вы теперь скажете насчет морального духа? – спросил Киннисон, как только захлопнулся люк их кораблика. – Разве я был не прав?

– Возможно, ваш оптимизм оправдан… Никогда не видел ничего подобного! Они просто рвутся в бой!

– И мы обязаны оправдать их надежды. А посему – не пора ли заняться разработкой плана предвыборной компании? Я думаю, начать надо с того…

Следующие недели выдались жаркими. Киннисон, проявив незаурядный ораторский талант, произнес два десятка речей, на которые Морган и его команда ответили не меньшим количеством. Галактический Совет и Патруль обвинялись во всех смертных грехах, главный из которых состоял в попрании устоев демократии и свободы. Клика Моргана пыталась представить ленсменов то злыми колдунами, одержимыми жаждой власти, то гипнотизерами, бесцеремонно проникающими в чужой разум, то бандой предателей, стакнувшихся с инопланетными монстрами, возжелавшими овладеть самым богатым из континентов Земли.

Киннисон отбивался, Сэммз копил факты. И, наконец, грянул день, когда по всем видеоканалам планеты прозвучало выступление Первого Ленсмена; операция «Звильник» пришла к логическому завершению. Глава Патруля обнародовал далеко не все, но то, что он сказал, не нуждалось в комментариях – эти материалы были неопровержимы.

Ошеломленный мир молчал. Молчали и враги, но Вирджил Сэммз знал, что скоро он получит ответ.

Глава 18
БИТВА

Находясь в звании коммодора, Клайтон из Северной Америки и Швайнерт из Европы оставались довольно близко к родной планете. Однако с образованием Галактического Патруля и производством их в адмиралы, со времени, когда они оба получили Линзы, радиус их сферы деятельности многократно увеличился. Одного или другого из них всегда можно было обнаружить в штаб-квартире Большого Флота в астропорте Нью-Йорка, но вместе они там бывали исключительно редко. Первый галактический сектор включал все солнечные системы и все планеты, верные Лиге, и адмиралы могли находиться где угодно, Чаще всего они посещали Беннет, руководя учениями Большого Флота, проводя занятия по тактике и стратегии и другим общим дисциплинам.

Это была трудная работа, и не слишком вдохновляющая, но она давала результат. Они узнавали своих людей, и люди знакомились с ними; так вырабатывалось одно из главных условий успеха – доверие к командирам.

Клайтон и Швайнерт сумели его заслужить. И когда, следуя заранее составленному графику, оба адмирала прибыли на Беннет вместе, их приветствовали с таким воодушевлением, словно эта встреча стала всепланетным праздником. Наконец, Клайтон отдал приказ, которого весь Беннет ждал так долго и так терпеливо. Жителям планеты было разрешено покидать ее!

Отряд за отрядом, одно подразделение за другим, части Большого Флота Галактического Патруля стартовали с Беннета. Они собирались вместе в космосе. Маневрируя, они образовали плотный строй, затем устремились в сторону Солнца. Когда чудовищная армада приблизилась к Солнечной системе, в нее влились остальные корабли Патруля – те, о которых Морган и его сторонники уже знали; и каждый из них занял свое, давно предназначенное ему место.

Ко дню последнего выступления Сэммза, Большой Флот уже расположился вблизи Земли. Сразу после того, как передача закончилась и миллионы ошеломленных зрителей застыли у своих приемников, Вирджил Сэммз и Родерик Киннисон покинули Холм. Вскоре оба руководителя Патруля были под надежной защитой своих кораблей: Первый Ленсмен – на «Бойзе», адмирал – на борту «Чикаго», своего флагмана.

Хотя ни Сэммз, ни Киннисон не занимались персонально Беннетом, их знали все – и всем было известно, что они находятся здесь, готовые разделить судьбу своих соратников: если Большой Флот одержит победу, они будут жить, если потерпит поражение – умрут; в пространстве или на Земле – уже было не важным. Их присутствие подняло боевой дух людей; вожди оставались с ними, в том же боевом цилиндре огромной армады.

В боевом цилиндре? Да. Новая стратегия Патруля базировалась на том, что неприятель будет атаковать, построившись традиционным конусом. Потребовались месяцы расчетов и многочисленные военные игры, чтобы найти оптимум. Цилиндрическое построение оказалось наиболее эффективным, и сейчас Флот готовился проверить это в бою.

Киннисон сидел в рубке «Чикаго», связанный невидимыми ментальными нитями с десятками ленсменов на других кораблях.

«Ну, Вирджил, долго ли нам ждать? Как вы думаете? Будут тянуть время или ударят быстро?»

«Быстро, – без тени сомнения ответил Сэммз. – Так быстро, как только смогут – по двум причинам. Они не знают нашей реальной мощи и, без сомнения, верят, что создали более эффективный и сильный флот. И второе. Наш открытый вызов заставит их действовать, так как для них значительно важнее, чем для нас, сохранить свое лицо. Они ударят стремительно – и изо всех сил.»

Большой Флот начал маневрировать, но уже через сутки раздались сигналы тревоги. Враг был обнаружен; он приближался со стороны северного полюса Галактики. Застучали принтера, выплевывая приказы и короткие строчки цифр; сотни и тысячи кораблей двинулись на предписанные им позиции.

Угрюмо усмехаясь, Киннисон следил за вражеским конусом, выраставшем на следящих экранах. Он был большим и плотным; прежние силы Галактического Патруля в схватке с ним имели бы шансов не больше, чем снежок, брошенный в преисподнюю. Но теперь – теперь на адское пламя надвигались все ледники Земли!

Флот Патруля, выстроенный в двойной цилиндр, в единую конструкцию, такую же прочную, как опоры моста, рванулся вперед на максимальной скорости.

За годы насилия и беспрерывных кровавых столкновений мощность наступательного оружия постепенно увеличивалась; средства обороны тоже не отставали. Но одно фундаментальное обстоятельство не изменилось за века, оставаясь бесспорным и сейчас. Три боевые машины всегда победят одну равной с ними мощности; две могут сделать то же самое – несколько медленнее. Тем не менее, стратеги всех времен и народов придумывали средства и тактические приемы, чтобы и при численном превосходстве над противником достичь победы с минимумом потерь.

Гигантская армада Патруля метнулась вперед вдоль оси боевого конуса Черных, прямо в раскрытую пасть, изрыгающую языки пламени, вдоль смертоносной линии – к самой вершине построения врага. Большой Флот не сделал ни выстрела, ибо основания и оболочка цилиндра выполняли чисто оборонительные функции. Составляющие их корабли, расположенные так близко друг к другу, что их барьерные поля почти соприкасались, были просто огромным экраном. Внутренний слой цилиндра состоял из дредноутов; их требовалось защитить со всех сторон, но зато какой огонь они могли вести!

Передние и задние края образования – вход и выход гигантской трубы – могли не выдержать массированного удара противника, и это обстоятельство доставляло стратегам Патруля немалое беспокойство. Вот почему первые десять и последние шесть колец цилиндра были собраны из особых кораблей. Экраны помех – и ничего больше; автоматы, управляемые дистанционно, на борту которых не имелось ни одной живой души. Если бы потери Флота составили восемь двойных колец за первые три-четыре секунды атаки – теоретические расчеты предсказывали именно такой уровень, – Киннисон был бы вполне удовлетворен.

Зашита выстояла. В долю секунды открытый конец цилиндра поглотил, словно засосав в трубу, всю вершину вражеского конуса, и безмолвствовавшие до этого момента излучатели дредноутов принялись за работу. Каждый корабль внутреннего слоя имел две эммитерные батареи, одну – направленную внутрь, вторую – под углом к оси цилиндра. Таким образом, с какого направления судно Черных не вошло бы в цилиндр Патруля, оно попадало в сокрушительный лучевой шквал. И соотношение мощностей было не два к одному; по энергетическому потенциалу Большой Флот превосходил врага на два порядка.

Под воздействием этих невообразимых потоков энергии защитные экраны поглощенных цилиндром кораблей вспыхнули всеми цветами радуги и тут же поблекли. Через несколько микросекунд броневые пластины корпусов, сделанных из самых прочных материалов, известных к тому времени, тоже оказались разрушенными. Теперь деструкционные лучи вгрызлись в ничем не прикрытый металл внутренней обшивки, пронизывая суда насквозь.

Детонация атомных боеголовок в корабельных арсеналах увеличила и без того огромную температуру плазменного облака, в котором плавились, испарялись, распадались на атомы самые мощные дредноуты Черного Флота.

Цилиндр замер, и Киннисон с Клайтоном смогли оценить свои потери. Глубина поражения переднего основания составляла в среднем полдюжины двойных колец. Кое-где автоматы шестого кольца остались неповрежденным; в других местах, куда ударили сконцентрированные потоки лучей, бреши зияли и в седьмом кольце. Но лишь доля процента боевых судов вышла из строя – там, где враг сумел прожечь внешний слой атакующего цилиндра.

При первом ударе Патрулю удалось уничтожить всего несколько сотен кораблей противника, но это означало победу. В вершине конуса группировались тяжелые суда, и здесь же находился флагман; скорее всего, командования Черного Флота больше не существовало.

Через несколько секунд стало ясно, что если кто-то из высших офицеров и остался в живых, он уже не мог эффективно управлять сражением. Некоторые вражеские корабли, полуразрушенные и разбитые, вышли из боя; другие пытались перестроиться и совершить отчаянную, бессмысленную атаку монолитного цилиндра Патруля. Нерешительность была очевидной и явно нарастала.

Большой Флот не собирался разворачивать свою чудовищную цилиндрическую машину уничтожения, что потребовало бы нескольких часов; в этом уже и не было необходимости. Теперь корабли Патруля рассыпались по всему пространству, уничтожая остатки армады Черных. К этому времени противник был настолько деморализован, что почти не оказывал сопротивления, и Флот не потерял больше ни одного судна.

«Не пора ли кончать. Род? – мысленно спросил Сэммз. – Прикажите Клайтону прекратить огонь, чтобы мы могли вступить в переговоры.»

«Переговоры, черт возьми! – в ответной мысли Киннисона явно сквозило раздражение. – Мы должны уничтожить их! Полностью и бесповоротно! К дьяволу переговоры!»

«Не надо превращать бой в бойню. Если вы не согласны со мной, соберем Совет, чтобы решить, кто из нас прав.»

«Не нужно. Вы правы – и это одна из причин, по которой Первым Ленсменом стали вы, а не я», – и адмирал, все еще гневаясь, отдал необходимые распоряжения.

Суда Большого Флота неподвижно повисли в пространстве, операторы установили связь, и Вирджил Сэммз произнес вслух, используя язык, понятный всем, кто когда-нибудь находился в глубинах космоса:

– Соедините меня со старшим офицером противника. На его экране появилось волевое, не слишком симпатичное лицо; на нем застыло выражение горькой безнадежности – этот человек был готов к смерти.

– Вы победили! Так приходите и кончайте с нами!

– Боюсь, вы несколько дезинформированы в части наших целей и этических принципов. Кто из старших командиров остался в живых – кроме вас?

– Десяток вице-адмиралов, но командую флотом я. Они будут подчиняться моим приказам или умрут.

– Тем не менее, я хотел бы видеть их тоже. Выравнивайте скорость с нашей и поднимайтесь на борт моего корабля, все одиннадцать человек. Мы обсудить возможность установления прочного мира между нашими мирами.

– Мира?! Ха! К чему эта ложь? – выражение лица командующего Черным Флотом не изменилось. – Я знаю, кто вы, и что вы делаете с покоренными расами. Мы предпочитаем быструю смерть под ударами ваших батарей мучениям в камерах пыток и исследовательских лабораториях. Приготовьтесь – я намерен атаковать вас и погибнуть!

– Повторяю еще раз – вас дезинформировали, – голос Сэммза оставался холодным и спокойным. – Мы – цивилизованные люди, не варвары и не дикари. Разве тот факт, что мы прекратили огонь, ни о чем вам не говорит?

Впервые лицо незнакомца чуть изменилось, и Сэммз продолжил свое бескровное наступление.

– Думаю, что говорит. Теперь, если вы будете разговаривать со мной «разум к разуму»…

– Нет, никогда! – командир Черных поднял сжатый кулак. – Я не хочу иметь ничего общего с вашими проклятыми Линзами! Я знаю, что это такое!

Сэммз был терпелив.

– Хорошо, если вы настаиваете, мы продолжим говорить вслух. Повторяю еще раз: я приглашаю вас ко мне на корабль вместе со всеми вице-адмиралами. Вас не просят сдаваться. Вы можете оставить личное оружие – если, разумеется, не станете делать попыток воспользоваться им. Придем мы к соглашению или нет – в любом случае, вам будет разрешено вернуться на свои суда.

– Что? Мы можем оставить оружие? И вернуться? Вы обещаете?

– Как Председатель Галактического Совета, в присутствии высших командиров Галактического Патруля, я клянусь в этом.

– Мы придем к вам.

– Отлично. Здесь вместе со мной будет еще десять ленсменов. «Бойз» остановился; вслед за ним в пространстве недвижно повисли «Чикаго» и десять огромных дредноутов с Беннета. Адмирал Киннисон и девять других ленсменов присоединились к Сэммзу в рубке «Бойза». Плотный строй кораблей Патруля встретил не менее плотный строй кораблей противника по всем правилам космического этикета.

Вскоре от кораблей Черного Флота почти одновременно оторвались одиннадцать быстроходных ботов. Одиннадцать адмиралов ступили на борт «Бойза» и были встречены с почестями, которые обычно оказывают высокопоставленным офицерам дружественных армий. Все они были вооружены чем-то, напоминавшим стандартный бластер Патруля – «левистон», модель семнадцать. Во главе делегации шел высокий седоватый человек, с которым беседовал Сэммз; он по-прежнему сохранял вызывающе-пренебрежительный вид, маскирующий отчаяние.

Прямо за ним шел сравнительно молодой человек, не столь возбужденный и агрессивный. Сэммз ментально коснулся его личности и был поражен. Этот вице-адмирал Черного флота во всех отношениях казался достойным звания ленсмена!

«Что это? Ведь вы молчите… а, понимаю… Линза!» – мозг незнакомца несколько секунд находился в смятении; радость, страх и предчувствие чего-то необычного боролись в нем.

В следующую минуту, пока гости занимали свои места за столом переговоров, Вирджил Сэммз и Корандер с Петрина обменялись мыслями, для выражения которых потребовалось бы произнести вслух нескольких тысяч слов. Вот некоторые из них:

«Линза! Я всегда мечтал о подобной вещи, без всякой надежды ее получить… Как же нас ввели в заблуждение! Значит, Линзы действительно рождаются в вашем мире, Сэммз с Земли?»

«Не совсем так – и доступны они не всем, – и Сэммз объяснил все, как объяснял это много раз прежде. – Вы можете получить одну из них значительно раньше, чем полагаете – надо только покончить с этой войной. Практически все уцелевшие, как я вижу, уроженцы вашего мира, Петрина?»