Текст книги "Дети Линзы-2: Линзмены второго уровня"

Автор книги: Эдвард Элмер Смит

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 15 страниц)

Глава 16
ГАННЕЛЬ ДЕРЕТСЯ НА ДУЭЛИ

Подобно тому как Киннисон в предстоявшей работе полагался на свою беспримерную храбрость, Надрек рассчитывал на разработанный им способ действий. В глазах землянина палейниец, бесспорно, выглядел не только трусом, но и лентяем. Впрочем, для его народа такие пороки вполне простительны; к тому же они никак не отражались на богатом послужном списке Надрека. Уделяя много внимания своей личной безопасности, он жил долго и будет жить еще дольше. Предпочитая действовать самым легким из всех доступных способов, Надрек сохранил немало сил и энергии. К чему рисковать жизнью? Зачем тратить ее на тяжелую и опасную работу, если любое задание всегда можно выполнить, используя более простые и проверенные способы?

Прибыв на Онло, Надрек принял все меры к тому, чтобы его никто не заметил. Сам же он, во многом похожий на обитателей планеты, пори беспрепятственно читал их мысли. Он изучал, анализировал и постепенно разгадывал секреты онлонианской обороны. Вскоре его абсолютно черный и невидимый ни простым зрением, ни какими-либо средствами обнаружения космический корабль оказался внутри центрального защитного купола, вблизи резиденции Кандрона.

Сохранилась запись разговора, который состоялся между Алконом Фраллийским и его приспешником. Разумеется, беседа протекала в мысленной форме, однако Надрек сразу же переводил ее на галактический язык.

– Кандрон, тебе удалось что-нибудь сделать с линзменом, о котором мы говорили в прошлый раз? – хрипло спросил тиран, – У тебя есть какие-нибудь сведения о нем?

– Нам удалось сделать очень немногое, – угрюмо ответил главный психолог. – Не считая ликвидации нескольких линзменов, которые не играли никакой роли в последних неудачах, наши агенты не смогли выполнить ни одной задачи. Могу только с уверенностью сказать, что ни один психолог Босконии не виноват в случившемся.

– Следовательно, ты виноват меньше других. – Ехидно подытожил Алкон. – Разумеется, ты всегда прав!

– Я только лишь делаю вывод о невозможности каких-либо выводов, – невозмутимо ответил Кандрон. – У нас слишком мало данных, и они слишком противоречивы, чтобы утверждать что-то более определенное. Вполне вероятно, ответственность за случившееся лежит на двух линзменах. Один из них – менее опасный – может быть землянином, жителем Альдебарана или каким-нибудь другим человекоподобным существом; второй – гораздо более могущественный – неизвестен ничем, кроме результатов своих действий.

– Линзмен Икс-А-Икс, – предположил Алкон.

– Называйте его как хотите, – равнодушно произнес Кандрон. – Но линзмен Икс-А-Икс всего лишь исполнитель. Вряд ли он руководитель линзменов.

– Но такую информацию мы получили от линзмена Моргана! – запротестовал Алкон. – Его допрашивали с применением наркотиков истины, а перед смертью пытали. Правители Дельгона вытянули почти все его жизненные силы, за исключением стремления жить честно и всегда говорить правду!

– Откуда вам известно? – невозмутимо спросил Кандрон. – Только из доклада правителей и из крайне сомнительных показаний одного эйча, который не присутствовал при столь важной для нас сцене?

– Значит, ты подозреваешь… – вздрогнув, произнес Алкон, но не закончил фразы.

– Да, – сухо перебил его психолог. – Я подозреваю, что против нас действует существо, разум которого почти не уступает моему собственному и способен победить разум правителей Дельгона, а в хитрости превзойти самые коварные уловки эйчей. Думаю, что если линзмен Морган; действительно существовал, то был не более чем марионеткой в его руках. Пожалуй, Морган всего лишь неодушевленная кукла. Слишком уж легко эйчи справились с ним! Вот почему, как мне кажется, его не существовало…

– Брось! Не смеши меня! – фыркнул Алкон. – это происходило на глазах всей Босконии. От него осталась только рука с Линзой на запястье!

– Согласен, что маловероятно, – продолжал настаивать Кандрон. – Я допускаю, что он действительно существовал, но рука и Линза могли быть подкинуты нам с целью ввести в заблуждение. Нельзя быть уверенными даже в том, что Линза подходит к руке. Ничуть не сомневаюсь, что настоящий линзмен Морган никогда не подвергался пыткам и не терял даже части своей жизненной энергии, а вместе с неизвестным, о котором я уже говорил, практически невредимым вернулся в свою галактику и принес с собой всю ту информацию, которую Патруль использовал для уничтожения Джарневона.

– Подтасовка фактов, – еще раз фыркнул Алкон. – Скажи мне, если можешь, на чем основаны твои умозаключения?

– Пожалуйста, – согласился Кандрон. – Сам я, правда, не пришел ни к каким определенным выводам, но, может быть, вам удастся найти то, что я упустил из виду. Итак, я кратко излагаю факты, которые кажутся мне наиболее значительными. Прошу вас, будьте внимательны.

Как вам известно, на протяжении многих лет наши дела шли весьма успешно. Первая неприятность случилась тогда, когда военному кораблю Земли, управляемому землянами и валерианцами, удалось захватить один из наших самых совершенных и мощных космических аппаратов. Думаю, валерианцы не играли большой роли, так как их умственных способностей не хватило бы для проведения даже менее сложной операции. По крайней мере одному землянину удалось спастись от нас бегством. Тот, кого Гельмут называл линзменом, на похищенном корабле долетел до Велантии, где он захватил еще шесть наших кораблей, высланных в погоню за ним. На шести кораблях он и велантийцы с боем прорвались к Земле, и никакие силы Гельмута не могли остановить его.

Затем произошли два эпизода с колесоидами, жившими на Альдебаране I. В первом эпизоде земной линзмен потерпел от них поражение, предполагалось даже, что он убит. Во втором эпизоде наша база была полностью уничтожена – бесследно исчезла, тогда как следующая, вышестоящая база не понесла ни малейшего ущерба.

Потом наблюдались непонятные события на Бойсии, где человеческое существо Блейксли вело себя удивительно странным образом. Блейксли явно находился под влиянием более сильного разума, который больше ничем не обнаружил себя – ни тогда, ни позже.

Вскоре в нашей галактике тоже произошло загадочное событие – внезапное и необъяснимое исчезновение планеты Медон.

Если бы палейнийцы могли усмехаться, то Надрек наверняка усмехнулся бы, услышав эти слова. Провалы, о которых говорил Кандрон, были делом и его рук. Тогда он выполнил только то, о чем его просили, – рассекречивание вышестоящих агентов не входило в задачу линзмена.

– … Затем Раделикс, – продолжал главный психолог босконцев. – Наши агенты-женщины, Боминджер, калонианские информаторы, – все они пропали. Мог ли быть к этому причастен какой-нибудь человекоподобный линзмен?

Далее – непонятное безумие, охватившее команду корабля 27L462P. Снова загадочное бесследное исчезновение. Нам неизвестны ни причины катастрофы, ни то, что случилось с кораблем…

Надрек задумался над услышанным. Сам он не имел отношения к перечисленным событиям, однако был уверен в том, что о них мог бы многое рассказать Киннисон. Линз-мен, возможно, причастен к катастрофам, которые считались случайными или произошедшими по вине какого-нибудь внутреннего врага. Палейниец продолжал слушать.

– После события на Бронсеке, в котором участвовало столько линзменов, что из них никого нельзя выделить особо, и которое не было доведено до конца, произошел известный вам случай с астероидом Эвфросайн, таверной метеорных старателей и Диким Биллем Вильямсом с Альдебарана II.

– А теперь, прежде чем мы приступим к анализу всех событий, скажите – что вы о них думаете? – спросил Кандрон.

Пока тиран размышлял, Надрек втайне злорадствовал. Удивительно, каким образом, логически соединяя известные факты, главный психолог пришел к столь ошибочным умозаключениям? Кроме того, перечень всех подвигов, совершенных им самим и Кимболлом Киннисоном, должен произвести немалое впечатление на слушателя.

– Возможно, ты прав, – наконец признал Алкон. – Здесь видны по крайней мере два различных существа и два различных способа действий. Значит, должны существовать и два линзмена… Один из них – непременно человек, а другой – совершенно неизвестное существо. Разумеется, Картифф был человеческим линзменом. На Лонабаре он мастерски справился со своей задачей, даже если ему помогал Патруль. Этот человек всегда был на виду, что служило ему самым надежным прикрытием, поскольку никто не воспринимал его всерьез. Или… может быть…

– Вот так-то лучше, – прокомментировал Кандрон. – Кажется, вы начинаете понимать, почему я так осторожно выбирал между словами «является» и «может быть», когда говорил о земном линзмене.

– Но он обязательно должен существовать! – запротестовал Алкон. – Картифф был человеком! И этот человек линзмен!

– Конечно, – начиная терять терпение, признал Кандрон – Но в то же время Картифф мог быть заурядным гангстером, который находился под влиянием линзмена – назовем его линзменом Икс-А-Икс, если хотите, – или любого другого члена Патруля, который действовал на Лонабаре только с целью отвлечь наше внимание от настоящего лин-змена Икс-А-Икс.

– Доказательства? – спросил тиран.

– Никаких доказательств – лишь предположения. Мы можем быть уверены только в том, что Блейксли был одним из людей Гельмута и что при всей своей лояльности он человек заурядных умственных способностей, чего нельзя сказать о вражеском агенте, причинившем нам столько неприятностей.

– Пожалуй, ты прав, – задумчиво произнес Алкон. – Как я понял, ты настаиваешь на том, чтобы иметь в виду не двух линзменов, а только чей-то один разум, который иногда действует через землянина?

– И даже не обязательно, чтобы он действовал через одного и того же землянина! У нас нет указаний на природу или расу того, кого мы называем линзменом Икс-А-Икс. Мы не знаем, является ли он теплокровным и дышит ли кислородом… вот что плохо!

– Очень плохо, – согласился тиран. – Линзмен Икс-А-Икс и Картифф или оба вместе нашли Лонабар. Они узнали о правителях на Лирейне II…

– Простая случайность, уверен, – перебил его Кандрон. – Они не могли получить информацию от Меньо Блико – тот вообще не располагал такими сведениями.

– Случайность или нет – какая разница! – нетерпеливо воскликнул Алкон. – Они нашли Блико и уничтожили его! Затем сразу же последовало нападение на пещеру правителей на Лирейне II. Из сообщений, посланных правителями Дельгона эйчам на Лирейн VIII, мы знаем, что на планете были два патрульных корабля. Вероятно, принадлежавший Картиффу корабль не принимал участия в атаке. Другой, супердредноут «Неустрашимый» высадил десант, который взял пещеру приступом. В состав экипажа супердредноута входили земляне, валерианцы и, очевидно, один велантиец. Раз они решили пойти на жертвы и захватить правителей живыми, им наверняка нужно было получить от дельгонцев какую-то информацию. Не сомневаюсь в том, что они ее получили.

– Всего лишь предположение, – заметил Кандрон.

– В любом случае у нас больше вопросов, чем ответов, – проговорил тиран и, поднявшись с кресла, прошелся по своему просторному кабинету, – Например, нам неизвестно – остановился ли линзмен Икс-А-Икс на Лирейне II, как делал это в других ситуациях, или пошел дальше? Пытался ли посетить Лирейн VIII? Если нет, то почему заинтересовался ею? Если да, то удалось ли ему проникнуть в укрепленный пункт эйчей? Они клянутся, что не удалось…

– Разумеется, они будут утверждать, что не пропустили его фыркнул Кандрон. – Можно также спросить, почему Патруль выбрал именно это время для полномасштабного вторжения в нашу галактику? Не для того ли, в частности, чтобы все внимание нашего высшего командования было занято проблемами отражения их атаки?

– Что?! – воскликнул Алкон. – Ты полагаешь, что… – у него не хватило духу закончить свою мысль.

– Да, я именно так считаю, – мрачно договорил за него Кандрон. – Вполне вероятно, что эйчам с Лирейна VIII удалось воспрепятствовать проникновению линзмена Икс-А-Икс не больше, чем калонианцу Джолту, и что массированная атака Патруля была рассчитана по времени так, чтобы отвлечь внимание от линзмена Икс-А-Икс, который между тем проследил линии связи или важные объекты.

– Но ловушки! Сигналы тревоги! Экраны и секретные зоны! – воскликнул Алкон, не желавший верить случившемуся.

– Как известно, ни один сигнал тревоги не сработал, ни одна ловушка не захлопнулась, – спокойно ответил Кандрон. – Но этот факт имеет для нас обоих неодинаковое значение. Дело не только в том, что планета Онло надежно защищена и находится в самом центре линий связи, но еще и в том…

– Неужели ты допускаешь, что к твоей планете можно подобраться незаметно? – встревоженно перебил его Алкон.

– Разумеется, можно, – холодно ответил психолог. – Если мы построили наши укрепления и защитные экраны, то кто-то другой сумеет и преодолеть их. Но я не закончил свою мысль. Наверняка ни я, ни Онло не являемся их главной целью. Они собираются пробраться на Фралл и найти не кого-нибудь, а именно вас.

– Возможно, ты и прав. Да, скорее всего, прав. Но не зная, что представляет собой линзмен Икс-А-Икс и как ему удалось проделать все, о чем мы сейчас говорили, – мы не можем ничего утверждать.

На такой неопределенной ноте беседа закончилась. Тиран Алкон вернулся в свой дворец на планете Фралл. Проходя мимо постов королевской гвардии, он не подозревал, что карающая рука возмездия была всего лишь в метре от него. Ибо, как он сам говорил, линзмен Икс-А-Икс – он же Киннисон и он же Траска Ганнель – оставался незамеченным именно потому, что постоянно был на виду.

Киннисон, и фая роль лейтенанта королевской гвардии и командуя взводом солдат, не имел почти никакой свободы действий. Его непосредственный начальник – старший лейтенант того же подразделения – был ненамного свободнее в поступках. Гораздо большей властью обладал капитан, командовавший и воздушными, и наземными силами. Далее следовали майор, полковник и наконец генерал, у которого в подчинении находились все регулярные воинские части фраллийской столицы. Личные телохранители Алкона принадлежали к отдельной организации, но она пока не интересовала Киннисона.

Чин майора Киннисона вполне устроил бы, давая достаточно власти и свободы действий, а более высокие звания только привлекли бы к нему излишнее внимание.

Старшего лейтенанта, недалекого и исполнительного служаку, можно не брать в расчет. Настоящий Ганнель, как всякий цвильник, презирал своего непосредственного командира. Теперешний Ганнель не только презирал, но и ненавидел его.

Доносчики и шпионы были составным элементом босконской военной машины. Настоящий Ганнель подобрал целый штат доверенных людей, которым при благоприятном стечении обстоятельств предстояло убрать старшего лейтенанта. Киннисон воспользовался замыслами своего предшественника, но существенно изменил стиль его работы. Прежде всего он начал критиковать капитана в присутствии преданных ему младших офицеров.

Результат не заставил себя долго ждать. Вскоре Киннисону было приказано явиться к капитану. Когда он вошел в кабинет, там уже находились несколько офицеров. Было ясно, что капитан решил проучить Ганнеля в назидание остальным подчиненным.

– Лейтенант Траска Ганнель! Мне стало известно о подрывной деятельности, которую вы ведете в последнее время, – громко произнес капитан. – В соответствии с параграфом пять, пункт семьсот двадцать четыре Основного общевойскового устава разрешаю вам сказать несколько слов в свое оправдание, прежде чем разжалую вас за нарушение субординации.

– Да, я скажу несколько слов в свое оправдание, – холодно ответил Киннисон. – Не знаю, о чем вам донесли ваши шпионы, но в дополнение к их сообщениям должен заметить, что, собрав здесь всю эту компанию, вы проявили себя, как безмозглый кретин, у которого голова ничем не отличается от…

– Молчать! Эй, схватить его! – рассвирепев, закричал капитан. – Немедленно обезоружить!

– Первый, кто приблизится ко мне, будет убит на месте, – внушительно проговорил Киннисон. Его тон заставил офицеров отступить. В руках он держал два излучателя, и указательные пальцы уже лежали на спусковых крючках. – Как вам известно, меня нельзя разоружить до тех пор, пока я не буду разжалован, что-не произойдет. Иначе я воспользуюсь своим правом обратиться к полковнику с обжалованием вашего решения. Не сомневайтесь, я сумею доказать, что вы глупы, неисполнительны и абсолютно непригодны для вверенной вам должности – да вы и сами это знаете. Вы не следите за дисциплиной, в вашем подразделении полным-полно любимчиков и подхалимов. Когда вы раздаете награды или назначаете меры наказания, то руководствуетесь не логикой и не здравым смыслом, а вашими личными пристрастиями. Любой военно-полевой суд прислушается к моим доводам и лишит вас всех званий. Так что советую хорошенько пошевелить извилинами, прежде чем обвинять меня в нарушении субординации!

Офицер побледнел, привстал, а затем снова опустился в кресло. Он сразу понял, что не в состоянии опровергнуть обвинения, с которыми Ганнель мог обратиться в военно-полевой суд. Выход только один. Конфликт нужно представить как личное оскорбление, и тогда все решилось бы на дуэли. В Босконии старший по званию, из участвующих в поединке офицеров, имел право выбирать оружие. Капитан блестяще владел саблей и не раз побеждал Ганнеля в турнирах. Поэтому, переведя дыхание, он сказал:

– Своей клеветой ты задел честь моего мундира, Ганнель. Я вызываю тебя на дуэль. Итак, встречаемся завтра, за полчаса до захода солнца на площади Скрещенных Мечей. Драться будем на саблях.

– Принимаю вызов, – пунктуально следуя ритуалу, ответил Киннисон. – Будем биться до первой крови или до смерти?

– До смерти.

– Пусть будет по-вашему, капитан, – проговорил Киннисон и, отдав честь, спокойно вышел из комнаты.

Его не смущало, что капитан опытный фехтовальщик. Конечно, он выбрал оружие, которым владел в совершенстве. Тем не менее Киннисон не собирался воспользоваться мысленным лучом как надежным подспорьем в предстоявшей дуэли. Саблей, рапирой, кинжалом, кортиком, ножом и другими видами оружия любой линзмен владел так же хорошо, как кулаками и различными приемами рукопашной борьбы.

Площадь Скрещенных Мечей на самом деле оказалась просторной ареной, окруженной рядами удобных кресел. На следующий вечер все кресла заняли люди в формах, в строгих костюмах и в модных городских нарядах. Дуэли были самым любимым развлечением босконцев.

Согласно правилам, дуэлянты должны выступать почти обнаженными, чтобы ни один из них не мог спрятать в одежде какое-либо оружие. На каждом из них были только шелковые трусы, а на ногах – легкие резиновые тапочки, подошвы которых препятствовали скольжению по арене.

Большой знаток и блюститель всех формальностей, полковник сам задал положенные вопросы участникам дуэли. Нет, примирение невозможно. Нет, Ганнель не желал принести извинения. Нет, капитан мог защитить свою честь только в смертельном бою. Полковник со знанием дела осмотрел лезвия обеих сабель и даже проверил их ногтем большого пальца. Наконец, призвав зрителей быть внимательными, он воткнул сабли острием в землю, а затем навалился всем телом на их эфесы. Сабли угрожающе прогнулись, но ни одна не сломалась. Он освободил сабли, и они со звоном распрямились. Оружие и вправду было превосходное.

Попросив секундантов отойти за край арены, полковник вручил сабли гвардейцам, развел их в противоположные стороны и вытянул перед собой небольшой жезл. Ганнель и капитан скрестили на нем свои сабли. Полковник убрал жезл, и дуэль началась.

Киннисон вел бой в той манере, в какой обычно вел его Ганнель. Однако он был более ловким, чем Ганнель, – ровно настолько, чтобы удары противника либо не попадали в цель, либо приходились на его вовремя подставленную саблю. Удары сыпались один за другим. Сталь звенела и высекала искры. Бойцы тяжело дышали, но их сабли не переставали со свистом рассекать воздух.

Вскоре Киннисон понял, что его соперник не зря считался лучшим фехтовальщиком королевской гвардии. Правда, сейчас он не совсем в форме и, вероятно, не сможет долго продержаться, но сразить его насмерть ему тоже не удастся. Киннисон даже начал подумывать, не применить ли в случае чего силу своего разума. Конечно, он не хотел превращать поединок в убийство, но… Что же делать, если… Нет, он должен сражаться на равных, даже когда противник превосходит его в физической силе и ловкости.

Тому уже дважды удалось доказать свое мастерство. В первый раз его смертоносное оружие задело правую ногу Киннисона. Во второй раз удар почти достиг цели – линзмен лишь в самый последний момент увернулся от острия сабли, направленного в сердце. Лезвие почти на пять сантиметров рассекло его левое плечо. Из обеих ран хлынула кровь. Окружавшая арену толпа неистово кричала и аплодировала зрелищу.

Постепенно капитан гвардейцев начал выдыхаться. Его движения замедлились, стали терять стремительность и точность. Заметив это, Киннисон изловчился и нанес сокрушительный удар, нацеленный в шею противника. Однако тому удалось частично защититься от удара. Острое лезвие со звоном скользнуло по подставленной сабле и, точно бритвой, срезало клок волос и ухо фраллийца.

Толпа взревела от восторга. Босконцам было все равно, чья кровь проливалась на арене, – такого захватывающего зрелища они не видели очень давно.

Дуэлянты продолжали атаковать друг друга. Каждый старался воспользоваться ошибкой соперника и сразить его насмерть. Оба вкладывали все силы в бой, истекая кровью. Затем прозвучал свисток, возвестивший об окончании первого раунда.

После недолгого перерыва, в течение которого медики наскоро обработали их раны, противники заменили затупившееся оружие и снова ринулись к центру арены. Однако теперь капитан уже заметно уступал линзмену, а тот, не чувствуя усталости, наступал все более решительно.

Когда все было кончено, Киннисон с силой воткнул свою окровавленную саблю в землю рядом с телом капитана королевской гвардии. Пока эфес сабли раскачивался из стороны в сторону, он медленно повернулся к полковнику и по всем правилам отсалютовал ему.

– Сэр, – продолжая придерживаться ритуала, сказал Киннисон, – я честно победил в поединке. Заслужил ли я право пройти соответствующий экзамен и стать капитаном вашего полка?

– Да, сэр, вы заслужили такое право, – ответил полковник.