Текст книги "Дети Линзы-2: Линзмены второго уровня"

Автор книги: Эдвард Элмер Смит

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 15 страниц)

Киннисон отворил двери и чуть не столкнулся с управляющей аэропорта та собиралась выйти наружу. При взгляде на ее внешность он вдруг заметил особенность, на которую сначала не обратил внимания. Впервые в жизни он видел женщину, не носившую никаких украшений. Она была высока и великолепно сложена, а ее кожа чистой и слегка загорелой.

Однако у женщины не было ни ожерелья, ни браслетов, ни колец. Она явно не пользовалась ни пудрой, ни ароматизирующими веществами. Ее густые брови не знали ни карандаша, ни пинцета. У нее видны два или три искусственных зуба, которые составили бы честь любому земному дантисту. Но волосы! Чистые и густые, они напоминали неухоженную копну растительности. Несколько прядей спускались почти до плеч, но, очевидно, что, когда они отрастали и начинали мешать, она отрезала их под самый корень – пользуясь ножом, бритвой или тем, что попадалось под руку.

Наблюдения, конечно, не отняли у него много времени. Прежде чем сделать шаг навстречу, он мысленно обратился к ней:

– Киннисон, линзмен с Солнца III. Известно ли на вашей планете что-либо о Линзах или о Земле?

– Жители Лирейна ничего не знают и не желают знать о них, – холодно ответила она. Ее мысли были ясными, а характер – сильным и энергичным. Однако по сравнению с Киннисоном, который дважды пропел обучение на Эрайзии, ее мозг работал удручающе медленно. Он видел, что она собирала мысленный заряд, намереваясь прикончить его на месте. Позволив направить заряд на себя, он отразил его с немного уменьшенной стой – не смертельной и даже не парализующей, но достаточной для того, чтобы она упала в стоявшее рядом кресло.

– Никогда не спеши, сестренка, расправиться с человеком, пока не узнаешь его, – посоветовал Киннисон, когда женщина пришла в себя. – Ну как, ты уже поняла, что не пробьешь мой экран мыслезащиты?

– Боюсь, что да, – уныло признала она. – Но я должна была убить тебя. И раз ты оказался сильнее, то, конечно, лишишь меня жизни. – Какой бы странной ни была логика женщины, очевидно, она привыкла подчиняться ей. – Ну давай, не тяни… Но ведь этого не может быть! – Все ее мысли вдруг запротестовали. – Я не таю, кого ты называешь «человек», но сам ты несомненно мужчина, а ни один обыкновенный мужчина не может быть сильнее, чем личность!

Киннисон правильно принял ее мысль, которая шокировала его. Она не представила себя как женщину – человека женского пола, а была просто «личность». Для нее «человек» и «мужчина» – синонимы. То и другое обозначало пол, и ничего, кроме пола.

– У меня нет намерения убивать тебя или какого-нибудь другого жителя вашей планеты, – спокойно объяснил он, – пока меня не вынудят. Но здесь стоит быстроходный космический корабль, за которым я гнался от самой Земли. Мне нужен человек, управлявший им, и я доберусь до него, даже если потребуется уничтожить половину твоих соотечественников. Я достаточно ясно выразился?

– Совершенно ясно, мужчина! – Ее мысли смешались от противоречивых чувств – облегчения и удивления тем, что ее не убьют, отвращения и негодования из-за того, что такой ужасный мужчина имеет наглость существовать, недоверия и изумления его беспрецедентной силой мысли и, наконец, неприятного осознания того, что в мире могут иметь место неизвестные ей вещи.

– Но на корабле, о котором ты думаешь, не было никакого мужчины, – неожиданно добавила она. И Киннисон поверил, что она не лгала.

– Проклятье! – вслух выругался он. – Опять придется драться с женщиной!

– В нем была наша Старшая Сестра…

На самом деле ее мысль правильнее было бы понять иначе: слово «сестра», косвенно определяющее принадлежность к полу, было совершенно незнакомо «личностям» Лирейна. Той, о которой она думала, больше подходило выражение «старший ребенок среди всех потомков».

– …и еще одна личность из незнакомого нам мира, – мысленно продолжила она. – Скорее, даже не личность, а какое-то существо. Но тебя, конечно, она не интересует.

– Почему же? Как раз наоборот, – заверил ее Киннисон. – Именно вторая личность меня и интересует, а вовсе не твои родственники. Но ты сказала, что там было какое-то существо. Опиши его.

– Ну, оно похоже на нас, но только внешне. Его интеллект низкий, а мозг неразвит. И у него в мыслях… такое…

Киннисон усмехнулся, видя ее тщетные попытки выразить мысли, чуждые ей настолько, что она не могла воспроизвести их.

– Я знаю, кем было существо. Оно не только личность, но и женщина. Верно?

– Личность не может быть женщиной! – запротестовала она – Не может даже с точки зрения биологии. Женщин вообще не существует!

Киннисон понимал ее возмущение: воспитание на Лирейне поставлено так, что запрещались подобные сопоставления.

– Ладно, обсудим потом, – предложил Киннисон. – Сейчас мне нужен только цвильник женского пола. Где он, а может, она или оно? С твоей старшей родственницей?

– Да. Скоро они будут ужинать в холле.

– Прости за беспокойство, но не можешь ли ты отвести меня к ним?

– Могу ли я? Раз мне не удалось убить тебя, я просто обязана сделать так, чтобы они сами исправили мой промах. Я уже подумывала, как заставить тебя пойти туда, – простодушно подумала она.

– Гендерсон? – проговорил линзмен в микрофон. – Я иду за цвильником, меня проводят к нему. Держи вертолет прямо надо мной – в случае чего я подам боевой сигнал. Пока меня не будет, хорошенько обыщите быстроходный корабль, а когда возьмете все, что может понадобиться, взорвите его. Сейчас на планете только два космических корабля – он и «Неустрашимый», Эти бабенки ненавидят мужчин и убивают разрядом мысленной энергии, так что не отключайте экран мыслезащиты. Не отключайте даже на долю секунды – у них полно самолетов, а кротости и разума не больше, чем у стаи разъяренных кошкоптиц. Ты все понял?

– Приказ принят, шеф, – немедленно последовал ответ. – Но тебе лучше не рисковать, Ким. Ты уверен, что справишься в одиночку?

– За меня не беспокойся, – сказал Киннисон и, когда вертолет поднялся в воздух, вновь мысленно обратился к служительнице аэропорта:

– Я готов следовать за тобой.

Она прошла с ним на стоянку небольших автомобилей, села в один из них и, управляя двумя рычагами, медленно повела машину по дороге.

Ехали они долго. Ведя машину почти автоматически, женщина сосредоточила все свои мысли на том, чтобы найти у спутника какое-нибудь уязвимое место или крохотную брешь в барьере, через которую можно было бы поразить его. Киннисона изумила – даже ошеломила – ее целеустремленность, неуклонная решимость покончить с ним во что бы то ни стало. Она всеми силами пыталась добраться до него, и он знал об этом.

– Послушай, сестренка, – наконец не выдержал Киннисон. – Давай обратимся к здравому смыслу. Я же объяснил, что не хочу лишать тебя жизни. Во имя всех преисподен Вселенной, почему тебе не терпится убить меня? Если ты не успокоишься, то я дам тебе урок, от которого у тебя месяцев шесть будет раскалываться голова. Почему ты не хочешь образумиться и подружиться со мной?

Женщина была так потрясена его мыслями, что остановила машину и, не скрывая ярости, посмотрела ему в глаза.

– Стать друзьями? С мужчиной? – пронесся у него в голове ее безмолвный вопрос. Она опешила от гнева.

– Послушай, ты, маленькая ведьма! – взорвался Киннисон. – Забудь хоть на минуту идиотские предрассудки своей планеты и попытайся подумать – если ты вообще умеешь думать – и извлечь из той каши, которой набита твоя голова, хоть что-нибудь, кроме ненависти ко мне. Пойми, я такой же мужчина, как ты – женщина! И именно так должно быть в любом нормальном мире!

– О! – женщина отпрянула от Кима. – Но ведь остальные – те, что остались в твоем огромном корабле, – уж они-то, конечно, мужчины? Я поняла все, что ты сказал им по своему беспроволочному телефону! Вы имеете механическую защиту против мыслей, которые могут убить вас. Ты умеешь обходиться без нее, но остальные – бесспорно, мужчины! – не умеют. Вероятно, сам ты – не совсем мужчина, твой мозг работает почти так же, как у женщины.

– Не так же, а лучше, – поправил Киннисон. – Ты ошибаешься. И я, и те, кто остался на корабле, – мы все мужчины. Но человек, занятый работой, не может постоянно заниматься защитой своего мозга от нападения, и в таких случаях используется мыслезащитный экран. Я обхожусь без него, потому что должен общаться с другими. Понятно?

– Ты совсем не боишься нас? – вспыхнула она, вновь рассвирепев. – Ты ни во что не ставишь нашу силу?

– Абсолютно верно. Точнее не скажешь, – стиснув зубы, заявил Киннисон. Однако сам он не совсем верил в это и был рад, что женщина из-за своей ярости не заметила его сомнений.

Она не могла убить его силой мысли. Так же, как ее Старшая Сестра – кем бы та ни оказалась, – и ее подручные. Однако, не уничтожив его с помощью разума, они могли попытаться расправиться с ним физически. А мускулы у них были крепкие и хорошо тренированные. Конечно, если дело дойдет до рукопашной, он проучит троих или четверых, а может, и полдюжины. Но схватка с несколькими противниками может оказаться смертельной для всех. Проклятье! Он еще ни разу не убивал женщин, но, судя по всему, вскоре предстояло научиться этому.

– Ладно, поехали дальше, – предложил он. – И пока мы в пути, давай попробуем заключить договор, который поможет избежать кровопролития. Раз ты поняла, о чем я говорил с экипажем моего корабля, то знаешь, что он хорошо вооружен и готов за несколько минут разнести в щепки город.

– Знаю. – Ее мысли смешались от очередного приступа бессильной ярости. – Оружие! Опять оружие! На что еще способны мужчины? Если бы не твой огромный корабль и не странный летательный аппарат, который висит над нами, то я бы голыми руками выцарапала тебе глаза и разорвала на части!

– Не обольщайся понапрасну, – спокойно подумал Киннисон. – Но послушай-ка, юная тупоголовая убийца! Ты уже доказала, что умеешь принимать во внимание физические факты. Почему бы тебе не отнестись подобным образом и к интеллектуальной стороне дела?

– Именно так я поступаю всегда. Всегда!

– Увы, нет, – констатировал он. – По-твоему, мужчины отличаются двумя особенностями. Первая – они необходимы для продолжения вашего рода. Вторая – они дерутся. Дерутся до смерти и при каждом удобном случае. Верно?

– Да, но…

– Без всяких «но»! Дай мне выразить мою мысль. Почему вы не воспитали из ваших мужчин бойцов – давно, сотни поколений назад?

– Когда-то мы пытались, но наш народ начал вырождаться.

– Ясно. Ваше общество устроено по-дурацки, оно не сбалансировано. Ты видишь во мне только мужчину, которого нужно уничтожить как можно быстрее, и лишь потому, что я не такой, как ты. Однако я сам мог уничтожить тебя, и для этого у меня были веские причины, но сохранил тебе жизнь. Мы можем разнести в пух и прах всю вашу планету, но не будем так делать, если нас не вынудят. Какой же напрашивается вывод?

– Не знаю, – искренне призналась женщина. Желание немедленно расправиться с ним понемногу остыло, остались лишь антипатия и гнев. – В некоторых отношениях ты, кажется, обладаешь качествами… почти как у настоящей личности.

– Я и есть личность…

– Ну уж нет! Не думаешь ли ты, что меня может ввести в заблуждение твоя одежда?

– Погоди минуту. Я представитель народа, который делится на два равноправных пола. Численность мужчин и женщин на Земле почти одинакова… – и он, как мог, начал объяснять ей социологическое учение Цивилизации.

– Непостижимо! – мысленно выдохнула женщина.

– Но это так, – заверил Киннисон. – А теперь дай мне знать – ты будешь вести себя, как хорошая девочка, или мне необходимо назначить небольшой массаж твоим мозгам? Или, может, мне придется пару раз шмякнуть твое прекрасное тело об какое-нибудь дерево? Поверь, детка, я спрашиваю ради твоей же пользы.

– Я верю тебе, – удивленно подумала она. – И мне становится все ясней, что… что ты и в самом деле – личность… в каком-то смысле, по крайней мере.

– Разумеется, я личность – о чем толкую тебе в течение часа. И не в каком-то смысле, а…

– Извини меня, – перебила она, – ты употребил понятие «прекрасное». Я не понимаю его. Что значит «прекрасное тело»?

– О Господи! – Если Киннисон когда-либо и попадал в тупик, то именно сейчас. Как он мог объяснить, что такое музыка или искусство, амазонке, воспитанной среди самого варварского матриархата? И, помимо всего прочего, кому же удавалось объяснить женщине – любой, во всей макрокосмическое вселенной, – почему именно она прекрасна?

Но Киннисон попытался. Он мысленно воссоздал ее собственный образ таким, каким увидел его впервые. Он представил ей изящные линии и совершенные пропорции ее фигуры, грациозность движений, мягкость кожи и красоту. Все старания оказались напрасными. Сосредоточенно нахмурив брови, она силилась понять, но у нее ничего не получалось. До нее просто не доходил смысл его описаний.

– Естественно, без всего этого я не смогла бы обойтись, – объявила лирейнианка. – Такой я должна быть ради своей же пользы. Но мне кажется, я видела одну из твоих красавиц, – и в свою очередь мысленно нарисовала ему странный портрет женщины, отчасти похожей на земную. Киннисон внезапно решил, что она и была поильником, за которым он охотился.

Конечно, женщины носят украшения; но не в таком же количестве – подобного груза не выдержала бы даже лошадь! И есть ли хоть одна представительница прекрасного пола, так же злоупотребляющая косметикой, духами с резким запахом, средством для завивки волос и пинцетом для выщипывания бровей, отчего последние превращались бы в едва заметную полоску над густо накрашенными ресницами?

– Если это ты называешь красотой, то ничего подобного мне не нужно, – заключила жительница Лирейна.

Киннисон попытался объяснить еще раз. Он показал ей величественный водопад, низвергающийся на дно глубокого ущелья и рассеивающий облака водяной пыли. И что же? Девушка тотчас объявила, что подобные геологические явления приводят к эрозии почвы. Никакой красоты она в них не увидела. Живопись ей показалась пустой тратой красок и масел, музыка – бессмысленными колебаниями воздуха и никчемным, никому не нужным шумом. В шуме – объяснила она – не может быть никакой пользы!

– Бедный ты чертенок, – наконец сдался Киннисон. – Бедный, невежественный, бездушный чертенок. Хуже всего то, что ты не понимаешь и никогда не поймешь, каким богатством пренебрегаешь.

– Не дурачь меня, – лирейнианка улыбнулась впервые за все время. – Глупо придавать такое значение вполне обычным вещам.

Киннисону стало грустно. Он понял, что женщина, с виду так похожая на земных, была от него дальше, чем Галактический Полюс от его родной планеты. Ему приходилось слышать о матриархате, но он никогда не думал о том, к чему может привести его полное логическое завершение.

А ведь именно так и произошло на Лирейне. Много веков здесь правил только один пол – мужчинам никогда не позволялось подниматься выше функции воспроизводства всегда доминирующего женского рода. И вот представительницы последнего превратились в абсолютно бесполых существ – со всех точек зрения, кроме чисто физиологической. Мужчины на Лирейне II были карликами, ростом не выше восьмидесяти сантиметров. Они обладали характером и наклонностями взбесившихся раделикских кошкоптиц и умственной способностью забрисканских дикарей. Их не принимали за людей – ни в детстве, ни в зрелом возрасте. Для поддержания постоянной численности населения каждая «личность» обязана родить другую «личность». Дети мужского пола – по одному на сотню младенцев – в счет не шли. Их даже не оставляли дома, а сразу отправляли в специальное заведение, где они жили вплоть до полового созревания.

На протяжении всего года одним мужчиной пользовались примерно сто женщин. Затем он умирал. «Личности» разрушали его мозг и избавлялись от тела. Детей они рожали в возрасте от двадцати одного до двадцати двух лет, а жили в среднем до ста лет. Мужчины для них были не совсем изгоями или париями – нет, их терпели в силу необходимости, хотя и ни в коем случае не допускали в высшее общество.

Внезапно Киннисона охватил страх. Внешне лирейнианки почти не отличались от земных женщин кавказского типа. Но как же они были далеки от них в интеллектуальном и всех других отношениях! Как он был чужд любому человекоподобному существу, чья сознательная и подсознательная жизнь основана на взаимном влечении двух противоположных полов. Киннисон не сразу понял, какие ужасные последствия может иметь отрицание такого влечения, – и лишь теперь подумал о них. По существу лирейнианки были людьми не больше, чем… ну, например, эйчи. Или розениане, ригелианцы или велантийцы. Любая земная женщина задрожала бы от страха, если бы ей случилось повстречаться с Ворселом ночью, в темной аллее парка. И все же внешне отвратительные рептилии, делившиеся на два равноправных пола, были гораздо более человечны, чем стройные, прекрасные создания с Лирейна П.

– Вот и холл, – сообщила ему «личность», когда машина остановилась перед огромным строением из гладкого серого камня. – Ступай за мной.

– С удовольствием. – И они пошли вперед по странному высохшему грунту. Между ними было расстояние около шестидесяти сантиметров. В небольшой и довольно тесной машине они оказались ближе друг к другу. Она не хотела ни прикасаться к сидевшему около нее мужчине, ни слушать его. Но как бы она удивилась, если бы узнала, что их чувства взаимны! Киннисон скорее предпочел бы прикоснуться к скользкой ящерице с планеты Борова.

Киннисон и его провожатая поднялись по гранитным ступеням, затем миновали потемневший от времени портал. Они все еще шли рядом, но теперь уже на расстоянии около метра.

Глава 4
КИННИСОН ЗАХВАТЫВАЕТ ПЛЕННИКА…

– Послушай-ка, моя очаровательная, но глупая провожатая, – мысленно обратился Киннисон к лирейнианке, когда они приблизились к цели поездки. – По-моему, ты начинаешь терять благоразумие и снова горячишься. Последний раз предупреждаю – держи себя в руках. Если цвильник хоть на долю секунды заподозрит что-нибудь, то, клянусь, силы ада обрушатся на вашу обитель. Я не шучу.

– Но я должна доложить Старшей Сестре, что привела тебя, – ответила она. – К ней нельзя без уведомления.

– Хорошо! Тогда я сам дам ей знать о нашем прибытии. Так будет надежнее.

Однако ему удалось сделать даже больше, ибо его мысленный взгляд уже проник в комнату, куда они направлялись. Там на довольно широкой, окруженной столами площадке несколько лирейнианских «личностей» исполняли некое подобие древнего акробатического танца. Их гибкие, сильные фигуры то и дело застывали неподвижно в грациозных позах, что требовало от исполнительниц очень высокого мастерства. За столами трапезничали около ста лирейнианок.

Киннисона не интересовали ни танцовщицы, ни другие жители планеты, находившиеся в комнате. Ему нужен цвильник. Он, вернее, она сидела за небольшим квадратным столом – четвертым от двери – спиной к входу, что вполне устраивало Киннисона. Слева от нее, в высоком откидном кресле восседала «личность» с роскошными рыжими волнами. Судя по всему, хозяйка застолья. Решив про себя, что еще успеет разглядеть ее, линзмен переключил внимание на ту, которая занимала его больше всех, и вздрогнул от удивления.

Он увидел обитательницу Альдебарана – это было даже ясней, чем при взгляде на саму Лессу Десплейн! Так вот она какая, посланница седьмого сектора, воплощение тионитовых грез. А драгоценности! Та лирейнианская тигрица, оказывается, ничуть не преувеличивала, когда описывала ее! Золотые и платиновые филигранные медальоны, висевшие на ее груди, усеяны бриллиантами, рубинами и изумрудами так же, как и шорты, сделанные из блестящего, переливающегося на свету материала. На поясе висел богато украшенный кинжал с чеканкой на рукояти. На всех пальцах сверкали крупные перстни. Широкое, тонкой работы ожерелье почти скрывало шею. Руки обвиты всевозможными причудливыми браслетами. В густых, уложенных в большой пучок волосах мерцали драгоценными каменьями по меньшей мере полдюжины булавок, заколок и гребней.

– О, святая Клоно! – присвистнув, воскликнул Киннисон, ибо знал, что каждый из драгоценных камней стоит целое состояние. – Готов поставить полмиллиона за то, что здесь добра не меньше, чем на целый миллион!

Однако некоторые вещи заинтересовали его гораздо больше, чем драгоценности, которые он увидел на цвильнике. Да, у нее есть экран мыслезащиты. Довольно слабый и с подсевшими батареями, но все еще способный создать поле. Хорошо, что Киннисон успел заблокировать его. К тому же у нее тайник в зубе, и, значит, предстояло помешать ей проглотить содержимое хранившейся в нем ампулы. Она слишком много знала, чтобы позволить проклятому босконскому наркотику уничтожить источник сведений, столь необходимых линзмену.

Они подошли к входу в комнату. Не обращая внимания на яростные мысленные протесты своей спутницы, Киннисон резко отворил дверь и на всякий случай подготовил к обороне часть своей умственной энергии. Одновременно он послал в мозг цвильника такой мощный телепатический заряд, что та не могла пошевелить ни единым мускулом. Затем, не глядя на ошеломленных лирейнианок, шагнул к посланнице с Альдебарана и сильно прижал левым локтем ее шею. Киннисон раскрыл рот и быстро, но осторожно извлек фальшивый зуб. Наконец, отпустив девушку, он бросил на цементный пол ампулу и быстро раздавил ее каблуком.

Альдебаранка пронзительно вскрикнула. Однако, видя, что ее крик не произвел ни малейшего впечатления ни на линзмена, ни на лирейнианок, она замолчала в ожидании дальнейших событий.

Киннисон, не успокоившись на достигнутом и не заботясь о сохранности обстановки в комнате, выстрелом из излучателя пробил цементный пол в том месте, где лежали остатки ампулы, и только тогда перевел взгляд на рыжеволосую хозяйку застолья.

Надо отдать ей должное – Старшая Сестра отнюдь не потеряла самообладания. Она лишь слегка повернулась в кресле и пристально посмотрела на него. За ее спиной, будто не произошло ничего особенного, продолжали свои движения танцовщицы. Старшая Сестра сидела, откинувшись, в кресле. Одну ногу она опустила на небольшую подставку, плавно закинула руки за голову и сцепила пальцы на затылке. Глубокий взгляд ее зеленых немигающих глаз оценивал линзмена без всякого удивления и вызывающе.

Внезапно Киннисону пришло на ум, что Старшая Сестра вовсе не должна быть старой. Во всяком случае, выглядела она как женщина в расцвете молодости и красоты. Ее пышные волосы при ближайшем рассмотрении оказались не рыжими, а золотисто-каштановыми – такого же цвета, как у Клариссы Мак-Дугалл, и такими же густыми. В отличие от остальных жительниц Лирейна она тщательно ухаживала за ними. Что касается умственной способности, то ей, без сомнения, могли бы позавидовать люди многих планет галактики. Но в данный момент она испытывала на прочность энергетическую оболочку Киннисона, поэтому он был далек от того, чтобы превозносить достоинства королевы Лирейна.

– А ну-ка, послушай меня, предводительница особ женского пола! – решительно приказал он. – Немедленно брось свои шутки, и пусть твои подруги тоже не пробуют справиться со мной! Я не ответил тебе сразу только потому, что решил показать, насколько смехотворны любые попытки преодолеть мою систему мыслезащиты, но скоро терпение иссякнет – предупреждаю!

И тут – очевидно, не без вмешательства управляющей аэропортом – энергетическая атака внезапно прекратилась, а среди лирейнианок начался переполох. Случившееся было для них полной неожиданностью. Ведь по их представлениям, мозг мужчины – любого мужчины – не мог ни секунды противостоять мозгу самой слабой из «личностей» Лирейна! И вот прямо на глазах произошло совершенно невероятное. Грациозное тело Старшей Сестры обмякло, а во взгляде появилось недоумение. Однако страха не было: все бесполые лирейнианские женщины были бесстрашны до тупоумия.

– Эй, тугодумка! – обратился он к своей провожатой. – У меня ушла уйма времени на то, чтобы растолковать тебе мои намерения, но ты говоришь на ее языке – объясни в двух словах, зачем я сюда прибыл.

Объяснение заняло всего несколько секунд. В темно-зеленых глазах что-то прояснилось, но недоумение усилилось.

– По-моему, будет лучше, если я убью тебя, а не позволю уйти… – начала она.

– Не позволишь мне уйти?! – взорвался Киннисон. – Вот уж поистине убийственная мысль – по своей глупости, разумеется. Откуда она взялась в твоей башке? Милашка, да кто же сможет мне помешать уйти?

– Вот кто! – И тотчас какое-то стремительное тело, которого всего мгновение тому назад не было в комнате, кинулось к горлу линзмена. Похожее на пантеру с головой змеи, оно могло испугать кого угодно. Вытянувшись в прыжке, оно выставило вперед огромные когти и готово было впиться в жертву своими ядовитыми клыками.

Киннисону никогда прежде не приходилось отражать подобной атаки, но он внезапно понял, что существо не остановят ни броня, ни оружие, ни физическая сила. Ему вдруг стало ясно, что его не существовало ни для кого, кроме него и хозяйки комнаты. А также, насколько смертоносны чудовищные когти и клыки, способные мгновенно лишить его жизни.

Однако эффективный в любых других условиях, такой способ убийства для Киннисона оказался грубым и дилетантским, ибо он сообразил, что все – лишь плод его воображения, хотя и представляет для него смертельную опасность. Он знал, как справиться с ним. Ему нужно выбрать один из двух способов защиты. Он мог вообразить его несуществующим, и тогда угроза попросту исчезнет. При втором, более трудном варианте от него требовалось подчинить фантом своей воле и направить его против врага.

Киннисон без колебаний выбрал второй путь. Существо замерло, точно натолкнулось на невидимое препятствие, а затем ринулось на лирейнианку. Та среагировала своевременно-ужасное создание было уже в нескольких сантиметрах от ее горла, когда внезапно растворилось в воздухе, будто и не существовало. Глаза ее расширились от испуга. Она была поражена тем, с каким хладнокровием и мастерством защищался линзмен, и не без труда пришла в себя.

– Тогда, думаю, все решит вот что, – и указательным пальцем обвела вокруг комнаты, переполненной ее лирейнианскими сестрами.

– Каким образом? – заинтересованно спросил Киннисон.

– Просто численным превосходством – объединенными усилиями собравшихся. Конечно, с помощью своего оружия ты можешь уничтожить многих из них, но остальные успеют расправиться с тобой.

– В таком случае ты умрешь первой, – предупредил Киннисон. Проследив за его мыслями, она поняла, что он не угрожал, а просто констатировал неизбежный факт.

– Что из того?

В свою очередь линзмен знал, что лирейнианка вовсе не бравировала. У него было еще одно оружие, но он не мог применить его в качестве средства убеждения. Кроме того, не хотелось обращать его против беззащитной женщины, даже лирейнианки.

Положение казалось безвыходным. Хотя нет, выход был – вертолет.

– Послушай, Королева Лирейна, что я скажу своим парням, – приказал он и начал говорить в микрофон.

– Ральф? А ну-ка, дай один узконаправленный разряд прямо через крышу этого заведения – поближе к ней, чтобы хорошенько встряхнуть ей мозги.

Не успел Киннисон произнести свой приказ, как тонкий, ослепительно яркий разрушительный луч пронзил потолок и пол комнаты. Его накал был таким сильным, что если бы он оказался хоть немного шире, то, без сомнения, сжег бы кресло, на котором сидела Старшая Сестра. В мгновение ока луч уничтожил все, что находилось на его пути. Раздался оглушительный грохот, заставивший золотоволосую лирейнианку опрометью броситься прочь и застыть уже на полпути к двери. Остальные «личности» испуганно отступили к стенам помещения.

– Как видишь, Клеопатра, – пояснил Киннисон, когда паника улеглась, – у меня достаточно веские аргументы, к которым я могу – или буду вынужден – прибегнуть в споре с тобой. По моему приказу такой луч продырявит голову каждого, кто вздумает помешать мне. Не хочу никого убивать без необходимости, но уйду отсюда невредимым – как и моя подруга с Альдебарана, которую прихвачу с собой. Если меня заставят, то превращу дом в сплошное огненное месиво, и из него выйдут живыми только я и цвильник. Какая из перспектив тебя больше устраивает?

– Что ты собираешься делать с чужеземкой? – вместо ответа спросила лирейнианка.

– Мне нужно получить от нее кое-какие сведения. А почему ты спрашиваешь? Что ты сама намеревалась делать с ней?

– То же, что и сейчас, – убить! – последовал ответ. Раздался смертоносный разряд мысленной энергии, но как ни быстро действовала Старшая Сестра, линзмен успел опередить ее. Он нейтрализовал поток энергии, шагнул к женщине и включил ее экран мыслезащиты.

– Не выключай, пока мы не доберемся до корабля, сестренка, – проговорил он на языке планеты Альдебаран. – Я знаю, у тебя сели батареи, но скоро мы будем в безопасности. Местным курочкам не удастся заклевать тебя.

– Надеюсь. Тебе неизвестно о них и половины того, что знаю я, – сказала та тихим певучим голосом. – Но во всяком случае, благодарю тебя, Киннисон.

– Послушай-ка, Рыжая, где ты научилась таким грязным фокусам? – поморщившись, мысленно спросил линзмен. – Я терпел их, сколько мог, но больше не буду. Отвечай без уловок: нам покинуть ваш дом с миром или испепелить вас на месте и выйти наружу, ступая по вашим чадящим трупам? Все зависит только от тебя, но решать нужно прямо сейчас.

Старшая Сестра сверкнула глазами и крепко сжала кулаки.

– Полагаю, раз нам не удалось остановить тебя, то мы должны отпустить, – в бессильной ярости прошипела она. – Если бы мы могли уничтожить тебя, пусть даже ценой всех наших жизней, то ты бы умер… но раз так, то можешь идти.

– И откуда в тебе такая свирепость? – опешив, спросил линзмен. – Я еще не встречал разумных существ, подобных тебе. Ведь ты вместе с этой женщиной побывала на Земле и должна знать, что…

– Да, я знаю, – резко перебила она, – и именно потому сделаю все возможное, чтобы не дать тебе вернуться на нашу планету и защитить наш мир от вторжения ваших варварских орд…

– Ах, вот в чем дело! – осенило Киннисона – Ты опасаешься, что кое-кто из нас захочет поселиться здесь или наладить пути сообщения с вами?

– Да. Я видела немало планет и народов вашей так называемой Цивилизации. И ни одна из нас впредь никогда не покинет Лирейн, я сделаю все возможное, чтобы ни один чужестранец больше не появился здесь.

– Послушай-ка, ангельское создание! – сказал Киннисон. – Ты безумна, как раделигианская кошкоптица, и глупа, как обитатели планеты Тренко! Пойми, если сможешь, – ни одному разумному существу с сорока миллионов планет не взбредет в голову мысль интересоваться вашей захудалой, духовно опустошенной и интеллектуально отсталой планетой. Что касается меня лично, то я намерен покинуть ее ровно через двадцать семь минут и никогда больше не видеть. Полагаю, эта женщина хочет того же. Если кто-нибудь однажды услышит о вашей забытой Богом планете и решит навестить ее, то я втолкую ему, – и при необходимости вдолблю в голову кулаками, – что за глупость он собирается совершить. Ты мне веришь?