Текст книги "Эго и Архетип (ЛП)"

Автор книги: Эдвард Эдингер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 22 страниц)

3. ЕДИНСТВО И МНОЖЕСТВЕННОСТЬ

Если единство, неделимость и одиночество являются признаками индивидуальности, то множественность и рассеяние составляют ее противоположности. Примером такого противопоставления служит традиционная философская проблема единого и множественного. Мы уже убедились, что миф о Нарциссе можно рассматривать как отражение процесса, который разрушает первоначальное бессознательное единство и подвергает его расчленению и рассеянию. Эту стадию можно было бы назвать аналитической стадией развивающегося сознания. Но после состояния психической фрагментированности наступает стадия объединения или синтеза. В гностической литературе существует немало примеров образа объединения того, что было разбросано или рассеяно "Например, в Евангелии от Фомы, цитаты из которого приводит Епифаний, содержится следующий отрывок

"Я стояла на высокой горе и увидела громадного Человека и другого, карлика, и услышала громоподобный голос, и поднялась выше, чтобы расслышать его; заговорив со мной, он сказал: «Я есть ты и ты есть я; и где будешь ты, там буду и я, ибо я рассеян (разбросан) во всем; когда ты пожелаешь, ты соберешь меня, и, собирая Меня, ты будешь собирать Себя».

Огромный человек и карлик относятся к теме "большего, чем больший, и меньшего, чем меньший", характеризующей состояние, в котором человек ощущает себя индивидом. Индивид есть ничто с коллективной, статистической точки зрения, но он есть все с внутренней точки зрения. Огромный человек одновременно и велик и мал. Он—Антропос, Первоначальная Монада, которая подверглась рассеянию в процессе воплощения эго. Адаптация к реальному миру множественности требует внимательного отношения к частностям, которые подвергают первоначальное состояние единства фрагментированию. В нашем тексте рекомендуется собрать воедино разбросанные фрагменты.

Епифаний приводит отрывок из Евангелия от Филиппа, в котором душа оправдывается, восходя к небесному миру:

"Я распознала себя и собрала себя воедино со всех сторон. Я не оставила детей Правителю (Господину мира сего), но вырвала его корни; я собрала воедино свои члены, которые были далеко разбросаны, и теперь я знаю, кто ты есть"

Теологический вариант этого образа можно найти у Блаженного Августина:

«Поскольку через прегрешение безбожия мы отступили и отпали от единого истинного и высшего Бога и распались на множество, раскалываемое на множество и рассекаемое на множество, было необходимо, чтобы множество объединилось, требуя пришествия Единого (Христа), и, оправдавшись в справедливости Единого, стало Единым» Эта же идея нашла замечательное психологическое выражение у Оригена:

«Существовал единый человек Будучи все еще грешниками, мы не можем удостоиться такой похвалы, ибо каждый из нас не един, но множественен... Взгляни на того, кто считает себя единым. Но он не един, ибо имеет столько личностей, сколько у него бывает настроений...» Разбросанность или множественность как психологическое состояние может рассматриваться либо с внутренней, либо с внешней точки зрения. С внутренней точки зрения, множественность представляет собой состояние внутренней фрагментированности, включающее в себя ряд относительно независимых комплексов, которые при соприкосновении с эго вызывают изменения в настроении и установке, побуждая индивида осознать, что он не единственен, а множественен. С внешней точки зрения, множественность проявляется посредством экстериоризации или проецирования частей индивидуальной психики во внешний мир. Находясь в таком состоянии, индивид обнаруживает, что его друзья, враги, надежды, страхи, источники поддержки и угрозы потерпеть неудачу конкретизируются во внешних людях, объектах и событиях. Состояние разбросанности исключает возможность переживания существенной индивидуальности. Индивид находится в плену у «десяти тысяч вещей».

Внутренний и внешний аспекты составляют лишь две точки зрения на одну и ту же реальность. С любой точки зрения необходим процесс собирания. Этот процесс занимает большую часть личностного анализа. Анализируемый должен непрестанно говорить и определять ("я есть это"), с чем он имеет дело—с образом сновидения или с аффективно окрашенной проекцией. Процесс собирания своего существа или, лучше сказать, самовосстановления предполагает признание правомерности существования всех аспектов своей сущности, оставшихся без внимания в процессе развития эго. В процессе реализации постепенно пробуждается сознание, что за видимой множественностью существует единство и что именно это, пред-существующее единство мотивировало постановку трудной задачи собирания своего существа.

Теперь мы обратимся к современному сновидению, которое послужит иллюстрацией к предметам нашего исследования. Фактически всю эту главу можно рассматривать как комментарий к значениям данного сновидения. Оно очень короткое:

"Сновидец увидел одноклеточный организм, небольшую массу пульсирующей протоплазмы, похожей на амебу. В центре организма, где обычно находится ядро, располагалось отверстие. Через это отверстие он увидел другой мир, ландшафт, простирающийся до горизонта". Сновидение вызвало у сновидца ряд ассоциаций. Приведем некоторые из них. Одноклеточный организм напомнил сновидцу, что носителями жизни являются разрозненные, отдельные элементы, клетки. Здесь прослеживается несомненная связь с символизмом Монады. Протоплазма была охарактеризована как первичный материал для жизни, источник всех биологических влечений к выживанию. Ее можно было бы считать местонахождением различных вожделений и желаний. Пульсация вызывала ассоциацию с приливом и отливом, систолой и диастолой, чередованием дня и ночи. Отверстие в центре клетки напомнило сновидцу нору кролика, которая в "Алисе в стране чудес" служила входом в другой мир. Пустота в центре клетки напомнила сновидцу одно место, прочитанное в работе Юнга, в котором говорилось, что в центре традиционных религиозных монад помещается изображение божества, но центр современных индивидуальных монад обычно пустует. В целом, отверстие производило впечатление окна, выходящего в другой мир.

Таким образом, сновидение отображает Монаду в ее биологической форме, т.е. как клетку. Эта клетка состоит из пульсирующей протоплазмы, олицетворяющей основные желания, вожделения и влечения психики к жизни. В самом центре этой трепещущей массы вожделений и желаний помещается окно или вход в другой мир, в архетипическую психику. Это означает, что индивид может увидеть мельком другой мир, проникнув в центр протоплазматических влечений и отвергая протоплазму. Другими словами, познание индивидуальности как сверхличностной реальности находится в самом центре наших личных, эгоистических стремлений к власти, вожделений и самовосхвалений.

Это сновидение имеет сходство со сновидением, о котором сообщил Юнг:

"Сновидец оказался с тремя более молодыми спутниками в Ливерпуле. Была ночь. Шел дождь. Воздух был полон дыма и сажи. Они поднимались от гавани к «верхнему городу». Сновидец сказал: "Было ужасно темно, и мы испытывали неприятное чувство. Мы не могли понять, как можно это выносить. Мы немного поговорили об этом, и тогда один из моих спутников сказал, что, как ни странно, его друг поселился здесь, чем немало удивил всех. Во время этого разговора мы пришли к общественному парку, который находился в центре города. Парк имел форму квадрата, и в его центре находилось озеро или большой пруд.. На нем находилось одинокое дерево, усыпанная красными цветами магнолия, которая стояла в вечном солнечном сиянии. Я заметил, что мои спутники не обратили внимания на это чудо, и тогда я начал понимать, почему этот человек поселился здесь". Это сновидение имеет ряд сходств с предыдущим сновидением. Неприятная темень Ливерпуля соответствует протоплазме. Название города «Ливерпуль» связано с печенью, местом пребывания жизни, и имеет такое же символическое значение, как и протоплазма. В центре ливерпульского мрака помещается пруд вечного солнечного сияния, который имеет близкую аналогию с ландшафтом другого мира в центре протоплазмы. Впоследствии сновидец описал место солнечного сияния как «окно в вечность», точно так же, как другой сновидец назвал отверстие окном в другой мир. Здесь мы имеем эмпирическое доказательство того, что, в конечном счете, Монада не безоконна. Ливерпульское сновидение привело к созданию картины мандалы, опубликованной Юнгом

Как показал Юнг, мандата, в сущности, символически выражает состояние, при котором человек ощущает себя индивидом. Такой образ спонтанно возникает из недр бессознательного в те моменты, когда индивид начинает сознавать грандиозность и ужас того, что значит быть единственной, неделимой и одинокой монадой. Сознательно-теоретическое знание символизма мандалы играет незначительную роль. Опасность этого знания состоит в том, что такие образы могут быть умышленно использованы в качестве суррогата реального опыта. Как говорит Юнг:

«Необходимо проявлять чрезвычайную осторожность в этих вопросах, так как при подражательном влечении и, несомненно, нездоровом желании украшать себя диковинными перьями и наряжаться в экзотические наряды слишком многие люди ошибочно хватаются за такие „волшебные“ средства, как мази и притирания, и применяют их снаружи. Люди готовы совершать самые абсурдные поступки, только бы не встретиться со своей душой».

Оставим пока в стороне такие помрачения ума. Все данные говорят о том, что переживание, символизируемое мандалой, составляет центральную, фундаментальную реальность человеческого существования. Я постарался охарактеризовать состояние, при котором человек ощущает себя индивидом, со всеми вытекающими отсюда последствиями и смысловыми значениями. Эта смутно осознаваемая реальность служит источником наших самых возвышенных устремлений и опасений. Мы и любим ее, и ненавидим. В одно и то же время ее императивы ввергают нас в бездну страдания, вызванного разлукой и расчленением, и доставляют нам ощущение безопасности и глубокого смысла. Однако, при всех превратностях жизни, она неизменно остается конечной реальностью нашего бытия.

Вначале я отметил, что внешнее наблюдение указывает на то, что жизнь не является континуумом, но состоит из дискретных элементов. Тем не менее, при рассмотрении безоконной природы Монады, мы установили следующее: Монада все-таки имеет окно; в центре переживания индивидуальности находится осознание того, что все другие индивиды, как и мы, живут в единственном, герметически закрытом мире, и это сознание позволяет нам устанавливать значимую связь со всеми другими элементами жизни. В результате этого мы чувствуем свою причастность континууму. Следовательно, на достаточно глубоком уровне внутреннее наблюдение вступает в противоречие с внешним наблюдением. В этой связи я вспомнил физическую проблему природы света: состоит свет из частиц или из волн, т.е. состоит свет из отдельных элементов или составляет континуум? Современные данные требуют, чтобы свет рассматривался с парадоксальной точки зрения, т.е. как состоящий из частиц и волн одновременно.46 Также обстоит дело и с психикой: мы одновременно составляем единственные, неделимые элементы бытия и входим в состав континуума, который является всеобщей волной жизни.

ГЛАВА VII
Архетип Троицы и диалектика развития

Существуют три вида «Целого»: первый, предшествующий частям; второй, состоящий из частей; третий, вплетающий в единую ткань и части, и целое

ПРОКЛ

1.ТРИ И ЧЕТЫРЕ

Одно из основных открытий, сделанных Юнгом, состоит в открытии психологического значения числа четыре в той мере, в какой это число соотносится с символизмом психической целостности и с четырьмя функциями. Четверица, или кватерность, составляет основу всей его теории психического, как в части ее структуры, так и в части цели психического развития, процесса индивидуации. Поэтому мы должны обращать пристальное внимание на проявления символизма четверицы, или кватерности, в сновидениях и в образах мифов и фольклора. Однако существуют и другие числовые мотивы, которые имеют широкое распространение. Быть может, чаще всего встречается мотив Троицы. Придавая первостепенное значение четверице, Юнг в большинстве случаев был склонен истолковывать триединые образы как неполные или усеченные четверицы.1 Этот подход вызывает ряд возражений. В.Уайт пишет следующее:

«...Всегда ли, столкнувшись с числом три, мы должны задавать вопрос: „Где четвертый элемент?“ Должны ли мы предполагать, что число три необходимо всегда и везде рассматривать только как четыре минус один? Не есть ли каждый треугольник всего лишь несостоявшийся квадрат?... Нельзя ли предположить, что троичные символы сами составляют архетипические образы, которые передают содержание, отличное от содержания четверицы?»

Этот вопрос рассматривается в настоящей главе. Наиболее полное исследование символизма Троицы содержится в эссе Юнга "Психологический подход к догмату Троицы". Эссе начинается с обзора дохристианских изображений Троицы и затем переходит к описанию нумерологического символизма Платона и пифагорейцев. После психологического комментария к христианской Троице Отца, Сына и Святого духа Юнг подводит итог исторического развития догмата Троицы как составной части символа веры. Далее он подробно останавливается на трех аспектах Троицы, сопоставляя ее с образом четверицы. Последний рассматривается как завершение Троицы посредством добавления четвертого, ранее отвергнутого элемента, а именно: материи, дьявола и темной стороны. У Юнга, по-видимому, переплетаются две различные интерпретации, которые вступают в противоречие друг с другом. Впрочем, он не дает конкретных указаний по этому вопросу. С одной стороны, Юнг рассматривает Троицу как неполное отображение божества, которое, быть может, необходимо на определенной стадии психического развития, но не соответствует требованиям индивидуации, поскольку не учитывает четвертый принцип материи и порочную сторону Бога. Примером такой интерпретации служит следующая цитата. После рассмотрения реальности злой силы Юнг пишет:

"В монотеистической религии все, что исходит от Бога, восходит только к Богу. По меньшей мере, эта мысль вызывает возражения, и поэтому мы оставим ее без внимания. Существует более основательная причина, по которой столь влиятельный персонаж, как дьявол, не может занять подобающее место в триедином космосе ...ибо такой подход привел бы к некоторым гностическим концепциям, согласно которым дьявол (как Сатана) является первым сыном Бога, а Христос—вторым. Далее было бы логичным отменить триединую формулу и заменить ее четверицей".4 Однако в других местах своего эссе Юнг говорит о том, что символ троицы соотносится с тремя стадиями психического развития, который полон и самодостаточен и не нуждается в добавлении четвертого элемента. Например, он описывает три стадии Отца, Сына и Святого Духа следующим образом.

О мире Отца:

"Мир Отца символизирует эпоху, которая характеризуется первозданным единством со всей природой".

"...Этой эпохе чужды критическое суждение и моральный конфликт".

"Она отражает ...состояние человека в детстве".

О мире Сына:

"Этот мир полон стремления к спасению и к тому состоянию совершенства, в котором человек сохранял единство с Отцом. Он в тоске оглядывается на мир Отца, но этот мир навсегда потерян, потому что за прошедшее время состоялся необратимый рост сознания человека и сделал его независимым".

"Стадия Сына отражает конфликтную ситуацию по преимуществу... Свобода от закона обостряет противоположности".

О мире Святого Пуха:

"Приближение к третьей стадии (Святой Дух) предполагает если и не реальное подчинение бессознательному, то, во всяком случае, нечто вроде его распознавания... Точно так же, как переход от первой стадии ко второй требует отказа от детской зависимости, так и переход к третьей стадии требует отказа от исключительной независимости".10 "Третья стадия предполагает соединение эго-сознания индивида с высшей всеобщностью, о которой индивид не может сказать "это есть я", но которую можно представить как более полное бытие".11 В этих цитатах, описывающий три стадии психического развития—Отец, Сын и Святой Дух—отсутствует указание на то, что Троица является неполным символом, который нуждается в добавлении четвертого элемента. Напротив, Троица, по-видимому, вполне адекватно символизирует процесс психического развития во времени. При рассмотрении процесса развития Юнг отмечает: "Ритм строится в три такта, но в результате получается символ четверицы".12 Из этого высказывания явствует, что трехактный ритм и четырехчастная цель составляют отдельные символические сущности, ни одна из которых не поддается правильной интерпретации в терминах другой сущности. Тем не менее, в дальнейшем, когда Троица характеризуется как неполное отображение божества, этот момент теряется из виду.

Трехактный ритм процесса развития заслуживает более основательного исследования. Предположим, этот тройной символ составляет отдельную, значимую сущность. В таком случае архетип Троицы, или трехчастности, и архетип четверицы, или четырехчастности, относятся к двум различным аспектам психического, каждый из которых характеризуется значимостью, уместностью и полнотой в своей сфере. Образ четверицы выражает всеобщность психического в ее структурном, статическом или вечном аспекте, тогда как образ Троицы выражает всеобщность психологического опыта в его динамическом, эволюционном, временном аспекте.

Образы четверицы, мандалы возникают в моменты психической нестабильности и выражают ощущение стабильности и покоя. Образ четвероякой природы психического обеспечивает стабилизирующую ориентацию. Он позволяет взглянуть на статическую вечность. Для этой цели используются мандалы тибетского буддизма. Они выполняют роль инструментов медитации, передавая сознанию ощущение покоя и умиротворенности, как если бы индивид надежно опирался на вечную, структурную субстанцию и был защищен от опасностей разрушительных перемен. На психотерапевтических занятиях пациенты иногда открывают для себя метод созерцания изображений своей мандалы, когда их психическая целостность находится в опасности.

С другой стороны, символы Троицы предполагают рост, развитие и движение во времени. Они окружают себя динамическими, а не статическими ассоциациями. По этому поводу Бейнс пишет следующее: «Триединый архетип символизирует динамический или жизненный аспект». И далее:

"В частности, число три ассоциируется с творческим процессом ...В природе каждая функция энергии фактически имеет форму пары противоположностей, объединенных третьим элементом, их продуктом. Таким образом, треугольник символизирует пару противоположностей, соединенных сверху или снизу третьим элементом". В своем описании трех этапов развития как трех стадий Отца, Сына и Святого Духа, Юнг дает Троице динамическую, эволюционную интерпретацию. Все временные события естественно вписываются в трехчастную схему. Каждое событие имеет начало, середину и конец. Сознательный ум рассматривает время в трех категориях—прошлого, настоящего и будущего. Тысячу лет назад Иоахим Флорский рассматривал Троицу с точки зрения периодов времени. По его мнению, до Христа существовал век Отца. Первое тысячелетие после Христа было веком Сына, а второе тысячелетие должно было стать веком Святого Духа.

Исследование временных или эволюционных событий характеризуется укоренившейся тенденцией к организации таких событий в рамках трехчастной схемы. Эту схему использовал Фрейд в описании психологического развития в виде трех стадий—оральной, анальной и генитальной. Эстер Хардинг использовала эту трехчастную схему для описания психологического развития в виде аутос, эго и Самости. Еще один пример трехчастного деления процесса психического развития дает Альфред Н. Уайтхед. В своем эссе "Ритм обучения" Уайтхед различает три стадии естественного процесса научения. Он называет их стадией романтики, стадией точности и стадией обобщения. Первая стадия—стадия романтики– характеризуется эмоциональным возбуждением, вызванным первым открытием. На этой стадии общая реакция исключает возможность применения систематического подхода с его холодностью и строгостью. Напротив, ребенка или мужчину волнует открытие нового мира. Вторая стадия—стадия точности—подчиняет свободу и всеобщность подхода требованиям точной формулировки. Здесь мы имеем накопление точных фактов и критический, интеллектуальный анализ. Третья стадия—стадия обобщения—названа Уайтхедом синтезом двух предыдущих подходов. Здесь происходит возвращение к общей реакции романтической стадии, дополненной классификационными идеями и соответствующей методикой.

Процесс духовного развития характеризуется мистиками как трех-частный процесс. Согласно Инге:

«(Мистик) ...любит представлять свой путь в виде лестницы, уходящей от земли до неба, по которой необходимо подняться, проходя ступеньку за ступенькой. Эта шкапа совершенства обычно разделяется на три стадии: очищение, озарение и единство или состояние совершенного созерцания. Третья стадия фактически составляет цель, а не часть процесса совершенствования».

Здесь необходимо упомянуть пифагорейскую символику чисел, описание которой можно найти у Юнга Число один составляет первое, исходное число, которое, строго говоря, вообще не является числом. Число один, как единство и всеобщность, существует до появления осознания чисел, которое требует наличия способности различать отдельные дискретные сущности. Таким образом, "один" символически соответствует уроборическому состоянию, предшествующему творению и разделению вещей. Два составляет первое вещественное число, поскольку вместе с ним появляется возможность отличать одну вещь от другой. Два символизирует акт творения, возникновение эго из первоначального состояния единства. Два предполагает противоположение. Два означает отделение одной вещи от другой и таким образом олицетворяет конфликтное состояние. Число три, однако, представляет сумму чисел один и два и объединяет их в себе. Три—примиряющий символ, который разрешает конфликт двух. К числу три относится замечание Юнга по поводу символического значения Святого Духа: «Святой Дух олицетворяет объединение противоположностей».

Такой подход к Троице не оставляет места для четвертого элемента. Если рассматривать Троицу как динамический процесс психического развития, тогда третий элемент завершает процесс. Третья стадия восстановила первоначальное единство индивида на более высоком уровне. Новое единство может нарушить только появление нового противоположения, которое повторит четырехчастный цикл.

Упомянутый символизм чисел имеет точную аналогию в формулировке, предложенной Гегелем для понимания исторического процесса. По мнению Гегеля, все движения и события человеческой истории вписываются в трехчастную циклическую стадию. Во-первых, рассматривается и определяется исходная позиция. Это называется тезисом. Затем формируется противоположная позиция, которая развивается, и, наконец, ниспровергает первую позицию. Это называется антитезисом. На последнем этапе ограниченность и неадекватность антитезиса распознаются и замещаются синтезом двух противоположностей. Таким образом, формула приобретает следующий вид: тезис, антитезис, синтез. Далее синтез может превратиться в новый тезис, который приводит к повторению цикла. Это было открытие первостепенной важности. Достаточно понять эту формулу и тотчас станет очевидной ее высшая простота и истинность. Независимо от возможности или невозможности доказать справедливость гегелевской формулы для истории, ее, несомненно, можно эмпирически проверить в сфере индивидуальной психологии. Она служит одним из выражений архетипа Троицы, который обеспечивает структуру и смысл для динамических, временных событий человеческой жизни в противоположность статическому, вечному аспекту.

В человечестве существует неискоренимая тенденция постигать божество в триединой природе. Христианская Троица дает лишь один из многих примеров этой тенденции. В своем эссе Юнг описывает вавилонскую и египетскую Троицы. Кроме того, существуют греческая Троица-Зевс, Посейдон и Аид (Гадес)—и различные воплощения триад материнских богинь. Судьба, сила, определяющая временную жизнь человека, воспринимается в виде тройного образа. Например, в Греции существовали три Мойры, три богини судьбы: Клото, которая прядет нить жизни, Лахе-сис, которая определяет участь человека, и Атропос, которая перерезает нить жизни. В тевтонской мифологии известны три нормы: Урд, Верданди и Шулд. Урд, старшая, относится к прошлому. Верданди—к настоящему и Шулд—к будущему. Гермес чаще всего рассматривался как триединство. Бесчисленные святилища, воздвигаемые в его честь возле скрещения трех дорог, получили настолько широкое распространение, что привели к возникновению слова "тривиум" (трехпутье). Тривия—богиня трех дорог– эпитет, данный римлянами Гекате, Диане и Луне. Этот перечень примеров, который можно было бы существенно расширить, указывает на широкое распространение тенденции устанавливать связь между божеством и триединой природой. Каким образом это соотносится с нашим представлением о том, что психическое имеет четырехэлементную структуру? Триединые образы относятся к функциональным или динамическим божествам в противоположность структурным божествам. Другими словами, они персонифицируют психический динамизм на всех его стадиях. С этой точки зрения, Троица могла бы олицетворять и всеобщность и четверицу, но это уже была бы всеобщность иного рода. В первом случае это была бы всеобщность различных динамических стадий эволюционного движения, а во втором это была бы всеобщность структурных элементов. Число три символизирует процесс, а число четыре—цель.

Герхард Адлер проводит различие между женскими и мужскими триадами. По этому поводу он говорит следующее: «Женская триада неизменно связана с инстинктивными событиями в их естественном развитии и росте, тогда как мужская опирается на динамическое противостояние между тезисом и антитезисом, которое находит свое разрешение на третьей стадии синтеза». Это утверждение, несомненно, вполне справедливо. Женские триады, по-видимому, имеют своим источником категории естественного, биологического—чуть ли не психического—процесса развития, например, рождения, созревания и смерти, тогда как мужские триады особым образом связаны с развитием психики или бессознательного. В последнем случае мы имеем не биологические категории, а такие духовные или психические категории, как тезис и антитезис, или Бог и сатана. Тем не менее, несмотря на это ясное различие, в широком смысле и мужские и женские триады относятся к динамическому процессу развития во времени.

В предыдущих главах я наметил в общих чертах схему психического развития, чтобы объяснить взаимосвязи между эго и Самостью, существование которых мы наблюдали на различных уровнях сознательного развития. При этом я использовал трехэлементную схему, в которой три сущности были представлены в виде эго, Самости (не-эго) и соединительного звена (ось эго-Самость). Согласно этой гипотезе, развитие сознания осуществляется посредством трехчастного цикла, который непрестанно повторяется на протяжении всей жизни индивида. Повторяющийся цикл имеет следующие три части: 1) идентификация эго с Самостью, 2) отчуждение эго от Самости и 3) восстановление связи эго с Самостью посредством оси эго-Самость. Эти три части можно назвать стадией Самости, стадией эго и стадией оси эго-Самость. Эти три стадии точно соответствуют трем элементам христианской Троицы: эпоха Отца (Самость), эпоха Сына (эго) и эпоха Святого Духа (ось эго-Самость). Здесь представлен еще один пример трехэлементной схемы для выражения всего процесса развития во времени.

Средневековая идея, что человек состоит из тела, души и духа, также отражает трехэлементную структуру всеобщности. По теории алхимиков, все металлы состоят из трех первичных принципов—ртути, серы и соли. Парацельс объединил эти две концепции, когда писал:

«Итак, для того, чтобы правильно понимать эти три различные субстанции, а именно—дух, душу и тело, необходимо знать, что они обозначают не что иное, как три принципа—ртуть, серу и соль, в основе которых возникают все семь металлов. Ибо ртуть есть дух, сера—душа, а соль—тело».

Этот же образ нашел отражение в одном из современных сновидений: "Цля успешного завершения предприятия необходимо объединить три вещи. Необходимо иметь красный острый перец, перечницу и РЛ. (инициативный, деятельный человек) должен произнести слово "перец"." Сновидение показывает, что предприятие достигнет успешного завершения только тогда, когда произойдет объединение тела, души и духа. Перец олицетворяет горячую "субстанцию души", перечница—тело, конкретный контекст для реализации, а произнесение слова—спонтанный творческий акт духа.