Текст книги "И пожрет пес пса…"

Автор книги: Эдвард Банкер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 17 страниц)

7

Дизель торопливо бросил в чемоданчик носки и нижнее белье. Глория стояла в дверях спальни, скрестив руки, и, следя за ним, постукивала ногой. Он видел, что она теряет терпение и вот-вот взорвется. Лучше было на нее не смотреть. Он надеялся улизнуть еще до взрыва.

Он застегнул на сумке молнию, взял чемоданчик, стоявший у кровати, и пошел к двери.

– Значит, собрал свой арсенал, – заметила она.

– Ну и что дальше?

– Хочу знать, куда ты собрался. – При его приближении она загородила собой дверь. Он должен был остановиться – или отпихнуть ее. Ко второму он не был готов – пока. Он закатил глаза, словно приглашая Бога в свидетели своих мук, и шагнул назад.

– Пропусти меня, детка. Я не хочу ссоры.

Он был честен как на духу. Он готов был скандалить с кем угодно до хрипоты и кого угодно поколотить – за исключением одной Глории. Он нависал над ней и мог бы свалить ее одним ударом. Он был как минимум вдвое тяжелее ее. Но поднять на нее руку он не мог. Он знал, что будет дальше: она доведет дело до того, что он либо уступит, либо отшвырнет. Однажды так уже было – но стоило ему выскочить за дверь, как она повисла у него на спине! Сцена вышла постыдная: он вертелся как ужаленный, пытаясь ее сбросить. На соседских окнах раздвинулись занавески. О происшедшем наверняка потом долго судачили, а ведь ему нельзя было привлекать внимание.

– Либо ты мне скажешь, либо мы поссоримся. Опомнись, Карл, у тебя есть сын! Ты уже не можешь вытворять что тебе вздумается. Пора повзрослеть.

Он посмотрел ей в глаза, стиснул челюсти. Придется все ей выложить. Трой бы это не одобрил, но он ничего не узнает.

– Мы едем в Сакраменто, за Бешеным Псом.

– Бешеный Пес? Ты же говорил, что он психованный!

– Мало ли психованных на свете! Хотя бы я сам.

– Но ведь ты его терпеть не можешь.

– Трой сказал, что он ничего.

– Ну если сам Трой сказал, тогда конечно. Раз он такой умный, то почему столько времени просидел за решеткой?

– Ты спрашивала, я ответил. Больше на меня не дави, не вздумай мной помыкать.

Дизель откинул голову назад и чуть прикрыл веки. Его синие глаза налились кровью и остекленели. Глория прикусила губу и заставила себя замолчать. Он сказал, чтобы ей было спокойнее:

– После Сакраменто мы, наверное, съездим в Лос-Анджелес.

– Это еще зачем?

– Трою надо встретиться с тамошним адвокатом.

– Когда ты вернешься?

– Дней через пять, не позже… – Это была неправда. Им потребуется не меньше десяти дней.

– Если снова загремишь в тюрьму, не надейся, что мы с сыном станем тебя дожидаться. Не хочу, чтобы мое тело увяло в ожидании олуха.

– Ты уже пятьсот раз это говорила.

– А тебе как с гуся вода!

Ее презрительный тон пробрал его: он уронил сумку и выкинул вперед руку, чтобы сгрести ее за блузку. Потом остановился, но она сама смекнула, что пора отступить. Он поднял сумку, толкнул дверь плечом, вышел и сильно хлопнул за собой дверью.

Глория наблюдала, как он подходит к кабриолету, за рулем которого сидел в ожидании Трой. Дизель бросил чемоданчик на заднее сиденье и сел в машину. Трой тронулся с места, Дизель не оглянулся.

– Теперь Трой заказывает музыку, – пробормотала она, чувствуя в душе пустоту и страх. Муж неисправим… Нет! Она покачала головой, отгоняя мрачные мысли, чтобы его не сглазить и не отпугнуть удачу.

Она закрыла входную дверь и пошла на кухню. Что бы ни происходило, жизнь продолжается. Время готовить обед для сына. Может быть, хотя бы его жизнь будет достойной. Только на это Глория и надеялась. Открыв холодильник и осмотрев его скудное содержимое, она подумала: «Почему я не родилась богатой?» Приступ жалости к себе вызвал у нее улыбку. Нужно разогреть бутылочку для малыша. Будет ли Карл звонить регулярно? Наверно. В последнее время он стал сознательнее. Вдруг произойдет чудо и он вернется на честный путь? Впрочем, такая вероятность была равна шансу крупно выиграть в лотерею.

Даже на ровных пустых участках лучше было не разгоняться больше чем до восьмидесяти миль в час, чтобы не привлекать внимание линейных патрулей. В потоке, даже негустом, лучше было сбавить обороты до семидесяти миль в час, двигаться в скоростном ряду и соблюдать дистанцию. Семьдесят – в самый раз: быстрее – нарвешься на штраф, медленнее – потеряешь время. Когда-то Трой наткнулся на такое писаное правило. Действует ли оно до сих пор? Увидим.

– Ну как я вожу? – спросил он Дизеля.

– Что надо, учитывая перерыв.

– Это как в постели с бабой: один раз научишься – больше не забудешь.

– Кстати, что это за штучка была с тобой?

– Меня с ней свел Жиголо Перри.

– Хороша, пальчики оближешь! Я бы тоже от нее не отказался.

Трой удивился чувству собственника и злости, которую у него вызвали слова Дизеля. В их мире они не значили ровно ничего: речь шла не о жене и не о любовнице, и по уличным меркам эти слова нельзя было назвать даже непочтительными. Ведь она зарабатывает на жизнь торгуя телом! Если бы не предостережение Джорджа, Трой, не ровен час, в нее бы влюбился. Быть с ней было райским блаженством. После возвращения из Лос-Анджелеса он обязательно ей позвонит. С такой в самый раз появиться в приличном месте.

На закате они влетели на мост «Золотые ворота». На западе падал за горизонт оранжевый солнечный диск, чертя на море огненную дорожку и ненадолго превратив опоры моста в пылающие факелы. Шоссе ныряло в каньоны, где уже властвовали сумерки. Когда они миновали холмы, солнце уже село, воцарилась темнота. Приятели включили фары. Навстречу им текла река белого света, сами они неслись в потоке рубиновых огней.

Справа их обогнала машина дорожной полиции.

– Мои водительские права не вызовут подозрений? – спросил Трой.

– Не дрейфь, прорвешься, – заверил его Дизель.

– Эл Леон Кляйн, дата рождения – 15 декабря 1959 года, место рождения – Денвер, штат Колорадо. – На всякий случай Трой освежил в памяти информацию со своих прав. Он помнил, как погорел Буни, когда не смог назвать по буквам фамилию с удостоверения, которым пользовался. Бедняге не повезло: в правах стояла трудная польская фамилия – что ж, надо было ее заучить.

– Кто этот Кляйн? – спросил он.

– Права настоящие, мы только поменяли фотографию. Глиномес один. Умер в хосписе для голубых. От этого рано или поздно умирают.

– Рак?

– Не рак, а СПИД.

– Понимаю, – кивнул Трой. – Произносить словечко и то, небось, жутко.

– Уж больно страшная штука. И мрут от нее по-всякому! Иногда смерть бывает ужасной: что-то вырастает в горле, пожирает мозг… У вас в тюряге много было таких спидников?

– Не знаю. Кажется, несколько сот инфицированных, но не больных.

– Все впереди.

– Все там будем.

– Что верно, то верно.

– Заключенных с положительным анализом на ВИЧ переводят в отдельный блок.

– Представляю, как все боятся СПИДа!

– Да, у некоторых аж поджилки трясутся. Ну и дураки! Заболевшие – в основном пидоры, инфицированные – наркоманы. Скольких я перевидал после колонии: Джимми Вилла, Дон Вилкокс, Ведо Карате. Еще больше тех, кого я не знаю по имени.

– Добавь Эла Леона Кляйна, – подсказал Дизель.

– Вот ты и превратил меня в мертвого глиномеса.

– Все лучше, чем живой бегун.

– Кончай стебаться, а то отмочалю.

– Да что ты?

– Достукался? – И Трой умело прихватил пальцами жирную ляжку Дизеля. Дизель окаменел от страшной боли.

– Ну извини, извини. – Заныл он. – Больше не буду! Отпусти, брат! Пожалуйста!

– Скажи: «папочка».

– Пожалуйста, папочка!

Трой убрал руку. Дизель занес кулак, подражая Джекки Глисону. [4]4
  Комедийный актер, вел в 50–60-е гг. комедийное шоу.


[Закрыть]

– Ничего, настанет день…

– Если будешь грезить о мести, постарайся быстрее проснуться и забыть про грезы.

– Да ну?

– Полюбуйся! – И Трой показал Дизелю пистолет. – Нравится?

– Лучше убери.

Трой снова сунул пистолет себе под ляжку, чтобы в случае он был под рукой. Вряд ли пушка понадобится ему на трассе, а если и так, то толку скорее всего будет мило. Если только линейный патруль или местный полицейский заставит их остановиться. Почти все полицейские вот уже лет десять, если не больше, носят под формой бронежилеты. Голова, руки и ноги не защищены, но туда труднее попасть, к тому же мгновенно вывести из строя можно только при поражении в голову. Инстинкт в экстренном случае заставляет стрелять в самую крупную мишень – в туловище. В общем, нужна тренировка. Когда-то он отлично стрелял, особенно из пистолета. С тех пор много воды утекло, глаз уже не тот, и рука не та.

Дизель вертел ручку настройки радиоприемника. Станции, установленные на полуострове Сан-Франциско, в Ист-Бей автоматически не принимались, приходилось ловить их вручную. Он искал старые хиты, но когда прорвался выпуск новостей, Трой велел оставить станцию.

Конгресс рассматривает законопроект о помощи городам… В Сьерре пропал самолет… Полиция Сакраменто устроила облаву на посетителей стрип-бара… Угон автомобиля в Окленде, двое угонщиков из четырех пойманы после перестрелки в Беркли… Палестинцы создают трудности израильтянам на западном берегу реки Иордан… Служба иммиграции и натурализации усиливает охрану границы… Апелляционный суд поддержал закон о «трех преступлениях».

– Давай музыку, – сказал Трой. – Эта дрянь только настроение портит.

– Ты подпадаешь под этот закон? – спросил Дизель.

– Зависит от того, считается ли моя судимость по малолетке. Вряд ли апелляционный суд ее учтет. Дело несовершеннолетнего решается без того, что гарантировано конституцией, – адвоката, присяжных, презумпции невиновности, без выслушивания свидетельских показаний в суде и так далее. Как же оно может служить отягчающим обстоятельством к последующему делу?

– Наверное, так.

– А что у тебя?

– Мне крышка. Достаточно мелочи, вроде хранения оружия, – и я получаю пожизненное. Срать я на них хотел. Пусть только сунутся!

– Таким манером они все преступления превратили в караемые высшей мерой.

– Нет, ты мне объясни, Трой, как это у них получится? Куда они денут все это стадо болванов? Как всех осудить? Это же бред какой-то!

– Конечно бред. Это у них со страху.

– Это мне понятно. Я тоже напуган, потому и корчу из себя свирепого медведя гризли, вооружаюсь до зубов. Черномазые сопляки вообразили, что летят одни в космосе. Вчера читаю: грабят они одного лоха, тот показывает им пустой бумажник, а они в него шесть пуль! Что за дикость! Что у них в башках?

– Не знаю.

– Тупые черные задницы, – резюмировал Дизель. – Одно знают: толкать наркоту да мочить прохожих. Говорят, они учатся этому по ящику и в кино.

– Где-то нахватываются. Все чему-то где-то учатся. Может, по телевидению. Их же никто ничему другому не учит. Многие вырастают в своих гетто без всякого понятия о цивилизации.

– Похоже на киношку… Как это… «Повелитель мух».

– Хорошее сравнение! Только фильм сделали по книге.

– Книгу не читал, а фильм видел. Слушай, а сам-то ты как относишься к ниггерам? Ненавидишь их?

– Если только они ненавидят меня.

– Вот и я также: ненавидите меня – пеняйте на себя. А если уважаете – вот вам в ответ мое уважение. Если обложите меня трехэтажным – лучше затыкайте уши, а то такого наслушаетесь в ответ! Я ничего им не сделал, мать их так! Меня имели во все дыры, как и их. Или как тебя. Непонятно, откуда в их гангстерском «рэпе» столько ненависти. И еще называют это дерьмо музыкой!

– Дюк Эллингтон небось в гробу вертится.

– Это точно.

Огни стали ярче, дома выше, движение интенсивнее: пошли пригороды Сакраменто. Был уже вечер. На заправке Дизель залил бак, а Трой отправился к телефону-автомату. Номер, по которому он звонил, был общим и платным, в вестибюле пансиона. Ответил молодой женский голос.

– Не постучите Ларри Джонсу в дверь? Он дома?

– Это кто, Трой или Дизель?

– Я звоню по их просьбе.

– Ларри велел передать им, что играет в покер в клубе «Оникс».

– Как вас зовут?

– Сглази. Я девушка Ларри.

– Откуда такое имя?

– От Ларри. Я подошла, когда у него на руках был фуль, и он проиграл. Он сказал, что я его сглазила. Я не хотела…

– Где находится этот «Оникс»?

– Вы знаете центр Сакраменто?

– Нет.

– Сейчас расскажу. Вы едете со стороны Залива?

– Да.

Девушка объяснила, где съехать с шоссе, какое направление выбрать, куда свернуть. Запомнить дорогу оказалось нетрудно. Дизель тем временем отъехал от заправки и ждал Троя за рулем. Когда они снова влились в поток машин, Трой принялся объяснять, куда ехать. Оказалось, что Дизель знает, где искать клуб «Оникс». Внезапно он хлопнул огромной ладонью по рулю.

– Снова бабу завел. Ё-мое, только бы без ребенка!

– У нее самой детский голосок…

Оба подумали об одном и том же и остаток пути молчали.

На стоянке перед «Ониксом» Трой предупредил Дизеля:

– Веди себя с ним спокойно. Не напрягай его.

– Я постараюсь, а то он взбесится еще. Тогда я тоже превращусь в параноика. Два параноика нос к носу – это…

В «Ониксе» был длинный бар, а в десяти футах от него медная штанга, за которой находилась игровая зона – полдюжины столов для покера разных видов. Игра шла только за двумя столами, у дальней стены.

Бар тонул в полутьме, зато карточные столы заливал свет. Глянцевые рубашки карт, бросаемых на зеленый бархат, вспыхивали, как фонарики. Бешеный Пес был одним из шестерых игроков. Картежником он был неважным, но, как большинство слабых игроков, считал себя асом, а когда проигрывал, то сетовал на судьбу. В данный момент карты помогали ему тешить себя иллюзией. Играли в «семь карт», и Бешеный Пес знал, что должен выиграть. Ему везло: три раза у него и у другого игрока был флеш, и его флеш оказывался лучше. Дважды у него были две пары против стрита, и дважды он держал фуль на последней карте. Он так раззадорился, что не смог бросить игру даже ради встречи с Троем и Дизелем, поэтому позвонил Сглази и велел ей отправить их в клуб.

Он как раз выиграл партию и складывал фишки, когда, случайно подняв глаза, увидел, что за ним наблюдает Трой. Бешеный Пес осклабился и помахал ему рукой, но Трой только кивнул, сохранив бесстрастный вид. Этого хватило, чтобы Бешеный Пес встревожился. Собрав выигрыш, он сказал:

– Все, ребята, я закругляюсь.

Уже в машине Трой спросил его:

– Как тебя угораздило назвать своей девчонке мое имя?

– Ты о Сглази? Разве я назвал?

– Она спросила, кто я – Трой или Дизель.

– Вот черт! – вырвалось у Дизеля.

– Думаешь, копам потребуется много времени, чтобы определить, кто мы, если она им скажет: «Дизель и Трой»? Уже через час они сунут ей под нос наши фотографии.

Первым побуждением Бешеного Пса было отнекиваться и обороняться, но он смекнул, что из этого все равно ничего не выйдет, поэтому сказал:

– Прости, брат. Я не подумал.

– Ладно. Помни, никому не надо знать то, что ему не положено. Я, например, точно ничего такого не знаю.

– Смекаю, о чем ты, – сказал Дизель. – В Вакавилле нас сидело четверо-пятеро знакомых: Гэри Джексон, Дэнни Трехо, Бульдог, Рыжий Ховард и я. Рыжий подпиливал брусья решетки в своей камере и рассказал об этом нам, четверым-пятерым своим корешам. На него настучали, и побег сорвался. Я очень переживал, Гэри Джексон тоже – он сам мне сказал. Лучше бы мы ничего не знали, тогда Рыжему даже в голову не пришло бы, что это кто-то из нас.

– Узнали, кто стукач? – спросил Бешеный Пес.

– Узнали. Тот, кто дал ему ножовку! С тех пор стоит кому-нибудь начать плести что-то, что меня не касается, я затыкаю уши. Не хочу, чтобы меня держали за ссученного, если где-то что-то сорвется.

– Хорошо тебя понимаю, – поддакнул Трой.

– Я буду осторожнее, – пообещал Бешеный Пес.

– Не сомневаюсь. Готов к большим делам?

– Готов, только гребаная тачка в ремонте. Ее отдадут только завтра.

– Та же, что была у тебя в Портленде? – спросил Дизель.

– Она самая. Старушенция «ГТО». Классическая модель!

– По мне, лучше классика, которая ездит.

– Поедет! – ответил Бешеный Пес сухо, но с вызовом. Трой почувствовал напряжение между своими сообщниками.

– Мы зацепим столько лавэ, что, если захочешь, купишь себе «ягуар».

– На кой он мне сдался, – бросил Дизель. – Еще дольше, чем «ГТО» будет сидеть в ремонте.

– Значит, заберешь машину завтра? – спросил Трой Бешеного Пса.

– Обещали.

– Что с ней?

– Шланг радиатора.

– Ну, это пустяк, до завтра поставят, – сказал Дизель.

– Мы можем заехать в мотель и подождать, – сказал Трой. – Или мы уедем сегодня, а ты завтра получишь машину и прикатишь. Тогда завтра я смогу повидаться с Греко. Годится?

Бешеный Пес кивнул.

– По-моему, так будет лучше всего, – поддержал Дизель.

– Как мне вас там отыскать? – спросил Бешеный Пес. – Что-нибудь попроще, а то для меня Лос-Анджелес – дремучий лес.

– Мы будем тебя ждать в отеле «Рузвельт» на Голливудском бульваре, – объяснил Трой. – Спросишь Эла Леона Кляйна.

– Эл Леон Кляйн… Буду думать о Джимми Кляйне, чтобы не запутаться. Что, кстати, с ним стало?

– Он заложил слишком много народу, – ответил Дизель. – Его заказала мексиканская мафия.

– Неужели он стал стукачом? – изумился Бешеный Пес.

– Да, – подтвердил Трой. – Он – деловой по жизни и всех остальных держит за лохов, вот и отправляет их в тюрьму. На то они и лохи.

– Джимми Кляйн – стукач? Черт! А ведь был парень-кремень, – пробормотал Бешеный Пес.

– Был, – согласился Дизель. – Но стукач – стукач и есть. Хочешь обратно в «Оникс» или еще куда?

– Лучше домой. Я покажу.

Через десять минут они подъехали к обветшалому двухэтажному дому. Когда Бешеный Пес выходил из машины, дверь дома открылась и вышла Сглази – детское личико, женская фигура. Последовало неизбежное:

– Карл, Трой, познакомьтесь со Сглази, моей девушкой.

– Здравствуйте, много про вас слышала.

– С удовольствием узнал бы о твоих впечатлениях, – отозвался Дизель из-за руля, – но уже поздно, мы торопимся.

Он улыбнулся девушке, заставил себя помахать Бешеному Псу и тронулся. Через десять минут «мустанг»-кабриолет повернул на юг и помчался по федеральной автостраде 99 к Лос-Анджелесу, до которого было четыреста миль. Когда-то эта автострада была главной внутренней трассой, ведшей на север и на юг через долину Сан-Хоакин. Теперь главной стала автострада номер 5, но все же Девяносто девятая осталась весьма загруженной. Они проносились через маленькие фермерские городки, мимо стоянок грузовиков. Местами все вокруг тонуло во тьме, но запах незримо зреющей жизни говорил о том, что земля здесь плодородная.

Фары высвечивали дорожные знаки и надписи. Бейкерсфилд – 100 миль, Лос-Анджелес – 220. Трой смотрел вбок, во тьму, Дизель – вперед, на белые конусы света от фар.

– Радио? – предложил он.

– Валяй, – кивнул Трой.

В Большой Калифорнийской долине ловилась только станция, транслировавшая музыку «кантри», и еще одна, с круглосуточными новостями.

– Которую?

– Послушаем новости, – решил Трой.

В Сен-Квентине он был ненасытным читателем, но там его мало занимали актуальные события. Что за дело заключенному, Ионе во чреве кита, до наводнения в штате Теннесси, урагана в Новом Орлеане, колебания доллара относительно других валют? Все это может представлять разве что академический интерес, как гибель Помпеи в 79-м году, истинные же заботы примитивны: если снова вспыхнет расовая война, придется возвращаться в свою камеру вместе с другими белыми своего яруса… Для многих в тюрьме горизонтом мира была тюремная стена. Если их что и волновало за этой чертой, то разве только счет в бейсболе да результаты скачек.

Трой был не настолько безразличен, но тюремная изоляция, да еще такая длительная, сделала свое дело. Только когда ему сообщили о скором освобождении, он вдруг почувствовал настоящую жажду знаний о событиях в мире, куда ему предстояло снова вернуться.

«…Североамериканское соглашение о свободе торговли чревато нежелательными последствиями. Правые и левые политики выступают за свободную торговлю с Мексикой, а миллиардер и политический дилетант Росс Перо говорит, что хлюпающие звуки, которые мы слышим, – это рабочие места, утекающие через южную границу…»

– Ты слушаешь всю эту политическую ахинею? – спросил Дизель.

– Иногда.

– А я чаще всего не знаю, за кого голосовать. Все они несут одинаковую чушь. Вруны хреновы!

– Верно, – согласился Трой. – Бывает, врут даже тогда, когда вполне можно сказать правду.

– По мне лучше быть грабителем, чем политиком. Я по крайней мере знаю, кто я такой. А эти уже сами себя не помнят.

– Святая правда! – Про себя Трой добавил, что слишком многие лицемерят, не отдавая себе в этом отчета. Лицемерие он причислял к смертным грехам.

– Я устал, – сказал Дизель, доехав до пригородов Бейкерсфилда. До центра Лос-Анджелеса оставалось уже меньше двух часов езды, до его северной границы в пустыне – вдвое меньше. Если съехать с автострады, через Лос-Анджелес, можно катить целый день.

– Отдыхай, теперь я поведу.

– На горном участке гляди в оба: там всегда полно линейных патрулей.

Дизель остановился в резервном ряду, пересел на заднее сиденье и улегся. За рулем устроился Трой. Ночь была теплая, и они не стали поднимать крышу машины. Накручивая виражи и поднимаясь все выше над долиной Сан-Фернандо, Трой любовался звездным небом. Он наглотался амфетамина и чувствовал себя превосходно. Радость тела передавалась уму. Он мысленно развивал свой план грабежа сутенеров, букмекеров, гангстеров-самозванцев и торговцев наркотиками. Жертвы будут сходить с ума от ярости. Они растерзали бы его собственными руками, но где им догадаться, кто он такой и как до него добраться, даже если они выведают его имя? Кроме того, они всего лишь люди из плоти и крови. Он их не боялся. Гораздо страшнее полиция и перспектива снова сесть в тюрьму; что такое по сравнению с этим безграмотный торговец наркотиками и все черномазые уроды вместе взятые? Да, они хищники, но он – хищник, о каком они еще не слыхивали, он обрушится на них как гром среди ясного неба. Им никогда не докопаться до правды. Эти мысли вызвали у него смех. Он не боялся черных, еще меньше его страшили изнеженные белые мальчики, толкающие наркотики на Вест-Сайде или под шорох волн на тихоокеанском побережье. Черномазые перед ним недоумки, белые гангстеры проигрывают ему в крутизне. Опасно было другое: что у кого-то окажется в сообщниках продажный коп. Что ж, все ценное в жизни сопряжено с риском. Как сказала Хелен Келлер, [5]5
  Известная деятельница Американского общества слепых, слепоглухонемая (1880–1968 гг.).


[Закрыть]«жизнь – либо опасное приключение, либо ничто».

Ограбление наркодилеров имело и другие преимущества, в том числе размер куша. В таком деле можно было рассчитывать на целый миллион. Разве унесешь такую кучу наличности из банка или даже из инкассаторского броневика? А если даже унесешь, то за тобой увяжется свора агентов ФБР. Прибыльное дельце – воровство драгоценных камней и компьютерных чипов, но то и другое сопряжено со своими проблемами. Такой товар легко сбыть, но на этом этапе происходит очередное ограбление: в роли грабителя выступает скупщик. Однажды Трой ограбил ювелирный магазин. Газеты кричали об убытке в 1,3 миллиона – такова была розничная цена украденного. Оптом оно стоило вдвое меньше – 650 тысяч. А стандартная выручка за краденое – треть от оптовой цены, 200 тысяч с мелочью. Это еще надо было поделить на троих участников, и он получил около 70 тысяч. Неплохо, конечно, за десять минут, проведенных в магазине, но маловато по сравнению с десятилетним тюремным сроком. А с двадцатипятилетним?.. Ведь он окажется рецидивистом, подпадающим под проклятый закон о трех ходках… Нет, у него готов более заманчивый план, чем грабеж ювелиров и инкассаторов в броневиках. Кроме того, с ним станет работать один из лучших в Лос-Анджелесе адвокатов, защищающих наркодельцов, он и шепнет ему кто, что и где. В отличие от бриллиантов, краденые героин и кокаин почти не падают в цене.

Взвесив все за и против, Трой предпочел тюрьме смертельный риск. Возможно, он выиграет, огребет большие деньжищи и проведет остаток жизни на солнечном пляже, как какой-нибудь Гоген или Рембо. Он осознавал, что для своих тридцати восьми лет сильно поизносился. Он жег свечу так, словно это был реактивный двигатель. Жизненный опыт изуродовал его, и, говоря на одном языке с окружающими, он не находил в себе многих свойственных им черт. Взять хоть страх: его порог страха был во много крат выше среднего. Он чувствовал, что все вокруг боятся: насилия, порицания, отторжения, неодобрения, бедности – всего на свете. А он, человек, оттянувший целое десятилетие в Сан-Квентине, стал стоиком, не ведающим страха. Удары, которые он пережил, других доводят до безумия, самоубийства, приводят к Иисусу Христу. А он только окреп. Он, конечно, боялся смерти, вернее, умирания. Дальнейшее выглядело просто. Ведь смерть – надежное бегство от боли. Но если он может добыть себе несколько лет мирного одиночества, а еще лучше – компанию покладистой смуглой девушки, которая согревала бы его теплом тела, то сыграть в преступную игру еще разок, только по-крупному, стоит свеч. «Раздавай карты!» – обратился он к Всевышнему. Он был готов ходить с любой карты, которая ему выпадет. С выходом из игры он опоздал на целых двадцать лет.

Перед рассветом «мустанг» покинул горную трассу и очутился в системе бесплатных автомагистралей Лос-Анджелеса. Рядом с Троем зевал и тер слезящиеся глаза Дизель. Обычная здесь лавина машин пока текла ручейком. Легковые автомобили попадались лишь изредка, гораздо больше было гигантских грузовиков, прибывавших к месту назначения рано утром. Когда Трой садился в тюрьму, Лос-Анджелес простирался только до северного края долины Сан-Фернандо, окаймленной редкими форпостами цивилизации и Волшебными горами. Теперь долина Санта-Кларита, бывшая пустыня, заполнилась домиками-трейлерами, бензозаправками и кафетериями. От этого неожиданного зрелища глаза лезли на лоб.

Постепенно местность становилась все более знакомой. Трой чувствовал нарастающее волнение. Он возвращался домой. Слева уже высился крест над склепом в Форест-Лоун, где покоятся останки кинозвезд. Вдоль трассы тянулся парк Гриффит, раз в десять побольше нью-йоркского Центрального парка. В детстве Трой исследовал здешние тропинки верхом. Когда он вырос, в парке нашли труп его друга с пулей в голове. Убийство осталось нераскрытым. Указатель «Музей наследия Запада Джина Отри, правый ряд» – это что-то новенькое. Зато указатель «Стадион „Доджер“ – 1 миля» разбередил давние воспоминания.

Трасса номер пять отклонялась влево, в Восточный Лос-Анджелес. Трой держался правых полос. Взлетев на холм, он ушел на Пасадинское шоссе. Оно проходило через холмистый Элизиен-парк, где располагается Полицейская академия. Дальше открывался вид на центр Лос-Анджелеса. То, что сейчас видел Трой, разительно отличалось от того, что он помнил. Раньше самым высоким зданием здесь была двадцатипятиэтажная мэрия, а теперь она исчезла в лесу небоскребов, выросших за время его отсидки. Неужели сам город изменился также сильно, как его очертания?

На Четвертой стрит приятели съехали с автострады и подкатили к отелю «Вестин Бонавентура». Несмотря на ранний час, привратник-мексиканец и коридорные набросились на их скудный багаж и рассыпались в благодарностях за чаевые.

В лифте Дизель закрыл глаза и привалился к стене. В номере он рухнул на кровать как подкошенный и немедленно захрапел. Как ребенок, подумал Трой. Ему тоже хотелось спать, но сперва надо было уладить дела. У него не было прямого телефонного номера Греко, но он знал, как ему сообщить о себе. Он набрал номер, оставленный Греко. После двух гудков ему ответили:

– Салон «Шерри».

– Алекс Греко дал мне этот номер. Я хочу оставить телефон, по которому он может мне позвонить.

– Пожалуйста. Не знаю, правда, когда мы увидимся.

– Я в «Бонавентуре», номер 18–17.

После звонка Трой тоже завалился спать. Через два часа зазвонил телефон. Трой нашарил трубку.

– Если это долбаный Греко, который ехал через реку…

– …то рак за руку Греку цап! Когда ты откинулся, балда?

– Когда меня отпустила твоя мамочка.

– У нас с тобой одна мамочка. Будем ее обсуждать?

Оба захохотали.

– Рад слышать твой голос, – сказал Греко. – Я уже сомневался, что ты выйдешь.

– Как дела? – спросил Трой.

– Как сажа бела. Гребаные адвокаты заграбастали все бабки.

– Я слыхал, тебя замели.

– Предъявить мне нечего. Так искали, что с ног сбились. И опять меня переоценили: сумма залога двести тысяч. Плюс доля адвоката. Он и залоговый поручитель доят меня как козу… Так ты в «Бонавентуре»?

– Вместе с Верзилой Дизелем.

– Этот отморозок с тобой? Шучу, этот бугай – парень что надо.

– Ты где? Когда мы встретимся?

– У меня дела до полудня. Какие у тебя планы?

– Буду выходить, но ненадолго, разве что на полчасика.

– Деньги нужны?

– Если адвокат хоть что-то тебе оставил.

– Для друга у меня всегда немного найдется. Для тебя тем более. Я принесу тебе подарочек в клюве.

– Вот как?

– Угу. Получишь, когда увидимся. До скорого.

– Ладно.

Про себя Трой решил, не рассчитывать на скорое появление Алекса Ариса, известного также под кличкой Греко. Алекс славился своими опозданиями. Однажды полиция устроила засаду в отеле, куда он должен был вернуться, но Грек так задержался, что полицейским надоело ждать, и они арестовали тех, кто тоже дожидался Алекса. Алекс подъехал уже во время облавы и, смекнув, что к чему, не стал задерживаться. Эта история не прибавила ему пунктуальности.

Трой и Дизель проспали до полудня, потом заказали в номер завтрак, приняли душ, побрились и стали дожидаться Алекса Ариса. Трой решил выйти.

– Хочу взглянуть на свой город, – заявил он. – Давненько не виделись!

– А как же Грек?

– Когда придет, тогда и придет. Ждать его не буду.

– Он не обозлится, если тебя не застанет?

– Уж кто бы возмущался. – Трой позвонил на коммутатор и сказал: – Если нам позвонят, передайте, что мы вернемся примерно в половине седьмого.

Трой и Дизель спустились в лифте по прозрачной шахте на фасаде. Сначала они жмурились от солнца, потом оказались в сумрачном ущелье. На тротуарах Фигероа сновали мужчины в деловых костюмах и элегантные дамы. Он запомнил эту улицу другой. Пока он отсутствовал, новые здания взметнулись на 30, 40, 50 этажей. Он еще не видел таких красивых небоскребов, только названия у большинства были японские. Он читал, что половина офисных зданий в центре принадлежит японским компаниям, но это его не тревожило: через Тихий океан дома все равно не перевезти.

– В какую сторону идем? – спросил Дизель.

– Налево, к Бродвею.

Бродвей находился в нескольких кварталах восточнее. Когда Трой был ребенком, это была главная городская улица, посередине которой бегали желтые трамваи. Иногда на перекрестках скапливалось по нескольку трамваев, выпускавших и впускавших пассажиров. Трой читал, что «Дженерал Моторс», «Файерстоун» и другие гиганты завладели трамвайными компаниями и целенаправленно их прикрыли, чтобы продавать городу автобусы и покрышки. Ну и чем это лучше, чем грабить торговцев наркотиками?