Текст книги "Симпатия"

Автор книги: Эдуардо де Филиппо

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 5 страниц)

Раздается громкий звук звонка.

Джулиана направляется открыть дверь и звонок прекращается. Входит Альберто Босси. У него уставший вид и при нем чемоданчик с драгоценностями. Смотрит на жену и к своему удивлению замечает, что та без туфель.

АЛЬБЕРТО: Что с тобой…? Как можно и здесь, в таком месте!

ДЖУЛИАНА: Уффа! (Одевает свои туфли).

АЛЬБЕРТО: Я немного опоздал, но во-первых, потому что имел право на отдых, и во-вторых, потому что мне позвонил мне мой отец. Упрямец, вознамерился жить один… А теперь – жалуется: «Я чувствую себя плохо, навестите меня», и заставляет меня мчаться к нему каждый раз, когда он звонит. Вряд ли удастся кому-нибудь уговорить его покинуть дом, в котором он столько лет прожил вместе со своей женой… (Обращаясь к Туллио) Чао. Как клиенты?

ТУЛЛИО: На них нет даже и намека.

АЛЬБЕРТО: Неудивительно, ведь, здесь был ты.

ТУЛЛИО: Был я… (с намеком) но сейчас меня больше нет.

АЛЬБЕРТО: (Обращаясь к Джулиане) Что это с ним?

ДЖУЛИАНА: Ничего особенного, не обращай внимания. Ты же знаешь, он так устроен.

АЛЬБЕРТО: Надо сказать, устроен плохо!

ДЖУЛИАНА: Я пойду домой, хочу принять душ.

АЛЬБЕРТО: До скорого.

ДЖУЛИАНА: Чао. Увидимся дома.

АЛЬБЕРТО: Чао. Только не вздумай снять туфли на улице. (Джулиана выходит из магазина с гримасой на лице. Затем Альберто обращается к Туллио). Амстердам! Амстердам! Амстердам! Я обнаружил райский уголок на земле; да будет благословен тот, кто меня туда послал! Подумать только, чтобы сделать покупки, я до этого ездил в Бельгию, Швейцарию! Не могу сказать, чтобы мне там было скучно, и в тех местах можно порезвиться, но только до определенного предела. Амстердам же – самый настоящий рай! Амстердам! Амстердам! Амстердам! Следующий раз я обязательно возьму тебя с собой. Останешься зачарованным. Закроем магазин дней на десять… все равно, ничего не случится за это время…

ТУЛЛИО: (С намеком) Не сомневаюсь!

АЛЬБЕРТО: (Открывая чемоданчик) Взгляни, на этот маленький шедевр! (показывает драгоценный камень).

ТУЛЛИО: (Рассматривает камень молча) Первой окраски.

АЛЬБЕРТО: Целых шестнадцать каратов!

ТУЛЛИО: С явной желтизной.

АЛЬБЕРТО: Тем не менее, шестнадцать каратов. Шестьдесят гран. А вот этот, чистейшей воды, с современной огранкой, потянет, пожалуй, на кругленькую сумму.

ТУЛЛИО: И этот второго сорта.

АЛЬБЕРТО: Что мне прикажешь брать? Все равно, здесь никто в них не разбирается: покупают все подряд, доверяют мне. (Меняет тему разговора, хвастливо). Но самые настоящие жемчужины там можно видеть в витринах. Там есть такая улица: Херенга…

Херенграхат! Короче, где у них находится так называемый «Красный Дом», четырехэтажный дом, весь окрашенный в красный цвет… На первом и втором этажах дома имеются витрины со шторками, закрывающимися в определенный момент. Внутри витрины выставлены девушки, совершенно голые, прямо как в чем мама родила. Ты проходишь по улице и бросаешь на них взгляд… те тебе улыбаются; ты выбираешь себе одну из них, входишь вовнутрь здания, и тут же затягивается шторка, так, что с улицы тебя больше никто не видит. С тобой начинают болтать, предлагают всякие напитки, после чего ты занимаешься любовью, оплачиваешь услуги и уходишь.

ТУЛЛИО: Так вот почему ты вместо трех дней провел там целых пятнадцать…

АЛЬБЕРТО: А, как могло быть еще иначе, если витрин там как раз пятнадцать! (Высокопарно) Вот бы поставить здесь, хотя бы парочку таких витрин… Ты же знаешь наш народ! Отбоя бы не было; мы тоже придем к этому, вот увидишь!

ТУЛЛИО: И, когда у нас наступят эти времена, ты у нас будешь открывать и закрывать эти шторки.

АЛЬБЕРТО: Несомненно, несомненно! Я лично буду заниматься этими шторками, лишь бы наш городок стал столь же цивилизованным, как Амстердам. Все только и говорят о том, что Амстердам является родиной бриллиантов, совершенно забывая, что это также город и инженеров, и банкиров, и адвокатов! Амстердам, со своими красавицами, несомненно, является истинной столицей человеческого племени!

Раздаются звуки звонка. Альберто тут же со всех ног бросается открыть дверь.

В магазин входит графиня Мальвольти, женщина где-то под шестьдесят лет, вся надушенная, в косметике и с драгоценностями.

ГРАФИНЯ: Добрый день!

АЛЬБЕРТО: (Весь буквально сияющий) Графиня, мое глубочайшее почтение! Вы так красивы, на вас все так и сияет! Вы принесли с собой к нам в магазин солнце… Принесли солнце и, наверно, немного денежек. Чем я могу быть вам полезен? Что желает несравненная графиня?

ГРАФИНЯ: Дорогой Альберто, вы как всегда чрезвычайно любезны… У меня на этот раз к вам совсем пустячное дело: завтра день рождения у моей поварихи, которая, надо сказать правду, мастерица на все руки… Хочу сделать ей подарок, но не из дорогих.

АЛЬБЕРТО: Потратьтесь, обязательно потратьтесь на вашу повариху! Никто не знает, ведь она, если чего не так, может чего доброго еще и отравить! Тем более что, одним миллионом лир больше или меньше, какая для вас разница! Подстрахуйтесь, и хорошее здоровье будет вам гарантировано.

ГРАФИНЯ: Пошутили и хватит…А, ну-ка, покажите мне вон то небольшое ожерелье, оно может мне подойти.

АЛЬБЕРТО: Нет, нет: позвольте это сделать мне, доставьте мне удовольствие.

ГРАФИНЯ: Страховку я уже оплачиваю, теми деньгами, что она ворует из расходов по дому; я закрываю на это глаза, лишь бы она ко мне относилась хорошо!

АЛЬБЕРТО: Признаюсь вам, я тоже ворую. Не торгую, а ворую! Мы все воруем!

ГРАФИНЯ: Не чудите, я знаю вас с самой лучшей стороны; вы мне всегда делаете скидки.

АЛЬБЕРТО: Конечно же, я шучу, графиня. Если бы я умел воровать…

ГРАФИНЯ: Золотая цепочка, которую вы мне показывали в прошлый раз, та, что с небольшим бриллиантом в оправе, еще остается у вас?

АЛЬБЕРТО: Конечно же, очаровательная графиня. Вот она, я ее отложил в сторону, специально для вас. (Показывает ей цепочку).

ГРАФИНЯ: Спасибо, дорогой! И сколько она стоит?

АЛЬБЕРТО: Для вас, сто пятьдесят тысяч.

ТУЛЛИО: Сто двадцать тысяч – справедливая цена.

АЛЬБЕРТО: (раздраженно, но, не подавая виду) Верно, верно, я сегодня ужасно рассеян. Извините меня, очаровательная графиня. Верно, сто десять тысяч.

ТУЛЛИО: Я сказал сто двадцать, не сто десять.

АЛЬБЕРТО: Ты ошибаешься.

ТУЛЛИО: Нет.

АЛЬБЕРТО: А я думаю, что да.

ГРАФИНЯ: (обращаясь к Туллио) Верно… сейчас я вспоминаю, синьор Альберто прав!

В прошлый раз мне он назвал именно сто десять. (Обращаясь к Альберто) Он всегда у вас такой педантичный, ваш компаньон?

АЛЬБЕРТО: (Утвердительно отвечает кивком головы; после чего, повысив голос) Итак, сойдемся на цене сто пятнадцать тысяч, таким образом, все останутся довольными. (Тут же элегантно, профессиональным жестом, принимается заворачивать цепочку в подарочную бумагу) Прелестная графиня, всего вам хорошего и очень надеюсь на скорую встречу с вами!

ГРАФИНЯ: (Позволяет Альберто целовать ей ручки) Прощайте, прощайте, мой дорогой Альберто!

(Обращаясь к Туллио) До свидания.

ТУЛЛИО:… свидания. (графиня выходит из магазина и Туллио обращается к Альберто) Послушай, почему ты ей назвал сто пятьдесят тысяч, когда эта цепочка стоит сто двадцать?

АЛЬБЕРТО: Потому что я хотел, чтобы Графиня попросила у меня скидку, таким образом, я мог бы сбросить ей цену до ста двадцати тысяч; мы бы ничего не проиграли, за то ей доставили бы, при этом, огромное удовольствие.

ТУЛЛИО: Но почему ты тогда ей назвал цифру в сто десять тысяч?

АЛЬБЕРТО: Потому что, в противном случае, я мог бы показаться ей жадиной, что могло навредить моей славе благородного синьора…

ТУЛЛИО: Я понял… Я понял тебя.

Звонит звонок. Альберто снова бросается открыть дверь. Входит синьора Де Лоллис, в сопровождении своей дочери Амалии.

ДЕ ЛОЛЛИС: Вот и мы, снова…

АЛЬБЕРТО: Дорогие мои! Значит, вы решили?

АМАЛИЯ: Мама еще не уверена, что нам лучше взять: колечко или браслет.

ДЕ ЛОЛЛИС: Кто знает, может браслет будет и лучше. Он более подходит для свадебного подарка, верно?

АЛЬБЕРТО: Вы уже определились с датой?

АМАЛИЯ: Уже все решено: через пятнадцать дней я выхожу замуж!

АЛЬБЕРТО: Тогда самое время принимать решение. При желании, вы можете взглянуть также на ювелирные изделия, которые я только что привез из Амстердама… Я вернулся оттуда сегодняшней ночью.

АМАЛИЯ: Амстердам! Как бы мне хотелось туда отправиться в свадебное путешествие! Одна моя подруга мне сказала, что Рижкс это самая настоящая фантастика.

АЛЬБЕРТО: Если вы туда отправитесь, то сошлитесь на мое имя. Я их лучший клиент, увидите, как вас будут кормить!

АМАЛИЯ: Кормить… где?

АЛЬБЕРТО: В Реджа…в Реджике… в том месте, что вы только что сказали.

АМАЛИЯ: Но Рижкс – это музей, никакой не ресторан!

АЛЬБЕРТО: Музей, ресторан… какая разница. Вам достаточно будет только произнести мое имя, как директор тут же организует вам стол с шикарнейшими блюдами, в небольшом зале, предназначенном для самых почетных гостей.

АМАЛИЯ: (разражается смехом) Мама, ты права, синьор Альберто невероятно симпатичен!

ДЕ ЛОЛЛИС: (обращаясь к Альберто) Итак, покажите-ка нам ваши новинки, привезенные из Амстердама.

АЛЬБЕРТО: Великолепных изделий у меня хватает. Это и кольца, и несколько браслетов, и заколки… есть даже одна диадема.

ТУЛЛИО: Имеются и сокровища Красного Дома…

ДЕ ЛОЛЛИС: Сокровища Красного Дома? Что ж, взглянем и на них.

ТУЛЛИО: Беда только в том, что он их, видимо, забыл в гостинице Амстердама.

АЛЬБЕРТО: Нет, я их не забыл, они стоят у меня здесь перед глазами. (Обращаясь к Туллио) Ты кого собираешься поставить в неловкое положение? Синьору Де Лоллис и синьорину Амалию?

ДЕ ЛОЛЛИС: Но сокровища еще никого никогда не ставили в неловкое положение.

АЛЬБЕРТО: Он имеет в виду совсем другие сокровища, и, поскольку у него не хватает смелости рассказать вам о них самому, сделаю это я: речь идет о пятнадцати витринах, в которых выставлены пятнадцать прекрасных, совершенно нагих девушек; остальное вы можете представить себе сами…

ДЕ ЛОЛЛИС: Бог ты мой! Все эти истории уже стары, как мир, и никого не удивляют.

АМАЛИЯ: Знаете, я уже устала от них!

АЛЬБЕРТО: Согласен с вами, кстати, у нас есть здесь одна небольшая задумка.

ДЕ ЛОЛЛИС: Нет, нет, хватит, давайте лучше поговорим о том сокровище, которое нам надо купить.

АЛЬБЕРТО: Итак, я вам сказал, что хороших изделий у меня хватает. Но… разве мы уже не говорили с вами в прошлый раз, как о возможном варианте, также и о колье?

ДЕ ЛОЛЛИС: О колье? Что-то не помню.

АМАЛИЯ: Послушай, мама: пожалуй, синьор Альберто прав, колье как вариант, наверно, будет лучше.

АЛЬБЕРТО: В таком случае, попрошу вас приободриться. Вижу по вашим глазам, что моя идея вам понравилась. Итак, колье… колье… колье…

(Делает вид, что раздумывает) У нас они имеются самые разные: золотые, с бриллиантами, с рубинами…

АМАЛИЯ: (перебивая его) А с жемчугом? У вас есть колье с жемчугом? Было бы идеально, если бы мы смогли бы подобрать жемчуг под цвет моих зубов.

АЛЬБЕРТО: Никаких проблем! А, ну-ка, покажите нам немножко свои зубки, откройте, пожалуйста, ротик. (Амалия улыбается. Альберто притворяется, что сражен красотой ее зубов). Что за чудо! Таких прелестных тридцать два зубков я не видел за всю свою жизнь! Туллио, послушай, принеси-ка мне коробочку с жемчужными колье.

ТУЛЛИО: (Возвращаясь быстро с коробочкой) Вот она. Цена падает по мере движения сверху вниз.

ДЕ ЛОЛЛИС: (Восхищенная) Первое, первое колье, просто великолепно! Мне оно напоминает то, что моя бедная бабушка подарила моей бедной мамочке и которое…

АЛЬБЕРТО: (Перебивает ее, произнося слова елейным голосом) У вас, однако, синьора, не плохой вкус, а? Вы выбрали самой красивое колье из нашей коллекции. Я просил его (показывает глазами на Туллио) отложить его в сторону. Но сейчас, когда вы его уже видели… давайте сойдемся на двенадцати миллионах и оно ваше.

ДЕ ЛОЛЛИС: Но, Амалия, тебе не кажется, что…?

АМАЛИЯ: (умоляющим голосом) Мамуль!

ДЕ ЛОЛЛИС: Амалия, это не шутка, целых двенадцать миллионов!

АМАЛИЯ: Но синьор Альберто сделает нам хорошую скидку…

АЛЬБЕРТО: Большую скидку – не могу, это раритет нашего магазина. Разве что, попробовать привести в действие нашу задумку…

ДЕ ЛОЛЛИС: Какую задумку?

АЛЬБЕРТО: Видите ли, мы задумали провести у себя одну рекламную акцию… Драгоценности, плюс красивые женщины. Короче, синьора Де Лоллис, мы бы хотели…

ТУЛЛИО: (Перебивая его) Не мы, а ты один!

АЛЬБЕРТО: Да, это я хочу: под мою личную ответственность. Я подумываю в наших двух витринах организовать пару витрин типа «Красного Дома», разумеется, с хорошим подогревом, со шторами, закрывающимися в нужный момент… При случае, я мог бы лично заниматься закрытием штор. Одну витрину оборудовать для вас, а другую для вашей дочери, Амалии… в этом случае, жемчужное колье обошлось бы вам всего лишь за шесть миллионов: по три миллиона за каждую витрину.

ДЕ ЛОЛЛИС: (Смеется вместе с Амалией) Вы никак сошли с ума, не иначе! Говорите, кокретно, на что я могу рассчитывать?

АЛЬБЕРТО: Вы говорите о стоимости колье, или же о расценках за работу?

АМАЛИЯ: Шутить не возбраняется, но только до известного предела.

АЛЬБЕРТО: Дорогая, если на жизнь смотреть серьезно, считайте, все пропало! Ясное дело, что я все это время шутил. Значит, так: одиннадцать миллионов. И это будет вам моим свадебным подарком. (Синьора Де Лоллис открывает сумочку, чтобы достать оттуда платочек; Альберто, между тем, само внимание) Синьора, вы ищете там свою чековую книжку?

ДЕ ЛОЛЛИС: (С платочком в руке) По правде говоря…

АМАЛИЯ: (С мольбой в голосе) Мамуль!

АЛЬБЕРТО: Смелее, смелее, синьора Де Лоллис, ведь речь идет о вашей любимой дочери… ваши молодожены еще дети, пусть же насладятся немного жизнью. Деньги, синьора Де Лоллис, больше ничего не значат.

ДЕ ЛОЛЛИС: В особенности, если они чужие.

АЛЬБЕРТО: (Довольный тем, как разворачиваются события, не выпускает инициативу из своих рук). Отличное замечание! Обязательно возьму его на заметку.

(Протягивает синьоре Де Лоллис авторучку). А вот и ручка: настоящий Паркер.

ДЕ ЛОЛЛИС: (Глубоко вздыхая) Ладно, уговорили! (Заполняет чек и вырывает его из чековой книжки; между тем, Альберто помещает колье в футляр и заворачивает его в подарочную бумагу) Что мне оставалось делать!

АЛЬБЕРТО: Ценное приобретение, синьора, коллекционная вещь… Я его словно оторвал от своего сердца. Давайте условимся, если вы его когда-нибудь захотите продать, я буду вашим первым клиентом. (Торжественно вручает красиво упакованную покупку и забирает чек из рук синьоры Де Лоллис) Огромное спасибо! Грацье!

АМАЛИЯ: До свидания! Арриведерчи!

ДЕ ЛОЛЛИС: Всего хорошего! Буон джорно!

АЛЬБЕРТО: (Сопровождая синьору до дверей) Мое глубочайшее почтение, синьора! Синьорина, самые наилучшие поздравления вам и вашему счастливейшему жениху. Огромный привет папочке.

Обе женщины выходят из магазина. Альберто, находясь в состоянии эйфории, направляется к Туллио.

АЛЬБЕРТО: Ну, что, видел?

ТУЛЛИО: Что именно?

АЛЬБЕРТО: Как, что? Я смог продать колье ценой в одиннадцать миллионов лир за каких-нибудь пять минут.

ТУЛЛИО: Неплохо.

АЛЬБЕРТО: Как, как… Неплохо и всего лишь?

ТУЛЛИО: Если хочешь, могу сказать, браво. (Поддразнивая Альберто) Амстердам! Амстердам! Амстердам! В следующий раз можешь отправляться туда со своей женой!

АЛЬБЕРТО: Я вижу: ты ничего не понял. (Собирается разложить ювелирные изделия и зовет своего работника) Ромео! Ромео!

ТУЛЛИО: Зачем он тебе понадобился? Он уволился.

АЛЬБЕРТО: Как уволился?

ТУЛЛИО: Он сказал мне, что хочет уйти; я ему не возражал, расплатился с ним, и он ушел. Кстати, ушел также и Кармине.

АЛЬБЕРТО: (В отчаянии) Как? И горилла тоже?!

ТУЛЛИО: Можешь заглянуть в нашу кладовку: он там оставил пистолет, попрощался и ушел.

АЛЬБЕРТО: (Делая жест отчаяния) Как это могло случиться? Как? Что ты ему сделал?

ТУЛЛИО: Я? Ничего. Представь себе, я с ним даже практически и не общался!

АЛЬБЕРТО: Короче говоря, стоит мне только ненадолго удалиться из магазина, как он тут же превращается в пустыню. Тебя никто уже не в состоянии переносить здесь.

ТУЛЛИО: Но причем тут я? Они уже давно собрались уходить, в особенности, горилла. Ясное дело, я не мог держать их на привязи. Я выдал им их деньги и аминь. Теперь дело за тобой, и, оставь меня в покое. (Идет в направлении лестницы, ведущей в контору).

АЛЬБЕРТО: Как только мы сталкиваемся с какими-либо трудностями, ты сразу же умываешь руки и исчезаешь. А мне приходится затем расхлебываться.

ТУЛЛИО: Никуда я не исчезаю! Когда ты едешь в Амстердам, я остаюсь здесь, и должен не только заниматься торговлей, но и вести всю бухгалтерию. У меня голова буквально пухнет от всех этих конторских книг и бухгалтерских отчетов.

АЛЬБЕРТО: Ты сам возложил на себя такие обязанности, это твоя работа. Я свою работу выполняю сполна. Просто, я не предрасположен к бухгалтерской работе, и не в ладах с цифрами.

ТУЛЛИО: Зато я знаю, с какими цифрами ты в ладах. В Амстердам ты ездишь не только за ювелирными изделиями: едешь на три дня, а потом застреваешь там, на целый месяц!

АЛЬБЕРТО: Что ты этим хочешь сказать!

ТУЛЛИО: Ты меня прекрасно понимаешь. Ты можешь заморочить голову Джулиане, но только не мне.

АЛЬБЕРТО: Какое тебе до этого дело? Драгоценности я тебе привожу. Половина прибыли достается тебе. Ни один бухгалтер нигде не получает за свою работу пятидесяти процентов.

ТУЛЛИО: Да ты должен платить все девяносто процентов тому бухгалтеру, который согласится работать с тобой! Если не веришь, попробуй поискать другого.

АЛЬБЕРТО: Что это у нас за странные разговоры! Почему мы должны обязательно ссориться друг с другом… Я вернулся уставшим, одному только богу известно как, а ты объявляешь мне, что персонал уволился. Как при таком известии не потерять спокойствие? Мы все с нервами! Бывают и срывы! Давай руку, и хватит об этом!

ТУЛЛИО: У меня тоже есть нервы. Подождем, когда я немного успокоюсь. (Снова направляется к лестнице).

САЛЬВАТОРЕ: (Открывает дверь конторы и спускается по лестнице) Синьор Туллио, считаю корректным с моей стороны проинформировать тут же синьора Альберто о моем решении.

ТУЛЛИО: Можете говорить, он здесь.

АЛЬБЕРТО: В чем дело?

ТУЛЛИО: Он тоже уволился. И я уже подписал ему выходное пособие.

АЛЬБЕРТО: (ошеломленный ответом) Стало быть, и бухгалтер уходит тоже?

ТУЛЛИО: Я тебе не говорил о его заявлении на увольнение, поскольку, как ты знаешь, он находится в моем прямом подчинении.

АЛЬБЕРТО: Да это похоже на самый настоящий саботаж!

САЛЬВАТОРЕ: Мое решение никак не связано с теми решениями, которые приняли другие.

ТУЛЛИО: Кстати, он хочет уйти уже сегодня.

АЛЬБЕРТО: Сегодня?

САЛЬВАТОРЕ: Один только я знаю, чего мне стоило принять такое решение…

АЛЬБЕРТО: (выходит из себя) В таком случае, катитесь-ка вы все на четыре стороны!

Так будет лучше… если и разрушать – так до основания! Я тоже ухожу, закрою эту лавку! Вернусь к праотцам! Клиентов буду искать по месту жительства… Работать буду по телефонному справочнику. Драгоценностями буду торговать на городских площадях! Лучше быть шарлатаном, чем зависеть от своих же собственных работников! Вот до чего мы докатились… Ни с того, ни с сего покидают рабочие места, без каких-либо объяснений, без ничего! Решено, закрою эту лавку! Сэкономлю на зарплатах, на свете, на налогах… Надоело мне это все, баста!

Сальваторе поворачивается на своих каблуках и выходит, не проронив ни слова. Туллио направляется в контору. Лючия, наблюдашая, за всей этой сценой, забившись в угол, выходит из своего укрытия.

АЛЬБЕРТО: (Про себя, все еще разгневанный). Что за дьявольщина творится здесь!

ЛЮЧИЯ: Я сейчас вам расскажу, что здесь творится. Они все время говорили, что хотят уйти отсюда, и, надо, сказать, в какой-то мере были правы. Всем известно, какой характер у синьора Туллио. Ничуть не подарок! Я к нему нахожу подход, потому что уже много лет работаю у вас. Мне здесь хорошо, я сильно привязана к вам и к синьоре Джулиане, и ни за что вас не бросила бы, потому что с вами, к счастью, все обстоит иначе. Вы обходителен, вежливый. Обязательно поинтересуетесь: «Как ваша семья, как дети?» и при случае похвалите: «Браво!» Короче, когда мы имеем дела только с вами, все идет гладко, вы современны, принадлежите к новому поколению, нас не обижаете. Но с ним, когда нет вас, магазин представляет собой жалкое зрелище. Ты здороваешься с ним, а он тебе отвечает сквозь зубы, не перемолвится ни с кем даже словечком, не допускает никакой фамильярности, всегда какой-то нервный, угрюмый… Слава богу, что у нас был Кармине, не дававший нам соскучиться! Он всегда пел песни. Какой у него великолепный голос! Показывал нам различные фокусы с французскими картами: сначала, он открывал их веером, давал их посмотреть, и, таким образом, удостовериться, что все они были красными, а затем снова их закрывал, и, когда вновь открывал, все карты были уже черными! Нас это страшно веселило… Мы буквально забрасывали его вопросами: «Как это у вам получается? Покажите, пожалуйста!» Однажды вечером с нами вместе оказался и синьор Туллио… Он смотрел все время на Кармине, ни разу не засмеявшись, то и дело, метая глазами молнии в его сторону. И в какой-то момент вдруг заявил: «Что это за глупости!» и тут же ушел прочь, больше не проронив ни слова, даже не удостоив похвалы несчастного Кармине!

АЛЬБЕРТО: Ладно, хватит о нем! Может у него такой характер, это его личные дела.

Сейчас, главное, надо подумать, как выйти из создавшегося положения. Или набрать на работу новый персонал, или вернуть тех, что уволились. С ними я, пожалуй, переговорю лично.

ЛЮЧИЯ: Если с ними будете говорить вы, можно не сомневаться, что они сразу же примчатся сюда обратно.

Звенит звонок. За стеклом двери показывается какая-то девушка с взволнованным лицом. Лючия направляется к двери, в то время как Альберто остается за прилавком и начинает расставлять по местам ювелирные изделия.

Как только Лючия открывает дверь, девушка буквально пулей влетает в магазин от какого-то толчка. И, на самом деле, за ней в магазин врывается бандит, который, очутившись в магазине, толкает ее так, что она отлетает в сторону.

ПЕРВЫЙ БАНДИТ: Всем стоять на месте, руки вверх! Мы – грабители!

За первым бандитом в магазин врывается второй бандит, который бросается к прилавку и начинает сгребать ювелирные изделия. Альберто тут же поднимает руки вверх и стоит, онемев от страха. Девушка все время кричит. Лючия, с перепуга, забивается в угол.

Туллио выбегает из конторы, вытаскивает пистолет и стреляет из него в воздух. Один бандит отвечает на выстрел. Зал и сцена погружаются в полумрак.

Из трех точек магазина открывается перекрестный огонь. Слышится звон разбитых стекол витрин и зеркал. Два бандита бросаются наутек, но продолжают стрелять в сторону магазина. Со стороны улицы доносятся звуки сирен полицейских машин и шум резко тормозящих машин. В то время как в дверь магазина начинают проникать все отчетливее голоса людей с улицы, в зале опускается занавес.