Текст книги "Симпатия"

Автор книги: Эдуардо де Филиппо

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 5 страниц)

Эдуардо Де Филиппо
Симпатия

Комедия в 3-х действиях (1980)

Действующие лица(в порядке их появления на сцене):

– ЛЮЧИЯ, уборщица

– РОМЕО, продавец, доверенное лицо

– САЛЬВАТОРЕ, бухгалтер

– КАРМИНЕ, «горилла» (охранник)

– ТУЛЛИО ФРАНКИ, ювелир

– ДЖУЛИАНА БОССИ, сестра Туллио и жена Альберто

– ПЕРВЫЙ КЛИЕНТ

– СИНЬОРА ФОРТУНА, клиент магазина

– СИНЬОР ФОРТУНА, ее муж

– АЛЬБЕРТО БОССИ, компаньон Туллио и муж Джулианы

– ЭКС-ГРАФИНЯ, клиент магазина

– СИНЬОРА ДЕ ЛОЛЛИС, клиент магазина

– АМАЛИЯ, ее дочь

– ПАОЛА БЕЛЬТРАМИ, студентка

– ПЕРВЫЙ БАНДИТ

– ВТОРОЙ БАНДИТ

– МЕДСЕСТРА

– ХРОНИСТ

Действие первое

Торговый зал ювелирного магазина, находящегося в центре города. Интерьер магазина выполнен с большим вкусом. Справа размещается столик, на котором стоит ваза с большим букетом цветов. Рядом с ним находится небольшое кресло. Лючия только что закончила протирать стекло, покрывающее стол, и поправила на нем вазу. Через главную дверь в магазин входит Сальваторе, бухгалтер.

САЛЬВАТОРЕ: Добрый день!

ЛЮЧИЯ: Добрый день, синьор бухгалтер!

САЛЬВАТОРЕ: Как синьор Туллио, уже прибыл?

ЛЮЧИЯ: Нет еще.

САЛЬВАТОРЕ: (обращается к Ромео, который принимается стряхивать пыль с кресла) Твоя увольнительная уже готова.

РОМЕО: Благодарю вас, господин бухгалтер.

САЛЬВАТОРЕ: Увольнительная готова также и для Кармине. Где он сейчас?

ЛЮЧИЯ: В табачном магазине. Пошел купить сигарет.

РОМЕО: (обращаясь к бухгалтеру) А свою увольнительную вы тоже подготовили?

САЛЬВАТОРЕ: Думай о своих делах, а о себе я как-нибудь позабочусь сам.

РОМЕО: Что касается меня, то я решил окончательно.

КАРМИНЕ: (Входит в магазин) Привет, бухгалтер!

САЛЬВАТОРЕ: Добрый день, дорогой!

САЛЬВАТОРЕ: Над твоей увольнительной пришлось потрудиться, как никак ты отдал этой фирме почти три года.

КАРМИНЕ: Могу толюко сказать, что я сыт уже по горло: жду, не дождусь, когда смогу оставить это место.

САЛЬВАТОРЕ: Как бы то ни было, но и твоя увольнительная тоже уже готова.

ЛЮЧИЯ: Подумайте хорошенечко. Работа не валяется на каждом углу.

КАРМИНЕ: Что до меня, то мне достаточно выйти отсюда и только свиснуть.

ЛЮЧИЯ: Господин бухгалтер, и вы тоже нас покидаете?

САЛЬВАТОРЕ: Не в моих правилах, выставлять свои проблемы напоказ.

КАРМИНЕ: (С намеком) Но вчера вечером, однако же…

САЛЬВАТОРЕ: Вчера вечером я чувствовал в себе потребность разрядиться. В какой-то момент я вышел из этой комнатки (показывает на дверцу, расположенную на лестнице), в которой, как вы знаете, не более четырех квадратных метров. Комнатки с небольшим окошком, выходящим во двор, и с низким потолком, действующим на тебя угнетающе. Всего четыре квадратных метра, в которых ты вынужден обитать, буквально бок о бок, с человеком, от которого не услышишь ни единого слова, разве что только «да» или «нет», да и то только тогда, когда речь идет об утверждении бухгалтерского отчета за неделю.

Попробуйте остаться один на один с синьором Туллио на пару недель, после этого я готов выслушать вас: чувствуете ли вы себя вправе разрядиться с первым человеком, попавшимся вам под руку.

РОМЕО: Я уже решил: в этом магазине не останусь ни за что на свете.

КАРМИНЕ: Согласен.

САЛЬВАТОРЕ: Надеюсь, вы дадите ему время, чтобы он успел набрать новый персонал.

РОМЕО: Восемь дней и ни днем больше, считая от даты подачи заявления на увольнение.

ЛЮЧИЯ: Восемь дней я думаю, будет мало.

САЛЬВАТОРЕ: Пожалуй, понадобится дней пятнадцать.

КАРМИНЕ: Днем больше или меньше не играет роли… можно и пятнадцать.

РОМЕО: (Не уступая) Больше восьми дней я не выдержу.

ЛЮЧИЯ: Для синьора Альберта это будет удар. Подождите, хотя бы, когда вернется синьор Альберто.

КАРМИНЕ: Когда в магазине есть он, у тебя буквально раскрывается сердце. Синьор Альберто – это как праздник!

РОМЕО: Но у него, к сожалению, имеется компаньон.

КАРМИНЕ: Браво! Имеется синьор Туллио. И этого человека я просто не переношу!

РОМЕО: Он ужасно антипатичен!

КАРМИНЕ: Я бы остался в этом магазине хоть на всю жизнь, будь синьор Альберто его единственным владельцем. Что он добрый, написано у него на лбу. Синьор бухгалтер, разве это не так?

САЛЬВАТОРЕ: У меня своих дел хватает.

КАРМИНЕ: Вы тоже немного антипатичны.

РОМЕО: Хотя, до синьора Туллио ему еще далеко.

КАРМИНЕ: Поэтому то я и сказал, что немного.

САЛЬВАТОРЕ(обращаясь к Лючии) Как только появится синьор Туллио, скажи ему, что я у себя в конторе.

ЛЮЧИЯ: Можете не волноваться.

САЛЬВАТОРЕ: (Направляется к себе в контору и одновременно обращается к Кармине и Ромео) Синьор Туллио уже в курсе ваших решений. Чтобы он подписал ваши увольнительные, я ему сказал об этой новости вчера вечером перед закрытием магазина.

КАРМИНЕ: (С интересом) И как он прореагировал на это?

САЛЬВАТОРЕ: Никак. Сказал то, что произносит каждый вечер: «Спокойной ночи», на что я ему тоже ответил: «Спокойной ночи» (поднимается по лестнице и исчезает за дверью, ведущей в контору).

РОМЕО: Что до меня, то я бы ему сказал: «Прощай».

КАРМИНЕ: Чтобы мне не говорили, но он мне ужасно антипатичен.

ЛЮЧИЯ: (Выглядывая с порога магазина наружу) А вот идет и синьор Туллио.

РОМЕО: Будем говорить вместе?

КАРМИНЕ: Лучше, если мы поговорим с ним по отдельности. В начале начни ты и дай мне знать, как пройдет разговор. (Выходит из зала).

ТУЛЛИО: (мужчина лет под тридцать, высокий, худой, с напряженным выражением лица, с грустью во взгляде; входя в магазин, спрашивает) Синьор бухгалтер у себя в конторе?

ЛЮЧИЯ: Уже давно. Добрый день, синьор Туллио.

ТУЛЛИО: (отвечает, словно делая одолжение) Да, добрый день. (Обращается к Ромео) Ты никак хотел поговорить со мной?

РОМЕО: Очень коротко, господин Туллио.

ТУЛЛИО: Догадываюсь. Итак?

РОМЕО: (с заминкой) Итак…

ТУЛЛИО: Ты собираешься оставить место, я это знаю. Ступай в контору к бухгалтеру. Подпишешь там увольнительную и можешь уходить.

РОМЕО: А как насчет восьми дней?

ТУЛЛИО: Каких?

РОМЕО: Тех, что даются для подыскания нового продавца.

ТУЛЛИО: Я дал инструкции бухгалтеру провести расчет даже, если ты захочешь уйти тотчас же.

РОМЕО: Я и хочу уйти тотчас же, не дожидаясь окончания восьми дней.

ТУЛЛИО: Поступай, как тебе угодно. Фирма от этого только выиграет.

Ромео, не реагируя на иронию Туллио, поднимается по лестнице и исчезает за дверью конторы. Туллио, оставшись один, садится рядом со столом, лицом к публике.

Между тем, с улицы появляется Джулиана, сестра Туллио. Она приближается на цыпочках к нему со стороны спины и нежно обнимает его руками. Молодая женщина буквально пышет нежностью, временами то искренней, то наигранной. Туллио, продолжая смотреть перед собой, окликает ее.

ТУЛЛИО: Джулиана…

ДЖУЛИАНА: Братишка, ты сегодня в хорошем настроении?

ТУЛЛИО: Нет.

ДЖУЛИАНА: Я сегодня потратила кучу денег. Видимо на меня действует весна. Сегодня утром, словно по волшебству, я неожиданно ощутила, что гуляю под совершенно чистым небом, и мне страшно захотелось облачиться в голубое платье. Голубой цвет мне совершенно не идет, и, тем не менее, несмотря ни на что, я купила себе это голубое платье. Хуже мне идет только черный цвет…

ТУЛЛИО: Твой идеальный цвет – это белый цвет.

ДЖУЛИАНА: Ничуть, белый цвет мне не идет совершенно, ничего не скрывает… Я из тех, о которых подруги шепчутся: «Чтобы она не одела, результат будет тот же самый…»

(Смеется) Всего равно останусь такой, как я есть: обычной, ничем непримечательной женщиной. Как только вознамерюсь быть элегантной, становлюсь заложницей неудачно подобранного гардероба, непослушных молний, оторвавшихся пуговиц, ужасно тесной обуви… Уффа! Это платье меня буквально душит, а туфли словно колодки… Хотелось бы плюхнуться куда-нибудь и остаться там навсегда!

ТУЛЛИО: А ты присядь, хотя бы на минутку.

ДЖУЛИАНА: Я с этим намерением как раз и пришла к тебе.

ТУЛЛИО: Чтобы посидеть у меня?

ДЖУЛИАНА: Чтобы побыть с тобой рядом.

ТУЛЛИО: Знаешь,… что за странность, ты, наоборот, приснилась мне сегодня ночью во всем белом… Располагайся, располагайся. Джулиана. (Джулиана присаживается). Побудь босой, как ты гуляла когда-то в нашем знаменитом каникулярном домике.

ДЖУЛИАНА: В каникулярном домике! Почему ты вдруг вспомнил о нем…

ТУЛЛИО: Просто, похожий домик мне приснился во сне.

ДЖУЛИАНА: И я была босая? Как здорово, у меня так и чешутся руки снять с себя туфли.

ТУЛЛИО: А ты и сними их.

ДЖУЛИАНА: Даааааа.

ТУЛЛИО: Интересно, откуда взялось это название «каникулярный домик».

ДЖУЛИАНА: Все дело в том что, когда наша бабушка уставала от нас, оттого что мы крутились у нее под ногами, она всегда причитала: «А ну-ка уходите отсюда! И, когда только наступят у вас каникулы!» После этих слов мы отправлялись в нашу старую кладовку, грязную, заваленную бутылками и затянутую паутиной, с небольшим окошком, выходящим в переулок. Там же наш дедушка еще держал клетку с певчими птицами.

ТУЛЛИО: Теперь припоминаю, что это тебе первой пришло в голову назвать это место каникулярным домиком. Ты была уже достаточно взрослой. Помню, как сейчас, что ты тогда ходила всегда с красной сумочкой, в которой у тебя хранились расческа и зеркальце. Тебе нравилось разыгрывать из себя синьору.

ДЖУЛИАНА: И справлялась я с этой ролью также плохо, как и сейчас?

ТУЛЛИО: Пожалуй, да. У тебя лучше получалось играть с лягушками.

ДЖУЛИАНА: С лягушками! У меня был всего лишь один лягушонок. Я нашла его полуживым вблизи фонтана и решила принести его в дом. Я считала его за сыночка.

ТУЛЛИО: А этого лягушонка, что находится здесь, ты его считаешь за брата?

ДЖУЛИАНА: Конечно же, считаю за брата! Я снова нашла тебя! Злая ведьма превратила моего братишку в огромного лягушонка, но красная девица сняла с него колдовство своим поцелуем (Целует шутливо Туллио в голову).

КЛИЕНТ: (входя в магазин) Разрешите…

ТУЛЛИО: (шепотом, Джулиане) А вот и ведьма пожаловала.

ДЖУЛИАНА: О, синьора… (Встает на ноги, смущенная тем, что ее застали босой и врасплох). Добрый день!

ТУЛЛИО: (квакает как бы про себя, но достаточно громко, чем вызывает в глазах клиента неподдельное удивление) Ква, ква, ква…

ДЖУЛИАНА: Чем мы можем быть вам полезны?

КЛИЕНТ: Мне бы хотелось купить одну вещь… А, как синьор Альберто, он работает?

ДЖУЛИАНА: Нет, мне очень жаль, но его сейчас нет. Он остался дома отдохнуть. Вернулся поздно ночью из Амстердама. Я же – зашла в магазин немного помочь. Он будет здесь попозже…

КЛИЕНТ: Тогда я вернусь тоже попозже…

ТУЛЛИО: Попозже, да: причем, как можно попозже. Кто его разбудит там сейчас спящего? (достаточно грубым тоном) Нет, давайте поступим следующим образом: возвращайтесь завтра, так вероятнее, что вы найдете здесь своего духовника.

КЛИЕНТ: (раздраженно) Всего хорошего. (Выходит из магазина).

ДЖУЛИАНА: Всего хорошего, синьора… (Обращаясь к Туллио) Почему ты так поступаешь?

ТУЛЛИО: Как так?

ДЖУЛИАНА: Ты прекрасно все понимаешь. Почему ты так обращаешься со своими клиентами? В жизни ты серьезен, тактичен, но в этих делах…

ТУЛЛИО: Говори же: антипатичен.

ДЖУЛИАНА: Ни с кем не хочешь даже поговорить. Что плохого сделали тебе все эти люди? Почему ты держишься таким замкнутым, Туллио? Когда-то твоя работа тебе очень нравилась. Ты чувствителен, интеллигентен, умеешь разговаривать… и, тем не менее, не хочешь. Мне делается неловко, когда ты находишься за прилавком, и есть люди…

ТУЛЛИО: И, что ты мне прикажешь делать? Мне не нравится эта жизнь, Джулиана, и не знаю, понравится ли мне еще когда-нибудь эта работа. Люди, которые приходят сюда, не ценят мой товар, их интересует только предметы роскоши. Покупают всякие вещицы, потому что они дорогие, для того, чтобы, при случае, можно было похвастаться ими, или же выставить напоказ… Мы, сестрица, сейчас богатые и отличаемся изысканными манерами. Еще недавно, наша бабушка, непробиваемая как генерал, не считала зазорным употреблять за столом нецензурные словечки. Мы совершили гигантский прыжок вперед: торгуем драгоценностями, ювелирными изделиями, товарами, выполненными с большим вкусом. Я знаю, как управлять фирмой, как правильно инвестировать деньги и делать покупки, но совершенно не обладаю талантом продавать. Не умею строить отношения с клиентами.

Как-то однажды, идя по улице, я обратил внимание на свое отражение в витрине. Я был поражен выражением моего лица: лицо мне показалось вытянутым, бесстрастным.

Гримаса, застывшая на моем лице, полная презрения и высокомерия, стала уже давно моей визитной карточкой и трансформируется в грусть, как только я пытаюсь скрыть ее. Так что лучше оставьте меня в покое! Меня уже не переделать!

ДЖУЛИАНА: Но я критикую тебя вовсе не за это. Меня тяготит твое одиночество…То, что ты ходишь грустным…

Ромео спускается по лестнице, пересчитывая на ходу банкноты, и, запихивая их в конверт; направляется в центр торгового зала, но затем останавливается, завидев приближающегося Кармине.

КАРМИНЕ: Ну что? Дело сделано?

РОМЕО: (снимая с себя форму торгового работника) А ты как думал?!

КАРМИНЕ: Теперь настала моя очередь.

РОМЕО: Схожу за моим пиджаком, этот оставлю в раздевалке и тут же ухожу.

КАРМИНЕ: Подожди меня затем в баре, на углу, хочу угостить тебя чашечкой капуччино.

РОМЕО: О’кей. (Уходит).

КАРМИНЕ: Синьора Джулиана, ваш покорный слуга.

ДЖУЛИАНА: Чао, Кармине.

КАРМИНЕ: Синьор Туллио!..

ТУЛЛИО: Бухгалтер там ждет вас.

КАРМИНЕ: Вы в курсе дела?

ТУЛЛИО: Да.

КАРМИНЕ: Мне очень жаль.

ТУЛЛИО: Ты, случайно, не передумал?

КАРМИНЕ: (замечает Ромео, возвращающегося от бухгалтера, и, надевающего по пути на себя свой пиджак. Ромео тут же направляется к выходу, бросив в сторону Кармине взгляд, словно говоря: «Я тебя жду там, снаружи». Кармине, получив от друга эту поддержку, находит в себе мужество ответить Туллио как можно решительнее). Нет!

Пистолет я оставил в кладовке. Если хотите, я схожу за ним и покажу вам его.

ТУЛЛИО: В этом нет необходимости.

КАРМИНЕ: Тогда я пошел к бухгалтеру.

ТУЛЛИО: Иди.

Кармине поднимается по лестнице и исчезает за дверью конторы.

ДЖУЛИАНА: Он что… уходит?

ТУЛЛИО: Да, он уволился.

ДЖУЛИАНА: И ты ему позволишь уйти?

ТУЛЛИО: Этот вопрос находится в компетенции твоего мужа. Я занимаюсь чисто административными вопросами.

ДЖУЛИАНА: Но здесь как никак затрагиваются и твои интересы. Я вижу все бесполезно, ты буквально на глазах теряешь свои лучшие качества. Я вижу, как гаснет, теряет смысл все твое … твое…

ТУЛЛИО: Существование.

ДЖУЛИАНА: И, тем не менее, ты существуешь, слышишь, существуешь! Поговори немного со мной. Я-то знаю, как тебе трудно дается каждый день. Что ты, на самом деле, ранимый, чувствительный, не склонен довольствоваться малым… Тебе не здоровится, да? Что тебя так тяготит и не дает тебе покоя?

ТУЛЛИО: То, что я совершенно не умею торговать.

ДЖУЛИАНА: Но ведь у тебя такая богатая фантазия. Еще ребенком, чего ты только не придумывал. Ты помнишь те времена, когда наша мама возвращалась вечерами с работы?

Тогда она занималась десятками документов, чтобы помочь папе вести магазин. Приходила домой со страшной головной болью и с глазами, смыкающимися от усталости. Ты же, словно горный поток после ливня, мчался изо всех сил ей навстречу на своих худющих ножках и буквально осыпал ее лицо поцелуями. После чего взволнованно, проглатывая слова, ты начинал ей подробно рассказывать обо всем том, что у нас случилось за день, самые смешные и необычные истории. Мама принималась смеяться, чуть ли не умирая с хохоту, и, умиляясь твоей детской фантазией. Я всегда полагала, что, по крайней мере, половину этих историй ты придумывал сам, лишь бы доставить удовольствие маме, чтобы на ее губах появилась опять улыбка, а в глазах блеск. Эти истории не имели ничего общего с враньем, и, все без исключения, были плодами твоего воображения, странными лучезарными спутниками, которыми ты, словно лучиками света, каждый вечер озарял ей лицо…

ТУЛЛИО: Прошу тебя, не надо! Я вижу, ты хочешь растрогать меня.

КАРМИНЕ: (Спускается по лестнице и направляется прямиком к Джулиане) Синьора Джулиана…

ДЖУЛИАНА: (понимает причину обескураженности Кармине) Кармине…

КАРМИНЕ: Я хотел бы просить вас передать мой привет синьору Альберто и выразить ему глубочайшее почтение, которое я всегда питал к нему, вместе с моей любовью.

ДЖУЛИАНА: Ты уходишь всерьез?

КАРМИНЕ: Да, всерьез.

ДЖУЛИАНА: Почти после трех лет работы?

КАРМИНЕ: Да.

ДЖУЛИАНА: Но почему?

КАРМИНЕ: Потому что… я, наверно, тронулся умом…

ДЖУЛИАНА: Не говори глупостей, Кармине.

ТУЛЛИО: Он уходит, потому что больше не может переносить меня. Я говорю верно, Кармине?

КАРМИНЕ: От человека, тронувшегося умом, вы можете ожидать чего угодно. (Плохо скрывая свое волнение) Синьора, целую ваши ручки и прошу прощения. (Обращаясь к Туллио) Помните, что этот сумасшедший любил всю вашу семью и был вам верным охранником. Желаю вам фортуны. (Уходит).

ДЖУЛИАНА: (решительно осуждая Туллио, за безразличие к происходящему) Туллио, как ты можешь: ты позволяешь ему уйти просто так, даже не попытавшись переубедить его?

ТУЛЛИО: Но, если он сам так решил.

ДЖУЛИАНА: Ты хотя бы поинтересовался, может он хочет прибавки к зарплате.

ТУЛЛИО: Он мог бы остаться лишь при одном условии, если бы я ушел сам. (Зовет) Лючия!

ДЖУЛИАНА: Скажи мне: зачем она тебе понадобилась?

ТУЛЛИО: Мы остались одни в магазине. Надо, по крайней мере, закрыть, на всякий случай, входную дверь.

ЛЮЧИЯ: (Входя) Я к вашим услугам.

ТУЛЛИО: Закройте входную дверь и включите звуковую сигнализацию.

ЛЮЧИЯ: Сию минуту. (Выполняет команду и выходит из зала).

ДЖУЛИАНА: Пресвятая Дева Мария, разве тебе непонятно, что нельзя так просто отпускать такого охранника, каким был Кармине.

ТУЛЛИО: А меня, получается просто так можно?

ДЖУЛИАНА: Как такое тебе могло прийти в голову?

ТУЛЛИО: Ведь так удобнее, не так ли?

ДЖУЛИАНА: (более опечаленная, чем оскорбленная таким ответом) Туллио, почему ты не хочешь взглянуть на вещи более трезво?

В это время к стеклянной двери магазина приблизились два клиента, синьор и синьора Фортуна. Мужчина, худой и небольшой росточком, прилагает невероятные усилия, чтобы достать кнопку звонка указательным пальцем правой руки; между тем, энергичная, не отличающаяся терпением женщина, мускулистая, крепкого телосложения, большегрудая и ростом намного выше своего мужа, приходит ему на помощь, после чего, наконец, раздается звонок в магазине. Джулиана, обеспокоенная мрачным настроением брата, пытается вывести его из этого состояния.

ДЖУЛИАНА: Туллио, возьми себя в руки: пришли синьор и синьора Фортуна, два, очень важных для нас клиента. Ступай, и прими их подобающим образом.

ТУЛЛИО: (Подходит к входной двери и растворяет обе ее створки. Звонок прекращает звонить). Добро пожаловать, синьора. (После чего, обращаясь к мужчине). Проходите, пожалуйста… (Синьор и синьора Фарина входят в магазин. Туллио прикрывает за ними дверь).

СИНЬОРА ФОРТУНА: Добрый день. (Тоном, не скрывающим раздражения) У вас что, поменялся хозяин?

ТУЛЛИО: Нет, а что?

СИНЬОРА ФОРТУНА: Я вас здесь раньше что-то не примечала.

ТУЛЛИО: Я здесь нахожусь постоянно. Я компаньон синьора Босси.

СИНЬОРА ФОРТУНА: Какая интересная новость! От меня ничего не ускользает. Более того, я всегда хвалила синьора Альберто за его способность в одиночку вести дела в таком, не простом для торговли, магазине.

ТУЛЛИО: Мой компаньон должен скоро подойти.

СИЬОРА ФОРТУНА: Я нуждаюсь в совете по одному весьма деликатному вопросу. Я буду с вами говорить как с человеком, которому можно доверить свои помыслы, как это я делаю с синьором Альберто. Мы должны, (смотрит на мужа, который занят чем-то своим, вытянув вперед голову, как это делают обычно близорукие; после чего синьора шлепает мужа по спине, чтобы тот не отвлекался), мы должны сделать подарок одному очень важному человеку… очень влиятельному. (Понижает голос, переходя на конфиденциальный тон) Шефу моего мужа. Мне подумалось, что это могла быть какая-нибудь ценная безделушка, которую можно поставить на мебель, но не знаю точно, что это могло бы быть. Я реагирую на вещи чисто инстинктивно, если вещь стоящая, я это чувствую сразу же. Но, чтобы мне именно хотелось купить, я затрудняюсь ответить, тем более что я в этом деле совершенно ничего не смыслю. Я крайне нуждаюсь во мнении настоящего эксперта.

ТУЛЛИО: И, кто этот человек, чем он занимается?

СИНЬОРА ФОРТУНА: (Смотрит на Туллио удивленными глазами, словно имеет дело с каким-то идиотом) Как кто? Этого я вам не могу сказать; такого ваш компаньон не позволил бы себе сказать! (С чувством собственного превосходства) Большие руководители все похожи друг на друга.

ТУЛЛИО: (оступается на пару шагов, потрясенный нравоучениями, исходящими от синьоры Фортуна) Я вовсе не собирался быть нетактичным с вами! Чтобы выбрать вам нужный подарок, я должен иметь хотя бы общее представление о культурных и профессиональных запросах этого человека.

СИНЬОРА ФОРТУНА: В принципе, неважно, понравится ли подарок этому человеку или нет. Мы не являемся его закадычными друзьями. Мы даже не знаем его вкусов; это совсем другой случай… Короче, посоветуйте нам что-нибудь такое, о чем не пишут на обычной визитке. Я говорю верно, Карло? (Обращается к мужу, который, между тем, отвлекается, отходит в сторону и принимается рассматривать драгоценности, выставленные на витрине). Послушай, ты можешь быть хоть чуть-чуть повнимательней? Какой-то кошмар! Помоги мне объяснить этому синьору, что нам надо. В конце концов, этот подарок нужен тебе: мы пришли сюда ради тебя, ради твоего будущего. (Обращаясь к Туллио). Как всегда, все достается мне, должна постоянно принимать на себя функции мужчины, а мне так хотелось бы, хоть иногда, почувствовать себя женщиной.

СИНЬОР ФОРТУНА: Будет тебе, успокойся. Я здесь, разве это не так?

СИНЬОРА ФОРТУНА: Короче, этот подарок для нас имеет огромное значение. Вы должны найти его, чего бы это ни стоило. Итак, я, кажется, говорила до этого о визитке… точно. Так вот, это должен быть подарок, как таковой; его вес, цена должны яснее ясного говорить этому синьору, о том, чего мы ожидаем от него, и, о чем говорить на словах неприлично! Вы же являетесь коммерсантом (Смотрит на Туллио так, словно не уверена в его способностях), коммерсантом ювелирных изделий, поэтому в этих вещах вы должны себя чувствовать, как рыба в воде. А ты, помоги мне, (обращаясь к мужу), не стой как истукан, озираясь на стены и предметы, которые нас в этот момент совершенно не интересуют! (Обращается к Туллио, понизив голос, с видом сообщницы). Помогите мне убедить моего мужа, что надо быть более собранным.

СИНЬОР ФОРТУНА: Но я слушаю и ничего не упускаю из твоего разговора. Я вовсе не глухой!

ТУЛЛИО: (смущенный, поглядывает, то на синьору, то на синьора, то просто уставившись в прилавок…, за которым спряталась перепуганная Джулиана). Вы хотели бы вещицу из серебра или золота, для офиса или для дома?

СИНЬОРА ФОРТУНА: Но дорогой синьор, это я от вас жду, что вы мне посоветуете!

Я не знаю, чем вы располагаете в своем магазине, разве что вы решитесь выложить весь свой товар передо мной… (На лице Туллио появляется выражение испуга) но даже этого мне будет недостаточно… одно дело видеть предмет в шкафу или сейфе, вперемежку с другими предметами, и другое дело рассматривать его отдельно…

Я как-то заходила к вам магазин купить подарок своей свекрови… Можете только представить себе какая это нелегкая задача! Ваш компаньон выбрал несколько ювелирных изделий, разложил мне их на разноцветных бархотках, после чего стал брать изделия и поочередно объяснять мне, какому типу женщин они больше всего подходят.

Он описывал все предметы настолько красочно, что мне казалось, что я вижу всех этих женщин буквально у себя перед глазами. В результате, в конце разговора у меня уже не было никаких сомнений в выборе. Ты это помнишь, дорогой? Я тогда выбрала платиновую брошь с бриллиантами, выполненную в виде спрута. Она мне понравилась сразу же; шикарный спрут, с головой и многочисленными руками… щупальцами. Успех был колоссальным! Моя свекровь не переставала восхищаться подарком и говорить о том что, как ей бывает трудно угодить! Теперь та же задача стоит и перед вами. Надеюсь, что и вы тоже опытны в этих делах, не так ли? Помогите нам.

ТУЛЛИО: (после небольшой паузы, слабым голосом, совершенно обескураженный) Но я, к сожалению, совершенно неопытен в подобных делах! Как бы то ни было, у нас широкий выбор самых различных предметов… например, вот эти массивные серебряные портсигары… Есть даже очень ценный триптих…

СИНЬОРА ФОРТУНА: Триптих? А, что это такое?

ТУЛЛИО: Выгравированные плитки с библейскими сюжетами из массивного золота, исполненные известными мастерами. Выполняют ту же самую роль, что и картины, и вставляются в рамки. Единственное, что они не продаются в отдельности… К тому же, все будет зависеть от того, какой вы суммой располагаете.

СИНЬОРА ФОРТУНА: Вы что, думаете, что мы сможем не потянуть на подобную покупку?

ТУЛЛИО: Я этого не говорил…

СИНЬОР ФОРТУНА: Моя жена права, за кого вы нас принимаете! Я человек видный.

ТУЛЛИО: Я инстинктивно стараюсь не попадать впросак в подобных ситуациях.

ДЖУЛИАНА: (вмешивается, напуганная возникшей заминкой) Что здесь происходит?

ТУЛЛИО: Лучше, если вы вернетесь, когда здесь будет мой компаньон.

ДЖУЛИАНА: Мой муж был в Амстердаме… И вернулся только этой ночью; очень устал, остался дома, чтобы немного отдохнуть… я заскочила сюда, чтобы немного помочь… он скоро должен будет подойти. Более того, я его предупрежу, что вы заходили, таким образом, он будет вас ждать.

СИНЬОРА ФОРТУНА: В таком случае, мы вернемся в другой раз, когда он будет на месте.

СИНЬОР ФОРТУНА: А тот триптих (говорит и одновременно движется вслед за женой на выход), у нас нет даже желания взглянуть на него.

СИНЬОРА ФОРТУНА: Счастливо оставаться, синьора. (Выходит из магазина).

ДЖУЛИАНА: (обращаясь к Туллио) Что ты наделал? Теперь ты ссоришься не только с нашими работниками, но и с нашими клиентами!

ТУЛЛИО: Я? Ты думаешь, что я должен бегать за всеми этими людьми с ложечкой, как это делает твой муж? (Вспоминая слова синьоры Фортуны) Надо же такое сказать: «Мне казалось, что я вижу всех этих женщин, буквально у себя перед глазами»… (Переходя на Альберто) Иллюзионист, маг, просто противно! Брошка в форме спрута, для свекрови, да, такое не каждый может придумать! Почему только не змеи, для полной аналогии… Это место меньше всего стало походить на магазин, самый настоящий базар! Мы видим, как Альберто, успешно помогает клиентам решать философские проблемы коррупции. Вель, подарок, о котором только что шла речь, моя дорогая сестрица, чем является, если не примером самой настоящей коррупции? И ты предлагаешь мне участвовать во всех этих омерзительных сценах! Это больше не магазин! Самая жуткая из всех исповедален!

ДЖУЛИАНА: Теперь ты сам видишь, что ты полностью лишился дара придумывать и перевоплощаться! Почему, почему это происходит? Видимо, одному только богу известно, что сейчас творится с твоей душой. Но, чтобы там не происходило, я уверена, что речь идет о чем-то грандиозном. Только оно… не находит себе выхода наружу.

ТУЛЛИО: Не находит выхода наружу.

ДЖУЛИАНА: Ты должен дать понять людям, чего ты стоишь на самом деле! Что ты можешь быть не только обходительным и нравиться, когда ты этого хочешь, что у тебя есть также сердце, что ты добрый, исполняешь честно свою работу… но никто и никогда не сможет оценить твои истинные качества, если ты будешь все делать как сегодня.

Есть что-то, что заставляет тебя находиться в тени. И именно там, в тени, ты научился завидовать другим, тем, кто у тебя на виду. Тебя устраивает роль созерцателя, но в глубине души ты хотел бы, чтобы другие вытащили бы тебя из мрака на божий свет, туда, где они обитают. Один ты не в состоянии сделать этого. Ты любишь людей, но сдерживаешь свои чувства, так как боишься, что тебе они могут не ответить взаимностью. Всё, даже любая мелочь, оставляет в твоей голове и в твоей памяти глубокий след, вокруг которого ты затем плетешь тончайшую вязь; ты, болезненно реагирующий на дефицит культуры у своих собеседников, и, вступающий в полемику с ними по любому самому банальному поводу, не любим ими. Люди чувствуют себя оскорбленными, хотя и не обделенными твоей любовью. Жутко оскорбленными. Вот почему даже самая смиренная любовь оказывается решительно отвергнутой.

ТУЛЛИО: И что же я должен делать, чтобы услышать от них слова благодарности? Лицемерить самым бессовестным образом. Прилагать к закупленной вещице в качестве бесплатного подарка фирмы самое совершенное лицемерие! Не перегружать мозги, чтобы все было идеально запрограммировано: каждое слово, каждый комплимент, каждый жест и улыбка… Торговать воздухом, но в хорошей упаковке, подавать пошлость под таким соусом, чтобы она была неотразимой, притягивала к себе, гарантировала коммерческий успех… Продавать лицемерно самих себя, утопив в океане лицемерия мыслящую часть человечества.

ДЖУЛИАНА: Туллио, я хотела просто поговорить с тобой, но сейчас я даже не знаю, чтобы тебе сказать еще такое. Так устроен наш мир: мы вынуждены существовать определенным образом, хотя хотели бы быть совершенно другими. Я даже о себе толком не знаю, кем бы я хотела быть, у меня на этот счет нет никаких мыслей, но, если бы они даже и были, то им была бы грош цена.

ТУЛЛИО: Джулиана, ты любишь своего мужа?

ДЖУЛИАНА: Конечно! Он веселый, забавный, живой, как когда-то ты в детстве. Все его любят. Иногда, когда ты грустишь, шутка, даже самая банальная, может пойти на пользу.

В некоторые моменты, особенно с клиентами, ты должен вести себя, как он. Попробуй, что ты от этого потеряешь? Ты и он это две вселенные, между которыми я обитаю: то я нуждаюсь в одном, то в другом. Мне всегда кого-нибудь из вас не достает. Знаешь, мне тоже не нравится та роль, которая отводится мне! Точно так же, как и тебе не нравится твоя роль. Я тоже хотела бы быть другой. Просыпаться по утрам и заниматься чем-то стоящим, пусть трудным делом, но своим: быть самой собой! А я, чем я здесь у вас занимаюсь, Туллио? Я вам немного помогаю по магазину, но, на самом деле, я почти и не работаю. Я робкая и мне стоит не малого труда быть веселой с клиентами. И тебе тоже доставляет удовольствие, когда я начинаю смеяться, вот я и стараюсь. Я простая, ничем не примечательная, и люди мне дают это понять тотчас же, особо не церемонясь. Хотела бы измениться, но это вне моих сил. А ты, Туллио, при желании мог бы измениться?

Ты презираешь лицемерие, ничем неприкрытую фальшь и находишь в себе силы бороться с ними, даже ценой того, что тебе приклеивают ярлык антипатичного. Однако, ты страдаешь; я вижу, как ты от этого страдаешь.

ТУЛЛИО: Да, я от этого страдаю, но, что я могу поделать? Поменять себя в мои тридцать лет? Но ради кого? Чтобы взять какие-то высоты? Беспринципность, лесть, покорность, бесконфликтность, разные привычки… Это те боги, которые обитают в твоей вселенной, и новые боги, которым надо поклоняться?