Текст книги "Краткая История Тьмы"

Автор книги: Эдуард Веркин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 25 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

Эдуард ВЕРКИН
КРАТКАЯ ИСТОРИЯ ТЬМЫ

ЧАСТЬ 1

Странные вопросы, если честно. То есть никогда не думал, что в этом есть что-то общее. Есть? Прямо-таки Кэрролл? Возможно, ему виднее. Хорошо, я отвечу. Верю ли я в параллельные миры? Конечно же, нет. Мое любимое блюдо? Брусничный пирог с апельсинами и сахаром. Да-да, именно с апельсинами.

Из интервью с Эдуардом Веркиным

Рассказ

 Мальчик, это у тебя настоящий автомат?

– Ну что вы, какой настоящий… ММГ. Макет масс–габаритный. Настоящие только на стрельбище выдают, а этот для того, чтобы скауты не расслаблялись, чувствовали тяжесть солдатской жизни.

– Так ты, значит, скаут? – сощурился старик.

– Ага. У нас тут лагерь недалеко. Километра… Четыре, наверное.

Скаут указал пальцем за окно, в сторону леса.

– Лагерь… это имени Владимира Гастелло, что ли? – поинтересовался старик.

– Николая, – поправил скаут. – Гастелло был Николай. Если вы про того Гастелло, про героя.

– Про героя, – подтвердил старик.

– Николай Гастелло, – подтвердил скаут. – Но наш лагерь по–другому называется – «Зарница».

– Ну да, – кивнул старик, – конечно, «Зарница».

Старик отряхнул руки. Затем еще раз отряхнул, покосился на автомат.

– Модель, точно, – повторил скаут. – То есть он сделан из настоящего автомата, но сейчас испорчен и не стреляет, и Старик почесал бороду и сказал:

– Ты что, мальчик, меня за дурака считаешь? Я таких штук 5:1 в жизни видел – тебе и не снилось, уж как нибудь могу различить – боевой или модель… Впрочем, может, ты и прав.

Старик вдруг расслабился и уселся в кресло.

– Может, ты, молодой человек с автоматом, и прав, – сказал старик. – Видеть я стал плохо, вполне, может быть, и чувствовать тоже. К тому же оказия–с со мной сегодня приключилась – очки подвели. Одни разбились, другие потерялись, третьи… Третьи, впрочем, тоже потерялись. Садись, чего стоять, мы не лошади.

Скаут снял с плеча автомат, сел в кресло напротив и оглядел дом. Быстро, но пристально.

Старинный, с толстыми стенами и небольшими окнами – купеческий особняк, пропахший воском, толокном, медом. На стенах какие то специальные крюки, наверное, вешали на них что то. Или кого то. Наверное, подвалы есть хорошие, в таких можно ядерную бомбардировку пересидеть. Комната, опять же, большая, и полно в этой комнате разных старых вещей, собственно, все старое, даже телевизор – древний и черно–белый, с выпуклым экраном. Мебель тоже тяжелая, настоящая, в такой можно жить. И старик под стать всему этому – бородатый, сутулый, в ношеном пальто, похожем на длинный клетчатый сюртук. Хотя, если приглядеться, не очень то и старик. Лет шестьдесят, может, но вид имеет усталый, на семьдесят с половиной, подержанный жизнью, скаут увидел это за несколько секунд, побарабанил пальцами по автомату.

– И зачем ты ко мне пожаловал, мальчик с автоматом? – ухмыльнулся старик.

– Да вот, расследую… – скаут вздохнул и приставил автомат к креслу. – То есть исследование пишу, работу научную вроде как.

– Про что? – осторожно поинтересовался старик

Он дотянулся до стакана с холодным чаем, отхлебнул.

– А так, про всякие эксперименты. Про проект «Двина». Вы же в нем участвовали, кажется?

Скаут зевнул, поглядел на крюк на стене, поежился. Поправил куртку, серую, из толстой коричневой кожи, с высоким воротом и крупными медными пуговицами.

– Хорошая у тебя куртка, – сказал старик. – Никогда таких не видел.

– Буйволова кожа, – пояснил скаут. – В таких ходили грабители дилижансов на Диком Западе, классический дизайн.

– То то, я смотрю, знакомое что то… Проект «Двина» говоришь?

Старик стал пить чай, побрякивая зубами и дергая горлом, допил, облизал ложку.

– Вы ведь, кажется, поучаствовали?

– Ну, допустим, поучаствовал, – сказал старик. – И что дальше?

– Ну, может быть, вы мне расскажете? Как оно там все происходило? Мне для реферата…

– С какой это радости? – старик вернул стакан на стол и неприветливо закутался в пальто. – А потом, я все рассказал уже. Я рассказал, они записали, потом вышло в газете. «Вестник эзотерики», «Светлая…» Забыл. Корреспонденты, короче, приходили, уважительные ребята, «Светлая…» Нет, не вспомню.

Старик счастливо улыбнулся, посмотрел на стену.

– Забыл название, – повторил он. – Забывчивость – одна из немногочисленных привилегий моего возраста. Впрочем, тебе еще предстоит это узнать. Ты тоже про «Двину» прочитал в газете?

– Не, я не читал, – ответил скаут. – Это наш… руководитель… Скаут–мастер, короче. Он все эти газеты читает, интересное в блокнот выписывает. Потом нам рассказывает с познавательными целями.

– А зачем тебе то это нужно? Тоже в газету хочешь написать?

– Нет, я же говорю – научная работа, реферат, сугубо 2 в этнографических целях, – заверил скаут. – У нас скаутское 1 задание – каждый должен провести расследование, раскопать какую нибудь тайну, загадку решить. А скаут–мастер как узнал, что вы неподалеку живете, так сразу меня и отправил.

Старик с печалью посмотрел на стакан и на ложку. Скаут сделал неловкое движение, автомат с лязгом грохнулся на пол.

– Извините, – скаут поднял оружие. – Все никак не привыкну к этому…

– Ничего, – махнул рукой старик. – Бывает. Я тоже по первой все время скальпель ронял… Только я ведь ничего не могу добавить к тому, что написали в той газете… Хотя нет, могу. Там написано, что я магистр биомеханики – это неправда все, тогда я был уже доктором.

Скаут вздохнул, расстегнул ворот куртки и достал из за пазухи сверток, что то запакованное в газетную бумагу, перетянутую разноцветными резинками. Стянул резинки и стал аккуратно расправлять бумагу.

Старик напрягся и поглядел в сторону подоконника, на котором стопкой лежали пожелтевшие книги.

– Презент, – сказал скаут.

Из газеты показался длинный трехгранный штык, с железным бряком упал на стол.

– Ого! – удивился старик. – Где взял?

– Есть еще места.

– И не пропиленный… Отличная вещь. Начало девятнадцатого века, кажется… – старик потрогал клинок пальцем. – И что ты хочешь?

– Проект «Двина», – повторил скаут. – «Двина», «Двина», в подробностях.

– Подробности…

Старик попробовал багинет на остроту, постучал ногтем по металлу.

– Отличная вещь, – сказал он. – Двести лет ей, а как новая. Но боевая, в царапинах, в срезах…

Старик понюхал железо.

– Он пробил не одну грудную клетку, я такое чувствую… Заслуженная железка… Так что ты хочешь?

– Проект «Двина», я же говорил.

– Проект «Двина»… – старик взвесил штык на ладони. – Проект «Двина» изменил мою жизнь… Чаю, что ли, вскипятить? Чайку не хочешь?

– Хочу, но у меня мало времени. Может, вы расскажете?

– Может. А ты сам что знаешь про «Двину»?

– Ну как, что все. Эксперимент по созданию суперсолдат…

Старик рассмеялся. Он хохотал искренне, размахивал руками и заодно штыком, опасно так размахивал, как саблей.

– А что? – насупился скаут. – Раньше же все время проводили эти эксперименты, суперсолдаты и все такое. Создавали так, что только треск стоял…

Старик смеялся, наверное, минуту, пока слезы не выступили, он вытер их рукавом, достал из кармана капли и впрыснул их себе в глаза, потом еще раз.

– Ну, может, и суперсолдаты, – согласился он. – Наверное, суперсолдаты. Суперсолдаты – это, конечно да… Хотя я, если честно, так до конца и не понял, чем занимался проект «Двина».

– То есть?

– Я проработал в проекте почти семь лет и до конца не понял. Там, кажется, все было, всем понемногу – занимались – и пространство, и неоморфы, и этот чертов клонген. Энергетическое оружие опять же… Короче, каждой твари по паре. Комплекс «Двина» был просто огромный, и почти весь под землей. А наверху тайга и озеро. Ты когда нибудь видел тайгу летом? Это прекрасное зрелище…

– Я видел тайгу летом. Пару раз. Вы не отвлекайтесь, рассказывайте.

– Да, конечно, не отвлекусь, – согласился старик. – Знаешь, мне в моем возрасте уже очень хочется отвлекаться… Ладно, не буду, штык все таки очень хорош…

Он почесал штыком за ухом.

– Хорошо, рассказываю по порядку. Я, как ты сам понимаешь, родился гением, окончил университет к восемнадцати годам, к двадцати двум получил свою группу…

Скаут кашлянул.

– Одним словом, меня пригласили в проект после того, как моя лаборатория успешно реплицировала шимпанзе.

– Клонировала? – уточнил скаут.

– Реплицировала, – в свою очередь уточнил старик. – Совсем другая технология, более тонкая. Это как искусство, как вдохновение, если клонирование – это тупая пила корабельного кока, то репликация – это лазерный скальпель нейрохирурга.

Любой клонмейкер идет вульгарным путем подобия…

Скаут покашлял.

– Я же говорил, мне не очень интересны эти подробности, – сказал он. – У меня автобус скоро.

– Понимаю. Понимаю! Впрочем, клонгеном на проекте «Двина» тоже занимались, дурное поветрие, знаешь ли. Лепили разных зверюг смешных, монстров – тогда это было весьма популярно, о последствиях никто и не думал. Как сейчас помню всех этих клыкастых тварей, сон разума, безусловно… Впрочем, как быстро выяснилось, практического боевого значения они не имеют никакого, совместить мозг с мышцами на самом деле весьма и весьма непросто. Знаешь, самым удачным военным объектом оказался заяц–вонючка, как ни странно.

– Заяц–вонючка? – скаут удивился.

– Ага. Это была шутка, собственно, мы взяли обыкновенного зайца и подсадили к нему гены саранчи. Никто и не предполагал, что гибрид выживет… А он выжил. И вобрал в себя качества как одного, так и другого вида. От саранчи возможность питаться практически чем угодно – деревом, покрышками, бумагой, любой зеленью, плюс возможность к взрывному росту популяции. От зайца… Собственно, это и были зайцы – только они весьма быстро бегали, весьма быстро размножались и жрали все подряд. Кроме того, мощный иммунитет, позволявший подсаживать на объект практически любое бактериологическое оружие.

Старик улыбнулся, видимо, вспоминая былое. И вдруг скаут увидел, что старик не совсем старик, а вполне себе дядька еще, лет пятидесяти, а то и меньше. Просто морщинистый и больной.

– Зайца, помню, испытали на одном из островов моря Лаптевых. Это было что то. Полярные медведи бежали с острова, рыдая горючими слезами…

Старик хихикнул и закашлялся.

– Остров пришлось санировать ядерной бомбой, – сказал он. – Славный фейерверк, остров потом был гладкий, как стекло.

– А почему заяц–вонючка? – спросил скаут.

– Потому и вонючка, что вонял. Примерно как скунс. Кроме того, перемудрили с иммунитетом – хотели добиться неуязвимости, в результате этот самый мощный иммунитет отторгал эпидермис, а иногда и кожу… Получалось, что заяц как бы все время гнил, а сгнить не мог. И шерсть у него постоянно осыпалась, и струпья, и чумные блохи поверху. Короче, не заяц, а поэма. Ладно–ладно, понимаю, тебя интересуют отнюдь не зайцы. Значит так, репликация…

Старик прикрыл глаза, стараясь вызвать очередную порцию воспоминаний.

– Репликация позволяла… сочетать, – старик произвел в воздухе замысловатые движения. – В определенной степени можно было произвести синтез органики и неорганики. Вот помню, один сотрудник смонтировал варана с чешуей из четвертьдолларовых монет… Впрочем, понимаю, тебе не это интересно. Ты, наверное, хочешь узнать про другое?

Скаут кивнул.

– Хорошо, я расскажу про другое. Хотя, если честно, история не из приятных… А ты уверен? Еще один искатель дна у кроличьей норы, мальчик с автоматом?

– Меня не интересует дно, – ответил скаут. – Мне гораздо интереснее падение.

– Расскажу.

Старик достал из кармана штанов замызганную упаковку жевательной резинки, вытянул зубами пластинку, отломил половину, стал жевать.

Скаут ждал.

– Ты слышал про меч Святослава? – негромко спросил старик через минуту.

– А как же. Недавно вроде как нашли. Рыбак выловил на Днепре…

– Ерунда, – отмахнулся старик. – Ты что, всерьез поверил, что эта железяка, выловленная на днепровских порогах, настоящий меч?

Скаут пожал плечами.

– Это реклама, не более того. Настоящий меч нашли раньше. Я точно не знаю, но говорят, что перед самой войной… Кстати, история обретения во многом сходна, рыбаки выгребли сетями ржавую палку, однако при ближайшем рассмотрении оказалось, что это не совсем палка. Знаешь, я видел этот меч. Сам клинок серьезно пострадал от коррозии, однако рукоять… не знаю, как это правильно называлось, она сохранилась просто великолепно, поскольку была выполнена из какой то редкой разновидности золота. Очень необычный меч для своего времени, во всяком случае, специалисты говорили, что это уникальная работа скифских оружейников… Рукоять выполнена в виде морского змея, вероятно, как отголосок шумерских мифов о сотворении Вселенной… Во всяком случае, наши историки серьезно спорили.

Старик по–мальчишечьи надул пузырь, пузырь лопнул и прилип к носу, старик собрал жвачку, скатал в шарик.

– Впрочем, это не очень важно, гораздо важнее то, что внутри рукояти обнаружился небольшой ковчежец в виде короткой полой трубки. Ковчежец был запаян серебром, и его, конечно, вскрыли. Внутри находились некие мощи. Ты знаешь, что такое мощи?

– В общих чертах.

– Прекрасно… Ты, кстати, не куришь?

– Нет.

– Жаль, покурил бы в мою сторону. Впрочем, ладно, ладно. Мощи. Фрагменты костей, волос, кожи. Зуб. Конечно, до войны не было соответствующих технологий, но определенную направленность мысли эта находка задала. Во всяком случае, была создана особая команда, занимавшаяся розыском неких артефактов…

Скаут хихикнул.

– Что? – не понял старик.

– Артефакты – пошляцкое слово, я так думаю.

– Какая разница? Дело ведь не в слове, дело в деле. Мы называли эту команду гробокопателями…

Старик поморщился.

– Хотя, надо признать, гробокопатели работали здорово. За полвека они проделали неплохую работу, к тому моменту как моя группа развернула оборудование, нам предоставили около восьми образцов.

– Образцов чего? – осторожно поинтересовался скаут.

Старик не ответил, продолжил рассказ:

– Собственно, никаких трудностей у нас не возникло, после настройки оборудования все восемь объектов были активированы, а дальше был вопрос техники. Семь мальчишек и одна девчонка…

Он вдруг замолчал и стал кусать губы, смотреть в сторону и в потолок. Подбородок у него задергался, а зубы застучали, и вдруг у старика выпала челюсть, и старик неловко ее поймал. Скаут улыбнулся, старик вставил челюсть обратно.

– Они совсем не отличались от остальных, обычные совершенно, обычные дети. Потом… Я не знаю толком, что было потом…

Старик стал смотреть в окно.

– То есть? – спросил скаут. – Вы совсем, значит, не помните…

– Смутно. Знаешь, после того как они появились на свет, нас от них фактически отлучили. Наша миссия была выполнена, дети здоровы, они жили в отдельном блоке… Некоторое время мы еще занимались исследованиями… Синтез, прикладная евгеника, так примерно. Мы пытались сдвинуть химический состав костей и увеличить толщину сухожилий, впрочем, с переменным успехом, суперсолдаты получались не очень, если честно признаться…

– Вы опять отклоняетесь, – терпеливо сказал скаут. – Суперсолдаты, это, конечно, интересно, но…

– Плохо получались суперсолдаты! – провозгласил старик. – То есть совсем плохо, понимаешь? Сделать варана с кевларовой чешуей – сколько угодно, а добавить в костную ткань человека немного развернутого углерода – нет! Извольте–с! Ни черта–с! Плоть, отягощенная разумом, наотрез отказывается принимать любое серьезное вмешательство в изначальный замысел… А вот с этими ребятами…

Старик вдруг перешел на шепот:

– С ними все было по–другому…

Он замолчал и стал изучать устойчивость своей челюсти, тыкая в нее пальцем.

– Потом прилетели они! – сказал он. – Мозгокруты, лучшие специалисты… Там было два лауреата Нобелевской премии и еще целая свора гениев в области психиатрии. Нас, конечно, не ставили в известность, но кое–какие слухи доходили… Говорят, они применяли мощные средства.

Старик выразительно пошевелил бровями.

– Очень мощные. Галлюциногены, в основном, модификаторы восприятия, ретрогипноз, еще какие то практики, вроде как даже оккультные. А эти нобелевские лауреаты прилетали чуть ли не каждую неделю, вертолеты жужжали над головами… А потом началось странное.

– То есть? – спросил скаут.

Он оживился и стал слушать гораздо внимательнее.

– То есть странное, – старик взял штык и стал им крошить резинку. – Некоторые вещи я не мог объяснить никак. И сейчас, по прошествии лет, тоже не могу. Вот так, мастер скаут…

Старик смотрел через стену.

– Однажды зимой нас подняли по тревоге. Это было удивительно, на базе всегда находилось полно военных, но в тот день побеспокоили всех. И ученых, и рабочих, и уборщиков, поваров и тех обеспокоили. Нас посадили в вертолеты. Знаешь, небо буквально почернело от вертолетов – и мы отправились к северу, к тундре. Она оказалась рядом, буквально в двадцати километрах, я не поверил, когда долетели. Мы почти целый день болтались по тундре… то есть над тундрой… Знаешь, в наших вертолетах нет совершенно никакого отопления, я себе пальцы на ногах отморозил… Ослеп почти – целый день смотреть на снег. И только в полете выяснилось – мы ищем одного из восьмерых. В это утро он исчез, и всех подняли по тревоге.

Старик замолчал.

Скаут потрогал автомат пальцем.

– Нам повезло, – сказал старик. – Или нет, не знаю уж… Одним словом, мы его нашли. Наша группа. Примерно в сорока километрах к северу, почти на берегу залива. Он просто сидел в снегу…

Старик поежился и вдруг резко воткнул штык в стол.

– Он не замерз. Увидел вертолет и помахал нам рукой. Я подумал – как он мог прошлепать в тридцатиградусный мороз по тундре почти сорок километров? А потом вдруг понял… То есть увидел, конечно. Мы опускались вниз, я смотрел в иллюминатор – и видел.

Старик хихикнул.

– Снег был белый–белый. Но не свежий, а уже слежавшийся, наст. И никаких следов вокруг. Мальчишка был, а следов вокруг никаких! Он вдруг точно появился в этом снегу. То есть он не шел, не бежал, не полз, а будто бы вывалился в это место откуда то сверху. Мы подобрали его, напоили чаем. У нас было мало горючего, и мы стали ждать вертолет с дозаправкой. Мальчишка чуть поспал, совсем немного, может, полчаса, а затем он уставился на меня…

– И что? – спросил скаут.

С интересом.

– Это были не лучшие часы в моей жизни. Он ничего не делал, просто смотрел на меня и смотрел, а у меня мурашки по спине! И рукой пошевелить не мог, и ногой. Я до сих пор помню его глаза…

Старик замолчал.

– Мне кажется, тогда то я и начал слепнуть, сейчас я вижу не дальше обственных рук.

Он вытянул перед собой пальцы, они тряслись.

– А очки все время теряются и теряются, хотя мне кажется, что сегодня я потерял их больше, чем обычно… Сначала теряешь зрение, потом рассудок. Начинаешь видеть вещи, которых не может быть в принципе. Я видел волка…

Старик пошевелил пальцами.

– Другой из восьми мог превращаться в волка. Честное слово! Я сам видел! У него на шее была цепочка, обычная совершенно цепочка, из черного металла, он ее никогда не снимал… Я отправился на рыбалку, там были отличные хариусы и лосось, никогда больше не встречал такой рыбалки… Я ловил хариусов, и к ручью вышел волк. Настоящий полярный волчара, матерый и рослый. И знаешь, что болталось у этого волка на шее?

– Догадываюсь.

– Правильно, цепь из железа. Он подошел ко мне и сел рядом. Сидел, глядя на воду. Я поседел наполовину! А на следующий день он мне подмигнул в столовой, улыбнулся так и пошевелил ушами. А уши у него треугольные были и вросшие, ну вот как у тебя.

Скаут потрогал себя за уши.

– У меня уши в отца, – сказал он. – Вы намекаете, что он был оборотень? А как его звали?

– Не помню. А что касается оборотня… Видишь ли, это невозможно. Мир есть мир, и даже если в нем действует магия, закона Ломоносова – Лавуазье никто не отменял. Для того чтобы человек стал волком, нужна энергия. Когда я рассказал про волка ребятам, они не стали смеяться, они мне поверили. Мы просчитали возможные энергетические затраты полиморфа, просто для интереса.

Старик снова потрогал себя за челюсть.

– Получилось около восьмисот Хиросим на грамм живого веса, – сказал он. – То бишь в несколько секунд должен быть осуществлен термоядерный распад, а потом термоядерный же синтез, и все это при комнатной температуре. Что, как понимаешь, невозможно. А оборотень был. Был!

Скаут кивнул.

– Интересно, – сказал он. – А еще что нибудь? Знаете, меня как раз интересуют подобные случаи…

– Таких случаев было много, – тупо ответил старик. – Мне неприятно вспоминать… Понимаешь, я все эти годы хотел забыть, а ты меня заставляешь вспоминать. У меня приятель работал в логистической службе, он много рассказывал. Про грузы, которые приходили на базу. Странные грузы, знаешь ли. Например, двадцать бочек йода. Сейфы, замки, цепи. Или ледобуры. Или анаконды.

– Анаконды?

Старик пожал плечами.

– Мы тоже об этом думали. Знаешь, ледобуры я мог понять, пилы, и все такое прочее, даже насчет йода у нас имелись идеи… Анаконды? Как можно использовать анаконд?

– Я могу примерно сказать… – начал было скаут.

– Вот и я не знаю, – закончил старик. – Я там седеть начал… Да, я уже поговорил.

Старик потрепал себя за волосы.

– Седеть начал, и руки стали трястись. До сих пор трясутся, во, гляди.

Он снова вытянул руки перед собой, пальцы дрожали еще сильней.

– И кошмары, знаешь ли, – продолжал он рассказывать. – Мне кошмары стали чуть ли не каждый день сниться, я повеситься хотел каждый день. Каждый день! Потому что я видел…

Старик замолчал. Он вдруг покраснел и начал задыхаться, выпучил глаза и стал шарить по карманам, достал пузырек и стал пшикать в рот.

– Астма, – пояснил он. – Совсем загибаюсь. Это все на нервной почве, я тогда ночью вышел, а они там сидят, все восемь, все страшные, вот меня и сорвало… Но я рад. Я просто счастлив, что так оно получилось. Потому что это было гиблое место. Меня отправили на Большую землю, а буквально через неделю там произошел бунт. Ну, или что то подобное. Я не знаю подробностей, опять одни слухи. Вроде бы восьмерка взбунтовалась и попыталась вырваться… Хотя точно не знаю, возможно, это на самом деле только слухи. Кажется, они попытались захватить вертолет. Что касается самой базы…

Старик замолчал.

Скаут видел – ему очень хочется закурить. Закурить вот прямо сейчас. Старик не вытерпел и достал из кармана зажигалку, чиркнул, задул.

– Вот, собственно, и все. Чем это закончилось, не знаю… Но я с тех пор никого из своих не видел.

– То есть?

– Мне все это, собственно, неинтересно. Знаешь, не хочется встречаться с теми… Им, наверное, тоже. Тут недалеко пруды, в них караси. Отлично клюют на жмых.

– А кто руководил? – спросил скаут. – У проекта было руководство?

Старик пожал плечами. Он достал еще жвачки и стал жевать, нервно чавкая.

– Кто руководил – неизвестно, – ответил он через минуту. – Я думаю, военные. А кому еще это под силу? Знаешь, там настоящий маленький город был построен… Нас курировал некто Радецкий, впрочем, скорее всего это была не его фамилия. Мы называли его Седым. Больше я никого не знаю. К тому же у меня дрянная память на лица, я специалист по генной инженерии…

– А вы не боитесь? – перебил скаут.

– Чего? – старик усмехнулся беззубым ртом.

– Ну, вот так прямо рассказываете про все это.

Старик рассмеялся. Он смеялся долго, перебирал стаканы, заглядывал в них, вытряхивал дохлых мух.

– Это опасная информация, – заметил скаут.

– Это ерунда, – отмахнулся старик. – Про это каждый день по телевизору показывают с утра до вечера. «Несси похитил пенсионерку», «Гитлер живет на Венере», «Нами правят динозавры». Если я скажу: «Я видел оборотня», никого это не удивит. Оборотни сегодня – персонажи детских книжек. Если я скажу: «Есть люди, способные проходить сквозь стены», надо мной и смеяться не станут.

– Логично, – кивнул скаут. – В этом есть определенный смысл…

– Знаешь, как проще всего замаскировать истину? – неожиданно серьезно спросил старик. – Ее надо укрыть среди откровенной лжи. И тогда никто не поймет, никто не поверит. Поэтому я не боюсь. А потом – я сумасшедший. У меня и справка имеется, хочешь, покажу?

– Спасибо, я верю. А как звали того? – Скаут положил на колени автомат. – Ну, который в снегу сидел?

– Я же говорю – не помню, – старик отмахнулся штыком. – Не помню совсем, в голове дырья. Какая разница? Базу залили жидким бетоном, объекты…

– Что?!

– Жидким бетоном. Но это я, конечно, предполагаю, я сам не видел. Там везде под потолком были шлюзы, для чего они нужны?

Он улыбнулся и поглядел на скаута с прищуром, потер глаза.

– Так что мне кажется…

Старик пожал плечами.

– Ничем хорошим это не закончилось. Хотя бы потому, что в нашем мире ничего хорошо не заканчивается. Это такой жестокий закон бытия… Впрочем, в твоем возрасте еще не понять…

– А если им… то есть объектам, все таки удалось сбежать? – спросил скаут.

Старик не ответил. Он начал перебирать пузырьки с лекарствами, располагавшиеся на столе.

– Я просто это к тому, что… – скаут покачал головой. –Ну, а вдруг у них получилось? Вдруг они угнали вертолет… или еще как? Они же работали с пространством?

– И что? – не оборачиваясь, спросил старик.

– Как «что»? Если они сбежали, то это означает, что сейчас среди нас ходят…

– Даниил Галицкий, княгиня Ольга и Пересвет с Ослябей? – хохотнул старик. – Так? Ерунда! Полная беспросветная ерунда! Да, это был эксперимент. Только не над какими то реплицированными сопляками, а над нами. Они нам подмешивали в компот эйджент Си, а потом смотрели, как мы сходим с ума! Я видел людей, превращавшихся в волков!

– Вы говорили…

– Да, говорил, конечно. Потому что не могу забыть! Мне кажется, что я это до сих пор вижу…

Старик стукнул кулаком по столу, и тут же откуда то сверху, с полки, скорее всего, упал пластмассовый чехол.

– Нашел! – воскликнул он. – Нашел! Представляешь, очки нашел запасные!

Старик потряс неожиданно найденным футляром, достал из него очки и бархотку, стал протирать стекла, по–стариковски тщательно.

– Это невозможно, – приговаривал он. – Все это бред… Титаны среди нас? Увы, титаны вымерли еще во время Персея. А гении… Видишь ли, мальчик с автоматом, гений – это всегда сочетание. Симфония. Способностей, воспитания и, главное, времени. Время – это самое важное! Это как катализатор, как соль – оно пробуждает в человеке все, что в нем заложено. Гений, родившийся не в свое время, навсегда остается садовником в монастыре, мастером гороха и пастернака. Гений, родившийся вовремя, переворачивает мир. Это аксиомы. Читайте Ницше, господа. Мне кажется…

– Тсс! – Скаут вдруг поднялся из за стола и подошел к окну.

– Это мне пенсию принесли, – отмахнулся старик. – Я инвалид умственного труда, пострадал в бесчеловечных опытах, мне доплачивают за безумие…

Старик постучал штыком по голове.

– Ваш почтальон ездит на внедорожнике? – спросил скаут.

– Ага. На велосипеде.

– Как интересно, – скаут смотрел в окно. – Хотя, если честно, они не очень расторопны, ожидал побыстрее…

– Кто они?! – спросил старик.

Скаут кивнул на окно.

Старик подошел.

По дороге катил «Ровер», большой, как вагон, черный джип с мигалками на крыше. Мигалки не работали, но джип торопился – как можно было торопиться под уклон. А за ним медленно, опасаясь опрокинуться, спускались еще три джипа, все как один серьезного черного цвета.

– Ох ты… – Старик хлюпнул носом, поправил очки.

– Скорее всего, за вами следили, – заключил скаут. – Уже давно, постоянный пост. Ждали, когда кто нибудь придет.

– Кто придет? – растерянно спросил старик.

– Да мало ли кто к кому может прийти в наше время, – по–взрослому ответил скаут. – Поганое время, самое что ни на есть. У вас дом, кстати, застрахован?

– Нет, не знаю… А что?

– Да мало ли. Пожары, стихийные бедствия, всякая ерунда. Наверное, нам лучше выйти на воздух.

Скаут поднял автомат, закинул его за плечо и направился к выходу.

– Вам лучше со мной выйти, – посоветовал он старику. – А то мало ли? Может и крыша обвалиться.

– Почему?

Но скаут не ответил, направился к выходу. Старик растерянно поспешил за ним.

Они вышли во двор.

Машины приближались, старик растерянно поглядел на скаута.

– Это… Это кто?

Скаут пожал плечами.

– Сейчас выясним, – сказал он. – Вряд ли, конечно, это почтальоны. Или пенсионный фонд. Это другие граждане…

Скаут повел плечами, старик вздрогнул. Ему показалось, что он узнал это движение. Что когда то давно… Он снова принялся протирать очки.

Скаут стоял у стены, расслабленно и при этом удивительно опасно, и одну за одной расстегивал пуговицы, от подбородка до пояса, и старику показалось, что он это уже видел…

– Жарко, – сказал скаут. – А говорят, зима скоро.

Хотя на самом деле было отнюдь не жарко, наоборот, старик мерз и ежился. И понимал. Понимание расцветало в нем, как расцветает уголек на ветру, и старик чувствовал, как ужас заставляет трястись его колени.

– Мне бежать? – спросил старик негромко.

– Зачем? – удивился скаут. – Все равно далеко не убежите… Да не переживайте вы, они вас не тронут. В крайнем случае, скажете, что я вас пытал, обещал уши отрезать… Ну, или загипнотизировал. Короче, заставил. Подержите ка.

Скаут сунул старику автомат.

– Все таки настоящий, – сказал старик. – Я так и знал…

– Ага, настоящий. Вы его в колодец бросьте, потом достанете, вдруг пригодится.

Старик повертел автомат в руках, положил на скамейку.

– А ты что… Не бежишь?

– А, успею, – отмахнулся скаут. – Сейчас немного их пошугаю, а то достали уже, лезут и лезут… Ап!

В его руке откуда то, старику показалось, что буквально из воздуха, возник большой тяжелый револьвер, блестящий, и даже с виду редкостно смертоносный, и скаут тут же выстрелил.

Не целясь.

То есть скаут, конечно, прицелился, но это получилось так быстро и незаметно, что старику показалось, что скаут стрелял просто так, наугад.

«Ровер», казалось, споткнулся. Он резко затормозил, затем перевернулся, затем покатился вниз по склону, ломая деревья, подпрыгивая и размахивая открытыми дверями.

Старик потер очки. Как он попал? Тут ведь метров четыреста, а он из револьвера… Хотя револьверы, кажется, необычные, стволы толстые, и длинные, и калибр чуть ли не как у подствольного гранатомета…

– А я их предупреждал, – сказал скаут. – Неоднократно. А они меня не слушали. Сами виноваты, ведь правда?

– Наверное… – растерянно ответил старик.

– Точно. Сами виноваты, я их не просил. Ладно, чего уж…

И он стал стрелять еще. И опять он стрелял так быстро, что старик не различал отдельных выстрелов, они слились в один непродолжительный грохот, потом стало тихо, только порохом пахло.

Старик открыл глаза. Скаута не было. На холме горели машины. Все три штуки. Вокруг разбегались люди. Кто то кричал, кто то пробовал гасить пожар огнетушителем. Странный день, дурацкий день.

Старик взял автомат, подошел к колодцу, снял крышку и опустил оружие вниз. Автомат булькнул.