Текст книги "Жаб Жабыч метит в президенты"

Автор книги: Эдуард Успенский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 6 страниц)

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ СЕДЬМАЯ. Приключения свободной прессы

Все произошло так, как предсказал внук знаменитого генерала. Никто заметку публиковать не собирался. Оба главных редактора прочитали ее, сказали: «Ой, как интересно», но публиковать категорически отказались.

– Но почему? – спрашивал расстроенный папа Устинов главного редактора «Восходов Н-ска» госпожу Каблукову Тамару.

– Потому. Мы уже напечатали два агитационных материала про кандидата Барсукова и один материал про кандидата Свеклина. Хватит, – сказала редактор «Восходов Н-ска».

– Но…

– Никаких но.

Приблизительно так же ответил и редактор «Закатов» господин Подметкин.

– Мы уже напечатали два агитационных материала про кандидата Барсукова и один про кандидата Огурцова. Достаточно. Читатели и так уже сердятся.

– Может быть, они потому и сердятся, что вы только одного Барсукова хвалите?

– Может быть, и потому. Только нам от этого не легче. Мы и так теряем по одному подписчику в день.

– Начнете нас печатать, – сказал папа, – будете приобретать по десять читателей в день.

– Может быть, – согласился Подметкин. – Но это уже будем не мы.

Пришлось идти в народный суд.

Папа пошел на прием в тот день, когда вел его судья Лягов Дмитрий Дмитриевич.

– Ваша честь, – сказал папа, – руководители печатных средств отказываются печатать предвыборные материалы.

– Не может быть, – сказал Лягов. – По-моему, это противозаконно. Таких нарушений в нашем городе не бывает, хотя они случаются на каждом шагу.

Через некоторое время у прокурора города Михаила Прихлопова раздался звонок. Звонил судья Лягов.

– Тут у нас заявление есть от группы энтузиастов, что обе городские газеты отказываются давать газетную площадь кандидату Голицыну.

Прокурор Михайло Прихлопов очень соответствовал своей двухсторонней фамилии. Он мог прихлопывать, мог и прихлопнуть.

– Это кому? Лягушке, что ли?

– Лягушка она, не лягушка, я не знаю. Но у них есть свидетельство на выборы. Он имеет право на публикацию.

– Да пошли ты их к бабушке в деревню!

– Нет, ты уж сам посылай. Выборы – дело скользкое. Можно и на попу сесть.

Прихлопов понял и перезвонил Балаболкину.

– Слушай, Балаболыч, как быть? Судья требует дать им публикацию.

– А мы при чем? У нас частные газеты. Что они хотят, то и публикуют.

Балаболкин, конечно, хитрил. Обе н-ские газеты принадлежали мэру и вице-мэру города. Одному принадлежали «Восходы Н-ска», другому – «Закаты Н-ска».

– Я тебя предупредил, – сказал Прихлопов. – Вот они на судью насядут, придется тебе выборы перепроводить.

Балаболкин позвонил Барсукову:

– Слушай, Кресттопорыч, ОНИ требуют публикаций.

Теперь уже начальствующие люди называли противоположный предвыборный штаб «ОНИ». Раньше у администрации были отдельные персональные противники: правдоискатель Скипидаров, правозащитница Валерия Прямодворская, начальник милиции Бронежилетов Т. Т. и кое-кто еще. Теперь появились «ОНИ», значит, в обществе что-то изменилось.

– И пускай требуют, – сказал суровый Кресттопорыч. – Потребуют, и успокоятся.

– А если не успокоятся? Если до суда дойдут? Твои перевыборы будут считаться недействительными.

Барсуков задумался:

– Слушай, у нас есть аукционная газета. Помнишь? «Новости мэрии», которую мы для парковой аферы придумали. Она выйдет в пяти экземплярах. Вот там их и опубликуем. Неси мне их публикацию.

Таким образом, дело было утрясено. Балаболкин принял от папы Устинова заметку и фотографии о Жабжабыче и передал Барсукову.

Барсуков позвонил в гарнизон генералу Медведеву:

– Слушай, Пантелеймонович, в порядке технической взаимопомощи отпечатай нам газетку одну в пяти экземплярах.

– В пяти экземплярах? Почему?

– Это пробные оттиски. Потом мы посмотрим, что получается, и растиражируем. Сделай только побыстрее. Это к выборам нужно.

Медведев согласился и сказал покладистым голосом:

– Ладно, присылай, раз к выборам нужно.

А про себя он подумал: «В порядке технической взаимопомощи. Никак они не отвыкнут от этих социалистических замашек. Все бы им на дармовщину делать. Раз мы военные, значит, с нас надо драть».

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВОСЬМАЯ. Жабжабыч на ТВ

Время накалялось. Никто уже не замечал, какая вокруг погода – то ли лето, то ли зима, то ли вообще еще весна. Просто была погода, вот и все. И то хорошо.

События налезали одно на другое, как льдины при ледоходе. Однажды утром раздался телефонный звонок. Не простой, а с нажимом, какой-то слегка нахальноватый. Жабжабыч взял трубку.

– Пригласите к телефону господина Голицына-Сковородкина.

– А чего меня приглашать? – сказал Жабжабыч. – Я уже тут.

– Вам необходимо выступить по городскому телевидению.

Эта новость сразила Голицына-Сковородкина. Он замер, как гипсовый. Папа с трудом вытащил из его лап телефонную трубку.

– Кто это говорит?

– Городская редакция областного телевидения. Программа «Выборы городского мэра». Вы до сих пор не исчерпали положенное вам эфирное время.

– А сколько нам положено черпать? – спросил папа.

– Вам положено черпать тридцать минут до конца месяца.

– И когда это надо сделать?

– Сегодня в пятнадцать ноль-ноль. Мы закажем вам пропуск.

– Хорошо, – сказал папа. – Едем.

Городское телевидение охранялось, как центральное. Выписывал пропуск один милиционер, а проверял его другой. Дело сразу весело закрутилось.

– Быстро на грим товарища.

Жабжабча куда-то повели.

– Так. Мы сейчас вас причешем, припудрим слегка вашу лысину, и ее станет незаметно.

– Это не лысина, – сказал Жабжабыч. – Это природное. Так было всегда.

– Ничего, мы это закроем, – сказал гример. – Припудрим. Сделаем так, что родная мать не узнает.

– У меня нет матери, – сказал Жабжабыч.

– Ах, я забыл, ведь вы же из икринки.

«Сам ты из икринки, – подумал Жабжабыч. – А я из Института генетики».

В студии все уже было готово. Жабжабыча усадили в кресло, направили на него свет, так что он ничего не видел, и очаровательная, но напористая дикторша Наташа Кадкина стала задавать ему совершенно бессистемные вопросы.

– Скажите, вы решительно будете менять город?

– Решительно, – сказал Жабжабыч. – Сделаем так, что родная мать не узнает.

– А вы любите спорт?

– Господи, что за вопрос. Я понятия не имею, что это такое.

– У вас хорошие отношения с экономикой?

– Не очень, уважаемая Наташа. Такие же, как у других кандидатов. Но я всегда могу пригласить профессионалов.

– Что вы построите в первую очередь?

– Детский сад и бассейн.

Вопросы сыпались один за другим. Папа Устинов, сидя в глубине студии, даже вспотел. А Жабжабыч был в порядке. Ему телевидение нравилось.

– Что вы будете реорганизовывать в первую очередь?

– Милицию и строительство жилищного фонда.

– У вас есть своя дача?

– Если бы вы знали, милая Наташа, как я люблю природу. Я бы очень хотел иметь дачу. Вокруг перепончатокрылые, чешуйчатокрылые, то есть стрекозы. Но для этого у меня нет ни сил, ни ума.

– Вы любите детей?

Жабжабыч в этом месте решил ответить покрасивее:

– Милая моя Наташечка, кто же их не любит. Я без них просто дня прожить не могу. Они занимают все мое время. Я встаю с мыслью о них и ложусь с этой же мыслью.

– Как вы относитесь к ресторанам и казино?

– Не обижайтесь на меня, я к этому абсолютно равнодушен.

– Как вы относитесь к женщинам?

– Хоть бы их и не было.

– Вам нравится наш городской транспорт? У нас нет застекленных остановок.

– Я буду все реорганизовывать. Надо сделать так, чтобы ни одна старушка не мокла под дождем. В крайнем случае, надо раздавать людям хотя бы зонтики.

А «милая Наташечка» Кадкина все напирала, она устроила просто прессинг Жабжабычу.

– Вы знаете, что многие работники города не получают зарплату месяцами?

– Неужели такое бывает? Это ужасно. Мы будем с этим бороться.

– Что вы не любите больше всего?

Жабжабыча застать врасплох таким вопросом было трудно. Эту позицию они с Пал Палычем много раз прорабатывали наедине.

– Отсутствие совести.

– И последний вопрос, – допытывалась «Наташечка», – какая ваша главная черта?

Тут Жабжабыч задумался надолго. У него в голове мелькали: «настойчивость», «скромность», «умение ладить с людьми» и даже «повышенная добропорядочность». Но он не стал раскрашиваться и просто ответил:

– Застенчивость.

На этом скоростной допрос окончился. Телевидение душевно попрощалось с Жабжабычем. Его проводили до проходной. Сказали, что это было блестящее интервью, пообещали прислать копию видеопленки, и телевизионщики исчезли в глубине за милиционером.

Последняя фраза телевидения была: «Смотрите нас за два дня до выборов».

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ. Свободная пресса в пяти экзмеплярах

Скоро пробная газета «Новости мэрии» приехала к генералу Медведеву в гарнизон. Он, не глядя, написал на краю материала приказ для гарнизонной типографии: «Набрать, отпечатать и срочно отправить в мэрию. Кол. 5 штук».

И надо же было так случиться, что в этот же день к генералу Медведеву приехал внук Георгий Медведев – знаменитый стратег избирательного штаба.

Он, в отличие от деда, внимательно прочитал весь материал. Прочел все про Жабжабыча про его футбольный матч, про его желание уничтожить пуэрториканскую мафию и мечту поместить все дороги в тоннели.

Прочел «Новости мэрии». Разумеется, они были одна лучше другой. Тут мэрия не жалела красок. Скоро, мол, будет по одному садику на каждого ребенка, по одной квартире на каждых двух человек. И вообще, в Н-ске скоро буду яблони цвести.

Прочел суровую критику в адрес мэрии. Тут уж было разгуляно! Барсуков разрешил всю правду писать о городе в одном экземпляре. И про особняки руководства, и про раздачу участков за взятки, и про самовольство отдельных представителей милиции с названием фамилий.

Прочел Георгий и условия конкурса на уничтожение парка. Тут его стратегическое мышление сверкнуло синей молнией, и он недрожащей рукой переправил: 5 штук на 5000 штук.

* * *

В результате через пару дней запыленный солдат на запыленном грузовичке привез большое количество запыленных газет в избирательную комиссию Балаболкину.

Балаболкин сразу позвонил Барсукову:

– Привет, Христофорыч, газеты прибыли. Что с ними делать?

– А ты что, не знаешь?

– Не знаю.

– Раздай населению.

– Все пять «штук»? – ахнул Балаболкин.

Потому что на вульгарном языке слово «штука» означает – тысяча. Например: «Я сегодня заработал пять штук». Это значит, что этот самый «Я» заработал сегодня пять тысяч рублей.

– Зачем пять? Одну штуку оставь нам для отмазки, – ответил Барсуков. – Остальные раздай. И не беспокой меня по пустякам.

«Кажется, стратегия резко меняется, – решил Балаболкин. – Кажется, Кресттопорыч решил подпустить для народа немного демократии. Ох, это опасный путь!»

И Балаболкин велел помощнику Кувшинову продавать газеты по десять рублей за экземпляр. За штуку.

ГЛАВА ТРИДЦАТАЯ. На опасном пути демократии

Оставалась неделя до выборов.

– Что бы еще придумать? – решала компания Жабжабыча, сидя на веранде Устиновых.

– Надо устроить горячую линию, – предложил Георгий Медведев.

На днях ему позвонил дед из воинской части и сказал, что он лично приедет в город и самолично выпорет внука.

– У тебя на заднице розы расцветут, – пообещал суровый дед.

Младший Георгий не был большим любителем цветов, и в частности роз на невидимых миру местах, поэтому он скрылся и последние три дня постоянно жил в доме Устиновых.

Жабжабыч присутствовал при разговоре. Он, как всегда, сидел за столиком около своей будки и вяло перемалывал в мясорубке тигровых креветок «для улучшения пищеварения и укрепления слизистых оболочек». Это он вычитал в лакированном журнале. А так как у него слизистых оболочек было пруд пруди, креветок требовалось много.

– Что такое горячая линия? – спросил Жабжабыч.

– Это когда любой избиратель может позвонить по телефону и спросить, о чем хочет.

– А если спросят о том, чего мы не знаем? – спросил Жабжабыч.

– Надо отвечать как-то нейтрально. Например: «Мы об этом постоянно думаем» или «Вопрос изучается». Есть много разных ответов.

– Вот вы и запишите мне все это на бумажку, – попросил Жабжабыч.

Предложение было разумное. И для него срочно был составлен список ответов на сложные вопросы.

1. Ваш вопрос будет включен в повестку дня.

2. Будьте уверены, мы в этом разберемся.

3. Вы очень скоро получите ответ.

4. Напишите все это на бумажке и пошлите мне лично.

5. Я бы сказал «Да», если бы это не было слишком рискованно.

6. Безусловно, мы решим это трудное дело в самое ближайшее время.

* * *

И вот по городу с помощью коротких листовок было объявлено, что в самое ближайшее время, а именно во вторник 25-го числа, состоится важное событие – ответы кандидата Голицына на вопросы избирателей.

Нарядно одетый Жабжабыч сидел перед столиком с телефоном и, дымя сигарой, ждал звонков. Аппарат был включен на громкую связь.

Первый звонок был очень простой:

– Знаете ли вы, что яма перед Институтом генетики уже два года не засыпается?

– Знаем, – сказал в трубку Жабжабыч. – Об этой яме в городе знают все. Мальчишки через нее прыгают, старушки в нее падают.

– И что вы собираетесь делать с этой ямой?

– Будьте уверены, мы с ней разберемся.

– Не надо разбираться, – сказал звонивший, – надо засыпать.

– Все, – сказал Жабжабыч, – я понял намек.

– А что насчет детского сада? – спросил следующий голос по телефону.

– Ваш вопрос будет включен в повестку дня.

Звонивший успокоился и отстал. Позвонил другой гражданин:

– А когда дадут воду в пятый микрорайон?

– Ваш вопрос будет включен в повестку дня.

– Надо не вопрос включать, а воду.

– Хорошо, мы подумаем. Говорите адрес. Мы пришлем вам водопроводчика.

– Послушай, – спросил папа Устинов, – кого это ты собираешься присылать?

– Я еще не решил, – ответил Жабжабыч. – Может быть, вас, а может быть, папу Кукарекова. Вы все умеете.

Папа Устинов от неожиданности даже взялся за ремень:

– Я тебя сейчас научу, как из инженеров водопроводчиков делать!

Жабжабыч подхватил крышку от ведра и стал держать ее как щит.

– Отвечай строго по шаблону, – приказал папа. – Вот тебе список.

Жабжабыч сосредоточился и решил больше самодеятельности не проявлять.

Сразу же без пауз позвонил, судя по важному голосу, очень солидный гражданин:

– Скажите, вы собираетесь приделать правую ногу к памятнику Ленина на вокзале? От нее остался лишь ботинок на арматуре.

Жабжабыч под суровым взглядом папы посмотрел на список и выбрал самый подходящий ответ, – ответ № 6.

– Безусловно, мы сделаем это в самое ближайшее время.

Через несколько минут позвонил другой человек с худощавым голосом и спросил:

– Когда вы наконец снесете этот инвалидный памятник Ленину с вокзальной площади?

Жабжабыч посмотрел список и снова выбрал самый подходящий, ответ № 6:

– Безусловно, мы сделаем это в самое ближайшее время.

Он был очень доволен.

Но вдруг снова позвонил первый товарищ и закричал басом:

– Вы только что заявили мне, что почините памятник Ленину в самое ближайшее время. А потом сказали моему другу-антикоммунисту, что снесете памятник в самое ближайшее время. Как это понимать?

Жабжабыч наморщил лоб и через тридцать секунд нашел единственно правильное решение:

– Мы все так и сделаем. Сначала починим памятник, а потом снесем. В самое ближайшее время.

– Ты что, совсем того?! – закричал толстый бас. – Совсем уже??!

Положение было трудное. Ничего ясного в голову не приходило. Жабжабыч посмотрел в список и важно произнес:

– Я бы сказал «да», если бы это не было слишком рискованно.

– Да я тебя! Да я тебе такое устрою! Я даже выговорить не могу.

Жабжабыч не нашел ничего более подходящего как сказать:

– Напишите все это на бумажке и пошлите мне лично.

После этих слов папа решительно нажал на рычаг. Горячая линия была притушена.

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ПЕРВАЯ. Честное слово телевидения

Оставалось два дня до выборов. В этот день разрешалась последняя агитация за претендентов.

Избирательный штаб Жабжабыча в полном составе сидел на веранде дома Устиновых.

Лето уже перевалило за вторую половину, и солнце упрямо жарило всех сидящих на веранде, а ветер так же усиленно охлаждал их. Стратег Георгий Медведев сказал:

– С горячей линией, судя по всему, мы пролетели. После такой линии вся надежда только на телевидение. Сегодня будем смотреть телевизор.

Телевизор вынесли на веранду, и вся компания уселась перед экраном.

«В эфире городская редакция областного телевидения. Программа „Выборы городского мэра“. Слушайте нас и смотрите».

Сначала показали мэра Барсукова на стройке в каске. Потом показали мэра Барсукова в детском саду. Он водил с малышами хоровод. Потом показали мэра с лопатой в городском парке. Он символически сажал липы.

Потом в быстром темпе промелькнул кандидат Огурцов, который почему-то показывал толстый кукиш кандидату Свеклину. И был показан Магдат Магдатыч Жабов, который, сидя в своем кабинете, объяснял преимущество воздушных энергосетей перед кабельно-земляными.

Потом строгий ведущий в очках объявил:

– А сейчас небольшое интервью с главным претендентом на роль мэра господином Голицыным-Сковородкиным.

Наташа Кадкина на экране смотрелась лучше, чем живьем. Она выглядела лет на тридцать моложе.

Интервью началось в хорошем темпе. Сначала показали красиво набранный текст, и диктор прочитал его почти нейтральным голосом:

«Жаб Жабыч Сковородкин был рожден в закрытых недрах Института генетики имени Владимира Ильича. Над его созданием бились лучшие ученые умы нашего города. В частности, такой областью, как сознание господина Голицына, занимался крупный ученый генетик – доктор наук Круглый Д. У.».

На голубом экране красовался Жабжабыч. Он был мудр и дороден. Только он слишком щурился от света.

Итак, поехало. Вопросы посыпались один за одним.

– Что вы построите в первую очередь?

– Я бы очень хотел иметь дачу. Вокруг перепончатокрылые, чешуйчатокрылые, то есть стрекозы.

– Чего-чего? – спросил удивленный папа.

– Ничего, – сказал Георгий Медведев. – В первую очередь он хочет иметь дачу.

А с экрана сыпалось:

– У вас хорошие отношения с экономикой?

– Господи, что за вопрос. Я понятия не имею, что это такое.

– Не понял, – сказал папа.

– Чего тут не понять, – сказал Георгий. – Наш кандидат не знает экономики.

Дальше папа и Георгий ничего не комментировали. Просто у обоих постепенно глаза вылезали из орбит, а волосы вставали дыбом.

– Вы знаете, что многие работники в нашем городе не получают зарплату месяцами?

– Дорогая моя, я к этому абсолютно равнодушен. В крайнем случае, надо раздать людям хотя бы зонтики.

– Как вы относитесь к ресторанам и казино?

– Милочка моя, кто же их не любит. Я без них просто дня прожить не могу. Они занимают все мое время. Я встаю с мыслью о них и ложусь с этой же мыслью.

– Как вы относитесь к детям?

– Хоть бы их и не было.

– Что вы не любите больше всего?

– Милицию и строительство жилищного фонда.

– Какая ваша главная черта?

– Отсутствие совести.

– Ну, все, – сказал Георгий, – приехали. Против лома нет приема.

– А что, – сказал Жабжабыч, – кажется, я был недурен. Жаль только, галстучек сиреневый подкачал и сигары не хватало.

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ВТОРАЯ. Выборы без дураков

В день выборов по городу играла музыка. На избирательных участках давали бесплатный квас.

Барсуков и Кабанов сидели в своем кожаном кабинете и ждали звонков от Балаболкина.

Балаболкин их не радовал:

– На первом участке впереди Огурцов.

– Это понятно, – сказал Барсуков. – Там его пожарная база находится.

– На втором участке Свеклин.

– Это тоже понятно, – сказал Кабанов. – Там троллейбусный парк.

– На третьем впереди Жабов.

– Это уже не очень понятно, – сказал Кабанов. – Там и электричества нет.

Он спросил:

– А как там наш лягушатник?

– Он везде идет посерединке.

– А я? – нетерпеливо спросил Барсуков.

– По-разному, – ответил Балаболкин. – Где на втором месте, где на третьем, где совсем взаду.

– Слушай, Балаболкин, немедленно дай указания на всех участках квас заменить пивом.

– Мудро, – заметил Кабанов. – Это нам поможет.

Не помогло.

К шести вечера пиво заменили вином.

К восьми пустили в ход водку. Немного помогло: на всех участках запели песни.

К вечеру результаты голосования стали стекаться к Балаболкину.

– Ну, и что? – звонили ему и спрашивали Барсуков и Кабанов.

– Ничего, – отвечал Балаболкин. – У нас меньше всех.

– Плохо жульничаешь, Балаболкин, – кричал Барсуков.

– Я хорошо жульничаю. Но у нас тут есть один милиционер. Он мешает.

– Милиция же наша.

– А он не наш.

– Как фамилия?

– Пистолетов Иван.

– Балаболкин, если голосов не наберешь, я тебе голову откручу.

– А что ж вы хотите, вы же сами все это заварили, – заупирался Балаболкин.

– Как сам?

– А так. Вы же сами приказали пять тысяч газет раздать людям.

– Каких газет?

– С компроматом. Их на каждом углу раздают.

Барсуков послал секретаршу за газетой, а Кабанов сказал:

– Вся надежда на отдаленный район – военную часть. Там генерал сидит Медведев, он даст голоса. Надо ему приказать.

– Кто ж ему прикажет? – спросил Барсуков.

– Губернатор Проценко. Звони Василию.

Барсуков набрал номер сына губернатора.

– Вася, привет. Это Барсуков. Тут твоя помощь нужна.

– Какая помощь! – закричал Василий. – Ты мне такую сделку сорвал.

– Как сорвал? – поразился Кресттопор Кресттопорыч. – Какую сделку?

– Как какую? С коттеджами в парке. Я уже проекты оплатил.

– Ну, и хорошо. Все идет путем. Только что газетка вышла о конкурсе. Пять штучек.

– А пять тысяч не хочешь?! – закричал Василий Проценко и бросил трубку.

Секретарша принесла газету. Барсуков посмотрел и грянулся о землю.

Ему стало плохо. Он с трудом набрал номер Балаболкина и прохрипел в трубку:

– И ты, Балабол…