Текст книги "Кому покой не снится (СИ)"

Автор книги: Эдуард Ларин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 5 страниц)

  Шальных отъехал подальше и набрал скорость. Не десять, а двадцать. Этого хватило. Дорога шла под уклон и, Порш, не стесняясь, покатился вниз. «Газель» вслед за ним. Кондуков бросил сук под колесо и сам упал на него, но метра четыре протащило, пока перевозка не остановилась.

  – Я аж вспотел! – Вывалился из кабины Шальных. – Ты герой. Можно сказать на амбразуру лёг!

  – Под танк, не с гранатой, а веткой. Отгоняй, а то встану, а машина опять поедет.

  – Тормоз провалился. С первого раза не сработал. – Шальных залез в кабину, переключил на заднюю скорость и отъехал. На дорогу так и выбирались задним ходом. Не хватало на пустом месте в лесу застрять.

  Молча, всё ещё не отойдя от стресса, по пребыванию на краю гибели, доехали до стоянки «Газели» у ДК «Кирпичник». ДК уже не было, а стоянка была. Ей никто официально не занимался, но её, по старой привычке чистили. Стоянка примыкала к парку, на котором не только катались на лыжах, но и на снегоходах.

  В парке, в кустах Шальных и оставил свой снегоход. Пока он переносил все вещи из «Газели» в него, Кондуков приспустил воздух из нескольких колёс, снял аккумулятор и номера.

  – А он-то тебе зачем?

  – Так это с моей! На лыжах притащил. – Кондуков принялся лопатой, закидывать не только кузов и морду машины, но и сделал этакий барьер сзади и сбоку. Как будто при чистке поверхности завалили. Лопату и аккумулятор он принёс к снегоходу.

  – Не слишком ли у нас много вещей? – Сконфуженно поразился Шальных.

  – Добычу спрячем в трубе оврага за парком. Ручей замёрз и там никто не шастает. А сверху всё видно.

  После этого, закладки в трубу криминальной добычи, Шальных, через парк и поле, отвёз Кондукова к старому посту ДПС на старой дороге при выезде из задней части города. Задней она называлась потому, что была сзади передней – новой части города, а здесь всё ещё царила застройка, чуть ли не царских времён. Быстро поставили аккумулятор и разъехались.

  Только приехав домой, Шальных сверился с часами. Три с половиной часа ушло на всё-про-всё, хотя рассчитывали на два.

  Зашёл в баню. С мороза прямо ласковое и нежное тепло. Тут-то его и пробило. А ведь всё это он мог никогда не увидеть! Внутри так похолодело, что зубы громко застучали и забила мелкая дрожь. Одетый, в теплом, почти жарком помещении – мёрзнет.

  Ужас, который пробивал до костей! Подошёл к холодильнику, открыл водку трясущимися руками и, прямо из горла, как воду, стараясь не стучать стеклянным горлышком по зубам, выпил чуть ли не треть. Устало плюхнулся на широкую скамью, на которой иногда ночевал. Посидел, отдышался, жар изнутри полез. Разделся.

  Уже не попаришься, а душ в самый раз. Да ещё пиво с водкой и курица-гриль и куча овощей по мелочи. Праздник души! Решил выпивку и закуску в дом не переносить, а заночевать при них – в бане. А что? Вставать не надо! Руку протянул к столу, всё под ней. Постелька в запасе всегда скрученная. Чтобы семью не тревожить поздними приходами, можно было ночевать и здесь. Этот процесс назывался землянкой.

  Спал так, как никогда. Выспался как после бани. Хорошо, что Сергей заставил смарт дома оставить. Домашние сразу поймут, что он в бане, а остальным можно объяснить. До крыльца дома он не дошёл. Кто-то назойливо звонил в калитку. Не стал заходить в дом, чтобы на пульте посмотреть кто. Распахнул. Мазанин.

  – Что? Катастрофа? – Вылупил на него глаза Шальных.

  – Я думал, что у тебя! Весь вечер не мог дозвониться!

  – Когда я в бане, то фон в доме оставляю. Выпьешь? Пиво, водка?

  – Поговорить хотел.

  – В чём проблема? Париться будешь?

  – Я собой привёз салатиков, картошечки. У моей вчера днюха была. Я один на всех баб. Хотел к тебе свалить. Париться не буду.

  – Тогда у нас будет пьянка, как Настюха вещает, а не СПА-процедура!

  – Я не возражаю против пьянки. Давай пива! – Они зашли в баню. Шальных свернул постель и, приподняв настил, на котором сидел, свалил её туда.

  Мазанин расставил пластиковые коробки на столе. Стоило ему приехать! Такого разнообразия пищевой цепочки, не на каждом банкете увидишь, не то, что на празднике домашнем.

   Решили не мелочиться и сразу хлопнули по сто. Начали заедать.

  – Я к тебе не только с тоски заехал! – Начал Мазанин теребя копчёного сига. – События в городе назревают, хотел узнать твою точку зрения. Наши ведомства хоть и на ножах, но это там!

  – А что нам здесь делить с тобой? Не взятки же! Отодвинем в сторону все кодексы, которыми мы уже не пользуемся, а прикрываемся, как фиговыми листками и обсудим. Руку не меняем, разливай, но помалу.

  – Тебе не кажется, что губер под Свельева копает? Кутьёва ловко так из города убрал...

  – Кутьёв ещё та... но у него порядок был, а у сотрудников уверенность в завтрашнем дне. Бандиты, если и не молились на него, но флажки видели, а с новым, волна беспредела начинается. Вот зачем?

  – Васильева посадили на город... – каламбур получился! – Засмеялся Мазанин. – Посадили в полицию, чтобы он срок на пару лет отбыл в лучшем ГУВД области, и пошёл выше карьеру строчить. Он же, вместо этого, всех своих старых дружков сюда стал тащить. С Мелконянцем вообще... Кутьёв бы за такое начальника и УГРО и СОБЕЗа расстрелял бы, а эти в героях! ЦТ на всю страну объявило, как с оборотнями борются! Ты уже выяснил, за что сына мэра грохнули? Это знак или предупреждение?

  – Спросил полегче! Не имею права раскрывать тайны следствия, но тебе скажу, может и у тебя искра мелькнёт! Его не в Кайенне застрелили, а рядом. Значит встречался с кем-то, а вот с кем, для чего... – Шальных развёл руками и удачно подцепил вилкой кусок нежнейшего сала.

  – Этот Порш, да будет тебе известно – тачкиста!

  – Танкиста?

  – Ты про тачкиста не слышал? Генерал Громов тебе говорит о чём-то?

  – Это...

  – Нет, это два погоняла Гусыгина. Ты же не местный, из Москвы сосланный. Давай ещё, перерыв, я расскажу.

  Когда открыли границы, то наш народ начал таскать из-за бугра всё, что попадало под руку. Тачкистом Гусыгина прозвали потому, что он таскал тачки. Ну, авто из Германии.

  При этом, он не стесняясь, называл себя чекистом и что и в Германии и на границе у него всё схвачено. Даже ксивой размахивал. Сначала он машины пригонял наугад, на продажу. Всё равно с руками отрывали. Те, которые не сразу машины прятали, лишались их. Иногда в тот же день, вернее ночь угоняли. На тачкиста пытались наезжать, но у него всегда находились аргументы. Главный: а мне-то зачем? Неделю-другую бегать и искать кому бы впихнуть со скидкой? Что я на этом заработаю? Потом стал возить только на заказ, но с авансом. Если отказывались, аванс не возвращал.

  – Это логично. Наверное немцев подрядил на вынюхивание, перегонку до границы. Поляки на наших наезжали, а немцев не трогали.

  – Иногда пригонял по несколько штук.

  – А когда же он погоняло сменил?

  – Это не он менял, а ему. В девяносто шестом, что ли... пригнал и торжественно заявил, что он последний раз пересёк границу. Вывел себя оттуда. Занялся разборкой и запчастями. Не он ездил, а ему везли. Этот Порш ему где-то в мае достался. То ли за долги, то ли как-то, почему-то... кто у нас купит почти пятилитровую тачку две тыщи десятого года? Если новые за семь лямов стоят? А бензин тоже не дешёв! Умер он красиво, как настоящий тачкист! Попал в месиво из грузовиков в тумане где-то на юге! Свельев выделил вдове, лучшее место на кладбище, а взамен взял себе этот неликвид. Все посмеялись такой недальновидности, а он для сына.

  – Понты мальчика?

  – Понты, может и были. Горючка быстро заканчивалась. Не погоняешь и далеко не ускачешь. Папа деньги выделял лимитировано и понедельно. Номер свой отдал, чтобы не тормозили. Запер, так сказать, сына рамками города и окрестностей.

  – Спасибо. Тогда сынка могли грохнуть из-за номера?

  – Пожалста! С номером я как-то не связал. Стоит подумать, но мысли как кисель, еле-еле переползают с извилины на извилину. Дай снегоход прокатиться! Освежусь, а то голова тяжёлая!

  – Пошли! – Они зашли в гараж. Шальных выкатил на тележке снегоход.

  – Выезжаешь от меня и налево. До перекрёстка и направо. Затем до моста через ручей. Перемахиваешь и вверх на поле, а от поля до парка рукой подать.

  – У меня свои, партизанские тропы. Я же вырос здесь!

  – Если остановят, говори что угнал, а не я тебе дал покататься!

  – Чё, так менжуешься?

  – Тебе ничего не будет – ты прокурор. А у меня могут и права забрать, если не хуже!

  – Не прибедняйся! Ща кружочек сделаю, а то разводить начало.

  Ворота Шальных закрывать не стал, а гараж надо бы – тепло уходит. Начал сводить створки, увидел, что слева лампа погасла. Все эти вечные лампы, почему не вечно светят. Он достал новую лампу, но подумал, что с работой спешить не надо, можно быстро устать, поэтому перед началом, лучше отдохнуть. Ибо, как кто-то написал: что с переизбытком работы в организме, тот начинает вырабатывать антидела.

  Вместе с лампой вернулся в баню. Лампу положил перед собой, чтобы видеть её и не забыть, что с ней надо сделать. Протянул руку к бутылке с водкой и понял, что напрасно руку тянул. Бутылка была, а водки в ней не было. Он помнил, что остатки пива Мазанин из бутылки вылил в кружку. Так и пива оставалось не больше полбутылки, а пивная кружка, два пальца до ободка не достаёт! Вот шустрый прокурор, когда успел ёрш замесить и отхлебнуть? Что теперь делать? А! Может и правильно, всё равно в животе всё смешивается!

  Шальных сделал маленький глоток. Вкус не испорчен и градус хорош! Можно всю эту вкуснятину запивать! Помидоры маринованные с виноградом и сливами! Это просто улёт! Ни когда такой вкуснотищи не едал! Даже жарко стало и он разделся до трусов. Этот гад ещё и печку затопил, пока он на унитазе тужился!

  Он отпил из кружки ещё на пару пальцев ерша и пошёл в гараж, надев валенки и старый солдатский овчинный полушубок на голое тело. Выдернуть-вставить – дело недолгое. Ан – нет! Залезать на верстак с крутящегося стула, дело оказалось невозможным. В валенках вставать на колени, да ещё удерживая полы полушубка, задачка из нелёгких. Пришлось тащиться в дровяной сарай, где был табурет. С него было удобно распихивать расколотые чурки.

  Оказалось, что он, с прошлого раза, забыл их допихать в щель под притолкой. Пришлось, чтобы второй раз не заходить сюда, доделать. Занёс табурет в гараж, поставил у верстака и только поднял ногу, как кто-то врезался в приоткрытую створку ворототины и закрыл её. Плотненько так! Даже плечом с удара не сдвинешь. Пришлось выглядывать из двери в створке.

  Ба! Мазанин вернулся! Снегоходом воротину придавил. А что там, на багажнике знакомое красуется? Плотный мусорный пакет с пятнами красной краски. Где-то он его уже видел. Совеем не давно, же! Бля! И мать твоя богородица! Это же пакет с коксом, который в трубу у ручья ночью запихали! Это не может быть! Откуда? Как? Но пятна! Пятна! Какую тонкую игру затеял прокурор! Да хер тебе!

  Шальных выскользнул из двери, схватил мешок и начал судорожно оглядываться, куда бы его спрятать. Кроме собачей будки – некуда. Туда и запихнул. Сам быстро юркнул в гараж, белой птицей, рукава выступали как крылья, взлетел на верстак и быстро выдернул перегоревшую лампу.

  – Вот ты где! – Так неожиданно раздался голос за спиной, что Шальных невольно вздрогнул. – Я решил, что ты меня искать пошёл!

  – Не видишь? Лампу меняю!

  – Теперь вижу. Не поверишь, что я нашёл.

  – Волшебную лампу Аладдина?

  – Не совсем лампу, но вроде того! Спускайся!

  – Лампу вставлю и спущусь. Я не кенгуру чтобы тут постоянно туда-сюда прыгать! – Он не спеша слез и подошёл к прокурору. – Водка или самогонка?

  – Мешок героина!

  – Кто герой?

  – Ни кто! Герой в мешке!

  – По моему, ты зря ерша забабахал. Что-то у меня со слухом.

  Мазанин вытолкал его из гаража.

  – Смотри! – Широким жестом он показал на снегоход.

  – Погнул или сломал?

  – Ме-шок ге-ро-и-на!– Произнёс он отчётливым шёпотом.

  – Тебе шок?

  – Мне! – Неожиданно и резко ответил Мазанин и выбежал со двора на улицу. Забежал обратно и забегал по двору.

  – Тебя муха це-це укусила?

  – Вот! Вот! Здесь! – Показал прокурор на никелированную корзину багажника за сиденьем. – Я по ручью ехал! Он же замёрз, а у трубы плавный подъём в парк. Оттуда, из чрева трубы, кто-то на меня смотрит красными глазами. Чуть со страха не помер! Вроде и выпил ничего, а чёрти мерещатся! Ну раз так... в последний бой ринулся на него! А это мешок. Развернул, а там упаковочки, свёрточки как в «ящике» показывают. Да за это... такое могут дать!

  – Памятник на могилку и не более! – Скептически усмехнулся Шальных. – Ну и где? Потерял или привиделось? Заснул за рулём?

  – Чёрт его знает, а может и он не знает. Ты меня с толку сбил. Может, вздремнул немного? Выпьем?

  – Ты же ерша сделал!

  – Так это же хорошо. Пойла мало, а улёт большой!

  – Может пора тебе домой?

  – Ты чего? Пьяным за рулём? Какой пример я покажу гражданам города, полицейским и другим государственным слугам народа?

  – Пьяным, прокурору на снегоходе, можно, а на авто нельзя! Аргумент! Тогда я тебя отвезу. Супруга небось уже рыдает!

  – И это праильно! Я же ей не сообщил куда рванул! Вези меня лодочник!

  Мазанина вырубило, как только его плюхнул на соседнее сиденье рядом с рулём, Шальных. Ворота закрывать не стал. Это ориентир, если он сам заблудится на обратном пути. Это сейчас вроде ещё как-то ничего, но потом может начаться химический процесс отключения сознания от тела.

  Не без приключений, но до дома прокурора добрались! Пришлось приложить усилия, чтобы гуделка, сопелка и вопилка авто докукарекалась и докрякалась до хозяйки дома. Автоматические ворота начали раздвигаться. Не дожидаясь, когда они распахнутся полностью, Шальных въехал во двор.

  – Татьяна Ивановна! – Шальных выскочил из авто, с целью расшаркаться, но не срослось.

  Полушубок зацепился, потянул назад и Шальных растянулся у её ног. Голый, но не совсем.

  – У меня не день рожденья, а сплошное эротическое приключение! – Засмеялась она. – И это служители юстиции! Два начальника в городе и отставная судья!

  – Юрий! Ну что же вы с моего охломона, пример берёте?

  – Сегодня же суббота – банный день!

  – В вашем состоянии я бы не рекомендовала в парную заходить. Коленька любит друзьям рыбалку делать!

  – Какую рыбалку? Я не это...

  – Я имела в виду ерша.

  – Клюнул я. Пропала баня. А у вас водка есть?

  – Коленьку изымем из колесницы, я сама не только ерша сделаю, но и окуня! Ну тащите, а я под другую руку! Ступеньки почищены и просушены, так что не поскользнётесь. Коля, ты молодец! Ещё шажок за маму! За папу! За меня! За Юрия! За Путина! За Родину! – Она распахнула дверь и, вся троица, ввалилась в прихожую. – Направо! Вон в ту дверь, там диван. Роняйте! Он уже привык. – Шальных, так и не понял. кто привык: Коленька или диван?

  – С виду такой щуплый! – Вытер пот с груди рукавом полушубка Шальных.

  Оглянулся, но Татьяна Ивановна уже махала ему из столовой, совмещённой с кухней.

  – Вот вам гоголь-моголь! Улучшающий и приводящий. Там не только водка, но и перец! Потом суп горячий и жирный. Без разговоров! – Она заметила, что Шальных открыл рот, чтобы что-то сказать.

  Она оказалась права. Через полчаса туман в голове начал рассеиваться. А ещё через следующие полчаса, после котлет с обычным пюре и зеленью, вообще в голове прояснилось.

  – Вы же не дети! Закусывать надо как следует, тогда и выпить можно сколько влезет. Ну как?

  Довольный Шальных кивнул, потому что рот был забит обычной, но вкусной едой.

  – Давно так не ел! А окуня словить можно?

  – И нужно! – Она влила в пиво не водку, а коньяк.

  – Это окунь?

  – Если пиво с водкой ёрш, то с коньяком – окунь! Я так зову. Спасибо за Коленьку, только снегоход ему больше не давайте. Он на своём три раза переломы получал. Я такси для вас вызвала. Только шофёру адрес назовите. Я помню, что вы живёте где-то в ткацкой слободке, но...

  – Вы мне устроили праздник по случаю своего дня рождения! Искренне вас поздравляю!

  – Это вы мне устроили праздник, привезя Коленьку целым и невредимым, хотя без памяти!

  4.

  Кондуков не торопился и, на службу, появился к полудню. Дежурный был уже другой. Тот протянул бумаги из дежурки полиции и сообщил, что его незаслуженно запертый телефон, несколько раз просил, чтобы его выпустили из кабинета.

  – Так вот, он где! – Облегчённо выдохнул Кондуков. – Я думал, что потерял при погрузке Порша.

  Он уселся за стол, но дверь так и оставил полуприкрытой. Чтобы все, хотя особо никого и не было, видели, что он на работе. Он и работал. Дел было достаточно, хотя они не напрягали, там было всё ясно, но можно же, мелкие детали перенести из головы на бумагу, например план допроса в очередной раз об одном и том же? Ничего нового этот допрос не высветит, но другие и в первую очередь запертый клиент и его адвокат, будут знать, что следственная работа ведётся. Это означало, что протест о продлении срока заключения, опротестовать будет сложнее.

  Приятно было заниматься делами, когда никто тебя не дёргает, есть время подумать, даже в окно посмотреть, как в школе, когда учитель нудил о чём-то вечном и прекрасном.

  Домой возвращался через ткацкую слободку, посмотреть, как там шеф, всё ли у него в порядке.

  Подъезжая к его дому, увидел ворота нараспашку. Это насторожило его. Припарковался у дома наискось и стал наблюдать. Что означал этот знак? Проводили обыск? Его забрали? Кто забрал? Не правоохранители же правоохранителя! Тогда и ему опасно домой возвращаться, да и машину надо где-то незаметно поставить. Залечь на дно? Как в Брюгге? Пистолетик бы не помешал. Стрелок он, конечно, так себе, но хотя бы приблизится, не позволит.

  Хорошо, что в доме, у которого он остановился, зимой никто не живёт. Хозяева используют этот дом как летнюю дачу. Главное слово здесь летняя! Всё в трухе, но и забор забором выглядит и дом с виду крепок. Вон там поленница, какая-то чахлая. А что? Это идея! Газ проведён, в ближайшее время праздников не намечается, а на неделе, хозяева не появятся. Так что пять-шесть дней можно покантоваться и здесь. Приглядеть, так сказать, за хозяйством начальника. Завтра Настя с детьми появится и, по её поведению, будет видно, что происходит.

  Около раскрытых ворот остановилось такси. Из него вышел живой и невредимый шеф в полушубке и валенках. Полушубок был распахнут и ярко демонстрировал на его голом теле одинокие синие трусы. В руке он держал объёмистый пакет. Надо же сколько всего разного за несколько минут нафантазировал? Проще будь! Как Шальных, выпить надо как следует и забыться. А то и спал через колено, вздрагивал и просыпался!

  Шальных прошёл во двор и, не закрывая ворот, понёс пакет в баню. Кондуков заехал и закрыл ворота сам.

  Когда Сергей зашёл в предбанник, то увидел, что Шальных достал из пакета бутылку водки и наливает её в стакан.

  – А мне? – Тихо произнёс Кондуков. Шальных вздрогнул и пролил водку мимо.

  Медленно, посмотрел по сторонам, никого не увидел, потому что Кондуков присел за его спиной, чуть ли не касаясь своим носом его задницы, недоумённо пожал плечами, слуховой глюк что ли?

  Сергей повторил громче, так что тот стукнул стаканом по зубам. Теперь он не прятался.

  – Тьфу на тебя! – Незлобно ругнулся Шальных и поставил стакан на стол. – Но ты вовремя. – Выпьешь или за рулём?

  – За рулём, но выпью! Что я только не придумал, когда увидел распахнутые ворота и никого, ничего, даже дыхания! А ты бодрячком держишься!

  – Это Татьяна Ивановна меня в бодрячка превратила.

  – Какая Татьяна Ивановна?

  – Жена Мазанина.

  – Что она тут делала?

  – Это я у неё делал!

  – А ты можешь сказать всё сразу, чтобы я к допросу не прибегал?

  – Выпьем! – Шальных, сначала долил водки в свой стакан, а потом наполнил соседний – для Кондукова. Молча выпили и долго закусывали, не издавая ни звука.

  – Теперь слушай невероятную историю. Мазанин нашёл наш мешок в трубе. Только посчитал, что это героин и привёз его мне. А ты говоришь, никто не найдёт!

  – Охуеть! – Кондаков чуть не подавился или воздухом или слюной и, не нашёл ничего лучшего, как смыть этот воздушно-слизнёвый комок водкой. – А где он?

  – Кокаин-героин? В собачьей будке!

  – Ты его не уничтожил? А прокурор?

  – Он дома! Я его отвёз, теперь понял, что я у неё делал? Взял у меня снегоход и заехал по ручью снизу, как раз мимо трубы. С пьяну, в трубе, ему показались красные глаза дьявола. Он вышел с ними на битву, победил и в награду получил мешок отравы!

  – Я правильно понял, что прокурор, пока, в отключке?

  – Это пока. Он мужик дотошный, очнётся, начнёт сводить концы с концами и тогда...

  – Тогда нам будет небо в клеточку, если мы сейчас кокс не уничтожим. Раз он кокс, пусть горит в твоей печке!

  – Рехнулся что ли? Ты пироман! Тебе лишь бы что-то поджечь! Здесь хоть и немного народа живёт, но каток рядом и ветер в его сторону. Там хоккей! Все ококсуются. Ты и машину хотел сжечь. В помойку тоже не выбросишь. Где ты этот такой заметный мешок нашёл?

  – У себя на помойке! Я же не совсем плюшевый, чтобы в маге покупать!

  – Ты не плюшевый! Мозги у тебя из поролона! Куда ни кинь, везде найдут!

  – Все наши усилия коту под хвост? Зачем выкидывать, когда надо спрятать?

  – Прячь! Прячь! Где спрячешь? У себя дома?

  – На работе как вещдок!

  – Я тебя не узнаю! Кто из нас выпил? Херню городишь и не замечаешь!

  – Тогда в собачьей будке, но не твоей. У тебя должен быть мешок из полипропилена для строительного мусора. Только белый, сейчас в моде зелёные.

  – Есть несколько штук в гараже. Остались от ремонта в подвале. На что ты намекаешь? Закинуть соседу через забор? Правильно. У него там куча.

  – Нет. Случайности, как с прокурором никто не отменял. Тому взбредёт в голову горку для санок построить.

  – Логично. Тогда куда?

  – В собачью будку в дом наискосок. Помнишь, ты мне пару лет назад предлагал купить это мещанское поместье?

  – Почему в будку, а не в дом?

  – Он заперт. Хозяева внезапно могут объявиться, возможно с покупателями. А будка вон, она! Стоит, засыпанная снегом, у самого крыльца. Мы же не собираемся хранить товар до весны? То, что следы будут к крыльцу, ну мало ли кто заходил.

  – Сейчас пойдём?

  – Хоть и смеркается, но видно. Дождёмся темноты. Я аккуратно вырежу в снегу дыру, ты мне подашь мешок, я вложу его в будку и засыплю. Черный мешок с пятнами на помойку отвезу и мусор в него накидаю. Пусть Мазанин едет и ему опять глаза дьявола мерещатся.

  Так и сделали. Кондуков больше пить не стал, но бутылку водки и две пива прихватил с собой. Мешок с красными пятнами, художественно расположил на центральном баке. Под светом фар, красные пятна подмигивали особенно зловеще.

  Избавившись от мешка, Шальных, как будто гору с груди скинул. Привёл баню в порядок и пошёл в дом. Через комп начал смотреть отличный французский сериал «Бюро легенд». Не наши же телепомойки выглядывать!

  Какая-то скотина, на самом интересном месте начала звонить в звонок калитки. Пришлось останавливать серию и смотреть на мониторе, кто это, на ночь глядя, к нему пытается завалиться? Лицо не разглядишь, тень от колпака фонаря падает. Удачно или случайно этот гад так стоит?

  Пришлось одеваться, но на улицу пошёл в тапках. Что там несколько шагов до калитки. Открыл и остолбенел. Прокурор! Мать его и не только его! Оклемался милок! Не пошлёшь ни далеко ни близко. Можно только пригласить войти.

  – Прошу, к нашему шалашу! – Посторонился Шальных. давая Мазанину пройти во двор.

  – Не уговаривай, больше ни глотка! Супруге было так стыдно за меня, что ты был вынужден голышом тащить на себе.

  – Да мы вместе с ней!

  – Голышом?

  – Тащили!

  – Танюша не хотела меня отпускать, но я настоял. Как-то неудобно получилось и мне, что вы меня тащили и вам, тащить было неудобно. Приехал извиниться.

  – За что извиняться? Вы были ранены. Я вас вынес с поля боя. Вы бы также сделали со мной.

  – Какое точное определение. Мы, даже когда спим, то на службе! Значит на войне. А на войне всегда враги, пусть даже это зелёный змий!

  – Чай, кофе? – Шальных посчитал, что извинения приняты и Мазанину можно ехать домой. Формальное предложение зайти, просто ни к чему не обязывающая, вежливость.

  – А у меня тебе сюрприз! Что я тебе говорил? Память не пропьёшь! Нашёл я этот мешочек с глазами дьявола! Не спьяну и не показалось! На помойке лежал и злобно смотрел! Наверное, там свалился, а кто-то закинул его туда! Или я его там и видел. Никак в своём сознании не разберусь!

  – К трубе не поеду!

  – И не надо! На! – Вытащил, из-за спины, искомый мешок прокурор.

  – Зачем? – Испуг, хоть и был наигранный, но прокатил как настоящий. – Наряд надо вызвать!

  – Погляди!

  – Не то, что смотреть, касаться не буду!

  – Ладно, сам открою! – Мазанин раскрутил мешок. И развернул его. Шальных отвёл глаза в сторону.

  – Ловко я тебя шуганул? Это был мешок с мусором! Пугливый ты какой-то Юра!

  – А зачем его ко мне надо было тащить?

  – Ты мне тогда не поверил, а это доказательство того, что мне не в пьяном бреду показалось. Это надо отметить, не смотря на запрет.

  – У меня почти всё закончилось, что Татьяна Ивановна дала.

  – Не страдай! Я пешком от моста до трубы дошёл и обратно. Замёрз как цуцик, пришлось в супермаркет заехать. Татьяна Ивановна предупреждена. У нас с тобой... у кого-то ночной хоккей, а у нас ночная баня!

  – Вот не надо этот мусор ко мне тащить.

  – А с остальным ты согласен?

  – Куда деваться? – Грустно согласился Шальных. – Как бы мне в запой не впасть!

  – А что такое, по-твоему запой?

  – Когда пьёшь долгое время с перерывами на сон или алкогольную кому.

  – Вот тут ты не прав. Запой – это когда пьёшь не закусывая. Пьянка – когда плохо закусывая. А добрый разговор – когда еду запивая! Вот у нас сейчас будет добрый разговор. Я тут столько накупил, что до возвращения твоей семьи, как раз хватит. Пошли, пакетики возьмёшь, а я на мусорку сгоняю! Мешочек вернуть надо!

  Глава 2.

  1.

   Кондуков с утра вёл допрос, но в кабинет нагло ввалился Свельев. В руке он держал несколько листов бумаги. Пришлось допрос экстренно завершить, а подследственного с адвокатом отпустить кого – куда. Подследственного на нары, а адвоката на улицу. Они не возражали.

  Мэр города был больше, чем мэр, а в самом городе и больше чем президент. Что может сделать президент для простого горожанина без участия мэра? Ничего. А мэр может сделать многое для простого горожанина и без участия президента! Получалось, что президент как бог, вроде он есть, а толку никакого!

  – На! – Плюхнулся на стул и протянул бумаги Свельев.

  – Что это?

  – Как что? Перевод вашего вещдока на стоянку. Эвакуатор уже у шлагбаума. Что не так? – Удивился Свельев тому, как медленно разглядывает и читает бумаги Кондуков.

  – Что-то я не совсем понимаю, Кайенн, же, уже у вас!

  – Я уже бумагу оформил, что из-за загруженности, в виде особого исключения, мне передали Порш на временное хранение.

  – Раз передали. Зачем вы приехали?

  – Тупой, да? – Борис Михайлович начал наливаться гневом. – Это формально! Чтобы туда не везти, а сразу к себе!

  – Господин мэр! Зачем оскорблять? Я при исполнении, а вы – нет! – Спокойно, но несколько резковатым тоном ответил Кондуков.

  Следователь встал, достал дело из сейфа, раскрыл и начал читать бумаги там, сравнивая с поданными, мэром.

  – Разницы, на первый взгляд, никакой! – Кондаков постарался посильнее вытаращить глаза на Свельева и долго не отводил взгляда от его зрачков.

  – Что никакой? – Нервно заёрзал на стуле мэр.

  – Подозрительно всё! Пусть решает начальство. Я на себя взять такое не могу!

  – Не можешь? Да я тебя впрягу вместе с твоим Шалуном и вы мне, как ослы, потащите Порш к моему дому! Резвость не покажете, хлыстом погонять буду!

  – Борис Михайлович, я включил запись нашего разговора, о чём я вас официально предупреждаю. Распишитесь! – Пододвинул лист бумаги к мэру Кондуков.

  – Это что за восстание роботов! – Вскочил и громко возопил Свельев. – Дверь в кабинет была распахнута с того момента, как он вошёл и его рокот слышался во всех концах небольшого коридора следственного комитета.

  Он попытался схватить Кондукова за лацканы синего кителя, но Сергей к этому был готов. С утра, он отодвинул стол вперёд на полметра, поэтому и откатился вплотную к шкафу за его спиной. Удар мощного кулака мэра, зацепил монитор и тот упал на клавиатуру.

  – Дежурный! Наряд! Нападение на следователя! – Вскочил с кресла Кондуков и мгновенно протиснулся на середину кабинета, напоровшись на удар локтем. Свельев был опытный уличный боец.

  Удар пришёл в челюсть, но прошёл скользя, Сергей успел немного повернуть голову, но стоять было не в его интересах, он вывалился в коридор и громко рухнул на пол, прямо под ноги дежурного и на глазах остальных сотрудников, выскочивших из кабинетов и посетителей ожидающих приёма. Шальных, как раз, входил в помещение, но его сбил с ног наряд полиции, ворвавшийся из лифта, вслед за ним. Швльных всегда ходил пешком.

  Все замерли. Не понятно было кого брать. Навстречу им, из кабинета выскочил мэр со сжатыми кулаками, готовыми молотить каждого, кто окажется на его пути.

  – Поднимите и занесите! – Приказал мэр.

  Полицейские не поняли кого из двоих упавших занести и, на всякий случай, занесли обоих. Шальных, поскольку у него на погонах была хоть и одна звезда, но более крупная, чем четыре мелких у Кондукова, посадили в кресло, а самого Кондукова на стул.

  – Ушли! – Дал отмашку мэр и плюхнулся на соседний стул, в который обычно присаживались адвокаты.

  Полицейские пожали плечами, посмотрели на растерянных следователей, те ушиблено молчали. Наконец Шальных, несколько растерянно, кивнул. Те ушли. Влезать в такие разборки себе дороже.

  – Я понимаю, что простыми извинениями здесь не обойдёшься! – Уже примирительно начал Свельев. – О компенсациях поговорим потом. Сначала выясним в чём дело!

  – В чём дело? – Спросил Шальных, но посмотрел не на мэра, а на своего подчинённого.

  – По-моему я прикусил язык! – Прошепелявил Кондуков. – Не язык, щёку укусил! В затылке чего-то мутно. Тошнит. Вызови скорую.

  – Чего замер! Твой сотрудник сдохнуть не может, а жевать и говорить вряд ли! – Не столько обеспокоенно, сколь с плохо скрываемой радостью, приказал мэр. – Есть ещё силёнки! А я ведь, ему только скользя, локтём заехал. Пощадил! Если бы по настоящему, то...

  – Запись ведётся? – Спросил Шальных Кондукова. Тот кивнул.

  – Да срал я и на вас и на неё! – Радость скрылась за раздражением.