Текст книги "На углу, у Патриарших..."

Автор книги: Эдуард Хруцкий

Соавторы: Анатолий Степанов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 19 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

– Опять совпадение, – констатировал Никольский. – А я собирался попросить тебя помочь мне сегодня вечером.

– Что надо делать, Сергей Васильевич? – обрадовался Лепилов. Очень уважал он Никольского – и сыщик великолепный, профессиональный, и начальник отличный. И сейчас Лепилов отнюдь не выслуживался перед майором. Просто знал парень: если Никольский самостоятельно занимается каким-то делом, значит, дело того стоит.

– Вот адрес, – Никольский протянул Мише бумажку. – В двадцать часов ты садишься в засаду на промежуточной площадке пролетом выше двадцать первой квартиры. В двадцать один я прихожу туда с женщиной. Минут через пятнадцать выйдет хозяйка и пойдет в двадцать вторую квартиру, чтобы включить съемочную аппаратуру. Твоя задача – любым путем войти вместе с ней и задержать ее. Сигнал для меня – стук в стену, в которую вмонтирована аппаратура.

– А дальше? – поинтересовался Михаил.

– А дальше – по науке. Вызываем опергруппу, экспертов, понятых и прикрываем этот шалман к чертовой матери!

Сквозь железную сетку лифтовой шахты Лепилов видел, как к двадцать первой квартире подошел Никольский с красивой дамой. Сразу после звонка дверь распахнулась, и хозяйка приветливо защебетала:

– Заходите, мои дорогие, заходите!

Дверь захлопнулась.

– Ну, не буду вам больше надоедать! – донесся до Михаила голос Майи Дмитриевны. – Я понимаю, вам больше всего хочется побыть вдвоем. Надеюсь, потом мы еще попьем кофейку.

Артем сидел в соседней квартире и курил. Он слышал каждое слово бандерши. В комнате, где находился Артем, кроме стола с телефоном, стула, закрепленной на стене аппаратуры и ведущей к ней стремянки, не было никакой мебели.

Вскоре в жилище Майи Дмитриевны наступила тишина

Все замолкло. Артем неспешно докурил, поднялся по стремянке, устроился на сиденье и глянул в видоискатель. В кадре спиной к нему стояли мужчина и женщина, неслышно разговаривая. Мужчина обернулся, улыбнулся. В тот же момент Артем спрыгнул со стремянки, кинулся к телефону и набрал номер.

– Это не Петров, шеф! – шепотом закричал бандит.

– А кто? – спросил Тарасов, сохраняя спокойствие. Однако давалось оно ему с трудом. К счастью для бизнесмена, Артем не мог видеть исказившегося лица шефа.

– Тот самый мент, который увозил Беца от «Русского леса»! – снова шепотом выкрикнул Артем. От сильного волнения голос его срывался на визг.

– Увозили двое, кто из них? – быстро спросил Тарасов.

– Дружок ваш! – бросил Артем злобно.

– А он и впрямь Сергей Васильевич. Надо же! – нервно хохотнул Тарасов.

– Что мне делать?! – чуть ли не взвыл бандит.

– Да не паникуй ты! Не гони край! – прикрикнул на него Тарасов. – Давай лучше подумаем… Мент там один?

– После его прихода звонили ребята. Вокруг все чисто, – немного успокоился Артем. Ему действительно полегчало: ведь кто-то принимает решения за него. Решать что-то самостоятельно в сложных ситуациях бандит не умел. В этом смысле Тарасов зря опасался его самодеятельности.

– Ну что ж, держись, однокурсничек! – злобно пробормотал Алексей.

– Это вы мне? – изумился Артем.

– Это я себе! – рявкнул Тарасов. – А ты слушай сюда! Зови ребят, и идите в квартиру…

– Кончать будем? – нетерпеливо перебил Артем.

– Ни в коем случае, идиот! Положите мента на пол и лейте в пасть водку, пока не отключится. Побейте посуду, поломайте мебель, отметельте Майку. Если при мусоре найдется пистолет, стрельните пару раз. Выметайтесь из квартиры, и тогда пусть Майка звонит в милицию.

– А с бабой что делать? – спросил бандит дрожащим от вожделения голосом. Малый явно рассчитывал, что шеф разрешит ему и ребятам всласть позабавиться с Ларисой. Однако Тарасов не оправдал надежд.

– Девку ко мне! – приказал он. – С ней я сам разбираться буду.

Сначала до Лепилова донеслись шаги. По лестнице подымаются двое или трое мужиков, определил Михаил на слух. Наконец Лепилов увидел их. Двое. Они остановились напротив двадцать первой квартиры, постояли недолго, присматриваясь, достали ключи и начали открывать дверь.

Из двадцать второй квартиры вышел здоровенный верзила, на ходу доставая из кармана кожаной куртки пистолет. Двое обернулись к нему, как бы ожидая команды. Верзила кивнул утвердительно, и они распахнули дверь.

Михаил сориентировался мгновенно и выхватил табельный «Макаров»

– Уголовный розыск! Бросай оружие! – страшно заорал сверху Лепилов и разочек пальнул в потолок – сделал предупредительный выстрел, как положено по уставу.

…Никольский услышал этот выстрел.

– За шкаф! – приказал он Ларисе, выдернул пистолет из кобуры и выскочил из спальни. На пороге квартиры в растерянности стояли двое.

– Стоять! Руки на стену! – рявкнул им Сергей.

На лестнице раздались еще два выстрела. Никольский позвал:

– Лариса!

Она явилась немедленно, тревожно озираясь и поправляя прическу по неискоренимой женской привычке в любой ситуации выглядеть наилучшим образом.

– Звони по ноль два, скажи, нападение на работников милиции! – приказал Никольский девушке.

Лариса кивнула, бросилась в гостиную. Забившись в угол, там сидела потерявшая элегантность Майя Дмитриевна. Просто испуганная и вульгарная содержательница борделя, обычная бандерша, состряпанная «добрыми» людьми из вышедшей в тираж проститутки, – вот как теперь смотрелась томная англоманка.

– Теперь держись, сука! – сказала Лариса с ненавистью. – Отольются тебе мои слезы!

Она схватила телефонную трубку и набрала ноль два.

…Милиция появилась через несколько минут. Возглавлявший ментов опер обрадованно воскликнул, узнав Никольского:

– Сережка! Это ты на моей территории воюешь? Что тут?

Никольский, пряча пистолет, ответил:

– Подпольный бордель с установкой для съемки клиентов на пленку с целью шантажа.

Тем временем мощные парни в сержантских погонах на ловко сидящей форме принялись без церемоний шмонать «быков». Вдруг в квартиру вошел еще один оперативник и протянул Никольскому милицейское удостоверение и пистолет.

– «Скорую» мы уже вызвали, – сообщил он Сергею.

Никольский молча выбежал из квартиры и помчался по лестнице вниз. В подъезде у дверей лежал Лепилов с разбитой головой, под которую была заботливо подложена милицейская фуражка. Рядом на корточках сидел милиционер, тампоном стирая кровь с лица Лепилова. Никольский тоже присел и позвал:

– Миша. Миша!

Лепилов открыл глаза, попытался улыбнуться и медленно прошептал:

– Упустил я его, Сергей Васильевич.

Глаза у парня были виноватые. «Да черт с ним, с бандитом! – подумал Никольский, закусывая губу. – Лишь бы сам ты жив-здоров остался!» Но сказал он другое.

– Ты спас меня, Миша, – тихо, проникновенно произнес Сергей. – Спасибо тебе.

Утром следующего дня в двадцать вторую квартиру, где была установлена съемочная аппаратура, заявилась целая делегация: Никольский, его приятель – зам по оперчасти местного отделения – и фотограф Гущин. Они прошли в комнату, откуда велись съемки. Гущин принялся с интересом рассматривать прекрасно задуманный и прекрасно смонтированный механизм.

– А что? Замечательная штучка! – восхитился он. – Раньше такая работа была по силам только одной конторе.

– Считаете, что мастер из ГБ? – быстро спросил Никольский.

– Вполне возможно, – кивнул фотограф. – Их теперь много на вольных хлебах. Но так культурно работать могут только единицы.

– Конкретно – кто? – потребовал Никольский.

– Как это – кто? – возмутился Гущин. – Ну, допустим, есть у меня предположения и догадки. А вдруг я невиновного оговорю?

– Не волнуйтесь, Всеволод Георгиевич. Сначала мы все проверим, – успокоил его Никольский. – Но все-таки кто?

– Могут: Акимов, Мухин, Гаронкин, Пискунов. За троих я ручаюсь стопроцентно! – Последнюю фразу Гущин буквально отчеканил.

– Кто же четвертый? – без нажима спросил Никольский.

– Пискунов… – вздохнул фотограф, явно сожалея о своем беспутном коллеге.

– Почему именно он? – мягко поинтересовался Сергей.

– После увольнения он сильно запил… – поведал Гущин. – И берется за любую работу, лишь бы деньги платили.

– Его адрес, – потребовал Никольский.

– Адреса не знаю, – замялся фотограф. – Телефон где-то был, скорее всего, в рабочей книжке в мастерской.

– Тогда поехали, – решил Никольский.

…В подъезде и на лестнице дома, куда вошел Сергей, было полно народа: пожарные, милиционеры и просто любопытные. Санитары «скорой помощи» пронесли на носилках перевязанного человека. Нужная Никольскому квартира оказалась развороченной до основания – без окон и дверей, с оплавленными стенами. На площадке стоял участковый. Никольский предъявил удостоверение и спросил:

– Что произошло, лейтенант?

– Пьяное безобразие произошло, товарищ майор! – начал докладывать тот. – Алкаш здесь жил, отставной комитетчик. Видимо, нажрался вчера под завязку и заснул. А на плите кастрюля на огне стояла. Вода закипела, залила газ. Хозяин так и не проснулся, угорел до смерти. Сосед запах почуял, позвонил в дверь. Ну, а от искры звонковой, как полагается, взорвалось, все…

– Опергруппа работает? – устало спросил Сергей, уже понимая, что приехал сюда зря: кто-то его опередил, «зачистил» свидетеля…

– Городская приехала, – отрапортовал участковый.

Из квартиры вышел покурить знакомый Никольскому эксперт. Увидев Сергея, он оживился и удивленно спросил:

– И ты здесь? Чего тебе от нас надо?

– Твой клиент – мой свидетель, – пояснил Никольский. – Был.

– Важный свидетель-то? – сочувственно поинтересовался эксперт.

– Основной, – вздохнул Сергей.

– Считай, что основного у тебя нет, – развел руками эксперт.

– Догадываюсь… – покивал Никольский. – Что-нибудь интересное нашли?

– Да ничего, – эксперт досадливо отмахнулся. – Как всегда: документы, немного денег, навал электронной рухляди, записная книжка…

– А книжечку можно посмотреть? – оживился Никольский.

– Гриша! – громко позвал эксперт.

На площадку выскочил молодой опер и тоже удивился.

– Сергей Васильевич, вас что – в семьдесят шестое перевели?

– Пока нет, – чуть улыбнулся Никольский. – У тебя там записная книжка. Можно посмотреть?

– Нет проблем, – заверил опер, вытащил из кармана, потрепанную записную книжку и протянул майору.

Сергей сразу же открыл ее на букву «м» и увидел знакомый адрес и телефон Майи Дмитриевны.

– Гриша, понятые там? – спросил у опера Никольский.

– А где же им быть? – хмыкнул тот, как бы заверяя старшего офицера: законы мы, мол, знаем и неукоснительно соблюдаем.

– Оформи изъятие и зафиксируй этот адрес, – полупопросил, полуприказал Никольский.

– Нет проблем, – заверил еще раз опер и удалился в квартиру.

– Здесь убийство, Леша, – сообщил Сергей эксперту.

– Почему ты так решил? – слегка удивился Леша.

– Они знали, что я сюда приду… – тихо сказал Никольский, развернулся и двинулся к выходу из подъезда.

«Они знали, что я сюда приду, – удрученно думал Сергей по дороге. – Все мои действия заранее просчитывают. А кто эти безликие „они“? Кто – мозг организации, водящей меня за нос? Похоже, ее шеф неплохо меня знает. Кто он? А вдруг…»

У стола следователя прокуратуры, одетого в форму юриста первого класса, сидели двое: Лариса и видный, хорошо одетый и, судя по манере держаться, в больших чинах человек средних лет.

– Провожу между вами, гражданка Выходцева и гражданин Седов, очную ставку, – говорил следователь. – Вопрос к вам, гражданин Седов. Знакома ли вам находящаяся здесь гражданка Выходцева Лариса Константиновна?

– Нет, не знакома, – глядя перед собой, ответил гражданин Седов.

– Гражданка Выходцева, знаете ли вы гражданина Седова Юрия Валентиновича? – продолжал следователь.

– Я его знаю даже слишком хорошо… – женщина вздохнула.

– Отвечайте только на поставленные вопросы, – строго предупредил следователь.

– Да, знаю, – поправилась Лариса.

– Вопрос к вам, гражданка Выходцева, – юрист вперил в нее грозный взгляд. – Где и при каких обстоятельствах вы познакомились с гражданином Седовым?

– Я познакомилась с ним на квартире моей знакомой Майи Дмитриевны Виноградовой полгода тому назад, – четко отрапортовала Лариса, отвечая на взгляд следователя взглядом твердым и прямым.

– Вопрос к вам, гражданин Седов, – сбавил тон следователь. – Знаете ли вы Виноградову Майю Дмитриевну?

– Познакомился с ней у вас на очной ставке, – Седов фыркнул и спесиво задрал подбородок.

– Значит, я фиксирую: вы ранее не были знакомы с Виноградовой Майей Дмитриевной, – констатировал прокурорский удовлетворенно. – Вопрос к вам, гражданка Выходцева, – его голос опять посуровел. – В каких отношениях вы были с гражданином Седовым?

– Он был моим любовником, – Лариса гордо и вызывающе вскинула голову, маскируя таким образом смущение.

– Фиксирую: в интимных, – перевел ее фразу на протокольный язык следователь. Вопрос к вам, гражданка Выходцева, – продолжал он, строго соблюдая установленную инструкцией форму проведения очной ставки. – Где вы встречались с гражданином Седовым?

– В квартире Виноградовой, – бросила женщина неприязненно.

– Вопрос к вам, гражданин Седов, – голос юриста вновь помягчел. – Бывали ли вы на квартире Виноградовой?

– Никогда! – сразу ответил большой начальник, даже с места привставая от возмущения.

Следователь закончил заполнять протокол и протянул его Седову:

– Прочтите и распишитесь.

Гражданин Седов внимательно прочел протокол и расписался.

– Теперь вы, гражданка Выходцева, – обернулся прокурорский к девушке.

Лариса, не читая, подписала.

– Все? – спросил Седов.

– Да. Вы можете идти, – разрешил следователь.

Седов поднялся со стула и направился к двери.

– Подонок ты, Юра, – сказала ему в спину Лариса. Он обернулся:

– Иван Васильевич, прошу оградить меня от оскорблений! – визгливо выкрикнул высокий чин, обращаясь к следователю.

– Успокойтесь, Юрий Валентинович, – попросил его юрист, стараясь говорить как можно теплее и убедительнее.

Седов вышел, в сердцах хлопнув дверью. Он весь клокотал, а лживость его гнева только подстегивала «уважаемого человека» клокотать еще сильнее.

– Ну, вот и третий, последний, Лариса Константиновна, – Иван Васильевич смотрел на молодую женщину глазами обвинителя.

– Они все нагло врут, – устало сказала Лариса.

– Так считаете только вы! – резко произнес юрист. – А вот следствием установлено, на квартире у Виноградовой, кроме вас с Шадриным, никого не бывало.

– А как же аппаратура? – спросила Лариса с горькой насмешкой. Она уже понимала: ее игра безнадежно проиграна, отомстить за любимого человека не удастся…

– С этим вопросом еще будем разбираться. Сейчас речь не о том!.. – Следователь сделал многозначительную паузу. – Получается, что вы оговорили трех уважаемых людей! – заявил он. – А это уголовно наказуемо! – добавил грозно.

– Выходит, я тут раздеваюсь догола перед вами и тремя этими подонками для того, чтобы оговорить их?! – отчеканила Лариса, едва сдерживая готовые плеснуть через край эмоции.

– Выходит, так! – произнес Иван Васильевич безапелляционно.

Лариса встала, смерила собеседника надменным, презрительным взглядом.

– Мне больше нечего здесь делать, – сказала она брезгливо. – Прощайте.

Лариса развернулась и двинулась к выходу. Ее осанкой можно было залюбоваться, но следователь сейчас просто не мог замечать дамские прелести.

– Советую вам забыть об этом деле, если не хотите, чтобы оно повернулось против вас! – бросил он в спину удаляющейся женщине. Та даже не оглянулась.

В квартиру Шадрина из грузового лифта переносили красивую мебель. Никольский постоял, посмотрел, как это делается, и позвонил в дверь Сергеева. Открыл сам Владимир в полной генеральской форме.

– Майор Никольский по вашему приказанию прибыл, – доложил Сергей чуть-чуть иронично.

– Не приказывал, Сергей Васильевич, – звал, приглашал, просил! – горячо воскликнул генерал. – Спасибо, что пришел, – продолжал он другим тоном – сдержанно, уважительно. – Сегодня сорок дней. А помянуть Жору, кроме вас и меня, некому. Жена – в Париже, друзья – в Питере, а сослуживцы за сорок дней и имя его уже успели забыть… Пошли к столу, помянем.

Они прошли на кухню, где их уже ждал накрытый стол.

– Все, как Жорка любил, – сказал Сергеев, кивнув на угощение.

Селедка, крупно порезанное сало, цельные помидоры и огурцы, дымящаяся в миске только что сваренная картошка и водка в бутылке – вот и все яства, которым неизменно отдавал предпочтение покойный ныне Шадрин. Генерал сразу же разлил спиртное по стаканам. Сели за стол, не чокаясь, выпили до дна.

– В его квартиру чужую мебель заносят, – вспомнил Никольский, понюхав корочку черняшки.

– А что ты хочешь? – горько усмехнулся Сергеев. – Чтобы в его квартире мемориальный музей открыли? Так не за что! Жил хороший человек, работал как вол, а выяснилось, что это по нынешним временам никому не нужно.

– Неверно, – твердо сказал Никольский. – Это нужно вам, мне, Ларисе…

– Какой еще Ларисе?! – возмутился генерал.

– Женщине, которую он любил и которая любит его, – пояснил Никольский, глядя собеседнику прямо в глаза.

– Это шлюха с фотографии? – генерал возмутился еще больше.

– Не шлюха она! – горячо выкрикнул Сергей. – Жертва.

– Она что – не знала, что их снимают? – удивился генерал.

– Не знала! А когда узнала, помогла мне этот бардак разгромить! – выдвинул майор свой главный аргумент в защиту несчастной женщины.

– Ну, разгромил, а дальше? – с внезапно возникшим острым интересом спросил Сергеев.

– А дальше ничего… – вздохнул Никольский.

– Словил мерзавцев-то? – В глазах Владимира загорелся азарт.

– Они меня словили… – Майор вяло махнул рукой.

– Давай выпьем по второй, – предложил генерал и снова разлил водку по стаканам. – И ты мне все расскажешь.

Выпили по второй, и Никольский начал:

– Хвастаться особо нечем: Лариса вывела меня на эту хату и ее хозяйку. Мы с ней приехали туда как влюбленная парочка. В спальне я обнаружил объектив фотоаппаратуры, смонтированной в соседней квартире. Решил взять с поличным. При проведении операции накладка получилась. Человек из той, соседней, квартиры ушел, отстреливаясь, и моего оперативника ранил. А его «быки», которых я взял, заявили следователю, что их послали в этот бордель задержать злостного должника их банка.

– А хозяйку трясли? – поинтересовался генерал.

– Она в полном отказе, – Сергей мазнул ладонью по воздуху, как бы перечеркивая саму возможность получить показания Майи Дмитриевны. – Ничего якобы не знает: ни про аппаратуру, ни про соседнюю квартиру, тем более, что владелец ее живет в Америке. Я вышел на техника, который монтировал аппаратуру, но за несколько часов до моего приезда он, видите ли, отравился газом.

– Да, – сказал генерал. – Тут серьезные ребята действовали…

– Еще какие! – подхватил Никольский. – Я установил трех весьма высокопоставленных господ, которые подверглись шантажу в связи с посещением этого борделя. Все трое дружно отрицают знакомство с хозяйкой квартиры. И более того, с их подачи мое начальство такое покатило на меня…

– Значит, эти трое взяли на лапу? – перебил генерал.

– Наверняка, – кивнул майор. – Против них давала показания Лариса. Так ее прокуратура выставила клеветницей и шлюхой.

– Жалко девку… – покачал головой Владимир. – А с тобой что?

– В лучшем случае – понижение в должности, в худшем – увольнение. – Сергей печально улыбнулся.

– Знаешь, Сергей, я этого дела так не оставлю! – вдруг загорелся генерал. – Кое-какое влияние у меня еще есть!

– Не надо, – возразил Никольский с полной покорностью судьбе. – Может быть, все к лучшему.

– Что к лучшему? – почти выкрикнул генерал. – Что обливают грязью память Жорки Шадрина?! Что честного человека выгоняют из милиции?! Это, по-твоему, к лучшему?!

Когда Сергей пришел в отделение, он чуть ли не в дверях столкнулся со своим непосредственным начальником.

– Никольский, – ахнул Беляков, – от тебя водкой несет!

– Не фиалками же! Не одеколон пил, – как ни в чем не бывало откликнулся Никольский.

– На, заешь! – Беляков достал из кармана металлическую трубочку от валидола и высыпал на ладонь несколько серебристых шариков. – Японские!

– Зачем? – удивился Сергей.

– А затем, что против тебя начато служебное расследование и у меня в кабинете ждет подполковник из инспекции по личному составу! – выдал подполковник, бешено вытаращившись на Сергея.

– В чем меня обвиняют? – спокойно спросил майор.

– Ну, несанкционированное проведение операции я отбил, сказал, что был в курсе, – махнул рукой Беляков, разом сменив гнев на милость. – Но там еще и непрофессионализм, и ранение Миши Лепилова, и интимная связь с какой-то Выходцевой, и превышение власти, и оговор честных людей…

– Тогда мне эти шарики не понадобятся, – невесело усмехнулся Никольский. – Спасибо, Виталий Петрович.

Разговор происходил у самых дверей отделения. Беляков поджидал здесь Сергея, хотел предупредить. Никольский еще раз поблагодарил кивком начальника, прошел дежурную часть под сочувствующими взглядами сослуживцев и поднялся по лестнице.

За столом Белякова сидел подполковник внутренней службы.

– Товарищ подполковник, я майор Никольский! – доложил Сергей с непроницаемым видом.

…Домой он возвращался понурый.

– Тебя ждут, – открыв дверь, предупредила Наташа. Никольский посмотрел на вешалку. Там висело легкое элегантное пальто.

– Лариса? – воскликнул он полувопросительно-полуутвердительно. Наташа кивком подтвердила его догадку и продолжила излагать имевшуюся у нее информацию:

– Звонил Виталий Петрович. Тебя искал.

– Кто ищет, тот всегда найдет. Нашел, – сказал Никольский и двинулся было в кабинет. Но Наташа за рукав придержала его.

– Насколько я понимаю, у тебя крупные неприятности, Никольский? – спросила она, заглядывая ему в глаза.

– У кого их не бывает, Румянцева? – пожал он плечами.

– Боже, какой идиот! – изумилась она и прижалась щекой к его груди. – Ларисе сильно досталось?

– Порядком, – признался он, сверху поцеловал ее в темечко и отправился в кабинет. Сидевшая в кресле Лариса, увидев Сергея, тотчас вскочила.

– Можете не вставать, Лариса, – Никольский натянуто улыбнулся. – Как мне думается, я уже не начальник.

– Я очень хотела попрощаться с вами, Сергей, – сказала она тихо. – Попрощаюсь и уйду.

– Но все-таки присядьте, – попросил он. Она снова опустилась в кресло, а он присел на тахту.

Вошла Наташа с подносом, на котором были два чайника – большой, с кипятком, и маленький, с заваркой, а также сахарница, печенье, сухарики и две чашки. Увидев эти две чашки, Лариса попросила:

– Не уходите, Наташа.

Та расставила на столике принесенные ею предметы и двинулась на кухню, пояснив:

– Я себе чашку принесу.

Вернулась она почти сразу. Присела к столу и разлила чай по чашкам. Все трое сделали по первому глотку. Ритуал был соблюден, и Лариса, поставив чашку, решительно сказала:

– Я пришла, Сергей, поблагодарить вас за все, что вы для меня сделали.

– За что? – усмехнулся невесело Сергей. – За то, что разрушил вашу жизнь?

– Ее надо было разрушить, – убежденно произнесла Лариса. – Вчера приехал муж, и я все ему рассказала. Завтра я уезжаю.

– Куда? – сразу же спросил Сергей.

– Откуда приехала. В Камышин. Я ведь завоевательница, – добавила она с едкой иронией. – Двенадцать лет назад я явилась сюда покорять Москву.

– И покорили? – ровным голосом спросила Наташа.

– С точки зрения дуры двенадцатилетней давности – безусловно. Престижный муж, загранпоездки, шикарная квартира, автомобиль под задом – все, о чем двенадцать лет назад мечталось как о счастье! Где оно, счастье-то?!

Сарказм, горечь, злая насмешка над собой, презрение к себе прежней ядовитым коктейлем смешались в речи Ларисы. Закончив говорить, она рассмеялась коротким злым смешком. Но тут же на глазах ее выступили слезы.

– Сижу в президиуме, а счастья нет, – не совсем к месту припомнил Никольский чью-то фразу.

Лариса встала, посмотрела на Наташу, посмотрела на Сергея.

– Спасибо вам, Сергей, за то, что до конца пытались защитить честное имя Георгия, за то, что поверили мне… – сказала она искренне. – Пора. До свидания, хороший человек!

Никольский не пошел провожать ее в прихожую. Он сидел на тахте и ни о чем не думал. Его охватила апатия. Все же нелегко ощущать себя проигравшим…

Лариса уже в дверях обратилась к Наташе:

– Вам повезло, Наташенька…

…Сергей из окна смотрел, как элегантная дама уверенно шагала к Спиридоновке.

– Завоевательница, – вспомнил он.

– Она сильная, – поняла его мысль Наташа, тоже провожая взглядом стройную, осанистую, словно в струнку вытянутую фигуру. – Она как стальной клинок: гнешь его, а он выпрямляется.

– Если не сломать, – дополнил сравнение Сергей и посмотрел Наташе в глаза.

Она обняла его за шею и призналась шепотом:

– Мне повезло. Хочешь, я завтра к тебе перееду?

– Не хочу! – совершенно неожиданно отрезал Сергей.

– Почему?! – обиженно удивилась девушка.

– Не хочу до тех пор, пока не перестану думать, что ты сделала это из жалости и сочувствия к поверженному неудачнику, – мягко пояснил Никольский и ласковым движением привлек ее к себе.