Текст книги "На углу, у Патриарших..."

Автор книги: Эдуард Хруцкий

Соавторы: Анатолий Степанов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 19 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

– Бери наряд, все как надо: бронежилеты, автоматы – и в квартиру прямо надо мной. Там живет Резников Виктор Константинович. У него тротиловая шашка и две гранаты «Ф-1».

– Сделаем, товарищ капитан, – бойко заверил Черныш. – Постановление об обыске будет?

– Саш, – обратился Никольский к Митрофанову. – Напиши ему что-нибудь.

Черныш рванул было в ленинскую комнату, где сидел наряд, но Сергей остановил его:

– Вернешься и опять сюда сядешь. И будешь ждать.

– Слушаюсь! – прокричал Черныш и мгновенно скрылся с глаз долой.

В кабинете Никольского Лепилов и сыщик из МУРа Котов играли в шахматы.

– Лошадью ходи, – не преминул дать ценный совет обоим игрокам вошедший Сергей. – Ты по поводу Разлуки приехал? – спросил он Котова.

– Ага, – отозвался тот. – Проветриться решил. Заодно поучить вас, как надо работать.

– Неужели? Вот удостоились! – засиял Никольский, подсаживаясь к столу. – Мы счастливы, правда, Миша?

Лепилов дипломатично промолчал.

– Пользуйтесь, пока я жив. – Котов отодвинул шахматную доску. – Ситуация вот какая, Серега: Разлука свалил с этапа в Твери, а месяц назад стали трещать богатые квартиры в Москве. Почерк один и тот же. Звонит в дверь, говорит: «Я ваш новый домоуправ». Открывают ему, он бьет первого, остальных вяжет. По словесному портрету, составленному потерпевшими, точно он.

– Кто же его наводит?

– У всех пострадавших очень дорогие иномарки. Идет по машинам.

– Раньше при задержании оружие применял? – уточнил Сергей.

– Раньше – нет, – сказал Котов. – А теперь – знаешь, какое время? Каждый сопляк палит… – вздохнул муровец.

– Ясно. Давай це у, – Никольский ухмыльнулся.

– Во-первых, надо сориентировать агентуру.

– Так, а мне-то и в голову не пришло! – хлопнул себя ладонью по лбу Сергей.

– Потому и ходишь до сих пор в капитанах, – парировал Котов. – Во-вторых, оповестить патрульных. Поговорить с дворниками. Всем раздать фотографии.

– Вот, Миша, как работают профессионалы с Петровки! – подытожил Никольский, гордо указывая на Котова. – Мотай на ус! Раздадим фотографии, и преступник немедленно будет найден!

Лепилов прыснул, а Котов обиделся:

– Выпендриваешься?

– Учусь у старших по званию, – скромно потупился Никольский.

– Ну, а сам-то что предлагаешь?! – Муровец уже злился.

– Да я бы просто тихонечко взял этого бандита, – пожал плечами Сергей, с самым невинным видом глядя на коллегу. – И никого не тревожил: ни дворников, ни патрульных, ни крокодилов в зоопарке…

– Где ты его возьмешь?! – Всю злость Котова как рукой сняло. Он уже всем своим сыщицким нутром чуял: знает что-то Никольский, знает, не зря насмехается!

– На хате, – пояснил Сергей благодушно.

– А хата где?! Узнал, что ли?! Ну, не томи! Узнал?! – выкрикнул Котов, дрожа от нетерпения.

– Делов-то… – Никольский сочувственно посмотрел на муровца.

Лепилов рухнул головой на стол – парня просто сотрясало от смеха.

– Зацепил ты меня, мерзавец, – нехотя признал Котов, не глядя на Сергея. – А источник информации у тебя надежный?

– Так точно! – козырнул Никольский.

– Если Разлука в дому, то надо вызывать ОМОН! – выдал Котов безапелляционно.

– А если нет? – возразил Никольский. – Твой ОМОН всю малину зашухарит, и Разлука больше туда не придет.

– Тоже верно, – согласился Котов и погрустнел.

– Надо идти, Слава. Давай для начала просветим эту хату втроем: ты, я и Миша.

Котов вздохнул:

– Подвалила нам госпожа удача.

Все трое встали, разом закурили. Помолчали, потом Сергей сказал:

– Миша, в дежурке возьми себе «Калашников».

В подъезде дома, построенного в начале тридцатых в стиле нищенского конструктивизма, они остановились.

– Миша, ты останешься здесь, – сказал Никольский и кивнул на закуток рядом с лестницей. – Если Разлука спустится вниз, а нас не будет, открывай огонь на поражение.

– А где же вы будете? – удивился Лепилов.

– Значит, на том свете, – объяснил Котов.

– Типун вам на язык! – Лепилов перекрестился истово и испуганно.

– А если он придет с улицы, – продолжал Сергей, – спокойно пропускай.

Котов и Никольский пешком поднялись на третий этаж. За одной из дверей гремела музыка. Котов пальцем указал на эту дверь и вопросительно взглянул на Сергея. Тот кивнул.

– А тут, – шепотом поведал Никольский, указывая на соседнюю дверь, – надежный общественник живет.

Он подошел к этой двери и позвонил. Загремели цепи, защелкали замки, и дверь растворилась. На пороге стоял суровый гражданин немалых лет в форменной военной рубашке и тренировочных штанах. Он только раскрыл рот, как Сергей втолкнул его в квартиру, шагнул вслед за ним и закрыл за собой дверь. Котов остался ждать. Ждал он недолго: сопровождаемый Сергеем суровый гражданин вышел на площадку, решительно направился к Нинкиной двери и длинно позвонил. Котов и Никольский достали пистолеты.

– Ну, кто там? – раздался лихой бабий голос.

– Егоров, – четко доложил суровый гражданин.

– Что надо?

– А ну-ка, дверь открой и музыку заглуши, шалава!

Дверь распахнулась. В дверном проеме, уперев руки в бока, стояла шикарно декольтированная развеселая Нинка.

– Ах ты, козел старый! – только и успела сказать Нинка, как Котов и Никольский уже ворвались в квартиру. Котов мгновенно зажал Нинке рот и прошептал ей на ухо:

– Тихо!

– Постоялец дома? – тоже шепотом спросил Никольский.

Нинка отрицательно помотала головой – говорить-то не могла. Котов отпустил ее.

– Ну что, майне кляйне Нинон, допрыгалась? – поинтересовался Никольский.

А Котов добавил:

– Была ты веселая потаскуха, а стала пособницей убийцы.

– Ты чего, мент, несешь?! Какого еще убийцы?! – И без того большие Нинкины глаза, казалось, стали величиной с блюдца. В них застыл нешуточный испуг. Но проглядывала в расширившихся ее глазах и отчаянная, залихватская какая-то готовность сопротивляться – остервенело, до истерики.

Никольский указал на дверь смежной комнаты.

– Это комната постояльца?

– А тебе какое дело?! – тотчас окрысилась Нинка.

– Открой.

– Покажи ордер! – визгливо потребовала девица. Истерика у нее была уже на подходе: вот-вот заблажит надсадно, с подвыванием и зубовным скрежетом да вцепится ногтями в физиономии обоим ментам.

Котов переложил пистолет из правой руки в левую и отвесил Нинке жесткую пощечину. Добавил только:

– Вот и показал.

Нинка вздрогнула, пошатнулась, ухватилась за щеку. Зато дурь сразу осыпалась с нее, как разорванные бусы. Она зашлась в театральных рыданиях.

– Еще один ордер показать? – поинтересовался Котов. Нинка мгновенно перестала рыдать, хлюпнула носом и сказала:

– А там открыто.

В соседней комнате был свободен лишь пятачок перед тахтой, на которой, видимо, и спал постоялец. Все остальное пространство занимали радио – и видеотехника, свернутые в трубки картины, антикварные вазы, фарфор, фигуры из бронзы и серебра. Тут и там лежали дорогие шубы.

– Твой постоялец комиссионку открывает, что ли?

Котов изучал бумагу, которую достал из кармана. Поизучал недолго и сообщил:

– Сходится, Сережа.

– Что сходится? – влезла в разговор Нинка.

– Все сходится, – ответил ей Котов. – Твоему постояльцу – вышка, тебе – срок, а нам – по медали.

– А я знала, я знала?! – заверещала Нинка, испугавшись окончательно. – Подруга привела мужика, сказала, председатель акционерного общества из Тюмени!

– Что за подруга? – быстро спросил Никольский.

– Лидка-барменша!

– Из «Аистов», что ли?

– Ну да!

– Давно он у тебя живет? – задал вопрос Котов.

– Второй месяц.

– Краденое помогала сбывать?

– Краденое, не краденое – я не знаю. Он просил – я вещи Лидке относила.

– Какие вещи? – потребовал уточнить Котов.

– Три шубы норковых и песцовый жакет.

– Она тебе деньги за них отдавала? – спросил Никольский.

– Про деньги я ничего не знаю.

– А постоялец за эти труды с тобой расплачивался?

– Он мне только за квартиру платил.

– Ты фраерам лапшу на уши вешай, – сказал Никольский. – Нам не надо.

И выдвинул верхний ящик ближе всего находившегося к нему комода. В ящике лежали пачки денег, перетянутые резинками. Котов присвистнул. Никольский за ручку дернул второй ящик комода. Ящик не поддавался, он был закрыт на ключ. Спросил:

– Где ключ?

– У постояльца.

– Придется нам твою мебель попортить, – вроде бы огорчился Никольский.

– Да делайте, что хотите! – заорала Нинка.

– Тихо. Не ори, – сказал Котов

Он достал связку ключиков, пластиночек, крючков, выбрал подходящий инструмент, поковырялся им в замочной скважине и легко выдвинул ящик. В нем лежали обрез, двустволка, три пачки охотничьих патронов, финка, две фомки и россыпь патронов к пистолету «ТТ».

– Дура ты, дура, Нинка! – окончательно расстроился Никольский.

– Помоги, начальник! – взвыла уже без притворства Нинка.

За Никольского спокойно ответил Котов.

– Ты нам будешь помогать, и мы тебе поможем.

Никольский направился в столовую. Нинка и Котов – за ним. Втроем уселись за обеденный стол. По-прежнему лилась из магнитофона веселая музыка. Пела группа «На-на».

– Эх, выпить бы! – вздохнула Нинка.

– Да и выпей! – разрешил Никольский.

Нинка кинулась к буфету, схватила бутылку «Амаретто», фужер и, только вернувшись за стол, поняла свою бестактность:

– А вы?

– А мы клиента подождем, – ответил Сергей.

Хорошо одетый народец перемещался в броуновском движении по залу, где проходила презентация. Наташа и Тарасов остановились возле буфетной стойки.

– Что вам, Наташенька?

Не знаю, – пожала плечами девушка. Не привыкла она к подобным мероприятиям, столь любимым демократической интеллигенцией, противны были ей царившие здесь халява, спесь и холуйство. Наташа словно в зверинец попала, к неким экзотическим животным, название которых вроде бы вертится в голове… Ага, вспомнила девушка, свифтовские йэху, конечно же!

– Компари и перье даме, – заказал бармену Тарасов. – И мне тоже.

– Может, водочки, Алеша? – обратился к нему высокий красавец с седой бородой, оказавшийся рядом. – Такая непруха!

– А в чем дело? – спокойно поинтересовался Тарасов.

– Месяц лицензию выбиваю. Всех обошел. И никак! – Седой в отчаянии всплеснул руками. – Посоветуй, – добавил он просительно.

– Дорого, Боря. Потянешь? – с наигранным сочувствием осведомился Алексей.

– Лучше сейчас дороже, чем потом! – воскликнул бородач с деланной обреченностью, сквозь которую сквозила радость.

– Погуляй пока! – властно велел Тарасов.

Красавец отошел.

– Занятная публика? – спросил Алексей у Наташи.

– Очень. Спасибо, что привели, искренне ответила девушка.

Действительно занятное местечко, размышляла она. Зоопарк человеческих типов, если можно так выразиться. Здесь, пожалуй, не менее интересно, чем в питерской кунсткамере. Незаметно, исподтишка Наташа внимательно изучала окружающих.

– Тут почти как у вас в музее, да? Но экспонаты поновее, – хохотнул Тарасов.

Наташа от души рассмеялась: прямо в яблочко он попал, почти угадал ее мысли. Только выразился помягче: среди своих он здесь все же, сам из йэху, негоже ему слишком уж унижать «соплеменников» перед чужеродной экскурсанткой.

К стойке приблизилась царственного вида брюнетка.

– Здравствуй, Алешенька! – Наташу она игнорировала.

– Ирэна, ты ослепительна, как всегда, – Тарасов поцеловал ей руку.

– Да что ты!.. – отмахнулась Ирэна. – Вчера на приеме во французском посольстве была одна… Алеша! Какие у нее камешки! Все бабы позеленели.

– И ты?

– А я до сих пор синяя – не видишь?

Царственная взглянула наконец на Наташу и, удивленно подняв брови, удалилась.

– Будет о чем рассказывать друзьям? – улыбнулся Тарасов.

– О-о! – протянула Наташа и снова рассмеялась.

Они перебрались от стойки в тихий уголок.

– Весь музей придет слушать? – жадно поинтересовался Тарасов. Он уже ясно представлял себе, как все эти голоштанные музейные служаки сбегутся внимать откровениям редкой счастливицы из их круга, волею щедрого и благородного кавалера случайно оказавшейся на настоящем великосветском рауте.

– Мы на работе не собираемся, – сказала Наташа просто.

– А где? – азартно спросил Алексей.

– У меня на кухне. Где же еще?.. – пожала плечами девушка.

Тарасов вдруг как-то разом сник. Внезапно он понял: на эгой кухне не будет восторженных воспоминаний Золушки о сказочно прекрасном королевском дворце. А будет спокойный, насмешливо-снисходительный рассказ о кучке разряженных, как индюки, надутых от чванства придурков, воображающих себя элитой, солью земли. И о толпе их холуйствующих прихлебателей, и о стаде безмозглых самок, обвешанных бриллиантами, как папуасский вождь – консервными банками… На миг Алексей даже растерялся: слишком уж ясно он себе все это представил. Но тотчас взял себя в руки.

– Обожаю кухонные посиделки! – воскликнул он с воодушевлением. – Пригласите как-нибудь, ладно?

– Не та компания, Алеша, не ваш крут… – смутилась Наташа. – Вам будет неинтересно с нами…

– Наоборот! – с энтузиазмом заявил Тарасов. – Вам интересно здесь, а мне – там. Договорились? – И не услышал ответа. – Вот как?.. Недостоин, оказывается… – Он был ошарашен. – Что же за друзья у вас такие – на белых «Мерседесах»?

– Какие там у них машины, что вы!

Девушка, конечно, смущалась. Но она прекрасно понимала, насколько неуместен будет Тарасов среди ее друзей, насколько нелепо он будет выглядеть, да и чувствовать себя в атмосфере неспешных бесед или горячих споров о духовных ценностях. Ведь Алексей бесконечно далек от их интересов и, наверное, давно считает их разговоры всего лишь словесными играми неудачников. И пускай, его дело. Но Наташа не станет позорить человека перед людьми своего круга, выставлять перед ними Тарасова как экзотическое чучело, под прицел их умных, брезгливо-любопытных глаз… Стыдно.

– Да уж я догадываюсь, что ваши друзья сплошь «безлошадные»… – произнес Алексей брюзгливо. – Мне другое непонятно. Зачем я тебе вообще, солнышко? Если даже на кухню пускать стесняешься? Может, объяснишь? – Он чуть наклонился и посмотрел ей в глаза.

Вопрос прозвучал жестко, требовательно. Взгляд Тарасова сверлил девушку. «А он опасен!» – подумала она тревожно. И разозлилась: – Типичное высокородное хамло, быдло аристократическое, уверенное в своей избранности и безнаказанности! Надо ж, уже права на меня предъявляет, хотя даже формального повода я ему не давала!.. Отшить немедленно и беспощадно! Да бежать из этого обезьянника, пока не влипла всерьез!»

– Хорошо, я объясню… – Наташа потупилась. – Но мне бы не хотелось переходить на «ты»! – Тут она вскинула голову и вдруг опалила Тарасова взглядом, полным такого жгучего холода, такой надменности, что Алексей вздрогнул, смешался. Несколько секунд он нервно теребил собственные пальцы, не зная, как с честью выйти из сложившегося положения. Затем расслабился, улыбнулся – виновато, мягко, по-доброму.

– Ладно, извините меня пожалуйста, Наташа… – сказал он просительно. – Одичал я, отвык от общества настоящих женщин… Одни куклы кругом, вроде дуры Ирэнки, – припомнил Тарасов царственную брюнетку. – А вы… Что ж, как прикажете. Соблюдем дистанцию. Но ответьте все же. Итак, зачем я вам?

Наташа тоже смягчилась. «Похоже, не такой уж он йэху, – решила она. – Вон как огорчился… Неловко вышло…»

– Любопытство кошку погубило! – объявила она весело. – Я раньше не сталкивалась с людьми вроде вас, вот и…

– Понятно, – перебил Тарасов. Я-то думал, что я экскурсовод. Оказывается – экспонат, – он с усмешкой покачал на собравшихся. – Как и все прочие.

– Ну, что вы, Алеша… – На сей раз смущение девушки было не вполне искренним.

– А разве не так? – В голосе Тарасова прозвучала надежда. Но напрасно.

– Простите. Ужасно глупо получилось… – вздохнула Наташа, исподволь как бы подтверждая, что Алексей для нее – действительно экспонат, не более.

– Вовсе не глупо. Правильно… – вздохнул и Тарасов. – Поставили на место. Я не обижаюсь.

– Перестаньте, прошу вас! – Чувство справедливости не позволяло Наташе так опускать человека морально.

– Тогда мир? – спросил Алексей радостно. – Наши отношения продолжаются?

– С условием, – сказала девушка, поколебавшись.

– Каким?

Наташа немного помолчала, раздумывая.

– Вы придете ко мне на кухню! – решилась она наконец.

В квартире Нинки трое по-прежнему сидели за обеденным столом. Теперь пел Шуфутинский.

Вдруг загудел лифт. Никольский и Котов вытащили пистолеты. Лифт остановился на их этаже. Они кинулись к двери квартиры и замерли. Заскрипели створки лифта, на площадке раздались шаги. Секунда, другая, третья… И послышался звонок в соседнюю квартиру.

– Генка Егоров со смены вернулся, – от стола объяснила Нинка.

Никольский и Котов возвратились на исходные позиции.

– И долго вы у меня сидеть будете? – как бы между прочим поинтересовалась хозяйка.

– Пока постоялец не придет, – ответил Никольский.

– А если он три дня не придет?

– Три дня сидеть будем! – твердо заверил Котов.

– А чем мне вас кормить? – совершенно не к месту, но, очевидно, следуя женской логике, озаботилась хозяйка квартиры.

На презентации разносили горячее. Генерал Колесников выбрал котлету по-киевски и орлиным взором зацепил находившихся неподалеку Наташу и Тарасова.

– Кто это там, Дудко? – откусывая от котлеты, спросил он у стоявшего рядом с ним явно подчиненного ему человека.

– Тарасов Алексей Владимирович! – отрапортовал тот.

– Откуда я его лицо знаю?

– Мелькает постоянно, Павел Николаевич.

Тарасов понял, что говорят о нем. Он извинился перед Наташей и подошел к генералу.

– Здравствуйте, Павел Николаевич. Давненько с вами не виделись.

– Давненько.

– Где же это было? Ах, да… На заседании комиссии по борьбе с организованной преступностью! – якобы только что вспомнил Алексей.

– Точно! – обрадовался генерал и с облегчением доел котлету. – Хотя в последнее время я вас там не встречал.

– Надоело заседать впустую, – развел руками Тарасов. – Говори не говори, а проблему эту могут решить лишь высокопрофессиональные кадры.

– Где их найдешь?.. – посетовал генерал.

– Есть, Павел Николаевич, – заверил Алексей. – Я юрфак заканчивал, и мой выпуск почти весь в милицию ушел. Как на подбор – толковые, деловые ребята.

– И куда они подевались? – спросил Колесников без особого интереса.

– К примеру, Гриша Метелин – ваш замминистра, – нанес первый удар Тарасов.

– Григорий Иванович? – почтительно удивился генерал.

– Все хочу в гости к нему заехать, да никак не соберусь… – закрепил успех Алексей. – Или, скажем, только что встретил на улице своего однокашника. Умница, интеллигент. А до сих пор капитан.

– Видел, – насупился генерал. – У Белякова служит. Как его?..

– Никольский. Должен сделать вам комплимент, Павел Николаевич. Редко кто знает так своих людей.

– Не зря хлеб едим. Лежит у меня представление на Никольского, лежит… Все хочу приказ подписать, да никак не соберусь. Ладно, получит он майора.

– Когда? – азартно спросил Алексей.

– Завтра, – генерал зорко глянул на собеседника. – Будете в гостях у Григория Ивановича – поклон от меня.

– Обязательно передам! – просиял Тарасов.

– А вообще, скажу откровенно, кадры – моя головная боль, – посетовал Колесников. – Вы пройдитесь по коридорам на Петровке. Бардак! Понять нельзя: то ли рэкетир допроса ждет, то ли оперативник вроде Никольского отдыхает. Вызовешь такого к себе – на все у него собственное мнение, понимаешь…

– Но разве это плохо? – слегка удивился Алексей.

– А когда генералы любили подчиненных с собственным мнением? – хохотнул Колесников. – По себе помню. Тоже опером был.

Тарасов рассмеялся – надо признать, с максимальной долей искренности.

В Нинкиной квартире Маша Распутина просила, чтобы ее отпустили в Гималаи. Котов встал из-за стола, потянулся, подошел к серванту, взял лежавшую там ярко раскрашенную, сверкавшую глянцем книжку и вслух прочитал название:

– «В объятиях ведьмы».

– Это про нашу Нинку, что ли? – невинно поинтересовался Сергей.

– Чего это вы? – вскинулась задремавшая было Нинка.

– Да ничего. Отдыхай пока, – посоветовал ей Сергей.

Распутина приступила к рассказу о тете Соне в белом «Мерседесе». А тут и лифт подъехал. И железно лязгнули его створки.

Котов правой рукой вытащил пистолет, а левой чуть увеличил звук магнитофона. На площадке кто-то стоял. Видимо, прислушивался. Котов и Никольский прижались к стене по обе стороны входной двери. Щелкнул замок. Дверь сначала раскрылась ненамного, затем распахнулась, и в квартиру шагнул тот самый амбал – в распахнутой кожаной куртке поверх прочего одеяния и с чемоданчиком в руке.

Котов рукоятью пистолета ударил амбала по шее, тот выронил чемоданчик, качнулся, и в то же мгновение Никольский сдернул его распахнутую куртку на локти, блокируя руки. Вдвоем они завернули ему кисти рук назад. Клацнули наручники. Котов прекрасно знал, куда обычно бандиты прячут оружие, сразу вытащил из-за пояса задержанного припрятанный на пояснице «ТТ».

– Долго гуляешь, Разлука! – отдуваясь, сказал Котов. – Быстро в комнату.

Сделав шаг, амбал вдруг взмахнул правой ногой, опираясь на левую. Страшный удар тяжелым башмаком пришелся Никольскому в голову. Сергей свалился на пол. Котов с разворота врезал амбалу в челюсть. Тот икнул и на заднице въехал в столовую.

– Взяли?! – взволнованно выкрикнул возникший в дверях Лепилов с автоматом на изготовку.

– А то! – ответил Котов и спросил у Никольского. – Башка-то цела?

Сергей поднялся с пола.

– Вроде.

Котов вошел в столовую, где Разлука пытался встать, упираясь скованными руками в пол. Муровец немного подождал, пока бандит чуть приподнимется, и ударил его носком ботинка в солнечное сплетение. Разлука, надолго потеряв дыхание, завалился на бок.

– Что ж ты делаешь, мусор поганый! – заблажила проснувшаяся Нинка.

Ей никто не ответил. Трое стояли над Разлукой и ждали, когда он отдышится.

– Оклемался! – решил Никольский и, рывком приподняв амбала, водрузил его на стул.

– Миша, положи автомат и садись писать протокол, – приказал Лепилову Котов.

– А бланки? – удивленно спросил Лепилов.

– Формалист ты, Миша, – укорил Котов, вытянул из внутреннего кармана пиджака сложенную вчетверо пачку бланков и протянул ее Лепилову. – Пиши. Год, число, место. Написал? Я, старший оперуполномоченный УМУР майор милиции Котов допросил в качестве подозреваемого Пономарева Виктора Алексеевича… Партийность прочеркни… Проживающего – пиши «без определенного места жительства». Год рождения какой у тебя, Витя? Разлука назвал.

– А место рождения?

– Омск. Дай закурить, начальник.

Никольский вставил ему в рот сигарету, щелкнул зажигалкой.

Бандит губами пристроил сигарету поудобнее, глубоко затянулся и, глядя на сидевшую на диване Нинку, сказал:

– Я на тебя зла не держу, Нинка.

– А теперь давай считать, Витя, – предложил Котов. – Сто восемьдесят восьмая – пятерик за побег. Двести восемнадцатая, за ношение огнестрельного оружия, – еще пятерик. Сто девяносто первая. Сопротивление представителям власти. Годик. Сто сорок шестая. Разбой. До пятнадцати лет. Вот такой букет Абхазии. Теперь думай. Ты вор опытный.

– Что ты от меня хочешь, начальник?

– Я хочу и тебе помочь, и себя от лишних забот избавить.

– Чистосердечное, что ли?

– Ну, явку с повинной я тебе дать не могу, сам понимаешь.

– Избавлю я тебя от лишних забот и сколько тогда получу?

– Сопротивления не было. – Котов посмотрел на Никольского и получил его молчаливое согласие. – Пистолета я в глаза не видел. Побег, сам понимаешь, дело не мое. Ну, а за квартиры по низшему пределу попросим.

– Это ты тому говори, кто по первой ходке идет! – отрезал Витя.

– Мое дело – предложить. Значит, не договорились?

– Да иди ты!.. – по-блатному ощерился Пономарев.

– Миша, зови понятых, – распорядился Котов. Он проследил, как Лепилов проследовал к дверям, и вновь обратился к Разлуке: – Скоро мы с тобой на Петровку поедем, Витек. Только там не отнимай у меня время, не лепи горбатого, что пистолет на улице нашел, а вещи у залетного барыги купил.

– Что докажешь, то возьму! – не сдавался бандит.

– У нас все возьмешь, – заверил его Котов. Никольский подошел к телефону, набрал номер и, подождав, сказал в трубку:

– Саша?.. Мы тут с одним интересным человеком беседуем. Сообщи дежурному по городу и машину пришли.

Митрофанов положил трубку и поделился с несчастным Чернышом:

– Никольский Разлуку повязал.

– А с этим что?.. – Черныш кивком указал на лежавшие на столе дежурного гранаты и толовые шашки:

– Пускай здесь лежит. Утром пиротехника вызовем. – Митрофанов нажал на клавиши дисплея, и фотография Виктора Пономарева по кличке Разлука исчезла с экрана вместе с текстом ориентировки.

–

Слегка светало, когда Разлуку вывели на улицу. Вещи были уже загружены в машину, и Лепилов с Разлукой на заднем сиденье роскошно устроились в мехах. Котов по-хозяйски сел рядом с водителем и крикнул Никольскому:

– Залезай, Сергей!

– Куда? На колени к Разлуке? Я пешком дойду, – откликнулся Никольский. Машина тронулась, а Сергей неспешно пошагал знакомым путем.

Презентация кончилась. Гости, покидавшие особняк, толпились на тротуаре. Одна за другой отъезжали машины.

Никольский пробирался сквозь толпу, когда из подъезда появились Тарасов и Наташа.

– Ну вот, на ловца и зверь, – обрадовался Тарасов и добавил нечто не совсем понятное. – Хотя вопрос, кто из нас кто. Но с этим после разберемся. – Он был чуть-чуть навеселе, а потому возбужден и раскован. – Легок на помине, Сережа, мы говорили о тебе. Или ты специально тут поджидал?.. Нет, не меня, конечно, а Наташеньку.

Они подошли поближе.

– Что с вами?.. – ужаснулась Наташа, разглядев лицо Сергея. Под глазом у него цвел роскошный синяк.

– Производственная травма, – чуть смущенно усмехнулся Никольский, слегка отворачиваясь. Неудобно ему было: взрослый мужик, а на физиономии фонарь, как у сопливого пятиклассника или алкаша позорного. Стыдоба.

– Весело погулял, майор, – заметил Тарасов.

– Капитан, – поправил его Сергей. – Все шутишь, Алеша.

– Такими вещами не шутят! – строго заявил Тарасов, подняв вверх указательный палец. – Считай, что приказ подписан. Понял? Дай-ка я тебя, старик, от всей души!..

Никольский охнул, стиснутый в объятиях, и получив свирепый поцелуй, взмолился:

– Легче, Алеша! Голова гудит… – Он приложил руку к синяку.

– Вам надо в травмопункт, – озабоченно сказала Наташа. – Немедленно! Вдруг сотрясение?.. Алеша, давайте отвезем Сергея! – повернулась она к своему спутнику.

Тарасов и Никольский переглянулись, усмехнувшись.

– Спасибо, не надо, – Сергей застенчиво опустил глаза, возя носком ботинка по мостовой. Он весь был смирение и покорность судьбе.

– Напрасно вы так! – Наташа не приняла иронии. – Нельзя относиться к себе так наплевательски. Нужно следить за собой, – добавила она с невольной нежностью.

Никольский улыбнулся – на сей раз широко, открыто, искренне.

– Трудно, но попробую, если хотите. Если вы хотите, – уточнил он серьезно.

Наташа взглянула ему в глаза. Он не отвел взора – смотрел в упор ласково и открыто. И опять между ними проскочила искра, и их словно магнитом потянуло друг к другу. Оба качнулись вперед и едва удержались, чтобы не сомкнуть объятия, не слиться губами…

– Нам пора! – сварливо объявил Тарасов, от ревнивого взгляда которого ничто не укрылось. Открыв дверцу «Мерседеса», Алексей усадил туда Наташу и уселся сам. – Надо обмыть это дело, Сережа. Повышение твое, – уточнил он. – Утром заеду, лады?

«Мерседес» плавно тронулся и укатил.

И у входа в отделение милиции было оживленно. Понаехавшие муровские оперы, руководимые Котовым, увозили Разлуку.

В последний раз оглядел он вокруг себя вольную жизнь, приметил нарядную толпу возле особняка, усмехнулся:

– Гуляй, братва, пока не замели. На зоне свидимся.

И полез в машину.

Наступило утро.

В дежурной части бодрый, хорошо выспавшийся подполковник Беляков давал инструкции вытянувшемуся перед ним милиционеру:

– Езжай в дом семь, найди в РЭО Сережку-бригадира. Он тебе даст четыре банки чешской эмульсионной краски. Куда везти, знаешь. Только осторожно! А то вчера эти криворукие две плитки разбили. Им в валюте цена – пять долларов каждая. А они разбили!

– Кошмар! – ужаснулся из-за перегородки Митрофанов.

– Все подковыриваешь, умный больно! – по-стариковски ворчливо огрызнулся Беляков. – Ты до моих лет доживи!

Зазвенел телефон.

– Дежурный слушает, – весело сказал Митрофанов и вдруг сразу изменившимся голосом отчеканил: – Так точно, товарищ генерал!

Потом сделал страшное лицо и шепнул Белякову: – Сам! Подполковник одернул китель и подошел к телефону.

– Слушаю.

– А я тебе в кабинет звоню, звоню… – послышался в трубке суровый голос.

– Здесь я, товарищ генерал. На посту! – доложил подполковник, вытянувшись в струнку.

– Докладывай лучше, что новенького, – скомандовал генерал недовольно.

– Сегодня ночью взяли Разлуку! – бодро отчеканил Беляков, будто стоял перед строем, а высокопоставленный собеседник принимал у него рапорт.

– Обрадовал, Виталий Петрович, обрадовал! – Голос генерала потеплел, зарокотал ровным басом, как исправный мотор бронетранспортера.

– И еще кое-что, товарищ генерал… – таинственно сообщил подполковник.

– Ну-ка, ну-ка… – подбодрил его Колесников.

– Обезврежен склад взрывчатых веществ! – радостно выпалил Беляков.

– Ты сегодня, как молодой прямо. Действуешь оперативно, азартно, с огоньком. Рвешься в бой, словно только вчера еще курсантом был! И результаты выдаешь на гора. Орел! – похвалил Колесников чуть насмешливо.

– А я еще и в правду ничего, товарищ генерал! – улыбаясь, подхватил Беляков.

– Старайся, старайся, Виталий Петрович, – одобрил его рвение большой начальник. – Кстати, как в этом деле Никольский себя проявил?

– Ну, что сказать… – промямлил Беляков, нащупывая нужные собеседнику слова. – В общем, оперативно действовал. Хотя… вы же его знаете…

– Знаю, – послышался ответный генеральский вздох. – Но работать надо с теми людьми, которые у нас есть. Воспитывать их, поднимать до своего уровня.

– Так точно. – В голосе подполковника промелькнули нотки уныния.

– Поздравь мужика. Приказ подписан. Он – майор и твой зам! – ошарашил подчиненного Колесников.

…Беляков положил трубку и на лице его отразилось глубокое непонимание происходящих в мире процессов.

– Чудны дела твои, Господи… – пробормотал Виталий Петрович, изумленно вглядываясь в телефонный аппарат.

Но в кабинет Никольского подполковник вошел с торжествующей улыбкой.

– С тебя причитается, Сережа! – объявил он с порога.

– Знаю, – кивнул Сергей.

– Что знаешь? – насторожился Беляков.

– А то, что я уже майор, – усмехнулся Никольский.

– Вот ведь падлы! – огорчился Беляков. – Растрепали! А человека, который представил и хлопотал, лишили возможности первым тебя поздравить! Все настроение испортили, черт… И ты тоже хорош: не мог промолчать!

– Виталий Петрович, ничто не может помешать мне быть вам искренне благодарным, – заверил Никольский.

Беляков снова расплылся в улыбке.

– И я тебе благодарен, Сережа. За Разлуку и за склад взрывчатых веществ.