Текст книги "Темный Луч. Часть 5 (ЛП)"

Автор книги: Эдриенн Вудс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 20 страниц)

Король посмотрел на него сверху вниз.

– Этот молодой человек – Рубикон и дракон моей дочери. Я определенно хотел бы услышать, откуда он знает об этом. Блейк, какие у тебя есть доказательства?

– Штрих-код на запястье вашей дочери плюс тот факт, что я могу видеть ее сны. Когда она нашла меня, я продолжал видеть его лицо, называющего ее своей маленькой птичкой. – Я указал на Сеймора.

– Это нелепо, – тихо проговорил Сеймор.

– Я не лжец, но, может быть, тебе стоит сказать своему королю правду. Сеймор, как на самом деле умер твой отец?

Сеймор посмотрел на меня, и его глаз дернулся.

– Он погиб в засаде.

– Кто устроил эту засаду и каков был мотив?

– Я не знаю, – пробормотал он.

– Перестань врать, – усмехнулся я ему.

– Мой клиент уже ответил на эти вопросы, мой король.

Я прервал адвоката.

– Все это было ложью. Я говорю правду. Я каждую ночь переживал ее кошмары, вызванные им, Уильямом Хендерсоном, Патриком Мэллоем и лордом Свенсоном.

Головы всей толпы повернулись к адвокату.

– Я не знаю, откуда вы знаете мое имя, но обещаю вам, что я не имею к этому никакого отношения.

Значит, он был четвертым ублюдком.

– Приятно с вами познакомиться. Ты ей никогда не снился, но теперь я знаю, как ты выглядишь, о, и другие доказательства. – Я постучал себя по носу. – Их запах. Он присутствует в этой комнате прямо сейчас.

– Блейк, их запах? – спросил король Альберт.

– Я на десятую Коронохвост. Я узнал это от тех двоих, которые нашли ее, полузамерзшую, оставленную умирать. Я могу показать тебе то, что они показали мне, но ни один отец не должен этого видеть.

– Мы не знаем принцессу, – повторил адвокат.

– Может быть, не по ее настоящему имени. Раньше она называла себя Элли. И если бы она не спала, то была бы здесь, чтобы напомнить им, кто она и что она.

Они застыли на несколько секунд, а затем быстро овладели языком своего тела. Я посмотрел на короля Альберта, и он это увидел. Его ноздри раздулись.

– Я могу поручиться за заявление моего кузена, – сказала Энни сзади.

Она шла рядом с Эмануэлем и не смотрела ни на одного из них.

– Принцесса пробыла в Итане четыре месяца. Август нашел ее рядом с лианами и привез на ферму. То, что сказал мой кузен, – правда. Я думала, она умерла в ту ночь.

– Какую ночь? – Король хотел знать. В конце его голос пропадал.

Он начинал злиться. Мне нужен был его гнев, чтобы он вынес решение.

– В ту ночь, когда он убил своего отца, – она указала на Сеймора, и судебный процесс пошел вразнос.

– Говори, – громко произнес король, ударив молотком, и посмотрел на Энни. – Он убил своего собственного отца?

– Да, мой король. В то время я жила в заведении лорда Крептона. Я работала там горничной. Элли была непреклонна в этом и не согласилась бы на меньшее. Они отвели ей роль его любовницы. Но лорд Крептон никогда не прикасался к ней из-за своей любви к представителям того же пола. У него был любовник, о котором он не хотел, чтобы кто-нибудь знал. Она была просто его прикрытием, и он защищал ее в ответ. Но его сын совсем не похож на своего отца, мой король.

Шепот и ворчание наполнили зал суда после откровения Энни.

– Он выслеживал ее, и чем больше отец говорил ему отступить, тем больше он хотел ее, пока не сломался и не убил своего собственного отца самым ужасным способом. – Она кричала, перекрывая щебет и шок, исходящий от СМИ и членов семьи, ожидающих других судебных процессов.

Сеймор наклонился над столом и с силой хлопнул по его поверхности.

– Это гребаная ложь, ты, маленькая полукровка.

Свенсон удержал его.

– Порядок, – крикнул король Альберт, и Свенсон изо всех сил старался сдержать Сеймора, поскольку знал, что эти вспышки опасны не только для его клиента, но и для его собственной жизни.

– Я была там. Мы нашли Джеймса освежеванным, все еще живым, и поднятым на балкон. Затем с крыши посыпались стрелы и ранили лорда Крептона. Я сказала принцессе бежать и никому не доверять, и это был последний раз, когда я ее видела. Тогда я не знала, кто она такая. Она не была похожа ни на кого другого, кого я когда-либо встречала. И такие женщины, как она, подобны свежему глотку воздуха для таких мужчин, как эти, мой король. – Она посмотрела на Сеймора. – Я думала, что она умерла, но на следующее утро трое преступников пропали без вести.

– Трое, сколько человек напало на нее? – Король терял самообладание.

– Напали – это доброе слово для того, что они сделали, – уверенно сказала Энни.

Король наконец понял, что они сделали с Еленой.

– Семеро, мой король, – ответил я. – Мой огонь пришел вместе с последними тремя, и она сожгла их заживо. Отсюда и ее душевное состояние, когда она во второй раз пробиралась сквозь лианы.

Он кивнул Энни, чтобы та продолжала.

– Сеймор и Билли схватили меня, чтобы выяснить, где Элли и остальные трое. Я не знала. Они прижгли меня железом.

Король Альберт посмотрел на нее мягким, печальным взглядом.

– Где они тебя жгли?

Она постучала себя по глазу, и король нахмурился.

– Ваше величество, при всем моем уважении, вы можете ясно видеть, что эта история не является правдой.

Король Альберт поднял руку и посмотрел на Энни, ожидая объяснений.

– Я знаю, что больше не ношу метку с собой, но это из-за моего кузена. Он сотворил заклинание трансформации, когда впервые обнаружил, что это я. – Ее голос дрогнул. – Взял ожог на себя и исцелился через несколько дней.

Король Альберт посмотрел на меня.

– Она – дракон.

– Причина для заклинания трансформации. Я не могу исцелять драконов. И я уже много раз пытался связаться с твоей дочерью. Это не работает.

– Он исцелил меня таким же образом, мой король, – сказал Эмануэль. – Моя чешуя сгорела, так как я не мог угнаться за ним, и я разбился. Все мое левое крыло было в беспорядке. На следующее утро, когда я проснулся, мое крыло было исцелено, а крыло Рубикона обожжено. Через несколько дней он выздоровел. Я видел это своими собственными глазами.

Король Альберт кивнул и снова посмотрел на Энни.

– Они обожгли тебя, и что случилось?

– Они оставили меня умирать после того, как надругались надо мной. Я подобралась поближе к фермам, и Чарльз забрал меня обратно и вернул мне здоровье. Я чуть не умерла.

– Почему, на этом процессе присутствует только она, – сказал я. – Видишь ли, это рецепт. Кого бы они ни отметили, они заботятся о том, чтобы потом тот не выжил.

Король замолчал.

– Мой король. Эти люди, склонные к птицеводству, никогда не изменят своего образа жизни. Я знаю, потому что я сказал Богу, что он спрячет их от меня, если в них есть хоть капля раскаяния. И вот мы здесь. Я дал принцессе свою клятву.

Щебет и перешептывания СМИ вышли из-под контроля, и я заговорил громче:

– И закон дракона всегда имеет большее значение, чем любой другой закон в мире. Может, я и не вырос на процессе Бориша, но я знаю драконий закон!

Король кивнул, и вид у него был такой, словно его вот-вот стошнит.

Адвокат заговорил снова:

– Мой король, если бы я мог кое-что сказать…

– Я услышал от тебя достаточно. Я не могу быть судьей на этом процессе.

– Мой король, пожалуйста, – взмолился я.

– Я отложу рассмотрение дела до трех часов дня сегодня.

Он кивнул охранникам, и затем они увели четверых, чьи имена я назвал.

– Калеб. Он будет судить справедливо, Блейк, – сказал Эмануэль.

– Ты этого не знаешь.

Это вывело меня из себя, и мне захотелось высказать Альберту все, что я думаю. Он никогда не был рядом со своей дочерью из-за лиан, и теперь, когда она нуждалась в нем больше всего, его все еще не было рядом.

Я замер, услышав шум, который происходил в его кабинете.

Крики срывались с его губ, и мой отец пытался успокоить его.

– Это процесс Бориша, Блейк. – Голос Эмануэля раздался у меня за спиной. – Я забыл, что это против правил – быть судьей, когда истцом является кто-то близкий. Я знаю, ты слышишь, что там происходит. Дело не в том, что он не хотел выносить им приговор. Они могли бы выйти на свободу, если бы он это сделал.

До меня наконец дошло, о чем он говорил.

– Поверь мне, когда я говорю, что Калеб – твой лучший выбор из-за прошлого. Он никогда не уделял Елене ни грамма своего времени. Или тебе. Он справедлив.

Мой гнев и дурное настроение отступили.

– Итак, мы возвращаемся в три часа.

– Я постараюсь получить больше свидетельских показаний. Чарльз должен быть здесь.

– Почему его нет?

– Не знаю.

– Выясни.

Он кивнул и ушел.

Я изменил свой курс и вернулся в комнату Елены.

Энни уже ждала в комнате. Она встала и, заливаясь слезами, направилась ко мне.

– Я горжусь тобой, Анук.

– Мне на них насрать, Блейк. Я забочусь о тебе.

– Знаю, но я не святой, Энни. Поверь мне, я натворил в своей жизни много гадостей.

– Продолжай это повторять, приведи пример?

– Твоя мать тебе не говорила?

– Она сказала, что это в прошлом.

– Так и есть, но это часть меня, и так будет всегда. Я все еще тот Блейк, которым мне нужно было быть.

– Тогда расскажи мне, чтобы я знала, что с тобой все будет в порядке, пожалуйста?

– И что потом, ты уставишься на меня, как на чудовище, как на Уилла и Сеймора?

Ее лицо вытянулось, ноздри раздулись.

– Ты насиловал женщин!

– Нет, обычно я снимал с них трусики.

Она закрыла глаза, и ярость на ее лице растаяла.

– Поверь мне, я бы не подумала, что ты – чудовище.

– Ладно, это было плохо, Энни, порочно.

– Я выросла в Итане, Блейк. Поверь мне, мое плохое и твое зло – совершенно разные вещи.

Я кивнул, и мы поудобнее устроились на кровати, прямо рядом с Еленой.

Я рассказал ей все о своей жизни, когда наступила тьма, и я не упустил ни единой детали.

Стук в дверь прервал мой рассказ, и вошел Эмануэль.

– Сейчас половина третьего. Я нашел Чарльза. Он сказал, что получил неверную информацию о Сейморе и следе Билли. Он не знал, что процесс сегодня, но сейчас он здесь.

– Думаешь, за этим стоял Сеймор?

– Легко, поскольку он знал, что фермеры – единственные, кто может свидетельствовать против него.

Я встал, и Энни схватила меня за руку.

– Мы еще не закончили этот разговор, Блейк?

Я кивнул, и, к моему удивлению, она пошла со мной.

Она взяла меня под руку и просто положила голову мне на бицепс, пока мы шли.

Она все еще чувствовала себя со мной в безопасности, что говорило мне о том, что она очень похожа на Елену. Каким бы плохим ни было мое дерьмо, она никогда меня не оттолкнет.

– 29~

Когда мы вошли в здание, где проходил судебный процесс, король Альберт и мой отец сидели рядом с представителями прессы. Мы с Эмануэлем подошли к ним и сели рядом. Энни нашла Чарльза, Маркуса, Люка и Оливию. Они все были здесь, чтобы дать показания от имени Максин и Ники. Джесс здесь не было.

– Здесь много людей, которые могут свидетельствовать против них, – прошептал я за спиной отца.

Он медленно повернул голову ко мне.

– Где они были сегодня утром?

– Чарльз сказал, что, по словам Эмануэля, им предоставили неверную информацию, когда должен был состояться его розыск.

– Ну, теперь он здесь.

Затем король Альберт встал.

– Ал, – заговорил мой отец, но он проигнорировал его. Король все еще ходил, опираясь на трость, но он становился сильнее.

Журналисты следили за ним своими камерами, когда он подошел к Чарльзу и его семье.

– Мой король. – Чарльз встал перед королем Альбертом.

Король Альберт покачал головой и положил руку ему на плечо.

– От всего сердца я благодарю тебя за доброту, которую ты проявил к моей дочери. – Слеза скатилась по его щеке, когда он заговорил с Чарльзом.

Чарльз улыбнулся и покачал головой.

– Было легко проявить к ней такую доброту. Она порядочная леди и унаследовала боевой дух своих родителей, а также их сострадание.

Король улыбнулся.

– Мы должны добиться для нее справедливости. Знаю, что судебные процессы Бориша – это неправильный способ разобраться во всем…

– Не надо. Я вырос, слушая истории об этих тропах, но я рад, что смог дожить до того, чтобы увидеть их своими глазами. Это был правильный выбор в ходе судебного разбирательства. Им это с рук не сойдет. Слишком много людей сейчас здесь, чтобы свидетельствовать, мой король. Элли мне как внучка, часть моей семьи, и я буду дорожить ею и бороться за восстановление ее чести любым доступным мне способом. Мой сын Маркус и друзья с фермы, – он указал на Люка, Маркуса и Оливию, которые склонили головы и с любовью пожали руку короля, – будут свидетельствовать правду.

– Я ценю это.

– Как у нее дела, мой король? – спросила Оливия.

– Зовите меня Альберт. Вы говорите, что Елена вам как член семьи, значит, вы и есть семья. Здесь не место «моему королю», – сказал он, и они захихикали. – Она все еще спит, но выздоравливает, что является важным признаком.

– Мы рады это слышать, – с любовью сказал Чарльз.

Он предложил королю Альберту стул, и отец вздохнул.

Я усмехнулся.

– С королем все будет в порядке, папа.

– Да, иногда я гадаю, действительно ли я ему еще нужен.

– Ты что, издеваешься надо мной? Конечно, нужен. Сейчас, больше, чем когда-либо.

Он коснулся моей руки, лежащей у него на плече, и дважды похлопал по ней.

Вошли охранники, и у них появился новый представитель.

– Как, черт возьми? – прошептал я.

– Это принцесса, Блейк. Эти расходы высоки. И это Рубикон, который дал свою клятву. Этот судебный процесс немного отличается от всех остальных.

Я кивнул.

– Закон Дракона на твоей стороне, что бы ни случилось. – Мой отец говорил по-латыни, и я понял, о чем он говорил. Но на этот раз я хотел бы придерживаться справедливости и не делать ничего за ее спиной.

Теперь перед судом предстал не только Сеймор, но и Уильям Хендерсон, мой кузен, и двое других, чьи имена я назвал.

Мой взгляд встретился с взглядом Билли, и он нахмурился, глядя на меня.

Да, я больше не был тем жалким маленьким дракончиком, с которого ты срывал чешую. На самом деле, он бы описался, если бы я превратился в дракона. Он отвел взгляд, и мои глаза дернулись.

– Кто это, черт возьми, такой? – спросил его Сеймор.

– Мой кузен?

Левая бровь Сеймора изогнулась.

– Он – член семьи?

– Да, но поверь мне, ему насрать на кровь. Ему и его отцу.

Взгляд моего отца метнулся к Билли. Это была чудовищная ложь, поскольку папа много раз пытался уговорить сестру оставить своего всадника – даже взял Билли к себе.

Билли увидел, как нахмурился мой отец, и папа постучал себя по уху. Билли отвел взгляд.

Сеймор посмотрел на Билли сверху вниз.

– Что?

– Просто заткнись. Я и забыл, что у драконов обостренный слух.

– Это его ты видел в тот день?

Билли кивнул в ответ на вопрос Сеймора.

– Я должен был поверить тебе.

Он фыркнул.

– Да, тебе следовало это сделать. – Он откинулся на спинку стула. И вот, наконец, прибыл король Калеб с несколькими своими стражниками.

Он занял место за судейским столом.

– Судебное заседание Бориша по делу возобновляется. Мы объединяем регистры NUBER 5437, 5438 и 5349. Преступниками являются Сеймор Крептон, Уильям Хендерсон, Патрик Малой и Манфред Свенсон, которые продолжают действовать с сегодняшнего утра. Истцом является. – Он замер, и взгляд его глаз встретился с моим. – Блейк Лиф, Рубикон.

– Ваша честь, Рубикон вырос не в Итане, и при всем моем уважении, он не может предъявлять претензии в этом судебном процессе.

– Тогда я подам иск на это судебное разбирательство, мой король. – Чарльз встал.

– А ты кто такой?

– Меня зовут Чарльз Бенсон. Я был главой, управляющим фермами. Мне есть о чем поговорить с этими четырьмя молодыми людьми. Они причинили вред не только Элли и Анук. Обе были мне как внучки. Из-за этих людей у меня почти никого не осталось в живых.

– Я понимаю, но здесь сказано, что это было частью их закона.

– Их закон – насиловать и убивать, мой король? Оскорблять их ряды и не проявлять милосердия? Моей единственной внучке едва исполнилось восемнадцать, когда они забрали ее; другая умерла при родах.

Адвокат возразил:

– Мой король, при всем моем уважении, это не мои клиенты стали причиной ее смерти.

– Нет, но они причинили много вреда Анук и Элли. Вреда, по поводу которого, я даже не думаю, что они испытывают какие-либо угрызения совести, – перебил Чарльз.

Король Калеб нахмурился, роясь в бумагах.

– Почему вас не было здесь сегодня утром?

– Потому что я получил неправильное время, когда должен был состояться их судебный процесс.

– Понимаю, – сказал Калеб и вздохнул. – Я не знаю, знает ли кто-нибудь из вас, насколько серьезны эти обвинения. Тот факт, что одним из истцов является принцесса, делает этот процесс еще в десять раз более трудным для доказательства вашей невиновности.

– Ваша честь, согласно закону Бориша, те, кто не присутствует, не могут привлекать к ответственности.

– Но здесь вы имеете дело не только с законом Бориша. У него есть подзаконные акты. Если вы можете, откройте сорок пятую страницу. Это поправка была добавлена давным-давно королем Александром, согласно которой, если присутствует дракон истца, дракон может заменить истца. Закон Дракона есть и всегда будет выше любого другого закона, и во всех судебных процессах всегда есть оговорка, независимо от того, насколько стар акт.

Представитель закрыл глаза и еще больше откинулся на спинку стула, теребя свой галстук.

– А Рубикон – дракон принцессы, – продолжил Калеб. – Не только ее дракон, но и ее дент. Дракон дал клятву, которая превращает это в совершенно новую тропу. Не думаю, что вы понимаете всю серьезность.

– Закон Бориша гласит, что истцами могут быть только люди, выросшие в Итане. Я сожалею о том, что случилось с принцессой…

– Прости, – прошептал я. – Это полный пиздец, пап.

– Тсс, он действительно хорошо подготовился к этому, сынок.

– Они собираются идти пешком?

– Я в этом сомневаюсь. Твоя кузина жила в Итане, и она тоже является истцом. Возможно, мы и не сможем привлечь их к делу принцессы, но они не могут обойти стороной Анук.

Я посмотрел на кузину, сидевшую рядом с Маркусом и Чарльзом. Они были ее семьей так долго.

Я надеялся, что она наберется храбрости и займет свою позицию.

– Принцесса – не единственный истец в этом деле, – сказал Калеб. – У нас есть кое-кто, выросший в Итане, кто подал жалобу на вас четверых.

– Анук Лонгвей. Солнечный Взрыв сказала, что они напали на нее. Этому нет никаких доказательств, мой король. – Адвокат нанес ответный удар.

– Судебный процесс Бориша рассматривает каждую жалобу, советник, с указанными доказательствами или без них. Это не похоже на обычное судебное разбирательство, – ответил Калеб. – И, следовательно, у нее было время сказать свою правду, а также новым истцам.

– Я не получал служебных записок от новых истцов.

– Опять же, это судебный процесс по делу Бориша. Вам не нужно сообщать об этих истцах, советник.

Мои губы мягко дернулись, так как он не был настолько готов.

– Первый истец, Анук Лонгвей. – Калеб не выказал никаких эмоций.

Констанс ворвалась в судебную комнату, подошла к Анук, обняла ее и поцеловала.

– Просто говори правду, милая. Это все, что тебе нужно сделать.

Она кивнула, а затем подошла к кабинке для свидетелей.

– Из-за серьезности этого дела я вношу поправку об истине Говендера. Это на сто второй странице.

Папа улыбнулся.

– Что, черт возьми, такое правительственная поправка к истине?

– Сыворотка правды, Блейк. Каждый, кто дает показания, должен выпить ее. Они не могут лгать.

Я посмотрел на советника, просматривающего сто вторую страницу своего руководства, и поговорил с четырьмя людьми, которых он представлял. Он заговорил мягко и сказал им, что им придется выпить сыворотку правды. Выражение их лиц говорило само за себя. Они облажались.

Анук выглядела ошеломленной. Она не знала, что это было.

Король Калеб кивнул, они подло обошлись с Анук.

– Выпей. Это сыворотка правды. Тебе не будет больно, если ты скажешь правду. – Я прошептал ей это на ухо, и она кивнула. Она сломала печать и выпила содержимое.

Охранник проверил ее рот, чтобы убедиться, что она проглотила содержимое.

Калеб выиграл время, чтобы сыворотка подействовала, прежде чем задавать вопросы.

– Я могу только представить, как тяжело тебе, должно быть, быть частью этого скучного судебного процесса, – сказал Калеб, поддерживая светскую беседу.

– Мой отец был генералом. Я слышала этот термин несколько раз. Раньше он называл это процессом Бориша.

Констанс хихикнула и с любовью улыбнулась Анук.

– Но это совершенно другое – оказаться в одном из них.

– Как ты себя чувствуешь, нет ли головокружения, тошноты? – спросил он, и она покачала головой.

– Объясни мне, как обстояли дела в Итане, когда лианы поглотили нашу столицу?

Она рассказала им по-своему, как она это пережила. Она все еще была драконом и еще не приняла свой человеческий облик. Ее матери с ними не было, и она испугалась, когда отец наконец сказал ей, что им нужно спрятаться. Она рассказала о том, как через несколько дней все закрылось. Долгое время они жили во тьме, пока магия все не изменила, и им, по сути, пришлось платить за это так, как посчитал нужным король виверн.

Папа вздохнул, когда я только слушал историю Анук.

– Мне было восемь, когда они нашли моего отца, и они устроили ему и нескольким другим драконам, которые были с ним, публичную казнь, потому что те не хотели преклонять колени. Он много раз пытался освободить короля Альберта. С тех пор они переводили меня из одного заведения в другое. Чем старше я становилась, тем хуже становилось, и примерно в шестнадцать лет я впервые встретила Уильяма. Я помнила его как кузена моего кузена, но он почти не проявлял сострадания, даже будучи маленьким мальчиком. Было ошибкой предполагать, что он научился состраданию, когда лианы поглотили Итан.

Она рассказала присутствующим, как он притворился ее другом и причинил ей самую сильную боль, душевную и физическую. В конце концов, они вышвырнули ее, и она бродила несколько дней. Ее каким-то образом нашли фермеры, где она познакомилась с Чарльзом и его семьей, Бенсонами. У них не было штрих-кодов, как у остальных, потому что их земли были жизненно важны для выживания Итана. Она снова обрела надежду, но все еще была сломлена.

Констанс смахнула несколько слезинок и просто крепко сжала руку Оливии.

– Когда вы познакомились с принцессой?

– Я не знала, что она принцесса. Август, внук Чарльза, нашел ее, когда уходил по поручению.

Анук начала рассказывать нам эту историю. Как близко Елена была к лианам, когда Август нашел ее.

Он спрятал ее в сарае на несколько дней, пытался ухаживать за ней. Они не знали, что с ней не так. Елена спала несколько дней. Тогда Август рассказал о ней своей семье, и Чарльз сказал, что лучше оставить ее в сарае. Она могла быть ранена, и ее с самого начала не следовало перевозить.

– Она выглядела по-другому, когда проснулась. В ее одежде было мало смысла, но никто из нас не усомнился в этом. – Анук вертела в руках салфетку. – Она дала нам имя Элли и просто сказала, что потеряла своего дракона.

Я слушал, как Энни объясняла, как Елена сказала им, что она была частью дента.

– Она была не похожа на тех людей, которых я знаю. Элли была храброй и умной. Она проявляла мужество в очень стрессовых ситуациях. Доброта, которую я видела только у фермеров, и столько силы, о существовании которой я и не подозревала. Я знала, что в конце концов они сломают ее.

– Расскажи мне о том, как вы с Элли связались с преступниками?

Она заново пережила эту историю и все рассказала королю Калебу. Как они прятались, и что виверна Уильяма, Пенелопа, вынюхала их.

Они схватили Энни и Елену вместе. Елена боролась изо всех сил, что у нее были. Она ударила Сеймора, за что получила от него затрещину, но никогда не сдавалась.

Я впился взглядом в Сеймора, который просто впился взглядом в Энни. Отец толкнул меня, и мой взгляд потускнел.

Затем она рассказала ту же историю, что рассказала королю Альберту сегодня утром. Как они отвезли их в заведение лорда Крептона, который был отцом Сеймора, и все, что произошло во время их пребывания.

– Он убил своего собственного отца? – спросил Калеб.

– Да, я видела это своими собственными глазами. Вот как сильно Сеймор хотел Элли. Я знала, что она в опасности, и сказала ей бежать и никому не доверять. Это был последний раз, когда я видела ее. – Глаза Энни наполнились слезами. – Я думала, что она мертва, потому что на следующее утро трое друзей из группы Сеймора исчезли. Они не смогли их найти, и я услышала из их разговоров, что они не смогли найти тело Элли. – Она вытерла слезы. – Это было тогда, когда они схватили меня и потребовали ответов. Они причинили мне сильную боль. – Ее нижняя губа задрожала. – Прижгли мне раскаленным железом глаз. Оставили меня умирать, а когда я проснулась, мне захотелось домой, так что… – ее подбородок задрожал, когда она закрыла глаза, и слезы потекли по ее щекам.

Мои слезы грозили пролиться.

Ее слова были подобны бензину, подливаемому в огонь.

Охранник протянул ей новую салфетку, и она взяла ее и вытерла глаза, сделала глоток воды, чтобы прийти в себя.

Я гордился ею за то, что она стояла перед монстрами, которые сделали это с ней. Она правдиво рассказала о тех событиях.

– Я нашла дорогу обратно на фермы, и Люк нашел меня, когда выполнял свои еженедельные поручения. Чарльз вернул мне здоровье. Нелегко было примириться с моей деформацией. Несколько месяцев спустя Элли появилась снова, с кем-то, похожим на Уильяма. Я не знала, что это был мой кузен, и тогда он сказал нам, кто он такой. – Она снова взорвалась. – Простите. Я уже давно не испытывала такого счастья.

Слезы застилали мне глаза, когда я слышал, что она на самом деле чувствовала в тот день.

Она посмотрела на меня.

– Он сотворил заклинание трансформации, когда увидел мой глаз, и исцелил себя в течение следующих нескольких дней. Вот почему у меня больше нет этого шрама.

Я улыбнулся ей. Она ни разу не вскрикнула от боли, а это означало, что все, что слетало с ее губ, было правдой.

– Вместе с ним пришло много надежд. Это было тогда, когда он обнаружил, что король Альберт тоже все еще жив. Я могу с легкостью засвидетельствовать, что мой кузен мог видеть ее сны. Он много раз подпрыгивал во время их пребывания на ферме, умоляя меня разбудить ее. Так что, если он говорит, что увидел в них Сеймора, я ему верю. Мне тоже снились кошмары. В конце концов они прошли вместе с восстановлением.

Она говорила еще немного, а затем, наконец, сошла со свидетельской трибуны.

Констанс обняла ее, то же самое сделали Чарльз и Люк, когда она села.

Следующим был Чарльз, и он выпил сыворотку, назвал свое имя и сел в кабинку для свидетелей.

Король тоже задал Люку много вопросов. Старик проливал слезы по всем женщинам из потерянных семей. Он закончил свой рассказ тем, как Сеймор и Уильям забрали Максин и Ники, когда те пришли.

Он засвидетельствовал, что был свидетелем того, что я сделал для Анук. Она была изуродована. Ее левый глаз был ужасно обожжен, и потребовалось время, чтобы он зажил. Он думал, что на каком-то этапе они потеряют ее из-за серьезности совершенного над нею надругательства. Констанс громко заплакала, и Оливия вывела ее из здания. Даже у короля Альберта были слезы на глазах, и он качал головой.

Четверо подсудимых просто фыркнули и даже не выглядели обеспокоенными причиненным ими ущербом. Сеймор, вероятно, планировал, что делать с Чарльзом после суда. Как я планировал, что сделаю с ним. Он был таким гребаным садистским придурком.

Наконец Чарльз ушел. Ни одна боль не поразила его тело во время этого свидетельства.

Оливия вернулась и засвидетельствовала похищение Ники, а Люк сделал то же самое с Максин. Две девушки не хотели быть здесь сегодня, потому что они все еще решали свои проблемы. Даже несмотря на то, что это сделали не они четверо. Они забрали их с фермы, что противоречило договору, который они подписали с Гораном.

Люк свидетельствовал о том, как они пытались поговорить с Гораном по поводу этих инцидентов, но он не хотел их видеть. Инциденты продолжали происходить, а они ничего не могли поделать.

– Подожди, ты подписал договор с Гораном? – спросил Калеб у Люка.

– Да, мой король. Тот, который уберег бы наши семьи и детей от беды за то, что они сделали с нашими землями. Вот почему у нас нет штрих-кодов. Мы также были свободны от посещения жатвы и праздников.

Калеб кивнул, когда, наконец, услышал всю историю целиком.

Люк закончил.

– Поскольку принцесса не может присутствовать здесь сегодня для дачи показаний, вступает в силу Драконий закон с сорок второй поправкой. Следующий свидетель – Блейк Лиф.

Я встал и подошел к свидетельской трибуне. Охранник дал мне пузырек, сломал печать и сунул его мне в рот – правда, Блейк, не больше и не меньше.

– Назови свое имя, пожалуйста, – сказал Калеб, и я посмотрел на него, но назвал свое полное имя и породу дракона, прежде чем сесть в кабинку для свидетелей.

Я смотрел на Сеймора и не сводил с него глаз.

– Ты дракон принцессы?

– Да, – сказал я, свирепо глядя на ублюдка.

Он тоже посмотрел прямо на меня, думая, что это была маленькая игра.

Калеб попросил меня многое уточнить, и, наконец, мы заговорили о возвращении Елены. Состояние, в котором они нашли ее, сны, которые я видел, я думал, что был частью того, что они с ней сделали. Я рассказал им обо всех ее снах. Я был настолько честен, насколько мог, и снова мое тело не болело.

– Блейк? – спросил Калеб, и мой взгляд оторвался от Сеймора, когда я посмотрела на него.

– Я знаю, ты злишься, – прошептал он так тихо, что я едва расслышал его. – Перестань пялиться на него.

– Я дал клятву при первом же удобном случае, что если в людях, которые сделали это с Еленой, есть хоть какое-то искупление, Бог скроет их от меня.

Калеб кивнул.

Все было кончено. А потом они пригласили одного врача, чтобы он засвидетельствовал состояние здоровья Елены, когда они привезли ее сюда. Доктор был последним свидетелем.

Сеймор встал, хотя адвокат советовал ему этого не делать.

– Я не сделал ничего плохого, – прошипел он, и мой отец слегка нахмурился. Так же поступил и король Калеб.

Неужели он действительно был таким наивным?

Я покачал головой.

– Это будет весело.

– Блейк?

– Он вырос без нашей магии, отец. Он увидит свою задницу.

– Ты действительно думаешь, что он настолько эгоистичен?

– Да, ты не видел ее снов. Сеймор думает, что он бог.

Отец фыркнул и откинулся на спинку стула, наблюдая за происходящим.

Сеймор выпил сыворотку, и охранник убедился, что он выпил ее, прежде чем занять свидетельское место, назвав свое имя.

Король Калеб рассказывал о том, как его отец давным-давно сражался с ними на войне. Он был отличным союзником.

Сеймор просто кивнул.

Калеб снова завел светскую беседу, задавая вопросы о Горане. Когда его восхищение Гораном проскользнуло наружу, Калеб понял, что сыворотка подействовала.

Затем он расспросил его об Элли.

– Я не знаю… – он согнулся пополам от боли.

– Сынок, ложь не поможет, – предупредил Калеб. – Сыворотка, которую ты выпил, – это сыворотка правды. Адвокат посоветовал не давать показаний, если не собираешься говорить правду.