Текст книги "Рыжее солнце любви"

Автор книги: Эдриан Маршалл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 10 страниц)

10

Стелла оказалась восхитительной любовницей, но Дрю почему-то не чувствовал себя счастливым человеком, получившим в награду за свои страдания лучшую из женщин.

Возможно, насладиться радостью этой близости – не сказать, чтобы уж очень неожиданной, – ему мешали мысли о смерти Арчи Малколма. Конечно, Арчи не был таким близким другом Дрю, как Стэнли, но все же Дрю неплохо его знал и всегда считал добрым, умным, хотя и несколько наивным человеком.

Эта очередная внезапная утрата, конечно, не могла оставить Дрю равнодушным, но кроме нее он испытывал и другое, доселе незнакомое чувство, которое заставило его проснуться, встать с мягкой постели, еще хранившей тепло их со Стеллой близости, одеться и, написав коротенькую записку, снова отправиться в треклятый участок.

Сонный, еще не до конца осознавший причину своего беспокойства, Дрю чувствовал себя человеком, надкусившим спелое красное яблоко и ощутившим после этого во рту горькую и вязкую мякоть совсем другого, к тому же незрелого, плода.

Добравшись до участка, Дрю несколько минут простоял на крыльце, пытаясь понять, зачем он все-таки сюда приперся. Мысли после вчерашней ночи напоминали клубок ниток – вроде тех, что он в детстве помогал распутывать бабушке.

Так и не придумав ничего вразумительного, Дрю заглянул в кабинет детектива Макнайта и, не застав там ни его, ни Лиси, узнал, что оба проводят какое-то опознание. Какое именно, Дрю не объяснили, поэтому он битый час проторчал на своей любимой скамеечке возле макнайтовского кабинета, только на этот раз он совершенно не понимал, с какой целью тут торчит.

Наконец-то офицер О'Райли и детектив Макнайт вернулись, и Дрю не без удивления увидел рядом с ними бледного, как сама смерть, зачастившая в Ноувервилл, и несчастного молодого человека с огромными голубыми глазами, на голове которого красовалось дурацкое кепи времен Великой депрессии.

Это кепи и невинный взгляд больших лучистых глаз Дрю хорошо запомнил в их последнюю встречу со Стэном.

– Клиф! – поприветствовал он парня, не сразу заметив, что тот не на шутку испуган и огорчен. – А ты что тут делаешь?

– Я… – начал было Клиф, но тут вмешалась Лиси, по взгляду которой Дрю сразу догадался: она отлично поняла, что дома у Стеллы он занимался не разглядыванием фотографий и чтением рукописей.

– Дрю, ты мешаешь работать. – Ее голос звучал холодно и отстранение – Как только что-то прояснится, мы позвоним тебе… или Стелле.

– Погодите-ка, – задетый ее тоном, отозвался Дрю, – вы что, подозреваете Клифа?

– Мистер Донелли, вам пора домой, – сухо напомнила ему Лиси.

Детектив Макнайт, оказавшийся куда более разговорчивым, попросил Лиси проводить Клифа в кабинет, а сам остался, чтобы поговорить с Дрю.

– Да, мы его подозревали, – объяснил он Дрю. – Точнее, не могли не заподозрить. Линда Элистер и домработница Малколма не сговариваясь рассказали о молодом человеке в кепи, который крутился у дома Стеллы и заходил к Малколму, чтобы спросить о рукописи Клифа Ван Кальмана. Когда мы нашли эту рукопись в доме писателя и ты сказал, кто скрывается под этим псевдонимом, то, естественно, позвонили вдове Кшесински и задали ей несколько вопросов о племяннике. Она поначалу отпиралась, но потом ей пришлось сказать, что племянник давно мечтал опубликовать свой роман и просил дядю дать оценку его творчеству. Дядя роман забраковал, но, чтобы быть объективным, передал рукопись Арчи. Но Клиф, по словам вдовы, никак не может быть убийцей, его и в городе-то не было. Я у нее спросил, есть ли какое-то подтверждение ее словам, билеты например. А она ничего ответить не может. Мы уже собирались ехать к этому Уорену, но тут он сам появился в участке. Видно, Матильда Кшесински позвонила ему и передала наш разговор. В общем, пришлось вызывать обеих старушек и проводить опознание. – Джад вытащил из кармана пачку сигарет, но, вспомнив, что в коридоре не курят, спрятал ее обратно. – Короче говоря, со старушками каши не сваришь. Обе сходятся только в том, что их незнакомец был худее, чем Клиф, и одежда на нем болталась. Миссис Элистер толком его не разглядела, а миссис Тэнсон толком не расслышала, зато приметила, что кепи на том парнишке было другого цвета. Билетов у него не оказалось, но он дал нам телефон начальника, который подтвердил, что Клиф Уорен был в командировке и билеты сдал, как положено, руководству. Короче говоря, у нас нет ни мотива, ни улик. Да и на маньяка этот Клиф не тянет: всю дорогу смотрел на Лиси таким жалостливым взглядом, что я чуть было сам слезу не пустил. Так что не беспокойтесь, Дрю, отпустят вашего Ван Кальмана. Правда, про разъезды по командировкам ему на какое-то время придется забыть.

– И то хорошо, – с облегчением вздохнул Дрю, а потом ни с того ни с сего спросил: – А Лиси?

– Что – Лиси? – с деланым удивлением переспросил Джад, но Дрю заметил, что в глазах детектива заплясали хитрые искорки.

– Как она? Все-таки тяжело не спать целые сутки, – нашелся Дрю.

– Вам виднее, – ехидно улыбнулся Джад, и Дрю сразу понял намек детектива. – Фокс в порядке, она стойкий боец. Думаете это для нее так серьезно? Да ничего подобного. Она и виду не подаст, что ей плохо. Будет страдать молча. Такая уж у нас Фокси.

Дрю попытался понять, о чем говорит Джад. Имеет ли он в виду то, что Лиси провела сутки без сна, или то, о чем Дрю предпочел бы молчать? Плюнув на попытки разгадать намеки Макнайта, Дрю решил, что единственный способ снять все стрессы разом, это как следует напиться, и, поблагодарив детектива за откровенность, собрался в «Вельвет».

Но, когда до двери, ведущей на свободу, оставалось всего несколько шагов, Дрю услышал знакомый звонкий смех и, обернувшись, увидел картину, которая окончательно убедила его в верности принятого решения.

По коридору шли двое: хорошенькая рыжая девчушка и красивый молодой парень с огромными, как июньское небо, глазами. Они только что познакомились, и, надо сказать, не при самых лучших обстоятельствах. Но все это было уже позади. А впереди…

Дрю совсем не хотел знать, что у них впереди, а потому, громко хлопнув дверью, вышел из участка.

К вечеру, когда Лиси совсем уже валилась с ног от усталости и дикого желания спать – от него не спасал даже кофе, который она пила как воду, – раздался звонок Джози Кармайкла.

– Привет борцам с преступностью! – в обычной своей манере поздоровался он.

– Джози, надеюсь, вы по делу? – едва ворочая языком, поинтересовалась Лиси.

– Еще по какому! – бодро ответил Джози. – Лиси, если я вам об этом расскажу, вы меня просто расцелуете!

– Давайте остановимся на теплом «спасибо», – попыталась урезонить его Лиси. – Так что за дело?

– Не по телефону, – деловито ответил Джози. – Заезжайте в «Вельвет».

– А может…

– Никаких «может». Вы не пожалеете, я вам обещаю. Выпивка за мой счет.

– Я буду на машине, так что вместо выпивки возьмите лучше кофе. Крепкий кофе. Нет, очень крепкий кофе, – добавила Лиси, положив трубку.

Прихватив снежно-белую розу, которую принес ей в знак благодарности отпущенный Клиф Уорен, Лиси накинула куртку и выскочила из кабинета.

Полицейский с розой в руках выглядит глупо, но жаль оставлять красивый цветок в самом прокуренном кабинете участка.

Остановившись на светофоре, Лиси позвонила домой и, убедившись, что бессменная Линда Элистер уже привела Алли из школы и уложила спать, вздохнула с облегчением. Лиси чувствовала себя виноватой перед братом и знала, что он сердится на нее. К счастью, Алли был отходчивым, весь в их маму, гнев которой остывал сразу, как только отец приносил ей цветы или коробку ее любимых пирожных.

Лиси почувствовала, как от теплых воспоминаний защипало в глазах, и, поморгав, заставила себя сосредоточиться на дороге. В конце концов, она не так уж и несчастна. У нее есть любимый брат, любимая работа, нет только любимого, которого за эти долгие годы она так и не смогла повстречать. А повстречав, без боя отдала его другой – сильной, уверенной в себе сопернице.

По вечерам в «Вельвете» было многолюдно, и Лиси не сразу нашла столик, за которым ждал ее Джози. А когда нашла, пожалела, что вообще приехала в кафе. За одним столиком с журналистом сидел писатель. И не просто писатель, а Эндрю Донелли. Тот самый Эндрю Донелли, из-за которого ей весь день хотелось уподобиться городскому фонтану и лить горькие слезы, оплакивая свою одинокую молодость.

Судя по всему, Дрю сидел в «Вельвете» уже не первый час и успел порядком набраться. Раньше это не слишком удивило бы Лиси, но теперь у него появилась женщина. И почему-то этой женщины рядом с ним не наблюдалось.

– Добрый вечер, – бросила Лиси в сторону Дрю и, положив розу на стол, уселась напротив Джози. – Кажется, вы обещали заказать мне крепкий кофе?

Джози и рта раскрыть не успел, как Дрю шатаясь поднялся из-за стола и заявил, что сейчас он закажет Лиси особый кофе, от которого и мертвый встанет на ноги. В контексте последних событий его фраза прозвучала несколько двусмысленно. Но Лиси не любила черных шуток, а потому промолчала и, сделав вид, что ее мало интересуют старания Дрю, вопросительно уставилась на журналиста.

Джозеф Кармайкл, ставший в последнее время едва ли не завсегдатаем «Вельвета», решил не терять времени даром и начал собирать интересные истории из жизни ноувервиллских писателей, благо редактор газеты пообещал выделить для них целую литературную колонку. Большинство случаев, о которых Джози довелось услышать, были комическими и не имели к тому, что могло бы заинтересовать полицию, никакого отношения.

Однако сегодня, болтая с одним из подвыпивших писателей, Джози услышал вовсе не смешной, а скорее трагический рассказ о некоем Доне Дикхэме – писателе, покончившем жизнь самоубийством. Джози потребовал фактов, но рассказчик слышал об этой истории через третьи руки, так что никаких подробностей не знал.

И все же Джози удалось выяснить, что около двадцати пяти лет назад начинающему писателю Дону Дикхэму удалось опубликовать в известном издательстве свой роман. Однако вместо предполагаемого успеха писатель получил нож в спину: собратья по перу, которые, казалось, должны были бы его поддержать, написали разгромную критическую статью в популярном литературном альманахе «Ноувервиллские перья». Конечно, большинство людей на его месте поссорились бы с друзьями или, погоревав месяц-другой, дождались бы более теплого отзыва о своем творчестве. Но вместо этого Дон Дикхэм выпил чашку крепкого кофе, выкурил сигарету и, перечитав статью, застрелился из охотничьего ружья, оставленного дедом в наследство.

– И кто же, как ты думаешь, написал эту разгромную статью? – торжествуя спросил Джози и сам же ответил на свой вопрос: – Кшесински и Малколм. А близким другом этого Дона Дикхэма был наш горячо любимый Мэт Карриган. Делайте выводы, мэм.

– Черт, неужели Мэт Карриган?! – Лиси поерзала на стуле, а потом добавила: – Нет, не сходится.

– Что не сходится? – полюбопытствовал Джози.

– Да так, есть одна деталь, которую я никак не могу вставить в эту конструкцию, – улыбнулась Лиси. – Хотя, надо тебе отдать должное, Джози, все логично, не подкопаешься. Стоит крепко подумать над этой версией. Найти эту статью, а еще поискать некролог в газете. Наверняка об этом случае хоть как-то упомянули. Шутка ли, писатель застрелился из ружья. Это уж точно не несчастный случай.

– Он уже все разболтал? – раздался прямо над ухом Лиси голос Дрю. И тут же перед ней на столе появилась чашечка ароматного благоухающего кофе. – Пей, пока горячий, – с невесть откуда взявшейся заботой в голосе посоветовал Дрю. – Этот шедевр оживит тебя через минуту.

Шедевр, не терпевший ожидания, Лиси выпила с огромным удовольствием. Кофе был сказочно хорош и – Дрю не преувеличил – бодрил мгновенно.

– Спасибо, кофе отличный, – нехотя поблагодарила Дрю Лиси.

– И цветок тоже отличный, – кивнул на розу Дрю. – Подарок от поклонника или взятка от преступника?

– Думай что хочешь, – раздраженно бросила Лиси и поднялась из-за стола. – Простите, Джози, мне нужно идти. Но я вам очень благодарна. Вы здорово помогли полиции, и уже не в первый раз.

– А я? – обиженно поинтересовался Дрю, качавшийся перед ее глазами как маятник.

– Мне пора. – Лиси легонько отстранила Дрю и быстрым шагом направилась к выходу.

– Эй, мисс О'Райли! – окликнули ее уже на улице.

Лиси обернулась и увидела Дрю, который направлялся к ней, помахивая забытым цветком.

– Не похоже, чтобы ты этим дорожила. – Дрю протянул ей розу. – Может, забудем, что я редкостный подлец, идиот, эгоист и вообще чокнутый писатель, и ты подбросишь меня до дома?

– Садись, – кивнула Лиси на заднее сиденье.

– Нет уж, я хочу поехать рядом с тобой.

– Странный ты человек, Дрю, – открывая машину, заметила Лиси. – Утром хочешь одного, вечером – другого. Переезжаешь с места на место. У тебя в жизни есть хоть что-нибудь постоянное?

Дрю устроился на переднем сиденье и, немного помолчав, ответил:

– Мне кажется, оно бы появилось. Если бы кое-кто это позволил.

Лиси пропустила намек мимо ушей, но почувствовала, что эти самые уши загорелись так, словно она низко склонилась над тлеющими головешками. Дрю не очень-то напоминал тлеющую головешку, но Лиси понимала, что еще чуть-чуть – и они оба вспыхнут. Вспыхнут и будут гореть ярко, но, увы, недолго, потому что век костра короток, как и вспышка страсти, так внезапно родившаяся у Дрю.

Лиси завела машину, но потом снова повернула ключ зажигания в обратную сторону. Нет, так не пойдет. Они все-таки должны поговорить. Невозможно больше прятаться за ширму жалких намеков, полуопущенных взглядов и прочей ерунды, которая всегда казалась ей признаком малодушия.

Лиси не успела ни повернуться к Дрю, ни заговорить о том, что так много для нее значило. Дрю придвинулся к ней и, крепко сжав ее лицо своими большими горячими ладонями, повернул его к себе и поцеловал.

Вот мы и вспыхнули, мелькнуло в голове у Лиси, а потом она провалилась в небытие, пахнущее имбирным хмелем, терпкое и горькое, как уходящая осень. Губы Дрю были такими теплыми и нежными, что Лиси хотелось закутаться в этот поцелуй, как в мягкие меха, которых ей так и не довелось надеть. Его руки легко скользнули вниз, а потом еще ниже, по плечам, и Лиси почувствовала, как внутри нее вспорхнули тысячи осенних листьев, поднятых дуновением ветра. Лиси прижалась к Дрю и на секунду приоткрыла глаза, чтобы навсегда сохранить в памяти это чудесное мгновение. И вдруг увидела, что, пока они целовались, на маленький городок высыпались первые снежинки…

11

– Вот скажи мне, куда девать эти проклятые буквы?! – Джад Макнайт бросил перед Лиси листок, исписанный вдоль и поперек, и закурил очередную сигарету. – Из них ничего не складывается, как ни крути. Слово не могу составить, а о предложении и говорить нечего. Может быть, это так, набор букв, чтобы в очередной раз вывести нас на след, который ведет в тупик?

– Не знаю, – покачала головой Лиси. – Я подкинула эту головоломку Дрю Донелли. Вдруг ему удастся ее решить? В конце концов, он писатель и, наверное, знает больше слов, чем мы с тобой, Джад.

– Как мило ты заговорила, – засмеялся Джад, выпуская над головой Лиси облачко дыма. – А помнится, Дрю Донелли тебя даже раздражал.

– Тогда он не добывал для нас сообразительных журналистов, которые, между прочим, очень активно помогают полиции. – Лиси поерзала на стуле и посмотрела на физиономию Джада, выражавшую самую искреннюю веру в то, что Лиси пыталась доказать ее обладателю.

Джад расплылся в улыбке и выпустил в воздух очередное белесое колечко.

– Алисия О'Райли, ты никогда не умела врать. Ты слишком для этого прямодушна. И, главное, кого ты пытаешься обмануть? Я знаю тебя, как фермер свое хозяйство. Ты с самого начала втрескалась в этого милого старикана.

– Он, между прочим, моложе тебя.

– И старше тебя лет на десять, – хмыкнул Джад. – Но, поверь, не это меня беспокоит. Пусть он будет хоть дряхлым стариком, хоть безусым юношей, больше всего меня волнует не возраст твоего избранника, а мрачные мысли, которые копятся, как мелочь в бабкиной копилке, в твоей маленькой головке.

– Ну ладно, – вспыхнула Лиси и развернула стул так, чтобы Джад не видел ее лица. – Допустим, ты прав, и что с того?

– Ты не можешь набраться храбрости и сделать выбор: послать его к чертям или остаться с ним. Вот что с того. И это тебя гложет. Фокс, ты ведь всегда рубила сплеча. Вот и сейчас отруби.

– Отруби? – мрачно усмехнулась Лиси. – Отруби свою руку, Джад, и посмотрим, что из этого выйдет.

– Вот до чего дошло…

– Ни до чего еще не дошло, – предупреждающе прорычала Лиси. – Один раз целовались, только и всего.

– Один раз целовались, – захохотал Джад. – Лиси, ей-богу, ты иногда напоминаешь мне девочку в школьной раздевалке, которая с огромными глазами рассказывает подружкам о том, как он коснулся ее руки, когда ручку с пола поднимал.

– Иди к черту, Джад! – не выдержала Лиси. – Давай лучше работать.

– Нет уж, дорогая, дай мне закончить, – посерьезнев, осадил ее Джад. – Я старше тебя и имею право читать тебе нотации. Лучше один раз как следует обжечься, чем всю жизнь проклинать себя за то, что упустил свой шанс. Ты столько лет выбирала, ждала, надеялась, а теперь, когда по-настоящему влюбилась, боишься, что он окажется «не тем парнем»? Ну и пусть окажется! Люди не учатся на ошибках других, поверь мне, Фокс. Они учатся только на своих ошибках. Так ошибись и ты, позволь себе это хоть раз, пока не состарилась в одиночестве, как твой друг детектив!

Лиси, никак не ожидавшая столь бурной реакции Джада, притихла на стуле как мышка. В этот момент дверь распахнулась и на пороге появился виновник столь бурного обсуждения.

– У вас тут все в порядке? – обескураженно поинтересовался Дрю, обводя взглядам раскрасневшегося Макнайта и притихшую Лиси. – Или я не вовремя?

– Почему, очень даже вовремя, – ответила Лиси, обретя наконец дар речи. – Джад решил устроить мне выволочку Я же его подчиненная, к тому же он гораздо старше меня. Правда, Джад? – Лиси крутанулась на стуле и повернулась к Джаду, несколько смутившемуся при виде Дрю. – Ну что ж ты молчишь? Давай, продолжай…

– Послушайте, я не знаю, из-за чего вы тут готовы перегрызть друг другу горло, – вмешался Дрю, – но я пришел вовсе не для того, чтобы вас разнимать. Мне, кажется, удалось расшифровать ваши иероглифы.

Джад и Лиси не сговариваясь повернулись к нему и посмотрели на него так, словно от него сейчас зависела жизнь всего Ноувервилла или даже целой планеты.

– Выкладывай, – коротко приказала Лиси, а Джад немедленно уступил ему свое место.

– Так вот, – ободренный таким вниманием, начал Дрю и выложил на стол листок, исписанный мелким аккуратным почерком. – Я составил из шести букв все возможные комбинации и чуть не сломал себе голову, пытаясь понять, почему у меня не получается ни одного хоть сколько-нибудь вразумительного слова. И тут вдруг до меня дошло, что это слово может быть неполным. В нем не хватает нескольких букв. Тогда я просмотрел все комбинации еще раз и нашел среди них весьма любопытную. – Дрю ткнул пальцем в листок. – Смотрите.

– «Sciber», – прочитала Лиси. – Ну и что прикажешь с этим делать?

– А вот что. – Дрю извлек из кармана пальто толстую шариковую ручку и, щелкнув ею перед самым носом детектива Макнайта, вывел над странной комбинацией еще три буквы. – Читайте.

– «Scribbler», – прочитала Лиси. – Слушай, Дрю, можешь, считать меня идиоткой, но я все равно не понимаю, кто такой скрибблер.

– А это, мой дорогой офицер О'Райли, одно из значений того словечка, которым ваш сержант Бригглс так любит называть писателей.

– Графоман?! – в один голос спросили Лиси и Джад.

– Он же – бумагомаратель, он же – писака. «Скрибблер» – весьма обидное для писателя слово, скажу я вам.

– Молодчина, Дрю. – Джад крепко хлопнул его по плечу. – Ай да молодец. Погоди-ка, но это значит…

– Это значит, – помрачнев, закончила за него Лиси, – что у нас будет и третье преступление. Если, конечно, мы его не предотвратим. И еще это значит, что нам нужно во что бы то ни стало выяснить, кто именно эта третья жертва. Статью писали двое, во всяком случае так говорил Джози. Может, все-таки был кто-то третий?

Макнайт покосился на Дрю.

– Не смотрите на меня, – покачал головой Дрю. – Я в те времена еще не был знаком ни с Кшесински, ни с Малколмом, да и вообще ни с кем из писательской братии. Им было, наверное, лет под сорок, а мне тогда еще не исполнилось и двадцати. Я краем уха слышал об этой истории, но в подробности меня никто не посвящал. Как-то раз я заикнулся о Дикхэме при Стэне, но у него так перекосилось лицо, что я подумал, не стоит ковырять больную мозоль.

– Может, попробуешь поговорить с Карриганом? – сказала Лиси, склонившись над затылком Дрю. – Он был близким другом Дикхэма, и я не исключаю…

– Что он убийца? Нет, это исключено, – покачал головой Дрю.

– Слушай, Дрю, я понимаю, что ты хорошо относишься к Карригану, но кто, кроме него, мог это сделать? – Лиси забрала у Дрю ручку и принялась задумчиво вертеть ее в руках.

– Месть – удел родственников и друзей, – поддержал ее Джад. – А убийство совершил человек, который хорошо знал Кшесински и Малколма. Знал, что Кшесински любит вечерние прогулки по парку, знал, что миссис Тэнсон играет в покер по определенным дням, знал, наконец, когда Стелла уезжает из города, знал, что племянник Кшесински пишет под псевдонимом «Ван Кальман». Согласись, что нужно неплохо знать всех этих людей, чтобы выстроить такую комбинацию. Можно было бы заподозрить жену этого Дикхэма, но она уехала из города буквально через три дня после того, как ее муж застрелился. Более того, она даже похорон не устраивала – увезла прах мужа с собой.

– Я откопала старую газету, в которой был небольшой некролог, – объяснила Лиси. – Так что жену исключаем. И кто остается? Разумеется, близкий друг. А близкий друг – Мэт Карриган, у которого, кстати, самое хлипкое алиби. Мисс Тим была у него дома, но она даже не попрощалась с ним, когда уходила.

– И что же? – спросил Дрю, изрядно огорченный этими предположениями. – Она же была в доме…

– Она убиралась в доме, – перебил его Джад. – А это значит, что она могла пылесосить где-нибудь на кухне в то время, как Мэт Карриган преспокойно выбрался из дома. Ему не надо было даже волноваться о том, чтобы вернуться вовремя, – он хорошо знал, что кузина чтит его музу и не побеспокоит его в кабинете.

– Прах меня побери! – Дрю поднялся со стула и недовольно покосился на обоих. – Вам не кажется, что вас снова пытаются обвести вокруг пальца? А если статья тут ни при чем? Если убийца обыкновенный маньяк, ну, я не знаю, какой-нибудь тайный графоман, которого пнуло под зад издательство, публиковавшее Кшесински и Малколма? Может, вы просто все усложняете?

– Нет, это вы, писатели, все усложняете. А мы, наоборот, пытаемся сделать проще эту чертову жизнь. – Джад опустился на стул, и Лиси только сейчас заметила, как сильно он устал.

– Может, пойдешь и выспишься наконец? – сочувственно покосилась она на него.

– Я должен дождаться звонка из «Ноувервиллских перьев». Они обещали поговорить с редактором и выслать статью о романе Дикхэма.

– Поверь мне, с этим я справлюсь. У меня выходной, Алли гостит у миссис Донелли. – Лиси с благодарностью посмотрела на Дрю. – Так что тебе не о чем беспокоиться.

– Ну хорошо, – кивнул Джад и, поднявшись, добавил: – Слушай, Фокс, а может, вы с Билли покрутитесь завтра возле дома Карригана? Может, ничего и не увидите, но зато он поймет, что мы не такие уж наивные, как ему кажется.

– Конечно, можешь на нас рассчитывать, – кивнула Лиси и повернулась к приунывшему Дрю. – Не обижайся, но это необходимость. В конце концов, твоему Мистеру Юмор не будет хуже оттого, что полиция так тщательно оберегает его покой.

– Да, и еще одно, – бросил Макнайт с порога. – Закрой кабинет изнутри. Если вдруг Бригглс снизойдет до меня и в прямом и в переносном смысле, нам всем будет лучше, если он с тобой не встретится.

– Да, – кивнула Лиси и, проводив Джада, закрыла кабинет.

Дрю сидел за столом и теребил листок, исписанный затейливыми комбинациями. Вид у него был совершенно потерянный.

– Дрю, не стоит так горевать из-за того, что вокруг дома твоего приятеля пару раз прокатится полицейская машина. Никто ведь не предъявляет ему обвинения. Мы только хотим убедиться…

Дрю скомкал листок и запустил им в корзину. Лиси поняла, что сейчас ей лучше помолчать.

– Я устал, Лиси. – Он повернулся к ней, и Лиси увидела в его серо-зеленых глазах безграничную тоску, которой раньше не замечала. – Я чертовски устал. Устал от смертей, от вечных подозрений, от своей беспомощности. Устал от своих переездов, от своего одиночества. Арчи и Стэн были старше меня почти на целую вечность, а я почему-то чувствую себя их ровесником.

– Ну что ты, – мягко посмотрела на него Лиси. – Ты еще совсем молодой.

– Так обычно дети утешают родителей, – невесело усмехнулся Дрю. – Знаешь, когда я увидел тебя с Клифом, то подумал, что вы прекрасная пара. Он юный, а я на его фоне глубокий старик.

– Ворчливый и нудный, это уж точно, – засмеялась Лиси, догадавшись об истинной причине этого неожиданного приступа самокритики. – Если ты хочешь выяснить, нравится ли мне Клиф, спроси напрямую. И нечего строить из себя старого одинокого волка.

Дрю улыбнулся, но в его улыбке все еще сквозило напряжение.

– Лиси, тебе нравится этот бледный юноша с огромными глазами?

– Да, Дрю, – кивнула Лиси, не без удовольствия наблюдая, как меняется его лицо. – Мне вообще нравятся хорошие и честные люди. Конечно, они не всегда дарят мне цветы, но…

Поняв, что она его разыгрывает, Дрю скомкал еще одну бумажку и запустил ею в Лиси. Она подняла бумагу и швырнула ее обратно. На сей раз Дрю вскочил со стула и схватил уже не бумагу, а саму Лиси и прижал ее к себе так крепко, что она чуть не вскрикнула от боли.

– Ой, прости, – прошептал он и, ослабив объятия, уткнулся носом в ее рыжие волосы. – А тебе когда-нибудь говорили, что ты пахнешь свежей травой?

– Нет, – покачала головой Лиси. – Говорили только, что от меня несет табаком, потому что я постоянно торчу в кабинете Макнайта.

– Люблю твое чувство юмора, – тихо прошептал Дрю и нежно провел рукой по щеке Лиси. – Я все в тебе люблю.

– Не надо, Дрю… – Лиси слегка отстранилась и заглянула в его глаза, подернутые тонкой пеленой. – Не бросайся словами. А Стелла? Что у тебя с ней?

– Ничего, – пожал плечами Дрю. – Я заехал к ней сегодня утром, и мы поговорили как два взрослых человека. С ней всегда было легко. Может, поэтому я так ею увлекся… Она из тех людей, которым вполне достаточно самих себя. А вот я глубоко заблуждался, думая, что мне никто не нужен и что я сам никому не нужен. Ведь я нужен… тебе?

– Погоди. – Лиси высвободилась из его объятий. – И что же она на это сказала?

– Что она и так уже давно все поняла. Достаточно было посмотреть на твое личико, которое вспыхивало всякий раз при упоминании моего имени.

– Поняла? – недоуменно уставилась на него Лиси. – Может, и ты давно все понял? А переспал с ней просто так, чтобы снять стресс? Так, что ли, выходит?

– Слушай, до каких пор ты будешь держать дистанцию? – хмуро полюбопытствовал Дрю. – Какой закон ты на этот раз боишься нарушить? Я свободен, и ты свободна. Я люблю тебя, и ты меня любишь. Где тут преступление? Или ты боишься, что я не впишусь в рамки твоих законов и сбегу от тебя? Может, тогда лучше немного поправить эти законы? Мне всегда казалось, что законы создают для людей, а не наоборот. Или я ошибся?

Лиси вспыхнула, как клочок бумаги, на который уронили уголек.

– Знаешь, я тебе вот что скажу. Если тебе кажется, что со мной тоже будет легко, как и со Стеллой, ты ошибаешься. Да, я многого требую от людей, но и людям я готова отдать себя всю, без остатка. И мне не нужен мужчина, который будет со мной несколько дней, месяцев или лет, а потом, почувствовав, что соскучился по своему одиночеству, уйдет, оставив от моего сердца одну насмешку. Да, я не хочу тратить свою жизнь на эгоиста, который думает, что мир – это здоровый свадебный пирог, от которого можно откусывать и не думать о том, что за это придется платить!

– Спасибо за откровенность. – Дрю попытался улыбнуться, но улыбка получилась вымученной. – Я это, кстати, тоже в тебе люблю. Но, знаешь, порой бывает неприятно, когда тебе говорят, что знают тебя лучше, чем ты сам, предсказывают твое будущее, анализируют твои поступки. И, главное, делают все это с точки зрения своих собственных страхов. Ты эгоистка еще большая, чем я, Лиси, и куда большая трусиха. Но между нами есть разница: меня, уже не очень молодого мужчину, не пугает мысль о том, что я впущу в свою жизнь человека, которого люблю. А тебе, молодой девушке, страшно потратить на меня свою бесценную жизнь. И когда ты сможешь объяснить мне, как это вписывается в твою систему законов, я с удовольствием тебя выслушаю. Но не сейчас.

Лиси, с трудом сдерживая слезы, булькающие в горле, повернула ключ в замочной скважине. Останавливать Дрю было бессмысленно, да и что она могла ему сказать, когда внутри, кроме гулко булькающих рыданий и обиды, ничего больше не было?

Дрю вышел, не сказав больше ни слова, не бросив на нее даже взгляда. Лиси доплелась до стола, уселась на место Джада и только сейчас заметила, что сжимает в руке ручку, которую отняла у Дрю.

А если это все, что у меня от него останется? – мелькнуло в голове. И вся эта моя «бесценная жизнь» пройдет в пустоте, потому что я побоялась впустить в нее человека, которого по-настоящему люблю? Что, если так? Какой тогда смысл в этой жизни: безрадостной, безошибочной, выверенной точно по графику?

Лиси закрыла лицо руками и заплакала. Она прекрасно знала, что жалеть себя самое бессмысленное занятие на свете. Но почему-то это бессмысленное занятие приносило удивительное облегчение, которое ей сейчас было так необходимо.

Раздавшийся прямо под ухом телефонный звонок заставил ее вздрогнуть. Она мгновенно собралась и, вытерев мокрое от слез лицо, схватила трубку.

Если бы главному редактору «Ноувервиллских перьев» сказали, что его собеседница секунду назад заливалась горькими слезами, он бы поднял клеветника на смех. С более рассудительным, внимательным и сдержанным полицейским ему еще ни разу не доводилось беседовать.

К несчастью, «Ноувервиллские перья» мало что могли рассказать полиции как о Дикхэме, так и обо всей печальной истории с его самоубийством. Редактор, занимавшийся тогда статьями Кшесински и Малколма, давно уже умер, поэтому узнать хоть какие-то подробности было не у кого. И все-таки одно подозрение Лиси подтвердилось: статья о романе Дикхэма была подписана не двумя, а тремя именами. Точнее, двумя настоящими именами и одним прозвищем-псевдонимом: «Зануда».