Текст книги "Рыжее солнце любви"

Автор книги: Эдриан Маршалл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 10 страниц)

4

Дрю уныло брел к дому, где провел детство и юность, на ходу размышляя о том, о чем, скорее всего, размышляют все, кто волей судьбы потерял близкого друга: почему же все-таки смерть такая страшная, неотвратимая и вместе с тем нелепая штука?

Рыжий Лепрекон, которого он встретил накануне утром, в чем-то был прав: обстоятельства смерти Стэна и вправду были странными.

Матильда Кшесински, к которой Дрю осмелился заглянуть только сегодня, придерживалась того же мнения. Ее выдержке можно было лишь позавидовать. За все то время, что Дрю провел в ее доме, она не проронила ни слезинки. Однако, несмотря на напускную неуязвимость, он чувствовал, что она винит себя в гибели Стэна.

Матильда, вечно занятая своими делами – несмотря на свой уже преклонный возраст, она до сих пор крепко держала в руках собственный бизнес, – не слишком-то много внимания уделяла мужу, который, даром что писатель, совершенно не мог о себе позаботиться. Но самым, пожалуй, печальным в их браке было то, что Матильду абсолютно не интересовало то, чем занимается муж, а Стэнли в свою очередь с откровенным равнодушием относился к тому, что составляло большую часть жизни его жены.

Проще говоря, Матильда, далекая от романтических бредней, приносила в дом бренный металл, а Стэнли считал этот металл настолько бренным, что даже не думал интересоваться, откуда он берется в доме.

Как эти двое могли прожить под одной крышей столько лет? Ответ на этот вопрос был для Дрю загадкой.

Многие не разводятся из страха причинить травму детям, но у них не было детей. Может быть, они жили по привычке? Матильда не считала нужным что-либо менять, а Стэнли – старый добрый Стэнли, так и не отказавшийся от своей старенькой пишущей машинки, – попросту боялся перемен?

Дрю терялся в догадках. Его собственный брак был недолгим и разрушился в одночасье, раз и навсегда обнажив перед Дрю неприглядную правду жизни: любовь всего лишь иллюзия, временное помутнение рассудка, а брак – удел безумцев, глупцов или трусов, таких, каким, увы, был его лучший друг Стэнли Кшесински.

Если бы Дрю Донелли не предавался столь мрачным раздумьям, то, открыв калитку, ведущую в бабушкин сад, он наверняка заметил бы, что в саду творится что-то неладное. Если бы мысли о тяжкой судьбе тех, кто по доброй воле или чужому наущению впрягается в тяжкое ярмо брака, так не взволновали Дрю, то он непременно услышал бы шорохи наверху, а подняв голову, увидел бы темные силуэты, мелькавшие в кронах деревьев. Но, увы, Дрю ничего не видел и не слышал до тех пор, пока на голову ему не упало что-то тяжелое.

– Дьявол! – выругался Дрю, разом позабыв о браке, любви и смерти. Нечто, упавшее ему на голову, запрыгало по хрусткой листве.

Рассыпая проклятья, Дрю в два прыжка настиг и подхватил то, что свалилось на него сверху. Предмет оказался вовсе не яблоком, как вначале он предположил, а маленьким плотным мячиком. Теннисным мячиком, который уж никак не мог вырасти на яблочном дереве.

Дрю медленно поднял голову и разглядел троих ребятишек, со страху приклеившихся к веткам дерева.

– Прах меня побери! – зарычал на мальчишек Дрю. – Да вы же мне чуть голову не расшибли! И вообще, какого дьявола вы тут делаете?!

Ребятишки, как перепуганные воробьи, взметнулись с веток. Один, самый длинный и крепкий, сполз по стволу вниз и, самым наглым образом проскочив мимо Дрю, вырвался на волю через распахнутую калитку. Другой, сидевший на самой нижней ветке, спрыгнул с нее, упал на четвереньки и, довольно ловко поднявшись на ноги, пулей полетел к забору.

Дрю проворонил уже двоих и считал делом чести поймать третьего, самого маленького, но от этого не менее проворного. Третий мальчик с ловкостью Тарзана перепрыгнул со своей ветки на ветку соседнего дерева, но тут ему не повезло: ветка хрустнула и обрушилась вниз, увлекая за собой отважного сорванца.

Если бы не Дрю, успевший подскочить к худосочной яблоне, в лучшем случае мальчуган отделался бы сломанной ногой или рукой, а в худшем… Впрочем, обнаружив себя в крепких руках не на шутку рассерженного хозяина, мальчишка уже не знал, радоваться ему или огорчаться.

– Попался! – победоносно воскликнул Дрю и, поставив мальчишку на землю, схватил его за воротник куртки. – Мало того что ты забрался в мой сад, поставил мне шишку своим мячом, сломал мою яблоню, так я еще и должен тебя спасать! Ну сейчас я надеру тебе твою маленькую нахальную…

Закончить фразу и воплотить в жизнь сию страшную угрозу Дрю не дала Констанция Донелли, выбежавшая на вопли своего «хани». Увидев, что ее чадо живо и здорово, а страшное зло, спровоцировавшее столь громкую брань, всего-навсего худенький большеглазый мальчишка, бабушка Конни всплеснула руками и поспешила встать на сторону слабого.

– Хани, зачем ты вцепился в несчастного ребенка?! – запричитала сердобольная бабуля.

– Вот сейчас я сниму с него штаны, тогда-то он точно будет несчастным, – ответствовал бабуле любимый внучек.

– Эндрю, – уже совсем иным тоном произнесла бабушка, – если ты сейчас же не отпустишь мальчонку, то я сама сниму с тебя штаны и отшлепаю дедовым ремнем, который, кстати, до сих пор дожидается своего часа в шкафу.

– Грэнни, – с неподдельной обидой в голосе повернулся к бабуле седеющий внучек, – этот мальчишка влез в твой сад, чтобы набить карманы яблоками. Мало того, он еще и мячом в меня кинул…

– Не кидал я, – наконец подал голос мальчишка. – Он сам вывалился.

– Да какие тут яблоки, хани, – рассмеялась бабуля, – когда зима уже на носу! Три скукоженных огрызка, исклеванные птицами? Все уже давно собрано. Да если бы и были яблоки, жалко их, что ли?

– Простите, мэм, – пробормотал мальчишка, пытаясь высвободить воротник куртки из цепких лап Дрю. – Мы, то есть я… поспорили… Вот я и залез, чтобы доказать, что не струшу.

Дрю хотел было произнести нравоучительную тираду о том, что очень глупо кому-то что-то доказывать, но, подумав, что в роли наставника он будет выглядеть еще глупее, чем этот мальчишка, отпустил ворот его куртки.

– А что твои друзья? – ехидно поинтересовался он. – Сбежали и бросили тебя одного?

– Если бы мы грабили банк, – серьезно начал мальчик, – и мои сообщники меня дожидались, то нас бы всех посадили. А так те, кто убежал, смогли бы мне помочь.

– Чем, например? – с трудом сдерживая смех, поинтересовался Дрю.

– Деньгами, – спокойно ответил мальчишка. – Наняли бы мне хорошего адвоката, и тот доказал бы, что я невиновен. Или скостил бы мне срок до минимального.

Дрю не выдержал и расхохотался. Шишка на лбу стоила того, чтобы услышать подобные рассуждения из уст малолетнего «грабителя».

Конни снова всплеснула руками.

– Довели детей… А всё это ваши боевики да детективы. Все теперь хотят стать грабителями, а не полицейскими. В наше время все было наоборот. Как тебя зовут, мальчик? – закончив причитать, поинтересовалась Конни у мальчишки.

– Алан. Можно просто Алли.

– Ладно, Алли, раз ты такой смелый, может, зайдешь к нам поужинать?

– Спасибо, мэм. Я не голоден.

По глазам мальчишки, блеск которых был заметен даже в тусклом свете садового фонаря, Конни и Дрю догадались, что он солгал.

– Пойдем, Алли. А то я решу, что ты трусишь, – сурово, как взрослому мужчине, объявила Конни. – Можешь считать, что мы полицейские и заключили тебя под стражу. А настоящий грабитель должен достойно принимать удары судьбы.

Алли серьезно кивнул и, заложив руки за спину, последовал за бабулей. Дрю, шедший позади, с трудом сдерживал приступ смеха.

Ай да грэнни, ай да молодец! А он, писатель, казалось бы не страдающий отсутствием фантазии, не додумался до такого.

Через несколько минут Алли уже сидел за столом, а Констанция стояла возле телефона и набирала чей-то номер.

– Ты знаешь его родителей? – шепотом поинтересовался Дрю.

Та отрицательно покачала головой, прислушиваясь к длинным гудкам на другом конце провода.

– Он сказал свою фамилию, а я знаю, кто его сестра, – зажав рукой трубку, ответила бабушка. – Добрый вечер. Я могу поговорить с мисс О'Райли?

Знакомая фамилия, отметил про себя Дрю и вернулся в гостиную, чтобы развлечь незваного гостя, так рассмешившего хозяев.

– Ну что, молодой человек, как вам в роли арестанта? – полюбопытствовал Дрю, садясь напротив Алана.

Тот уже не напоминал испуганного воробушка и скорее начал походить на довольного и уверенного в себе воробья.

– Так себе, – ответил он. – У вас же не всамделишная тюрьма. Ни наручников, ни камеры.

– Наручников не держим, – улыбнулся Дрю, – но веревку я найду запросто. А вместо камеры могу предложить подвал, где миссис Донелли хранит овощи. Подойдет?

– Миссис Донелли звонит моей сестре? – обреченно спросил Алан.

– Да, – кивнул Дрю и, заметив, что мальчик расстроился, добавил: – Не думаю, что тебе сильно влетит. Наверняка твоя сестра будет рада хотя бы тому, что с тобой все в порядке.

– Вы ее плохо знаете, – возразил Алан. – И потом, сегодня я уже дважды нарушил закон, – с самым серьезным видом добавил он.

– Это как же? – хмыкнув, поинтересовался Дрю.

– Я побил одного мальчишку в школе, а потом влез к вам в сад. Вот и получается уже два нарушения.

– Странные рассуждения для мальчика. – Дрю недоуменно уставился на своего помрачневшего собеседника. – Закон, нарушения… Это вас в школе так муштруют?

– Не-а, – покачал головой Алан. – В школе все просто: если напортачил чего-нибудь, то мисс Тим сначала тебя полчаса отчитывает, а потом уже принимается за твоих родителей. Она мне грозилась, что вызовет сестру. И наверняка вызвала, – вздохнул мальчик.

– А за что ты поколотил одноклассника? – спросил Дрю, изобразив на лице готовность выслушать любое, даже самое долгое и трагическое повествование.

– О таком не говорят, – сурово и коротко ответил Алан и, сцепив руки, положил их перед собой на столе.

Конни вернулась с хорошими новостями: сестра, праведного гнева которой так боялся Алан, обещала забрать его так быстро, насколько сможет. Дрю даже не нужно было смотреть на мальчика, чтобы знать, что эта новость его не обрадует.

Чтобы хоть как-то подсластить пилюлю, Дрю принялся рассказывать забавные истории из своего детства, а бабушка дополняла их своими воспоминаниями.

– И тогда я сказала ему: «Эндрю Донелли, если ты еще хоть раз съешь без спроса варенья, то я отшлепаю тебя дедовым ремнем!».

– О да, дедов ремень был самой страшной угрозой бабули, – засмеялся Дрю. – Правда, она прибегла к ней всего один раз, когда… – Посмотрев на Алана, Дрю запнулся. Мальчик, казалось, совершенно его не слышал. Его глаза блестели, словно от радостного возбуждения, но Дрю не мог взять в толк, что могло так ошеломить мальчишку. – В чем дело, Алли?

– Вы Эндрю Донелли? – прошептал он одними губами.

– Ну да, – все еще недоумевая, кивнул Дрю.

– Значит, это вы написали «Дымку над озером»?

Дрю кивнул. В таком городке, как Ноувервилл, сложно удивить кого-то тем, что ты писатель. А уж тем более мальчишку, которому едва ли могут прийтись по вкусу его взрослые и, по мнению некоторых критиков, слишком уж мрачные книги.

– Ах «Дымку над озером»… – Повесть была написана так давно, что Дрю не сразу вспомнил, о чем идет речь, и теперь ему стало понятно, почему глаза мальчишки горят таким неподдельным восхищением. – Ну да, я написал ее, когда мне было семнадцать. Только тогда никто не хотел ее издавать. Ее издали только после того, как выяснилось, что я, оказывается, хоть на что-то годен. А выяснилось это только через десять лет.

– Эндрю Донелли… – Алан все еще не мог поверить в собственное счастье. – А я… я столько раз перечитывал «Дымку» и думал: вот было бы круто встретиться с автором! А вы… вы подпишете мне книгу, сэр?

– Конечно, подпишу. Только не называй меня «сэр». Лучше просто – Эндрю. – Заметив, что мальчик все никак не может прийти в себя от счастья, Дрю почувствовал себя смущенным и поспешил придвинуть к нему тарелку с пирожками. – Почему ты не угощаешься пирожками? Грэнни, то есть миссис Донелли, отлично их готовит.

– Спасибо, сэр… Я хотел сказать, Эндрю, – просиял Алан и, не глядя на тарелку, вытащил один пирожок и принялся яростно его жевать. Судя по всему, он был смущен и польщен не меньше самого Эндрю.

Однако радостное возбуждение, царившее за столом, длилось недолго. Его прервал булькающий звук, издаваемый прибором, который бабушка Конни по-прежнему гордо величала звонком. Это нехитрое устройство установил когда-то дед, и вот уже несколько лет каждого гостя приветствовало то бульканье, то клокотанье. Но бабушка не обращалась к мастеру и категорически запретила Дрю прикасаться к звонку.

– А вот и твоя сестра, – улыбнулась Констанция.

Лицо у Алана было такое, словно ему только что сообщили, что он останется без подарка на Рождество. Дрю мысленно посочувствовал мальчишке, а когда открыл дверь, сразу понял, почему набедокуривший мальчик постоянно твердил о законах и нарушениях: на пороге дома стоял вездесущий рыжий Лепрекон.

– Снова вы?! – вырвалось у Дрю. – Вы сестра Алли?

– Вообще-то сначала здороваются. Добрый вечер, мистер Донелли. – Лепрекон не преминул напомнить ему о правилах хорошего тона. – Да, я сестра этого обормота. Что он тут натворил? Заранее прошу прощения за все, в чем провинился Алан. И… готова возместить материальный ущерб.

– Может, все-таки войдете? – предложил Дрю. – Раз уж мы с вами так часто встречаемся, вам, наверное, интересно будет знать, как я живу. Точнее, жил, когда был еще молодым.

Лепрекон выдавил из себя тусклое подобие улыбки и, судя по выражению лица, собрался было ответить отказом, но к приглашению Дрю присоединилась Констанция, а ее настойчивости можно было только позавидовать.

5

Алисия О'Райли. Только теперь Дрю вспомнил ее полное имя.

Кажется, напарник, тот большой черный парень, называл ее Фокси. Это что, второе имя или прозвище?

Фокси, лисичка, усмехнулся про себя Дрю, рассматривая маленькую смущенную девочку, которая трогательно, совсем как Алли, сцепила ручки и положила их перед собой. Теперь она ничем не напоминала сурового полицейского, с которым Дрю имел пренеприятнейший разговор.

Лисичка. Что ж, ей подходит. Она ведь рыженькая, совсем рыжая, даже маленькие веснушки на щеках рыжие, как осенние листья. А глаза, как два больших зеленых яблока, свежих и мокрых, политых дождем.

Конечно, не красавица, невысокая и щупленькая, нос маленький и вздернутый, скулы торчат. Губы у нее тоже невыразительные – тонкие, как крылышко мотылька: вот-вот, они задрожат и вспорхнут с ее лица, такого худенького, что оно кажется прозрачным.

Дрю окинул небрежным взглядом ее одежду. Конечно, эта ужасная форма смотрелась на ней уморительно, но и сейчас, в цивильном, она выглядит, мягко говоря, не на пять баллов.

Детский полосатый свитерок с высоким горлом до самого подбородка, потертые старенькие джинсы, никаких украшений и никакой индивидуальности. Нет, ошибся: в маленьких ушках торчат какие-то зеленые кружочки в оправе из дешевой позолоты. Такими, наверное, уши прокалывают из пистолета…

А эти ее косички, улыбнулся про себя Дрю. Если бы она распустила свои рыжие локоны, это было бы куда больше ей к лицу.

Лиси почувствовала пристальный взгляд Дрю и храбро подняла глаза.

Что-что, а смотреть в упор она умеет неплохо, подумал он и покосился на Алана, слившегося в одно целое с фарфоровой чашкой. Мальчишка занервничал еще сильнее оттого, что сестра молчала и почти не глядела в его сторону. Наказание было неизбежно, но еще больше, чем наказание, его, похоже, пугало напряженное молчание сестры.

Самой разговорчивой за столом оказалась Конни, чье знакомство с офицером О'Райли состоялось, подобно знакомству Дрю, не при самых приятных обстоятельствах.

Как выяснилось, около года назад – и это явилось для Дрю весьма досадным сюрпризом – дом бабули обчистили какие-то негодяи. Благодаря патрульному офицеру с двумя рыжими хвостиками удалось не только найти грабителей – ими оказались двое бродяг, завернувших в Ноувервилл по чистой случайности, – но и вернуть украденное.

– Почему ты не сказала мне, что тебя ограбили? – сердито покосился на Конни Дрю. – Я бы нашел время, чтобы приехать…

– Ты переезжал на очередную квартиру, и мне не хотелось тебя беспокоить, – без тени обиды в голосе ответила та. – И потом, мне всегда хотелось, чтобы ты вернулся домой, как в этот раз, просто потому, что соскучился.

Дрю опустил глаза в тарелку. Да уж, соскучился… Видела бы она его панику, когда он проснулся в поезде, несущемся в Ноувервилл.

– Значит, вам удалось поймать этих негодяев? – повернулся Дрю к девушке, чье лицо выражало скорее смущение, чем гордость.

– Да кого там было ловить, – махнула Лиси рукой и опустила нос в фарфоровую чашку точно таким же жестом, каким это сделал Алан. – Их задержали у касс, они даже не успели купить билеты на поезд.

– Не скромничайте, Алисия, – вмешалась бабушка. – Лучше скажите, как вы, такая молоденькая и хрупкая девушка, стали полицейским? Неужто вы ничего не боитесь?

– Конечно, боюсь, – улыбнулась Лиси, оторвавшись от чашки. – Но мы, полицейские, должны бороться со своими страхами, – серьезно добавила она. – К тому же, если честно, страшнее всего было поступать в Академию. А еще страшнее – вылететь оттуда.

– А что, были шансы? – ехидно поинтересовался Дрю. – Вообще-то, глядя на вас, я сразу подумал, что вы были примерной ученицей.

Лицо Лиси залил густой румянец, смешной и трогательный одновременно. Никогда в жизни Дрю не сталкивался с полицейским, который так густо краснел из-за такой пустяковой шутки.

– Вы не учились в Академии, – сердито ответила она. – И не представляете, как это трудно. Особенно трудно было таким, как я: маленьким девочкам, которых все, как и вы, мистер Донелли, считают дурочками, взявшимися не за свое дело. Наш сержант Дэвис всеми силами старался довести меня до слез, а то, что ему это не удавалось, бесило его еще больше. Впрочем, я ему благодарна. Если бы не сержант, мне потом пришлось бы туго. Ведь когда я вернулась в Ноувервилл, поначалу весь участок хихикал, обсуждая крутого мачо Лиси О'Райли.

– И все-таки, Лиси О'Райли стала отличным офицером. – Констанция расплылась в благодарной улыбке, а Дрю не смог не съязвить:

– И, вероятно, самым молодым офицером? Честно говоря, я не думал, что в полицию берут выпускниц школы.

– Выпускниц? – усмехнулась Алисия, пронзив Дрю своим зеленым взглядом. – В полицию берут только тех, кому исполнился двадцать один год. А я работаю в полиции уже довольно давно.

– И сколько же вам тогда? – ошалело уставился на нее Дрю.

– Двадцать шесть, – спокойно сообщила она и тут же совсем по-детски добавила: – И скоро исполнится двадцать семь.

– Прах меня побери! – с искренним недоумением пробормотал Дрю. – Когда я увидел вас впервые, подумал, что вам едва исполнилось восемнадцать. А сегодня накинул вам пару лет. Да, вы умеете удивлять!

Лиси пожала плечами. Замешательство Дрю не произвело на нее никакого впечатления. Как видно, ей было абсолютно все равно, как и на сколько лет она выглядит.

– И все-таки что натворил у вас Алли? – сурово покосилась она на брата. – Или Алли сам все расскажет?

Алли наконец оторвался от чашки и глазами, полными искреннего раскаяния, посмотрел на свою суровую сестру. Дрю попытался вмешаться, но Лиси бросила в его сторону такой меткий взгляд, что он мгновенно уступил слово провинившемуся, который честно поведал сестре историю своего «ужасного преступления».

Мальчику пришлось сознаться и в том, что он натворил в школе, впрочем за такое «преступление» сам Дрю скорее похвалил бы ребенка, нежели стал его отчитывать. Заступиться за девочку, которая тебе небезразлична, святой долг каждого мальчишки. Даже если эта девочка вырастет и оставит его с носом.

Окончательное разбирательство «по делу» Алли было отложено до возвращения домой, хотя Дрю почти не сомневался, что сорванец не понесет строгого наказания.

Сама Лиси, если не считать коротких вспышек раздражения и какой-то ребяческой угловатости, произвела на Дрю не самое плохое впечатление. Во всяком случае, на этот раз перед ним сидел не рыжий Лепрекон в полицейской форме, а девушка, пусть и не красавица, но в чем-то даже очень милая.

Бабушка Конни, которая была в полном восторге от проведенного вечера, предложила Дрю хотя бы прикинуться галантным кавалером и проводить Лиси домой. Саму Лиси такое предложение скорее позабавило, чем обрадовало.

– Провожать полицейского? – Она повернулась к Дрю и посмотрела на него, лукаво сощурив свои яблочно-зеленые глаза. – Наверное, для вас это в диковинку, мистер Донелли…

Мистер Донелли хотел сострить в ответ, но почему-то под ее лукавым и в то же время пристальным взглядом остроты не очень-то складывались. Прихватив с собой Шредера – предмет очередного восторга Алли, – Дрю отправился провожать свою гостью.

Алли тут же умчался вперед, следом за Шредером, а Дрю, воспользовавшись возможностью поговорить с глазу на глаз с офицером полиции, поспешил спросить ее о новостях, связанных со смертью Стэнли.

– Боюсь, ничем не могу вас порадовать, – покачала головой Лиси. – Более того, могу даже огорчить. Если детектив Макнайт не предоставит нашему патрону веских оснований для того, чтобы расследовать дело, то его закроют.

– То есть как – закроют? – опешил Дрю.

– Очень просто. Примут официальную версию смерти как основную и закроют.

– Неужели вашему детективу или патрону недостаточно того, что Стэн умер при таких странных обстоятельствах? – ошарашенно посмотрел на собеседницу Дрю. – А мобильный? А таблетки? Они что, в воздухе растворились?

– Все не так просто, мистер Донелли, – вздохнула Лиси. – По мнению сержанта Бригглса, все это недостаточная причина для того, чтобы тратить время на расследование. Мобильный Кшесински мог потерять, да и таблетки тоже. Есть, правда, еще одна весьма странная вещь, но и ее, боюсь, наш патрон не сочтет веской причиной…

– Что именно? – Дрю остановился и внимательно посмотрел на свою спутницу.

– Извините, – немного виновато улыбнулась Лиси, – но это я вам сказать не могу. Есть информация, которую полиция вынуждена скрывать в интересах следствия.

Дрю многое бы отдал, лишь бы узнать, о чем умолчал этот маленький полицейский, но весь облик офицера О'Райли выражал такую непоколебимую уверенность в своей правоте, что было бы бесполезной тратой сил и времени настаивать на откровенности.

– Ну хорошо. – Дрю попытался изобразить понимание. – И вы считаете, что ничего нельзя сделать? Неужели у полиции нет никаких зацепок?

– Пока нет, – призналась Лиси. – Я хотела бы поговорить с теми, кто близко знал Кшесински, дружил с ним. Матильда назвала много имен: Стелла Линдсей, Арчибалд Малколм, Мэт Карриган, которого, кстати, упоминали и вы…

– Я хорошо знаком с Арчи Малколмом, – перебил ее Дрю, – Но он уж точно вне подозрений. Толстяк Арчи добрейшей души человек.

– Все люди – добряки по своей натуре, – улыбнулась Лиси. – Только некоторые в самой глубине души, так что этой доброты в них просто не разглядеть.

– Неплохая философия для полицейского, – хмыкнул Дрю. – Но Арчи действительно добряк.

– Вас послушать, так я всех собираюсь упечь за решетку, – огрызнулась Лиси. – Я всего лишь хочу прояснить картину, узнать о Кшесински хоть что-то, кроме того что он был писателем и имел кучу друзей.

– Могу рассказать вам о Кшесински. Он был прекрасным человеком, погруженным в свое творчество настолько, что не всегда замечал того, что творилось вокруг. Безумно талантлив, столь же безумно нерешителен. Насколько я знал Стэна, он никогда не был уверен в том, что делает, и вечно искал чьего-либо совета или одобрения…

– Фразы, фразы, только фразы, – насмешливо перебила его Лиси. – А мне нужны факты, факты, только факты. Кто любил Кшесински, кто не любил его, кому он верил, кому не доверял, кого он сам любил, кого ненавидел…

– О, ненависть и Стэн – это несовместимо.

– И опять фразы, – вздохнула Лиси. – Я понимаю вас, Дрю. Для вас жизнь – это огромная карусель, где не имеет значения, на чем ты едешь, но безумно важно, чтобы при этом было весело или грустно, чтобы все улыбались друг другу или, на худой конец, плевали друг другу в лицо. Для меня же важнее всего знать, кто сидел на лошадке, а кто прыгал на поросенке, кто свалился с розового пони и какая деталь в этом розовом пони оказалась неисправной.

– М-да, – промычал Дрю после недолгого молчания. – По-моему, Алисия, вы упрощаете. Во всяком случае, моя карусель намного сложнее, чем кажется вам.

– Не в карусели дело. – Лиси тряхнула головой, так что рыжие косички подпрыгнули и упали назад, за плечи. – Дело в том, что моя профессия питается фактами, ваша же – воображением. Потому-то вы и говорите о том, какой Кшесински был нерешительный, а я хочу знать, кто именно этой нерешительностью мог воспользоваться.

– Знаете, я не виделся с ним… наверное, больше года. И в Ноувервилл приехал потому, что хотел увидеть его… даже больше, чем бабулю, – признался Дрю.

– Значит, вы не сможете мне помочь, – задумчиво резюмировала Лиси.

– Ну, я не так уж бесполезен, – с улыбкой возразил Дрю. – Могу познакомить вас с тем же Арчи, с Мэтом. Могу поговорить с ними по душам. Кто знает, насколько они будут с вами откровенны.

– Спасибо, – искренне поблагодарила его Лиси и, подняв голову, улыбнулась Дрю.

Хоть губы у нее и тонкие, но улыбка очень милая, заметил Дрю. Или это темнота виновата?

– Послушайте, а вы не знакомы со Стеллой Линдсей?

Дрю отрицательно покачал головой.

– Нет, я слышал о ней только от Матильды. Насколько я понял, Стелла не так давно приехала в город. Мне показалось, Матильда не очень-то симпатизирует подруге мужа.

– Не вам одному. А вы бы стали симпатизировать красавцу мужчине, которым бы восхищалась ваша жена? – ехидно поинтересовалась Лиси.

– К счастью, я не женат, – сухо ответил Дрю.

– Ну хорошо, любовница…

– Я не сторонник долгих отношений. Они неизбежно приводят к браку.

– Ну вы хотя бы понимаете, о чем я говорю?

– Понимаю, – кивнул Дрю. – Только вряд ли Матильда Кшесински укокошила Стэна на почве ревности, если вы об этом. Я уже говорил, какой бы ледышкой ни казалась Матильда, она была бесконечно предана мужу.

– У Матильды Кшесински есть алиби, а вот со Стеллой Линдсей я еще не имела чести беседовать…

– Вам обязательно нужно заглянуть в «Алый вельвет», – перебил ее Дрю. – Думаю, там вы побеседуете со всеми знакомыми и друзьями Стэна.

– Для начала я бы побывала на его похоронах, – задумчиво произнесла Лиси. – Очень многое можно понять по лицам людей, которые приходят на похороны своего друга или врага, которого все считают их другом.

– По-моему, не очень хорошая идея, – недовольно возразил Дрю. – И вообще, похороны не лучшее место для допроса.

– Да не собираюсь я никого допрашивать, – раздраженно ответила Лиси. – Я просто хочу познакомиться со всеми этими людьми и понять, как на самом деле они относились к умершему.

Дрю вздохнул. Еще менее приятно было слышать слово «умерший» применительно к лучшему другу. Но разве можно объяснить это полицейскому, которого волнует только деталь, из-за которой сломался розовый пони?

– Как знаете, – пробормотал он. – И все-таки я никак не возьму в толк, почему именно вы ведете расследование? Мне всегда казалось, что такими вещами занимаются детективы, а не патрульные офицеры.

– Всем так кажется. – Лиси поддела ногой сморщенное яблоко, валявшееся в траве, и выкатила его на дорожку. – Детективы действительно занимаются расследованием. Но сбор улик и, как вы выразились, допросы и обыски проводят те самые маленькие и незаметные муравьи – офицеры патрульной службы. Я вас разочаровала, мистер Донелли?

– Нет, скорее удивили, – пожал плечами Дрю. – А вы, наверное, думаете, что писатели безнадежно далеки от реальной действительности.

– Я не умею думать такими сложными фразами.

Дрю улыбнулся. Маленький полицейский, иронизирующий над самим собой, вполне достойный персонаж романа Кшесински. Кстати, о романе Кшесински…

– Вы спрашивали, о чем я в последний раз говорил со Стэном. Дело в том, что я вспомнил кое-что еще.

Лиси заинтересованно покосилась в его сторону.

– Не уверен, что это так важно, но все же… Стэнли говорил мне, что дописал очередной роман. И, представьте, потерял его.

– Потерял? – Лиси прекратила пинать морщинистое яблоко и, замерев, уставилась на Дрю. – Такое что, возможно?

– Со Стэнли случались и более нелепые вещи. Видите ли, он печатал свои романы по старинке, на пишущей машинке. Я говорил, что он не очень-то любил перемены и, наверное, поэтому так и не освоил компьютер. В общем, он сунул куда-то законченную рукопись и забыл, куда именно…

– Забыл? – Глаза Лиси изумленно распахнулись, но изумление тут же сменила настороженность. – Постойте-ка, а вы уверены, что Стэнли не умел пользоваться компьютером?

– Уверен, – кивнул Дрю. – Да у него и не было компьютера. Матильда столько раз хотела подарить ему ноутбук, но Стэн был категорически против.

– Вот как… – пробормотала Лиси, и Дрю понял, что только что сказал ей что-то очень важное.

– Послушайте, Алисия, может, объясните, в чем дело.

– Я, кажется, объяснила, что не могу болтать о ходе расследования с первым встречным.

– Ну знаете, – раздраженно фыркнул Дрю. – Я-то, между прочим, пытаюсь вам помочь.

– Вы помогли, – уже мягче ответила она. – И я вам помогу. Но есть вещи, о которых я просто не имею права говорить раньше времени.

– Уже наслышан, – вздохнул Дрю, поняв, что большего от нее не добиться.

Откуда-то из темноты раздался яростный лай Шредера. Дрю заметил, что Лиси мгновенно напряглась и собралась, как гончая перед прыжком.

– Все в порядке, – поспешил он успокоить ее. – Похоже, у Шредера свидание с кошкой.

Словно в подтверждение его слов послышался крик Алана:

– Фу, Шредер! Да оставь ее, пусть сидит на дереве!

– Почему вы дали собаке такое дурацкое прозвище? – улыбнулась Лиси.

– Да, в деликатности вам не откажешь, – беззлобно заметил Дрю. – Когда я завел этого милого сеттера, он рвал все, что попадалось ему на пути. А то, что не попадалось, находил сам и тоже рвал на мелкие кусочки, совсем как шредер, который уничтожает бумагу. До бумаги, он, кстати, тоже добрался. Как-то раз изорвал в клочья рукопись, которую я приготовил, чтобы отвезти в издательство. Хорошо, что в этом я не похож на Кшесински: работаю на ноутбуке и делаю по десятку копий.

– Честно говоря, я слабо представляю устройство печатной машинки, – призналась Лиси. – На ней что же, вообще нельзя делать копий?

– Можно, только Стэнли это мало заботило, – улыбнулся Дрю. – Достаточно было вставить в нее два листа и печатать под копирку. Но Стэн не любил лишней возни и постоянно забывал об этом. Надеюсь, «Сердце ангела» найдется. Ну не мог же роман испариться?