Текст книги "Рыжее солнце любви"

Автор книги: Эдриан Маршалл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 10 страниц)

– Сэр? – откуда-то снизу раздался тоненький голосок. – Сэр, вы в порядке?

Нет, все-таки это произошло со мной. Дрю очнулся и посмотрел на пищащего Лепрекона таким взглядом, словно тот был виноват во всех его несчастьях.

– Сэр, – продолжил маленький рыжий человечек, отважно встретив этот суровый взгляд, – очевидно, я сообщила вам ужасную новость. Мне жаль, честное слово, очень жаль.

– И, хотя вам жаль, я не могу попросить вас оставить меня одного, – саркастически заметил Дрю. Впрочем, лицо юного офицера полиции выражало искреннее сочувствие, поэтому Дрю немного смягчился. – Ну хорошо, задавайте свои вопросы. Как я понимаю, вы меня в чем-то подозреваете? Надо полагать, Стэнли… умер не своей смертью?

– Видите ли, мистер… Кстати, вы не могли бы представиться?

– Эндрю Донелли.

– Так вот, мистер Донелли, – деловито продолжил рыжий Лепрекон, – полиция не спешит делать выводы, однако, согласитесь, странно, что пожилой человек с больным сердцем оказывается один-одинешенек ночью в городском парке.

– Да, это могло бы показаться странным, – задумчиво ответил Дрю, вспомнив вчерашний разговор с Кшесински. – Но, видите ли, Стэн частенько… – Дрю запнулся. Говорить о Стэнли в прошедшем времени было совсем не просто. – Стэн частенько гулял в одиночестве по вечернему парку. Вчера он сказал мне о своем больном сердце, но я, если честно, не придал этому большого значения – Стэнли любит… любил немного преувеличить.

– Вчера? – Лепрекон вскинул голову, совсем как охотничья собака, заслышавшая шорох в прибрежных камышах. – Но вы сказали, мистер Донелли…

– Все верно, – оборвал Лепрекона Дрю. Несложно было догадаться, что эта впечатлительная девочка уже вообразила, что раскрыла дело и получила за него орден или… что они там получают за раскрытие преступления? – Я давно не виделся со Стэном, но вчера мы поболтали по телефону. У меня вышла книга, была презентация, вот я и решил поделиться со старым другом своей радостью. Вообще-то я и в Ноувервилле не был давно. Но, поговорив со Стэном, решил приехать.

– Глухой ночью? – не без сарказма полюбопытствовала рыжая бестия. – Видимо, Кшесински обладал серьезным даром убеждения, если в ночи вы сорвались из дома, чтобы к утру быть в Ноувервилле…

– Откуда вы знаете, что я выехал из дома ночью? – полюбопытствовал Дрю. – Может быть, я живу в другом штате, а со Стэнли болтал по мобильному?

– Во-первых, вы сами сказали, что решили приехать в Ноувервилл после разговора со Стэнли Кшесински, – снисходительно напомнило рыжее существо. – Во-вторых, я знаю, кто такой Эндрю Донелли. Вы родились и долгое время жили в Ноувервилле, а потом, когда к вам пришла известность, перебрались в большой город…

– Не знал, что полицейские читают книги, – язвительно хмыкнул Дрю.

– Не знала, что писатели заимствуют шутки из плоских анекдотов, – насмешливо парировал рыжий Лепрекон. – И, кстати, не обольщайтесь: я не прочла ни одной вашей книги. Полицейским приходится читать газеты, видите ли.

– Так вот откуда вы черпаете свои глубокие познания в области литературы, – ехидно усмехнулся Дрю. – Так что же, вы меня подозреваете?

– Я этого не говорила, – сердито покачал головой рыжий оборотень. – Пока я только задаю вопросы, а вы на них отвечаете. И все же мне хотелось бы знать, в котором часу вы приехали в Ноувервилл.

– Вы же сами чуть не сбили меня неподалеку от вокзала.

– Откуда я знаю, что вы приехали именно тем поездом?

– Прах меня побери, а каким же еще?! Вы что, пытаетесь сказать, что я убил лучшего друга?! – Дрю побагровел. Он конечно же всегда знал, что полицейские, как и журналисты, люди, не привыкшие деликатничать. Но сообщить ему о смерти лучшего друга, а потом обвинить его в убийстве – это уж слишком даже для такой бесцеремонной пигалицы, как эта!

– Я ничего такого не говорила, – с поразительным спокойствием возразила рыжая бестия. – Я всего лишь хотела получить внятный ответ на свой вопрос, не требующий, кстати говоря, больших умственных затрат.

– Ну знаете, – прошипел Дрю. – С мозгами у меня все в порядке. Это у вас не в порядке, если мы позволяете себе набрасываться с обвинениями на человека, который только что потерял друга!

– Я вовсе не набрасывалась. Между прочим, я говорила с вами очень спокойно. Это вы все время кричите, мистер Донелли.

– А вы бы на моем месте молчали?!

– Я бы отвечала на вопросы.

– Завидую вашей выдержке, сэр.

– Не нужно оскорблять меня, мистер Донелли.

– Не нужно делать оскорбительных намеков!

– Это моя работа. Она ничем не хуже вашей. Только вы пишете о выдуманных преступлениях, а мы раскрываем реальные.

– Кто бы мог подумать, – усмехнулся Дрю, – а я и не представлял, что офицеры дорожного патруля ловят грабителей и маньяков.

– А я и не представляла, что авторы детективов ничегошеньки не знают о полицейской системе.

– Если бы вы читали не только газеты, то знали бы, что я не пишу и никогда не писал ни детективов, ни триллеров.

– Что ж, это хоть как-то вас оправдывает, – вздохнул Лепрекон, который устал от споров с писателем не меньше, чем тот от допроса, учиненного ему полицейским. – Итак, мистер Донелли, повторю свой вопрос еще раз: где вы были вчера в промежутке между одиннадцатью и двенадцатью часами ночи?

– Я спал в поезде, – устало выдавил Дрю.

– Надеюсь, вы сохранили билет? – поинтересовался Лепрекон.

Билет! Дрю побледнел. О каком билете может идти речь, когда он в буквальном смысле слова ввалился в поезд, сунув деньги проводнику.

– Видите ли, я… – Дрю запнулся. Даже если он расскажет ей о том, как попал в этот чертов поезд, она вряд ли ему поверит.

– У вас нет билета?

Эта рыжая пигалица прекрасно знает ответ на свой вопрос.

– Нет, – покачал головой Дрю. – Я был чертовски пьян, когда сел в поезд. Проводник загрузил меня в пустое купе, и я проспал там всю дорогу. – Дрю опустил глаза, ожидая, что рыжая бестия поднимет его на смех и заявит, что никакое это не алиби, но, вопреки его ожиданиям, девушка довольно мягко произнесла:

– Ну хорошо, пусть так. Этот ваш проводник хотя бы запомнил вас? Если вдруг понадобится его свидетельство, он подтвердит, что вы ехали в этом поезде?

– Думаю, да, – пробормотал Дрю. – Я называл ему свое имя. Правда, вряд ли он захочет лишаться работы из-за пьяного писателя, которого ему не удалось вытурить из поезда.

– Вообще-то он мог бы вызвать полицию, и тогда ему уж точно помогли бы от вас избавиться. Вы наверняка предложили проводнику хорошие деньги?

– Тройную цену за билет, – нехотя признался Дрю. – Он не смог устоять. Но мне показалось, он неплохой малый. Ведь мог бы не говорить мне, сколько я отдал за билет, я все равно ничего не помнил.

Рыжее создание – Дрю казалось, что полицейские вообще не очень-то умеют улыбаться, – ответило улыбкой. И вовсе даже не насмешливой, а какой-то не по-полицейски мягкой.

– Вот видите. Думаю, он не забудет такого пассажира.

– Надеюсь, – уныло усмехнулся Дрю. – Это, конечно, снимает с меня подозрения, но Стэна-то не вернешь. А как… как Матильда?

– Матильда Кшесински сдержанный человек. По ней не скажешь, что она убита горем.

– Надеюсь, ее-то вы хоть не подозреваете? – усмехнулся Дрю. – Матильда холодная как ледышка, но она всегда любила Стэнли.

Рыжее существо в полицейской форме задумчиво кивнуло.

– Если вы так дружили с Кшесински, мистер Донелли, то, может, вы хотя бы предполагаете, кто был заинтересован в его смерти? – немного помолчав, поинтересовалась она.

– Честное слово, даже представить себе не могу. Стэна все любили. У него… был мягкий характер. Правда, и его можно было довести до ручки, что периодически и делал наш Мистер Юмор.

– Мистер Юмор?

– Мэт Карриган. Он тоже писатель, – объяснил Дрю. – Стэн писал психологические триллеры, а Мэт – классические детективы. Правда, его главный герой – детектив Маккинзи – маньяк похуже тех, что описывал Стэн. Впрочем, это вам вряд ли интересно. Но не стоит подозревать Карригана. Во-первых, он всегда с кем-то в ссоре, это его нормальное состояние. А во-вторых, они со Стэном то дружили, то враждовали. Я и сам не знал, когда у них мир, а когда война.

– Угу, – кивнуло рыжее создание, поправив свои «уши». – О Карригане я уже слышала от Матильды Кшесински. Она сказала примерно то же, что и вы. А как насчет вашего телефонного разговора? Не сказал ли Стэнли что-нибудь такое, что заставило вас насторожиться?

– Я уже тогда был непростительно пьян, – вздохнул Дрю. – Что-то меня насторожило, но я уже не помню, что именно. Вроде бы ничего ужасного Стэн мне не рассказывал. Говорил о своем больном сердце, о том, что очень хочет меня видеть. А еще, пока мы болтали, ему кто-то позвонил на сотовый. Я еще удивился, что Стэн обзавелся мобильником. Знаете, он из тех людей, кто совершенно не умеет и не желает пользоваться благами технического прогресса. Стэн так и не научился пользоваться компьютером и печатал романы на старенькой машинке. Но какие это были романы…

Рыжий Лепрекон вынул из кармана блокнот, нацарапал в нем какие-то цифры и, вырвав листок, протянул его Дрю.

– Вот здесь номер моего сотового. Если вдруг вы что-нибудь вспомните, обязательно позвоните мне.

– Хорошо, – кивнул Дрю. – Только уж простите, офицер, я забыл ваше имя.

– Хорошо, что свое еще помните, – насмешливо фыркнул Лепрекон. – Алисия О'Райли. Какой же вы, писатели, рассеянный народ.

– Какой уж есть, – пожал плечами Дрю и тут же вспомнил, что не задал самого главного вопроса. – А вы ведь так и не сказали, как… умер Стэнли?

– Врачи говорят, что от сердечного приступа. И в этом нет ничего удивительного – семейный доктор Кшесински заверил, что много раз советовал Стэнли избегать лишних волнений не злоупотреблять алкоголем. Но знаете, что странно?

Дрю покачал головой.

– С тех пор как Стэнли Кшесински узнал о своем диагнозе, он, по словам жены, всегда носил с собой таблетки. Но ни таблеток, ни мобильного телефона в тех вещах, что были на нем, не нашлось.

– Может быть, он забыл их дома? – предположил Дрю.

– Если бы так, – покачала головой Алисия. – Ни в кабинете, ни в спальне, ни в ванной, ни в мусорном ведре… Согласитесь, мистер Донелли, я имела все основания спросить вас о том, где вы провели вчерашнюю ночь?

– Это верно, – кивнул Дрю, – вы имели все основания спросить меня об этом. Жаль только, что у вас не хватило такта отложить эти расспросы на потом.

– Мне жаль, что с вашим другом случилось несчастье. И жаль, что желание доискаться до правды вы считаете бестактностью. Но это моя работа, мистер Донелли. Всего доброго, сэр.

– И вам того же, сэр, – буркнул Дрю, когда рыжие «уши» Алисии О'Райли скрылись за кустом боярышника.

3

– Знаешь, Фокс, я, конечно, ценю твое рвение, только, боюсь, сержанту Бригглсу оно вряд ли придется по вкусу. – Джад Макнайт, пожилой, но все еще не утративший былой привлекательности мужчина, затянулся сигаретой и весьма выразительно выпустил клуб дыма к потолку: кабинет сержанта находился как раз на втором этаже, над прокуренным кабинетом детектива. – Ты знаешь, он не любит запутанных дел и долгих расследований. Официальная версия – смерть от сердечного приступа – его вполне устроит.

Лиси нахмурилась. Бригглс уже не в первый раз мешал им с Макнайтом доводить дела до конца. Неужели и на этот раз трусость и некомпетентность сержанта помешает Джаду заняться расследованием убийства? А в том, что смерть Стэнли Кшесински вовсе не обыкновенный сердечный приступ, Лиси почти не сомневалась.

– Скажи мне, Джад, – накрутив на палец рыжее кольцо волос, вкрадчиво начала Лиси, – если человек болен и знает об этом, разве он не будет всегда носить с собой лекарство, выписанное врачом?

– Будет, – выдохнул дым детектив Макнайт.

– И это не только наши предположения, – продолжила Лиси. – Матильда Кшесински заверяет, что так и было. Это первое. А вот и второе. Да, Стэнли Кшесински любил одинокие прогулки в парке. Но так поздно он редко выбирался на прогулку. И это тоже подтверждает его жена. Верно я говорю?

– Верно, – устало кивнул Макнайт.

– Ладно, все вышеперечисленное можно списать на стечение обстоятельств. Но куда ты приткнешь эти письмена? – Лиси приподнялась и ткнула пальцем на листок, лежавший рядом с пепельницей, густо утыканной окурками. – Какого, спрашивается, черта, в кармане Кшесински вместо таблеток и мобильного оказывается бумажка с набором букв?!

– Не заводись, Фокси, – попытался успокоить девушку Джад. – Все это, конечно, странно, но он же, в конце концов, писатель. А у них все странно, куда ни кинь. Может, он делал наброски для нового романа.

– Ага, – ехидно усмехнулась Лиси. – Именно так и задумывают романы: берут лист бумаги и распечатывают на нем три буквы жирным шрифтом. А потом гуляют с ним по парку и ждут, когда придет вдохновение.

– Да он же писатель, Фокс. Может, у него и так.

– Тебя послушать, так писатели вообще люди с другой планеты. Может, они еще дышат ушами, а слушают ртом? А в сортир ходят…

– Фокси, – перебил разошедшуюся девушку детектив, – давай не будем перевирать мои слова. Мне, между прочим, тоже кажется, что смерть Кшесински произошла при весьма загадочных обстоятельствах. Но Бригглсу этого не объяснишь. Плевать он хотел на загадочность и всякие там буквы. Отчетность и листок активности – вот что прежде всего.

– Хочешь, я сама поговорю с Бригглсом?

– Этого еще не хватало! – Макнайт воткнул окурок в забитую до отказа пепельницу. – О своей голове не думаешь, подумай хотя бы о моей. И потом, как это будет выглядеть? Все мы, конечно, знаем, что ты чуть было не стала детективом, но Бригглсу на это наплевать. Ты офицер патрульной службы, а я детектив. Может, он тебя и послушает, только потом вкатит мне взыскание за то, что я нарушаю субординацию.

– Так тебя только это заботит?

– Не только. Если ты полезешь к Бригглсу со своей прямотой, дела нам не видать как своих ушей. Оставь, это Фокси. Уж лучше я сам.

– Ну хорошо. Только обязательно покажи ему листок с буквами. Уверена, мы имеем дело с каким-то психом. «S», «Ь», «е» – интересно, что это может означать? Жаль, что они печатные. Если бы их писали от руки, можно было бы сравнить с почерком Кшесински.

– Ладно, я уж разберусь, как поговорить с Бригглсом, – кивнул детектив, испытав некоторое облегчение оттого, что его упрямая подчиненная наконец-то успокоилась. – Расскажи-ка лучше, что из себя представляет прикативший к нам писатель. Очередная звезда на небосклоне Ноувервилла?

– Еще какая, – кивнула Лиси. – По популярности он переплюнул даже своего учителя. Если бы ты видел, Джад, как он передо мной выпендривался. А когда понял, что его могут задержать по подозрению, так чуть в штаны не наложил, честное слово.

– Думаешь, он как-то причастен к смерти Кшесински? – поинтересовался Джад.

– Нет. Во-первых, у него не было причины убивать Кшесински. Даже Матильда Кшесински подтвердила, что ее муж прекрасно относился к Донелли и всегда радовался его успехам. Во-вторых, хоть алиби у Донелли довольно странное, оно все-таки есть. Билета на поезд у него не оказалось, но проводника мне все-таки разыскали. Он действительно запихнул в купе пьяного писателя, но клянется, что денег не брал. Впрочем, кто бы на его месте сознался. В-третьих, когда я сообщила этому пьянице о смерти Кшесински, он и вправду выглядел, как будто его по башке огрели.

– Согласен, Фокс, – кивнул Джад. Алисию О'Райли можно было упрекнуть в чем угодно, но только не в отсутствии объективности. Даже если бы в убийстве обвиняли ее злейшего врага, и тут она была бы предельно честна и руководствовалась бы исключительно фактами. – А у Кшесински были друзья, кроме этого Донелли?

– О, их было много, – улыбнулась Лиси. – Послушать его жену, так все вокруг души не чаяли в Кшесински. Она посоветовала мне сходить в «Алый вельвет» – кафе, где обычно собираются наши ноувервиллские писатели. Я о нем много слышала, но ни разу там не была. Кстати, и Матильда, и этот Донелли не сговариваясь назвали имя Мэта Карригана. Судя по их словам, у них со Стэнли был то Вьетнам, то День благодарения. Так вот, этот Карриган довольно вредный малый и не враждует разве что со своей тенью. Еще Матильда упомянула о некоей Стелле Линдсей. Эта дама пишет пьесы, которые ставят в «Тысяче Теней». Они с Кшесински очень тесно общались. Знаешь, Джад, – заговорщическим тоном произнесла Лиси, – когда она сказала слово «тесно», в ее лице было что-то такое…

– Думаешь, они были любовниками? – подхватил ее мысль Джад.

– Возможно, так считает Матильда Кшесински.

– Убийство на почве ревности?

– Теоретически возможно. – Лиси поправила рыжие косицы и прищурившись посмотрела на детектива. – Допустим, Матильда подозревала об этой связи. Она выбросила таблетки мужа, довела его до сердечного приступа и решила, что ей удастся направить полицию по следу его любовницы. Неплохая версия, но у Матильды есть алиби. В предположительное время смерти она болтала по телефону со своей подружкой, которая все подтверждает.

– А если миссис Кшесински звонила по мобильному? – предположил Джад, выпуская изо рта очередной клуб дыма. – Сразу после смерти своего мужа?

– Не-а, – покачала головой Лиси. – У подруги Матильды определитель номера. А на определителе высвечивается и номер, с которого звонили, и время звонка. Я все проверила. Матильда действительно звонила из дому. При этом они едва ли не два часа проболтали. Матильда позвонила ей в половине одиннадцатого.

– О господи, – недоуменно уставился на девушку Джад. – Может, объяснишь, о чем столько времени можно трещать по телефону?

Лиси улыбнулась и развела руками. У нее уже давно не было времени на подобные глупости.

– Как, по-вашему, это нормальное поведение для одиннадцатилетнего мальчика, мисс О'Райли?

Лиси продолжала усердно разглядывать носки своих запыленных кроссовок. Возразить было нечего, так что любительница читать продолжительные и монотонные нотации пожилая мисс Тим имела полное право отнимать у Лиси время, которого как всегда ни на что не хватало.

– Ну что же вы молчите, мисс О' Райли? – осуждающе поинтересовалась мисс Тим. – Судьба возложила на вас высокую миссию – воспитание ребенка, и эта миссия важна ничуть не меньше той, которую вы добровольно для себя выбрали. Скажу вам честно, я до сих пор не могу понять причину, по которой вы, молодая девушка, будущая мать, выбрали себе такую трудную и, не побоюсь этого слова, мужскую профессию. – В устах мисс Тим даже слово «мужская» звучало как обличительный приговор. – Как только это пришло вам в голову?

Лиси оторвала взгляд от запыленных кроссовок и впервые за все время монолога мисс Тим осмелилась не только встретиться взглядом со старой девой, но и возразить ей:

– Знаете, моя профессия – это мой выбор. И нигде не сказано, что полицейскими могут быть только мужчины. А если кто-то считает иначе, это его дело.

Мисс Тим, ожидавшая со стороны сестры провинившегося ученика куда большего понимания, смерила Лиси уничижительным взглядом.

– Ну знаете, мисс О'Райли, – прошипела она, – я давно уже говорю, что вашего брата, простите за откровенность, следует отвести к школьному психологу.

– Может, Алан и не идеал, – раздраженно ответила Лиси, – но он вполне здоровый ребенок. А если каждого провинившегося ученика вести к доктору, то, уж извините, мисс Тим, вам придется нанять целый штат психологов.

Распрощавшись с учительницей, Лиси побежала домой в надежде застать там братца, из-за которого ей пришлось целый час выслушивать нудную мисс Тим.

Обычно дело ограничивалось получасовой беседой («ваш Алан снова сбежал с урока математики»; «из-за вашего Алана весь класс выгнали из музея археологических раскопок»; «ваш Алан изрисовал гвоздем стены в кабинете истории он, видите ли, решил, что наскальная живопись украсит кабинет»), но на этот раз Алан отличился так, что удивил и напугал даже Лиси.

Братишка расквасил нос однокласснику, но этим дело не ограничилось. Не удовлетворившись этим возмутительным поступком, Алли вымазал волосы своего неприятеля вареньем и посыпал голову перьями из подушки, которую стащил у школьного сторожа.

Лиси хорошо знала Алана – он никогда бы не полез драться первым. Но, по словам мисс Тим, выходило, что ее брат – настоящее чудовище – выместил на ни в чем не повинном ребенке свою скрытую агрессию. Обо всем этом Лиси хотелось хорошенько расспросить самого Алана, но, увы, ни дома, ни у соседки братца не оказалось.

Лиси приуныла. Если Алан прячется, значит, точно виноват. И все же во всю эту историю с «линчеванием» одноклассника Лиси верила с трудом. Впрочем, подозреваемого нужно было найти, по возможности обезвредить и конечно же допросить. Если Алан ожидает наказания, то он вполне может отсиживаться у приходящей няни, пожилой Линды Элистер, которая, как это бывало не раз, заступалась за мальчика перед строгой сестрой.

Линде Элистер надо было позвонить по двум причинам: во-первых, Алли действительно мог прибежать к няне, а во-вторых, Стелла Линдсей, дружившая со Стэном Кшесински, была соседкой Линды.

– Алисия, я не видела Алана со вчерашнего дня, – посочувствовав девушке, ответила Линда. – С тех пор как ушла от вас. Но если он все-таки натворил что-нибудь, не ругайте его очень сильно. Видно, ему просто не хватает родителей.

– Знаете, Линда, это обстоятельство его не извиняет. Так что, если я найду Алли, он ответит по всей строгости закона, – сурово заметила Лиси, а потом уже мягче добавила: – Линда, можно вас спросить еще кое о чем?

– Конечно, спрашивайте, милая.

– Скажите, вы хорошо знаете свою соседку Стеллу Линдсей? Кажется, она пишет пьесы для театра.

– Ах, Стеллу! – благодушно воскликнула Линда. – Неплохо. Вообще-то я даже приглядываю за ее домом, когда она уезжает из города.

– Правда? – изобразила удивление Лиси. – И что вы о ней скажете?

– Очень милая и приятная дама. Правда, немного чудная. Но в нашем городке, знаете ли, этим мало кого удивишь.

– Да уж, – хмыкнула Лиси. – Значит, вы находите ее милой?

– Даже очень милой. Она не умеет готовить, но зато частенько приносит мне отменное вино. Кстати, я пару раз ходила в «Тени» на спектакли по ее пьесам. Было просто замечательно, хотя, честно вам скажу, не понимаю я всех этих высосанных из пальца страданий. Я, знаете ли, люблю больше легкие комедии. А еще она поразительная красавица, эта Стелла. Скольким поклонникам вскружила голову!

– А вы никого из них не видели?

– Из поклонников?

– Нуда. Может, у нее бывал кто-то из известных писателей? – Лиси застыла в ожидании ответа.

Ее собеседница на другом конце провода тяжело вздохнула. Лиси предчувствовала такую реакцию – конечно же та понимает, что все эти вопросы заданы ей не из праздного любопытства, – и все же, зная Линду, не сомневалась, что она обязательно сболтнет что-нибудь интересное.

– Ох, Алисия, – раздался наконец жалобный голосок. – Я даже не знаю, стоит ли говорить об этом. Надеюсь, вы не подозреваете Стеллу ни в чем таком? То есть не думаете ли вы, что смерть нашей знаменитости как-то с ней связана?

– Ну что вы, Линда, – поспешила успокоить Лиси разволновавшуюся даму, – конечно нет. Но вдруг кто-то из друзей Кшесински или поклонниц… его творчества знает что-то такое, что может помочь полиции.

– А, ну тогда… Кшесински бывал у Стеллы, и довольно часто. Вижу я скверно, но его всегда узнавала. Он постоянно носил на шее большой и толстый шарф. Если я видела мужчину в толстом шарфе у дома Стеллы, то сразу понимала, что это мистер Кшесински… – Линда тяжело вздохнула и продолжила: – Они познакомились через несколько месяцев после приезда Стеллы в Ноувервилл и стали, как я поняла, хорошими друзьями.

– Друзьями? – переспросила Лиси.

– Ну… – снова замялась Линда. – Мистер Кшесински дарил ей цветы, но, думаю, их связывала только дружба. Ведь он, кажется, был женат.

Цветы… Что ж, очень милый знак дружеского внимания. Особенно когда подруга красивая молодая женщина. Сколько лет этой Стелле? Кажется, чуть больше тридцати. Выходит, Стэнли Кшесински, несмотря на свои шестьдесят с хвостиком и больное сердце… Впрочем, все это только предположения. Свечку, как говорится, никто не держал.

– Спасибо, Линда, – поблагодарила Лиси пожилую даму. – Поверьте, вы оказали полиции неоценимую услугу.

– Ну что вы, – с сомнением в голосе ответила та. – Я всегда рада помочь, хоть мне и не хотелось бы, чтобы мои слова как-то навредили Стелле.

– Невиновному человеку нечего бояться полиции. Так что вам не стоит волноваться за соседку.

– Да, конечно, – без особого воодушевления согласилась Линда. – И не забудьте позвонить, когда Алли найдется.

Алли! Лиси совершенно о нем забыла! Так случалось всегда: думая о работе, Лиси начисто забывала обо всем на свете. А о работе она думала всегда.

Обежав друзей Алли, Лиси совсем пала духом. О том, где находится ее набедокуривший брат, не знал даже его самый близкий друг. Правда, друзья Алли пролили хоть какой-то свет на всю эту историю с «линчеванием». По их версии, Алан О'Райли оказался благородным рыцарем: он смело выступил против наглого мальчишки, который осмелился издеваться над девочкой.

Это, безусловно, утешало, но Лиси не терпелось выслушать «показания» самого «подозреваемого». Если правда на его стороне, почему же тогда он прячется? И где теперь его искать? А ведь Лиси так надеялась воспользоваться этим выходным, чтобы наведаться в «Алый вельвет» и поговорить с теми, кто должен был хорошо знать Стэна Кшесински, – его собратьями по перу.

Теперь все серьезные намерения потерпели фиаско, а от тревожных мыслей об Алли заболела голова. Куда еще мог пойти этот сорванец? Где он? Что с ним?