Текст книги "Дорогая, где Бобстер?"

Автор книги: Эдриан Маршалл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 10 страниц)

Я вкратце рассказала мистеру Стемплтону о том, что происходит в Бервике, и поняла, что он не на шутку встревожился. Шеф – этого я от него совершенно не ожидала – предложил мне уехать из Бервика, пусть и ценой ненаписанной статьи. К счастью, мне удалось убедить его в том, что не так страшен вампир, как рисует его воображение местных жителей, и мистер Стемплтон, к моему великому облегчению, позволил мне задержаться в Бервике еще на какое-то время.

Окрыленная этим известием, я решила первым делом отправиться на раскопки, чтобы выяснить, не сделал ли мой ученый друг какого-нибудь интересного открытия.

Дорогой я думала о Майке и Элизабет. Если бы я написала, что ни капли не злорадствовала, то это было бы ложью. Я считаю, что эта парочка понесла вполне справедливую кару. Никто не заставлял Элизабет Фокинс отсылать мою статью конкурентам, а Майк Торнтон мог бы и постараться, чтобы в кои-то веки написать хорошую статью…

То, что происходило на раскопках, обрадовало и огорчило меня одновременно.

Огорчилась, точнее разозлилась, я потому, что первой, кто попался мне на глаза, была Диана Сэвидж. Та самая великолепная Диана, которая весь рождественский обед – хотя, конечно, забавно называть обедом то, что длится с трех до девяти вечера – пыталась увести моих кавалеров (хотя за Грега я была ей исключительно признательна).

Недоумевая по поводу того, что здесь делает эта девица, одетая в короткую шубку из лисьего меха и утепленные стеганые штанишки, ничуть не портящие ее фигуру, я пошла разыскивать Стю. Кроме него и тех рабочих, что еще не успели сбежать или исчезнуть, на стоянке появились новые лица. Я застала Стю беседовавшим с невысоким бородатым мужчиной лет пятидесяти, который что-то объяснял моему ученому другу и бешено при этом жестикулировал.

– Добрый день, – робко поздоровалась я с обоими.

Мужчина замолчал и посмотрел на меня так, словно я существо из другого мира, прилетевшее на стоянку на космическом корабле.

Стю поспешил меня представить:

– Знакомьтесь, Дик, это Джорджия Уаскотт, журналистка. Джо, это Дик Хаббард, мой хороший приятель и стратиграфический археолог.

– Да, да, – кивнула я, смущенно улыбаясь Дику Хаббарду. – Вы уж простите, но мне никогда не выговорить названия вашей профессии.

– Пустяки, – невозмутимо ответил Дик. – Думаете, вы одна? Таких тут полная стоянка, – кивнул он на рабочих.

– Если бы полная, – помрачнел Стю. – После того как исчезли те двое, от меня ушло еще три человека. Эти, к счастью, хотя бы предупредили…

– А что тут делает Диана Сэвидж? – поспешила я удовлетворить свое любопытство. Хотя нет, скорее опровергнуть свои нехорошие подозрения.

– Она сама вызвалась помочь. Я вчера имел неосторожность сказать, что на раскопках почти никого не осталось, и Диана решила, что может быть полезной. Я уже не мог отказать. – Стю покосился на меня, и по его взгляду я поняла, что он пытается оправдаться. Неужели есть за что? – Толку, конечно, от нее мало. Но, во всяком случае, она не мешает.

– Не слышала о таком принципе приема на работу, – ехидно хмыкнула я. – Пусть работник ничего не делает – главное, чтобы не мешал.

– Она тут на добровольных началах, – заметил Стю. – То есть работает бесплатно.

– Ну и пусть себе работает, – вмешался Дик, который, как мне показалось, совершенно не понимал, почему мы со Стю столько времени обсуждаем столь бесполезный предмет, то есть Диану. – Стю говорил мне, что вы, Джо… Можно вас так называть?

Я кивнула.

– Так вот, что вы, Джо, интересуетесь подробностями раскопок.

– Да. Хочется написать статью, в которой были бы факты, а не только легенды и предания.

– Что ж, похвально, – удовлетворенно кивнул Дик. – Пока я могу сказать только одно – захоронение нельзя назвать древним. Ему около ста лет. Особой ценности оно не представляет – разве что как эволюция представлений человека о вампирах. Впрочем, все зависит от того вывода, который медики сделают на основании результатов анализа Стю. Конечно, то, что скелет похищен, здорово затрудняет дело – нам могут отказать в финансировании дальнейших раскопок. Но есть шанс, что…

Закончить Дик не успел, потому что всех оглушил пронзительный женский визг. Я обернулась и увидела Диану, которая бежала к нам со всех ног, вереща так, словно кто-то из рабочих окатил ее кофе из термоса.

– Ди, в чем дело?! – крикнул ей Стю.

Ах она уже Ди, мелькнуло у меня.

Диана подбежала к нам, и я увидела, что она и в самом деле сильно напугана. Она побледнела, подбородок ходил ходуном, а рука, которой она пыталась нам что-то показать, дрожала, подобно ветке под сильным порывом ветра.

– Ди, да что случилось? – повторил Стю.

Кто-то из рабочих помахал ему рукой в ту сторону, куда пыталась указать нам перепуганная Диана. Мы побежали, чтобы выяснить, в чем дело.

Мое сердце бешено колотилось, когда в глубокой яме, на которую указал нам рабочий, я увидела раскрытый гроб. Того, что в нем было, моя статья конечно же никогда не коснется, но в тот миг я поняла, почему Диана Сэвидж была так напугана.

Через полчаса мы расселись у большого чана, в котором Диана варила принесенную из дома курицу, и обсуждали очередную для кого-то страшную, а для кого-то любопытную находку.

– Не зря копали, – кивнул довольный Дик. Если так можно выразиться, ему повезло больше всех. Первый день на новой раскопке – и тут же находка. – Надо позаботиться, чтобы никто до них не добрался, – кивнул Дик в сторону ямы. – Если мы упустим еще одни останки, то меньшее, что с нами сделают, это положат на их место.

– Да, ты прав, Дик, – кивнул археолог, который, как объяснил мне Стю, занимался собиранием пазла из разрозненных частей того, что находят на раскопках. – Только куда их денешь? Разве что по очереди караулить ночью, чтобы никто не утащил. Одного не пойму: кому это, к черту, нужно?

– Пообщались бы с местными, поняли, – вставила я. – Они все, включая Донована Перквилла, священника, считают, что ваши находки – жертвы Крейнов. Не исключено, что именно местные похитили первый скелет, чтобы самим его похоронить.

– Что за бред? – скользнул по мне реставратор недоверчивым взглядом. – Стащить захороненный скелет, чтобы снова его похоронить?

– А девушка-то права, – возразил ему Дик Хаббард. – Только не просто похоронить, а похоронить, как хоронят вампиров.

– Слушай, Дик, я бы понял это, если бы на дворе был семнадцатый век. Но сейчас-то, слава богу…

– Люди не меняются, – перебила его я. – Даже не в глубинке, а в большом городе они умудряются увидеть что-то сверхъестественное. Здесь, в Бервике, боятся вампиров, а в какой-нибудь Дакоте дрожат при мысли от того, что их похитят инопланетяне. Вспомните эту историю с кругами на полях. Сверхъестественное осовременивают, но оно никуда не исчезает. У людей всегда будет потребность свалить на кого-то свои проблемы. Вот в Бервике, например, считают, что, если бы не было вампиров, город и деревня процветали бы.

– Да, верно, – задумчиво кивнул Стю. – Только вот что странно… Все местные судачат о том, что вампир – не знаю уж, как его назвать, – приходит к ним в плаще. Первая наша находка была без плаща, но с камнем во рту. А вот вторая – именно в плаще. Во всяком случае, эта ткань, в которую завернут наш неизвестный, здорово напоминает плащ.

– Плащ? – уставилась я на Стю.

Мне не очень-то хотелось рассматривать страшную находку, поэтому я ограничилась лишь беглым взглядом, а потом сразу же удалилась. Стю ничего не говорил о плаще, а ведь это, по-моему, давало хоть какое-то объяснение странным захоронениям.

– Не могу утверждать без экспертизы, – педантично уточнил Стю, – но мне показалось, что это похоже на плащ.

– Дик, а когда, по вашим предположением, сделано второе захоронение? – повернулась я к археологу.

– Судя по всему, оно совсем свежее. Я, как и Стю, не хочу быть голословным, но рискну предположить, что около двадцати лет назад. Конечно, вы понимаете, что точную дату я вам сейчас не назову.

– О, этого вполне достаточно. – Меня трясло, как в лихорадке. Честно говоря, я, как и ученые, не могла быть уверена в правдивости своих подозрений, но все же они казались весьма логичными и странно было, что раньше никому из нас не пришла в голову эта мысль. – Стю, ты помнишь, что твои рабочие болтали о детстве Стива?

Стю кивнул, все еще не разгадав хода моих мыслей.

– Так вот, – возбужденно продолжила я, – дед Стива, Генрих Крейн, умер после того, как Стив уехал из города. Это случилось около двадцати лет назад. Генрих Крейн, если, конечно, стоит верить воспоминаниям выжившей из ума прабабки, еще до того, как сломал позвоночник, постоянно кутался в «вампирский» плащ, потому что его тело было изуродовано пожаром – кто-то из местных поджег владение Крейнов. Во всяком случае, прабабка говорила, что он прикрывал плащом безобразные ожоги и в этом же плаще он не то умрет, не то будет похоронен. Своего мужа, отца Генриха Крейна, прабабка считала настоящим вампиром и утверждала, что позаботилась о том, чтобы он никогда не вернулся в замок. А прадед Стива вполне мог скончаться около ста лет назад.

– Ты хочешь сказать, что обе могилы принадлежат Крейнам? – наконец-то дошло до Стю.

– Да, – кивнула я. – Во всяком случае, очень на то похоже. А ваша экспертиза сможет выявить родство?

– Боюсь, что нет, – покачал головой Стю, – пока нет. Впрочем, я думаю, это открытие не за горами.

– Ага, – ехидно хмыкнул реставратор, – только где мы, а где эти горы.

– Все, что мы можем сделать, это найти между ними сходство, если оно, конечно, есть, – перебил археолога Стю. – И, кстати, на этот счет у меня есть кое-какие идеи.

– Ди, а что там с супом? – поинтересовался Дик у Дианы, которая все это время изо всех сил пыталась оправдать свое присутствие на раскопках.

– Скоро будет готов! – крикнула раскрасневшаяся Диана и метнула в мою сторону недовольный взгляд.

Еще бы! – ехидно хмыкнула я про себя. А ты думала, что Стю оставил тебя здесь, чтобы ты шептала ему на ушко всякие глупости?

Впрочем, Стю сейчас и на меня не обращал особого внимания. Он сидел, погруженный в мысли, далекие от привычных и понятных мне вещей. И я не сердилась на него за это, а тихо радовалась. Радовалась тому, что осталась в Бервике, рядом с ним, и история, случившаяся с нами много лет назад, не повторилась.

Сейчас, анализируя прожитые дни, я прихожу к выводу, что ни к одному из мужчин, в которых я была влюблена, мне не довелось испытать того чувства, которое я испытываю к Стю. Рядом с этим человеком мне легко, спокойно и хорошо. Мне не нужно прилагать усилия для того, чтобы очаровать его, не нужно казаться лучше, чем я есть на самом деле.

Наверное, впервые в жизни я чувствую любовь не как страдание и боль, а как великую радость, великое утешение. Наверное, впервые в жизни я не чувствую потребности в том, чтобы он, мой избранник, был эдаким царьком в своем маленьком царстве.

И когда я вспоминаю Стю, такого задумчивого, сосредоточенного, погруженного в свои размышления, меня вовсе не тревожит тот факт, что мысли его были не обо мне. Потому что я точно знаю: когда мне действительно понадобятся помощь и поддержка Стю Паркера, все его мысли будут заняты мною.

…Несмотря на то что тучи над Бервиком, казалось бы, начали понемногу расходиться, меня не оставляло тревожное предчувствие. Слишком уж хорошо я помнила, что случилось после того, как было обнаружено первое захоронение. На прощание мне хотелось шепнуть Стю «будь осторожнее», но я смолчала, потому что мой дорогой ученый наверняка поднял бы меня на смех и вряд ли прислушался бы к моим словам.

Мои страхи оказались вовсе не безосновательными, потому что тем же вечером к миссис Мобивиш пришла Агнесса Барнаби, на лице которой был написан такой смертельный ужас, что мы поспешили взять старушку под руки, усадить ее в кресло и заставить выпить успокоительный сбор из мелиссы и мяты.

Выпив чудодейственного сбора, Агнесса некоторое время сидела молча, но потом ее как будто прорвало:

– Я его видела… Клянусь святым Стефаном, я его видела! Герти, если бы ты знала, что это за чудовище! Настоящее исчадие ада! Рот у него весь в крови, нос крючком, зубы настоящие клыки. Пальцы скрюченные. И на нем был тот самый плащ, что я еще в первый раз заприметила.

– Господи Иисусе! – Миссис Мобивиш истово перекрестилась, казалось, что ей передался весь ужас, пережитый Агнессой Барнаби. – Несси, милая, а где ты видела его? Снова на стоянке?

– Ты не поверишь, Герти, – едва шевеля дрожащими губами, ответила Агнесса. – Он стоял у моего окна. В сочельник я все свечи, что были у меня дома, выставила на подоконник. Видно, только это и спасло. Он стоял и скалился, Герти. Хорошо, что хоть мне хватило смелости взять одну из свечек и поднести ее к самому стеклу. Только тогда он скрылся в темноте. Я сразу решила, что одной мне оставаться нельзя. Взяла с собой распятие и бегом к тебе. Ты ведь не выгонишь меня, Герти? – со слезами на глазах посмотрела на подругу Агнесса.

– Совсем из ума от страха выжила! – возмутилась миссис Мобивиш. – Как же это я выгоню свою лучшую подругу?!

– А если он придет сюда? – округлив от ужаса глаза, прошептала Агнесса.

– Господи Иисусе! – всплеснула руками миссис Мобивиш. – Не придет, не осмелится! Мы зажжем церковные свечи и окропим порог святой водой.

– А еще у нас есть Нильс, – успокоила я Агнессу. – А нечисть очень не любит собак. К тому же Нильс поднимет такой шум, что вся деревня сюда сбежится.

– Ох, навлеку я на вас беду, – вздохнула Агнесса, которую, впрочем, несколько успокоили наши слова. – Зря я пришла к тебе, Герти.

– Не говори ерунды, Несси. Это гораздо лучше, чем сидеть дома и ждать невесть чего.

Стю наверняка спросил бы Агнессу Барнаби, не померещилось ли ей это чудище, а я, вспоминая о той страшной встрече у владений Крейнов, хорошо понимала ужас, овладевший старушкой.

Но кем же все-таки является на самом деле это существо? И почему оно не похитило меня? Не успело – вряд ли, у него было достаточно времени. Не захотело? Но почему? И почему оно смотрело на меня таким странным взглядом и шептало «не бойся»?

Я терялась в догадках, наблюдая, как миссис Мобивиш расставляет по всему дому свечи и окропляет все щели святой водой. Мне смутно верилось, что все эти ухищрения смогут остановить кого-то, если он соберется проникнуть в дом, но старушки считали иначе. Перед сном они долго молились, а я, положив подстилку Нильса на пороге дома, уселась за статью, с которой засиделась до полуночи.

Заснула я прямо за столом, который стоит в комнате, выделенной для меня миссис Мобивиш. Исписанные страницы служили мне подушкой. Когда я проснулась, на часах было около трех утра и самым логичным было переместиться из-за стола в кровать.

Не знаю, почему именно тогда, а не утром я решила заглянуть в ту комнату, куда миссис Мобивиш положила свою подругу. Но когда я на цыпочках прокралась по коридору и тихонько открыла дверь в комнату, где должна была спать Агнесса, то обнаружила, что разобранная кровать пустует.

Холодея от страха и уже не боясь никого разбудить, я заглянула на кухню, потом – в гостиную. Нильс сладко спал на пороге, и, казалось, никто не тревожил его сон. Я побежала в комнату к миссис Мобивиш в надежде, что напуганная Агнесса решила пойти к подруге, чтобы не оставаться в одиночестве. Но надежда моя, увы, не оправдалась.

Мне пришлось разбудить миссис Мобивиш, которая испугалась еще больше, чем я, и мы еще раз обследовали дом.

Агнесса исчезла, и только смятая постель говорила о том, что она все-таки была здесь.

– Проверь, на месте ли ее шуба, – приказала мне миссис Мобивиш.

Я проверила. Шуба Агнессы висела в том месте, где бедняжка оставила ее в последний раз. Даже если бы Агнесса, поборов свой страх, решила вернуться домой, вряд ли она бы сделала это в ночной рубашке миссис Мобивиш.

Однако дверь, которую хозяйка на моих глазах закрыла на ключ, щеколду и цепочку, почему-то оказалась открытой. И чего я совершенно не могла понять, так это того, что Нильс, который все время заливался раскатистым лаем, когда слышал чьи-то шаги, на этот раз спокойно спал, вопреки тому, что вокруг дома бродила самая настоящая нечисть.

– Может быть, вампир выманил бедняжку? – сквозь слезы прошептала миссис Мобивиш. – А может, она до сих пор бродит по деревне?

Не в силах смотреть на горе несчастной старушки, я оделась и собралась было идти за помощью, но миссис Мобивиш категорически запретила мне выходить за порог.

– Если ты это сделаешь, мое сердце не выдержит, – умоляюще посмотрела на меня она. – Хочешь, я встану перед тобой на колени, только не уходи.

Мне ничего не оставалось делать, как подчиниться. Миссис Мобивиш выглядела так скверно, что мой уход и вправду мог бы ее доконать.

Моя несчастная старушка проплакала до самого утра. Я тоже не спала всю ночь и все сидела подле нее, тщетно пытаясь ее утешить. Меня непрестанно мучил вопрос: почему Агнесса Барнаби по доброй воле вышла из дома? Ведь если бы кто-то ворвался в дом, то мы бы обязательно услышали и лай Нильса, и треск сорванных затворов.

Утром мы с миссис Мобивиш первым делом заглянули в дом Агнессы. Дверь была закрыта на ключ, а хозяйка, как я и предполагала, отсутствовала. После этого мы решили разделиться: я побежала на стоянку, чтобы рассказать о случившемся Стю, который уже общался с местной полицией и смог бы пойти со мной в участок, а миссис Мобивиш отправилась к Стиву, чтобы продолжить поиски подруги на его автомобиле.

Раскопщики уже встали, но Стю среди этой дружной команды я не обнаружила.

– Привет, Джо! – поздоровался со мной Дик Хаббард. – Вы в такую рань пришли, чтобы узнать, есть ли у нас новости?

– Скорее я пришла рассказать о наших новостях, – отдышавшись, ответила я.

– Что случилось, Джо? – заметив мое состояние, спросил Дик.

– Агнесса Барнаби… Это подруга моей хозяйки, – объяснила я. – Исчезла сегодня ночью.

– Вы уверены, что она исчезла, а не отправилась на прогулку?

– В ночной рубашке? – мрачно хмыкнула я. – Она ведь у нас ночевала.

– У вас?

Мне пришлось пересказать всю историю Дику Хаббарду. Умолчала я лишь о том, что совсем недавно собственными глазами видела описанное Агнессой Барнаби существо.

– Вот так дела, – пробормотал изумленный Дик. – А вы заходили к ней домой?

– Конечно. Все заперто, а самой хозяйки нет дома. Во всяком случае, дверь нам никто не открыл.

– А вдруг она… – начал было Хаббард, но я, порядком уставшая от всех этих предположений рационалистического характера, перебила археолога:

– Скажите, Дик, а где Стю?

– Вы с ним разминулись. Он ушел на бервикский телеграф» Надеется поговорить с медиками насчет анализа. Хотя, сомневаюсь, что они так быстро обработали результаты.

И надо же было ему уйти именно сейчас!

Мне оставалось только бежать в Бервик, чтобы успеть на телеграф, прежде чем Стю закончит разговор и отправится в обратный путь. Я собиралась поступить именно так, но тут в поле моего зрения попало треклятое владение.

Оно словно нависло над холмом. В тот миг оно и мне показалось виновником всех бед, что случались у славных и добрых бервикцев.

– Что с вами, Джо? – поймав мой мрачный взгляд, обеспокоенно спросил Дик.

– Ничего, – тряхнула я головой, совсем как Стю, и добавила: – Передайте все, что я вам рассказала, Стю и попросите его сходить в полицейский участок.

– Конечно, Джо, – кивнул Дик, а потом крикнул мне вдогонку: – А вы-то сами куда?!

– Скоро узнаете, – бросила я и поспешила к миссис Мобивиш.

Старушки еще нет дома, и это к лучшему, потому что мне будет сложно объяснить ей то, что я хочу сделать. От одной мысли об этой затее мое тело пронзает тысяча ледяных иголок.

Но вечно жить в страхе невозможно. И странно, что бервикцы до сих пор не поняли, что только страх мешает им избавиться от черных туч, нависших над городом.

Может быть, мне не стоит так рисковать. Может быть, я очень сильно пожалею о своем поступке, но… не знаю, как Стив, не знаю, как миссис Мобивиш, а я уже устала смотреть на мир через замочную скважину собственных страхов…».

8

«Двадцать седьмое января, 19… года»

Продолжение

Это последняя запись, которую я делаю в своем дневнике.

Возможно, это неправильно, заканчивать один дневник и начинать другой всякий раз, когда в моей жизни происходят глобальные перемены. Но я такая, какая есть, а мой дневник всего лишь пазл, который я собираю по кусочкам, чтобы в конечном счете увидеть цельную картину самой себя.

Я уже упаковала свои нехитрые пожитки и завтра утром навсегда оставляю Бервик – город мрачных преданий и веселого Рождества, город, где люди ревнуют и любят, боятся и ненавидят, страдают и радуются. Город, где люди такие же, как и везде, с той лишь разницей, что, может быть, их чувства немного острее, чем чувства людей, живущих в больших городах. Город, где, как мне кажется, я обрела саму себя и свою истинную любовь, светлое чувство, незамутненное моими страхами. Жаль только, что я не успела сказать о своей любви человеку, который мне так бесконечно дорог.

Прощай, Бервик! Твоего Рождества мне никогда не забыть!

Но пока миссис Мобивиш занята прощальным ужином, который она решила устроить перед моим отъездом, я по свежим следам хочу описать, что же случилось со мной после того, как я приняла решение отправиться во владение Крейнов.

Поднимаясь вверх по холму, я много раз задавала себе вопрос: смогу ли я и в самом деле перебороть свой страх и встретиться лицом к лицу с опасностью? Кроме того, я далеко не была так уверена, что мне, ни с того ни с сего заявившейся в гости, откроют двери этого жуткого места.

Но когда я добралась до вершины холма, обошла стену и остановилась перед узорчатыми железными воротами, все вопросы вылетели из головы, уступив место страху.

Несколько минут я стояла перед высокими воротами, не смея шелохнуться, но потом, поборов свой страх, подняла и отпустила тяжелое железное кольцо, висевшее на воротах. Кольцо сказало «блим-м-м», ворота загудели, и мне, если честно, тут же захотелось пуститься наутек. В тот миг я даже обрадовалась бы, если бы мне пришлось остаться гостем, которого не пожелали принять.

Однако очень скоро за воротами раздались шаркающие шаги. Хотя я и не знала, остались ли у этих странных хозяев слуги, мое воображение немедленно нарисовало мне образ жуткого согбенного привратника вроде администратора бервикской гостиницы Клайда Мортингера, только куда более угрюмого и мрачного.

Тяжелые ворота постепенно начали подниматься. Я знала, что владение горело, что хозяева нанимали специального архитектора, который восстанавливал стену, пострадавшую при пожаре больше всего. Но мне все равно казалось удивительным, что стена и ворота, которые, по сути, сделали заново, все же сохранили какой-то средневековый дух.

Привратник, или дворецкий, вопреки моим ожиданиям оказался обычным старичком. Впрочем, когда я зашла на территорию владения и попыталась заговорить с ним, выяснилось, что он… немой.

Мой безмолвный проводник жестом попросил меня следовать за ним, и я, с тоской оглянувшись, направилась к высокому крыльцу – главному входу в дом Крейнов.

Все то время, что я шла за своим молчаливым спутником, мне вспоминалось то, что Стив Скипер рассказывал об этом доме и своем детстве. В доме до сих пор были задернуты все шторы, а в просторном зале над камином висел портрет красивой темноволосой женщины в синем платье, поразительно напомнившей мне кого-то очень знакомого. В редких лучиках солнца, умудрившихся прошмыгнуть через шторы, клубилась пыль. Здесь все было покрыто пылью, и я подумала, что, наверное, у Крейнов, у тех, что остались в живых, нет никакой прислуги, кроме этого немого привратника.

Если честно, я поражалась собственной наблюдательности, невесть откуда взявшейся в такой волнительный момент. Похоже, это был именно тот случай, когда любопытство пересилило страх. Я шла по дому, о котором так много слышала, и вполне естественно, что мне было безумно интересно осмотреть его изнутри.

По широким ступеням, покрытым вылинявшим темно-синим ковром, мы поднялись на второй этаж. Привратник привел меня в довольно просторную и удивительно чистую – по сравнению с остальным домом – комнату, в которой тоже горел камин. Жестом указав мне на большой деревянный стул с высокой спинкой, он направился к двери.

– Погодите, куда же вы? – недоуменно спросила я, решив, что он оставляет меня в одиночестве.

Но я ошиблась.

Кресло, стоявшее напротив камина, неожиданно зашевелилось, и из-за спинки выглянуло чье-то лицо. Вот тут-то я по-настоящему испугалась.

– Добрый день, Джо, – раздался голос мужчины, сидевшего в кресле. – Простите, что не обращаюсь к вам должным образом. Но ваше полное имя мне куда меньше нравится.

– Откуда вы его знаете? – испуганно прошелестела я.

– А вы думаете, что вампиры сидят в своих замках, ничего не видят и не слышат? Нет, милая, вы сильно ошибаетесь.

Почувствовав легкое головокружение, я оперлась на спинку стула, стоявшего передо мной. В таком начале не было ничего хорошего. Скорее очень близко маячил конец.

– Напрасно вы так боитесь меня, – не вставая с кресла, произнес мужчина. – У меня мрачные шутки и отвратительный характер, но я ни капли не страшный, поверьте мне.

Выпустите меня отсюда! – хотелось прокричать мне, но я и рта не могла раскрыть от ужаса.

– Вы, наверное, удивлены, что я вообще пустил вас сюда?

Я сделала чахлую попытку кивнуть, но потом вспомнила, что мой собеседник меня не видит, и выдавила из себя робкое «да».

– Может, вы все-таки присядете? Разговор у нас будет долгим. Вы ведь явно пришли сюда не для того, чтобы осведомиться о моем здоровье…

Я рухнула на стул. Человек, сидевший в кресле, наконец-то встал с кресла и показал мне свое лицо. К моему великому облегчению, оно ничем не напоминало зловещий лик вампира. Это было вполне обычное, я бы даже сказала, заурядное лицо пожилого и очень уставшего человека. Прозрачно-серые глаза, широкие брови, небольшой нос, тонкие губы, сжатые по обеим сторонам морщинами. И совершенно ничего страшного.

– Я вас разочаровал? – усмехнулся незнакомец. – Вы, наверное, думали, что я буду щелкать клыками и тянуться к вам своими страшными скрюченными пальцами? Ведь так нас, вампиров, описывают в Бервике? Не расстраивайтесь, наступит полночь и у меня обязательно вырастут клыки и все, что полагается.

Честное слово, я не знала, что думать, тем более что отвечать.

– Джо, а у вас вообще есть чувство юмора? Поняв, что он играет со мной как кошка с мышью, я разозлилась и наконец-то обрела дар речи.

– Хотела бы я посмотреть, как бы шутили вы, если бы оказались на моем месте! – гневно ответила я. – Вся деревня, весь город запуганы вами до такой степени, что люди боятся высунуть нос из дома.

– Я к этому совершенно непричастен, – покачал головой мужчина. – Жаль только, что мой сын не всегда прислушивается к моему мнению. Вы ведь сами еще молоды, Джо, и, наверное, знаете, как трудно родителю убедить своего ребенка?

– Мои родители никогда не пытались меня убедить, – ответила я, боковым зрением высматривая, нет ли где поблизости сына этого не в меру ироничного родителя. – Они просто делали так, как считали нужным.

– И вы не сопротивлялись? – полюбопытствовал он, развернув кресло спинкой к камину. – На вас это не похоже. Если бы вы были такой послушной овечкой, какой хотите казаться, то никогда не пришли бы сюда.

– Времена меняются, – ответила я ему.

– Да, – кивнул он, усаживаясь в кресло. – Только люди не меняются, и Бервик тому наилучший пример. Джо, может быть, вам все-таки принести чаю? Или вы предпочитаете кофе?

– Вы так и не сказали, откуда знаете мое имя, – проигнорировав его вопрос, поинтересовалась я.

– Сын сказал, что вас зовут Джо. Странное имя для девушки.

«Не бойся, Джо», – вспомнила я. Кровь застучала у меня в висках. Неужели его сын – то самое чудище, плащ которого порвал мой Нильс? Я не осмелилась озвучить свои мысли человеку, который сидел напротив меня, и ограничилась вопросом:

– А кто ваш сын? Я его знаю?

Мужчина окинул меня таким взглядом, что у меня мурашки побежали по телу. Уж не задумал ли он отдать меня на растерзание своему отпрыску?

– Не знаете, – отведя от меня свой пронзительный взгляд, ответил он. – Во всяком случае, вы никогда с ним не говорили. – Этот уклончивый ответ не подтверждал моей догадки, но и не опровергал ее. – Меня зовут Сэмюел Крейн, – представился он, что в общем-то не имело смысла, потому что я уже давно догадалась, с кем имею дело. – А моего сына – Эванс Крейн. Эванс никогда не думал отказываться от своей фамилии, какие бы слухи вокруг нее ни витали. Не то что этот приемыш.

– Вы сейчас говорите о Стиве Скипере? – уточнила я.

– О ком же еще, – криво усмехнулся Сэмюел. – Только приемыш мог так поступить со своим отцом.

– Но вы не его отец! – вырвалось у меня, и я тут же испугалась, что поплачусь за свои слова.

Но Сэмюел Крейн спокойно воспринял мое уточнение.

– Да, я не его родной отец, – согласился он. – Я отец приемный. Но если бы не я, то он, скорее всего, воспитывался бы в каком-нибудь приюте для тех детей, которых подбрасывают, как щенят, под чужие двери.

– Может быть, так было бы лучше для него? – вконец осмелев, спросила я.

– Может, и так. И все-таки я надеялся, что вправе рассчитывать хоть на какую-то благодарность.

– За что? – удивленно вскинулась я на Сэмюела Крейна. – Да вы хоть знаете, что ваш приемный сын до сих пор не может без содрогания вспоминать свое детство?

– А я не могу без содрогания вспоминать то время, когда он жил в этом доме. Если бы вы знали, чего мне стоило взять этого ребенка к себе, жить бок о бок с этим… – Он резко оборвал фразу и замолчал, повернувшись к камину, в котором безумствовали огоньки пламени.

– Но зачем тогда вы усыновили его? К чему тогда было показывать все это фальшивое благородство?

– Фальшивое? – Сэмюел обернулся и посмотрел мне прямо в глаза. Сколько же муки и гнева было в этом взгляде! – Нет, милая Джо, я вовсе не фальшивил. Я искренне хотел, чтобы моя жена если и не была счастлива, то по крайней мере не была бы так глубоко несчастна. Я ведь любил ее, Джо. По-своему, жестоко, холодно, но все-таки любил. Да, я сделал в своей жизни немало ошибок, но за все заплатил сполна. И мне кажется, настало время оставить в покое меня и моего сына.

– Оставить в покое вас? – ошарашенно уставилась я на Сэмюела. – Но ведь это же вы сводите с ума бервикцев, которые даже в Рождество не могут чувствовать себя спокойно. Из-за вас или из-за вашего сына, я уж не знаю.

– Милая Джо, вы ведь совсем недолго пробыли в Бервике, а рассуждаете так, будто прожили здесь уже много лет. Ни я, ни мой сын, ни мой отец, ни мой дед – стоит ли перечислять? – не имели и не имеют отношения к тому, что так тревожило и тревожит людей, о которых вы сейчас так беспокоитесь, что осмелились прийти сюда в одиночестве.