Текст книги "Второй мир"

Автор книги: Эдди Шах

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 32 страниц) [доступный отрывок для чтения: 12 страниц]

Сейчас все стало слишком сглаженным, безопасным. Исчез дух авантюризма.

Вдруг я затосковал; меня как будто ударили пыльным мешком по голове. Наверное, во всем виноват промах моих учеников. Их неудача обострила мою досаду, подчеркнула мою отъединенность от конечных моих же достижений.

Чем я зарабатываю себе на жизнь?

Я пишу игры.

А чем еще?

Я играю в игры.

И все, значит?

Не так плохо для бывшего хакера, бывшего преступника, бывшего стукача, бывшего заключенного и бывшего крэкера…

Ну, и что же дала тебе твоя профессия?

Черную платиновую карту «Америкен экспресс».

Это серьезно. Это целое состояние. За то, что ты играл в игры?

Я получаю проценты с продаж от всех разработанных мною игр. В прошлом году «Корпорация Тема» продала почти полмиллиарда игр и билетов в тематические парки «Изумрудного города», созданные по моим играм.

Много игр!

Много денег!

Сколько именно?

Понятия не имею.

Ты не знаешь?

Да какое мне дело? Я давно уже бросил считать. Таких, как я, очень мало. Я принадлежу к горстке элиты. Я настоящий агент 007 в игровом мире.

Конор Смит. Агент с лицензией на ошеломление.

Вот уж воистину – пути Господни неисповедимы!

Я вдруг почувствовал, как во мне вскипает необъяснимый гнев. Из ниоткуда… он всегда возникал из ниоткуда.

– Да пошли вы все! – заорал я, обращаясь к холодильнику и ко всему миру.

Еще один день прошел. Еще один день потерян. Я – Мастер игры; пора признать, что играть Мастеру давным-давно надоело.

Я включил настенную плазму – захотелось посмотреть новости. Картинка появилась немедленно, и я увидел, как президент Соединенных Штатов входит в переполненный Зал съездов.

День рождения

Белый дом (Дубль)

29-й этаж

Зал съездов № 42

Реальное время: до контрольной точки 13 часов 30 минут

Посмотрев в зал, президент увидел всего тысячу человек, не больше, но он знал, что на него сейчас смотрят миллионы. Все толкались, боролись за право оказаться ближе к нему, хотя первый ряд находился у подножия огромной сцены, шагах в десяти от него. Президент любил достижения прогресса. Благодаря новым технологиям он получал возможность общаться со своими сторонниками. После того как все поняли, что в виртуальной реальности можно не только играть, политики первыми разглядели и оценили важность нового мира. Политики по природе своей тяготели к новым способам коммуникации, которыми они, по их искреннему убеждению, могли управлять.

Такие мгновения он особенно любил: американские граждане, его избиратели, пришли продемонстрировать, что они на его стороне и любят его! Президент тут же напомнил себе: все эти граждане многим ему обязаны. В конце концов, кто, как не он возобновил процесс, прекращенный Джорджем Бушем и его либеральными последователями? Все началось еще до того, как построили Великую исламскую стену. Количество экстремистов и террористов-смертников постоянно росло. Они убивали невинных людей в крупных городах по всему миру, главным образом в США, Великобритании и некоторых европейских странах. Атаки террористов стали настолько обыденными, что сообщения о новых терактах сместились с первых полос газет куда-то в середину. Правда, бояться их не перестали. Ведь следующая бомба могла взорваться рядом с вашим домом, убить ваших лучших друзей и родных…

Потом стало известно, что группировка «Ислам за исламский джихад» обладает портативным ядерным устройством. Террористы планировали устроить взрыв в Чикаго, в кафедральном соборе Имени Господня на Норс-Стейт-стрит во время воскресной мессы. И тогда он, не колеблясь, приступил к решительным действиям. Самым поразительным стало то, что все пятнадцать террористов-смертников оказались американцами в третьем поколении. Они жили рядом с теми, кого собирались убить; ходили с ними в школы и колледжи…

Через несколько дней США разбомбили три иранских завода по производству ядерного оружия, три иранских правительственных здания и три небольших городка – два в Сирии и один в Ливии, – где, как считалось, находились тренировочные базы исламских террористов. Всего погибло шесть тысяч человек, но военная мощь Америки восторжествовала, а великие державы – Россия, Китай и Индия – согласились с тем, что подобные действия были необходимы. Время работало на них. Они понимали, что Америка постепенно утрачивает позиции ведущей экономической державы, а у них в будущем еще появится возможность поиграть мускулами.

Самое же главное, после решительных действий США теракты прекратились.

Затем Запад укрепил границы и вынудил многих мусульман вернуться на свою историческую родину, хотя некоторые из них проживали в западных странах на протяжении трех-четырех поколений. Перестали существовать такие понятия, как «двойное гражданство» и «политические эмигранты». В Европе воздвигли Великую исламскую стену. Суть новой политики была очень проста: тот, кто не с нами, – тот против нас.

Но сейчас президент о своих прошлых достижениях не вспоминал. Энни взяла его за руку и слегка сжала. Президент улыбнулся жене. Он – настоящий мужчина. Он вернулся в Белый дом на второй срок. Энни во всем поддерживала его. Без нее он вряд ли стал бы тем, кем он стал.

Он тоже сжал ее ладонь в ответ, высвободил руку, оглядел просторный Зал съездов… и улыбнулся своей знаменитой улыбкой. Потом медленно поднял руку к потолку и сделал толпе свой фирменный жест, обозначавший: «Мы все на одной стороне и боремся с одним и тем же врагом». Он как бы обводил рукой всех, защищал их от внешнего мира.

Толпа разразилась приветственными криками, и он заулыбался еще шире, еще энергичнее замахал рукой. Теперь он протянул ее к ним. Его победа, его приход на второй срок, случившийся всего четыре недели назад, была и их победой, и он разделял с ними час своего торжества. Старина Тедди Диксон – народный избранник, народный любимец. Его сторонники понимали и принимали его таким, какой он есть, со всеми сильными сторонами и недостатками. Тедди Диксон – такой же, как они… И все они сегодня собрались здесь, пришли отпраздновать его шестьдесят третий день рождения. По случаю праздника все нарядились: мужчины во фраках, дамы в вечерних платьях.

За спиной президента, чуть левее, стоял Дон Клэнси. Его глаза неустанно оглядывали собравшихся. Клэнси понимал, что здесь, в этом зале, вероятность нападения почти исключена. Сюда пускали только по особым приглашениям. И все же ослаблять бдительность ни в коем случае нельзя. Клэнси нашел в толпе своих подчиненных: агентов Секретной службы [2]2
  Секретная служба – федеральное агентство США, в обязанности которого, в числе прочего, вменяется охрана президента, вице-президента, их непосредственных родственников, других высокопоставленных чиновников, кандидатов в президенты и вице-президенты, представителей иностранных государств во время их визитов. Кроме того, занимается расследованием финансовых махинаций, краж личных данных и помогает расследовать некоторые внутренние преступления.


[Закрыть]Джексона, Смайта, Валленски и Смертона. Все на месте, все несут службу. Клэнси покосился на часы. Без трех семь.

– Без трех, – произнес он в свой микрофон на плече.

На сцене президент Диксон поднял вверх обе руки, призывая собравшихся к тишине. Ожидая, пока все умолкнут, он думал о зале, в котором находился. Зал в Дубле Белого дома соорудили и отдекорировали по его вкусу. То была точная копия зала в нью-йоркском «Мэдисон-сквер-гарден», где в мае 1961 года праздновали день рождения президента Джона Кеннеди. Просторное, ярко освещенное, уютное помещение. Для праздника лучше не придумаешь.

Толпа умолкла; наступила полная тишина. Диксон опустил руки и расплылся в широкой улыбке:

– Великая у нас страна или как?

– Да-а-а-а!!!

Толпа взорвалась, услышав знакомую фразу, которую он часто использовал во время избирательной кампании.

– Вот именно – великая у нас страна… или как?! – Он повторил свою любимую фразу громче, почти прокричал ее.

Зал потонул в приветственных криках; Диксон откровенно наслаждался всеобщей любовью, купался в ней.

– Две минуты, – тихо сказал Дон Клэнси. На сей раз он не выискивал глазами своих агентов; он оглядывал гостей – на всякий случай. Мало ли что… Но все выглядели вполне нормально: никто не демонстрировал угрожающего поведения, никаких признаков враждебности.

– Да-а-а! У нас великая страна!!! А будет еще более великой, когда мы заново начнем диалог с этими мусульманскими странами! Теперь-то они поняли, что без нас им не обойтись! Теперь они знают, что тоже хотят получить то, что есть у нас… Но и мы можем кое-чему у них научиться – да-да! Пора нам вернуться к семейным ценностям. Обратиться к своим корням! Но это потом, на следующем этапе. А сейчас мы должны добиться прекращения террора. Получить гарантии. Перестать бояться! Вот план наших действий на ближайшие четыре года. Наконец-то мир во всем мире… Наконец-то!

Люди в толпе словно обезумели; все тянули руки к своему президенту, их избранному защитнику и отцу народа.

– Одна минута! – невольно крикнул Клэнси и сразу почувствовал себя дураком: поддался всеобщим восторгам.

Смертон ухмыльнулся в ответ. Зачем кричать-то? В этом зале агенты прекрасно услышат все, что он скажет, даже если он будет говорить шепотом.

– Одна минута, – повторил Клэнси, хотя повторять было не обязательно. Просто ему захотелось продемонстрировать свою уверенность. Он главный и знает, что делает. – Тридцать секунд…

Энни Диксон, жена президента, обернулась к Клэнси и улыбнулась ему. Клэнси едва заметно кивнул в ответ. Сюрприз – ее идея; она все скрупулезно продумала. Приготовления велись в строжайшем секрете – насколько здесь, конечно, возможны секреты. Клэнси, со своей стороны, помогал первой леди. Труднее всего оказалось не упоминать Белый дом в переговорах с поставщиком услуги. Если бы компания-поставщик выяснила, кто заказчик, о сделке трубили бы все средства массовой информации не только в стране, но и во всем мире. Завтра – пожалуйста, завтра уже можно. Через несколько секунд то, что так долго готовилось, перестанет быть тайной. Энни Диксон повернула голову в другую сторону – через несколько секунд внимание всего зала переключится именно туда.

– «С днем рожденья тебя…» – послышался голос, знакомый всему миру. Не бог весть какой голосок, но задушевный, мелодичный.

При первых же звуках зал словно взорвался. Овация превзошла ту, которую устроили президенту. Еще до того, как исполнительница допела первую строчку, все взоры обратились к ней.

Она стояла у противоположной двери; ее высвечивал единственный луч прожектора – одинокую, беззащитную фигурку в том же самом платье. Как и тогда, она стояла перед микрофоном.

– «С днем рожденья тебя…»

Она стояла на возвышении в серебристом облегающем платье; едва взглянув на это платье, все сразу понимали, что под ним ничего нет. Платье льнуло к телу, о котором в свое время грезили миллионы. Красота в конце концов стоила ей жизни. И все же она была настоящей звездой – Мэрилин Монро.

– «С днем рожденья, мистер президент…»

Ни один мужчина в зале не мог оторваться от ее капризно надутых губок и лукавых глаз. Она чуть подалась вперед, лаская рукой стоящий перед ней микрофон. Ее жесты и поза вызывали во всех мужчинах острое желание… Женщины вздыхали: такими им никогда не быть.

– «С днем рожденья тебя».

Она легонько взмахнула рукой; затем повернулась и исчезла – как сон, как мечта.

Зрители словно с ума посходили. Бесновались не только те, кто был приглашен в Дубль Белого дома, но и все наблюдавшие за происходившим извне. Невероятно! Перед ними выступала не актриса, не двойник. Перед ними на самом деле была Мэрилин Монро.

Президент Диксон обернулся к Энни и обнял ее. Он сразу догадался, что сюрприз – особый подарок от нее. Только она могла такое придумать. Она знала, как он относится к Кеннеди и вообще к атмосфере шестидесятых. И к Мэрилин, которая воплощала тогдашнюю энергию и дух новизны.

Толпа снова устремилась к Диксону; все хотели пожать ему руку, что-то взять от победителя. Сотрудники Секретной службы Белого дома спешно расчищали проход к танцплощадке для президента и первой леди. Вот Диксоны сошли со сцены, и Клэнси последовал за ними. Он по-прежнему держался сзади, стараясь не светиться.

Едва президентская чета оказалась на танцплощадке, зазвучали первые звуки «Теннессийского вальса»; президент положил руку на талию Энни и закружил ее в танце. Оба они были хорошими танцорами; гости любовались ими, плотно обступив площадку.

– Это какой-то фокус, – прошептал Тедди жене на ухо.

– Тебе понравилось?

– Только ты знаешь, что это для меня значит, – ответил он. Они оба знали: их слова тотчас же услышат миллионы, миллиарды зрителей во всем мире. Никаких тайн! Вот новый стиль современной демократии. Правда, открытость существовала только на таких крупных мероприятиях. – Только ты лучше ее. Ты единственная… навсегда.

Она улыбнулась, и миллионы зрителей, которые подслушивали их разговор, вздохнули вместе с первой леди. Диксоны продолжали кружиться в вальсе; на площадку начали выходить и другие пары. Вскоре здесь стало не протолкнуться от танцующих; все в красивейших нарядных платьях и костюмах, все наслаждаются парадной обстановкой вечера в Белом доме – пусть даже не в Реале, а во Втором мире.

Когда начался следующий танец, Диксоны отошли друг от друга и немедленно занялись политикой. Энни взяла на себя правую часть зала. Она пожимала руки, ласково улыбалась, выслушивала комплименты: первая леди среди обожающих ее граждан. Президент направился на противоположную сторону.

– Поздравляю, мистер президент…

– Я из Огайо. Сенатор Джордж…

– Неужели вам всего сорок девять? Вы выглядите гораздо…

– Мы с вами встречались в Лос-Анджелесе во время…

– Она – замечательная первая леди. Хочу сказать, что вам…

– С днем рождения…

– А вы знали, что…

– Конгрессмен Дэвид Шоу-Мюррей. Он наш…

– Сэр, вас ждут в Овальном кабинете.

Диксон поднял глаза на Джо Мейснера, главу администрации Белого дома.

– Джо, разве ты не видишь, что я занят – общаюсь с этими славными людьми?

– Мистер президент, дело довольно срочное, – не сдавался Мейснер.

– На нас напали инопланетяне?

– Нет, сэр. Все гораздо важнее.

Диксон рассмеялся:

– Для меня сейчас важнее всего пообщаться еще с несколькими славными ребятами!

– Мистер президент, вы вернетесь минут через пятнадцать. Тогда вам хватит времени пообщаться со всеми.

– Джо, с тобой не поспоришь! – Диксон повернулся к пожилой паре из Небраски, с которой он только что познакомился. – Извините меня, пожалуйста… Мне придется отлучиться на несколько минут. Пожалуйста, никуда не уходите; я вернусь, и мы продолжим разговор. – Он обернулся к Клэнси: – Дон, когда мы вернемся, ты подведешь меня сюда?

– Да, мистер президент, – сказал Клэнси, а взгляд Диксона уже блуждал по противоположной стороне зала.

– Как там Энни? – осведомился президент.

– Хорошо, сэр. Ей помогает моя секретарша Мэри.

– Ладно, пошли!

Мейснер шел впереди, расчищая президенту путь; сзади, не отставая, следовал Клэнси. Пройдя взволнованную толпу, они вышли в вестибюль, где располагались лифты.

– Который Овальный кабинет? – холодно осведомился Диксон. В отсутствие зрителей необходимость изображать из себя славного парня отпала.

– На двенадцатом этаже, сэр, – ответил Мейснер.

В огромном Дубле Белого дома имелось четыре идентичных Овальных кабинетов; копии были разбросаны по всем девяноста шести этажам здания. Благодаря нескольким кабинетам президент и его свита могли быстро перемещаться по комплексу, не меняя привычной обстановки. На то существовали свои причины. Поскольку почти все общение осуществлялось посредством видеосвязи – либо по видеофону, либо через Интернет, собеседникам ни к чему было знать, что президент сидит не в настоящем Овальном кабинете.

Маленькая группка людей вошла в лифт; Диксон приложил большой палец к панели распознавания и нажал кнопку. Они молча проехали на семнадцать этажей вниз.

Двери кабины разъехались, и они очутились в вестибюле чуть меньше того, как откуда только что приехали.

Все вышли из лифта; их встретил Смертон.

– Порядок? – спросил Диксон.

– Да, мистер президент.

Пройдя полкоридора, они очутились перед дверью из пуленепробиваемого, ударопрочного стекла, вделанной в такую же стеклянную стену. Чтобы попасть внутрь, каждому необходимо было подойти к камере идентификации и просканировать радужную оболочку глаза. После того как человек успешно проходил процедуру сканирования, дверь открывалась. В помещение за стеклянной стеной попадали по очереди, по одному. Президент отправился в Овальный кабинет один. Все остальные, за исключением Клэнси, вошли в небольшую приемную.

Сам Клэнси остался в вестибюле; он отвечал за то, чтобы на вверенный ему объект не проникали посторонние. Придвинув себе одно мягкое кресло, обитое бархатом, он сел лицом к лифтам и выключил многоканальный коммуникатор. На некоторое время он отрезан от связи с внешним миром. Клэнси вздохнул и расслабился. Привычки президента он изучил хорошо. Здесь им ничто не угрожает.

Коттедж «Роза»

Восточный Харлинг

Норфолк

Реальное время: до контрольной точки 13 часов 22 минуты

Я сделал себе сэндвич с экологически чистым сыром из настоящего молока и вернулся вовремя. Успел увидеть, как легендарная кинозвезда поздравляет Диксона с днем рождения.

Диксон получил прозвище Великий Крестоносец. Правда, чаще его называли «везучим крестоносцем». Ему в самом деле крупно повезло, что все не закончилось Третьей мировой войной. Китайцы и русские постепенно привыкали к мирной, спокойной жизни – их экономика тоже переживала подъем вслед за странами Запада. Только потому они и не отреагировали на происходящее в своей обычной манере. Кроме того, падала зависимость от нефти; благодаря открытиям новых источников энергии Западу уже не требовалось ископаемое топливо. Настоятельная потребность и страх – поразительно мощные стимулы.

Нет, не люблю я старину Тедди Диксона. Не доверяю ему. Его считают бабником, но янки это, кажется, вполне по вкусу. Ну а я вряд ли стал бы помогать такому типу в случае нужды. Мне бы доставило гораздо большее удовольствие наблюдать за его мучениями.

Зато Монро оказалась безупречна. Я много раз видел запись ее знаменитого выступления на дне рождения Кеннеди и видел, насколько точно все воспроизведено. Она была воплощенной сексуальностью – в наши дни так уже не двигаются, не говорят, не поют. Неудивительно, почему толпы отдыхающих, переносясь в «Изумрудный город», горят желанием пообщаться со старыми кинозвездами. Даже корпорация «Тема», на которую я работаю, приобретает авторские права на великие имена прошлого и их образы.

Монро допела песенку; мне надоело смотреть. Я откусил кусок сэндвича, выключил плазменную панель и направился на застекленную террасу. Хотелось посидеть в тишине, хотя здесь и становилось скучновато. Может, настало время выйти из дома и прогуляться по окрестностям? В конце концов, именно ради этого я и купил этот коттедж вдали от Застройки, в которой живут все. Чтобы убраться от внешнего мира. Держаться как можно дальше от «Изумрудного города» и всего, что он теперь олицетворяет.

День рождения

Белый дом (Дубль)

Овальный кабинет

Реальное время: до контрольной точки 13 часов 10 минут

Войдя в Овальный кабинет, Диксон закрыл за собой дверь. Помещение ему очень нравилось. Оно словно напоминало о новейшей истории страны, которой он руководил. С 1800 года Белый дом являлся официальной резиденцией президента Соединенных Штатов и стал символом самого сильного государства в мире, которое иногда любили, но часто ненавидели. США даже влиятельнее, чем Объединенная Европейская Республика, которая возникла в начале двадцать первого века именно как противовес США. Европе и самой тогда приходилось нелегко; то был период так называемых Великих этнических войн, которые велись в основном против миллионов нелегальных иммигрантов. Беглецы стремились в Европу в поисках лучшей жизни. После того как в европейские страны проникли многочисленные исламские террористы, которые прикидывались беженцами, а на самом деле лелеяли более зловещие планы, европейские границы закрылись. От Албании вдоль границ Русской Республики возвели железобетонную стену высотой в тридцать футов. Подходы к ней заминировали и охраняли войсками. Стена, получившая название Великой исламской, значительно превосходила Берлинскую стену. Она стала первым шагом к обеспечению безопасности твердыни под названием «Запад».

Тем временем крепость под названием «США», подвергавшаяся непрерывным атакам террористов, также обеспечивала свою безопасность. Террористы начали с разрушения башен-близнецов в Нью-Йорке 11 сентября 2001 года; за этим последовали войны на Ближнем Востоке и другие освободительные войны. Америка содрогалась от того, что гибли ее солдаты. Казалось, невозможно победить в войне с невидимым врагом, в войне без границ. Поэтому Соединенные Штаты закрыли свои границы для всех иностранцев, в том числе и приезжих из Европы. И только после того, как в Европе появилась Великая исламская стена, Америка снова открыла двери для своих союзников.

Мир разделился на два лагеря. В каждом свирепствовала собственная пропаганда; оба лагеря лицемерно заявляли, что только их сторонники служат истинному Богу.

По одну сторону находились современное общество потребления, куда вошли Соединенные Штаты Америки, Объединенная Европейская Республика, бурно развивающийся южноамериканский континент, а также Япония, Русская Республика и Австралия. По другую сторону находились страны арабского мира, Африки и Ближнего Востока с преобладающим мусульманским населением. Они отринули западные идеалы демократии и вернулись к цивилизации, основанной на религиозном фанатизме. В центре арабского мира находился Израиль – крохотный оазис демократии. Он выживал благодаря вооруженной поддержке и ракетному оружию массового поражения, которое разместили на его границах США. Китай и Индия поддерживали Запад, потому что им необходимо было торговать с западными странами, чтобы кормить миллионы своих жителей. Но во всех прочих отношениях Китай и Индия придерживались нейтралитета и ждали, когда противостояние двух лагерей разрешится само собой.

Тедди Диксон был ключевым игроком великой державы. Он понимал, что сейчас во всем мире нет человека могущественнее его, и упивался своей властью… Правда, в данный момент его голова была занята совсем другим.

Она уже была на месте и ждала его. Сидела в его кресле, повернувшись к нему спиной, и смотрела на лужайку, ведущую к парку «Эллипс». На высокой спинке кресла лежала прядь светлых волос. Мэрилин! Настоящая – такая, какой она была всегда. Когда Диксон вошел, она повернулась в кресле и посмотрела ему в лицо.

– Добрый вечер, мистер президент!

– Мэрилин, милая! – Он быстро подошел к столу. На ней по-прежнему было то самое знаменитое платье – под которым, если верить слухам, ничего нет… – Можно называть тебя просто Мэрилин?

– Ты президент… Можешь звать меня как хочешь… милый! – промурлыкала она, и последнее слово как будто растаяло у нее на губах.

– А он как тебя называл?

Мэрилин улыбнулась – лукаво и соблазнительно. Почему все всегда задают ей один и тот же вопрос?

– Ты имеешь в виду Джонни?

– Ты, черт возьми, прекрасно знаешь, кого я имею в виду! – Хотя со дня убийства Джона Фитцджеральда Кеннеди прошло более трех четвертей века, его не забыли, а многие до сих пор перед ним преклонялись.

– Нехороший мальчик… ты сквернословишь… а я ведь пришла, чтобы угодить тебе, – игриво упрекнула она, но тут же рассмеялась: – Правда, тебе можно все… Ты ведь такой большо-ой… Можешь делать со мной, малышкой, все, что захочешь! – Она выпрямилась и плавно встала. – Прошу вас, мистер президент, подойдите сюда и сядьте.

– Как он тебя называл?

– Деткой. Лапочкой… Да, Джонни всегда звал меня лапочкой…

Диксон обошел стол.

– Меня можешь звать Тедди… лапочка.

– Хорошо, милый Тедди. Садись, солнышко… Отдохни.

Он коснулся ее плечом, почувствовав под платьем ее упругую, чувственную плоть. Не удержавшись, провел по ней руками. Она широко улыбнулась, словно потакая его тайной слабости и в то же время понимая, как и он, что она – богиня.

Богиня села к нему на колени, положила руки ему на плечи и прижалась к нему. Кончик ее языка раздвинул ему губы, и голова у него пошла кругом. Она игриво лизнула его, скользнула глубже. О боже, что с ним делали ее мягкие, влажные губы! Как они заводили его… Почувствовав его интерес, богиня заизвивалась у него на коленях, теснее прильнула к нему. Они слились в страстном поцелуе. Потом Мэрилин лизнула его в ухо и, видя, как он реагирует, поняла, что поступила правильно.

Диксон ласкал ее все настойчивее; его руки шарили по серебристому платью. Вот они нащупали грудь – нежную, но крепкую грудь молодой женщины. Потом он скользнул ниже, нашел выпуклый холмик внизу живота, под тонкой материей… Теперь он уже не сомневался в том, что под платьем у нее ничего нет. Как он всегда и думал! Она снова прильнула к нему губами и снова впилась в него страстным поцелуем. На сей раз она действовала так напористо, что у него перехватило дыхание. Он оттолкнул ее и набрал воздуха в грудь.

Зазвонил телефон. Оба замерли и невольно отдернулись друг от друга.

– Не обращай внимания, – с трудом проговорил он.

Они снова начали целоваться, но телефон не умолкал.

Диксон снова отстранился и попробовал успокоить дыхание. Немного успокоившись, нажал кнопку.

– Да! – сухо сказал он.

– Первая леди спрашивает, где вы! – сказал Мейснер, сидевший в соседней комнате. – Она приказала сотрудникам Секретной службы разыскать вас.

– Передай ей, что у меня важный разговор. Международный. Скажи, что я скоро вернусь.

– Ладно. Только уж вы, пожалуйста, не задерживайтесь.

– Кто-нибудь в курсе, что я здесь?

– Только мы, те, кто сидит в этой комнате.

– Прикройте меня. И больше не беспокойте. Если только не… – Диксон оборвал разговор, не докончив фразы, но Мейснер прекрасно его понял.

– Совсем как Джонни. Он тоже всегда бегал от Джекки. – Мэрилин заговорщически улыбнулась. – Бобби всегда покрывал Джонни. Бобби всегда знал, где он. Правда, Бобби всегда знал и то, где нахожусь я. – Она усмехнулась и снова лизнула его в ухо.

Диксон схватил ее за плечи и с усилием оторвал от себя. Потом рывком опустил ее на колени. Она невольно поморщилась от боли; ее глаза наполнились слезами. Держа ее одной рукой, другой он расстегнул брюки.

– Давай! – приказал он. – Ты знаешь, что делать.

– Я не какая-нибудь дешевая шлюха! – возмутилась она.

– Делай то, ради чего тебя позвали! – закричал он и свободной рукой влепил ей пощечину. Она дернулась, но не упала, потому что он по-прежнему крепко держал ее за плечо. – Давай! – снова приказал он.

– Джонни никогда не делал мне больно!

– Я не Джонни.

– А я не какая-нибудь дешевка Моника Левински, – промурлыкала она. – Если хочешь меня, пусть все будет как положено. Пойдем туда, куда я всегда ходила с Джонни…

– Здесь? В Овальном кабинете?

– Нет, здесь мы никогда этим не занимались. У нас было особое место.

– У меня нет времени.

– Ты ведь царь горы, так что время ты найдешь. – Ее пальцы пробежали по его разгоряченной плоти. – Успокойся, милый. Кто посмеет приказывать президенту? Всего десять минут, солнышко… За это время ты получишь все, что хочешь. Я – самая лучшая. Так было всегда. Вот почему все хотели меня… сходили по мне с ума. Я самая лучшая, лапочка. И только для тебя.

Диксон нагнулся и нажал кнопку соседней комнаты:

– Пятнадцать минут! Пусть пятнадцать минут меня никто не беспокоит.

– Есть, мистер президент, – ответил Мейснер, но разговор уже оборвался. Мейснер тут же стер их разговор. Всегда полезно на всякий случай прикрыться. Он считал, что Диксон напрашивается на неприятности. Плохо, когда начальник становится неуправляемым.

– Расскажи-ка мне о Джонни, – велел Диксон.

– Не здесь, – прошептала она, прерывисто дыша.

– Я не могу никуда уйти.

– Оглянуться не успеешь, как мы вернемся… Надо выйти отсюда и пойти по Уэст-Экзекьютив-авеню.

– Куда?

– Сейчас узнаешь.

– Надеюсь, не в старое Административное здание? – Он смутно вспомнил, что оно находится по другую сторону от Уэст-Экзекьютив.

Она хрипло, зазывно хохотнула:

– Тебя ждет сюрприз!

– Я не могу выйти отсюда. Безопасность!

– Вот почему Джонни выходил через потайную дверь. Чтобы нас не поймали.

– Ты знаешь о потайном выходе? – удивился Диксон.

– Я знаю все, мистер президент! – Не вставая с колен, она подалась вперед и ткнулась в выпуклость под его трусами. Потом застегнула ему брюки, встала, протягивая руку, маня его за собой.

– Я не могу…

– Нет, можешь. Ты можешь все, что захочешь… Всего десять минут. И ты узнаешь, что нравилось Джонни.

– Ладно. Так ты в самом деле знаешь, что отсюда есть другой выход? – недоверчиво повторил Диксон. – Хотелось бы мне увидеть физиономии агентов Секретной службы, когда они обо всем пронюхают! – Он усмехнулся.

– Он ничего от меня не скрывал.

– Ладно. Только давай по-быстрому.

– Все будет так быстро… или так долго… как ты захочешь.

На миг он нахмурился.

– Но ты ведь не… Я хочу сказать, ты не настоящая Мэрилин… Откуда ты знаешь, как оно было на самом деле?

Она рассмеялась:

– Просто знаю, и все… глупыш! Вот почему ты получаешь самое лучшее. Я знаю все!

Коттедж «Роза»

Ист-Харлинг

Норфолк

Реальное время: до контрольной точки 13 часов 21 минута

На старом телефонном аппарате, которым я пользовался из ностальгических соображений, мигала лампочка. Я сразу понял, что мне звонил кто-то из соседей. Здешние жители по-прежнему предпочитают старомодные телефоны, хотя кабельных сетей уже не осталось – их производство свернули несколько десятилетий назад. И все же мои соседи по-прежнему хранят верность старым дисковым аппаратам. Они с виду как будто прочнее, надежнее современных видеофонов. Глядя на них, и не поверишь, что уже более семидесяти лет распространена мобильная связь. Жители сельской глубинки привязаны к надежным, прочным вещам. Фермеры – они такие. Старомодные люди со старомодными взглядами.

Я включил кнопку воспроизведения на автоответчике и услышал голос Джона Мэтьюза:

– Конор! Если будешь заказывать продукты в «Сейнсбери», возьми и мне кое-что… – Мэтьюз перечислил то, что ему хотелось бы получить, и добавил: – У меня кто-нибудь целый день дома и заказ примет. Кстати, если ты сам заскочишь, можешь заодно взять свой бекон.

Я еще раз прослушал сообщение и переписал его на свой компьюфон. Мэтьюз – свиновод; он живет в двух милях от меня. Он последним из всех соседей познакомился со мной. Правда, как только он понял, что чужак-горожанин, то есть я, переселился в здешние места, потому что хочу вести такую же простую жизнь, как и он, мы с ним сразу подружились. Наша дружба крепла постепенно, в течение десяти лет; сейчас уже никто из здешних старожилов не считает меня чужаком. Мэтьюзу под восемьдесят; как и у многих жителей глубинки, у него в доме нет даже простенького компьютера, только комплект для связи с врачом, так называемый «медик-жилет». Почти все достижения технического прогресса Мэтьюз считает проклятием цивилизации.