Текст книги "Часовые свободы"

Автор книги: Эд Макбейн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 20 страниц)

– Хуже некуда! Ты не видел тут никаких подозрительных личностей, шатающихся вокруг городка?

– Нет, не приметил, – ответил Бобби.

– Ладно, тогда держи глаза широко открытыми, понял? Увидишь или услышишь что-нибудь веселенькое, тут же звони нам. У тебя есть номер?

– Да, прилеплен прямо к телефонному аппарату, вон там.

– Хорошо, – одобрил патрульный. – Рад был встретиться с вами, мистер, э... Даджер!

– Праджер!

– Ах да, Праджер! Каким курсом намерены отправиться? – обратился он к незнакомцу. – Прошу прощения?

– На лодке, на Ки-Уэст. Думаю, прихватить там нескольких друзей.

– Следите за ураганом Флора, – посоветовал патрульный и улыбнулся на прощанье.

– Надеюсь, он обрушится где-нибудь в другом месте.

– Вам это станет ясно из следующего сообщения, – заметил патрульный. – Откуда вы прибыли?

– Из Майами.

– Ну и как там на дороге?

– Да утром было здорово ветрено.

– А все они, евреи, здесь на побережье. Это они накликали погоду, – сообщил патрульный и засмеялся. – Вот почему и ветер.

– Я бы не удивился, если это по вине евреев, – поддакнул Праджер и тоже засмеялся.

– Ну, еще увижу тебя, Бобби. – С этими словами патрульный направился к двери. – Кстати, не знаешь, почему ресторан закрыт?

– Разве?

– Да. Лестер, часом, не болен?

– Нет, насколько знаю, – уверил Бобби.

– Должно быть, взял выходной?

– Возможно.

– Гм-м-м, – пробурчал в сомнении патрульный. – Кстати, чуешь дым или это мне просто кажется?

– Да, был тут у нас маленький пожар в малярке, – признался Бобби.

– О, ну и как?

– Пожарные только что уехали.

– Кто-нибудь пострадал?

– Нет, все обошлось.

– Ну, тогда ладно. Пока! – Патрульный взялся за ручку двери. – Передай Люку, что я заскочил проездом, – добавил он.

– Еще увидимся! – вклинился Бенни Праджер.

– Конечно, – уверил патрульный. Он распахнул дверь и вышел. Дверь за ним закрылась. Бобби Колмор и Бенни Праджер недвижно сидели у стола. Снаружи они услышали шум заводимого мотора патрульной машины, затем раздался шелест шин по дороге и звук удаляющегося мотора. Они слушали, пока звук совсем не стих где-то в отдалении.

– Все прошло очень хорошо, мистер Колмор, – заявил Бенни и, вытащив пушку из-под куртки, лежащей на коленях, быстро поднялся и подошел к двери в задней части офиса, затем три раза в нее постучал. Дверь открылась.

– Они уехали? – спросил Джейсон Тренч.

– Да, укатили, – кивнул Бенни. – Хорошо, что Джонни догадался позвонить из ресторана.

– Отведи этого пьяницу обратно к Танненбауму и ко всем остальным, – распорядился Джейсон.

В четыре сорок пять Гарри Барнс пришел в управление порта и обнаружил, что ни Люка Костигэна, ни Саманты Уотс нет и не было среди пленников в задней комнате. Он сообщил Джейсону, что они на пару сбежали из малярки во время пожара и он, само собой, решил, что их захватили вновь. Джейсон заявил, что Барнс болван, раз вообразил, будто какие-то вещи делаются сами собой, и Гарри извинился, ответив в свое оправдание, что ему хватило под завязку хлопот с тушением пожара. Да еще пришлось отмазываться от пожарных из Биг-Пайн... На что Джейсон ответил:

– Да ладно, ладно! Давайте начинать прочесывать город!

В комнате, позади лавки Бобби Колмора, они нашли Уилли Хогана в постели с женщиной. Оба, и Уилли и мадам, были нагишом и в полной отключке, а вся комната пропахла алкоголем. Джейсон выставил снаружи у двери часового с приказом – пристрелить обоих при первой же попытке покинуть дом.

Они обыскали весь городок из конца в конец, дом за домом, от мангровых зарослей до берега. Поднимались на борт каждой лодки возле мола. И оказались наконец на «Крис-Крафт».

Алекс Уиттен и Клэй Прентис сидели теперь внизу в крошечной кают-компании и тихо разговаривали.

– Кто-нибудь поднимался здесь на борт? – спросил Джейсон.

– Никто, – ответил Клэй.

– О'кей! – С этими словами Джейсон вместе с Бенни вернулись на берег.

– И что ты думаешь? – поинтересовался Бенни.

– Даже не знаю, что и думать!

– Были ли они в городе, когда здесь находилась патрульная машина?

– По-моему, вряд ли.

– Тогда они наверняка сбежали, – заявил Бенни. – Смотались отсюда...

– Возможно, – прервал Джейсон Праджера. – Весьма вероятно.

– Джейз, они позвонят в полицию.

– Но пока еще не позвонили?..

– Как ты можешь знать?

– Ты видишь где-нибудь полицию?

– Нет, но...

– Если бы Костигэн вызвал полицейских, они к этому времени уже были бы здесь.

– Может, пока он еще не добрался до телефона?

– Биг-Пайн всего в нескольких милях отсюда.

– И все же...

– Я стараюсь не беспокоиться. Не могу позволить себе этого!

– Джейсон, если Костигэн доберется до полиции...

– Оставь! Я не могу забивать себе этим голову!

– Но, Джейсон, ты должен!..

– Страна собирается объявить войну Кубе, – оборвал Праджера Джейсон. Его голос стал очень тихим, а глаза – серьезными. – Мы, Америка, собираемся объявить войну сразу же, как только полный импульс от толчка на Карибском море – вон там, – он показал пальцем на воду, – будет зарегистрирован.

– Джейсон, что это имеет общего с...

– Я не должен беспокоиться о каком-то Костигэне. Не могу тревожиться из-за какого-то безнадеги, который сейчас, может быть, крадется по шоссе. Что, по-твоему, произойдет, если полиция все же окажется здесь, Бенни? А? Ответь мне – что?

– Ну, Джейз, они...

– Бенни, люди, которые останутся здесь, получили приказ перебить всех до единого в этом городке, прежде чем его покинуть. И они сделают это! Сделают это, если не узнают наверняка, что там, на воде, мы потерпели неудачу, если не узнают, что план наш почему-то срывается. В этом случае они быстро заметут все следы. Все так просто! Ты понимаешь меня, Бенни?

– Да, но...

– Никаких «но»! Бенни, они готовы расправиться с каждым в этом городе. Они только и ждут возможности уничтожить тут всех и вся!

– Я знаю. – Бенни с любопытством посмотрел на Джейсона. – Это я знаю, Джейз!

– Если что-то непредвиденное произойдет здесь, после того, как мы отплывем, они сделают это раньше, только и всего! Они не поставят план под угрозу, Бенни, уверен!

Бенни покачал головой: он все еще казался чем-то обеспокоенным.

– Не тревожься, – добавил Джейсон. – Единственное, что может остановить нас, – это надвигающийся ураган Флора. – Он взглянул на часы. – Мы узнаем о намерениях этой суровой дамы в ближайшие десять минут: нам сообщит радио.

– Ну-ну... – с сомнением покачал головой Бенни и кивнул, покусывая губы.

* * *

Без пяти пять радист Ноулес Петере вышел из помещения, чтобы поговорить с лейтенантом мистером Бордигяном, старшим по смене. Он вручил ему сообщение с «Меркурия» и спросил:

– Как бы вы поступили с этим, сэр?

Бордигян прочел сообщение и, взглянув на Петерса, поинтересовался: – А что тут необычного? «ZUG»? – Бордигян опять глянул на сообщение.

– Вы не находите, что это вроде хохмы, сэр, не так ли?

– М-м-м-м, – промямлил Бордигян, не зная, что ответить. – Да вроде бы...

– Что, по-вашему, нам следует сделать с этим, сэр?

– "Сделать"? – переспросил Бордигян. Он почесал в затылке и снова глянул на сообщение. – Положите его в папку, Петере! Кто-то дурью мучается, вот и все!

"МАЙАМИ СВОДКА БЮРО ПОГОДЫ НОМЕР 33 УРАГАН ФЛОРА 17 ЧАСОВ ПО МЕСТНОМУ ВРЕМЕНИ ВОСКРЕСЕНЬЕ ОКТЯБРЬ 6

ЖИТЕЛЯМ ЮГО-ЗАПАДНЫХ БАГАМ ПРИНЯТЬ ВСЕ ВОЗМОЖНЫЕ ЭКСТРЕННЫЕ МЕРЫ БЕЗОПАСНОСТИ ПРОТИВ УРАГАННЫХ ВЕТРОВ ВЫСОКИХ ПРИЛИВНЫХ ВОЛН И ШТОРМОВ

В 17 ЧАСОВ ПО МЕСТНОМУ ВРЕМЕНИ И В 22 ЧАСА ПО ГРИНВИЧУ... ЦЕНТР УРАГАНА ПРЕДПОЛОЖИТЕЛЬНО НАХОДИТСЯ ВБЛИЗИ 21°1' СЕВЕРНОЙ ШИРОТЫ 75°7' ЗАПАДНОЙ ДОЛГОТЫ И ПРОХОДИТ АТЛАНТИКУ ВБЛИЗИ МЫСА ЛУКРЕЦИИ ЭТО НА РАССТОЯНИИ ОКОЛО 80 МИЛЬ К СЕВЕРО-ЗАПАДУ ОТ БУХТЫ ГУАНТАНАМО И 440 МИЛЬ К ЮГО-ВОСТОКУ ОТ МАЙАМИ

ФЛОРА ПО ПРОГНОЗУ СТАНЕТ ДВИГАТЬСЯ В ОСНОВНОМ В СЕВЕРО-ЗАПАДНОМ НАПРАВЛЕНИИ СО СКОРОСТЬЮ 10 МИЛЬ В ЧАС В ТЕЧЕНИЕ СЛЕДУЮЩИХ ДВЕНАДЦАТИ ЧАСОВ ОНА ПО-ВИДИМОМУ НЕ БУДЕТ ПРЕДСТАВЛЯТЬ В ДАЛЬНЕЙШЕМ УГРОЗЫ ДЛЯ ЗАПАДА КУБЫ ЦЕНТРАЛЬНОЙ АМЕРИКИ И ФЛОРИДЫ И НЕ ПРЕДСТАВЛЯЕТ УГРОЗЫ ТАКЖЕ ДЛЯ ОСТАЛЬНОГО ЗАПАДНОГО ПОБЕРЕЖЬЯ СОЕДИНЕННЫХ ШТАТОВ"

Глава 15

Сумерки наступали долго.

Небо протянулось от горизонта до горизонта, и ничто не мешало, не скрывало солнца, пока оно медленно клонилось к кромке воды. На земле воцарилось затишье; растянувшийся полог заката покрывал небо, касаясь моря и окрашивая редкие облачка пылающим багрянцем. Ближе к берегу океан словно застыл – не видно было даже ряби, водная гладь отражала заходящее солнце, словно в зеркале из расплавленного золота.

Джейсон стоял на берегу – черная тень на фоне пламенеющего неба – и наблюдал за угасанием дня.

Теплый бриз коснулся его лица, словно нежный девичий поцелуй.

Вдали на горизонте виднелся резко очерченный силуэт катера. Замигал свет, посылая с него короткие сигналы, но Джейсон отвернулся в этот момент, даже не побеспокоившись, чтобы расшифровать их, и продолжал следить, как солнце медленно опускается в воду, наслаждаясь тишиной и испытывая странное и любопытное ощущение покоя и мира.

– Джейсон?

Он узнал голос Аннабел, прошелестевший в тишине наступающих сумерек и донесшийся с мола, преодолев расстояние от нее до берега. Джейсон Тренч повернулся, кивнул и медленно пошел в сторону мола, спиной к солнцу. Он видел Аннабел, омытую закатным багрянцем, стоящую возле белой лодки, отливавшей золотым и оранжевым светом в лучах погружающегося в воду солнца; в угасающем свете черты ее лица казались стертыми, а силуэт размытым. Он остановился рядом, взял ее руку, и они вместе повернулись, чтобы наблюдать за исчезающим солнцем: его поглощал океан; небо резко окрасилось красным, а затем пурпуром, и в воде гасли красные блики, на горизонте преобладали теперь голубые тона, и внезапно возникла одинокая звезда.

– Катер только что просигналил, – прошептала она. – Они ждут нас.

– Это так, – ответил он, почти не выразив удивления.

* * *

Лежа во мраке, в шкафчике спальной каюты, Люк услышал шум заводимого движка, а затем почувствовал, как лодка начинает отходить от мола. Наверху раздавались шаги, затем послышались звуки неясных голосов над спальной каютой – кто-то громко приветствовал еще одного прибывшего, кто-то смеялся. Шаги проследовали возле самой двери, потом послышался чей-то неразборчивый голос – и вдруг дверь открылась.

– ...Прямо сюда, дорогая, как я тебе и говорил, – донесся голос Джейсона.

– Но я не устала, – возразил женский голос.

– Знаю, дорогая. Но прилечь-то ты можешь, во всяком случае, не так ли? Мы оставим дверь открытой, так что сможем с тобой разговаривать, хорошо?

– Ладно, – согласилась женщина.

Люк затаил дыхание. Женщина, несомненно, направлялась сюда, в спальную каюту: он слышал шарканье ее ног не далее как в шести дюймах около своей головы, за выдвижной дверцей шкафчика. Костигэн тут же чисто инстинктивно прижал подбородок к груди, словно невидимая нога неминуемо должна была наступить на него, несмотря на разделяющую выдвижную дверцу.

– Тебе нужна какая-нибудь помощь? – спросил Джейсон.

– Нет, я сама справлюсь.

Люк слышал слабое поскрипывание, пока женщина укладывалась на койку: сетка застонала под тяжестью ее тела.

– Ну и как? – поинтересовался Джейсон. – Удобно?

– Да, отлично. Но к чему все это? – отозвалась женщина. – Ведь мы же пробудем на катере считанные минуты.

– Тебе необходимо использовать любую возможность для отдыха, – объяснил Джейсон.

– Зачем? – отозвалась женщина. Ее голос вдруг стал резким. – Затем, чтобы быть готовой к уничтожению завтра утром?

После ее слов наступила долгая пауза. Когда Джейсон заговорил опять, это не был ответ на только что заданный женщиной вопрос: он явно обращался к кому-то третьему там, в рубке.

– Ну и как шкипер воспринял все это? – справился он.

– Да его никто и не спрашивал, Джейз, – ответил мужской голос.

– И куда все-таки его дели?

– Заперли в его же каюте. Алекс заставил одного из ребят приклепать один конец двухдюймовой цепи к переборке, а другой к его двери.

– Были у него какие-то неприятности там, на воде?

– Он сумел прогреть машины. А сейчас только и дожидается, когда мы поднимемся на борт.

– Хорошо, – одобрил Джейсон.

– Я лучше поднимусь на палубу и гляну, как там управляются Клэй и Бенни.

– Верно! Поднимись!

Опять нависла тишина. Теперь Люк услышал удаляющиеся шаги. Звуки их замерли где-то вдали, но в рубке по-прежнему было тихо. Он попытался сделать мысленный подсчет людей на борту: Джейсон и эта женщина; двое – Клэй и Бенни – на палубе, и еще один, который только что отправился к ним сюда. Итого: пять.

– Аннабел? – окликнул Джейсон.

– Да? – послышалось из спальной каюты.

– Ты хочешь, чтобы твой ребенок в будущем рос в мире, а не в страхе, как теперь?

– Джейсон!..

– Это то, что ты и в самом деле желаешь своему ребенку?

– Я же с тобой заодно в этом деле.

– Знаю, что так оно и есть.

– Тогда все хорошо.

– Судя по тому, что ты сказала раньше, отнюдь не все так хорошо.

– Я именно это и имела в виду.

– Нет, совсем другое.

– Не говори мне, что я имела в виду или не имела! Завтра утром, Джейз, ты собираешься взорвать моего еще не рожденного ребенка, ведь так? Ну, если у тебя такие намерения, я впервые...

– Если это все, что ты видишь в будущем...

– Джейсон, я хочу, черт побери, чтобы ты...

– ...то видишь не дальше собственного носа.

– Джейсон, хватит об этом! – взмолилась Аннабел. – Давай больше не касаться этой проблемы ни под каким видом!

– Если все, в чем ты заинтересована, – это только ты сама и твой ребенок, тогда о чем еще мы можем говорить? Я же, по счастью, беспокоюсь обо всех других, еще не рожденных детях, Аннабел, всех детях, у которых не будет даже шанса родиться, если мы позволим комми...

– Ох, Бога ради, к черту этих коммунистов!

– Ты устала, – нежно заметил он.

– Я не устала.

– То, что ты сделала сегодня...

– Джейсон, оставь меня, пожалуйста, одну! Я не хочу знать о том, что сделала сегодня, и не хочу знать о том, что мы собираемся сделать завтра утром. Я просто хочу обо всем забыть, ладно? Ты намерен вешать мне лапшу на уши точно так же, как и тогда о...

– О чем? – спросил Джейсон.

– Ладно, замнем для ясности.

– О той, что ли, японской шлюхе?

Аннабел ничего не ответила.

– Угадал? О японской шлюхе, верно?

– Я не знаю, кто она такая.

– Она была шлюхой.

– Меня там не было.

– Поверь мне на слово!

– Я слишком хорошо тебя знаю, – возразила Аннабел.

– Она была лживой старой сукой! – заорал Джейсон. – И в любом случае – о, дьявол! – какое она имеет ко всему этому отношение? Объясни мне, сделай милость!

– Не знаю.

– Поклянись, что не знаешь!

– Я знаю только то, что ты писал мне. – Аннабел сделала паузу. – И еще то, что говорили другие.

– Кто это – другие?

– Мало ли? – Ее голос стал очень тихим.

– Газеты – ты их имеешь в виду? «Старс энд страйпс», что ли?

Аннабел хранила молчание.

– Так это ж армейская газета! Что другого можно от нее ожидать? Что я невиновен?

– А ты невиновен, Джейсон?

– Конечно!

– Тогда почему тебя выгнали из военно-морского флота?

– Потому что...

– Потому что эта женщина сказала правду, Джейсон!

В рубке стало тихо. Люк, скорчившийся в узком пространстве шкафчика под койкой, услышал, как заскрипела над ним рама, и понял, что Аннабел изменила положение.

– Тогда почему ты со мной во всем этом принимаешь участие?

– Ты мой муж.

– Это не причина.

– Вполне убедительная причина.

– Хочешь знать, что я думаю?

– Мне наплевать на то, что ты думаешь, – резко отрезала Аннабел. – Я боюсь.

– Но ты вовсе не выглядишь испуганной.

– Я не хочу умирать. Мой ребенок...

– К черту твоего ребенка!

– Джейсон!..

– Я сказал: к черту твоего ребенка! Я говорю: дьявол с ними, со всеми детьми, которые выходят из таких куриных утроб, как твоя! Как можешь ты говорить про умирание каких-то отдельных детей, когда мы держим в своих руках будущее всего мира, вот в этих самых руках?! Как смеешь говорить о гибели, ты, маленькая сучка? Приподними-ка свою проклятую тыкву!

– Джейсон!..

– Посмотри на меня. Выше голову! – Его голос понизился до шепота. – Приподними-ка голову!

Откуда-то сверху донесся голос, окликнувший Джейсона. Он не отозвался.

– Джейсон! – Голос вновь позвал его. – Мы уже подходим к катеру!

– Сейчас буду! – крикнул Джейсон.

Вновь настала тишина.

– Джейсон? – Ее голос на этот раз был на удивление нежен. – Это потому, что я люблю тебя, – призналась женщина. – Вот почему я здесь. Потому что люблю тебя.

* * *

Он хотел бы, чтобы здесь у него не было никакого выбора. Желал бы, чтобы ему для действий оставалась одна-единственная возможность, ясная и бесспорная. Но, к несчастью, на его усмотрение предоставлялось несколько вариантов того, как поступить, а решение надлежало принять незамедлительно, прямо сейчас, до того, как катер ляжет на курс.

Конечно, можно было дождаться его отхода. Это была первая возможность. Он мог лежать здесь, в кромешной тьме закрытого шкафчика, под койкой, и ждать, пока не услышит шума движения катера, а затем выждать, чтобы убедиться наверняка, что он уже далеко в море, и потом просто выбраться на палубу и повести лодку обратно.

При условии, что они оставили ключи...

Но даже если и не оставили...

Нет, на этой лодке не установлена рация! Сколько раз он говорил Джоэлу, чтобы тот оснастил ею «Крис-Крафт», но тот только обещал.

Другой способ действий: проникнуть на борт катера и попытаться остановить его прямо здесь, еще у берега... Нет, это, наверное, глупо!

Костигэн отодвинул выдвижную дверцу шкафчика.

Он знал, что все пятеро уже покинули лодку, и не сомневался, что отплытие катера – дело считанных минут. Но он также знал, что не может пойти на риск – быть обнаруженным, по крайней мере, сейчас, поэтому и действовал с особой осторожностью: тихо выскользнул из шкафчика, выпрямился в полный рост, растирая затекшие шею и плечи, а затем, согнувшись, прошептал:

– Саманта, – и отодвинул дверцу другого шкафчика.

Она спала.

Он едва сдержал смех, улыбнулся, нежно положив руку на ее плечо, и еще раз прошептал:

– Саманта?

Ее глаза мигом открылись, она испуганно глянула ему в лицо и окончательно проснулась. Люк помог ей выбраться из шкафчика, и она, выглянув из-за его плеча в пустую каюту, спросила:

– Они ушли?

– Да. – Он смешался. – Саманта, я не знаю, что делать. Следует ли мне попытаться проникнуть на катер и...

– Нет! – оборвала она его.

– Я хочу остановить их.

– Тогда оставайся здесь. Мы еще можем довести лодку до берега и оповестить полицию.

Он вновь смешался.

– А что, если они забрали с собой ключи от зажигания? – Люк ожидающе взглянул на женщину, желая, чтобы Саманта убедила его, что на самом деле гораздо умнее и безопаснее остаться на борту «Крис-Крафт», так или иначе добраться до берега и передать все как есть в руки полиции.

– Ты можешь добраться вплавь, – предложила она. Он отрицательно покачал головой:

– Мы слишком далеко от берега. Мне не доплыть.

– Хорошо, но ведь кто-то может заметить нас и здесь. Ты не допускаешь такой возможности?

– В темноте?

– Лодка белая. Мы можем зажечь огни и...

– Кто может оказаться на воде после наступления темноты?

– Ну... кто-нибудь, откуда нам знать, а вдруг да окажется?

– Может быть, и окажется, – возразил Люк, – а может, и не окажется.

– Люк, пройдут часы, прежде чем они доберутся до Кубы. Мы наверняка сможем...

– Через семь часов, – прервал он. – Самое большее – через восемь. Лапочка, а нам светит провести здесь всю ночь, не будучи замеченными.

– Но утром...

– Утром будет слишком поздно.

– Взгляни...

– На что?

– Взгляни, мы... взгляни – если ключи здесь наверху, то нам и тревожиться не о чем.

– А что, если их там нет? – обеспокоенно спросил Люк.

* * *

Бенни Праджер стоял на главной палубе, спиной к поручням, и смотрел на рулевую рубку, где Джейсон и Алекс готовились к отплытию. За ним, внизу, мягко покачивалась на волнах «Крис-Крафт». Над ним и вокруг царила флоридская ночь; усыпанное звездами небо, благоухающий воздух.

Он втянул в себя глоток этого пьянящего аромата и вдруг почувствовал, как чья-то рука крепко и безжалостно обвилась вокруг его горла и потащила в тень к передней вентиляционной трубе. Бенни попытался освободиться – вцепился пальцами в руку, стараясь ослабить хватку, открыл рот, задыхаясь. Он чувствовал, как все поплыло перед глазами, легкие вот-вот готовы были разорваться; руки тащили его к ограждению, затем стали поднимать в воздух; глаза его вылезли из орбит, он судорожно вцепился в туго натянутую якорную цепь, которая накручивалась на лебедку. Джейсон, пожалуйста, помоги!.. – мысленно молил он. Звезды, где же вы?.. Какая черная ночь! – это были его последние мысли.

* * *

Гарри Варне стоял на конце мола и наблюдал, как вдали корабль ложится на курс.

Что-то беспокоило его.

Сперва он думал, что причина тому – сам факт, что Джейсон Тренч, которому он безоговорочно верил и не раз на деле доказывал свою преданность и лояльность, отбыл, даже не попрощавшись с ним. Ну, что еще ждать от белого? Думал он и сразу же отбросил эту мысль, не позволив ей развиться дальше. Для него подобное не было неожиданным и, пожалуй, даже не главным. Причина, из-за которой он участвовал в экспедиции, состояла не в том, что Гарри всерьез поверил во весь этот треп о братстве белых и цветных. Гарри поверил в свободный и единый мир, избавившийся, наконец, от нависшей над ним угрозы коммунизма, равно как и от угрозы ядерного уничтожения, страшной тенью нависшей над всем человечеством. Поэтому теперь он никак не хотел ставить Джейсону в вину его забывчивость. Да и, кроме того, не исключалось и такое – сам тот факт, что Джейсон белый, мог и не иметь никакого отношения к его нежеланию – терять время на то, чтобы попрощаться. Мысли Джейсона занимали куда более важные вещи, нежели желание сказать «прощай» одному из членов своей группы.

И все же Гарри доставило бы удовольствие сказать: «Удачи тебе, Джейсон!» И еще обратиться к нему на прощанье со словами: «Сделай это, Джейз! Отправляйся туда, чтобы стереть этих комми с лица земли! Избавь нас от них, Джейз! Отведи нависшую над всеми опасность. Сделай это, друг!»

С какой бы радостью он пожал руку Джейза и сказал бы ему все это!

Ну, а может быть, Джейз был все-таки зол на Гарри за то, что он позволил сбежать Костигэну и его бабе? Однако Тренч не выглядел особенно огорченным, даже когда их так и не удалось найти. Джейсон, казалось, просто-напросто махнул на них рукой.

И вот тут Гарри вдруг понял, что беспокоит его в самом деле: он вспомнил, что Костигэн и его женщина еще были в малярной, когда у Клайда развязался язык и им стало доподлинно известно о планах Джейсона Тренча, а теперь Костигэн с его бабой остались на свободе и уже наверняка выбрались из города. И это тогда, когда Джейсон там, на катере, отплыл туда, где его, возможно, уже поджидают орудия военно-морского флота!

О Боже Всемогущий! – подумал Гарри.

Он, Барнс, должен был еще тогда сказать ему об этом. Должен был предостеречь, а сейчас уже слишком поздно, катер в пути.

И Гарри начал размышлять, почему же он не догадался обо всем вовремя доложить Джейсону?

* * *

Давно забытые чувства и воспоминания нахлынули на Джейсона, пока он стоял подле рулевой рубки на мостике катера, ощущая вкус соли на губах и испытывая щемящую сердце подлинную радость, вернувшись в мыслях в те золотые деньки на борту 832-й, когда не только весь Тихий океан, но и весь мир принадлежали ему и девяти морякам команды, включая его самого. Его обуревало чувство, доселе неведомое ему, чувство своей значимости и сознания того, что его любят и уважают. В университете ему всегда приходилось дожидаться, когда освободятся столики в студенческой столовке, и старшекурсники окликали его «Бой!», словно Джейсон был ниггером. Его старший брат обычно присылал ему одежду, которую сам уже не мог носить, а затем, когда брат пошел в армию в январе 1942 года – сразу после Пёрл-Харбор, – то и вообще прекратил присылать что-либо. Его имя было Калеб, его обычно так и называли – Калеб, и он погиб в Италии несколько лет спустя. К этому времени Джейсон был уже на Тихом океане со своей командой и узнал о смерти старшего брата лишь через два месяца, после того, как тот погиб, да и то только потому, что его известила об этом в своем письме Аннабел. Апекс Уиттен, который был старпомом на 832-й, младший лейтенант из Нью-Хэвена, штат Коннектикут, взглянул на Джейсона, пока тот читал письмо, и затем спросил:

– Что в нем?

– Ничего, – ответил Джейсон, скомкал письмо и выбросил за борт. Той ночью он напился вдрызг смесью грейпфрутового сока с торпедной жидкостью. Клэй Прентис не мог добудиться его даже на следующее утро и подумал, что он мертв, так как глаза его были полуоткрыты и он лежал на спине, словно безжизненный труп.

Девять человек на борту лодки, один из которых застрелился украденным кольтом 45-го калибра той ночью в Пёрл-Харбор, когда они отлеживались в сухом доку, после безумной атаки с воздуха японских смертников... как же, черт побери, его звали? Он был очень тощим, этот второй помощник машиниста... Шредер? Да, вроде бы Шредер. Он сошел на берег, снял номер в гостинице для моряков, сунул в рот ствол револьвера и нажал на спуск. Его нашли в ванной комнате, стены которой были забрызганы мозгами и осколками костей задней части черепа. Одна из содержательниц гостиницы сказала Джейсону, когда он явился на опознание: лицо почти не пострадало, но напрочь снесло лишь заднюю часть головы. Ну, так вот, она сказала Джейсону: «Жаль, что он не выбрал для этого другое место: эту ванную только на прошлой неделе отремонтировали».

Он начинал с командой из девяти человек, а затем этот Шредер или Шнайдер (как же все-таки, черт побери, его звали?) наложил на себя руки в Пёрле, и матрос Филлипс попросил перевода на эсминец «Малыш», который позже был потоплен камикадзе где-то возле Окинавы. Еще двое покинули 832-ю – третий помощник канонира Казински, раненный летом 1944 года во время воздушной атаки базы и после отправленный домой с медалью, и заменивший Шредера или Шнайдера человек по имени Паллуки, оба брата которого были убиты в сражении за Кассино (откуда родом была и его мать), а его самого без видимой причины отправили на корабле в Штаты. Пятеро из прежней команды оставались на 832-й до конца войны, формируя, подобно атомам, одну из молекул войны – боеспособное подразделение, поддерживая всеобщий боевой дух и мощь, которые обеспечили победу в войне. Эти пятеро были: Джейсон Тренч, Алекс Уиттен, Артур Хэзлит, Клэй Прентис и Гуди Мур.

Тогда, зимой 1945 года, ничего невозможно было продать в Японии и всего несколько вещей можно было купить. Джейсон Тренч был офицером военно-морского флота Соединенных Штатов – к этому времени он числился в звании полного лейтенанта, – и в его обязанности входило инспектирование боевых кораблей японцев на предмет обнаружения оружия, радаров и прочей запрещенной военной контрабанды. Он обычно поднимался на борт каждого японского корабля с пушкой 45-го калибра на боку, в сопровождении Клэя с переносной рацией и Гуди – с камерой для съемки. Алекс обычно оставался на борту 832-й с остальной командой, подальше держась от корабля, который они инспектировали, – предосторожность на случай, если побежденные японцы попытаются захватить лодку. У Алекса был приказ – открывать огонь по носовой части любого корабля, с которого Клэй не выйдет с ним на связь по рации через каждый пятнадцатиминутный интервал. И за все время их пребывания в Японии, вплоть до злополучного токийского инцидента, Клэю так и не пришлось сделать ни единого выстрела.

Теоретически 832-я базировалась на Сасебо, но в силу необходимости лодке приходилось курсировать как к северу, так и к югу по всем островам Японии. Лодка моталась от Кагосимы до Токио, от Йокогамы до Хоккайдо, от Фукуоки до Кусиро. Джейсон проверял все порты подряд, так как все еще считал японцев врагами Соединенных Штатов, а следовательно, и врагами Джейсона Тренча. Единственным благом от пребывания в Японии было то, что проживание здесь ровным счетом ничего не стоило. Все расходы Джейсона на берегу с лихвой покрывались от контрабанды сигарет с лодки и продажи их япошкам за йены. Было что-то, вызывающее чувство огромного удовлетворения в том, чтобы торговаться по мелочам с японцами за каждую пачку сигарет. Они давали эквивалент на сумму – доллар восемьдесят пять центов за пачку. Когда 832-я впервые прибыла в Сасебо, Джейсон не желал соглашаться на меньшее и часто настаивал на большей сумме. Он наслаждался во время заключения сделки, отказываясь продавать, пока не соглашались на его условия, прекрасно сознавая, что его действия незаконны; но вместе с тем где-то чувствуя, что справедливо взыскивает с них своего рода контрибуцию, продавая японцам сигареты по бешеным ценам – словно продолжая по-своему вести против них войну.

Он сошел на берег в крошечном северном городке около двух часов по местному времени в тот далекий январский день только затем, чтобы забрать почту на местной армейской базе, и даже не переоделся в гражданскую одежду – на нем были серые брюки и новая куртка, специально для плохой погоды, на которой он еще не успел написать свое имя. Строго говоря, он был одет не совсем по форме. Но тем не менее начал шататься по городу, с риском нарваться на патруль, а потом, оказавшись на какой-то узкой боковой улочке, сразу обнаружил, что его преследуют. Человек позади него был японцем и останавливался тогда, когда останавливался Джейсон; и трогался с места, едва Джейсон начинал опять идти. Сначала было Джейсон встревожился. Но по мере продолжения этой игры в преследование, поймал себя на мысли о том, что раздумывает, намерен ли японец напасть на него. И тем не менее Джейсон был готов к обороне, зная почти наверняка, что сможет в случае чего под предлогом самозащиты убить этого типа с легкостью – ему ничего за это не будет. Поэтому в какой-то степени даже жаждал, когда преследователь, наконец, приблизится к нему. Однако, когда это произошло, Джейсон был крайне удивлен, и до такой степени, что разразился безудержным смехом, потому что этот человек спросил:

– Вы продаете куртку?

Смех Джейсона утих сразу. Он продал куртку-штормовку за эквивалент в йенах на сумму сто двадцать американских долларов.

К тому времени, когда в Токио случилась эта вещь...

– Джейз...

Он повернулся. Алекс стоял за штурвалом: его лицо освещалось лампой, стоящей на подставке судового компаса.

– Ты хочешь пройти слева от Лу-Ки? – спросил он. – Мы почти уже у цели.

– Лево на два-ноль-два!

– Есть лево на два-ноль-два! – ответил Алекс.

Люди спустились к подножию холмов гряды Сьера-де-лос-Орджанос в провинции Пинар-дель-Рио. Они пробивались сквозь тот же самый ливень, который заливал остров последние четыре дня, нахлестываемый сейчас сильным ветром, относившим шторм к северо-западу по направлению к Багамам. Более тяжелые ящики были навьючены на мулов, но всю остальную поклажу люди несли на собственных спинах; дождь поливал безжалостно, и ветер свистел в зарослях по обеим сторонам топкой, изрытой колеями дороги, что вела к Сабо-Сан-Антонио и к самой западной оконечности острова.