Текст книги "Детектив США. Книга 2."

Автор книги: Эд Макбейн

Соавторы: Джадсон Пентикост Филипс,Эван (Ивэн) Хантер,Оливер Блик
сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 22 страниц)

Глава девятая

Был час ночи.

Полицейские штата приехали из Оук-Блафс, однако доставили они Зака в полицейский участок Эдгартауна. Полиция Эдгартауна была очень вежлива и дружелюбна. Лейтенант из Эксл-Сентер, располагавшегося на другой стороне пролива, тоже был очень дружелюбен и вежлив. Но никто из них не скрывал, что они подозревают Зака в причастности к убийству.

Лейтенант из Эксл-Сентер прибыл на пароме накануне во второй половине дня после звонка шерифа округа Дьюкс. Это был высокий мужчина, чуть за сорок, с ярко-рыжими волосами и темными карими глазами. Голос у него был глубокий и выразительный, а манеры сдержанными, но решительными. На нем был легкий в полоску костюм и простой хлопчатобумажный галстук. Его причудливая рубашка показалась Заку сшитой вручную: у нее был пристегивающийся на пуговицы воротничок и отложные манжеты. Запонками служили две серебряные миниатюрные копии автоматического пистолета 38 калибра, по одному на каждой манжете. Настоящий пистолет находился в кобуре под пиджаком.

– Меня зовут Уитсон, – представился он Заку. – Не желаете ли присесть, мистер Блейк?

Зак сел.

– Судя по вашему виду, у вас какие-то неприятности, мистер Блейк? – осведомился Уитсон.

– Мне так не кажется, – ответил Зак.

Уитсон снисходительно улыбнулся:

– Мне понятна ваша озабоченность, мистер Блейк, но в этом нет ничего личного. Если мы сможем вытянуть это дело из плоскости личного, многое прояснится. Уверен; вы меня понимаете.

– Я эту женщину не убивал, – решительно заявил Зак.

– Ну, ладно, – Уитсон сделал паузу, закурил сигару и продолжил: – Надеюсь, вы не будете возражать, если я задам вам несколько вопросов?

– Нисколько не буду возражать.

– Очень хорошо. Были ли вы в Гэй-Хэд со светловолосой девочкой лет девяти-десяти сегодня во второй половине дня?

– Был.

– Покупали ли вы там томагавк у одного индейца?

– Покупал.

– Где сейчас этот томагавк?

– Моя дочь потеряла его на пляже. Я уверен, что мы найдем его, когда взойдет солнце – если у вас есть такое желание.

– У нас есть желание сделать все, что угодно, если это может подтвердить вашу невиновность, мистер Блейк.

– Разумеется, – Зак удрученно кивнул.

– Вы спрашивали у этого индейца об Ивлин Клауд?

– Да.

– С какой целью?

– Мне нужно было ее увидеть.

– С какой целью?

– По личному делу.

– В чем же суть этого дела?

– Это дело слишком личного характера, – продолжал настаивать Зак.

– Мистер Блейк, вы не в армии, и полицейское расследование не признает святость личного дела. А теперь, если вы не осознаете всей серьезности…

– Я осознаю, – пробормотал Зак. – Если вы не возражаете, я бы хотел позвонить моему адвокату.

– Вы сможете сделать это позже. Так с какой целью вы хотели встретиться с миссис Клауд?

– По личному делу.

Уитсон тяжело вздохнул и выпустил облако дыма.

– Мистер Блейк, – добродушно поинтересовался он, – вы что нарочно стараетесь осложнить ваше положение?

– Нет, но…

– Что же, черт возьми, вы пытаетесь скрыть? – воскликнул Уитсон. – Вы понимаете, что было совершено убийство? – В его голосе прозвучала нотка недоверия. – Кого вы из себя строите? Простачка? Ведь это же убийство, мистер Блейк. Убийство! Что вы можете на это сказать?

– Я не убивал ее.

– Вы были у нее дома сегодня после обеда?

Зак поколебался.

– Были?

– Да.

– Вы говорили с ней?

– Нет.

– Почему нет?

– Она была уже мертва, когда я вошел в дом.

– Понятно, – Уитсон мгновение обдумывал его ответ. – Почему вы не заявили о ее смерти в полицию?

– Я не хотел быть замешанным.

– А вот сейчас вы оказались замешаны, мистер, – неожиданно резко бросил Уитсон. – И вам бы лучше быстренько начать говорить, если вы хотите выпутаться из этой истории.

– Мне нужно позвонить моему адвокату, – сказал Зак.

– Вам пока еще незачем звонить вашему чертову адвокату! – воскликнул Уитсон с яростью. – Подождите, ради Бога, пока мы не заведем на вас дело! Вам бы лучше помочь нам, Блейк!

– Я не убивал ее.

– С какой же целью вы ездили туда?

– Какое это имеет значение?

– Это может иметь большое значение. Пока же дело выглядит так, будто вы отправились туда, чтобы убить ее. Так убивали вы ее или нет?

– Не убивал. Я уже сказал вам, что она была мертва, когда я…

– Тогда зачем же вы ездили туда? – прорычал Уитсон.

Зак замолчал на мгновение. Он не мог рассказать Уитсону о письме без того, чтобы не объяснить ему все по порядку с самого начала. И если письмо было причиной смерти Ивлин Клауд, не было ли похищение Пенни продолжением попыток уничтожить само воспоминание об этом письме, а также все то чудовищное, что за ним стояло? Если бы он сообщил Уитсону о письме, если бы он сообщил ему, зачем он ездил встретиться с Ивлин Клауд, ему бы пришлось рассказать о похищении Пенни. А если он это сделает, он поставит под угрозу жизнь дочери.

Зак вздохнул:

– Мне нужно позвонить моему адвокату.

– О'кей, – согласился Уитсон, – поступайте как знаете. Я не думаю, что вы идиот, Блейк, но ваши поступки свидетельствуют лишь о том, насколько неправильно может вести себя человек. – Он пододвинул ему телефон. – Это будет междугородний звонок?

– Да.

– Тогда постарайтесь быть кратким. Этот городишко не из самых богатых в мире. – Он посмотрел на часы. – Даю вам пять минут, – он вышел из комнаты.

Зак снял трубку и набрал номер оператора междугородней связи. Он заказал разговор с Сэмом Дитрихом в Нью-Йорке и подождал, пока на другом конце не снимут трубку. Его часы показывали 1.35 ночи.

– Алло?

– Сэм?

– Хм-м-м?

– Сэм, ты проснулся?

– А? Кто говорит?

– Это Зак Блейк.

– О, привет, Зак, что… – последовала долгая пауза. – Сейчас полвторого ночи. Что у тебя..?

– Я нахожусь на острове Виноградник Марты, Сэм. Ты уже проснулся?

– Проснулся, проснулся. Что случилось?

– У меня неприятности с полицией.

– Что еще за неприятности?

– Они предполагают, что я убил человека.

– Что! Что ты сказал?

– Ты можешь приехать сюда, Сэм?

– Где ты находишься?

– В Эдгартауне.

– За решеткой?

– Пока нет. Но думаю, что посадят.

– Эдгартаун… Как мне туда добраться?

– У компании «Нортист» есть сюда рейсы. А до аэропорта ты можешь взять такси.

– А ночные рейсы есть?

– Не знаю. Тебе придется узнать в справочной.

– Узнаю. Если я не приеду ночью, то буду там рано утром. Ты не признался в чем-либо, нет?

– Нет.

– Ты не делал никаких заявлений?

– Нет.

– И не делай. Какой там номер телефона? – Зак дал ему номер. – О'кей. Я наведу справки насчет авиарейсов и, наверное, перезвоню тебе. Не говори ни слова, пока я не приеду. – Сэм помолчал. – Это точно не твоя работа?

– Да нет, черт возьми!

– О'кей, до встречи, – Сэм повесил трубку.

Зак положил трубку на рычаг. В комнату вошел Уитсон.

– Закончили?

– Да.

– Вам понравится у нас в тюрьме, – пообещал Уитсон. – Она старая, но очень чистая.

Зак промолчал. Полицейский в форме взял его за руку и поинтересовался в шутку:

– Вы останетесь на регату?

Глядя с улицы, догадаться, что это деревянное здание – тюрьма, было невозможно. Только взглянув сбоку, становилось ясно, что задняя часть сделана из кирпича. Фасад его выглядел как большой частный дом, обнесенный штакетником. Табличка слева от двери указывала всякому входящему, что в этом здании расположен полицейский участок округа Дьюкс. Даже изнутри здание выглядело, как обыкновенный жилой дом.

За исключением камер.

Камеры располагались в задней, кирпичной половине здания. По шесть камер – на первом и на втором этаже. В каждом блоке по три камеры в противоположных сторонах дома. Тяжелые металлические двери отделяли блоки камер от остальной части здания. В каждой двери было небольшое окошко, устроенное на уровне глаз, с плотно закрывающейся откидной металлической створкой.

Эдгартаунский полицейский позволил Заку идти между ним и тюремным охранником. Они открыли железную дверь в камерный блок по левую сторону здания и проводили Зака в камеру в конце коридора. Камеры были просторными, по крайней мере десять на десять футов. В каждой из трех камер находилась узкая койка и встроенная в стену металлическая кабинка с ведром для санитарных нужд.

– Если вам захочется до ветру, – объяснил охранник, – то просто крикните. В конце камерного блока есть настоящий туалет. – Он открыл камеру. – Я бы предложил вам какие-нибудь журналы, но свет уже давно выключен.

– Спасибо, – поблагодарил его Зак.

– Советую вам поспать немного.

– Это дельный совет, – согласился Зак.

Дверь камеры с лязгом захлопнулась. Охранник и полицейский ушли. Тяжелая металлическая дверь в дальнем конце камерного блока закрылась, и свет снова погас.

Глава десятая

Звонок от Сэма Дитриха раздался в восемь утра. Полицейские проводили Зака из камеры в комнату с письменным столом и телефоном. Трубка была уже снята с рычага. Он поднес ее к уху:

– Алло?

– Зак?

– Да. Это ты, Сэм?

– Да. Слушай, я…

– Где ты находишься?

– В Нью-Йорке.

– Когда ты отправляешься?

– Вот и я как раз об этом. Я никуда не отправляюсь.

– А в чем дело?

– Я не могу взять этот чертов авиабилет. Они, похоже, заказаны вперед на недели. От четверга до понедельника. По всей видимости ребятки летают на этот остров, как к себе домой. Я сказал служащим авиалинии, что мне нужно по неотложному делу, но единственное, что они смогли сделать, это внести меня в список ожидающих.

– А если поехать на машине, Сэм?

– Я и это попытался сделать. Мне нужно было заранее заказать место для автомобиля на пароме. А у них в этот уикенд нет ни одного свободного места.

– Но, ради бога! Ты ведь можешь оставить машину на материке!

– Разве? – спросил Сэм так, будто подобная мысль ни разу не приходила ему в голову.

– Конечно. Слушай, Сэм…

Дверь открылась. Зак обернулся. В дверном проеме стоял лейтенант Уитсон.

– Это звонит ваш адвокат? – осведомился он.

– Да.

– Скажите ему, что все в порядке. Я отпускаю вас.

– Что?

– Вы не ослышались. Передайте это вашему адвокату.

Зак сообщил об этом Сэму. Тот был явно сбит с толку, но в голосе его почувствовалось облегчение. Он посоветовал Заку бросить все к чертям, как можно скорее возвращаться в Нью-Йорк, и повесил трубку. Зак положил трубку на рычаг и повернулся к Уитсону.

– Это для меня сюрприз. Что случилось?

Уитсон пожал плечами:

– Рано утром, на заре, я послал несколько человек на пляж. Мы нашли ваш томагавк.

– И поэтому вы меня отпускаете?

Уитсон пристально взглянул на него:

– Я буду говорить с вами начистоту, мистер Блейк.

– Валяйте.

– Я знал, что вы ее не убивали. Я знал это, когда мы забрали вас. У вас темные волосы, а у убитой в кулаке были зажаты светлые волосы. Но вы ведь ездили туда на встречу с ней, и я хотел знать, почему. Я все еще хочу, чтобы вы сказали мне об этом.

– Я не могу, – откровенно признался Зак.

– О'кей, поступайте как знаете. Хотя вы могли бы избавить нас от многих хлопот.

– Прошу извинения.

– Разумеется. Но с вами не до конца еще все ясно, мистер Блейк. Вам следует помнить об этом. Многие вещи в этом деле очень дурно пахнут.

– А что еще случилось?

– Муж этой женщины и сын. Они оба исчезли.

– Куда исчезли?

– Мы не знаем. Его лодка все еще у причала, значит, он не выходил в море. На острове много лесов. Возможно, он прячется где-нибудь в зарослях. Мы найдем его. Рано или поздно, но мы его найдем.

– Почему вы думаете, что он прячется именно от полиции? Он может опасаться того, кто убил его жену. Об этом вы не подумали?

– Мистер Блейк, человеку, который имеет дело с преступлением и злом, приходится думать о многом. Слишком о многом, – Уитсон умолк на мгновение, уставившись в пол. – Знаете, чего бы я желал?

– Да?

– Даже если это означало бы для меня потерю работы, я бы все равно хотел, чтобы исчезла такая штука, как зло, – он мрачно улыбнулся. – «Но пусть даже сюда придут и те, кто одержим злом», сказал один человек. Думаю, он был прав.

– О чем это вы?

– Я говорю об этом острове. Вы знаете, что в действительности положило начало летнему курорту?

– Нет. Что же?

– Лагерь методистов в Оук-Блафс. Ежегодное религиозное собрание, мистер Блейк, которое стало самым большим в мире. Они приезжали, разбивали палатки, но через некоторое время стало приезжать слишком много народа, и им пришлось искать другое место для своих собраний, подальше от Тэйбернайкла. Это хороший остров, мистер Блейк. Теплые дни и прохладные ночи, море, запах восковницы и ежевики, умеренный ветер. Люди приезжали в лагерь на собрания и оставались здесь после Прощания и Святого Причастия. Они рассказывали об острове другим, и очень скоро сюда стали приезжать, чтобы просто отдохнуть здесь, без всяких религиозных мотивов. Вот тогда-то и прозвучало высказывание этого человека.

– Какое высказывание?

– Его звали Хеброн Винсент. Он сказал: «Пусть даже сюда придут одержимые злом, – ведь они могут появиться в любом месте, – этот приход неминуемо будет благом для них».

– Понимаю.

– Пусть даже и придут злодеи, мистер Блейк. Поэтому-то, наверное, у нас и случилось убийство. Поэтому-то у меня и есть работа.

– Жаль, что не могу помочь вам, – посетовал Зак.

– Можете. Почему вы ездили повидать Ивлин Клауд?

Зак не ответил.

– Чего вы боитесь, мистер Блейк?

– Ничего.

– Тогда скажите.

– Не могу.

Уитсон вздохнул:

– Ладно. Проваливайте. Дверь открыта. – Он сделал паузу. – Где я могу найти вас, если вы понадобитесь?

– В Нью-Йорке. Паром отходит в 13.45.

– Не валяйте дурака, мистер Блейк.

– Что такое?

– Я же сказал, что с вами еще не все ясно, и вы останетесь на острове.

– Что вы имеете…

– Я не разрешаю вам покидать остров. Ни в 13.45, ни в какое другое время, до тех пор, пока мы с вами окончательно не разберемся. Вам ясно?

– Но мне обязательно нужно уехать!

– Почему обязательно? – быстро спросил Уитсон. Зак не ответил. – О'кей. Вы будете под наблюдением. Не пытайтесь сесть на этот паром. До скорого, мистер Блейк.

Полицейские отвезли его в Менемшу. Он поблагодарил их и направился к дому. Все было так, как он оставил. Он посмотрел на часы. Было около девяти, до 13.45 оставалось еще пять часов. Он не собирался следовать приказу Уитсона. Он сядет на этот паром, даже если для этого ему придется вступить в борьбу со всеми полицейскими острова. Он подумал, не пора ли начать упаковывать вещи. Затем задался вопросом, почему Джон Клауд скрылся в лесу, и вспомнил выражение страха в его раскосых индейских глазах. Он снова посмотрел на часы. Еще оставалось время – много времени, – до отхода парома. Он закрыл дверь и направился к машине. К рулевому колесу была приклеена записка. Она гласила:

«Зак, я несколько раз пыталась дозвониться до вас по телефону, и в конце концов приехала. Ваша машина здесь, а вас нет. Я не представляю, что могло случиться. Я не мнительна, но сейчас я просто не нахожу себе места. После прошлой ночи и того, что случилось с Пенни, я не знаю, что и думать. Позвоните мне, пожалуйста, как только вернетесь, ладно? Ради Бога!

Инид»

Зак отклеил записку от руля и пошел домой. Листок с номером, который он предыдущим вечером оставил для Телоу, все еще лежал рядом с телефоном. Он набрал номер и подождал, пока на том конце снимут трубку.

– Алло? – голос был очень четким, говорили на правильном английском, но тем не менее с немецким акцентом.

– Алло, могу ли я поговорить с Инид?

– Ее сейчас нет. Простите, а кто говорит?

– Закария Блейк. Это вы, доктор Рейтерманн?

– Кто?

– Это доктор Рейтерманн?

– Нет.

– О, я думал…

– Это домработница. Мисс Мэрфи сейчас нет.

– А вы знаете, где она?

– Она ушла в редакцию газеты.

– Благодарю вас. Передайте, пожалуйста, что я ей звонил. И скажите ей, что со мной все в порядке.

– Хорошо, передам.

– Спасибо.

Он повесил трубку и, сам не свой, вышел к машине. Голос женщины звучал точно так же, как голос доктора Рейтерманн. Он вспомнил ее разговоры о предполагаемых ракетных установках, ее намеки на какую-то шпионскую историю.

«Пусть я идиот, – сказал он себе, – но, видит Бог, разве ракеты не являются секретным оружием, и разве моя дочь не была похищена, и разве вся эта треклятая история не попахивает бородатыми ребятами, перевозящими бомбы?

Видела ли Мэри что-нибудь?

Слышала ли Мэри что-нибудь?

Как могла моя жена Мэри, которая входила в университетскую сборную по плаванию и которая помогла университету выиграть чемпионат в 1939 году, как могла она утонуть?»

Он не переставал задавать себе этот вопрос в прошлом году, и вот сейчас он снова задает его себе, и снова не находит ответа.

И пока он заводил двигатель, разворачивался и направлялся в сторону Гэй-Хеда, в голове все крутились мысли о пусковых установках и о том, что голос домработницы, говорившей с ним по телефону, был поразительно похож на голос доктора Инги Рейтерманн.

Глава одиннадцатая

Дом Клаудов выглядел сегодня совсем иначе – веселее, хотя его и посетила смерть. День был солнечным, и солнечные блики играли на серой дранке крыши, на раскиданных по передней веранде жестянках с краской и ярко разукрашенных камнях сувенирных томагавков.

Никаких признаков жизни в доме. Полиция, медицинские эксперты, криминалисты, фотографы – все они, вероятно, уже покинули дом.

Зак не представлял себе, что он собирается искать. Он приехал сюда, повинуясь какому-то внутреннему порыву, а теперь, оказавшись здесь, он вдруг почувствовал себя в глупом положении. Надеялся ли он найти Клауда или его мальчишку? Он не знал.

Он вздохнул, вышел из машины и направился к дому. Входная дверь оказалась незапертой. Он вошел внутрь. В доме было тихо и пустынно. В гостиной полицейские на деревянном полу обвели мелом очертания тела Ивлин Клауд, и темное бурое пятно расползлось по дереву возле обведенного мелом контура головы. «Кровавое пятно и меловой контур, – подумалось ему. – Вот и все, что осталось от индианки, пытавшейся помочь ему. А ее муж убежал и скрылся – но почему?»

Потому что он перепуган.

Но чем?

Перепуган международной шпионской шайкой, пытающейся выкрасть планы размещения ракетной установки?

Звучит не очень-то правдоподобно. Как мог рыбак-индеец оказаться связанным со шпионами? Нет, ерунда какая-то. Где же тогда истина? Он оглядел комнату, пытаясь представить, как Ивлин Клауд боролась с этим напавшим на нее светловолосым человеком, как она сорвала с его шеи медальон и как она затем упала под ударами томагавка.

У Инид Мэрфи светлые волосы.

У Пита Рэмбли, агента по сдаче недвижимости, такие же.

И такие же волосы у Фредди Бартона, прибывшего сюда с вполне определенной целью: участвовать на своем «Вороне» в завтрашней регате.

А сколько вообще светловолосых на острове? Зак невесело усмехнулся при этой мысли. И сколько светловолосых способны совершить убийство? Он пожал плечами, еще раз оглядел комнату и с мрачным видом вышел на кухню.

Кухонное полотенце удивило его – он был уверен, что полиция не оставила бы его здесь. И все же оно висело на крючке над раковиной, а на нем – большое кроваво-красное пятно. Он с сомнением покачал головой и подошел к полотенцу поближе. В кухне стоял специфический запах, так пахнет…

Скипидар?

Конечно. Эти художества, которыми занималась Ивлин Клауд, ее сувенирные томагавки. Он снял полотенце с крючка и понюхал пятно. Краска. Не кровь, а краска. Он улыбнулся. Иногда получается весьма забавно, когда вы автоматически принимаете краску за кровь. Но висело ли здесь полотенце вчера? Он попытался восстановить в памяти, как он вошел в кухню вчера во второй половине дня, когда обнаружил тело. Он наверняка заметил бы это яркое красное пятно. И если тогда полотенца здесь не было, могла ли краска оказаться на нем позже?

Вчера вечером? И кто мог оставить это пятно? Джон Клауд? Перед тем, как они с сыном спаслись бегством?

Но почему?

Красная краска.

Ведра с краской стояли на террасе. Зак бросил полотенце и вышел на террасу. По крайней мере дюжина банок с краской стояла среди разукрашенных томагавков. Из них четыре банки были наполнены красной краской. Но только рядом с одной из этих четырех банок лежала отвертка. Он взял отвертку и подковырнул ею прилипшую крышку. Банка была почти доверху наполнена такой же яркой красной краской, как на полотенце. Не эту ли банку открывал Джон Клауд прошлой ночью или сегодня рано утром? Краска в банке выглядела нетронутой. Он взглянул на кисточки, лежавшие на куске холста на деревянном полу веранды. Все они были тщательно вымыты и вытерты. Ни на одной из них не было следов красной краски. Но если Джон Клауд ничего не раскрашивал, то зачем же тогда он открывал эту банку? Или же, использовав кисточку, он затем просто вытер ее?

Кухонным полотенцем?

А почему бы и нет? Он вытер им свои руки, разве не так? Зак еще раз обвел глазами веранду. Перепачканные разноцветной краской тряпки валялись на столе в дальнем конце веранды. Он подошел к ним. Ни одной из них не пользовались уже долгое время, во всяком случае сегодня утром точно не пользовались. Джон Клауд вытер пятно красной краски, и вытер он его кухонным полотенцем. Если только этот человек не был совершенным недотепой, такой поступок указывает лишь на то, что кто-то очень спешил. Но каким образом он испачкался краской? О крышку. Конечно. Ее невозможно было коснуться, не испачкав пальцев красной краской.

Зак вернулся к банке с красной краской. Повинуясь какому-то внутреннему движению, он сунул жало отвертки в банку и почувствовал, как оно на что-то наткнулось. Он еще раз потыкал отверткой. Внутри банки было что-то твердое и упругое. Он бросил отвертку, закатал рукав, снял часы и сунул руку в банку. Когда он вынул руку, в ней оказался прямоугольный сверток. С руки и свертка капала краска. Зак бросил пакет на холстину и попытался развязать прочную бечевку, которой был обмотан пакет. Бечевка намокла и не развязывалась. Он вернулся на кухню, вытер руку о кухонное полотенце, а затем поискал в кухонном столе нож.

Пока он перерезал веревку, пальцы его дрожали. Он осторожно развернул промокшую оберточную бумагу. Под ней оказался клеенчатый кисет. На мгновение он удивился, зачем понадобилось совать табачный кисет в банку с краской, но затем развязал кисет, сунул туда руку и обнаружил еще один сверток; на этот раз оберточная бумага не была испачкана краской. Он разрезал бечевку и развернул сверток. Глаза его широко раскрылись от удивления.

Он смотрел на сто тысяч долларов купюрами по одной тысяче.

В это мгновение он услышал шум приближающегося по грунтовой дороге автомобиля.