Текст книги "Детектив США. Книга 2."

Автор книги: Эд Макбейн

Соавторы: Джадсон Пентикост Филипс,Эван (Ивэн) Хантер,Оливер Блик
сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 22 страниц)

– Уж не Одинокий ли пожаловал ко мне? – сказала она.

– Привет, Люси.

Она стерла с лица остатки кольдкрема.

– Ты видел спектакль?

– Да.

Она засмеялась.

– Наверное, зрители восприняли этот вечер, как наказание. Я – паршивая актриса, не так ли?

– Это не имеет значения.

– Для меня это важно!

– Я подумал, что мы могли бы провести этот вечер вместе.

Холодные глаза Люси оценивающе оглядели Сейра.

– Теперь я примадонна, и вечер обойдется тебе дороже, чем в первый раз. Как насчет двухсот долларов?

Сейр чуть не согнулся пополам от острой боли в животе. Ледяной пот выступил у него на лбу.

– Я… боюсь, для меня это дороговато.

Люси расхохоталась.

– Ну, я рад нашей новой встрече и… удачи тебе.

Пошатываясь, он вышел на улицу. Клуб «Рок-Сити» находился лишь в квартале от театра. В своем шкафчике Сейр держал там пару галлонов контрабандного джина. Забрав джин, он вернулся к театру, где стоял его автомобиль. И поехал за город. Боль в животе усиливалась с каждой минутой.

Ради Люси он хотел пожертвовать всем на свете, и вот оказывается, что она ему не нужна. Будто он выпрыгнул из самолета, дернул за кольцо парашюта, а тот не раскрылся.

Когда огни последних домов скрылись из виду, Сейр съехал с шоссе и принялся за джин.

Он вернулся в «Рок-Сити», когда на востоке затеплилась заря, промерзнув до костей. С похмелья раскалывалась голова. Он выпил не меньше полгаллона. Но остался совершенно трезвым, если не считать бьющего в виски парового молота.

Около дома на улице Вязов стоял какой-то автомобиль. В окнах первого этажа и в спальне матери горел свет. Он узнал машину доктора Уотерса. Наконец-то, подумал Сейр, его мать действительно заболела.

Он вошел в холл. Миссис Бронсон сидела на нижней ступеньке широкой лестницы и плакала, уткнувшись в фартук. При виде Сейра слезы высохли, будто в глазах миссис Бронсон закрылся кран. Она встала.

– Убийца! – вырвался из нее яростный шепот.

Ничего не понимая, Сейр молча смотрел на нее. Из библиотеки появился доктор Уотерс. Галстук его съехал набок, в руке он держал стакан.

– Где тебя носило, Сейр? – спросил доктор.

– Ездил за город.

– Я позволил себе налить виски из твоих запасов, Сейр, – смутившись, добавил Уотерс.

– И правильно сделали. Что случилось? Неужели мать…

– С ней все в порядке. К сожалению, должен сказать тебе, что Френсис, по всей видимости, приняла большую дозу снотворного. Я приехал, как только мне позвонили, но уже ничем не смог ей помочь. Мне очень жаль.

– Убийца! – во всю мощь выкрикнула миссис Бронсон.

– Успокойтесь, пожалуйста, успокойтесь, миссис Бронсон, – повернулся к ней доктор Уотерс. – К чему такие слова.

Глава 4

Молодой патрульный Гейвигэн, что усадил Сейра на рельс ограждения неподалеку от сгоревшего автомобиля, родился гораздо позже той ночи 1924 года, когда Френсис Вудлинг нашла выход из окружавшего ее ада. Но он знал, что Сейр овдовел много лет назад, что миссис Вудлинг трагически ушла из жизни. Кто-то сказал Гейвигэну, что она была алкоголичкой.

Для Гейвигэна Вудлинг представлялся незаурядной личностью. После смерти матери в середине тридцатых годов он жил один в старом доме на улице Вязов. Он был преуспевающим адвокатом и в конце концов стал судьей. Когда Гейвиген учился в школе, по городу ходили слухи о безумных ставках игроков в покер, собиравшихся в доме Сейра. В Рок-Сити судья Вудлинг пользовался большим влиянием, и из-за давней трагедии ему прощались многие выходки. Он пил больше, чем следовало, но приходил на работу трезвый как стеклышко. Оставшееся от отца наследство в значительной мере пошло прахом, когда в 1929 году лопнула Нью-Йоркская биржа. Однако адвокатская практика позволяла ему содержать дом и не отказывать себе в маленьких радостях. Он постоянно вносил деньги в различные благотворительные фонды. Особенно его интересовала спортивная программа для мальчиков. И все же Гейвигэну с трудом верилось, что старый джентльмен с толстым животом когда-то считался чуть ли не лучшим полузащитником студенческого футбола. Вот, говорил себе Гейвигэн, к чему приводит злоупотребление спиртным.

Небо разверзлось над головой судьи Вудлинга пять лет назад, когда Гейвигэн только поступил в полицию. Джошуа Винтерс, самый богатый человек Рок-Сити, назначил его попечителем своего наследства. В завещании Джошуа разделил принадлежащие ему миллионы совсем не так, как это сделало бы большинство его сограждан. Из родственников у него оставалась только Аннабелль Винтерс, дочь его единственного сына, с которым он порвал всякие отношения задолго до ее рождения. Когда за два или три года до начала второй мировой войны сын Джошуа и его жена погибли в авиационной катастрофе, Аннабелль едва исполнилось девять лет. Дедушка Винтерс еще ни разу не видел внучку. Тут, однако, старик слегка оттаял, вероятно, под давлением общественного мнения, и взял Аннабелль к себе. Позаботился о том, чтобы она получила лучшее образование. Но люди говорили, что ей так и не удалось преодолеть барьер, который Джошуа возвел перед сыном и всем, связанным с ним.

В двадцать два года Аннабелль влюбилась. Но не вышла замуж, потому что ее жениха отправили в Корею. Назад он уже не вернулся. И Аннабелль, высокая, красивая девушка, решила стать учительницей.

По завещанию Джошуа оставил Аннабелль сто тысяч долларов с разрешением пользоваться лишь процентами с основного капитала. Остальные деньги он отписал больнице Рок-Сити, оговорив, что они будут выдаваться по частям, через определенные промежутки времени.

В один из таких дней, указанных в завещании, возникла неожиданная помеха. Судья Вудлинг, доверенное лицо покойного, не смог передать больнице означенную сумму. Деньги, сказал он, вложены в акции, продавать которые в настоящий момент нецелесообразно.

Последовало расследование, проведенное по настоянию доктора Дэвида Паттона, члена административного совета больницы, и Аннабелль Винтерс. После смерти Джошуа ее избрали почетным председателем Фонда Джошуа Винтерса. От такого известия старик мог бы перевернуться в гробу. Гейвигэн не слишком пристально следил за расследованием, но после показаний Аннабелль и доктора Паттона Сейр Вудлинг оказался в трудном положении.

Видимо, окружной прокурор не нашел достаточных оснований для возбуждения уголовного дела, но губернатор снял Вудлинга с должности судьи, а коллегия адвокатов лишила его права заниматься адвокатской практикой.

Последующие пять лет Сейр детально объяснял всем и вся, что он невиновен в приписываемых ему проступках. Некоторые считали, что он обманом воспользовался чужими деньгами. Другие думали, что он просто оказался плохим финансистом. Для первых наказание представлялось смехотворно легким. Вторые жалели Сейра, похохатывали над его пьяными шутками, с грустью наблюдая, как приходит в упадок когда-то элегантный дом на улице Вязов, превращаясь в лачугу, будто сошедшую с карикатур Чарльза Адамса.

Некоторые молодые члены клуба «Рок-Сити» забавлялись с Сейром, как жестокие дети мучают раненое животное. Как бы невзначай в разговоре упоминались Аннабелль Винтерс или Дейв Паттон, и Сейр, как по команде, начинал изрыгать проклятия и угрозы отомстить. Ему покупали двойное виски. Чуть позже он уже всматривался в свое отражение в зеркале, закрыв один глаз, как чудовищная горгулья.

А потом Сейр уходил из клуба, залезал в старый «бьюик» и через холм Кобба ехал в бар Тимоти.

Рок-Сити спал, не подозревая о трагедии на холме Кобба. Жизнь в городке текла очень ровно, без нервного напряжения, свойственного гигантам вроде Нью-Йорка или Чикаго. Местные предприятия конкурировали с внешним миром, но не между собой. Возникали мелкие ссоры, как между Сейром и доктором Паттоном, велась борьба за небольшие привилегии: президентство в клубе ротарианцев, женском клубе, место в законодательном собрании штата. И в Рок-Сити жили богатые и бедные, но различие банковских счетов не мешало бедным обращаться к богатым по имени, и наоборот.

Во время войны за освобождение англичане сожгли Рок-Сити, но соседи помогли его жителям отстроить город. В 1955 году Рок-Сити сильно пострадал от ураганов, пронесшихся над Новой Англией, но соседи и друзья вновь восстановили разрушенное. Это был милый, спокойный, уютный городок, с неспешной жизнью, не слишком требовательный, со своими чудаками, поступки которых воспринимались как забавы несмышленых детей.

Рок-Сити спал, с чистой совестью, уверенный в безоблачном будущем, умиротворенный. И одновременно крупица его будущего гибла в белых горячих языках пламени, причиной которых стала пьяная небрежность одного из заботливо лелеемых городских чудаков.

Никто не смог отвезти Сейра домой. Поднявшись с рельса, он уже не решился сесть за руль. Гейвигэн предложил Сейру поехать с ним в полицейский участок. Он сказал, что отвезет старика на улицу Вязов после доклада лейтенанту Хогану.

Они с трудом нашли свободное место на стоянке у полицейского участка. Несмотря на поздний час, там собралась целая толпа. Двое мужчин, с сигаретами в руках, остановили Гейвигэна у дверей.

– Есть новости, Пит?

Гейвигэн покачал головой.

– Я не уезжал с места аварии. Новости могут быть только у лейтенанта.

Один из мужчин отбросил сигарету.

– Мой сын поехал на карнавал в Латроп, – сдавленным голосом проговорил он. – До сих пор не появился дома. Кто там был, Пит?

– Сгорела машина Эда Джейгера, – ответил Гейвигэн. – В живых осталась только его дочь.

– Что она говорит?

– Практически ничего. Кто-то вырулил на их полосу движения. Им пришлось свернуть, чтобы не столкнуться. А тот даже не остановился.

– Мерзавец! Проклятый мерзавец! – прорычал мужчина.

Сейр, казалось, пробудился от глубокого сна.

– Он должен радоваться, если его просто повесят, – пробормотал он.

– Хотел бы я добраться до него.

– Это все, что сказала Шарон. И еще, в машине их было четверо, – добавил Гейвигэн. – А теперь мне пора к лейтенанту.

В полицейском участке Сейра любили. Когда-то он заботился о том, чтобы местные ребятишки не испытывали недостатка в спортивном снаряжении. Лейтенант Пат Хоган был лучшим защитником в футбольной команде, которую Сейр тренировал двадцать лет назад.

Сейр и Гейвигэн прошли через комнату дежурного, где десять или двенадцать мужчин и женщин, хорошо знакомых Сейру, озабоченно ждали новостей.

Хоган, мрачнее тучи, разговаривал по телефону в своем кабинете.

– Мы не знаем, миссис Калберсон… Пока нам ничего не известно… Да… Конечно… Скоро мы все выясним… Если мы что-то услышим, плохое или хорошее, я сразу же позвоню вам.

Он положил трубку и, подняв голову, посмотрел на вошедших Сейра и Гейвигэна.

– Добрый вечер, судья, – сказал он. – Какой-то кошмар, – его кулак с силой опустился на стол. – Больше тридцати семей не знают, где находятся их дети. И тревожатся, не оказался ли кто-то из них в… ну, вы меня понимаете.

За соседним столом сидел сержант Джордж Телицки – темноволосый красавец лет тридцати, с резкими чертами лица, родившийся и выросший в Рок-Сити. В школе он не раз выигрывал спортивные соревнования, а от взгляда его черных глаз и сейчас трепетало не одно женское сердечко. Но чувствовались в Телицки какая-то надменность и жестокость, отчего в городе его не любили. Быть может, поэтому жители Рок-Сити предпочитали обращаться со своими жалобами к лейтенанту Хогану, а большинство самых неприятных дел перепадало Телицки.

– Когда я был ребенком, – сказал Телицки, не отрывая взгляда от лежащих перед ним бумаг, – я приходил домой вовремя. Иначе папаша задал бы мне хорошую трепку.

Сейр достал сигару из нагрудного кармана и отрезал кончик золотыми ножничками, подаренными ему родителями на окончание колледжа.

– Вы так и не узнали, кто был в машине? – спросил он.

– Эд Джейгер сказал, что его дочь поехала с Паулем Теллером. Его пока не нашли. Мы думаем, что он сидел за рулем. Ну и дела!

– А как насчет машины, выехавшей навстречу? – спросил Гейвигэн.

– Пока ничего, – ответил лейтенант.

– Девушка сказала, что кто-то выехал на их полосу движения и слишком поздно свернул назад, – заметил Гейвигэн. – Естественно, она видела только фары.

Сейр поднес к сигаре зажженную спичку.

– А как вы найдете его? – спросил он. – Машины же не столкнулись.

– Этого мы пока не знаем, – возразил Хоган.

– Все произошло очень быстро, – добавил Гейвигэн. – Да и девушка едва могла говорить.

– Мы его найдем, – сухо сказал Телицки.

Открылась дверь, и в кабинет вошел невзрачный мужчина, невысокий, хрупкого телосложения, с волосами песочного цвета, в очках с тяжелой роговой оправой.

– Я пришел сюда, чтобы удрать от собственного телефона, лейтенант, – его светло-серые глаза оглядели кабинет. – Привет, Сейр.

– Привет, Эвери, – кивнул Сейр. – Тяжелое дело!

– Тяжелое! Все гораздо хуже. Ничего нового, лейтенант?

Хоган покачал головой.

– Мы думаем, что один из погибших – Пауль Теллер. Кто остальные двое, пока не известно, мистер Хэтч.

– Док Паттон не знает, когда девушка сможет говорить, – добавил Телицки. – Возможно, через час-другой мы все выясним через родителей. А сейчас полиция всего округа ищет виновника аварии. И мы его найдем!

– Мне кажется, это совсем неважно, – пронзительным голосом воскликнул Хэтч. – На вашем месте, Хоган, я бы занялся настоящими преступниками, несущими ответственность за случившееся несчастье.

Трое полицейских и Сейр уставились на Хэтча, у которого от столь длинной тирады даже перехватило дыхание.

Эвери Хэтч учился с Сейром Вудлингом в одном классе, и в Академии Рок-Сити, и в колледже. Они родились в один год, но на этом сходство кончалось. Эвери, насколько помнилось Сейру, всегда был вялым, сухим и бесчувственным. Образование детей стало его профессией, и в шестьдесят четыре года он руководил школами всего округа. Меньше чем через год ему предстояло выйти на пенсию. Сейр никогда не задумывался о соответствии Эвери занимаемой должности. Раз в округе есть начальные и средние школы, кто-то должен координировать их деятельность. Так как Эвери не пил, не курил, не играл в карты и, насколько знал Сейр, не интересовался женщинами, у них никогда не было общих интересов. Несколько раз их избирали в один общественный комитет. Во время второй мировой войны Сейр подчинялся Эвери, как начальнику службы оповещения о воздушных налетах. Сейр не встречал большего зануды. И, если б ему пришлось перебрать всех знакомых, вряд ли кто пользовался у него меньшим уважением, чем Эвери Хэтч.

– Настоящими преступниками? – переспросил Хоган, будто желая убедиться, что не ослышался.

Эвери шумно вдохнул.

– Да, сэр. Настоящими преступниками. Теми, по чьей милости наша молодежь, пятнадцати-шестнадцатилетние подростки носятся по городу в быстрых автомобилях, не думая ни о чем, кроме секса. Ужасный, непоправимый вред наносится нашим детям и в конце концов приводит к трагедии, вроде той, что произошла на холме Кобба. А мы качаем головами и гадаем, как поймать какого-то водителя, оплошность которого привела к аварии. Бедняжка, сейчас он прячется где-нибудь, дрожа от страха. А настоящие преступники благочестиво восседают дома и пишут ханжеские письма с соболезнованиями! – голос Эвери сорвался на фальцет.

– О чем вы говорите, черт побери? – не выдержал Хоган.

– Сексуальное воспитание! Вот о чем я говорю, – прокричал Эвери. – Разве вы не знаете, Хоган, что наши пятнадцати– и шестнадцатилетние мальчики и девочки, обратите внимание, в смешанном классе, проходят в школе курс сексуального воспитания? Стоит ли удивляться, что, покинув классы, они пьют, усаживаются в автомобили и едут куда-нибудь, чтобы применить на практике то, чему учили в школе.

– Постойте, – нахмурился Хоган. – Если вы имеете в виду биологию, то моя дочь изучала этот предмет и полученные знания ничем ей не повредили.

– Биологию! – Эвери почти кричал. – Биологию! Говорю вам, это сексуальное воспитание. Их возбуждают. Рассказывают о том, что они должны узнавать только в семье. Подстрекают к невоздержанности. Им показывают фильмы, сексуальные фильмы! А учебники держат под замком, чтобы дети не взяли их домой и родители не узнали, что проходят на уроках. Подростков на холме Кобба убили те, кто ввел этот курс и…

– Подождите, – прервал его Хоган. – Если в курсе биологии есть какие-то недостатки, почему вы не запретили его? Вы же руководите всеми школами округа.

– Я поднимал этот вопрос на школьном совете. Я убеждал директора. Но мне осталось совсем немного до пенсии. Кто будет меня слушать?

– Кому же так нравится биология? – вкрадчиво спросил Телицки. Его черные глаза блестели, как пряжки башмаков.

– Я вам скажу! – Эвери буквально обезумел. – Директору, доктору Нортону. Его вина не так уж велика, но он робок и позволяет водить себя за нос. Доктору Паттону, медицинскому консультанту школы, Марку Свенсону, председателю школьного совета, старикашке с грязными мыслями, притворяющемуся, будто ему хочется идти в ногу со временем. Но хуже всех – преподаватель-воспитатель девушек.

– Аннабелль Винтерс? – в изумлении спросил Хоган.

– Аннабелль Винтерс! – взвизгнул Эвери. – Она предложила ввести биологию пять лет назад! Она уговорила Свенсона, Нортона и доктора Паттона! Она преподает в одном из классов. Эта высокомерная мисс Аннабелль Винтерс с ее так называемыми прогрессивными идеями о сексе – консультант попавшей в больницу девушки! Налогоплательщики Рок-Сити платят жалованье женщине, которая разлагает наших детей… и губит их!

– Это бред сумасшедшего, – покачал головой Хоган.

– Если вы верите в то, что говорите, мистер Хэтч, – тем же вкрадчивым голосом проворковал Телицки, – почему бы вам не подать официальную жалобу?

– Я и жалуюсь! – крикнул Эвери. – Я жалуюсь прямо здесь, в полицейском участке! Надо что-то сделать с Аннабелль Винтерс и теми, другими, чтобы они перестали убивать наших детей.

– Вот и хорошо, – кивнул Телицки. – Нарушение нравственных норм входит в сферу наших полномочий, не так ли, лейтенант?

– Это же биология! – сердито фыркнул Хоган. – Ее изучают по всей стране. И, насколько я помню, дочь говорила, что это факультативная дисциплина. Учащиеся не обязаны изучать биологию.

– Но они ее изучают! – ответил Эвери. – В этом возрасте подростков тянет к противоположному полу. Естественно, они включают биологию в список изучаемых предметов. Аннабелль Винтерс калечит наших детей. Людей сажают в тюрьму за гораздо меньшие прегрешения.

Сейр Вудлинг смотрел на кончик потухшей сигары. Аннабелль Винтерс и Дэвид Паттон! Имена доктора Нортона, директора школы, и Марка Свенсона, председателя совета просвещения, тут же забылись, будто и не упоминались в его присутствии. Аннабелль Винтерс и Дэвид Паттон, ханжи, загубившие остаток его жизни. Они, а не он, ответственны за трагедию на холме Кобба. Если бы не Аннабелль Винтерс и Дэвид Паттон, эти подростки не гоняли бы по холму Кобба после полуночи!

– Я думаю, в словах Эвери есть разумное зерно, – заметил Сейр. – Беднягам, попавшим сегодня в аварию, уже ничем не поможешь, но, если это симптом болезни, грозящей поразить город, мы все должны знать об этом. На твоем месте, Эвери, я бы подал официальную жалобу.

– И подам! Что я должен сделать? Покажите мне, где писать?

– Хватит! – рявкнул Хоган. – Не забывайте, что командую тут я!

– Как и любой гражданин, платящий налоги, Эвери имеет право подать жалобу, – заметил Сейр. – Исходя из того, что я услышал, ему есть, о чем писать.

– Перестаньте, судья, – Хоган раздраженно махнул рукой. – Мне начинает казаться, что вы и мистер Хэтч выжили из ума.

Но Эвери уже вошел в раж.

– Что я должен сделать? – повторил он.

Сержант Телицки сухо улыбнулся.

– Присядьте сюда, мистер Хэтч. Я вам помогу.

Глава 5

В пределах Рок-Сити проживало около пятнадцати тысяч человек. Почти все они спали, когда машина с подростками врезалась в ограждение на холме Кобба, и не подозревали о случившейся трагедии. В Рок-Сити выходила дневная газета, но подписчики получали очередной номер лишь после полудня. Тем не менее известие о смерти трех учащихся и критическом состоянии Шарон Джейгер, доставленной в больницу, распространилось, как степной пожар. И за завтраком большинство жителей уже знали о ночном происшествии.

Вскоре после того, как Эвери Хэтч подал официальную жалобу, выяснилось, кто погиб на холме Кобба. Многие из тех, кто также ездил на карнавал в Латроп, видели, как Шарон Джейгер садилась в машину с Паулем Теллером, Лайлой Каммингс и Джимми Оренго.

Их семьи не принадлежали к элите Рок-Сити. Эд Джейгер работал сторожем в школе, получая четыре с половиной тысячи долларов в год. Шарон была его единственной дочерью. Теллеры, Джордж и Мод, держали автозаправку и придорожную закусочную на шоссе 71. Френку Каммингсу принадлежала небольшая фирма грузовых перевозок. Отец Джимми Оренго был механиком в гараже Девери.

Но как сказала миссис Чарлетон Виллоби, общественная деятельница Рок-Сити, во время одного из нескольких десятков утренних телефонных разговоров: «Не имеет никакого значения, кто эти люди. Там мог оказаться ваш ребенок или мой».

Сейр Вудлинг в это время спал. За ночь он совершенно вымотался, несмотря на то, что жалоба Эвери Хэтча вдохнула в него новые силы. Ложась в постель, он с наслаждением думал о том, что теперь-то Аннабелль Винтерс и Дэвид Паттон узнают, почем фунт лиха.

Обычно Сейр просыпался рано, но в то утро поднялся лишь в одиннадцатом часу. Побрившись, он спустился на кухню, поставил воду для кофе, достал из холодильника коробку яиц, и тут раздался телефонный звонок. Сняв трубку, Сейр услышал голос Гейвигэна. Молодой полицейский справился о здоровье Сейра и, убедившись, что тот чувствует себя прекрасно, сообщил имена погибших. Сейр шумно вздохнул.

– Представляю, как тяжело сейчас родителям, – сказал он.

– Я привез вашу машину с холма Кобба, судья, – продолжал Гейвигэн. – Я подумал, что вы, как всегда, пойдете завтракать в кафетерий, и отдал ключи Максу. Только что я проезжал мимо, увидел, что машина так и стоит там, и решил позвонить.

– Большое тебе спасибо, Питер, – ответил Сейр. – Я уже иду.

Он убрал яйца в холодильник, вышел из дома на улице Вязов и направился к кафетерию Макса. К счастью, среди родителей погибших не оказалось его близких друзей. Иначе ему было бы неловко смотреть им в глаза.

По пути Сейр заглянул в аптеку Лафферти, чтобы купить нью-йоркскую газету. Каждое утро для него оставляли «Таймс». Лафферти поспешил ему навстречу.

– Вы слышали, что случилось с детьми, судья?

– Это ужасно, – печально покачал головой судья.

Лафферти поджал губы.

– Наконец-то мы сможем добраться до настоящих преступников. Вы знаете, как используются деньги налогоплательщиков, которые должны расходоваться на обучение наших детей?

– Хотелось бы думать, что да, – вежливо ответил Сейр.

– Возможно, вы согласитесь с нами, возможно, и нет, – ему очень хотелось продолжить разговор, но в аптеку кто-то вошел и попросил Лафферти заполнить рецепт. Сейр ушел, зажав под мышкой «Таймс», улыбаясь про себя. Эвери, судя по всему, удалось потревожить осиное гнездо.

Старый «бьюик» стоял у тротуара рядом с кафетерием. Сейр бросил «Таймс» на переднее сиденье. Он понимал, что ему не придется почитать за завтраком. Макс всегда знал самые последние городские новости.

– Судья Вудлинг! – раздался женский голос.

Повернувшись, Сейр оказался лицом к лицу с мисс Генриеттой Колдуэлл, старой девой лет пятидесяти. Она работала учительницей с тех пор, как сама окончила школу. В последнее время она преподавала домоводство. Сейра всегда умиляло, что эта угловатая, с горбатым носом, сморщенным личиком, похожая на чучело женщина, к которой, возможно, за всю ее жизнь не прикоснулся мужчина, учила девочек, как создавать семейный уют.

Сейр галантно приподнял шляпу.

– Доброе утро, мисс Колдуэлл.

Мисс Колдуэлл вспотела, над ее верхней губой блестели маленькие прозрачные капельки.

– Не могли бы вы уделить мне одну или две минуты, судья Вудлинг?

– Я как раз собираюсь позавтракать в кафетерии, – ответил Сейр. – Буду рад, если вы составите мне компанию, мисс Колдуэлл, – и чуть не рассмеялся от ее застенчивой, как у юной девушки, улыбки.

– Я с удовольствием выпью чашечку кофе. Я тружусь, как вол, с семи утра.

Сейр открыл дверь в кафетерий, пропустил мисс Колдуэлл и прошел вслед за ней. Стоявший за стойкой Макс уже открыл рот, чтобы приветствовать судью обычной, достаточно непристойной шуткой, но увидел мисс Колдуэлл, и от изумления его глаза чуть не вылезли из орбит.

Сейр степенно проводил мисс Колдуэлл в одну из кабинок у дальней стены. Она села спиной к стойке, Сейр – напротив. Макс ухмыльнулся и, подняв руки, потер одним указательным пальцем о другой. «Ах, шалунишка, шалунишка», – беззвучно шевельнулись его губы. Затем Макс вышел из-за стойки и направился к дорогим гостям.

– Мисс Колдуэлл выпьет чашечку кофе, – сказал Сейр.

– Черного, – уточнила Генриетта.

– Не удастся ли мне уговорить вас скушать гренок с маслом или кусочек кекса? – спросил Сейр.

– Ну, разве что гренок.

– Мне, как обычно, – Сейр взглянул на Макса. – Томатный сок, яичницу из трех яиц с ветчиной, рогалики и кофе. – Из-за постоянно растущего живота он ел на одно яйцо меньше, чем раньше.

Генриетта заговорщически наклонилась вперед. Сейр обратил внимание на едва заметную россыпь веснушек на ее переносице, будто давным-давно на нее брызнули коричневой краской, выцветшей от времени.

– Вы слышали об аварии на холме Кобба? – с придыханием спросила она.

Сейр мрачно кивнул.

Генриетта открыла сумочку, размерами с небольшой чемодан, и достала кипу смятых листков.

– С семи утра я собираю подписи под этой петицией, судья Вудлинг, – она протянула Сейру один из листков.

Напечатанные в верхней части несколько строчек требовали проведения открытого заседания совета просвещения с целью «выяснения истинных причин правонарушений, совершаемых подростками, приведших к трагической смерти трех учащихся на холме Кобба в ночь на 7 октября и тяжелым ранениям девушки, оставшейся в живых».

Сейр поднял голову.

– Истинных причин? – спросил он, будто не понимая, о чем идет речь.

– Разве вам не известно, судья, – прошептала Генриетта, – что в школе введен курс сексуального обучения?

– До меня доходили кое-какие слухи.

– К сожалению, понадобилась такая трагедия, чтобы тайное стало явным. Но, как я всегда говорила, и из самой худшей ситуации можно извлечь какую-то пользу. Необходимо положить конец коварному подстрекательству наших детей.

– И от кого все это исходит?

– Мне не хотелось бы отвечать на этот вопрос, – потупилась мисс Колдуэлл. – Я терпеть не могу обвинять кого-либо. Но приходит время, когда нужно действовать невзирая на лица. Источник зла, судья Вудлинг, не кто иной, как мисс Винтерс, ответственная за воспитание девочек.

Сейр подождал, пока Макс поставит перед Генриеттой кофе и тарелочку с гренком, а перед ним – томатный сок.

– Честно говоря, меня это не удивляет, – сказал он.

– Возможно, я лишусь работы, – голос Генриетты дрогнул, – но останусь с мистером Хэтчем до самого конца. К случившемуся он относится так же, как и я.

– Закон, действующий в нашем штате, защитит вашу работу, мисс Колдуэлл, – успокоил ее Сейр. – Вас не могут уволить без веской причины. Вряд ли можно считать таковой действия, вызванные велением совести, – он улыбнулся. – Вы хотите, чтобы я подписал вашу петицию?

– Пожалуйста, судья Вудлинг.

– С огромным удовольствием, – Сейр потянулся за ручкой, любезно предложенной мисс Колдуэлл.

После ухода Генриетты Сейр взял яичницу и кофе и перебрался за стойку. Макс не приминул поддеть его по поводу завтрака с такой женщиной, как мисс Колдуэлл. В обычный день дело не ограничилось бы одной или двумя шутками, но сегодня мысли Макса занимало совсем другое.

– Вот что я вам скажу, судья, – с жаром продолжал он. – Никто не имеет права рассказывать об этом моим детям кроме меня. А если кто и попробует, то получит бейсбольной битой по зубам.

Дочь и сын Макса учились еще в начальной школе.

Когда после завтрака Сейр выходил из кафетерия, в голове у него уже созрел план дальнейших действий. Садясь в «бьюик», он увидел подъезжающую патрульную машину. Она остановилась на противоположной стороне улицы. Из кабины вылез сержант Телицки и направился к цветочному магазину Джерри Мэлони.

Маленького роста, невзрачный, Джерри жил на доходы магазина, едва сводя концы с концами. В то же время он был одним из пяти членов совета просвещения Рок-Сити.

Рок-Сити ничем не отличался от многих других городков Новой Англии тех же размеров и достатка, за исключением одной особенности.

На окраине Рок-Сити находился молитвенный дом.

В 1955 году Рок-Сити, как и вся Новая Англия, сильно пострадал от ураганов. В считанные часы потоки воды смыли целые кварталы Главной улицы. Вышедшая из берегов река уносила дома и сараи. Были разрушены обе крупные фабрики, каждая из которых имела свою гидроэлектростанцию. Вначале казалось, что Рок-Сити выбросит белый флаг, но стойкость его жителей в сочетании с финансовой помощью штата и федеральных властей позволили заново отстроить город.

В те тяжелые дни в Рок-Сити появился незнакомец. Его звали Бредли Коннорс. Он называл себя странствующим евангелистом. На окраине городка он поставил небольшой тент и читал проповеди всем, кто хотел его слушать.

Широкоплечему, мускулистому, с мощной шеей и копной рыжих курчавых волос, Коннорсу было чуть больше сорока лет. Бог привел его в Рок-Сити, утверждал он, в тот момент, когда жители города особенно нуждались в возрождении веры, очищении, стремлении к лучшей жизни. Говорил он хорошо, но завоевал уважение жителей не проповедями, а немалой физической силой, приходя на помощь тем, кто в ней нуждался. Коннорс мог без устали махать киркой или топором. В своих красноречивых проповедях он не позволял себе никаких вольностей, но, спустившись с кафедры, не стеснялся ввернуть в разговор крепкое словцо. Надо быть таким, как все, полагал Коннорс. Живя среди людей, следует говорить с ними на их языке.

Если Коннорс и собирался уехать из Рок-Сити после ликвидации последствий наводнения, то потом передумал. Из неизвестных источников стали поступать деньги на содержание молитвенного дома. Кто-то пожертвовал землю, на которой стоял шатер Коннорса. По воскресеньям у него собиралось больше прихожан, чем в любой другой церкви. Коннорса считали обычным парнем, таким же, как все, с той лишь разницей, что его коснулся святой дух. Он не отказывался от стаканчика виски в местных салунах. «Нечего ждать, когда грешники придут к тебе. Нужно встречаться с ними на их территории», – рассуждал он.

Многие в Рок-Сити стояли бы насмерть за Бредли Коннорса и его странный брезентовый храм. Другие думали, что он опасный человек, сеющий зло.