Текст книги "Блестящий шанс"

Автор книги: Эд Лейси

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 11 страниц)

– Перестаньте взывать к нашему состраданию! – бросила Кей. – Итак, расскажите мне, что я должна сделать – во всех подробностях.

– Прежде всего, вы не хотите нанять мое агентство? – начал Тед. Официально. Я бы хотел участвовать в этом.

– Черт! – взревел я, закипая от гнева. – Как-нибудь в другой раз. Послушайте меня, вот наш план... – и я рассказал ей о "жучке" и о магнитофоне, и о необходимости пригласить Стива сюда. Не успел я закончить, как Кей заявила без колебаний:

– Отлично, я сейчас же позвоню Стиву.

Но Бобби оказалась у телефона первой.

– Кей, может быть, лучше мне? Он же знает, что я в курсе рекламного проекта, так что вполне логично, что у меня закралось подозрение относительно него...

– Это очень мило с твоей стороны, храбрый мой Бобби-малыш, но дело в том, что звонить должна именно я, поскольку именно я представляю "Сентрал" во всей этой заварушке. Я позвоню, намекну, что произошло нечто серьезное, имеющее отношение к нашему шоу – и он прискачет как миленький. Когда мне попросить его прийти?

– Немедленно! – ответил я. – Есть ещё одно обстоятельство, которое надо обсудить прежде, чем мы начнем. Я избил полицейского. Если мы расколем Стива, я прошу, чтобы вы трое постоянно оставались со мной, пока я буду находиться в обществе полицейских, даже в участке. Мне не улыбается перспектива быть ими избитым...

– Не беспокойся, – сказал Тед . – Мы предъявим им убийцу и они будут плакать от счастья.

– Может быть, но будьте со мной в качестве моей гарантии, на всякий случай.

– Туи прав. Понятно, что у полицейских, наверное, руки чешутся сломать ему ребра, но у меня есть идея получше. – Кей выбила пепел из своей разукрашенной трубочки – Я позвоню приятелю-репортеру и попрошу его находиться при нас. Если мы получим показания Стива, я вызову сначала журналиста, а уж потом позвоню в полицию. В смысле рекламы это будет отличный ход, потому что парень работает в крупнейшем телеграфном агентстве. Согласны, Туи?

Я согласился, и она позвонила кому-то и после того, как ей удалось в кратком разговоре убедить его, что это не просто очередной рекламный трюк и не "сфабрикованная сенсация", он согласился сидеть у телефона в ожидании её звонка.

Время шло, и наконец я заставил её позвонить Стиву. С каждым оборотом диска сердце мое сжималось все сильнее и сильнее, точно его зажали в тиски. Подождав немного, Кей положила трубку и сказала, что там никто не подходит. Неудача, должно быть, отпечаталась на моем лице, потому что она поспешно добавила:

– Наверное, он вышел поужинать, Туи. Еще ведь и семи нет. Предлагаю и нам всем поужинать. Вы проголодались, мистер Бейли?

Я, кстати, умирал от голода, но мы не притронулись к еде, словно готовились скоро отправиться на роскошный банкет, а не броситься ловить убийцу. Кей звонила Стиву каждые четверть часа, а в промежутках мы смотрели телевизор. Кей хотелось поймать какие-то определенные передачи и рекламные ролики. Тед позвонил жене и сказал, что работает и вернется поздно, а потом сел и уставился на Кей и Бобби несколько смущенным взглядом. У меня возникло вдруг то же ощущение, которое посетило меня, когда я слонялся у дома Дэвисов в Бингстоне – я не мог понять, наяву это все происходит или в страшном сне.

Тед спустился проверить машину – он все боялся, что кто-нибудь залезет и стащит его дорогостоящее оборудование. Бобби вскипятила чайник в камине и предложила всем горячий ром с водой. К десяти я уже не находил себе места и был почти уверен, что Стив рванул из города. Кей пила, как мне показалось, слишком много, и я её одернул:

– Не напивайтесь!

– Я слишком возбуждена, чтобы опьянеть. Но мне надо приникнуть к бутылочке с эликсиром храбрости, как романтически выражаются люди, не состоящие в обществе "анонимных алкоголиков". Вот Бобби ром не расслабляет. Бутч, у тебя усталый вид, может тебе принять снотворное?

В пять минут одиннадцатого она наконец дозвонилась до Стива, и я от радости чуть не растаял.

– Стив, ты можешь прийти ко мне прямо сейчас? – спросила Кей. – Что? Не будь идиотом! Ты последний мужик, кого бы я хотела видеть! Не воображай, будто кроме тебя в мире не осталось мужчин! Это будет сугубо деловая встреча. Я узнала у нас тут кое-что, отчего ты просто уписаешься! Ох, только не надо мне гнать эту туфту про творческий настрой! Позже потворишь. Говорю тебе, это очень важно. Нет, это не телефонный разговор. Ладно, оставайся наедине со своим ремингтоном, Хемингуэй! – она подмигнула нам. Но у меня в руках конфиденциальная информация о готовящемся новом шоу – для тебя это просто клад! Гигантский сериал, дважды в неделю. Да нет, ничего я не шучу. Тебе надо будет оседать свою лошадку воображения и принести завтра вечером синопсис. Это я-то расщедрилась? Слушай, детка, я хочу поиметь свои двадцать процентов, если ты получишь заказ на сценарий... Не понимаю, почему ты не можешь прийти. Что? Слушай, я тебе приношу на серебряном подносе золотую жилу, а ты начинаешь жеманиться!

Я тронул её за плечо и, когда она покосилась на меня, жестами сообщил: "Скажи, что сама можешь прийти к нему". Кей кивнула.

– Стив, это действительно крупняк. А что если я сама сейчас к тебе заскочу? Ты прав, малыш, я страсть как люблю деньги! Особенно когда речь идет о больших деньгах. Ладно, буду в течение часа. Ну, мне надо одеться и... Ладно, ладно, не будем о сексе! Я серьезно. Постараюсь приехать как можно быстрее.

Когда она положила трубку, Бобби захныкала:

– Кей, не надо, не ходи!

– Ох, Бобби, успокойся. Прими свое снотворное и отправляйся спать.

– Нет. Я тебя одну не отпущу!

– Вы не можете поехать с Кей, – сказал я, – Вы все испортите, Бобби.

– Нет, я настаиваю. Я не позволю Кей встретиться с этим чудовищем наедине!

– Поскольку мы будем вести запись из машины, дама может остаться со мной, – сказал Тед примирительно. – Лишний свидетель нам не помешает. – Он вынул из кармана передатчик размером со спичечный коробок и показал его Кей. – Это важно, послушайте внимательно. Вы понесете этот передатчик в своей сумочке. И проследите, чтобы он там в у вас нигде не застрял. Вам нужно будет действовать ловко и незаметно. Если он увидит эту штуку, мы пропали. Когда сядете в кресло, приколите передатчик под сиденье или за спинку – словом, в любое место, где коробочка не будет видна. И вы должны это сделать сразу же как войдете в квартиру.

Кей удивленно указала пальцем на приборчик.

– И эта крошка действительно радиопередатчик?

– Да, я настрою его как только вы будете готовы. И действуйте с ним очень аккуратно. Он стоит кучу денег.

Кей потрогала свой китайский халатик и пробурчала себе под нос:

– Надо надеть что-нибудь этакое... соблазнительное.

– Кей! – воскликнула скорбно Бобби.

– Боже, вот уж кто меньше всего меня интересует, так это Стив Макдональд! Я сейчас. – Кей исчезла в спальне.

Я крикнул ей вслед:

– В каком доме он живет?

– Старый дом, после реконструкции, побольше этого.

– Швейцар там есть?

– Нет, вряд ли.

– Окна квартиры у него выходят на улицу или во двор?

– Не помню. У него большая комната и кухонька. Сумасшедший декор!

– А пожарной лестницы нет?

– Ну откуда я могу знать?

Мы с Тедом взяли свои пальто, а Бобби нырнула в сшитое на заказ полотняное пальтишко и надела кепочку, которая на ней отнюдь не выглядела мужской. Вошла Кей – на высоких шпильках, в серебряном платье без бретелек и вшитым жестким бюстгальтером, приподнимавшим её маленькие грудки. Лицо было без макияжа, медные волосы аккуратно – но без нарочитого шика уложены. Платье и короткие волосы подчеркивали её худые плечи, и в целом вид у неё был весьма сексуальный. Набросив на плечи норковый палантин, она заметила:

– Ну, я готова. Я всегда говорила, что буду носить эту норку до гробовой доски!

– Кей, прошу тебя! – закудахтала Бобби.

Тед поднял ладони.

– Давайте ещё раз договоримся. Я высажу вас на углу, на тот случай, если этот Макдональд, почуяв что-то неладное, будет высматривать вас из окна. Когда мы найдем место для стоянки, Бобби подойдет к нашей машине. Кей, вы перед домом Макдональда дождитесь Туссейнта, он поднимется наверх, выйдет на пожарную лестницу и займет там позицию прежде чем вы войдете в квартиру. Все это, может, не так-то просто, – С этими словами он поглядел на меня, и мы с ним подумали об одном и том же: негр на крыше дома или на пожарной лестнице в белом квартале заставит десяток граждан названивать в полицию. – Если же пожарной лестницы там нет, то Туссейнт спрячется около двери Макдональда и, если наступит критический момент, вышибет её и ворвется внутрь.

– А как же я услышу через дверь? – осведомился я. Для меня, чернокожего, околачиваться на лестничной площадке тоже было не менее опасно, чем разгуливать по крыше.

– Это тоже продумано! – довольно буркнул Тед. – Уже поздно и на улице тихо. Как только Кей установит "жучок" в квартире, я с улицы посигналю три раза – это будет означать, что передатчик работает. Если же я дам три гудка, значит, передатчик не работает. В этом случае снимите "жучок", уберите его в сумку и поскорее уходите – сошлитесь на головную боль или...

– Надо все выяснить только сегодня! – вставил я.

– Надо все сделать правильно, – продолжал Тед. – Если вы не услышите гудков, что ж, тем лучше. Если я не смогу принять радиосигнал, тогда Бобби позвонит Макдональду – и у Кей появится повод уйти. Так, если аппаратура будет работать, я все услышу. И дам ещё три гудка, если мне покажется, что Кей в опасности. Туссейнт в этом случае ворвется в квартиру через дверь или через окно, а я поднимусь тоже.

– План неплохой, – похвалила Кей.

– Если Туи не сможет подойти к окну снаружи, ничего у нас не получится, – возразила Бобби. – Стиву понадобится всего секунда, чтобы... что-то с ней сделать.

Тед помотал своей большой головой.

– Не беспокойтесь, мэм. Как только он услышит шум за дверью, он постарается сделать только одно – сбежать. А Туссейнт будет вооружен.

– Я и сама справлюсь со Стивом. Мне уже приходилось бить мужчин куда надо. – храбро сказала Кей. – Пошли.

Бобби и Тед спустились первыми. Мы с Кей ждали на лестнице.

– Волнуетесь, Туи? – ласково спросила Кей.

– Хотел бы я лучше знать расположение его квартиры.

– Там нет лифта, и он живет на третьем этаже – вот и все что я помню. Мне правда очень жаль, что я вас втянула в это дело.

– Риск – неотъемлемая часть моей профессии, – пожал я плечами.

Стив жил в районе Шестидесятых улиц, к востоку от Мэдисон-авеню. Тед отдал Кей передатчик. Предварительно проверив его, она сунула его себе в сумочку и они с Бобби вышли на углу.

– Не забудьте, – напомнил ей Тед на прощанье. – Ни в коем случае не оставляйте сумку в прихожей после того, как снимете свой палантин.

Мы свернули на Шестьдесят пятую. Улица была безлюдна, но зато на ней стояло полно машин. Мы сразу заметили единственное свободное место перед высоким жилым домом – на тротуаре большими желтыми буквами было выведено: "Стоянка запрещена". Я попросил Теда запарковаться там, но он сказал, что швейцар поднимет шум. Я снова повторил свою просьбу.

Из подъезда выбежал старикан, одетый точно генерал иностранной армии, и заспешил к нам, но прежде чем он успел раскрыть рот, я уже тряс ему руку.

– Нам необходимо поставить здесь машину на полчаса, – заявил я.

– Здесь нельзя... – начал он сварливо, но тут увидел скользнувшие ему в ладонь десять долларов и добавил: – Откройте капот, сделайте вид, что у вас поломка. Но только на полчаса. В чем дело?

– Засада. Мы ведем дело о разводе. Не в вашем доме.

Мы попали в удачное место: на той же стороне улицы, что и дом Стива, и всего в сотне шагов от его подъезда.

Я открыл капот, пока Тед возился с магнитофоном. Потом я скрылся в тени соседнего здания. Подошла Бобби, села в машину, а старик-швейцар следил за нами из своего подъезда подозрительным взглядом. Когда Кей подошла к дому, я двинулся по улице и заскочил в небольшой вестибюль следом за ней.

– Снаружи лестницы нет, – сообщил я ей. – Позвоните и поднимайтесь. Прежде чем задать ему первый вопрос, подождите минут десять, но жучок приладьте как можно скорее. Поняли?

Она кивнула и нажала на звонок квартиры 3D. Когда дверь открылась, мы оба вошли в подъезд и стали подниматься по лестнице. Я стоял на лестничной площадке и обдумывал, как поступить, если кто-то войдет и спросит, что я тут делаю, или бросит на меня взгляд, который будет хуже такого вопроса. Тут можно было не сомневаться: как только этот белый добежит до телефона, он тотчас наберет номер полиции и скажет нервно: "Тут у нас какой-то здоровенный негр в подъезде..."

Я услышал, как Стив отпер дверь, что-то произнес беспокойным тоном, потом закрыл дверь, и дом снова погрузился в тишину. Подождав несколько секунд, я пошел вверх по лестнице, старясь шагать как можно тише. Я двигался почти как в замедленной киносъемке. Миновав второй этаж, я заметил, что квартира D находится слева в глубине холла. Стены холла были обиты несгораемым материалом, в конце холла виднелось окно – наверное, там и была пожарная лестница. Добравшись до крыши, я обливался потом. Во тьме я чиркнул спичкой: дверь как дверь – закрыта, но признаков сигнализации нет. Я открыл её, вышел в ночную прохладу – и чернота моей кожи слилась с ночной тьмой.

Я зажмурился, потом медленно раскрыл глаза и оглядел ряды телевизионных антенн, торчащих точно кресты на кладбище. Все оказалось проще, чем я думал. По крыше к задней стене дома бежала железная лесенка, которая вела на пожарную лестницу. За краем крыши я увидел небольшой дворик и стены других домов. Многие окна были освещены. На этом здании была только одна пожарная лестница. Должно быть, домоуправление хорошо подмазало пожарного инспектора, чтобы он проморгал такое безобразие. Сняв ботинки и повесив их себе на шею, я стал спускаться вниз. Поравнявшись с окном холла на верхнем этаже, я превратился в мишень, отлично просматриваемую снизу. В живую мишень... Я забыл кое-что взять с собой... Револьвер Теда.

9.

Я не слишком большой поклонник пистолета: война научила меня любить карабин. Но теперь без револьвера Теда я был как без рук – ведь если бы я не смог выбить окно, то свинцовая плюха смогла бы. Ну какой же дурак, думал я, хотя было уже поздно по этому поводу сокрушаться.

В прежние времена тут на каждом этаже, должно быть, располагались две проходные квартиры с передним и задним входами. Теперь же их разделили на четыре большие однокомнатные квартиры, и широкие окна двух задних выходили во двор как раз рядом с пожарной лестницей. В одном окне на верхнем этаже горел свет, и спустившись с крыши на лестницу и заглянув внутрь, я увидел на кушетке мужчину с газетой. Меня это не испугало: если не смотреть из окна прямо на пожарную лестницу – то есть под некоторым углом – меня видно не было. А страшило меня вот что – я боялся мелькать в освещенных окнах холлов на каждом этаже: если кто-то, стоя во внутреннем дворике, взглянул бы вверх, то непременно увидел бы мой силуэт.

Как только я ступил на железные ступеньки – сквозь тонкие шерстяные носки они жгли мои подошвы как лед, – на четвертом этаже залаяла собака. К счастью, после первого же приступа лая она заткнулась, но на третьем меня ожидал ещё один сюрприз: свет в окне Стива горел, конечно, но вот окно соседней квартиры было затемнено и рама чуть приоткрыта. К окну Стива был присобачен кондиционер. Оставив башмаки на ступеньках, я встал на перила лицом к стене в надежде, что кондиционер выдержит мой вес, и ухватился большими пальцами за выступающие кирпичи. Потом осторожно поставил одну ногу на кондиционер. Железная коробка на окне была укреплена вроде бы довольно прочно. Упираясь второй ногой в перила лестницы, я занял довольно-таки удобную позицию (если, конечно, меня ещё не заметили снизу из дворика) в тени рядом с освещенным окном холла. Отсюда открывался прекрасный вид на комнату, и окно было не заперто. Я мог просто ткнуть раму и впрыгнуть в комнату, если что.

Интерьер комнаты был выдержан в стиле девяностых годов прошлого века. На обоях были наляпаны большие розы с пляшущими вокруг ангелочками, с потолка свисала тяжелая стеклянная люстра, мебель тоже была старинная: пухлые плюшевые кресла и обитые кожей стулья, в углу стояла узкая кровать с высокими стойками. Даже картины на стенах были в старинных толстых позолоченных рамах, а на столе и на книжных полках я увидел старомодные фарфоровые фигурки и вазочки. Не знаю, на мой взгляд, все это выглядело настолько нарочито, что вызывало отвращение.

На Стиве был красный атласный смокинг, на узкой губе висела сигарета. Кей сидела в шезлонге, откинувшись назад. Серебряное платье чуть задралось вверх и из-под него виднелись ноги в чулках. Шезлонг был сделан из какой-то ужасающей кремово-желтой парусины, и я буду не я, если передатчик не висел прямо под изгибом парусинового сиденья, прямо у неё под задом. От глаз Стива передатчик был скрыт юбкой. Кей держалась очень непринужденно. Я честно сказать, просто восхищался её способностью сохранять хладнокровие в минуту опасности.

Если бы не дурацкая мебель, эта была бы чудесная квартирка: огромная гостиная, а через открытые двери в дальнем конце комнаты виднелась дверь туалета и кухонька. В кухне окно было открыто – видимо, для легкого сквозняка. Вытянув шею, я заметил в противоположном углу старомодный секретер. он был открыт и на выдвижной доске стояла пишущая машинка, а рядом с ней лежала стопка бумаги. Рядом с секретером располагался мраморный столик на золоченых ножках с несколькими бутылками и ведром для льда и массивная лампа с молочно-матовым стеклянным плафоном. До моего слуха доносился их спокойный разговор. Стив предложил Кей выпить, но она отказалась. Потом он поинтересовался, правду ли говорят, что некая особа иногда ночует у одного из вице-президентов "Сентрал", на что она ответила, что это уже все в прошлом.

Мои пятки уже занемели от холода, а вжатые в кирпичную стену пальцы затекли. И вдруг мне стало ужасно грустно. Вся эта затея показалась мне просто смехотворной – да какое отношение к убийству может иметь такой придурок, как Стив? Зачем этим двум белым помогать мне?.. Я стоял, распластавшись у стены дома над разверстой внизу смертоносной пропастью, с минуту на минуту ожидая выстрела в спину. В душу мне закралось мучительное подозрение, что я просто понапрасну теряю время, что все безнадежно, что я обречен.

Но три автомобильных гудка, донесшиеся откуда-то снизу, заставили меня отбросить сомнения. "Жучок" работал. Стив встрепенулся.

– Проклятый ублюдок! Каждое утро в восемь какой-то идиот гудит под окнами – ему, видите ли, лень вылезти из машины и позвонить в дверь. Почему, черт побери, его не оштрафуют! Ей-богу, если бы у меня окна выходили на улицу, я бы швырнул ему в башку бутылку. Как же он действует мне на нервы! – с этими словами Стив весь передернулся, чтобы продемонстрировать, как именно это ему действует на нервы. – Ну так, милая, что там за крупный заказ, который тебя так возбудил?

– Ох, какие мы нетерпеливые, – жеманно протянула она. – Когда я тебе позвонила, ты не проявил никакого интереса.

– Ничего подобного. Просто я заканчиваю сценарий десятой серии "Вы детектив" и когда творческое воображение начинает парить, не люблю отвлекаться. Так что за новость?

Она с улыбкой произнесла:

– А я вот тут размышляла об убийстве Татта... Томаса.

Стив стряхнул сигаретный пепел в стакан.

– Ну и что за передача может из этого получиться?

– Об этом я и хочу тебя спросить, – мягко сказала Кей, не спуская с него глаз. – Мне пришло в голову, что только трое знали про нашу тайную слежку за Томасом – я, Б.Х. и ты.

Стив тоже сохранял самообладание.

– И ещё один – нанятый тобой частный сыщик. Твой чернорабочий, уж прости мне этот каламбур – или я уже каламбурил на его счет? Так какое отношение ваш тайный план слежки за Томасом имеет к его убийству?

– Не знаю, но мне просто пришло в голову, что какая-то связь тут есть. Вот почему я и стала думать про Томаса – хотя полиция считает, что это дело рук Туи, какая у него могла быть причина убивать Томаса?

Стив сделал большие глаза.

– Дорогая, если ты решила оторвать меня от работы только потому, что тебе захотелось поиграть в сыщика... Да кто знает, почему Мур его убил. Возможно, Томас заметил за собой слежку, они подрались. В минуту ярости всякое может случиться.

– А что может случиться в минуту просветления?

– Дорогая, в столь поздний час ты говоришь загадками. Не можешь объяснить все просто?

– Да просто драка между Туи и Томасом, о которой ты твердишь, кажется мне очень маловероятной, Стив. Эта неувязочка и не давала мне покоя потому, что я настрого предупредила Туи ни в коем случае не подходить слишком близко к Томасу вплоть до того момента, как передача выйдет в эфир, так что...

– Кей, твой Отелло случаем не появлялся?

– Нет, конечно, но мы ведь все сыщики в глубине души, вот и сегодня я весь вечер об этом думала. Конечно, же у Б.Х. нет никаких причин убивать Томаса, его даже в Нью-Йорке не было. Мне также известно, что и я его не убивала.

Стив снова сделал большие глаза и пропел, кривляясь:

– А упало, Б пропало, кто остался на трубе – я?

Она хихикнула.

– Самое странное, что его убили именно в тот день, когда тебя посвятили в тайну нашей рекламной кампании.

Тут расхохотался Стив – от всей души.

– Дорогая, если ты лихорадочно ищешь повод ещё раз прыгнуть ко мне в койку, то не надо так корячиться. Нет правда, может мы и в самом деле трахнемся – ты сегодня бесподобна. Когда ты распаляешься, то всегда впадаешь в истерику и пытаешься...

– Б.Х., похоже, разделяет мои подозрения.

– Чушь! – отрезал Стив, точно кнутом хлестнул. – Я сегодня с ним разговаривал. Я бы сразу все понял, если бы в его так называемом мозгах возникла какая-то тревожная мысль. Нет, Кей, это просто женская уловка, и вся эта сцена тобой плохо сыграна. Ты злишься оттого, что нам в тот вечер не удалось покувыркаться вволю, а теперь ты стараешься отомстить мне, возводя фантастические обвинения. Тебе надо обратиться к опытному психоаналитику. Боже, да сама подумай, зачем мне убивать Татта? Ведь он стал для меня золотой жилой.

– Вот именно, Стив! Я же помню, как ты прибежал с готовеньким сценарием про Томаса на следующее утро. Как же тебе удалось так быстро собрать о нем столь подробную информацию? Тебе могли бы позавидовать аналитические отделы "Нью-Йорк таймс" и "Вашингтон-пост" вместе взятые!

– У женщин очень плохая память. Неужели ты забыла, что я давно носился с идеей такого шоу и что до того уже сделал набросок сценария про Татта? Он снова сверкнул глазами, точно в подтверждение своих слов.

Моя правая нога, стоящая на коробке кондиционера, до того онемела, что мне пришлось слегка переместить вес тела, и я, чуть поджав правую ступню, наступил на левую, упертую в перила лестницы. Когда же я снова оперся на правую, чертов кондиционер качнулся и хрустнул – у меня душа ушла в пятки.

Но Стив был слишком возбужден, чтобы обратить на это внимание.

– Нет, я и сам люблю пошутить. Но это смехотворное обвинение мне не по вкусу. Это же просто подлый удар ножом в спину. Уходи! Я предупреждаю, если по телекомпании поползут слухи, я буду вынужден рассказать всю правду!

– Какую правду?

– Э, милая, тупоумие тебе не к лицу. Я могу им рассказать, например, как тебе наскучила твоя Бобби и как ты попыталась спутаться со мной, но в таком возбужденном состоянии, в каком ты находишься сейчас, ты просто не можешь понять простой вещи: ты настолько погрузилась в свои лесбийские страсти, что у тебя уже не может быть нормальных половых отношений с мужчиной!

Она показала ему нос.

– Ну, эта твоя шалость будет глупейшим поступком, мой милый! Всем ведь известно, что сам ты – педрила несчастный, "голубой", что ты...

– Но ты ведь так не считала! – сказал он, закуривая очередную сигарету. – Послушай Кей, давай будем вести себя как взрослые люди. Ну зачем нам эти взаимные оскорбления. Я сейчас занят. А завтра я поведу тебя обедать и мы продолжим эту комедию. – Тут он опять вытаращил глаза и добавил. – Между прочим, я забыл об одном немаловажном пунктике моей маленькой, как ты выразилась, шалости – и этот пунктик вряд ли понравится на Мэдисон-авеню. Понимаешь, я же могу сказать, что ты легла под меня по причине того, что черный паренек не захотел тебя трахнуть.

– А может, он меня очень хорошо трахнул – потому-то я и не удовлетворилась твоими слюнявыми потугами.

– А может, он привел к тебе вдобавок взвод гарлемских трахалей? Ты что, черт побери, травки накурилась? Или, может увлеклась садизмом? Если так, то я готов удовлетворить тебя, хорошенько взгрев по попке, моя милая!

– Стиви, не надо громких речей. Я ведь не так просто ломала свою птичью головку, когда размышляла об этом убийстве... Мне пришлось позвонить кое-кому в Кентукки.

Я просто кожей почувствовал тяжесть повисшей в комнате тишины, которую Стив разорвал пронзительным взвизгом:

– Ах ты сука! – Его длинное узкое лицо побагровело, потом покрылось смертельной бледностью.

Кей даже не шевельнулась. Ей все это доставляло видимое удовольствие. Она криво улыбнулась и сказала:

– О, я вижу, маска хладнокровия сорвана? А теперь давай-ка сотри грим, сними свой маскарадный костюм и расскажи-ка мне без выкрутасов про кузена Томаса.

Он молчал, выпрямившись перед ней, на лице у него застыло выражение гнева и страдания.

Кей глубже погрузила свой нож ему в сердце, да ещё и крутанула.

– Стиви, ты, видно, ничего не понимаешь. Я же хочу тебе помочь. Ради успеха нашего шоу я даю тебе возможность все мне рассказать – прежде чем я позвоню в полицию.

– Как... как.. ты узнала? – хрипло проговорил он.

– Теперь уже поздно задавать вопросы. Ну же, ты всегда такой словоохотливый, давай, расскажи-ка мне, почему ты его убил?

Стив привалился к столу, буквально весь съежившись и сморщившись. Потом успокоился, вздохнул поглубже и снова обрел самообладание. Он подошел к секретеру, закурил, сел на край выдвижной крышки стола и произнес, сделав большие глаза:

– Да, я, пожалуй, расскажу – ты сможешь понять меня. Я убил его. Но подожди, пока...

Раздался новый вскрик – тихий приглушенный возглас радости и облегчения, застрявший у меня в горле.

– ... ты не услышишь всю эту историю. Это не было убийством. Томас был моим дальним родственником, паршивой овцой в нашем стаде, уродом в семье. Он был отбросом, а его мамаша подзаборной шлюхой. А теперь смотри, в какой ситуации я оказался: я написал роман – и ничего не произошло. Мне необходимо было стать писателем, иначе я всю свою жизнь проторчал в том вшивом магазине, а в конце концов спился бы... Какое-то время я обивал пороги в Голливуде, но все без толку. Я вернулся в Нью-Йорк, попытался влезть на телевидение. Я работал как проклятый. Два года подряд я писал, брался за любую работу, раз десять впрягался в какие-то идиотские проекты, да все без толку, без толку, без толку! Я был в отчаянье – Боже ты мой, да мне ведь уже тридцать шесть лет! Не мог же я вечно просить больного папу высылать мне деньги на пропитание!

– И вот ты прослышал по шоу "Вы детектив" – продолжила за него Кей, потянувшись за сигаретой. Он дал ей прикурить и продолжал:

– Я долго окучивал "Сентрал телекастинг". Это был мой шанс. Блестящий шанс! Правда, я в своей жизни видел Обжору всего-то один раз...

– Какого Обжору?

– Это кличка Боба Томаса. Он вечно что-то жевал, вечно хотел жрать. Так вот я и говорю, я видел его всего несколько раз – да и то в раннем детстве, но у нас в семье знали о всех его художествах. Честно говоря, он совсем вылетел у меня из головы, как вдруг я увидел его случайно на Таймс-сквер – он шел на работу. Я не стал к нему подходить. Зачем – это ни к чему хорошему не привело бы. Я решил по-быстрому накропать о нем романчик... И тут услышал про криминальный шоу-сериал на "Сентрал". Мне не составило никакого труда настряпать сценарий за одну ночь. Сценарий приняли, и все двери передо мной распахнулись... Мне вдруг привалила удача. Мир стал для меня полным радужных обещаний и розовых надежд. Я считал, что после передачи Обжору вряд ли поймают. И забудут по него через три дня. Ведь он же никто – лицо в толпе. Рано или поздно он все равно угодил бы в тюрьму. Словом, для меня это был идеальный вариант.

Кей кивала , медленно затягиваясь сигаретой. Она либо была отличной актрисой, либо и впрямь считала его рассуждения вполне нормальными и вполне объяснимыми.

Стив затушил сигарету и тут же закурил новую – одним натренированным движением руки.

– Но когда ты рассказала мне, что вы выбрали Обжору для своей рекламной кампании, я запаниковал. На первый взгляд, был один шанс из тысячи, что он увидит эту передачу, и ещё меньше шансов, что он обратит внимание на титры и заметит там мое имя. Но если бы его арестовали, из газет он наверняка бы узнал – не мог бы не узнать! – что автором шоу являюсь я. А терять ему было бы нечего, Он бы рассвирепел, решил бы отомстить и наверняка бы выложил все про нашу семейку. Тогда мой карьере на ТВ пришел бы конец. Вот я и отправился к нему домой в тот вечер, выложил ему все начистоту и предложил пятьсот долларов – чтобы он удрал из города. Он взвился, мы подрались... Уже не помню, как все получилось, но вдруг в моих руках оказались окровавленные клещи, а он лежал на кровати мертвый. Если бы я его случайно не убил, он бы убил меня.

– Самооборона, – заметила Кей чуть ли не сочувственно.

– Ну конечно! После этого я сразу понял, что поднимется большой скандал... Но мне не надо, наверное, повторять избитые трюизмы насчет инстинкта выживания. Мне надо было соображать очень быстро. Я ушел и, изменив голос, позвонил твоему черномазому сыщику и назвался тобой. Это было несложно: я же когда-то играл в театре. Но у меня чуть все не сорвалось: его дома не оказалось. Однако парень, который снял трубку, уверил меня, что сможет ему все передать. А уж потом все произошло в считанные минуты: я позвонил в полицию как только увидел, что Мур вошел в подъезд. Я наблюдал за домом из углового магазина. Сказать по правде, мне самому это было противно, но этот негр так здорово вписывался в сюжет убийства, а у меня выбора не оставалось. Да и что там было выбирать, черт побери, у меня на карту поставлено дело всей жизни, а ему дали бы всего несколько лет за непреднамеренное убийство. Подумаешь – несколько лет жизни вшивого ниггера! Ну вот, дорогая, теперь ты все знаешь, даже эту последнюю главу моей печальной повести.

– Угу.

Он встал и снова сделал большие глаза.

– Мне очень жаль, что все так нелепо получилось, Кей, потому что ты вообще-то забавная малышка. Нет, правда, я не шучу. Но вместе с тем я слишком глубоко увяз и, опять же, у меня нет выбора. На всякое действие есть противодействие – я должен теперь убить тебя.