Текст книги "Скипетр Дракона"
Автор книги: Эд Гринвуд
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 23 страниц)
Он снова вздохнул и произнес в темноту:
– Эмбра, какой прекрасной рабыней ты была бы! – А затем снова улыбнулся. – И может быть, еще будешь.
Судя по выцветшей вывеске на фасаде, «Слава Аглирты» являла собой что-то вроде двуглавого золотого дракона с невероятно длинным хвостом, свивающимся в кольца и завязывающимся в узлы. Но вполне возможно, что слишком большое количество темного эля оказало на зрение художника то же воздействие, что и на обычного человека, и поспособствовало разглядеть дракона уникального, а не обычного, одноглавого и с куда более коротким хвостом. Или же, может быть, художник, с благословения богов, увидел ночного червя и остался в живых, запомнив увиденное… или просто у него не было подходящей краски, а рука дрогнула.
Драконы, ночные черви и слава любого сорта были настолько редкими вещами в этом уголке Долины, у самого подножия холмов, предгорий Клыков Бурь, к северу и западу от Тселгары, что стали почти легендой.
Разговоры ни о чем были совершенно обычным делом в сумрачном, грязном зале «Славы Аглирты», где крысы шныряли по немытому и выщербленному полу, усыпанному истоптанным в труху тростником, а усталые мужчины в потертых куртках и залатанных плащах заказывали куда больше выпивки, нежели закуски. Ворчание относительно набитых золотом купеческих кошельков в далеком воровском Силптаре и дураков с острова Плывущей Пены было куда более частым, чем рассуждения о волках, погоде, разбойниках и странных горных тварях. Народ везде судачит о своих королях и деяниях королей, от налогов на содержание войска до грядущей войны.
В этот день в «Славе» было особенно невесело.
– Хаос сдавливает глотку Аглирты, словно рука душителя, так он сказал, – заявил Старина Адберт, с гримасой боли пытаясь поудобнее пристроить обрубок левой ноги. – Я сам слышал это! А он тоже бард, он носится по Долине, словно морской ветер, видит все и слышит почти как Трое!
– Хаос душил Аглирту с тех самых пор, как я родился, да и до того тоже, – возразил Таекер Черный Плащ, плюнув в пробегающую крысу. – Аглирте нужно много времени, чтобы помереть, согласны?
– Ни с чем мы не согласны! – крикнул один из братьев Луроанов, сидящих за столом в углу. – Так всегда безопасней!
– Ты так считаешь, Гаралд? – Таекер откинулся назад, помахивая кружкой. – Смотри на это как на развлечение, посланное нам богами! Этот барон побеждает регента здесь, а тот побеждает его там, по мелочи или по-крупному – так что если Спящий Король проснулся и назвал одного барона своим регентом, то что с того? Черные Земли остался тем же самым прощелыгой, каким был всегда, волшебники убивают колдовством не меньше, а то и больше, чем раньше, наш драгоценный король снова погрузился в сон – и что? Это по-прежнему Земли Без Короля, вот что!
– Верно, это так, – сказал еще один человек. – Бароны захватывали власть и воевали друг с другом со времен моего деда, да и до того, наверное, тоже. Ничего не меняется.
– А что насчет этих драгоценных Высочайших Князей? – фыркнул Гаралд Луроан. – Что в них хорошего? Еще одни бароны, только и всего!
Он сплюнул на пол и со стуком поставил кружку на стол, но Старина Адберт развернулся в своем кресле так быстро, что едва не опрокинул стол вместе со всей посудой.
– А теперь послушай, что я скажу! – рявкнул он так, что все, кто сидел в продымленном зале «Славы», уставились на него. – Я видел Банду Четырех во время своей последней поездки в обозе и знаю им цену – и она выше, чем цена того, что все вы вместе когда-нибудь сделали и сможете сделать.
Он махнул своей кружкой так яростно, что эль выплеснулся через край, – и это потрясло собравшихся больше, чем любые слова. Чтобы Старина Адберт пролил хоть каплю эля?
– А вдобавок я слышал об их большом сражении при острове Плывущей Пены с магами Серебряного Древа, – добавил одноногий. – Да, я знаю, вы все слышали, но я говорил с людьми, которые были там и чудом избежали смерти, и вот что я вам скажу: мы все должны каждый вечер на коленях благодарить Троих за Банду Четырех. Только они – та сила, что обуздывает сейчас баронов!
– Хорошо сказано! – подхватил бродячий коробейник. – Я тоже слышал об этом, тут и там по всей Долине. Они, по крайней мере, не дают баронам убивать и вешать всякого, чье лицо этим самым баронам не нравится или чьи земли и дочери, наоборот, нравятся! Если Банда Четырех падет, кто остановит баронов?
– Верно, – мрачно добавил Таекер Черный Плащ, – и жрецов Змеи?
Старейший из собравшихся, Сорн Белрастор, поднял кружку и застучал ею по столу, давая трактирщику понять, что пора налить еще. Со стороны Сорна это было так необычно, что все головы повернулись на стук. Сорн поглядел на них и сказал угрюмо:
– Если судьба Аглирты лежит на плечах четырех странствующих искателей приключений, то мы действительно обречены. Четверо человек будут противостоять целым армиям?
– Мы действительно обречены, – тихо согласился Старина Адберт, глядя в свою кружку. Похоже, его не радовало то, что он там видел.
– Я увезу свою семью за Клыки Бурь, в Далондблас, есть бандиты там или нет, – хмуро произнес Тарсам Форолк, и у многих отвисли челюсти. Оставить четыре холма и всех овец на них и бежать – куда?
Словно отвечая на немое изумление окружающих, Тарсам добавил:
– В эти дни на дорогах Аглирты не найти ничего, кроме смерти. Лучше быть нищим, но живым, чем богатым трупом. Война гуляет по Долине. Все бароны вооружаются. Удирайте отсюда, пока можете, если у вас есть хоть капля здравого смысла!
Старина Адберт невесело усмехнулся.
– Капля здравого смысла? Парень, я аглиртец – конечно, у меня нет ни капли здравого смысла!
Народ поддержал Адберта разрозненными смешками, однако ни в одном из них также не было веселья. Даже трактирщик, наполняя кружки, которых сегодня было опустошено больше, чем прежде бывало за месяц, с трудом заставил себя улыбнуться.
Он не мог отогнать видение: горы трупов на полях и волки…
Вот тогда и настанет время улыбаться.
Черепа вообще всегда улыбаются.
4
ВОЕННЫЙ ПОХОД
СТРАЖНИК, стоявший на утреннем солнцепеке у моста, сдвинул шлем на затылок и с отвращением провел рукой по мокрым от пота волосам, затем с тоской посмотрел на тень старого дуба. «Когда вон те люди пройдут мимо… да, во имя Владычицы! Чуть-чуть тени, горсть прохладной воды и глоток из фляжки, чтобы смыть привкус речного ила во рту, и…»
Мимо проскрипела тележка травницы Саммарти, и стражник поприветствовал женщину и двух ее дочерей кивком и улыбкой. Но лишь младшая из девочек, вприпрыжку бежавшая босиком рядом с тележкой, улыбнулась ему в ответ.
Кулдин пожал плечами и снова начал думать о прохладной тени под деревом. Ох, как бы уйти с этого палящего солнца! Он и не подумал склонить копье или надвинуть шлем, когда на мостик ступили следующие прибывающие в Сарт путники. Шедший впереди мужчина был грязен, в рваной одежде, взгляд его дико блуждал, а с губ срывались бессмысленные слова и полураспевные обрывки стихов. Его голова, обе руки в трех местах, бедра и лодыжки были обвязаны кожаными ремешками, такие же ремешки были пристегнуты к крепкому поясному ремню. Другие концы ремешков держали двое охранников, похоже не менее уставших, чем Кулдин. Они тащились следом за своим пленником, и в свободной руке каждый из них сжимал маленький заряженный арбалет, в Каррагласе именуемый стрелометом.
– Сумасшедший, – пояснил один из охранников, кивая на лепечущего невнятицу и пускающего слюни подопечного. – Ведем на ярмарку, чтобы поискать там успокоительные лекарства.
– Богатый сумасшедший, – добавил второй охранник, – а то разве шлялись бы мы по такой жаре, выгуливая его, как собаку на поводке!
– Это точно! – согласился Кулдин. Взмахом руки он указал путникам в сторону Сарта – и его рука все еще была поднята, а в голове бродили дружелюбные мысли, когда оба охранника одновременно повернулись и выстрелили.
Одна стрела поразила Кулдина в нос, зато вторая вошла точнехонько в глаз. Сумасшедший тоже развернулся и бросился к стражнику со сверкающим кинжалом в руке.
Кулдин ударился спиной о перила моста и обмяк. Кинжал поднялся и опустился, затем крепкая рука поддела стражника под колени и дернула. Перевалившись через перила, несчастный Кулдин наконец-то обрел долгожданную прохладу, подняв тучу брызг.
Мнимый безумец повернулся к двум сопровождавшим его воинам и с ухмылкой протянул им сигнальный рог Кулдина.
– Держите! – заявил он, а затем повернулся и помчался по дороге в том направлении, откуда они пришли.
Охранники переглянулись и поискали себе укрытие у дороги, со стороны Сарта.
– Ему это очень понравилось, верно? – пробормотал один из них, перезаряжая свой арбалет. – Иногда мне кажется, что он действительно сумасшедший.
– А актеры все такие, – отозвался другой, ныряя за колючий виверновый куст. – Он просто сходит с ума от мысли, что заработает этим кой-какие денежки.
– Мы ведь не должны были убить его до того, как все перейдут через мост, правильно? – Фраза донеслась из-за неожиданно затрепетавшего куста сипленики. – Ты не думаешь, что нам лучше было малость поспешить с этим?
– Нарушить прямой приказ Кровавого Меча? Это тебе не драконье дерьмо! Ты что, ищешь себе безвременной смерти?
– Ладно, ладно! – мрачно пробурчал куст сипленики. – Просто взбрело в голову…
– Преданным воинам лучше не прислушиваться к тому, что взбредает им в голову, – резко произнес еще один голос – совсем близко.
На миг воцарилось потрясенное молчание, затем один из кустов нерешительно спросил:
– Л-лорд Кровавый Меч?
– Именно. Направьте стрелы в землю или умрете.
– Да, лорд! – поспешно согласились оба голоса.
С дороги донеслись стук копыт и поскрипывание кожаной сбруи; постепенно они становились все громче. Из-за поворота, откуда не так давно показались тележка травницы и сумасшедший со своей охраной, из-за деревьев силптарского леса (никто не использовал название, нанесенное на новые карты, – почему-то назвать «Ясным лесом» такие темные, тернистые и непроходимые заросли ни у кого язык не поворачивался) выехал отряд конных латников… в сопровождении нескольких десятков арбалетчиков, длинной колонны копейщиков и еще некоторого количества всадников. Во главе этого войска ехал высокий человек в великолепных изукрашенных доспехах, верхом на высоком коне, облаченном в боевую броню.
– Но… кто… – в замешательстве пробормотал куст сипленики.
– Конечно же мой двойник – на случай, если кто-нибудь из защитников Сарта, охваченный приступом отваги или отчаяния, решит, что армия без предводителя – разбитая армия, – холодно ответил Кровавый Меч. – Я не приказывал тебе думать, Лорнелт, я предполагал, что мои самые преданные воины сумеют удержаться от пустых мыслей во время битвы.
– В-вы знаете мое имя? – Арбалетчик, до недавнего времени бывший самым молодым и незаметным из стражников Сиятельного, впал в полное замешательство.
– Конечно. Чтобы барон не знал тех, кто ему присягнул? Для этого нужно быть идиотом.
По другую сторону дороги неуверенно хихикнул виверновый куст, а затем стук копыт и тучи пыли положили конец диалогу двух кустов – воинство Сендрика Датджека, барона Сиятельного, более известного как Кровавый Меч, вошло в Сарт.
– Успокойся, Краер, – насмешливо сказал Сараспер. – От этого места до Серебряной примерно триста миль окольными путями или чуть больше – не говоря уже о том расстоянии, что придется пройти по землям следующего баронства, или того, что лежит за ним. И королевский указ о безопасном проходе может быть разорван в любом из этих владений, по двадцать раз на дню.
Отдуваясь и истекая потом, квартирмейстер трусцой пробежал мимо Сараспера, бросив на него безмолвный яростный взгляд, а потом поспешил к следующему повороту, туда, где дорога ныряла в густой лес и круто огибала зубчатый выступ влажной, поросшей диким виноградом скалы высотой в шесть человеческих ростов. Краер долго всматривался в глубокий сумрак, прежде чем подать остальным знак, что они могут присоединиться к нему.
– Говорю же вам, я что-то слышал, – проворчал он, когда прочие Высочайшие Князья и с ними Ролин подошли к нему. Сараспер и Эмбра одарили его улыбками. – Нас преследуют или наблюдают, как мы направляемся прямо в ловушку. Я это чувствую.
– О? И часто ты испытываешь такие чувства? – невинным тоном спросил старый целитель. – До или после того, как опустошишь бутыль?
Краер хмуро глянул на него в сумраке, царившем под древесными кронами, и пробормотал:
– Потише. Пожалуйста. Я… вот оно снова!
Все послушно замерли, стараясь услышать то, что так встревожило Краера.
Тишина… тишина… далекий птичий крик и шум крыльев, когда встревоженный пернатый обитатель леса вспорхнул в воздух – довольно близко.
– Вот, – выдохнул Краер. – Поблизости не слышно птичьих криков, но кто-то потревожил птицу совсем рядом с нами – судя по звуку, это был лесной петушок, а они взлетают только в последний момент, когда ты вот-вот на него наступишь. К скале, быстро и тихо, а потом снова все замрите!
Все повиновались и, прижавшись спинами к камню, уставились на Краера. Подняв руку, он знаком потребовал тишины. Все замерли.
Казалось, прошло очень много времени, прежде чем они услышали слабый глухой звук – как будто камень перевернулся под чьей-то тяжелой стопой. Краер указал вверх, на вершину нависающей над дорогой скалы, а затем прижал палец к губам и сделал резкое движение, означавшее: «не шевелитесь». Ролин и четверо Высочайших Князей вжимались в шершавый камень, казалось, очень долго, прежде чем сверху начали сыпаться мелкие камешки – кто-то спускался по скале. Почти в тот же момент на дорогу впереди них из зарослей папоротника и прочего подлеска вышел воин… а за ним другой. Ролин уставился на них и судорожно вздохнул.
Воины смотрели прямо перед собой невидящими взорами, плоть их была обвисшей и скрученной, словно старый свечной воск, застывший на канделябре. Они ступали твердо, но неуклюже, будто не живые существа, а…
– Тающие, – шепнула Эмбра Ролину. – Осторожно! Если до них дотронуться, они могут загореться или взорваться!
Она еще не договорила, а Хоукрил уже обнажил свой длинный меч и шагнул от скалы навстречу приближающимся воинам. Теперь на дороге было уже семь или восемь Тающих, а еще больше, вероятно, скрывалось в лесу.
– Позади? – спокойно спросил латник.
Краер вытянул шею и огляделся.
– Никого, но… – он покрутил головой, всматриваясь, – четверо спускаются со скалы, а наверху есть еще.
Эмбра посмотрела наверх и на шаг отступила от скалы, но не успела она поднять руку, как Сараспер перехватил ее и сказал:
– Сохрани свои заклинания – по крайней мере на ближайшее время. Они могут нам понадобиться, чтобы избавиться от этой напасти.
– Ч-что мне делать? – неуверенно спросил Ролин.
– Наблюдай за дорогой, по которой мы пришли, парень, – рявкнул Краер, указывая в том направлении, – и крикни, если увидишь, что приближается кто-нибудь или что-нибудь – что, сколько и как близко.
Неожиданным ударом Хоукрил подрубил лодыжки первому из Тающих.
Тот тяжело рухнул на бок в жутком молчании, а шедший следом зомби споткнулся о его тело. Меч отделил от плеч голову этого Тающего, прежде чем первый мертвый воин приподнялся на руках и коленях и пополз в сторону Хоукрила.
Тот мгновенным движением разрубил тело, а затем отскочил назад, когда следующие трое Тающих быстрыми шагами двинулись вперед, держась плотной группой.
– Кто из магов, как ты думаешь? – спросил Сараспер у Эмбры.
Владычица Самоцветов пожала плечами.
– Это может быть кто угодно. Кто знает, сколько магов видели записи Корлауна? Должно быть, их отправили за нами намеренно, и это объясняет, почему у Краера возникло чувство, что на нас смотрят. Должно быть, кто-то при помощи магии наблюдает за нами на расстоянии.
Она быстро пересекла дорогу, опустилась на колени возле высохшего деревца и пробормотала четыре слова. Держа ладонь словно топор, она ударила по основанию деревца, и когда оно, срубленное, начало падать, Эмбра подхватила его и бросила Краеру.
С безмолвным кивком коротышка развернулся, жестом позвал Сараспера и ударил деревянным колом вверх вдоль скалы в спустившегося ниже всех Тающего. Он едва-едва не достал до цели и потому быстро отдернул кол и махнул им по кругу, ударив по плечу одного из зомби и отшвырнув его вбок на двоих его сотоварищей, которые как раз нападали на Хоукрила, парировавшего мечом их удары. В мгновение ока Хоукрил пригнулся и нанес низкий удар по шатающейся троице – и они повалились друг на друга, словно подрубленные жерди. Краер прыгнул в центр свалки с кинжалом в одной руке и колом в другом, рубя и кромсая, словно сумасшедший. Неожиданно из шевелящейся груды тел вырвался ревущий язык пламени, и квартирмейстер резво отскочил от разверзшегося перед ним ада, оттолкнувшись колом, – подпаленный и яростно усмехающийся.
– Значит, наблюдающий за нами маг хотел нас поджарить, а? – Он снова ткнул вверх по скале почерневшим, горящим концом кола и на этот раз исхитрился нанести крепкий удар по ногам ближайшего Тающего.
Тот соскользнул вниз, цепляясь за камни и плети винограда, и упал – а Краер и Сараспер бросились на него, схватили за щиколотки и локти и изо всех сил швырнули на дорогу. Все в том же мертвенном молчании Тающий, словно тряпичная кукла, пролетел мимо Хоукрила и рухнул в пылающую груду своих сотоварищей. Еще двое зомби пытались пробраться мимо этого небольшого пожарчика, но были оттеснены широкими взмахами меча Хоукрила – если бы даже они попробовали парировать эти удары, дабы не лишиться конечностей, сила соударения все равно отправила бы их в костер.
Краер глянул вверх, на скалу, и все еще стоящих на ее вершине Тающих, а затем на тех, которые неуклюжими шагами огибали пылающую кучу на дороге, пытаясь обойти Хоукрила с флангов, и крикнул:
– Ролин, там еще чисто?
– Да! – закричал в ответ юный бард.
Краер кивнул и заорал:
– Назад, все назад! Ястреб, бежим обратно за скалу!
Латник недовольно зарычал, желая продолжить кромсать ходячих мертвецов, но все же неохотно шагнул назад – и в это время из леса вышли новые Тающие, в еще большем количестве. Краер все еще смотрел вверх, сжимая в руке дымящийся кол, а другой рукой подавая остальным знак удирать по дороге назад. То, чего он ожидал, случилось практически немедленно: Тающий спрыгнул со скалы, намереваясь приземлиться на голову Сарасперу. С насмешливой улыбкой квартирмейстер бросился к намеченной точке, встал поудобнее – и крепко держал кол, на который нанизался падающий сверху воин. Кол задрожал, расщепился и рухнул – и Краер отскочил за мгновение до того, как Тающий вспыхнул огнем. Еще один зомби упал или спрыгнул со скалы, и тяжело дышащий Делнбон бросился к Хоукрилу, чтобы защищать отступающего латника с фланга. Затем он неожиданно повернулся и закричал:
– Эмбра! Давай!
Высочайшая Княгиня подняла над головой обе руки, произнесла что-то сложное и шипящее, а затем выбросила руки вперед, словно кидая мешок с мукой кому-то, стоящему внизу. Краер и Хоукрил метнулись прочь с дороги, как только изящные руки Эмбры начали движение.
Пламя, возникшее в воздухе прямо перед волшебницей, ринулось вперед – огромный ревущий огненный поток смел Тающих со скалы, заставил еще двоих рухнуть с деревьев на вершине и уничтожил всех тех, что шли по дороге. Неожиданные вспышки огня возникали там и тут, когда тот, кто контролировал ходячих мертвецов, заставлял их воспламеняться в надежде зацепить хоть кого-нибудь из Четверых. Эмбра мрачно усмехнулась и потянула пламя на себя, как будто цепляясь за невидимое одеяло или рыболовную сеть и собираясь вытянуть что-то из воздуха, и… стащила со скалы последнего из Тающих, который рухнул вниз, с громким треском взорвавшись в древесных кронах, и все в том же мертвом молчании упал в бушующее внизу пламя. Ролин и четверка Высочайших Князей внимательно наблюдали за пожаром и за лесом по сторонам дороги, но не видели больше ни единого врага, кроме одинокого горящего Тающего, который вырвался из пламени и проковылял по меньшей мере десять шагов, пытаясь добраться до них и на ходу превращаясь в уголь.
– Кто-нибудь хочет полакомиться? – спросил Краер, махнув рукой в сторону угасающего пламени.
– Боюсь, мясо слегка пережарилось, – отозвался Хоукрил, – но благодарю тебя за столь щедрое предложение. – Он прищурился, глядя на кости, потрескивающие в сердитом огне, затем указал на что-то рукой.
– Вон тот обгорел меньше остальных. Нельзя ли как-нибудь узнать, какой маг послал их, а, детка?
Эмбра улыбнулась и пожала плечами.
– Сомневаюсь, но проверить не повредит.
Она осторожно пробралась между грудами углей с догорающими языками пламени туда, где на обочине дороги лежал Тающий, чье тело избежало полного обугливания. Эмбра настороженно осмотрелась вокруг, затем, хмурясь, склонилась над зомби. Миг спустя она вздохнула, покачала головой и поднялась, наступив при этом на горячий уголь. Обжегшись, она быстро отскочила в сторону и неуклюже упала на колени.
В момент ее прыжка что-то пролетело мимо нее – свистнув над плечом и вонзившись в дерево.
– Мразь! – заорал Краер и бросился в лес, яростно продираясь сквозь обвитые диким виноградом стволы, оскальзываясь на палой листве, чудом ухитряясь не упасть и не свернуть себе шею. Он даже не задержался для того, чтобы выхватить кинжал, и потому ему понадобилось лишнее мгновение перед броском, когда он выскочил на маленькую прогалину и увидел бегущего впереди человека в длинном одеянии. Человек без промедления нырнул в черный, вертикально стоящий водоворот, крутящийся в воздухе.
Неизвестный исчез во вращающемся смерче, и темный столб завертелся быстрее, а потом начал уменьшаться, словно скручиваясь в горошину. Прежде чем он сделался невидимым для глаз, этот вихрь успел проглотить один из метательных кинжалов Краера – но если сталь и поразила кого-нибудь, то это никак не проявилось.
С рычанием Краер бросился вперед, нанося другим кинжалом удары по воздуху там, где только что был смерч. Снова и снова он вспарывал клинком пустоту. Еще нанося первый удар, он понимал, что это тщетно… но всегда лучше убедиться самому. Часто дыша, Краер вернулся по своим следам через гущу леса и обнаружил, что его товарищи стоят и мрачно смотрят на стрелу, которая была выпущена в Эмбру. Это оказалась вовсе не стрела, а змея, выпрямленная и жесткая, словно окоченевшая; ее пасть была широко разинута, ядовитые клыки глубоко впились в древесную кору. Глаза с вертикальными зрачками повернулись, чтобы лучше видеть квартирмейстера, когда тот склонился, хмуро рассматривая «стрелу». Должно быть, чешуйчатое тело удерживалось в состоянии окоченения заклинанием.
– Она будет оставаться в таком состоянии, пока ее клыки не коснутся плоти, – пробормотала Эмбра.
Краер вскинул брови и осторожно протянул руку к змее.
– Нет, – остановила его Высочайшая Княгиня. – Она сможет быть использована как средоточие направленной против нас магии. Оставь ее как есть.
Краер поколебался и поднес руку чуть-чуть поближе к змее – та еще сильнее скосила глаза, следя за ним, и он неохотно отдернул руку назад. На лице его появилась недовольная гримаса: он не любил, когда что-то интересное оставалось неизученным, однако знал, что лучше не касаться этой твари.
– Ну что ж, – проворчал за его спиной Сараспер, – по крайней мере, сегодня мы добились кое-чего. Краер Делнбон приобрел капельку благоразумия. Первую капельку, как мне кажется.
Краер очень медленно повернул голову и окинул старого целителя недружелюбным взглядом. При этом глаза его скользнули по Ролину, который тщательно старался сохранить невозмутимый вид, и по Эмбре с Хоукрилом, которым куда менее успешно удалось подавить усмешки.
Лицо восседавшего на великолепном гнедом коне предводителя, который возглавлял спешно собранный гарнизон, было заметно бледным. Просто-таки белым, как снега на вершинах Клыков Бурь.
Высокий человек в узорных доспехах улыбнулся и поднял руку в знак приветствия.
– Привет тебе, военачальник Сарта! Где барон Яркое Знамя? У меня к нему дело.
Военачальник облизнул губы.
– Его здесь нет, – неохотно ответил он. – Он отбыл с заданием от Короны, мы не знаем куда. – Оглядев войско, выстроившееся позади гиганта в доспехах и явно готовое к бою, он спросил: – А кто вы, сэр… и что у вас за дело к барону Яркое Знамя, если для его обсуждения необходима армия?
– Ты видишь перед собой нового барона Сиятельного, – отозвался предводитель армии, – но люди часто называют меня… Кровавым Мечом.
Негромкий ропот пробежал по рядам стражей замка Сарт, и кто-то из тех, кто преграждал пришельцам путь к воротам, громко судорожно вздохнул.
– Похоже, моя слава летит впереди меня, – с удовольствием отметил Кровавый Меч, – и это должно облегчить мне осуществление нашей совместной задачи.
– Э-э… нашей задачи?
– Ну, видимо, барон Яркое Знамя так беспечен, что не заботится о безопасности собственного баронства и оставляет его открытым и беззащитным перед любой вторгнувшейся армией. Мои отряды вошли на улицы Гилта, и ни один меч не поднялся, чтобы остановить нас, и мы пошли дальше, точно так же не встречая сопротивления. Из этого я делаю вывод, что Гларсимбер Белкларавус недостоин сего титула, и объявляю, что эти земли переходят в мое владение. Короче говоря, теперь я – барон Яркое Знамя, и…
– Как ты смеешь? – воскликнул военачальник, одним по-змеиному быстрым движением выхватывая свой меч и бросая его в новоявленного барона. – Люди… вышвырните прочь эту орду негодяев!
Бросок военачальника был настолько же точным, насколько неожиданным, и высокий человек в узорных доспехах без единого звука рухнул с седла; меч вошел ему в незащищенное шлемом лицо, во все стороны брызнула кровь.
Воины Яркого Знамени с ревом устремились вперед – лишь для того, чтобы неожиданно остановиться перед рядом нацеленных на них копий.
– Стрелки! – прокричал еще один, более низкий голос, и копейщики неожиданно припали к земле, открывая ряд арбалетчиков, с каменными лицами стоящих позади них.
Звук одновременно спущенных тетив среди каменных стен замкового двора показался оглушительным, и прежде чем его эхо замерло, отзвуки его утонули в неистовом скрипе полусотни воротков – это стрелки снова заряжали свои арбалеты. А военачальник и его конь уже рухнули на брусчатку, утыканные стрелами так, что напоминали раскидистые деревья. В высшей степени мертвые деревья.
Приказ стрелять отдал не павший предводитель, а другой, чуть менее высокий человек в обыкновенных, явно побывавших не в одном сражении доспехах, гарцевавший на лошади чуть поодаль от коня, с которого упал мертвым гигант в узорной броне. Люди Яркого Знамени видели – а копейщики уже вновь подняли копья, угрожая им, – что этот человек улыбнулся, прежде чем неторопливо надвинуть забрало шлема на лицо.
– Так вышло, что Кровавый Меч – это я, – гулко прозвучал его голос, в котором слышались почти ленивые нотки; закованная в металлическую перчатку рука поднялась в знак приветствия. – И я предлагаю вам выбор: сдаться или умереть. Гилт мой, и Сарт так или иначе будет моим к ночи. Я ваш новый барон: будете ли вы служить мне или нет? Выбирайте, поскольку ни терпение, ни милосердие мне особо не свойственны.
Несколько мгновений под надвратной аркой замка царила суета – воины Яркого Знамени переглядывались, жестикулировали и ругались. Некоторые сложили оружие и отступили назад. Другие непоколебимо стояли на своем месте, один из них даже метнул кинжал в своего товарища, сдавшего оружие. Никто и не шевельнулся, чтобы остановить последовавшие за этим короткие и жестокие схватки.
Копейщики Кровавого Меча невозмутимо ждали… и наконец тишина, словно плотный плащ, накрыла место событий, и стало ясно, что лишь горстка – не более двух десятков – воинов Яркого Знамени твердо стоит в проеме ворот – мечи наголо, щиты сомкнуты в ожидании боя. Почти столько же бойцов нерешительно стояли в стороне с пустыми руками, и вид у них был самый дурацкий.
– Те, кто сдается, – резко бросил Кровавый Меч, – лечь на мостовую, немедленно – лицом вниз, и не двигаться, пока я не скажу.
Поколебавшись мгновение, безоружные воины улеглись ничком, оставив немногих верных защитников замка стоять в воротах.
– Такую верность следует вознаградить, – величественно промолвил Датджек, воздел глаза вверх и окинул взором испуганные лица людей, глядящих на него из окон домов и с балконов замка. А затем его ладонь резко пошла вниз.
Ряд копий снова опустился, и в тот же миг копейщики Кровавого Меча вновь распластались на брусчатке. Полсотни арбалетов выпустили новую тучу стрел с громким щелканьем тугой тетивы, и воины Яркого Знамени начали шататься и падать.
Когда лавина тяжелых арбалетных болтов схлынула, в арке остались стоять только трое. Лошадь Кровавого Меча беспокойно пританцовывала на месте, фыркая от запаха крови, но сам предводитель наемников сидел в седле так небрежно, как будто восседал на неподвижном, каменно-прочном троне. Мягким тоном он спросил:
– Вы, трое храбрецов, вы не передумали? Будете ли вы сражаться за меня или по-прежнему будете противостоять мне? Я плачу щедро, а деньги – более приятная плата, чем могила.
Один из воинов бросил наземь свой меч и щит – но страж Яркого Знамени, стоящий рядом с ним, развернулся и всадил меч ему в бок, между пластинами брони. Тот упал. Двое оставшихся в живых защитников замка мрачно посмотрели друг на друга, затем гордо выпрямились, не собираясь подчиняться Кровавому Мечу со всей его армией.
– Халдут, – спокойно произнес Датджек, и ряды его воинов расступились перед человеком еще более крупным, нежели двойник Кровавого Меча в узорной броне. Не тратя времени на формальные приветствия и прочие церемонии, человек отвел назад руку и с силой метнул копье, огромное, как ствол дерева.
Оно ударило одного из двух оставшихся защитников в грудь, сбило с ног и отбросило еще шагов на двадцать во внутренний двор замка. Когда наконец копье остановило полет, то истекающее кровью, изломанное тело, нанизанное на его древко, уже нельзя было назвать человеком – тем более живым человеком.
Оставшийся воин всхлипнул, швырнул на камни свой щит – а затем с диким ревом кинулся вперед и врезался в ряды воинства Кровавого Меча. В течение поразительно долгого времени он рубил, колол, пинался и плевался, трижды громко выкрикнув: «Яркое Знамя!»… Но в конце концов он был повержен, и завоеватели, отвернувшись от мертвого тела, вскинули окровавленные клинки, чтобы отсалютовать Сендрику Датджеку.
Кровавый Меч безмолвно указал на замок, и воины с торжествующим ревом кинулись внутрь, размахивая мечами. Приказ, отданный им, был предельно ясен: ничего не жечь и не сокрушать, ничего не грабить и никого не убивать, не обижать ни жрецов, ни поваров, ни кухонных служанок – но все воины, предводители отрядов, придворные и все прочие женщины были к их услугам.