Текст книги "Королевства Тени"

Автор книги: Эд Гринвуд

Соавторы: Пол Кемп,Филип Этанс,Лиза Смедман,Трой Деннинг,Джессика Бивен,Роберт Сальваторе,Питер Арчер,Ричард Байерс,Эллейн Каннингем,Джесс Лебоу
сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 20 страниц)

– Это все? – воскликнул мужчина. – Это твой дом? Канализация?

– Я не могла заставить себя сказать тебе раньше: в этом городе люди плохо относятся к магам, – солгала она. – Меня загнали в подполье.

– Зачем ты заперла их в клетках? – продолжил он, как будто не слышал ее. – Ты могла бы обращаться с ними лучше!

Он указал на случайную клетку, а затем ахнул, увидев чудовище внутри.

– Что это? Что не так с этой черепахой?

Это была гигантская черепаха, но у нее было четыре головы, равномерно расположенные по краю панциря. Её головы, каждая из которых была независима от других, не могли договориться о направлении, в котором двигаться. Должно быть, ей иногда удавалось дотащиться до миски с водой в передней части клетки, иначе она не выжила бы в отсутствие волшебницы, но когда первоначальная голова победила и направилась к одному из четырех блюд с едой в каждом углу клетки, черепаха не могла дотянуться до еды, так как блюда были закрыты проволочной сеткой. Когда она направилась к другой чаше, голова сбоку обнаружила бы последнюю чашу и вместо этого направилась бы к ней. Эта сцена была бы смехотворной, если бы черепаха не напрягалась так сильно и так долго, что пара ее ног до крови оцарапалась в попытках закрепиться.

– Я пытаюсь вылечить её, – ответила она. Я нашла её такой...

– Тогда почему бы не принести ей еду?

Мужчина шагнул, чтобы сделать это, но не смог найти никакой двери в решетке.

– Открой! – скомандовал он. Она сделала это жестом, озадаченная. Мужчина оторвал проволочную сетку от тарелок с едой и подвинул их к каждой из четырех голов черепахи. Черепаха заглатывала кусочки, а человек присел на корточки рядом с ней, наблюдая.

– Я знаю, что ты можешь это исправить, – сказал мужчина через плечо.– Я видел, как ты превратила целую женщину в корову. Почему ты не можешь просто убрать три лишние... – Он остановился. – Если только ты не сделала это с ней, – прошептал он. Он посмотрел на нее. – Ты ведь не нашла черепаху в таком виде, не так ли? Все было в порядке, когда ты нашла её? Ты взяла её...

Волшебнице-друидке не нравилось, что происходило. Черепаха была ничто по сравнению с некоторыми другими ее существами. Она должна держать его подальше от остальных.

– Я сделала то, что в моей природе,– закончила она за него, уговаривая его пойти в ее покои, не сводя с него глаз. – Конечно, ты чувствовал это. То, что приносит мне радость – это не радостные вещи, но я ничего не могу поделать с тем, что они приносят мне радость.

– Как ты могла ... ? Не бери в голову. Что ты на самом деле планировала сделать с тем существом, которое мы поймали? Нет, это тоже не имеет значения.

Он сделал паузу, чтобы подумать. Они вошли в ее спальню, и она усадила его в кресло.

– После твоего фокуса с торговкой я думал ... – Он замолчал. – Но это... Она позволила ему обдумать все без помех. Через несколько мгновений он сказал:

– Я думаю, может быть, я действительно подсознательно знал. Может быть, это одна из вещей, которая привлекла меня в тебе, но это не значит, что я принимаю это! Я имею в виду, я могу найти радость в деревьях, птицах и цветах... Почему ты не можешь?

Он задал вопрос риторически, но она все равно ответила.

– Потому что я не могу отрицать, кто я есть.

– Но зачем так смиряться? Каким-то образом ты стала тем, кто ты есть. Тебе нужно только вернуться к тому моменту, когда все пошло не так...

Она нежно повернула его лицо к себе. Его глаза перестали блуждать по комнате и сосредоточились на ней.

–  Так не бывает – нежно сказала она. На мгновение он снова посмотрел ей в глаза, а затем вырвал свое лицо из ее рук.

– Мне нужно идти, – выдавил он и, спотыкаясь, вышел из комнаты.

7

«Оно внутри стен. Оно за каждой дверью, пока ты ее не откроешь. Оно подо всем, но, если вы посмотрите внутрь всего, вы не сможете его увидеть, потому что вы всегда его видите.»

Последние заметки Шевера

Мужчина бежал туда, откуда пришел, его зрение затуманилось от слез. Когда он проходил коридор ужасов, все лица, казалось, поднимались в мириадах зевающих гримас, плача и стеная, а иногда и крича. Но заключенные существа не издавали ни звука. Эти звуки исходили от него. Он снова оказался на улице, штанины забрызганы нечистотами, свет пасмурного дня обжигал расширенные глаза. Он бежал вслепую, не обращая внимания на болотную грязь и колючки, пока не оказался на небольшой поляне. Поляна была мертва. Ни одна вода не смягчала её почву, ни стоячая, ни какая-либо другая. Трава не росла. Болотные насекомые не жужжали. Над головой, где торчали ветви, зеленые листья уступили место голым, мертвым сучьям, как будто кто-то провел черту: жизнь с одной стороны, смерть с другой. Мужчина находил отсутствие всякой жизни – всякой магии – утешительным. Он сел, скрестив ноги, на краю поляны и позволил пустоте обнять его, успокоить. Пустота была бы полной, если бы только...

Он снял рюкзак, который надеялся сбросить в просторных апартаментах в несуществующем доме волшебницы. В нем лежали два его сокровища. Он вытащил записи Шевера, провел пальцами по строчкам, затем скомкал их и отправил в полет. Легкий ветерок поднял их, и пара страниц зацепилась за ветви деревьев. Начал накрапывать мелкий дождь, и пергамент довольно скоро заплесневеет. Было приятно избавиться от магии, теперь он ненавидел ее. Магия означала ложь и предательство. Магия означала любить, потом обнаружить, что ты любишь незнакомца, а затем – что ты не можешь перестать любить, даже когда от иллюзии ничего не осталось. Он коснулся розы, на лепестках которой начали собираться капли дождя. Она плакала – нет. Это был всего лишь цветок, который собрал немного дождя. С мучительным криком он швырнул и его, насколько смог, а затем разразился душераздирающими рыданиями.

* * * * *

В своем логове друидка-волшебница подняла глаза, почувствовав что-то неладное. Записи...? Она закрыла глаза и сосредоточилась на них. Она увидела болото ... Мужчину, плачущего и бредущего обратно к канализации ... Записи, провисающие под моросящим дождем на поляне, которую он оставил позади! Она немедленно телепортировалась на поляну и спрятала записи под мантией. Как бы то ни было, они принадлежали ей.

8

«Мы создаем его понемногу, пока оно не станет слишком большим и не захлестнет... нас... а затем исчезнет.»

Последние заметки Шевера

Пока волшебница-друидка насухо вытирала записи, ожидая возвращения мужчины, она не могла не думать о его страданиях. Вопреки самой себе, она хотела облегчить их. Как этого добиться? Что он любил до того, как она появилась? Его розу. Записи Шевера. Это было все. Роза исчезла, сломанная в болоте, ее преступление – неспособность убедить мужчину, что она больше, чем кажется. Но вот записи ... Возможно, если бы у мужчины было время изучить их побольше, он нашел бы ответы, которые искал, ответы, которые, как он чувствовал, были вне его досягаемости, когда он впервые показал ей записи в своем доме. Может быть, ей пока не нужны были записки для ее собственных целей. Может быть, она заставит его изучить их еще какое-то время. На самом деле, если он достигнет прорыва, это знание может оказаться бесценным для шадоваров, поставив граждан Анклава Шейдов в долг перед волшебницей-друидкой. Да.... Однако она не могла долго ждать. В последние несколько дней она начала слышать зов шадовара, и с каждым днем он становился все громче. Когда мужчина вернулся, он первым делом остановился у клетки существа, которое они привезли с Гор Пустынной Пасти. Он поднес руку к решетке, и существо повторило его жест. Их взгляды на мгновение встретились, затем мужчина оторвал свой и направился в покои женщины. Она подняла глаза, когда он вошел, и он кивнул, как будто ничего не произошло, как будто он входил именно этим путем в течение многих лет, возвращаясь домой после тяжелого рабочего дня. Она казалась немного влажной, как будто побывала в тумане или потела над трудным заклинанием. Она протянула руку, и в ней были записки Шевера.

– Ты не должен оставлять такие ценные вещи валяться, – сказала она. Несколько дней назад он мог бы обругать ее, обвинить в шпионаже. Вместо этого он просто тупо смотрел, ожидая ее указаний.

–  Ты должен продолжать изучать их, – продолжила она. – Они могут помочь тебе найти завершение.

Вернувшись в мир магии и лжи, он не мог отказаться. Он отнес записи к ближайшему столу и начал перечитывать знакомые слова впервые за несколько месяцев. Женщина оставила его наедине с его мыслями.

* * * * *

Когда волшебница-друидка позже заглянула, она подумала, что, возможно, перерыв пошел мужчине на пользу. Он жадно изучал записки, как будто никогда их не выбрасывал. Шли дни. Волшебница-друидка редко выходила из дома. Она пропустила последние несколько выступлений архимагов. Человек выходил, чтобы добыть еду или очистить свой разум на той или иной мертвой поляне. Каждый раз, возвращаясь, он останавливался у клетки одного и того же существа, черпал из нее всю безмолвную мудрость, которую мог почерпнуть, и продвигался дальше. Этот человек не знал о летучем городе. Волшебница-друида не потерпит, чтобы он сопровождал ее туда. Она видела, как он бледнеет с каждым днем, как его волосы седеют и теряют блеск, как под глазами появляются темные круги, и его плечи поникают. Он недолго проживет в темнейших катакомбах города тьмы. Но она также не позволит ему жить без нее.

* * * * *

Однажды ветреным, дышащим магией вечером женщина подошла к мужчине.

– Я хочу тебе кое-что показать, – сказала она, схватила его за запястье, и они телепортировались на край утеса. Звезды пели свою далекую песню, и растущая луна была яркой. Мужчина стоял на краю, плащ развевался вокруг него. Он чувствовал ее присутствие чуть позади себя. Возможно, она приняла свою волчью форму, что стало для него привычным событием. Когда он обернулся, она была человеком.

– Зачем ты привела меня сюда?

– Ты случайно не сделал каких-нибудь прорывов с записями Шевера?

– Что? ... О, нет, ничего существенного. Почему ты спрашиваешь?

– Просто так, – она вздохнула и подошла к нему. – Я хотела показать тебе это. Благодаря тебе я могу получать радость от чего-то кроме боли. Звезды ... Она сделала жест рукой, затем повернулась к нему.

– Знаешь, когда-то я была друидом. Во многих отношениях я все еще, но больше – волшебница. Когда я был всего лишь друидом, я любила звезды, но они не доставляли мне такой радости, как сейчас. Это подарок и сокровище. Она потекла к нему и поцеловала его долго и крепко. Поцелуй был на вкус как яд, и мужчина вздрогнул, почувствовав, что его жизнь выходит из-под контроля. Он прервал поцелуй тихим вскриком. Женщина на мгновение задержала его на расстоянии вытянутой руки, глядя ему в глаза. И исчезла. Сердце мужчины сжалось, опечаленное и болезненное. Сила покинула его – что-то высосало ее. Потеря захлестнула его чувства, и он упал на землю.

9

«И вот как... мы... это... все имеет смысл. Я имею в виду, как... мы придаем смысл тому, что видим. Так что это действительно имеет смысл, если смотреть таким образом.»

Последние заметки Шевера

Мужчина очнулся на вершине утеса и в оцепенении пробирался обратно к канализации. Канализация так легко стала для него домом.... В последующие дни женщина не возвращалась. Возможно, ее злодеяния наконец настигли ее, или, возможно, она нашла более подходящего партнера. Мужчина навел о ней кое-какие справки в городе, но мало кто о ней знал. Те, кто слышал о ней, морщились, как от дурного вкуса, и не разговаривали с ним. В любом случае она хотела уйти, и кто он такой, чтобы прийти к ней нежеланным? Он подумал о торговке, превратившейся в корову, и содрогнулся. Дни текли один за другим, и ничто не отличало их от тех, что прошли до или после, за исключением того, что в некоторые дни ему казалось, что он может чувствовать женщину из того места, куда она ушла. Что ему теперь делать? Он не мог открыть клетки ее музея, так как только магия могла открыть их. Вместо того, чтобы оставить пленников чахнуть, он подсыпал всем, кроме самого нового члена их общины, яд, купленный у уличного торговца за золотые монеты, которые он нашел в одной из женских одежд. Он сказал себе, что это убийство из милосердия. Он заботился о нуждах нового существа лучше, чем о своих собственных. Он сильно заболел, оставляя на холодном полу кровавые следы от кашля. Его незаинтересованность в собственной жизни могла быть результатом заговора, который приведет к его кончине, или, возможно, чего-то в ее последнем поцелуе.... По мере того как тусклые дни продолжали тянуться, зловоние мертвых в камерах становилось все сильнее, пока человек иногда не думал, что, должно быть, он по ошибке попал в Девять Адов, единственное живое существо среди Орд. Только его спутник-существо удерживал его от одиночества, но однажды оно тоже умерло.

10

«Когда приходит истина, знание уходит. Истина велика.»

Последние заметки Шевера

В тот день, когда умерло последнее существо, человек выбрался из канализации в город. Дважды по пути он встречал болезненные растения, которые, казалось, двигались сами по себе. Он задавался вопросом, были ли они наделены разумом, как он когда-то думал о своей розе, или они когда-то были людьми, которые подвернулись под руку злому волшебнику. Он забрел в таверну, не обращая внимания на сморщенные носы и посетителей, которые вставали, чтобы отодвинуться или уйти, когда он садился рядом с ними. Некоторое время он тупо смотрел в кружку с медом, и после внезапного головокружения мир стал пустым и совершенно белым.

11

« ...уйти. Не могу продолжать держаться за это ... держаться, я имею в виду... вместе.»

Последние заметки Шевера

Когда он пришел в себя, когда белый цвет потускнел до оттенков земли, мужчина лежал, свернувшись калачиком в болотной грязи. Первое, что он увидел, была роза – галлюцинация. Иллюзия. Он протянул руку. Головка иллюзии мягко покоилась на его пальцах. Он заплакал. Когда слезы прекратились, роза все еще была там. Он почувствовал что-то твердое под ребрами, застрявшее в грязи, и сдвинулся, чтобы оттолкнуть это. Камень. Легкое прикосновение коснулось его щеки. Переместившись, он сдвинулся ближе к розе, и теперь она коснулась его лица. Он заставил себя сесть и обхватил цветок ладонями. Она пустила корни под уклоном, упав на бок, когда он оттолкнул ее от себя, казалось, давным-давно. Её стебель был изогнут, чтобы улавливать лучи солнца, пробивающиеся сквозь замшелый потолок болота.

Постепенно он начал осознавать свои руки, и что-то в них не давало ему покоя с тех пор, как он проснулся.

Вот: они начали гнить. Он не чувствовал боли, и все же кожа свисала с них клочьями. Ему показалось, что он видит костяшку одного из своих пальцев. Так вот оно что. Женщина подарила ему болезнь в качестве прощального подарка, и он скоро умрет. Оно того стоило. Теперь он останется здесь. Он больше не оставит свою розу. Время шло. Он не считал циклов света и тьмы. Иногда он лежал на спине и смотрел сквозь мох и ветви на небо. По ночам он видел звезды и думал о своей любви в их последнюю ночь вместе. В течение дня он представлял себе, что некоторые пряди беловато-зеленого мха над головой могут быть остатками записей Шевера, пойманными и прикрепленными к деревьям под дождем. Но нет – женщина принесла их обратно после того, как он их выбросил. Зачем она это сделала? Зачем она пришла в его дом, солгала, украла его сердце, привела его в канализацию, заразила его гнилью? Его единственным сожалением было то, что он так и не достиг прозрения по поводу записей Шевера. Он с тоской подумал о столе в канализации, где он держал их, где они, несомненно, покоились даже сейчас. Или... неужели? Он напрягся, пытаясь разглядеть размытые дни между ее исчезновением и настоящим. И ... да, образ пришел: он сам, стоящий над столом, на котором не было ничего, кроме огарка свечи, слегка нахмурившись, смутно думая, что чего-то не хватает, но не заботясь об этом, чтобы думать об этом дальше. Пустой стол. Никаких записей. Она их забрала. Конечно. В этом был смысл. Что еще ценного он мог ей предложить? У него не было ничего особенного, никаких способностей или озарений. Его роза была ценна только для него, но записи Шевера ...

Он мог себе представить, что они были бы ценны для многих из рода этой женщины. Он был так погружен в свой маленький мир сада, занятий и горной хижины, что не мог думать дальше этого. Такова была цена этой неудачи. Чтобы убедиться, что он не придет за своим сокровищем ... ядовитый поцелуй. Но почему она не забрала записи раньше? Он никогда не узнает. Возможно, он был единственной короткой вспышкой света в ее темном существовании, ее шансом познать любовь, прежде чем потерять свою жизнь в какой-то яме, в которой копошились чёрные волшебники. Возможно, познав любовь, она когда-нибудь познает и раскаяние, покаяние ... и, где-то за этим, покой. Да... вот во что он поверил бы. Он приподнялся на локте и теперь уронил голову на грязную подушку. Пиявки облепили его лицо, и он улыбнулся. Теперь наступит конец.

ТАКОЙ ЛЮБОПЫТНЫЙ МЕЧ
Роберт Сальваторе

Год Щита (1367 КД)

– Все то же, что и в Калимпорте, – упрямо повторил Энтрери.

По другую сторону стола Джарлаксл с трудом удержался от смешка.

– И ты еще зовешь мой народ расистами? – ответил темный эльф. – Мы, по крайней мере, не относимся с таким презрением к своим собственным сородичам!

– Твой длинный язык болтает глупости!

– Мой длинный язык открыл мне ворота в город, разве нет? – ответил Джарлаксл, ухмыляясь своей нахальной улыбочкой.

Это было правдой. Они с Энтрери прибыли сюда, на северо-восток Фаэруна, в страну, известную как Кровавые Скалы. Здесь, по слухам, храбрецы могли сколотить состояние на ушах гоблинов и их сородичей, в изобилии водящихся на диких равнинах Ваасы, к северу от королевства Дамара и его столицы Гелиогабалуса. Приплетя и имя короля Гарета Драконоборца, и напомнив страже ворот, что король-паладин Дамары известен своей терпимостью и стремлением судить о людях по их делам, а не цвету кожи, темный эльф убедил строгих охранников впустить его внутрь.

Не в последнюю очередь на них повлияло то, что Джарлаксл был меньше всего похож на тех темных эльфов, о которых они слышали истории – а вживую и вовсе не видели ни одного. Одетый в вызывающе широкополую шляпу с огромным пурпурным пером, широкий синий плащ, который с тех пор успел перевоплотиться в красный, черную повязку, которую он передвигал с глаза на глаз, и при этом даже без видимого оружия, Джарлаксл подходил скорее на роль персонажа базарных сплетен, чем опасного шпиона. Ему, как и Энтрери, несмотря на его впечатляющий меч и разукрашенный кинжал, позволили войти в город, но посулили присматривать за каждым их шагом.

Прошло несколько часов, и пришельцы убедились, что эти лентяи не сдержали слова.

– Долго ты там будешь копаться! – рявкнул Энтрери через всю таверну на служанку, которая принимала у них заказы. Она не спешила возвращаться с подносом, явно робея до дрожи, и даже теряя дар речи, каждый раз, при виде дроу. Девушка вспыхнула и направилась к стойке, затем развернулась, потом еще раз, не зная, что ей делать. За ближайшим столом пара завсегдатаев бросила недовольные взгляды на нее и на Энтрери.

Убийца сел на стуле поудобнее. Он почти надеялся, что эти двое нападут. Его настроение последние месяцы было неизменно ужасным с тех пор, как они с Джарлакслем уничтожили Магический Кристалл. Дорога на север была скучной, без происшествий, несмотря на внешность и выходки его попутчика. И вся затея Джарлаксла была убийце не по душе. Темный эльф затащил его в Кровавые Скалы, чтобы завоевать репутацию и немного золота на убийстве гоблинов. Для Энтрери это походило больше на работу для его вечного врага, Дриззта, и его «благородных» друзей.

– Ты ее лишь больше запугал, – заметил Джарлаксл.

Энтрери только пожал плечами.

– Знаешь, дружок, у моего народа есть примета. Если знатный дроу ласков с ровней, но жесток к слугам, он воистину мерзавец. В моих кругах это был своего рода комплимент. А как здесь?

Энтрери откинулся на спинку стула и приподнял поля своей шляпы – которую Джарлаксл называл «болеро» – так, чтобы дроу в полной мере разглядел скепсис в его взгляде.

– И не делай вид, будто тебя не задело, – подмигнул Джарлаксл.

– О боги, у меня вместо совести – темный эльф, – вздохнул Энтрери. – До чего я докатился?

– Артемис Энтрери мог бы быть и выше того, чтобы задирать кухонных девочек, – отрезал Джарлаксл, демонстративно отвернувшись.

С рыком возмущения Энтрери вскочил из-за стола и направился на другую сторону зала. Его силуэт перемещался бесшумно и грациозно, словно он парил среди столов и стульев, направляясь к официантке. Он миновал стол с двумя шумными наблюдателями, один из которых начал было подниматься, видимо, чтобы заслонить ему путь. Энтрери хватило одного колючего взгляда, чтобы изменить планы храбреца.

– Ты, – Артемис позвал девушку.

Она замерла, и вслед за ней замерло все вокруг, смолкли разговоры. В гробовой тишине с другой стороны комнаты донеслось знакомое хихиканье.

Служанка медленно обернулась навстречу Энтрери. Тот подошел вплотную и упал на одно колено.

– Я прошу твоего прощения, юная леди, произнес он, бросив несколько золотых монет ей на поднос. Девушка не верила своим глазам. Энтрери поднялся с колен и продолжил: – Мне следовало догадаться, что ты забудешь, что мы заказали. Это можно понять, учитывая… – он бросил взгляд на Джарлаксля, – необычную внешность моего товарища. Я повторю тебе еще раз, чего мы желаем, и еще раз мои извинения, что я не осознал твоей проблемы раньше.

Посетители вокруг потихоньку вернулись к своим разговорам. Служанка улыбнулась с видимым облегчением. Энтрери продолжил было вымаливать ее прощения, но тут же бросил, не в силах заставить себя продолжать.

– Благодарю, – сказал он, и напомнил ей свой заказ, после чего вернулся к Джарлакслю.

– Чудеса, да и только! – прокомментировал темный эльф. – Еще годик, и можешь подавать заявку в рыцарский орден.

Глаза Энтрери опасно сузились, но Джарлаксл лишь рассмеялся в ответ.

– Я уж думал, мне придется выкинуть вас обоих пинком под зад, – донесся сбоку третий голос.

Компаньоны увидели трактирщика, пожилого толстяка, большую часть тела которого составлял его живот. При этом здоровяк излучал ауру уверенности. Прежде чем кто-то из них отреагировал на его слова как на угрозу или оскорбление, хозяин одарил их широкой, хотя и щербатой, улыбкой.

– Но я рад, что вы осчастливили мою маленькую Китси, – Он взял кресло из-за другого столика и опустился в него, опершись толстыми локтями на стол. – Ну-с, что привело такую милую парочку, как вы, в Гелиогабалус?

– Лично мне просто было интересно, что за город могли назвать таким идиотским словом,  – процедил Энтрери. Трактирщик охнул и хлопнул себя по бёдрам.

– Мы наслышаны о славе и богатстве, которые куются в этом краю, – сказал Джарлаксл с убийственной серьезностью, – теми, кто достаточно силен и отважен, чтобы быть их достойным.

– И себя вы считаете такими?

– Почему бы и нет, – пожал плечами эльф. – Можешь себе представить, как трудно представителю моего народа добиться признания. Такую возможность стоит хотя бы попробовать.

– Дроу-герой…

– Может быть, ты слышал о Дриззте до'Урдене? – невинно спросил Джарлаксл. Однажды он уже с успехом назвался этим именем, произведя впечатление на двух поселян, которые оказались наслышаны о невероятном дроу, страже Долины Ледяного Ветра. Энтрери наблюдал этот театр одного актёра с холодной яростью, догадываясь, к чему тот клонит. Джарлаксл был разочарован невозможностью стать Дриззтом-самозванцем, или, вернее, бесполезностью играть роль того, о ком никто слыхом не слыхивал. Но если этот толстяк знает о Дриззте, то Джарлаксл снова может принять эту роль, и его положение в пищевой цепи Гелиогабалуса станет на уровень выше.

– Дзиррит Дуудден? – неверным эхом отозвался трактирщик, скребя в затылке. – Неа, не помню такого. А это еще один дроу?

– Еще один покойник! – вставил Энтрери, пронзая Джарлаксля злым взглядом. Хватит тому уже прятаться за чужим именем.

Артемис покончил с Дриззтом. Не только с живым дроу, которого убил при последней встрече – не без помощи мага-псионика, впрочем, – но и, главное, с демоном внутри себя, вечной жаждой снова и снова вставать лицом к лицу с темным эльфом.

– Неважно, забудь, – махнул рукой Джарлаксл, правильно оценив взгляд и вернув разговор в прежнее русло.

– Так ты здесь, чтобы завоевать себе имя, ага? Я думаю, вам надо идти дальше, в Ваасу.

– А я думаю, ты задаешь многовато вопросов! – проворчал Энтрери, на что уже Джарлаксл пригвоздил его взглядом.

– Ты весьма любопытен, дружок, – перевел дроу обратно на спокойный тон.

– Ну, так, это ж мне для дела! – признался трактирщик, – Народ будет расспрашивать о такой чудной парочке, а мне найдется, что сказать.

– Чудной? – переспросил Энтрери.

– Не каждый день у нас дровский эльф обедает!

– Что правда, то правда.

– Так вот, если расскажете мне свою историю, вам же меньше хлопот, – продолжил толстяк.

– Ежедневный городской вестник, – сухо констатировал Джарлаксл.

– Такая у меня работа.

– Ну, что ж, вот мы о себе и рассказали! – ответил дроу. – Меня зовут Джарлаксл, а мой друг – Артемис Энтрери.

Трактирщик ответил традиционным «Приятно познакомиться», а Артемис сурово нахмурился на темного эльфа. Он не мог поверить своим ушам, что Джарлаксл только что с легкостью выдал их имена. Трактирщик тоже представился, хотя Энтрери пропустил его имя мимо ушей, а затем начал рассказывать байки о наемниках, отправившихся в Ваасу, на которые Энтрери и вовсе было наплевать. Вскоре толстяка позвали за стойку, он извинился и был таков.

– Ну что? – спросил Джарлаксл у угрюмого Энтрери.

– Ты так легко выдаешь наши имена!

– А почему бы и нет?

Судя по выражению лица Энтрери, очевидное не следовало даже объяснять.

– За нами никто не гонится, друг мой. Мы не заслужили влиятельных врагов – по крайней мере, не в этой стране. Разве в Калимпорте ты скрывал, что ты – Артемис Энтрери? Не надо стыдиться своего имени!

Энтрери покачал головой, откинулся в кресле и приступил к бокалу вина. Все это приключение оставалось для него полным безумием.

Когда проводили припозднившихся клиентов и харчевня опустела, трактирщик снова уделил внимание парочке.

– Итак, когда отправляетесь в Ваасу? – спросил он.

Энтрери и Джарлаксл понимающе переглянулись: слова были сказаны тоном наводящего вопроса.

– Скоро, я полагаю, – ответил Джарлаксл, грызя косточку. – Наши финансы уже показывают дно.

– Ага, значит, вам нужна работа уже сейчас, – заключил трактирщик. – Будете рубить гоблинов? Ну, гоблинов, орков там, я имею в виду. Или вы охотитесь на более крупную дичь?

– Сколько предположений, – заметил Энтрери.

– Верно, но вы же не хотите сказать, что вы бойцы в чистом поле. Или нет?

– Хочешь на себе проверить? – предложил Энтрери.

– Не-не, я в тебе не сумлеваюсь! – улыбнулся толстяк. Он поднял свои толстые лапы, осаждая столь опасного собеседника. – Но вы выглядите как люди, которые могут делать работу лучше и за хорошие деньги, если вы понимаете, о чем я…

– А если нет?

Трактирщик захлопал глазами на Энтрери.

– Если мы не понимаем, о чем ты, – перевел Джарлаксл.

– А, ну, в Гелиогабалусе полно работы, – пояснил трактирщик. – Для ловких ребят, если вы понимаете, о чем я. Все большие шишки теперь в Ваасе, дерутся с чудовищами на стенах. А в городе бросили полно граждан, которым не к кому обратиться…

Энтрери даже не пытался скрыть ухмылку. Болтовня этого толстяка заставила его почувствовать себя как дома. Гелиогабалус, в конце концов, не так уж отличался от Калимпорта: законы государства и законы улиц писались на разной бумаге. Ему, правда, казалось странным, что его и Джарлаксля нашли так быстро – ведь у них пока не было репутации здесь; но он старался об этом не думать. Похоже, большинство здешних вояк ушли на север, и среди них основная масса тех, кто делал деньги на поддерживании порядка на улицах. Каким бы ни был этот порядок.

– И ты знаешь об этой работе? – поинтересовался Джарлаксл.

– Ну, это ж мой хлеб! – согласился трактирщик. – По правде, мне сейчас нужна кой-какая помощь, а мой друг просил меня найти работников.

– А почему ты решил, что мы подойдем для такой работы? – продолжил Джарлаксл.

– Если б ты занимался этим делом столько лет, сколько старый Фипан, ты б не спрашивал! – ответил тот. – Я видел, как вы ходите, как поднимаете стаканы. Как у вас глазки бегают, высматривая, что творится вокруг. Я даже думаю, эта работенка будет слишком легкой для ваших талантов, но надо же с чего-то начинать. – Он замолчал и с надеждой посмотрел на собеседников.

– Что ж, расскажи нам об этой работе, – сказал Джарлаксл, выдержав драматичную паузу. – Ничего, что нарушало бы законы этой замечательной страны, разумеется, – добавил он традиционную для любого уважающего себя вора или убийцы отмазку.

– Не-не, конечно, – засмеялся Фипан. – Назовем это восстановлением справедливости, только и всего.

Джарлаксл и Энтрери снова обменялись взглядами – это был традиционно-вежливый ответ. Обычно это означало, что кого-то надо убить или как минимум ограбить.

– У меня друг есть, и он хочет вернуть идола, – продолжил трактирщик, переходя на таинственный шепот. – И он хорошо платит, да-да! Сотня золотом за работу на одну ночь. Ну, как оно вам?

– Продолжай, сказал Джарлаксл.

– Это спор всего лишь из-за небольшой статуи. Ее украл один малый, что живет неподалеку. Мой друг хочет ее обратно.

– И с чего ты решил, что мы подходим для этой работы? – спросил Энтрери.

– Я ж тебе говорил, что умею читать по своим гостям, разве нет? Для вас это должна быть пустяковая работа. Правда, этот вор, Рорли, тот еще мерзавец…

– Тогда сотни может и не хватить, – вставил Джарлаксл.

Трактирщик пожал плечами: – Мне сказали, дают сто золотых. По мне, так хорошая плата. Я, конечно, могу спросить ещё…

– Сперва расскажи нам детали, – перебил его Артемис. – Нам еще предстоит покупать запасы на дорогу на север.

Трактирщик улыбнулся и придвинулся ближе. Он рассказал им всё, что знал о Рорли, вплоть до адреса, по которому тот жил, его дом оказался неподалёку. Затем, по просьбе компаньонов, толстяк оставил их наедине.

– Мы можем погибнуть, или нам придется убить этого Рорли.

Темный эльф безразлично пожал плечами. – Сотня золотом потянет на милостыню, – сказал он, – но дороже будет репутация, которая нам хорошо послужит потом.

– Тогда дай мне сотню сейчас, чтобы купить инструменты для работы, – настоял Энтрери.