Текст книги "Недотрога"

Автор книги: Эбби Грин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 8 страниц)

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ

– Когда ты говорила, что Рауль Карро стал причиной твоей поездки в Африку, ты имела в виду бегство от него?

Алиса кивнула.

– Такой ужас. Бедная его жена. Я, в общем, рада, что Серена ей позвонила. Она должна была знать, где его искать.

– Но он и в Африке был?

– Был. Приехал за несколько дней до моего отъезда. – В голосе ее звенело отвращение. – Едва меня узнал, и уже было заметно, что он нацеливается на некоторых сестричек…

– Ты до сих пор его любишь? – Данте не знал, зачем задал этот вопрос и почему его руки сильнее сжали руль в ожидании ответа. Он повернулся к ней, но она смотрела прямо вперед, словно мыслями была далеко отсюда. Ему захотелось развернуть ее к себе, заглянуть в глаза… И что увидеть? – сердито выругал он себя.

Помолчав, она ответила:

– Нет. Если честно, не думаю, что вообще его любила. – Теперь, когда я узнала, что такое настоящая любовь…

Данте снова крепче сжал руль, справляясь с несказанным облегчением. Обнаружив, что она уехала, он впал в панику. Решил, что она совсем, навсегда исчезла из его жизни. И это было до того, как Дерек нашел его и рассказал все, что выяснил. От услышанного он еще сильнее вышел из себя.

Данте глянул на женщину рядом. Она все еще здесь. И, сказал он себе, только это имеет значение, потому что он нуждается в ней для сохранения респектабельного образа, который едва не пострадал. Почему никогда прежде ты об этом не беспокоился? Он заставил внутренний голос умолкнуть.

Ночью они сидели на балконе. Алисе подумалось, что они прошли некий поворотный пункт. Но что дальше? Теперь, когда она осталась, казалось, ее чувства выставлены на всеобщее обозрение.

– О чем ты думаешь?

Она покраснела, едва не захлебнувшись вином. Можно представить, какое у него будет лицо; если она скажет.

– Ни о чем в особенности.

– Ты поехала в Африку, чтобы наказать себя?

– Что ты имеешь в виду?

Его лицо было темным, непроницаемым, – и она чувствовала себя особенно уязвимой.

– Мне просто показалось, что частично мотивом для поездки была реакция на то, что случилось.

Она пожала плечами.

– Конечно, некоторую роль это сыграло… я мало об этом задумывалась, если честно. – И с чего он взялся выяснять подоплеку ее поведения? Голова ее закружилась, она опять чувствовала себя слишком незащищенной перед ним. Глотнув из бокала, она повернулась к нему и, желая отвлечь его от себя, спросила первое, что пришло в голову:

– А ты?.. Немного странно совсем ничего о тебе не знать. – Она едва не прибавила: «Ты же станешь дядей моего племянника или племянницы», но вовремя остановилась.

– Что ты хочешь узнать?

Она пожала плечами, радуясь, что уловка удалась.

– Не знаю… как ты попал с улиц сюда… и о родителях…

И замерла, потому что в глазах его мелькнула боль, наверняка тщательно скрываемая от посторонних.

– Брату был год, а мне шесть, когда мать нас бросила. О своем отце мне не известно, да и отец Паоло слова доброго не стоит. Нас забрали в приют, но через несколько лет приют закрылся. Пришлось нам выживать самим, как умели.

– Сколько же тебе было тогда?

– Тринадцать, четырнадцать.

Он замолчал, и Алиса подумала, что больше ничего не дождется, но он снова заговорил:

– Как-то раз один человек меня заметил и предложил мне работу. Я сказал, что могу принять ее, только если брат останется со мной. Паоло тогда был девять, и он вечно попадал в переделки.

– Этот человек, Стефано Арриги, забрал нас с улиц. Учил. Разглядел во мне что-то, чего не было в других. Я очень старался. Семьи у него не было. Мне был двадцать один год, когда он умер, оставив мне свой небольшой строительный бизнес.

Алиса хорошо понимала его, потому что сама прошла через нечто подобное. Разве что ей, к счастью, не пришлось жить на улицах. Понемногу постигая его сложный характер, она все больше убеждалась, что, несмотря на все свои старания быть равнодушной, влюбилась в него.

ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ

– Я хочу, чтобы ты вернулась со мной в Италию.

Вот чего Алиса никак не ожидала услышать. Данте, лежащий рядом с ней, смотрел выжидающе.

Кончалась вторая неделя. Завтра вечером они улетают обратно в Европу. Переговоры завершились громадным успехом. На недавней большой конференции Бушенон подписал договор вместе с Дереком и Данте. В следующем году начнутся работы по строительству большого спортивного комплекса в Африке.

Утром они отдыхали. Бродили по белому песку пляжа, купались в темно-синем море.

И вот теперь он просит ее остаться с ним. Разум подсказывал: это принесет лишнюю боль и разочарование, а сердце велело: езжай.

– Но… – ей хотелось прояснить его дальнейшие намерения, – зачем это тебе?

– Мы хорошо поладили… – он провел рукой по ее животу, задержался, достигнув груди.

Тело мигом напряглось, ритм дыхания изменился. Она отвела его руку.

– Но…

– Я не готов тебя отпустить, – надменно отрезал он и, положив руку обратно, нащупал пальцами сосок. Она накрыла его ладонь своей, но так эффект оказался еще сильнее.

– Данте, я не домашний зверек. Ты не можешь меня завести.

– Не хочешь ли сказать, что готова уехать, покончить с нашими отношениями?

Быстрым движением он подхватил ее, усадил, раздвинув ноги, на себя верхом. Алиса почувствовала его эрекцию, прикусила губу.

Нет, она не готова уехать от него. Она влюбилась в него, как дура.

– Ну так как же?

Через два месяца…

Войдя в свою квартиру в центре Рима, Данте не мог сдержать удовлетворенной улыбки. Слышался шум душа. Он представил Алису поворачивающейся туда-сюда под направленной на нее струей, волосы длинными прядями падают ей на спину…

С неприличной торопливостью он сорвал с себя одежду и быстро прошел в ванную. Желание его было сильно как никогда. Она мыла голову, высоко подняв руки, груди соблазнительно приподнялись. Он шагнул к ней, она подпрыгнула от неожиданности.

– Данте!

– Да… дорогая. Позволь-ка мне…

Она разрешила ему повернуть ее так, что Данте мог обхватить ее руками, забирая в них намыленные груди. Он улыбнулся ей в шею, прижался ближе, давая ей ощутить свое возбуждение, зная, что принял правильное решение, сделав Алису своей любовницей.

Вскоре они сидели за обеденным столом, и Алиса задумчиво разглядывала Данте. С каждым днем она все глубже увязала в болоте, грозящем поглотить ее полностью. Последние два месяца Она играла роль его любовницы. Идеально уступчивой, готовой быть рядом с ним по первому требованию, со всегдашней улыбкой скрывающей факт, что ее сердце едва находит силы биться.

Он, как обычно, являл собой изумительный образец уверенного в себе мужчины. Волосы отросли, что слегка смягчило черты лица. Вздохнув, Алиса принялась крутить в пальцах свой бокал. Смотреть на него просто больно.

Он подался вперед, взял ее за руку.

– В воскресенье намечаются мероприятия моего благотворительного фонда в Милане, а в субботу придется ехать на озеро Комо, на ежегодные водные спортивные детские соревнования. Поедешь?

Как будто у нее есть выбор… Смешно даже. Что она может ответить? Да нет, лучше я останусь в Риме, буду сторожить твою холодную, вылизанную до блеска квартиру?

Она заставила себя улыбнуться.

– Конечно, я буду очень рада поехать.

Он улыбнулся в ответ, и у нее сдавило грудь. Ни единого нежного слова, не говоря уж о любви. Надолго ее не хватит. Она и теперь потому лишь остается рядом с ним, что все еще надеется: а может, он вдруг изменится. Пора понять, что Данте чувствовать не способен.

Хотя… в чем ей его винить? Он внимателен, щедр до крайности, а в постели… Когда он зашел к ней в душ, она поразилась, насколько быстро ее тело подладилось… потянулось к нему. Нет, твердо решила Алиса, надо быть сильной, уйти, как только… как только найдутся силы.

В субботу Данте повез ее к той части озера, где размещался центр водного спорта. Для октября погода была необычно теплой. Облаченная в джинсы и майку, Алиса по-детски радовалась обретению привычного стиля.

На месте собралось человек сто детей от трех до семнадцати. Подъехавший джип встретили дружными приветственными возгласами. Алиса глазам не поверила: как только Данте вышел из машины, дети облепили его, малыши ухватили за руки и потащили за собой. От изумления она едва не вывалилась из джипа. Он обернулся к ней и успел обреченно улыбнуться, прежде чем толпа его поглотила. Никогда Алиса не видела его таким юным… и счастливым.

К ней подошла молодая женщина.

– Вы, должно быть, Алиса.

Она кивнула.

– Мария, воспитатель приюта. – Она махнула рукой в сторону детей. – Готовиться начали за много недель, это путешествие – одно из самых любимых в году.

– То есть бывают и другие?

Мария кивнула.

– Да, несколько. Сюда и в Милан тоже, да вообще по Италии. Водные виды спорта, учебные центры, верховая езда… всего не перечислишь.

Данте и несколько инструкторов в гидрокостюмах сновали между детьми, организуя их в группы.

– Пойдемте, я покажу, где вы можете сесть и понаблюдать.

Алиса последовала за Марией к трибунам. Та начала объяснять, что взрослые – бывшие воспитанники приюта, которые приходят помогать.

Очередной укол в сердце. Вот свидетельство: она видела, как Данте поймал маленькую девочку и высоко подкинул ее, а та радостно смеялась, – он может любить. Способность к этому он не потерял. Только не по отношению к ней. Хотя… разве не отвратительно – думать о себе, в то время как у этих детей никого нет.

Подавив возникшую боль, она обернулась к Марии:

– Не могу я чем-нибудь помочь?

Мария, видимо, растерялась:

– Вы?

– Конечно. – Алиса встала. – Пойдемте, почему это они должны веселиться без нас?

Вечером, когда солнце уже клонилось к закату, а дети начали переодеваться, болтая без умолку и мельтеша под ногами, Данте облокотился о стену и нашел глазами ту, которую искал. Лучше б не находил. Она все еще была в гидрокостюме, волосы мокрыми кудряшками вились вокруг головы. Выглядела она самое большее на восемнадцать. К ней тянулась очередь детей. Алиса без устали клеила пластыри, смазывала синяки и болячки.

Никто из детей серьезно не пострадал, все раны – следствие веселой возни. Данте не мог оторвать глаз от Алисы. Вот она прижала к себе малышку, поцеловала в головку.

Рядом оказалась Мария, восторженно помотала головой, сказала:

– Данте, она…

Он резко оборвал ее:

– Я знаю. – И сделал еще глоток пива. Не хочет он это слышать.

Удерживая ее в своей квартире, исключительно для себя, он позволял себе определять влечение к ней как исключительно физическое. Да, они разговаривали и ему нравилось обнаруживать у нее общие с ним интересы, чувство юмора… но это только подтверждало физическую природу желания.

Скоро Алиса, уже в своей одежде, сидела рядом с ним в джипе. Детей загрузили в автобус – для самолета их было слишком много, и они с воплями и шумом уехали. Алиса не переставала улыбаться.

– Какой чудесный день… спасибо тебе. Как бы хорошо… – она запнулась, заметив его суровый взгляд.

– Что?

Она покачала головой.

Этой ночью, на вилле, они занимались любовью с какой-то ожесточенностью. Словно в предчувствии каких-то перемен. А после, лежа в его объятиях и прислушиваясь к постепенно выравнивающемуся дыханию, Алиса поняла, что предчувствие шло от нее. Потому что настало время уйти. Сегодня она опять ощутила себя нормальным человеком, общаясь с детьми, заботясь о них. Откажись она от этого – и душа ее начнет съеживаться все больше и больше, пока от прежней Алисы не останется лишь бледная тень.

– Я буду к шести, прием начнется в полседьмого, синьора Паскаль в пять доставит платье. – сказал Данте перед уходом.

– Данте, не надо нового платья, это сумасшествие – я полно с собой привезла.

– Я тебе уже говорил, цена ничего не значит. А сегодняшний вечер очень важен.

Алиса пожала плечами. После его ухода немного пошаталась по дому, не зная, куда себя деть. Позвонила Мелани, но лондонский телефон не отвечал. Не смогла она дозвониться и на мобильный – ни Мелани, ни Паоло трубку не брали. В принципе беспокоиться не стоило. Алиса знала, что они часто отправляются на прогулку, если Паоло рано возвращается с работы.

Его шаги Алиса услышала давно, но осталась стоять, глядя в окно. Он подошел сзади, его запах окутал ее как плащ. Сердце забилось быстрее. Данте поцеловал ее в обнаженную шею, она закрыла глаза, позволив сладкой боли овладеть собой.

– Красавица моя.

Она повернулась к нему, его темный горячий взор оглядел ее сверху донизу. Платье золотистого шелка очень шло ей. Он поднял брови.

– Туфли?

Приподняв ногу, она показала броские золотистые танкетки, найденные синьорой Паскаль.

– Мне оказалось достаточно одного раза, чтобы выучить свой урок. Я и каблуки не сочетаются. Танкетки проблему решают.

– Тогда пойдем.

Несмотря на танкетки, ноги Алисы начали уставать. Ужин давно закончился, но люди не расходились. Данте выступил с речью, позволив ей в очередной раз убедиться, что, захваченный чем-либо, он превращается в силу, с которой приходится считаться. Она отпила шампанского, стараясь не поддаваться искушению снова начать себя жалеть.

А он уже пробирался к ней. Взяв у нее из рук бокал, поднял ее пальцы к губам, поцеловал у всех на виду. Алисе сдавило грудь – снова работа на публику. Он определенно желает получить за свои деньги по максимуму, сердито подумалось ей.

Они направились к выходу, как вдруг Данте резко остановился. Алиса едва не врезалась в него. Она поискала взглядом, что его задержало, и увидела стоящую перед ним женщину. Несколькими годами старше Алисы, примерно ровесница Данте. Густые темные волосы, смуглая кожа и изумрудно-зеленые глаза. Удивительно хороша.

Алиса не понимала, что они говорят, но не могла не заметить напряжение Данте, силу, с которой он сдавил ей пальцы. Он даже чуть отодвинул Алису в сторону. Слегка рассердившись, что ее оттесняют, Алиса шагнула вперед и протянула руку.

– Здравствуйте, я Алиса.

Женщина презрительно глянула на ее руку и сразу повернулась к Данте. Презрительная гримаса сделала ее очаровательное лицо куда менее красивым. И говорила она жестко, отрывисто.

Данте что-то ответил, и она замолкла, неприятно скривив рот.

Алиса не могла удержаться:

– Данте… кто это?

Он не посмотрел на нее, а продолжал холодно глядеть на незнакомку.

– Это, – голос его соответствовал выражению лица, – никто.

Потом схватил Алису за руку и потащил за собой.

ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ

Алису больше всего задело, что когда-нибудь она может так же случайно столкнуться с ним, и он окинет ее тем же ледяным взглядом, сжимая руку другой женщины. Она этого не вынесет. Ее час настал, и она почти радовалась событию этого вечера, поспособствовавшему ее решению.

Только в полумраке дома она вырвалась, когда он хотел повести ее в спальню. Он обернулся к ней с нетерпением, которое могло показаться смешным, только ей было не до смеха.

– Данте, кто та женщина?

– Какая разница, кто она, я же сказал – никто.

Тот же жуткий тон.

– Уж конечно, она не никто, она несомненно человек. Твоя бывшая любовница?

– Почему ты хочешь знать? – взорвался он. Его реакция лишь укрепила ее решимость.

– Я хочу знать, Данте, потому что, нравится тебе или нет, но мы находимся в определенной связи, и твое отношение к ней пугает меня. – Отвернувшись из страха, что он разглядит что-нибудь в ее глазах, Алиса пошла в гостиную. Позади послышались его шаги. Обхватив себя руками, она повернулась к нему. Почему он так разозлился, хотелось бы знать?

– Ну? Почему тебе не сказать? Немного неудобно, когда твои любовницы сталкиваются? – Она хрипло рассмеялась. – Меня удивляет, что ты не привык к этому, нас не так уж мало.

Лицо у него побледнело от ярости.

– Где ты наслышалась таких глупостей, Алиса?

– Только давай не будем сваливать на меня. Твоя репутация, Данте, хорошо известна, ты сам о ней упоминал, когда так любезно пригласил меня присутствовать на переговорах. – Перед глазами всплыл еще один образ. – А та женщина, брошенная на ступенях гостиницы ночью на озере Комо, ты ведь был с ней, точно?

На щеках его загорелись красные пятна, воспоминание было особенно неприятным.

– Я права? Так прошу, поведай мне о них. Или ты полагаешь, что нормально морозить взглядом чуть не каждую женщину в городе… как ты, несомненно, намерен и со мной обойтись в будущем?

Данте ушам не верил. Что за нелепый разговор? Им давно пора быть в постели. Он с гневом вспомнил недавнюю встречу.

Как глупо получается. Инстинктивным его движением при встрече с Соней стало защитить Алису от ее злобного присутствия. И все же… обе дамы – одного поля ягоды. Он принужденно рассмеялся.

– Ты хочешь знать, кто она? – Она – ты, и ты – она, потому она так тебя и интересует.

Он заметался по комнате, и Алиса поспешно отошла с его дороги.

– Я скажу. Возможно, ты будешь ею восхищаться. Зовут ее Соня Папаро. И да, мы были любовниками. Очень давно, когда я унаследовал бизнес после Стефано. Вернее, она появилась на моем пороге, когда я заработал первый миллион. Но мне было все равно, потому что женщины красивее я до того не видел.

Алиса задрожала, каждое слово вонзалось в грудь острым кинжалом. Ничего не поделаешь – сама напросилась.

– Я все ей рассказал о себе, потому что, когда любишь, доверяешь, верно? – Он не ждал ответа, глаза его походили на пылающие угли. – Рассказал, что мать нас бросила, как больно мне было, как плохо. Как годами тосковал по маме Паоло и все еще ее ждал. И однажды Соня пришла и привела с собой старуху, которая припала к моим ногам и стала умолять простить ее за то, что бросила нас с Паоло.

Рука Алисы дернулась, прижавшись к груди. Услышать такие слова – словно смотреть, как разбивается на замедленной скорости машина.

– У меня не было причин не верить Сониной фантастической истории о встрече на рынке. Будто бы она услышала, что эта старуха рассказывала о двух оставленных ею мальчиках, о том, как она теперь жалеет. Соне будто бы оставалось только сложить два и два. Зачем ей было мне лгать? Она меня любила. Логике тут ничего не противоречило – мы продолжали жить в том же районе Неаполя. Возраста та женщина была подходящего, те же черные волосы… и она все о нас знала… лишь потом я понял, что ее сведения полностью совпадали с теми, которые узнала Соня от меня. Плюс интуиция, догадки.

– Данте…

– Я не закончил. Поэтому я оставил старуху в своем доме. Мне пришлось пройти через слишком многое, чтобы быстро простить, но Паоло, в его впечатлительном возрасте, был в восторге, обретя мать. Мне хотелось верить… Соня обвиняла меня в цинизме, приводила пример Паоло, такого счастливого. Мне не хотелось быть циничным и недоверчивым.

Нащупав за собой стул, Алиса села, не отрывая глаз от Данте, меряющего шагами комнату.

– Не стану объяснять тебе важность матери в итальянских семьях… Я знал, что Соня ждет предложения брака, это желание она выразила более чем прозрачно, Я все откладывал, я давно поклялся никогда не жениться. – Его губы скривились в невеселой усмешке. – И вот тут, как ни забавно, мама выступила вперед, начав убеждать меня сделать Соню честной женщиной. Однажды я застал эту парочку обсуждающими, сколько денег они смогут из меня вытрясти после того, как я сделаю Соне предложение. Я-то, дурень, уже и кольцо купил. Решил послушаться доброго совета. Мать и дочка разыграли отличное представление. Я не слишком торопился, и Соня проявила выдумку. Мы ведь не могли помнить свою мать. Паоло… он не выдержал бы, если б его бросили вторично, и мне пришлось сказать ему правду.

– Данте, мне так жаль… Я понимаю, что ты должен был чувствовать…

– Ты? Откуда тебе знать, что значит быть брошенной?

– Я знаю, – тихо сказала она, – потому что моя собственная мать оставила нас, когда мне было четыре, а Мелани – два.

На минуту воцарилось молчание, а потом – холодная ярость, с которой заговорил Данте, оказалась хуже всякого взрыва.

– Ты… – он добавил что-то невнятное. – Я тебе это рассказываю, и ты немедленно пытаешься растрогать меня такой же жалостливой историей. У тебя даже не хватило фантазии придумать что-нибудь оригинальное, прешь напролом!

Так и есть – верить ей он не собирается. Алиса побледнела. Данте же внутренне кипел.

Как она могла? Пытается сыграть на его горе.

И все равно он чувствовал, что не в силах отказаться от нее, привязанность к ней нельзя было сравнить ни с чем, даже ее неприкрытая алчность не могла тому помешать.

– Ничего не изменилось, Алиса. Забудем это, хоть тут будем честны друг перед другом.

Она подняла на него помертвевшие глаза, и Данте отшатнулся. Алиса рассмеялась, и смех совсем не похож был на тот, к которому он привык.

– Ты не можешь поверить, что твой брат влюбился в девушку – милую, хорошую девушку, которая ждет теперь ребенка от него. С тобой гнусно обошлись, но, Данте, то была всего одна из женщин… И боюсь, как ни неудобно для тебя такое совпадение, но наши печальные истории очень похожи. Впрочем, то, что ты мне не веришь, меня уже не огорчает. Ты с самого начала мне не верил. Но в любом случае можешь ознакомиться с записями Северного лондонского приюта – увидишь там наши имена.

– Если это правда, почему ты не сказала мне раньше?

– А ты стал бы слушать? Правда в том, что, ничего не зная обо мне, ты ничего и не хотел знать. Тебе требовалось только тело в кровати.

Он хотел что-то сказать, но тут пронзительно зазвенел мобильный у него в кармане.

– Да…

Слушая быструю итальянскую речь, Алиса думала, как попасть на завтрашний самолет – улететь отсюда. После откровений Данте она лучше стала понимать его. Та женщина сумела забрать его сердце и разбить в куски, прежде чем у него появился шанс познать истинную любовь. Огромная усталость навалилась на Алису – ничего поделать уже нельзя.

– Алиса.

Повернувшись, она хотела попросить его оставить ее в покое, но осеклась.

– Что-то с Мелани, да?

Данте хотел взять ее за плечо, но она отпрянула. Он моргнул.

– Говори.

– Ее доставили в клинику, требуется срочное кесарево сечение.

Алиса схватилась за грудь.

– Беременность только семь с половиной месяцев!

Она покачнулась, и Данте обнял ее, все подозрения забылись перед лицом ее неприкрытого страдания. Он помог ей дойти до комнаты, собрать кое-что из вещей, и уже через час они вылетели в Англию.

Они добрались до больницы ранним утром. Алиса не стала ждать, пока ей откроют дверь, выскочив из машины, она бросилась внутрь здания. И нашла Мелани и Паоло в палате державшимися за руки. Они обменивались усталыми улыбками.

Разом ослабев, Алиса прислонилась к двери. Мелани вскинула на нее глаза.

– Лисси, ты стала тетей. Твою племянницу мы решили назвать Люси. Такая маленькая, но сильная.

Алиса крепко прижала Мелани к себе.

– Ох, Мел, никогда я так не волновалась…

– Мы не стали звонить, знали – вы с Данте уже едете.

Слезы хлынули у Алисы из глаз. Мелани стала другой, повзрослела… и Паоло тоже. За время ее отсутствия он превратился из юноши в мужчину.

Дверь заслонила тень. Данте. Алиса опустила голову. Сосредоточившись на болтовне Мелани, она заставила себя не замечать, что Паоло вышел из комнаты поговорить с братом.

Данте удивило незнакомое выражение на лице Паоло. Тот с независимым видом стоял перед ним, высокий, гордый и отстраненный, и впервые в жизни Данте пожалел, что сам всегда на правах старшего держал с братом дистанцию. С тех пор как пришлось защищать Пабло от козней Сони, Данте боялся того дня, когда и Паоло на кого-нибудь обратит внимание. Почему-то Данте казалось, что его долг защищать от беды несмышленого брата, но теперь…

– А ты ведь даже не знаешь, как мы познакомились с Мелани? – Паоло усмехнулся. – Нет, конечно. К твоему сведению, встретились мы не на работе. В твоем благотворительном фонде… представляешь? В прошлом году ты ездил в Южную Америку и попросил тебя подменить. Она там помогала, Данте. В свободное время. Знаешь, почему?

У Данте появилось неловкое предчувствие. Паоло, ничего не замечая, продолжал:

– Потому что Мелани тоже выросла в приюте. С Алисой. Мать их бросила, как и наша нас. Ты можешь не поверить…

– Паоло, подожди… Я верю. Верю тебе. Алиса мне сама рассказала. – А ей я не хотел верить…

Паоло внимательно взглянул на него, потом провел его по коридору дальше. За стеклом они увидели детскую палату. Паоло указал на малышку, лежащую ближе всех. Темные волосики, оливковая кожа. Она изгибалась и зевала, крохотные ручки сжимались-разжимались. На табличке имя: Люси Д'Акьюани. Имя их матери.

Паоло обернулся к нему:

– Данте, ты мой брат. Я понимаю твое беспокойство, но ты не должен всю жизнь меня защищать. Если действительно хочешь, чтобы я прошел тест на отцовство, я его пройду, но знай: это будет только ради тебя. Сам я даже смотреть на результаты не буду. Мне не нужно доказательств, что это мой ребенок. Я знаю, и я люблю Мелани. Мы поженимся. Независимо ни от чего.